Текст книги "Царствие благодати"

Глава седьмая

Тронхейм, сентябрь 2010 года

Тем воскресным утром Ваттен проснулся, когда время завтрака уже давно прошло, да и время воскресной прогулки – тоже. Все шло наперекосяк. Однако же он сделал вид, будто ничего не происходит. Выпил кофе и посмотрел в окно. Надел поношенные, но еще крепкие горные ботинки, дождевик и вышел на прогулку. Поднялся на маленький Кухауген, сел на скамейку у трансформатора и стал смотреть на фьорд и на город. Дождевая морось жемчужной росой оседала у него на коже, и от этого ощущения, как ему казалось, его мысли смогут проясниться и он вспомнит, что случилось вчера в библиотеке. А еще он втайне надеялся, что капли воды смоют неприятное чувство, словно после двух кружек испанского красного вина он сделал какую-то ужасную глупость. Но дождь просто намочил ему лицо, и все.

На обратном пути он пошел в обход района Синсакер и неожиданно столкнулся с Сири Хольм, новым библиотекарем. Она выгуливала зазнавшуюся афганскую борзую на холме Квильхауген. Сири увидела его первая.

– Эгей, да это же наш сторож! – Она улыбнулась без малейшего намека на иронию.

– О, привет! Я тебя не заметил. Задумался, – натянуто улыбнувшись, извинился он. Посмотрел на собаку, которая с надутым видом таращилась в пространство. – Твоя собака?

– Нет, только что нашла и посадила на поводок, который случайно завалялся у меня в кармане. – Она обидно засмеялась. – Она наверняка отбилась от местной стаи диких афганских борзых.

– Согласен, вопрос глупый. Не могу представить тебя собаководом.

– Ты еще много кем меня не можешь представить. А я этот много кто и есть. – Она улыбнулась и так долго не отпускала его взгляд, что он покраснел. – Раз уж ты вышел на прогулку в воскресенье, может быть, у тебя есть время выпить чашечку чаю у меня дома?

Он замялся.

– Соглашайся! Обещаю не тащить тебя в койку. По крайней мере не сразу.

Ваттен был старше ее лет на пятнадцать, и женщин ее возраста среди его знакомых числилось не много, но он все же не думал, что с тех пор, как ему самому было двадцать, девушки изменились так же сильно, как и он. Поэтому он понял: дело не в том, что она очень молода. Она не такая, как все. Если принимать ее слова всерьез и он правильно истолковал подаваемые сигналы – улыбку, ее руку у себя на плече, когда они болтали в библиотеке, – надеяться, будто все обойдется без постели, не приходилось. И все же он сомневался в ее решимости сделать это, то есть не был уверен, что ей важно отправиться в койку именно с ним. И все-таки не похоже, чтобы она трахалась с кем попало. Просто она такая.

– А кофе у тебя есть? – только и смог спросить он.

Кофе у нее не оказалось, но он все равно зашел к ней домой. Она жила в двухкомнатной квартире с видом на город и на фьорд – деревянный дом стоял на вершине Русенборга. Сири сказала, что получила квартиру от отца, который – если верить ей на слово – зарабатывал чуть больше денег, чем надо, чуть более легким способом, чем все.

Ваттен знал толк в беспорядке. У него самого в доме было много комнат, заваленных старыми книгами, газетами, журналами и ненужными вещами, с которыми у него никак не хватало сил разобраться. Но в своем беспорядке он старался поддерживать хотя бы видимость какой-то системы: вещи лежали по коробкам, а коробки стояли на полках. Квартира Сири Хольм, напротив, являла собой абсолютный хаос. Едва ли ему когда-либо приходилось видеть больший кавардак. Только книги на книжных полках, целиком занимающих одну стену в гостиной, стояли поразительно аккуратными рядами – все остальное, казалось, навсегда утратило свое место. По полу разбросана мятая одежда, кругом грязные тарелки – на столе, на ковре, под диваном. Везде кучами валяются удивительные редкости и антикварные штучки, на полу и на столе беспорядочно громоздятся чучела животных. На широком подоконнике лежит труба – одна из немногих вещей, не покрытая толстым слоем пыли. Посреди комнаты – манекен в костюме для тейквондо, со зловещим черным поясом на талии.

