Текст книги "Розовый узор на черном крыле…"

– И сколько вам лет, что вы все еще сказки читаете? – не удержался он от замечания.

– О, только не на «вы»! – возразила она и добавила: – Мне двадцать один год. Но Андерсен совсем не для детей, если хочешь знать. Вот смотри, это одна их моих любимых историй. Называется «Эльф розового куста». Она про крошку – эльфа, который жил в розе. Как-то он заигрался в саду и не успел прилететь к своей розе. Солнце село, и она закрыла лепестки. Тогда эльф решил спрятаться в другом цветке и полетел к беседке, увитой каприфолиями. Вот, читай дальше.

И они сдвинули головы, склонившись к нетбуку.

«Красивый молодой человек и прехорошенькая девушка сидели в беседке рядом и мечтали век не расставаться, ведь они горячо любили друг друга…

– Но мы должны расстаться! – сказал молодой человек. – Твой брат против нашего счастья, решил разлучить нас и отсылает меня с поручением далеко за море!

И он нежно поцеловал ее. Девушка заплакала, а потом дала ему на память о себе розу, но сначала оставила на бутоне такой крепкий и горячий поцелуй, что цветок раскрылся. Эльф воспользовался ситуацией и влетел внутрь розы…

Раздалось последнее «прощай», и эльф почувствовал, как молодой человек спрятал розу на груди…

Но недолго пришлось розе оставаться в покое. Влюбленный вынул ее и, проходя по большой темной роще, начал целовать цветок так часто, сжимая ее лепестки, что крошка эльф чуть не задохнулся…

Но тут из кустов выскочил брат девушки. Вытащив острый нож, он убил молодого человека, целовавшего цветок и шептавшего имя его сестры. Затем он отрезал ему голову и зарыл ее вместе с туловищем в землю под липой…»

Прочитав это, Кирилл поднял взгляд на Милу. Она смотрела на экран дисплея расширившимися глазами, в которых стояли слезы.

– Да ты настоящая эмочка, – неуклюже пошутил он, пытаясь отвлечь ее от грустной истории. – Такая же, как и мы, плакса. Это же просто сказка!

– Ты еще маленький, – ответила она, – и пока не знаешь, что счастливой, взаимной и при этом долгой любви на этой земле не бывает.

– Бабские бредни! – вдруг встрял молчавший до этого Арсений.

Он остановил джип и повернулся к ним. Посмотрев на безмятежно спящую Марику, перевел взгляд на Милу.

– Ты чего это тут парню голову забиваешь? – усмехнулся он. – Он сейчас сам эльф в розовом кусте, так пусть там и остается как можно дольше со своей эльфийской принцессой. Любви, видишь ли, на земле нет! Или тебе со мной плохо?

Кирилл отодвинулся от Милы. Он чувствовал себя неловко, словно оказался в чужой спальне.

– Мне с тобой хорошо, – тихо ответила Мила и опустила глаза.

– Так и нечего тут сырость разводить, – заметил Арсений. – Не забывай, твое лицо – твоя работа, ненужные морщины ни тебе, ни мне в кадре не нужны. Полная безмятежность и отсутствие мыслей – залог твоей фотогеничности.

– Приехали? – пробормотала Марика, поднимая голову.

– Пока нет, – сказал Арсений. – Хочу размяться. А может, пора перекусить? Что скажете, ребятки? А, Настена? – спросил он и толкнул спящую дочь. – Тебе не мешало бы поесть. А то перегаром несет, ужас! Я с матерью еще поговорю. Хорошо, что в машине кондей имеется, а то бы мы задохнулись!

– Мы где? – сонно спросила она.

– Недалеко от Нижнего Новгорода, – ответил Арсений. – Хочу передохнуть. Тут неплохой мотель, можно перекусить.

– Мы не пойдем, – сказал Кирилл.

– Ладно, – легко согласился Арсений. – Тогда спите. Нам еще несколько часов ехать.

Настя зевнула и свернулась клубком на сидении. Арсений помог Миле выйти из машины. А Кирилл поцеловал вновь уснувшую Марику, устроился удобнее, засунул наушники плеера в уши, нашел Depeche Mode и закрыл глаза. Сказка про эльфа не выходила у него из головы. Он хотел узнать, чем все закончилось, и улыбнулся этому, как ему казалось, детскому любопытству. К тому же замечание Милы прочно засело в голове. И даже любимые песни не могли изменить ход его мыслей.

