Текст книги "Рок-журналистика в СССР. Глазами вчерашнего электромонтёра"

Упор на сугубо московские события делают и творцы официального органа московской рок-лаборатории – «Сдвиг». Исследователь самиздата А. Лаврентьева отмечает, тем не менее, скучность и безликость этого журнала.

Вот что она отмечает далее:

«В другую крайность ударились скандально-знаменитый „Зомби“ и „Новый хэм“. Они нарочито несерьезны, материалы полны вымысла и стеба. Только вот стеб какой-то недобрый и не слишком талантливый. Зато „Зомби“ потрясает сложными коллажами, техническое воплощение которых предполагает неплохую полиграфическую базу».

К концу 80-х самиздат внешне изменился коренным образом. В это время создатели журналов стремятся увеличить тираж, улучшить качество иллюстраций. Обсуждались даже возможности легализации и обсуждаются проекты самостоятельных типографских номеров всесоюзного рок-журнала. Другое дело, что энная часть энтузиастов от самиздата отказалась бы от такой возможности.

Помимо специфического тиражирования, в журналах применялась целая система неповторяющихся псевдонимов, обратные переводы с английского на русский («Урлайт»), пропущенные выпуски и умышленная путаница с нумерацией («Сморчок»), использование различных пишущих машинок («Зомби»). Вместе с тем, следуя традициям «Зеркала» и «Уха», создатели третьей волны самиздата продолжали организовывать квартирные концерты, продюсировать записи альбомов андерграундных рок-групп и т. д.

Приблизительно с осени 1986 года по всей стране наметились первые признаки потепления, и жесткий идеологический прессинг в отношении самиздата начинает постепенно ослабевать. Следствием этого процесса явилось массовое появление региональных рок-журналов, в основе концепции которых лежало ярко выраженное игровое начало.

Многие из возникших изданий («ДВР», «СЭЛФ», «Тусовка», таллиннский «Про рок») взамен сухого и насквозь пропитанного штампами языка официальной прессы принесли в журналистику самобытную жанровую эстетику – от иронично-вежливого или издевательски-глубокомысленного тона статей до тщательно выверенной глобальной мифологизации происходящих перемен.

Отличительной чертой этих журналов стала тенденция быть несколько умнее и глубже, чем хотелось бы их усредненному читателю – восторженным фанам, музыкантам или просто тусовщикам.

Несмотря на очередную, последнюю серию рокофобских репрессий (антисамиздатовские статьи весны-осени 1988 года, отмена ряда фестивалей), идеологи подпольной прессы вновь становятся в ряд основных катализаторов возникающего по всей стране мощного рок-клубовского движения.

Показательным моментом явилась кулуарная сторона V ленинградского рок-фестиваля, на который съехалось рекордное по тем временам количество представителей андеграундной прессы и всевозможных рок-деятелей.

Их повторный сбор осенью 1987 года в Свердловске ознаменовал собой создание т.н. «Рок-федерации», явившейся в дальнейшем подводной частью того айсберга, на вершине которого затем оказались «ведущие рок-группы страны». Одновременно Свердловск-87 символизировал зарождение мощных межрегиональных связей и появление реальной информационной инфраструктуры.

Пиком всего движения стали Подольский и Черноголовский рок-фестивали. В праведном порыве к «новым горизонтам свободы» самиздат в данный период пытается выйти на новые рубежи тиражирования и воспламенить своим боевым глаголом более обширную аудиторию.

Прямым следствием запоздалого доступа к ксеро-копировальной технике становится выход ряда изданий на отметку трехзначных тиражей. Вместе с тем, все попытки «Зомби» и «УР лайта» выпустить в 1988—89 гг. свои очередные номера типографским способом завершились неудачей – в Москве и Таллинне соответственно. В обоих случаях выход уже готовых журналов оказался сорван по причинам идеологического характера, вся продукция пущена под нож.