Собаке, похоже, до беспорядка не было никакого дела. Она ленивым шагом пересекла комнату, ни на что не наступив, и с кислой мордой улеглась на пуфик возле кухонной двери. Сири пошла на кухню заваривать чай, а Ваттен остался стоять, глядя на нее сквозь дверной проем. Заварочный чайник ей пришлось откапывать из-под горы пакетов и старых газет.

– Милости прошу в мою лавку древностей. – Сири вернулась в гостиную с двумя кружками. Кружки она поставила на свободные места на столике, и они тут же потерялись. Хозяйка смела с дивана несколько книг и газет и пригласила его садиться. Когда он робко сел, она устроилась рядом, так близко, что он почувствовал, как ее бедро прижимается к его ноге. Оно оказалось более мускулистым, чем у него.

– Как только получу первую зарплату, найму уборщицу. Ненавижу наводить порядок. Напрасная трата времени. Тебе так не кажется?

– А я-то думал, ты библиотекарь.

– Свои мысли я держу в порядке. И книги. – Она кивнула на книжные полки. – Все остальное – просто вещи, и большая их часть мешает проходу. – Она засмеялась. – Наверное, мне надо завести парня. Хотя бы для того, чтобы он установил мне парочку больших шкафов, куда можно затолкать побольше барахла. – Она положила руку ему на колено. – Может, ты возьмешься?

– Можно взглянуть на твои книги? – спросил он, поднимаясь с дивана и разглаживая брюки.

– Книги не та вещь, посмотреть которую у дамы надо спрашивать разрешение. Развлекайся.

Книжные полки закрывали всю стену, в которой не было окон, и, к великому изумлению Ваттена, книги на них были одного жанра.

– Я смотрю, ты любишь детективы.

– Боюсь, это скорее болезнь, чем любовь. – Она поднялась с дивана и встала рядом с ним. – Я коллекционирую отгадки.

– Отгадки?

– Да. Вот взгляни.

Она сняла с полки книгу без названия на корешке. Это оказался роскошный толстый дневник в кожаном переплете. Сири его открыла, и Ваттен увидел множество одинаковых коротких записей. Каждая из них начиналась с заголовка – видимо, с названия детективного романа. Дальше в рубрике «Убийца» стояло имя, норвежское или иностранное. Затем шла ссылка на страницу.

– Здесь записаны все преступления, которые я разгадала, читая детективы. Я записываю также страницу, на которой нашла ответ. В этом деле я просто специалист. Когда-то я встречалась с парнем, который утверждал, будто раскрывать убийства в романах – мой самый большой талант. Но он не очень-то хорошо меня знал. Помнится, я даже приличного минета ему ни разу не сделала.

Ваттен покраснел.

– Проще всех Агата Кристи. Она многим кажется сложной, но для меня ее загадки легкие, – продолжала Сири. – У каждого писателя своя схема. Поэтому труднее всего с первой книгой незнакомого автора. Как этот писатель мыслит? Как выстраивает интригу? Разгадать книжную загадку – это совсем не то же самое, что раскрыть настоящее преступление. Все читатели делают одну большую ошибку – пытаются придерживаться изложенных фактов. Факты совершенно не важны. Главное – нарратология: как организовано повествование, какие роли отведены разным персонажам, и всякое такое.

– Интересно, – сказал Ваттен. Он и правда так думал. – Можешь дать мне несколько простых советов? А то я всегда ошибаюсь.

Возбуждение, так некстати охватившее его на диване, начало спадать.

– Правило первой трети.

– Первой трети? И в чем оно заключается?

– В первой трети книги убийца заметнее всего. В этой части писатель как бы осмеливается его показать. А остальная часть книги нужна для того, чтобы представить показанный персонаж как второстепенный, поэтому на первый план выходят другие возможные подозреваемые.

– А в конце автор снова предъявляет нам убийцу, как фокусник – кролика?