«Что происходит с людьми? – думал он. – Может, никто не умеет сохранить свое чувство? Но лично я не собираюсь уподобляться большинству. И за нашу любовь буду бороться всеми силами. Буду беречь ее!»

Кирилл не заметил, как задремал под композиции Depeche Mode. Очнулся от струи холодного воздуха, скользнувшей по разгоряченному лицу. Подняв голову, он вынул наушники и выключил плеер. Дверь была открыта. Возле нее стояла Мила. Она курила, нервно стряхивая пепел.

– Ты никогда не любил меня! – услышал он ее звонкий голосок. – Ты вообще уже не способен на это.

– Когда курить-то бросишь? – насмешливо поинтересовался Арсений.

– Не твое дело! – резко ответила она.

– А вот и мое! От табака твоя нежная кожа быстро посереет, – не менее резко ответил он. – О тебе же забочусь!

– Обо мне? – расхохоталась она. – Да ты думаешь лишь о том, как мое лицо будет выглядеть в твоем объективе. Вот и вся твоя забота!

– И это тоже, – невозмутимо ответил Арсений.

– О дочке нужно заботиться по-настоящему! – добавила Мила после паузы.

Кирилл увидел, что она затушила сигарету и бросила ее в снег. Арсений приблизился к ней и обнял.

– Не волнуйся! Настя у меня скоро не то что курить, но и пить бросит, не говоря о другой дури! – уверенно проговорил он.

– Всегда подозревала, что ты хороший отец, – улыбнулась Мила и поцеловала его в щеку.

– Ты просто не знаешь, что такое музыканты! – продолжил он. – А вся их семейка принадлежит именно к этому виду искусства. Моя бывшая жена – камерная певица, ее мать виолончелистка, отец – флейтист. Представила? И бабушка Насти и дед всегда злоупотребляли алкоголем, да и сейчас втихую напиваются на пару, закрывшись в квартире. А наследственность – страшная штука!

– Ой, а сам-то! – усмехнулась Мила и отстранилась от него. – Давно ли ты бросил злоупотреблять? Год назад, когда мы только познакомились, ты, по-моему, тоже любил и курнуть и выпить. Скажешь, нет?

– Любил, – спокойно ответил Арсений. – Да вот враз разлюбил!

– Надолго ли? – ехидно заметила Мила. – Ты ведь творческая личность! А вам допинги необходимы.

– Так ты у меня вместо допинга! – расхохотался Арсений. – Знаешь, мне проще на самом деле, – после паузы серьезно произнес он. – Я могу видеть этот мир через объектив, и так он намного привлекательнее лично для меня. Так что мне можно вообще свой мозг не затуманивать ничем.

– Твои новые друзья привлекательны, – сказала Настя и начала забираться в машину.

– Заметила? – сразу оживился Арсений. – Особенно парень хорош! У меня прямо творческий зуд, когда я вижу его лицо.

Он сел за руль и начал разогревать мотор.

– А ты не спишь? – улыбнулась Мила, устраиваясь рядом с Кириллом. – А вот подслушивать нехорошо!

– Извини, – ответил он. – Но вы возле открытой дверцы разговаривали. Что же мне, уши затыкать?

– Так у тебя же плеер! Вот и заткнул бы, – усмехнулась Мила. – Ты чего не спишь-то?

– Не знаю, – улыбнулся Кирилл. – Интересно мне все.

Он выпрямился и повернулся к ней.

– Ты, смотрю, привыкла к такой насыщенной жизни. А я ведь живу в маленьком городке. И что там у нас необычного? Все приключения происходят только в виртуальном мире компьютерных игр. Да тебе этого не понять! Я сейчас словно из реала попал в виртуал, который вдруг стал реалом для меня. Не могу это толком объяснить, но адреналин так и прет.

– Парень прав, – заметил Арсений и тронул машину с места. – И сегодня я тебе обещаю море адреналина. Поэтому сейчас лучше последовать примеру девчонок и поспать.

– Постараюсь, – улыбнулся он. – А можно сказку на ночь дочитать?

