Текст книги "«…И вы будете как боги, знающие добро и зло». В поисках генетического кода общественного развития. Идеология общества счастья и доброжелательности. В 3 книгах. Книга I. Философия продвинутого материализма и ограниченной диалектики. Основы социологии"

Впрочем, эта теория берет свое начало из расшифрованных шумерских табличек об одиннадцатой планете Солнечной системы. По мнению Ноа Крамера, Джорджа Смита (Британский музей) и русского археолога Захарии Ситчина, шумеры называли ее «Нубиру». Период ее обращения по очень вытянутой эллиптической орбите якобы составляет 3600 лет. Ее особенность состоит в том, что она движется в противоположную от движения других планет сторону. Шумеры считали, что на Нубиру существует внеземная цивилизация, народ аннунаки, что в переводе с шумерского означает «сошедшие с небес». Шумеры свидетельствовали, что аннунаки были очень высокого роста, от трех до четырех метров, а продолжительность их жизни составляет несколько столетий. 400 тысяч лет назад аннунаки почувствовали приближение погодного катаклизма, грозящего страшным похолоданием. Тогда ученые предложили распылить золотую пыль в верхних слоях атмосферы, чтобы создать защитное облако. Когда Нубиру достаточно близко приблизилась к Земле, они сели в космические корабли и приземлились в районе Шумера. Поиски золота привели их в Африку, напротив острова Мадагаскар. Сначала аннунаки сами строили и разрабатывали рудники. Но вскоре они взбунтовались. Тогда их ученые методом генной инженерии создали слуг, используя гибриды на основе земных приматов. Так 300 тысяч лет назад появился человек, чьим предназначением было служить инопланетянам. Осуществить это было несложно, поскольку аннунаки обладали сверхспособностями по сравнению с человеком. Добыв золото и закончив работу, инопланетяне получили приказ уничтожить человеческий род, чтобы генетический эксперимент не нарушил естественный ход событий на планете. Но у людей нашлись заступники. Несколько человек остались в живых. Данная история нашла свое отражение в египетской мифологии о боге Осирисе.

Эта гипотеза могла бы выглядеть и по-другому. Если присмотреться, то человек проживает два этапа развития: сначала под контролем родителей и школы (этот этап занимает 17–20 лет), а затем идет этап самостоятельного становления, который также затягивается иногда лет на 20.

Всем известна фраза Марка Твена: «Когда мне было 14 лет, мой отец был полным идиотом. С тех пор он изрядно поумнел».

Возможно, как и индивидуальный человек, общество должно пройти необходимый этап самостоятельного развития. В этот период всякие попытки воздействия извне были бы отвергнуты. Кстати, по мифу, аннунаки долгое время опекали землян и даже стали брать в жены их женщин. Мы и сейчас можем наблюдать попытки одной цивилизации, скажем, американской, навязать свои принципы «демократии» другим цивилизациям. Быть может, эти принципы и неплохи, и в них есть много плодотворного, но каждая цивилизация должна пройти свой путь развития, порой кровавый, порой губительный, чтобы выйти на свой уровень понимания свобод и прав человека, на свой уровень понимания динамического развития общества.

И ведь не исключено, что американский путь свобод хорош при определенных условиях и в определенное время, но в будущем может оказаться тупиковым направлением. Для этого и существует закон избыточных форм развития, чтобы человечество не заблудилось.

Исходя из этого, в рамках обозначенной нами гипотезы, мы и проживаем сейчас этап самостоятельного становления. А создавшая нас цивилизация терпеливо ждет, насколько жизнеспособное общество из нас получится. И стоит ли задействовать тот резерв развития, который в нас заложен изначально.

Помимо дарвиновской теории происхождения человека существуют две основные гипотезы иного характера: инопланетная и божественная. Инопланетная подразделяется на 1) искусственное создание жизни на Земле (например, за счет экспериментов на уровне строения ДНК) и 2) переселение человечества с других планет.