– Да, верно. Но, как всегда, одного правила мало, есть масса других признаков, которые нужно отыскивать и учитывать. Без опыта не обойтись. – Она иронически улыбнулась, как бы говоря: тонкий анализ такого сорта литературы – любопытное, но немного абсурдное занятие.

– И Эдгара По читаешь. – Ваттен взял с полки книгу шведского перевода из собрания сочинений и почувствовал, как по телу пробежал неприятный холодок. Вот уже второй раз за эти выходные разговор с женщиной сворачивает на Эдгара По. И чем это закончилось в прошлый раз, он не помнил.

– Да, но я его не люблю. Не люблю никакого фантазирования в литературе – ни ужасов, ни фэнтези, ни научной фантастики. Не вижу в таких историях смысла. Хорошо писателю – взял и сочинил все, что ему захотелось. Слишком просто. Когда По пишет детективную историю, то действует похожим образом. Разгадка «Убийства на улице Морг» – это же халтура. Типа убийца – обезьяна. У читателя должен быть шанс. Если это действительно убийство, я имею в виду. Ты что, обиделся? Ты же любишь По, правда? По тебе видно. Ну не все, что он написал, плохо. Мне очень нравится рассказ про это письмо, которое полицейские никак не могут найти.

– «Похищенное письмо»?

– Да, оно самое.

Она вдруг прижалась к нему и поцеловала в щеку. Затем взяла книгу у него из рук и поставила обратно на полку. Он зачарованно наблюдал, как она ставит ее точно в ряд со всеми остальными и книга не проваливается и не выступает вперед. Потом она обняла его голову и снова к нему прижалась. В этот раз она поцеловала его в губы.

– В твоей жизни что-то произошло. Или тяжелая утрата, или страшная тайна. Возможно, и то и другое.

С этими словами она уткнулась лицом в его грудь и медленно заскользила вниз. Оказавшись на коленях, она быстро расстегнула ему брюки и стала ласкать его ртом. Его взгляд поплыл по корешкам на книжной полке и утонул в окне на другой стороне комнаты, миновав и город, и фьорд. Наконец он нашел глазами Мункхольм, окутанный мечтательной дымкой. Когда он последний раз там гулял? Давным-давно, когда у него еще была нормальная жизнь. Тогда его так ласкала жена.

Он кончил. Прежде чем встать, он заметил, как Сири проглотила сперму. Затем она игриво прикрыла рот ладонью и рассмеялась.

– Ой, я же обещала к тебе не приставать.

– Пожалуй, я лучше пойду, – сказал Ваттен.

– Хорошо. – Она уже усаживалась на диван.

«Я так ничему и не научилась, – думала про себя Сири Хольм, когда Ваттен ушел. – Но из этого обязательно получится что-нибудь хорошее. Он совсем оробел. Ничего, когда мы встретимся в следующий раз, он будет чувствовать себя свободнее».

Она отправилась в ванную, где царил такой же беспорядок, как и во всей остальной квартире. Поискала зубную щетку и нашла ее на полу. Почистила зубы. Затем вернулась в гостиную, устроилась поудобнее и начала играть на трубе одну мелодию из альбома «Вроде блюза» Майлса Дейвиса.

Прежде чем ею целиком завладела музыка, она успела подумать о том, что ей рассказывали о прошлом Ваттена. Ей, как и всем остальным, хотелось узнать ответ на вопрос, который она почти ему задала: он скорбит? Или скрывает тайну, которую даже полиция не смогла разгадать?

Глава восьмая

У Тронхеймсфьорда, сентябрь 1528 года

Дьявол сыграл с ним злую шутку: именно цирюльник научил его искусству изготовления пергамента. Эта работа не терпит спешки. Высохшую телячью кожу следует сначала размочить в воде, потом натянуть на раму и скоблить до тех пор, пока поверхность не станет мягкой и ровной, пригодной для письма. Телячья кожа считалась самым лучшим материалом, но цирюльник рассказал ему и о том, как обращаться с другими типами кожи и как получать пергамент с разными свойствами. Работая с этой кожей, снятой вовсе не с теленка, монах не мог не вспомнить свою первую встречу с цирюльником. Это было в Тронхейме.