– Ты про эльфа? Понравилось? – обрадовалась Мила и включила планшет. – А еще говорят, подростки книг не читают. Смотря какие! Да, Кирилл?

– Просто интересно, что там было дальше, – немного смущенно ответил он.

– Эльф все рассказал бедной девушке, – объяснила Мила. – И она ночью нашла могилу, вырыла голову любимого и унесла ее к себе. Дома она положила голову в большой горшок, засыпала землей и посадила жасминовую веточку. И плакала каждый день над ней. Веточка выросла и зацвела. А девушка как-то уснула над ней и больше не проснулась никогда. Сильный жасминовый аромат и непереносимое горе убили ее. А злой брат взял горшок с цветущим жасмином и поставил его возле своей кровати.

– Жуть какая! Ну и сюжет! – заметил Арсений, повернул голову и глянул на Кирилла.

Тот слушал внимательно, его распахнутые глаза, не отрываясь, смотрели на Милу.

– Чем не эмо – сказка? – пробормотал Арсений и начал снова следить за дорогой.

– А дальше? – спросил Кирилл.

– Вот с этого места, – ответила она и пододвинула планшет к нему.

Кирилл склонился и начал читать текст, появившийся на дисплее.

«Крошка эльф начал летать от одного цветка к другому. А в каждом из них жил маленький дух, и эльф рассказал всем об убитом влюбленном, о злом брате и умершей от горя сестре.

– Знаем! Знаем! Ведь мы выросли из глаз и из губ убитого! – ответили духи цветов.

Ночью брат уснул возле благоухающего жасминового куста, и каждый его цветочек раскрылся, вылетел невидимый, но вооруженный ядовитым копьем дух. Все они стали навевать ему страшные сны, потом сели на его губы и вонзили ему в язык свои ядовитые копья. Утром окно в спальне распахнулось, и влетели эльф и царица пчел со своим роем. Они решили убить злодея. Но он уже умер от ядовитых копий духов жасмина.

Вокруг постели уже толпились люди, они предположили, что несчастного убил, как и его сестру, сильный запах цветов. И тут-то эльф понял, что это была месть цветов, и рассказал об этом царице пчел. Кто-то из присутствующих хотел перенести куст в другую комнату, но пчела ужалила его в руку, он выронил цветочный горшок, и тот разбился вдребезги. И все увидели череп убитого молодого человека и поняли, кто произошло.

А царица пчел полетела по свету и жужжала о мести цветов, об эльфе и о том, что даже за самым крошечным лепестком скрывается кто-то, кто может рассказать о преступлении и наказать преступника».

Закончив чтение, Кирилл откинулся на спинку сидения, положил руку на плечо спящей на его коленях Марики и закрыл глаза.

«Даже за самым крошечным лепестком скрывается кто-то, кто может рассказать о преступлении и наказать преступника», – повторял он про себя заключительные слова сказки.

Он отчего-то вспомнил об Ирочке и с трудом сдерживал слезы. В голове не укладывалось, что она мертва. Он пытался анализировать, но информации было явно недостаточно, чтобы понять, почему она перерезала вены практически с ним в одно время.

«Неужели это дело рук Дарка? Не может же это быть простым совпадением? – мелькнула устрашающая мысль, и он невольно вздрогнул. – Но как я могу узнать это наверняка?»

– Зачем ты парнишку расстроила? – услышал он тихий голос Арсения.

Кирилл почувствовал, как слезы побежали по щекам, тут же вытер их, но глаз не открыл.

– Но ведь он же эмо – бой, – ответила Мила. – Ему положено плакать над такими красивыми и грустными историями.

Почувствовав, что джип тормозит, Кирилл открыл глаза. И тут же прищурился от вспышки.

– Что вы делаете? – недовольно спросил он.

– У тебя сейчас такое лицо! – сказал Арсений. – Такое печальное! Не закрывай глаза челкой, – попросил он, продолжая фотографировать. – Искренние эмоции в наш прагматичный век не имеют цены. А ты выглядишь сейчас бесподобно! Кто бы мог подумать, что благодаря этой сказке я получу такие феноменальные кадры!

– Бездушный он человек, – заметила Мила, поворачиваясь к застывшему Кириллу. – Не обращай внимания! Для него главное – поймать момент. И твои искренние слезы все равно что для меня желанный, но такое недоступный шоколад.