Тем не менее, именно в это время впервые на страницах солидной прессы начинается серьезное обсуждение самиздатовского феномена. «Литературное обозрение», «Вопросы философии», «Аврора», «Неделя», «Столица», «Юность» – вот неполный список тех издании, которые в числе первых стали вести всевозможную; полемику и дискуссии на данную.

О русской неофициальной прессе начинают писать за рубежом, от известных рок-журналов («Rolling Slones», «MaximumRock-n-Roll») до книг, посвященных специфике самиздатовского дизайна.

На границе десятилетий отечественная рок-пресса естественным образом разделилась на две группы ориентированные на массовые вкусы официальные рок-издания и оставшиеся в осознанном андеграунде журналы, несущие в себе глубокий контркультурный импульс.

Последние, в свою очередь, либо вышли ни офсетный и ротапринтный способы тиражирования («Ура Бум Бум», «Окорок», «Охота», «ОРЗ» и др.), либо, исчерпав все свои идеи, в течение двух последующих лет прекратили существование («Контр Культ Ура», «Шумелаъ Мышь», «Палево», «ДВР»).

Представители этих журналов провели в декабре 1991 года первый съезд самиздатовской и независимой рок-прессы, состоявшийся в Вятке.

Заключительный период 1992—94 гг., оказался характерен для бывших подпольщиков сразу двумя обстоятельствами: прекращением деятельности фактически всех флагманов 80-х годов, появлением журналов с откровенно примитивистской эстетикой а-ля «назад к корням» – написанных и размноженных вручную («Польский батон», «Субанда») и, наконец, возникновением очередной волны новых изданий, специализирующихся на исследовании чуть ли не всего околомузыкального спектра от нервно-обличительных гражданских рок-манифестов («Подробности взрыва», «Связь времен»), до возведенных в культ экспериментов с компьютерным дизайном («Уголовное дело»).

Надо сказать, что и Воронеж отметился в этой сфере. Например, воронежский журнал «ОК ЭЙ ЖЛОБ», активно пропагандировавший творчество таких групп, как «Красный Огурец» и «Сектор газа», плюс радовавшая своего читателя отчетами о различных рок-концертах и обзорами советской прессы. Редакция журнала состояла из двух человек: E. Куцевич и А. Попов. Материалы в большинстве своем были очень короткими и информативными, исключая аналитические начала. На страницах «ОК ЭЙ ЖЛОБ» в 1990-м году появилось одно из первых интервью Юрия Хоя Клинских – лидера группы «Сектор Газа». В целом журнал имел локальное хождение.

Резюмируя вышесказанное, приведём классификацию, данную исследователем А. Кушниром: В целом всю массу самиздатовских рок-журналов можно разделить на следующие условные категории: 1) чисто информационные (Авось, АОР, Виниловый Наркоман, РИО, ОК'ЭЙ ЖЛОБ и т.д.) 2) информационно-развлекательные (Поп-магазин, Фрипс, Прок и т.д.) 3) музыкально-аналитические (ВО!, ТИФ, Спидъ) 4) локально-рекламные (Охота в ближнем лесу, РОТ, Рокобоз и т.д.) 5) крайне политизированные (Урлайт, Сморчок, Корея) 6) провокативно-тусовочные (Бонба, Гнилая Тусовка, Жибао Елки-палки) 7) радикально-андеграундные (Палево, Сибирская язва. Анархия) 8) Стеб'н'треп (АП'СЮРД, Жопа, Ништяк) 9) отдельные произведения искусства камерного плана (Штучка, Шумелаъ ЪМышь) 10) комбинированные, т.е. вобравшие в себя понемногу из предыдущих 9 пунктов (Контр Культ Ур'а, ДВР) 11) дайджесты.

Интересный взгляд на самиздат у самого авторитетного его представителя, Сергея Гурьева:

«Рок-самиздат, наконец, можно рассмотреть как своеобразную форму молодежно-индустриального фольклора эпохи массовых коммуникаций. Сама форма журнала здесь теряет функциональный смысл и приобретает жанровый характер. Из всех видов масс-медиа – радио, телевидение, пресса – последняя лучше всего поддается домашнему моделированию.