Тронхейм, между 1512 и 1514 годами

Мальчик держал кота за хвост и слушал вопли, похожие на крик голодного младенца.

– Ах ты, плакса, – сказал он коту. Кот извивался и рвался на свободу. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Он даже пытался царапаться, но мальчик держал его на вытянутых руках. – Ты просто маленький плакса.

О том, что кошки всегда приземляются на лапы, как их ни бросай, ему рассказал Нильс, мальчишка Йохана-кузнеца. Мальчик захотел проверить, так ли это на самом деле. А чтобы все закончилось хорошо, он решил бросить кота в реку. Тогда кот не ударится, а плавать он умеет, мальчик знал. Он вовсе не хотел убивать зверюшку. По-прежнему держа кота за хвост, другой рукой он взял его за шею. Развернул спиной вниз. Пристань в два человеческих роста высотой, где не было никого, кроме мальчика и кота, затеняли две торговые лавки.

– Успокойся, все будет хорошо, – сказал мальчик и выпустил зверя.

Он увидел, что кот развернулся в воздухе, точно как говорил Нильс. Задние лапы оказались направлены к земле, а над передними плыла голова. У кота словно выросли крылья. Как у ангела. Но тут он бултыхнулся в воду. И исчез в мешанине пузырьков и пены. Мальчик успел несколько раз вдохнуть и выдохнуть, прежде чем зверь снова показался над водой. Его маленькая головка на фоне большой реки казалась еще меньше. Течение подхватило кошачье тельце и поволокло прочь. Мальчик помчался за ним, но не мог все время бежать вдоль берега. То и дело попадались портовые склады, выходящие прямо к причалам, которые ему приходилось обегать. Несколько раз он терял кота из виду, но отыскивал снова. Маленькая головка, храбро борющиеся с течением лапки. Кот держался на плаву, но его утаскивало все дальше от мальчика. Когда пристань закончилась, началась тропа. Она шла вдоль реки до самого фьорда. Мальчик бежал за котом всю дорогу, но ничего не мог сделать, чтобы его спасти. Только смотрел, как зверюшку уносит течением. Маленькая головка все чаще оказывалась под водой. В устье, там, где река встречается с морем, он увидел кота в последний раз. Затем его скрыла белая пена, и больше он не показывался. Мальчик сел в прибрежную траву. Ему уже исполнилось семь зим от роду. И теперь ему не с кем будет спать по ночам и не с кем лежать без сна, слушая, как орут мужчины, которые приходят к матери в соседнюю кровать и дают им денег на хлеб насущный. Теперь ему не с кем будет делиться этим хлебом. И никто не потрется о его ноги, когда он придет домой, уставший после уличной беготни или после долгого дня в кузне Йохана-кузнеца, маминого приятеля, который никогда не ложится с ней в кровать, зато в удачные дни дает ему работу.

– Дурацкая затея, – сказал он вслух самому себе, но не заплакал.

– Я тебя видел, – раздался голос у него за спиной. – В городе, среди складов.

Мальчик вздрогнул и резко обернулся. Он терпеть не мог неожиданности. От неожиданностей он всегда казался себе совсем маленьким. У него за спиной стоял мужчина с густой черной бородой и ясными зелеными глазами, одетый в голубой шерстяной плащ. Льняная одежда под плащом была чистой и добротной. Судя по пряжке плаща, у незнакомца водились деньги. Выглядел он усталым, как будто ни разу в жизни не отдыхал.

– Все пошло не так, как ты задумал, верно? – догадался мужчина.

Мальчик медленно покачал головой. Бросил взгляд на фьорд. Сегодня вода была темной. Наверно, соберется дождь.

– Ты снова встретишься с ним на небесах.

– Разве звери попадают на небеса? – спросил мальчик и в первый раз взглянул чернобородому прямо в глаза. Обычно он избегал смотреть людям в глаза. Даже кузнецу. На самом деле ему хотелось спросить: «А я попаду на небеса?»