– Ха! – сказал Арсений, опуская фотоаппарат. – Ассоциация настоящей блондинки! Спите уже.

Он отвернулся. Машина тронулась с места, и Кирилл закрыл глаза.

Он так крепко заснул, что не заметил, как они оказались в Питере. Было около пяти утра. Арсений разбудил их. Они, плохо соображая, двинулись за Настей, а он поехал отвозить Милу. Как выяснилось, она была из Питера. Когда они поднялись в квартиру Арсения, то, не раздеваясь, упали на разобранный диван в гостиной и снова уснули. Их разбудила Настя в девять утра. Она выглядела хмурой и бледной.

– Хорош дрыхнуть! – громко сказала она, поднимая тяжелые малиновые портьеры. – Папа уже был, но снова ушел, а мне велел вас поднять и накормить. Он заедет за нами через час, так что должны быть готовы. Вам ясно? – закричала она, наклоняясь к ним.

– Ага, – пробормотала Марика, с трудом разлепляя глаза и щурясь от яркого солнечного света, заливающего комнату.

– И нечего так орать, – заметил Кирилл и сел на диване.

– А как вас еще можно разбудить? Вот вам полотенце, – тише сказала она, доставая из шкафа большое махровое полотенце. – И марш умываться. А я пока завтрак приготовлю.

Марика сползла с дивана и отправилась в ванную.

Кирилл в комнате раздеваться не стал. Он огляделся и присвистнул. Огромные фотографии в рамах под стеклом заполняли стены. Это были, в основном, портреты. Кирилл узнал весьма известных звезд шоу-бизнеса и актеров. На нескольких он увидел Михаила Боярского с дочерью Лизой. Их фотографии были черно-белые и очень выразительные. На одной из стен сосредоточились снимки с рок – концертов. Он подошел ближе. Узнав музыкантов эмо-групп Jane Air и Neversmile, Кирилл начал внимательно изучать изображения. Некоторые фотографии запечатлели их на сцене во время выступлений, на других были зрители, в основном, эмо-киды, на нескольких фигурировал Арсений в обнимку с музыкантами.

– Любуешься? – услышал он и повернулся.

Настя зашла в комнату и улыбалась, наблюдая за Кириллом.

– Здорово! – сказал он. – Такие фоты! Загляденье!

– Говорю же, мой отец – мега чел! А вот глянь на мои фоты, – предложила она и выдвинула полку шкафа, достав оттуда папку. – Это что-то типа портфолио.

Они сели на диван, сдвинув головы. Настя раскрыла папку. Кирилл увидел ее портрет в стиле эмо. Настя стояла на фоне черной стены с контурами розовых мотыльков. Ее изящную фигурку плотно обтягивал латексный комбинезон сочного земляничного цвета. Волосы у нее были черные с розовыми прядями в челке, которая падала на лицо, пересекая его четкими тонкими линиями. Жирно подведенные глаза с черными веками выглядели огромными. Она держала возле бесцветных губ конфету на палочке, которая выглядела, как большое розовое с молочными разводами сердце. На следующей фотографии Настя сидела на асфальте в летнем дворике. Спиной к ней привалился какой-то парень. Их ноги были согнуты, руки обхватывали колени, затылки прислонялись друг к другу. Светлые волосы парня и ярко-рыжие Насти резко контрастировали. Возле них на асфальте розовели надутые шарики.

– Что вы тут рассматриваете? – спросила вошедшая в этот момент Марика.

– Работы Арсения, – ответил Кирилл и встал.

– Супер! – восхитилась Марика, оглядывая стены. – А я только заметила.

– Любуйся, я пока в душ, – сказал Кирилл и быстро покинул комнату.

После завтрака они снова начали рассматривать многочисленные альбомы с фотографиями и глянцевые издания с работами Арсения.

– Понимаете теперь, как вам повезло? – с воодушевлением заявила Настя. – Да к отцу очередь из моделей! А вас он, считай, на улице нашел, с моей помощью, конечно, – добавила она и засмеялась. – Так что с него причитается!

– А Мила одна из его моделей? – поинтересовалась Марика. – Что-то я ее тут не вижу.