А современное подсознание гораздо плотнее забито кодами имиджей «Ровесника» и «Плэйбоя», нежели Хохломой или вологодскими кружевами.

Отсюда – внешне неожиданное стремление выразить себя не в сочинении «народных песен», а через журнал, связанный с рок-музыкой, как «исконно молодежной» формой творчества, Стихийная компетентность здесь определяет тематику, которая, в свою очередь, предполагает свободное до фамильярности обращение с материалом. Так само раскручивающийся механизм «рок-издания» оказывается закольцован и запущен. Далее он может затянуть в свои пределы, перемолоть и выплюнуть любые социокультурные имиджи – от даосов до Кастанеды. Все это – рок-н-ролл».

Основной несформулированный принцип рок-самиздата, таким образом, – произвол андерграундного сознания. Опьяненный сумасшедшим драйвом своих кумиров маргинал, взявшись за перо, превращается в миниатюрный трансформатор реальности. Банальный тезис о том, что язык – мощный инструмент социальной власти, сужаясь пропорционально камерности тиражей, начинает предполагать власть криптосоциальную, Ее обычный диапазон – от узкого круга друзей («карнавальных апостолов») до рок-общины русского провинциального города».

В эпоху субкультурной революции конца 60-х годов в кругах неоавангардистов широко использовался термин «мифопластика». Он как бы метафорически обозначал право художника на неограниченную свободу в лепке собственных мифов, на отказ от всех традиционных устоев искусства ради неистового, экстатического выражения чувств и ощущений личности, рок-самиздат, сделавший из журнала художественный жанр, фактически вывел мифопластику за пределы искусства в сферу формы (но только формы!) культурной информации.

Рок-самиздат возвысил и одновременно низвел язык информации до адекватного (с точки зрения современной философии) состояния.

Родственным жанром рок-самиздата является хипповая «телега».

Характеризуя этот жанр, крупнейший его мастер Александр Серьга пишет: «Что значит „толкать телегу“? Это когда человек в устной или письменной форме высказывает какие-либо мысли, идеи, теории, причем он говорит не всерьез, а из спортивного, так сказать, интереса. Некоторые „телеги“ годятся в основу солидной диссертации, в иных „опять изобретается велосипед“, в прочих совершенный вздор, но для автора это неважно. Он не примеряется к традиционным нормам научности или философской истины – он знает, что к настоящему качеству ума они отношения не имеют. „Телега“ – жанр мертворожденных, серийных образцов. Это – к лучшему. Вся современная литература (художественная, научно-философская, публицистическая) – большой постскриптум. Что нужно, было написано до нее. Точнее, была надежда, что пишут то, что нужно, а сейчас очевидно, что нет».

Разумеется, «неформальная рок-журналистика» редко дифференцировала последние два понятия, активно используя метод «тележной информации». Русское общество также не желало фетишизировать силуэт реальности, и с воцарением свободы печати вышеозначенный провокативный ход оказался успешно опошлен типографской желтой прессой. Массовый тираж без труда просчитал количество шагов между элитарным эстетическим приемом и безответственным пустозвонством.

Мифотворческий произвол, однако, нельзя считать преобладающим в рок-самиздате явлением. Журналы подобного плана (свердловское «Палево», столичные «Сморчок» и «Связь времен»etc.) – это как бы пики, вырастающие над средней массой конструктивно-аналитических (да и просто графоманских) изданий. Но сам принцип рок-самиздатовского творчества создает пространство для подобной реализации потенциала, где возможное часто оказывается существеннее реального.

Культуролог Гадамер отмечал, что напряженная жизнь языка протекает под знаком антагонизма между конвенциональностью и тенденцией к революционным переменам. Граница между взаимоисключающими формами понимания своих задач нередко проходит через отдельный журнал, что делает крайне интересным отслеживание судьбы издания и его отдельных участников.