– Звери, которых любят, попадают, – ответил мужчина. Он наклонился и положил руку мальчику на голову.

– А я его любил?

– А разве нет?

– Не знаю. – Мальчик снова посмотрел на фьорд. Посмотрел на остров и монастырь. Каждый раз, когда ему случалась работать в кузне, он видел этот монастырь из окна, но святая обитель принадлежала к совсем другому, лучшему миру, где царит покой.

– Я думаю, ты его любил, – сказал незнакомец. – И я думаю, сегодня ты многому научился. Запомни: по тому, как человек обращается с животными, можно узнать, чего он стоит.

Мальчик почувствовал: обладатель плаща разговаривает с ним как с мужчиной, а не как с маленьким ребенком. Не то что мама или кузнец. Он долго ждал, чтобы кто-нибудь заметил. Заметил, что он уже вырос.

– Пойдем со мной, – пригласил чернобородый, – выпьешь пива.

Цирюльник застрял в Тронхейме на две зимы. Он предпринял несколько попыток подыскать себе место, где он мог бы заняться своей работой, но не нашел ничего подходящего по цене. Не встретилась ему и вдова, на которой он захотел бы жениться. Правда, не похоже было, что он старательно ищет. Продав свою лавку в Бергене, в деньгах он не нуждался и мог проводить время, как ему вздумается. То есть подолгу читать школьные книги, о чем он договорился с ректором, угощать школяров пивом и едой, а также ходить на рыбалку вверх по реке. Жил он у товарища по цеху, Ханса-цирюльника, но со временем очень подружился с мамой мальчика. Мало-помалу еды у них на столе стало больше, а в первую свою осень в городе цирюльник отправил мальчика учиться в латинскую школу. Матери больше не приходилось ублажать кучку ремесленников, которые раньше не давали им помереть с голоду. Прошло немного времени, и они переехали в дом к Ингрид Маттсдаттер, вдове Ормунда-плотника, драчуна и забияки, которого в народе звали Ормундом-молотком и не очень-то любили, а меньше всех сама Ингрид.

А когда два года минули, мало осталось книг, которые цирюльник еще не прочитал, будь то в школе или в доме архиепископа Эрика. И он потерял покой. Мальчик первый заметил происходящее с цирюльником, но разговор об этом завела мать, когда тот пришел к ним однажды на ужин. Мальчик сел в кровати, которую делил с мамой с тех пор, как она перестала пускать туда других. Говорила она тихо, боясь, чтобы он не услыхал, но он все равно слышал.

– Ты скоро уезжаешь? – спросила она.

– Боюсь, что так. Нечего мне у вас в городе делать. Да и раньше нечего было.

– Так что же ты оставался так долго?

– Не знаю. Прощался с некоторыми вещами. А теперь я готов двигаться дальше.

– Я хочу, чтобы ты взял мальчика с собой.

– Шутишь! – отозвался цирюльник, но даже со своего места мальчик понял: тот не особенно удивился.

– Ты можешь дать ему то, чего я не могу. У парня светлая голова, я чувствую, хоть и не понимаю его толком. Никогда мне не заглянуть к нему в душу. Как будто у него внутри сидит маленький дьявол и закрывает ее от меня. – Мать вздохнула. – Может, все оттого, что он мальчик.

– В этот раз я уеду далеко. Пойду счастья искать. Найду ли, нет – не знаю, но ты мальчишку никогда больше не увидишь.

– Тогда лучше найди, – попросила мать.

Глава девятая

Тронхейм, сентябрь 2010 года

Пер Оттар Хорнеман был импульсивным руководителем. Это Сири Хольм поняла, когда он взял ее на работу. Она видела список кандидатов на место – не было ни одной веской причины выбрать именно ее. Разве что она молода и знает, как очаровать библиотечного директора, которому скоро стукнет семьдесят.

И все-таки этот маленький кругленький человечек с неожиданно густыми седыми курчавыми волосами, висящими на самом кончике носа очками, проницательным взглядом и плохо замаскированной покладистостью ее удивил. Она даже представить себе не могла, что он окажется настолько импульсивным.