– Она, в основном, на подиумах работает, одежду демонстрирует, – ответила Настя. – Папа ее почему-то не очень любит снимать. Говорит, она стандартна и поэтому скучна. Хотя где-то были и ее фотки. Только найти нужно.

– А у них что, отношения? – не унималась Марика. – Она красивая.

– А ты чрезмерно ревнивая! – рассмеялась Настя. – Не волнуйся, Милка на твоего красавчега покушаться не будет. Она в папку по уши влюблена.

– Здорово! – сказал Кирилл. – А чего они не женятся?

– Так у взрослых все с этим сложно, – ответила Настя.

– И ничего я не ревнивая! – обиженно заметила Марика. – А что за проект сегодня? – поинтересовалась она, переведя разговор на другую тему. – Арсений вчера что-то вскользь упоминал. Типа «как стать стрейт-эйджером».

– Понятия не имею! – ответила Настя и пожала плечами. – Но не волнуйтесь, это с вами не будет связано, я уверена. К тому же вы и так стрейт-эйджеры! Думаю, вас он просто отснимет.

Арсений появился через час. Он быстро вошел в квартиру, оглядел Кирилла, потом перевел взгляд на Марику. Они даже поежились от такого пристального изучающего взгляда.

– Что значит юность! – пробормотал он. – Свежи, как розы! А ведь всю ночь в машине. Так, дети мои, за работу! – громко сказал он, потирая руки. – Я и шмотье нашел подходящее. Конечно, эти одинаковые футболки смотрятся вполне в стиле унисекс, но довольно стандартно! Так, надели курточки и по коням! А то времени совсем мало. Настя, ты покормила наших гостей?

– Обижаешь! – ответила та. – Наелись, как удавы! Папулечка, а мне обязательно с вами ехать? Может, я пока дома посплю?

– Еще чего! Твоя лень тебя когда-нибудь погубит! А вдруг я увижу, что и ты мне понадобишься в кадре? Так что в темпе!

Минут через десять они садились в машину. Погода была ясной, солнце заливало квадратный двор, но Кирилл и Марика даже не успели рассмотреть местность, как джип тронулся с места, вывернул на улицу, и они поехали вдоль какого-то длинного водоема.

– Канал Грибоедова сформировался на месте старой речки Кривуши, или Глухой речки. Она всегда тут была, еще до начала строительства Питера. Ее правый берег начал застраиваться домами служащих морского ведомства аж в девятнадцатом веке! – тоном экскурсовода проговорила Настя.

– Не в девятнадцатом, а в тридцатых годах восемнадцатого, – поправил ее Арсений.

– Канал Грибоедова? – переспросил Кирилл. – Что-то знакомое! Где-то слышал. А может, по ящику видел.

– Красиво очень, – заметила Марика, глядя в окно.

– Ага, – согласилась Настя. – Питер вообще красивый город. Бывали?

– Не-а, – ответил Кирилл.

– Но, ребятки, посмотреть его мы никак не успеем, – заметил Арсений. – У нас очень плотный график. И к тому же сегодня в ночь обратно. Завтра в Москве показ коллекции одного молодого эпатажного модельера. И у меня заказ на этот показ от одного инет-издания.

– А вы летом приезжайте! – предложила Настя. – Да, папуль?

– Конечно! – согласился Арсений. – В каникулы ко мне! И Настьку прихватите.

– Я школу в этом году заканчиваю, – сообщил Кирилл.

– И что? – засмеялась Настя. – Я тоже! Но предки уже оплатили мое дальнейшее обучение. Буду в универе одном.

– Приехали! – сказал Арсений.

Они вышли из машины и направились к какому-то офисному, современному на вид зданию, прячущемуся в глубине двора между старинных домов.

Студия располагалась на верхнем этаже. Часть скошенного потолка была застеклена. Арсений, скинув куртку, протянул пакет Кириллу.

– Одевайтесь, – сказал он, – а я пока свет установлю. И быстрее! У нас на все про все два часа. В половине первого другая съемка. Где этот лентяй Дима?

– Да тут я! – раздался звонкий голос и в студию вошел высокий худой парень.

С его головы свисали длиннющие дреды, на худом теле болталась свободная цветная рубаха в этническом стиле, падающая почти до колен. На вытертых синих джинсах зияли живописные дыры.