Первый из вариантов мы изложили выше. Второй вариант находит некоторое подтверждение в рассказах о племени догонов, живших в экваториальной Африке: «Все взрослые мужчины этого племени твердо знают, что они потомки переселенцев. Их предки переселились на Землю с планеты, для которой „солнцем“ является звезда Сириус. Каждый из нынешних потомков переселенцев без труда и ошибок может нарисовать планетную систему Сириуса и указать планету, с которой произошло переселение. Невооруженным глазом планетная система Сириуса не видна»[64]64
  Там же. С. 18.


[Закрыть].

Сегодня к этому типу гипотез можно также отнести теорию телепортации человека, то есть когда в одном месте человек путем сканирования «разбирается» на элементарные частицы, а затем в другом месте «собирается» по этому скану Хотя, может быть, это не прошлое, а наше далекое будущее.

Ну и наконец, библейская версия: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1: 26).

Для нас наибольший интерес представляет содержание 2-й главы:

«15. И взял Господь Бог человека, [которого создал,] и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его.

16. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть,

17. а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».

Итак, мы имеем некий предмет, именуемый в Библии «деревом», представляющий некую опасность для человека. Однако Господь Бог не изолирует его от человека, а просто предупреждает человека о некой смертельной опасности. Почему?

Во-первых, мы обнаруживаем здесь некое педагогическое предостережение, которое, будучи подвергнутым сомнению, реализовалось, хоть и в несколько иной форме:

«4. И сказал змей жене: нет, не умрете,

5. но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3).

Во-вторых, можно предположить, что этот «предмет» нужен самому Богу и ограничивать доступ к нему человека не представлялось возможным.

Выскажем предположение, что мы имеем здесь дело с неким компьютером, который был способен не только дать какие-то знания, но и решающим образом изменял всё программное обеспечение человеческой деятельности. Воспользовавшись им, человек получал возможность сам принимать решения, руководствуясь понятиями «добра» и «зла», а не быть послушной игрушкой в руках своего господина.

Узнав о нарушении своего наказа, Господь Бог принимает меры, которые бы не позволили человеку быть равным Богу. Почему? Мы этого не знаем. Но, вероятно, что, с одной стороны, в этом не было для Бога необходимости, а с другой – это могло нести некую опасность, как для него, так и для человека.

Что было сделано? Человек был лишен бессмертия и изгнан из Рая: «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3). За «особые заслуги» женщины с этого момента должны были рожать в муках. Заметим также, что изначально человек не был бессмертным. Бессмертие он получал от плодов древа жизни. То есть существовало некое средство, обеспечивающее регенерацию его органов.

Итак, человек, созданный по образу и подобию Божьему, с этого момента был предоставлен самостоятельной жизни в труде и борьбе и лишен бессмертия. Весь будущий его путь должен будет стать дорогой возвращения к Богу, стремлением доказать свою возможность быть подобным Ему.

Вычленение понимания Добра и Зла (а что это, как не осознание нравственных принципов?) в качестве отличительной и качественной особенности человека от животного мира делает Библию весьма важным документом в подтверждении достоверности описываемых событий. Более того, Бог, наказывая человека за непослушание, на самом деле удовлетворяет его любопытство, но дает понять, что усвоение им истин Добра и Зла возможно только через труд, терпение, кровь и муки, любовь и смерть.

Здесь и далее мы будем неоднократно возвращаться к Библии и другим религиозным источникам. Такое внимание к подобной литературе требует некоторых пояснений. Наиболее верную трактовку отношения науки к этим источникам мы находим у Н. Бердяева, которую и хотелось бы воспроизвести дословно: «…Поэтому первоначальные исторические сведения, которые давались Библией до возникновения исторической науки, рассматривались как научное познание в области истории, географии, геологии, антропологии. Это было поколеблено дальнейшим развитием философского сознания и научных знаний; наивная наука Библии потеряла всякое значение[65]65
  Последние достижения археологии, биологии и других наук сегодня ставят несколько ставят под сомнение категоричность такого утверждения.


[Закрыть]. Но это менее всего означает, что религиозная правда, которая заключалась в библейских преданиях, в какой-либо мере может быть затронута этой научно-философской критикой, потому что религиозная правда всех преданий и мифов заключается вовсе не в том, что они дают какие бы то ни было естественнонаучные или исторические познания, которые могут конкурировать с современной историей, геологией, биологией и т. д., а в том, что они символически раскрывают какие-то глубочайшие процессы, совершавшиеся за гранями, отделяющими время нашего эонa от другой вечной действительности»[66]66
  Бердяев Н. А. Философия неравенства. М.: Ин-т рус. цивилизации, 2004. С. 379–380.