– Многие сотрудники работают здесь довольно давно, и вы хорошо их знаете.

– Может, и так. Но я решил доверить его вам. Сегодня вы приступаете к работе, вы недавно получили образование. Чисто статистически из этого следует, что вы проработаете здесь дольше любого из нас. Нам важно, чтобы коды хранилища менялись не слишком часто. Поэтому с этой минуты вы – доверенный библиотекарь.

– Откуда вы знаете, что я надолго у вас задержусь? – спросила Сири с хитрой улыбкой.

– Такие вещи нельзя знать наверняка, но, по моему опыту, люди у нас задерживаются. Все просто – для библиотекаря нет места лучше, чем Библиотека Гуннеруса. Теперь у вас есть кабинет и код от книгохранилища. Приступайте к работе. Не смею дольше вас задерживать.

Сири Хольм рискнула обольстительно улыбнуться, хотя не знала наверняка, как такая улыбка может подействовать на Хорнемана. Она бросила последний взгляд на его кабинет. Удивительно стерильная комната. Библиотека располагает специализированными собраниями, в которые входит множество ценностей – первоиздания почти всех норвежских авторов, древние карты, геральдический небесный глобус, телескопы XVIII века. Более тщеславный начальник наверняка воспользовался бы своим положением и украсил кабинет какой-нибудь диковиной. Но только не Хорнеман. Пер Оттар Хорнеман в своих сползших на самый кончик носа очках просто сидел среди голых стен и изо всех сил старался выглядеть строгим.

Из кабинета директора Сири Хольм отправилась к Йуну Ваттену. Постучалась в дверь. Он отозвался через несколько секунд и пригласил ее войти. Оказалось, он ел свой завтрак. Увидев ее, Ваттен улыбнулся.

«Мы делаем успехи, – подумала про себя Сири Хольм. – Удивительно, сколь многого можно добиться, немного поиграв на флейте».

– Привет. Угадай, кому достался второй код от книгохранилища? Может, откроем его ночью и вынесем все самые лакомые куски? Нас ждет сладкая жизнь где-нибудь на Бермудах.

– Да уж, там легко затеряться. И кораблю, и незаконному капиталу, – засмеялся Ваттен. – Такое доверие к новенькой. Что-то непохоже на Хорнемана, я боюсь.

– Я и правда могу с тобой прямо сейчас прогуляться в книгохранилище. Пожалуй, это правильная идея – немного там осмотреться. Я имею в виду, раз уж мне доверено охранять ценные книги и все такое. Жду не дождусь посмотреть на дневник священника Йоханнеса. Я тебе еще не говорила, но в высшей библиотечной школе я писала по нему дипломную работу, хотя ни разу не держала его в руках. Странная книга.

– Ну давай прямо сейчас и сходим, – предложил Ваттен, с несвойственным ему энтузиазмом запихивая в рот последний кусок хлеба.

* * *

– Гунн Брита, на чье место ты пришла, тоже занималась манускриптом священника Йоханнеса, – говорил Ваттен, набирая вслед за Сири Хольм свой код на кодовом замке. Изнутри механизма донесся щелчок, и он медленно открыл дверь.

В нос им ударила невообразимая вонь.

– О черт! – выругался Ваттен.

Он отвернулся и зажал нос.

– О черт, – повторил он, затем открыл дверь нараспашку и шагнул внутрь.

Когда Ваттен наклонился вперед и схватился за живот, Сири заставила себя заглянуть ему через плечо. И увидела то, что так его взволновало. На полу между книжными стеллажами лежал труп. Одежду ниже пояса на нем оставили, но верхняя часть тела была не просто голой. С нее сняли кожу. Труп обезглавили. Но Сири все равно тут же опознала жертву. Эти штаны она уже видела в субботу. Принадлежали они Гунн Брите Дал.

Молодую библиотекаршу потрясло, какой стройной казалась теперь Гунн Брита. Убийца не просто снял с нее кожу. Чтобы стали видны мускулы, он удалил весь подкожный жир.