– Гримируй, как мы вчера договаривались, – приказным тоном сказал Арсений.

– Н-да, ребятки в стиле, что и говорить! – заметил Дима. – Особенно бой!

– Хай, Димон! – заорала Настя, вошедшая в этот момент в студию, и прыгнула ему на шею.

– И ты тут, ванилька! – заулыбался он. – Ага, так это твои друзья! Папане работу подбрасываешь?

– Так, случайно все получилось, – захихикала Настя и потрогала его дреды.

– Ее тоже загримируй, – решил Арсений, задумчиво глядя на Кирилла. – Только, знаешь, в стиле «полевой ромашки», совершенно невинной и неиспорченной. Настя, начинай входить в образ!

– Ну, папа!

– Все, работаем! – оборвал ее Арсений.

В пакете было несколько вещей. Арсений объяснил, что им надеть вначале. Потом они попали в руки Димы. Стилист сделал им стандартные прически, только челку Марики зачесал на другую сторону, чем обычно. И сейчас у Кирилла она прикрывала правую часть лица, а у нее – левую. Грим тоже был стандартным для этого стиля: подведенные черным глаза, светлый тональный крем, розовый блеск на губах. Только ресницы у обоих были густо накрашены розовой тушью. Кирилл был одет в узкие розовые джинсы и черную без рисунков обтягивающую футболку. На Марике были черные джинсы и розовая футболка. Первая серия снимком оказалась с большим прямоугольным стеклом. Арсений заставлял их менять позы, прижиматься щеками к стеклу с разных сторон и даже ложится под стекло. Он снимал и снимал, и через час они почувствовали усталость.

– Момент! – остановил он процесс и двинулся в угол студии, где находился большой монитор.

Он тут же начал просматривать, что получилось.

– О! Это интересно! – пробормотал Арсений.

И «модели» робко приблизились и заглянули ему через плечо. Фотография выглядела загадочно. Стоящее на ребре стекло, снятое под небольшим углом, разделяло их. С одной его стороны Кирилл прижимался к нему щекой, глядя в объектив из-под челки. С другой – Марика прильнула сквозь стекло к щеке Кирилла. Ее взгляд из-под челки выглядел немного испуганным. Они были настолько похожи, что казалось, это их отражения так странно трансформировались, поменяв цветами верх и низ. Длинные розовые ресницы четко выделялись на фоне черных век и создавали странное ощущение не глаз, а каких – то невиданных цветов.

– Тут углублю, – бормотал Арсений, – тут высвечу. Но вы, ребятки, талантливы!

Он двинул «мышкой» и появилось следующее изображение. Кирилл чуть откинулся назад. Стекло словно падало на него, и он придерживал его растопыренными пальцами. С другой стороны Марика будто давила на стекло, стараясь опрокинуть его на Кирилла. Пальцы с короткими черными ногтями выглядели как два паука, распластавшихся на стекле. Ее лицо было не видно за волосами. Зато его, закинутое назад, хорошо просматривалось сквозь прозрачное стекло. Челка съехала со лба, глаза смотрели вверх и были огромными, глубокого тона и необычайно выразительными. Розовые ресницы касались четких черных бровей. Кожа выглядела настолько нежной, что казалась фарфоровой.

– Вдохновляет! – возбужденно сказал Арсений. – Вижу перспективу! Быстро переодеваться!

– А я нужна? – поинтересовалась Настя, которая во время съемки сидела в углу и о чем-то тихо переговаривалась с Димой. – Мой образ готов, папуль!

– Сейчас и ты поучаствуешь, – ответил Арсений, отходя от стола и направляясь к ней. – Дима, поменяй им цвет ресниц на черный, а губы сделай ярче. Сейчас снимем серию под условным названием «эмо – бэби».

Для этой сессии на Кирилла надели черный комбинезон с розовой длинной атласной накидкой. Его прическа осталась без изменений. На Марике было пышное очень короткое розовое платье, затянутое в талии широким черным ремнем. На шее болтался черный короткий галстук. Ее волосы Дима забрал в два высоких хвостика и завязал их смешными детскими резинками. Запястья ребят украшало множество цветных снэпов. Настя выглядела контрастно рядом с эмо-кидами в белом воздушном до полу платье, с убранными со лба волосами и практически без грима. Дима только коснулся ее лица светлой пудрой, нанес легкие нежные румяна, подкрасил губы прозрачным блеском. Единственным сильным акцентом были накладные густые черные ресницы, на вид совершенно кукольные.