[Закрыть]. И далее: «Религиозный смысл, скрытый в древних преданиях и в древних мифах, не представляет из себя науки, объективного знания и не может конкурировать с ним, а представляет из себя раскрытие истин гораздо более глубоких, распространяющихся на совершенно другие сферы»[67]67
  Там же. С. 380.


[Закрыть]. Эти сферы много веков ненавязчиво указывают нам порой, на чем именно следует сосредоточить научный поиск.

В § 1 мы перечисляли многочисленные отличия человека от животного, но все эти факторы имели только качественное отличие в рамках уже существующих факторов. В той или иной степени все они наличествовали и у животных. Понимание же Добра и Зла ставит человека на совершенно иную ступень развития.

Волк, убивая зайца, делает это в силу своих природных потребностей. Для умирающего зайца смерть – естественный процесс борьбы за выживание. И только человек все свои поступки окрашивает в цвета Добра и Зла. Но нормы этих понятий формируются у него исторически и через общество.

В Библии также изложены два варианта создания человека.

Гл. 1: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою».

В юношеские годы, когда в стране правил бал «грубый материализм», я с удивлением прочитал совершенно серьезное исследование Юлиана Семенова по поводу легенды о пражском Големе. Она связана со вполне исторической личностью и делает библейскую версию не столь мифологичной.

Иегуда-Лев Бен-Бецалель (известный также как Махарал ми-Праг) родился в 1512 году в городе Познань в семье выходцев из Вормса, давших множество известных талмудистов. После учебы в ешиве с 1553 по 1573 год Иегуда был окружным раввином в Мораве, а затем переехал в Прагу. Здесь он основал ешиву, пользовавшуюся огромной известностью, и общество по изучению Мишны. В Праге он жил до 1592 года. К этому же периоду его жизни относится его знакомство с чешским королем и императором Священной Римской империи Рудольфом II. С 1597 года и до конца жизни Махарал был главным раввином Праги. Он умер в 1609 году и похоронен на пражском кладбище. Могила его хорошо известна. По сей день она является местом поклонения – и не только для евреев. Его перу принадлежат книги по этике и философии («Тропы мира», «Слава Израиля», «Вечность Израиля»), имеющие актуальность по сей день. Были у него также труды нерелигиозного характера – по астрономии, алхимии, медицине и математике.

Бецалель искал формулу оживления, полагаясь на указания Талмуда, в котором говорится, что, если бы праведники захотели создать мир и человека, они смогли бы сделать это посредством перестановки букв в произносимых именах Бога и путем чтения определенных заклинаний. Поиск привел Бецалеля к созданию искусственного существа по имени Голем.

Жизнь в Големе поддерживалась магическими словами, имеющими свойство притягивать из Вселенной «свободный звездный ток». Слова эти были написаны на пергаменте, который днем вкладывался в рот Голема, а ночью вынимался, чтобы жизнь покинула это существо, так как после захода солнца детище Бецалеля становилось буйным. Однажды, как повествует легенда, Бецалель перед вечерней молитвой забыл вытащить изо рта Голема пергамент, и тот взбунтовался. Когда в синагоге закончили читать 92-й псалом, на улице раздался страшный крик. Это мчался Голем, убивая всех, кто попадался на его пути. Бецалель с трудом догнал его и порвал пергамент, оживляющий искусственного человека. Голем тут же превратился в глиняный чурбан, который до сих пор показывают в пражской синагоге на улице Алхимиков.

Позже говорили, что секретную формулу оживления Голема сохранил некий Элеазар де Вормс. Она якобы занимает 23 столбца рукописного текста и требует знания «алфавита 221 ворот», который использовался в заклинаниях. Легенда также повествует о том, что на лбу глиняного человека нужно было написать слово «эмет», означающее «истина». То же слово, но со стертой первой буквой, «мет», переводимое как «смерть», превращало Голема в неодушевленный предмет.

Однако вернемся к Библии.