Наиболее драматичной в этом смысле оказалась судьба московского рок-самиздата, волны от взрывов внутри которого достигали Балтийского моря и Тихого океана.

История крупнейших московских рок-журналов неразрывно связана с острейшей «политической» конфронтацией, осложнявшейся до 1988 г. давлением и интригами со стороны КГБ.

«Сами деятели рок-самиздата, конечно же, не осознавали, в какую зловещую игру с ними играют язык и контекст. В работе со слэнгом и инвективной лексикой они обычно видели лишь путь к освобождению от очевидной власти официозного языка тоталитарного социума. „Свой маленький тоталитаризм“ неизбежно терялся на таком могучем фоне».

«Искусство должно предпринять широкую атаку на язык средствами самого языка ради достижения полнейшего молчания», – писала Сюзан Зонтаг в своей книге «Стили радикальной воли». Наследуя и здесь традиции неоавангардизма конца 60-х, деятели рок-самиздата довольно часто на излете творческого пути упирались в финал процитированной фразы.

Экзистенциальный тупик обозначился, когда в качестве апофеоза духовного нонконформизма был зафиксирован суицид – что, в частности, привело к остановке одного из флагманов рок-самиздата журнала «Контр Культ Ура» в 1991 году. Дальнейшее развитие предмета статьи протекало под знаком известной деинтеллектуализации – что, впрочем, отнюдь не свело на нет мифотворческие тенденции.;

Глава IV Анализ причин и последствий кризиса рок-журналистики в России

Очевидно, что в Советских условиях рок-журналистика только и могла получить своё полноценное развитие в подпольной журналистике. Из предыдущей главы следует, что рок-самиздат был довольно противоречивым и неоднородным явлением. Тем не менее, он давал то, что не в силах была дать официальная пресса: свободу самовыражения. Самые талантливые авторы вышли из самодеятельной прессы. Не все из них (кто вообще жив) в наши дни плотно связаны с рок-журналистикой, да и журналистикой вообще. Тем не менее, о тех временах у них самые тёплые воспоминания. Потенциал, развитый и накопленный за время работы в самиздате, пригодился им в дальнейшем.

Как мы говорили в одной из глав, эффект драйва, создаваемый в роке за счёт ритма, перегруженного звука и эмоциональной подачи материала, в печатном слове выдавался за счёт эксцентрики, игрового начала, парадоксальных словосочетаний, наукообразного философствования, перемежающегося с тюремной феней. Всё это было оправдано хотя бы тем, что являло собой альтернативу стилю официальной прессы.

С распадом СССР гнёт цензуры спал, вместо неё пришла диктатура рынка. С одной стороны – появилась возможность для легальных официальных рок-журналов, и она была отчасти реализована, с другой – большая часть населения была занята выживанием, «официальная периодика переболела синдромом погони за конъюнктурой, да и рок-музыка перестала пользоваться ажиотажным спросом…».

Из-за нестабильной экономической обстановки и спада интереса к року в целом в середине 90-х страну захлестнула волна фэнзинов, малотиражных периодических или непериодических изданий, часто посвященных рок-музыке, молодежным субкультурам, религиозным учениям. Во многом фэнзины походили на самиздатовские журналы 80-х (малые тиражи, непрофессиональные материалы), однако в отличие от них, фэнзины часто изначально печатались в профессиональных типографиях и умышленно не пытались выходить на более массовый уровень.

Многие приёмы самиздатовской рок-журналистики переняла «желтая пресса» и парадоксальность стиля уже никого не шокировала.

В 1991 году появляется первая независимая от какой-либо организации ленинградская 8-страничная газета «Rock Fuzz», впоследствии проложившая дорогу аналогичным изданиям. Она просуществует до нулевых годов, потом трансформируется в сайт. Этому примеру последует большая часть журналов. Дальше начинается новая эпоха – блогов, пабликов и телеграм-каналов.