Арсений тут же начал создавать композиции из «эмо – кукол», меняя их местами, сдвигая в группы, снимая в разных позах. Кирилл почти всегда оказывался центральной фигурой. Вот он стоит лицом к фотографу, опустив руки, в спокойной позе. А перед ним словно только что разошлись в разные стороны, Марика и Настя. При этом они обе обернулись и смотрят друг на друга с явной враждебностью. Вот он сидит на корточках, опустив голову. Его лицо почти полностью закрывают волосы. Марика стоит сзади, чуть согнувшись и опираясь руками о его плечи и словно пригибая его к полу. За ней высится выпрямленная фигура Насти в белом платье. Ее лицо приподнято, глаза смотрят вверх.

– А у меня идея! – воскликнул Арсений, когда сделал невероятное количество снимков.

– Мы уже устали! – капризно заявила Настя. – Есть хотим!

– А ты мне будешь не нужна, можешь переодеваться, – ответил Арсений. – Я понял, в чем ваш секрет, ребятки! – сказал он Кириллу. – В вашей любви, которая сквозит во всем: в ваших глазах, лицах, позах. Такое нужно немедленно запечатлеть и выявить, пока не пропало! Жаль, времени совсем мало. Дима! – закричал он.

– Тут я, тут, – отозвался тот, выходя из-за стола. – Чего теперь?

– Поменяй грим на легкий и не такой театральный, – торопливо проговорил Арсений. – Пусть они выглядят более жизненно. Этакие, знаешь, парень и девушка из соседнего двора. У нас есть еще с полчаса. А я сейчас что-нибудь подберу из одежды. Айда за мной!

Кирилл улыбнулся, но промолчал. Арсений скрылся за ширмой в углу студии. Там было что-то типа гардеробной. Они переоделись в то, что подобрал Арсений. Дима быстро подправил грим. На Марике была клетчатая черно-розовая юбочка и полосатый обтягивающий джемпер. На Кирилле его узкие черные джинсы и трикотажная светло-серая в мелкий розовый горошек кофточка с капюшоном. Арсений на этот раз не стал режиссировать съемку, а предложил им делать все, что они хотят. Он бегал с фотоаппаратом вокруг них и без конца снимал. Но потом так увлекся, что снова переодел их и начал командовать, как встать, какие позы принять, какие выражения лиц ему нужны.

– Назову эту серию «эмо лав», – довольно сказал он, когда закончил. – Все, мои дорогие! Всем спасибо!

– Наконец-то! – обрадовано закричала Настя. – Ты всех просто замучил!

– Не радуйся! – ответил он. – Сейчас поедем в одно место. Пора подумать о твоей душе, – добавил он и загадочно улыбнулся. – Кирилл, Марика, – обратился он, – хотелось бы, чтобы и вы к нам присоединились. Вдруг в голову придут идеи, понадобится ваш типаж. Но заранее прошу прощения, – добавил он странную фразу.

– А поесть? – возмутилась Настя.

– Потом, а то времени и так нет, – отмахнулся он. – К тому же, думаю, что у тебя аппетит надолго пропадет, – добавил он и усмехнулся.

– Это почему еще? – удивилась она.

– Увидишь! – ответил Арсений и направился к выходу из студии.

Через час они вышли из машины в каком-то запущенном на вид дворе и в недоумении огляделись.

– Бог мой! – возмутилась Настя. – Куда ты нас завез? Это же просто трущобы из романов Достоевского!

– Тихо! – оборвал ее Арсений. – Советую помалкивать, а то проект мне сорвешь. За мной!

Он пересек двор, ребята шли рядом. Обогнув обветшавшее донельзя, но, судя по всему, жилое трехэтажное задние, они оказались возле такого же, но уже выселенного, с выбитыми стеклами. Арсений решительно направился к ободранному дверному проему подъезда, над которым нависала часть ржавого козырька, и вошел внутрь. Затхлый запах сырости и какой-то вони ударил им в нос. Настя остановилась.