Гл. 2: «18. И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему…

21. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребер его, и закрыл то место плотию.

22. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.

23. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]».

Если в первом случае мы видим некое оживление мертвой материи, то во втором можно предположить создание человека из ДНК другого человека.

Все теории, изложенные нами в этом параграфе, – только гипотезы, и относиться к ним необходимо соответствующим образом. Путь познания покажет, какая из этих теорий ближе к истине.

Но у нас остается один не до конца раскрытый вопрос, вынесенный нами в заглавие параграфа: «С чего начинается общество?»

В качественном отношении мы определились – с человека. Но есть еще и количественная составляющая.

В своей книге[68]68
  Гельцер Ю. Г. Основы предсказуемой экономики. С. 199.


[Закрыть] я отмечал, что организационно понятие «коллектив» имеет вполне конкретное числовое значение. Оно определяется возможными прямыми взаимосвязями между его членами. Выражаясь несколько бытовым языком, в коллективе все должны знать, более или менее, друг друга и понимать роль каждого в сложившейся системе разделения труда. Выход за пределы прямых взаимосвязей превращает коллектив в некую абстракцию. И имя этой абстракции – общество.

Относительно коллектива общество характеризуется как качественно иное образование. Суть его в том, что совершенно незнакомые между собой люди, объединенные прежде всего территориально, живут общими интересами, участвуют в одном процессе развития, делят между собой производственные, культурные и иные функции, совместно защищают свою территорию, формируют структуры управления. На наш взгляд, численный порядок, разделяющий коллектив и общество в зависимости от условий проживания и культуры общения, лежит между 1000 и 10 тысячами человек, с учетом длительности связей между, например, семьями, составляющими некий населенный пункт. В армии, где временные рамки взаимоотношений между людьми короче, эта граница может проходить по уровню 100–150 человек. Именно таков численный состав роты – основной боевой единицы вооруженных сил. В дальнейшей исторической перспективе рассматриваемые нами общества (сообщества) могут складываться не только по территориальному принципу, но и по национальному, религиозному, идеологическому, по различным интересам и взглядам. Но количественные критерии от этого не претерпевают изменений.

Количественный рост коллектива в общество происходил на фоне качественных изменений в личностных отношениях. Качественный переход к обществу прекрасно описал выдающийся русский философ Ю. Н. Давыдов: «По отношению к члену первобытного стада (или орды) вряд ли применима характеристика „индивид“. В первобытных коллективах, где каждый член коллектива выступал как своего рода „естественный орган“ природно-социального тела, отношение индивида к обществу имело в достаточной степени парадоксальную форму. Здесь характеристиками индивида обладало общество в целом – и ни один из его членов в отдельности.

…Член первобытной „естественной кооперации“ вообще не успел еще ощутить своих индивидуальных границ, отличных от родовых. Взятые в отдельности, в обособленности от совместной деятельности, члены этих „естественных коопераций“ в общем оставались еще животными. Но суть их общения, их взаимного „обмена деятельностью“ состояла в том, что в форме естественного коллектива в целом (в его структуре, функциях и отправлениях) они уже начинали воспроизводить все те черты будущего человеческого индивида, будущего „хомо сапиенс“, которыми они сами, в своей эмпирической действительности еще не обладали.

Каждый «естественный коллектив» такого типа представлял собой элементарное, не расчлененное внутри себя тождество индивида и общества.

Эти развитые «естественным коллективом» в целом социальные характеристики как бы кристаллизуются в индивидах в ходе исторического развития становящегося человечества. В процессе этого развития прежний «анонимный» член общины становится «индивидом» именно в той степени, в какой он усваивает и превращает в деятельное содержание собственной «„природы“ те социальные свойства и способности, которые развил „естественный коллектив“ в целом. И вполне понятно, что это усвоение – превращение социальных характеристик коллективного субъекта в деятельные проявления „природы“ отдельных индивидов – осуществлялось лишь по мере того, как возникала необходимость в относительно обособленном осуществлении тех или иных функций социальной деятельности отдельными членами „естественных коллективов“. Иными словами, это осуществлялось по мере того, как член „естественного коллектива“ приобретал относительно самостоятельный цикл движения внутри последнего и должен был в тех или иных „индивидуальных“ случаях выступать перед лицом „внешней природы“ как представитель общества в целом, возникала необходимость, нужда в том, чтобы он усвоил способ бытия общественного целого как свою собственную – индивидуальную форму жизнедеятельности. То, что развило общество в целом (производственные связи его членов, традиции их совместного функционирования, обычаи и пр.), должен был ассимилировать становящийся индивид. И это – по мере того, как для него возникала нужда выступать не в качестве непосредственного естественного органа осуществляемой коллективно деятельности, но в качестве индивидуального носителя той или иной ее функции.

Мир „естественного коллектива“ должен был стать миром каждого индивида, коль скоро он становился индивидуальным носителем той или иной общественной функции, коль скоро он оказывался „один на один“ с „внешней природой“ уже не как животный „индивид“, но как индивидуум человеческий.

Законы деятельности общественно-трудового тела первобытного коллектива должны были постепенно превращаться в осознанные и принимающие форму целеполагания способы субъективного отношения к действительности. Потребности, вызревающие в лоне общественно-трудового коллектива, должны были принимать в голове индивида форму субъективно ориентированной воли. Объективно существующие способы удовлетворения этих потребностей, заданные уровнем развития этого коллектива, должны были трансформироваться в его голове в виде сознательно формулируемых целей. Эти „цели“ в их развернутом виде оказывались переводом на язык человеческого сознания законов и способов деятельности общественно-трудового коллектива. Наконец, социальные формы общения, жизненно необходимые для осуществления этих целей, для удовлетворения этих потребностей, „идеализировались“ в голове становящегося индивида в виде системы этических мотиваций, нравственных норм. Так, становясь индивидом, человек одновременно становится субъектом, „самосознающим“ субъектом»[69]69
  Давыдов Ю. Н. Труд и свобода. М.: Высшая школа, 1962.


[Закрыть].

Таким образом, само по себе появление в обществе индивидуумов, личностей, характеризует не смерть общественного, социального, а наоборот, именно это и свидетельствует о движении от стада, рода, племени к обществу. Но при этом и общество, и индивидуум должны сформировать и усвоить поведенческие нормы достаточно четко очерчивающие границы, где кончаются интересы личности, семьи, рода (хотя родоплеменное общество – это тоже общество) и где начинаются интересы общества, и действовать в соответствии с этими нормами. Проявление же индивидуальности возможно лишь после преодоления тех количественных рамок, которые указаны нами выше, в результате чего у человека образуется дополнительная степень свободы, которая в конечном счете и формирует из него индивидуальность.

Диктаторские общества, пытающиеся путем возвышения общественных интересов нивелировать личностную индивидуальность в «послушного солдата», фактически пытаются возвратить общество к стадной форме существования.

Харари также указывает на количественные ограничения неформального коллектива в 150 человек[70]70
  Харари Ю. Н. Sapiens… С. 36.


[Закрыть]. Это группа, которая, по его мнению, спокойно может уживаться вместе благодаря взаимному сотрудничеству. Группа, которая может обходиться без устоявшейся иерархии, которая может спокойно посплетничать друг о друге. Любое превышение этой условной численности требует дополнительных усилий коллектива и, как правило, не происходит мирным путем, а также ведет к зарождению эксплуатации. Впрочем, те, кто сталкивался в армии с «дедовщиной», вполне с нами могут не согласиться. Социальные проблемы не подчиняются строгой математике. Даже в небольшом коллективе может выделиться группа, пытающаяся каким-либо образом (чаще всего – силовым) доминировать над остальными членами коллектива.

В заключение мы бы хотели еще раз подчеркнуть, что любое структурирование общества, любые его цели, любые его действия, как и всё перечисленное относительно одного человека, необходимо рассматривать через один критерий – критерий Добра и Зла, который формализуется в системах тех или иных ценностей, в наших друзьях и врагах, в наших поступках и наших устремлениях.

Мы не отрицаем исторической изменчивости этого критерия. Но, во-первых, эта изменчивость не столь значительна, как это можно предположить и как в этом нас часто стараются убедить люди, вставшие на путь неправедности. Во-вторых, именно эту изменчивость мы и хотели проследить в своем исследовании.