– Папа, что это такое? – испуганно спросила она. – Куда ты нас тащишь? Я не пойду!

– Пойдешь! – угрожающе сказал Арсений. – А потом я посмотрю, как скоро ты начнешь нюхать кокс или курить травку.

Он схватил ее за руку и повел внутрь. На площадке первого этажа свернул в левую квартиру. Двери там, как и везде, отсутствовали. Миновав крохотный заваленный мусором коридор, они очутились в квадратной комнате с двумя окнами. И замерли от ужаса. На полу лежали люди. Они были в таком ужасающем физическом состоянии, что трудно было даже определить их возраст.

– Это, конечно, не гашиш или дорогой кокс, – тихо сказал Арсений и поднял с груди фотоаппарат, – а героин и прочая дрянь, но результат нагляден. И суть наркоты одна! И я хочу, чтобы такие недоумки, как моя дочь, это увидели и мгновенно прозрели.

И он начал снимать.

Лежащие не обратили на это внимания. Они все находились в прострации. И их вид был настолько ужасен, что Марика вначале даже зажмурилась. У стены, привалившись спиной, полулежала женщина трудноопределимого возраста. Она была в распахнутой рваной куртке, под которой виднелась грязная длинная футболка. Но брюки или юбка отсутствовали. Раскинутые опухшие голые ноги поражали синюшным цветом кожи. К тому же на них краснели многочисленные язвы с неровными гноящимися краями задравшейся кожи. Женщина внезапно хрипло расхохоталась, обнажая беззубые десны. Потом дернулась и вновь погрузилась в транс. Ее голова со спутанными редкими и тусклыми волосами затряслась, глаза закатились. Рядом с ней лежал на спине устрашающей худобы парень. Его кожа выглядела тускло-желтой. Парень издавал какие-то механические звуки, похожие на хихиканье испортившейся заводной куклы. Его костлявые руки дергались в конвульсиях. К его груди приткнулся лысой головой, похожей на череп, другой парень. Он лежал на боку, согнувшись и мелко трясясь. На его щеке была страшная на вид язва. Кожа словно расползлась в разные стороны, обнажая гниющее мясо. Согнутыми коленями он без конца толкал в бок первого парня и тот вновь начинал хихикать и дергаться. За ними лежала на спине женщина в байковом заношенном до дыр халате. Ее лиловый, мокрый от слюны рот приоткрылся, она дышала со свистом. На ее раскинутых в разные стороны руках четко виднелись вдоль вен дорожки от уколов. В сгибе правой торчал шприц. Заметив толстую крысу, которая неторопливо приблизилась к голым распухшим ступням женщины, покрытым ранами с багровыми отстающими кусками кожи, Настя заорала и выбежала вон. Но Арсений догнал ее, схватил за воротник куртки и вернул на порог комнаты.

– Нет уж, – прошипел он, – смотри! И запоминай!

Настя закрыла заплаканное лицо руками. Арсений начал снимать ее.

– А сейчас вставай вот сюда! – приказным тоном сказал он. – Фон будет убойным.

И он поставил ее между полусидящей женщиной и лежащими парнями. Картина получилась сюрреалистичной. Валяющиеся в трансе наркоманы, ободранные стены, выбитые окна и посередине плачущая девушка с красивым нежным лицом в дорогой стильной одежде. Сделав несколько снимков, Арсений вывел Настю из комнаты, прижал к себе и тихо проговорил:

– Прости за эту шокотерапию, но это только для твоего блага!

Он вернулся на порог комнаты и задумчиво посмотрел на прижавшихся друг к другу Кирилла и Марику.

– Будете сниматься здесь? – спросил он.

– Нет! – пискнула Марика. – Давайте уйдем!

– А я буду! – решительно заявил Кирилл. – Наши заводские ребята тоже дурью балуются. Вот пусть посмотрят! Вы же это выложите в журналах?

– Не сомневайся, выложу непременно! А ты молодец! – заметил Арсений. – Хоть и эмо – бой! Кто бы мог подумать.

Он поставил их возле проема окна. Марика прижалась к Кириллу и спрятала лицо у него на груди. Их слившиеся фигуры в черно-розовой одежде казались странным памятником чистоте и юности среди этого ужаса. Сделав еще несколько снимков, Арсений наконец-то остался доволен.