Текст книги "Античная сказка"

Чемпионат Олимпа по сиртаки

Оля часто гуляла на Геликоне – это место её неизменно притягивало. Разумеется, вскоре она уже довольно близко познакомилась с живущими там музами. Особенно тесно они сошлись с Терпсихорой. Девушка любила танцевать, с удовольствием смотрела, как двигается муза танца, и пыталась повторять её движения. Но вот учить чему-то музу! В голову неугомонной Олеады это пришло не сразу.

Виной всему стало стереотипное мышление. Если упоминают Грецию, то сразу вспоминается море, оливы, античные храмы и… сиртаки. Оля, конечно, знала, что это современный танец, лишь в последние сто лет ставший символом Греции. Но всё равно, видя танцы муз, хороводы Ор и харит, она регулярно ловила себя на мысли о том, как было бы здорово, если бы они станцевали сиртаки. Однажды девушка набралась наглости и рассказала Терпсихоре об этом танце, попытавшись изобразить основные движения. Та не очень удивилась, поскольку сиртаки в значительной степени повторял традиционные критские танцы. Сыграла на лире пропетую Олей мелодию и благосклонно согласилась с тем, что танец весьма неплох. Ну а дальше – дело техники. Муза показала сиртаки сёстрам, потом они научили ему харит, те Ор… И вот уже на пиру у Зевса состоялась своеобразная олимпийская премьера. Оля этого не видела, поскольку, несмотря на доброжелательное отношение древнегреческих богов, присутствовать на пирах у Громовержца ей было не по статусу (за исключением того совета, когда её представили олимпийцам, и пира, на котором было решено открыть с её помощью дорогу в Древний Рим). Но Гермес с Гебой рассказывали, что танец произвел фурор и с тех пор регулярно исполнялся во дворце Зевса.

Вскоре поклонницы (и поклонники) ставшего очень модным среди небожителей сиртаки поспорили, кто станцует его красивее, точнее и дольше. Да так поспорили, что подсуетившийся Гермес уже принимал ставки на две команды. Одна состояла из муз, Аполлона, Артемиды и Гебы, а вторая – из Афродиты, Ор, харит и Диониса. Состязание решили провести на главной площади Олимпа, которая располагалась перед дворцом Зевса. Судить собрались олимпийцы, не включённые в команды и не сделавшие ставок, а глазеть – все желающие жители и гости обители богов. Оля, конечно, поспешила прийти: пропустить такое она не могла. И не прогадала – это было изумительное зрелище. Когда исполнители – боги, что можно ещё сказать о танце! В общем, это было божественно.

Загвоздка заключалась лишь в том, как судить и как определить победителя. Решивший поиграть в демократию царь богов заранее постановил, что этот самый победитель будет определён голосованием судей. А судьи, как назло, разделились поровну. Но ничья никого бы из сделавших ставки богов не устроила, поэтому они категорически требовали назвать победившую команду. Однако, было очевидно, что критерии в искусстве весьма расплывчаты, а судить технику бесполезно – боги не ошибаются в движениях. Судьи медлили, пытаясь прийти хоть к какому-то согласию. И танцы продолжались. Причём, продолжались часами и днями – выносливость-то у всех была божественная. Оля уже одурела от навязчивой музыки, уходила поспать, но каждый раз, возвращаясь, заставала состязание в самом разгаре. Марафон продолжался месяц! За это время Деметра (судья) и Дионис (участник) пропустили сбор урожая, а Посейдон с Амфитритой не смогли присутствовать на регулярном празднике свежевыловленного из Средиземного моря жемчуга.

Наконец царь богов, который уже не мог ни видеть, ни слышать этого безумия и неоднократно сбегал из своего дворца (в нём невыносимо было находиться), на вершину Иды, прекратил непоправимо забуксовавший чемпионат. И самым диктаторским образом объявил о боевой ничье (Гермес вздохнул) и о категорическом запрете исполнения сиртаки (включая музыку) на Олимпе.

Расходились небожители с нескрываемым облегчением. Молча, самым простым и скучным шагом. Как потом рассказывала Геба, на пирах олимпийцев ещё долго царила абсолютная, блаженная тишина.

Материнская доля

Лето и Деметра отдыхали у озера. Удобно устроившись в креслах, стоящих в маленькой ротонде, они лениво разговаривали, глядя на воду и подливая друг другу нектара и амброзии из кувшинов, предусмотрительно захваченных с собой. Деметра была печальна, как всегда, когда её дочь возвращалась к мужу в подземное царство. Лето – чем-то озабочена.

– Что тебя беспокоит? – спросила Лето богиня плодородия.

– Дети, конечно. Ведь и взрослые они уже сколько веков, а всё равно волнуюсь. Аполлон переживает очередную несчастную любовь. Удалился в Дельфы, с нами не разговаривает, поёт печальные песни и отказывается исполнять свои обязанности.

– Ну действительно, взрослый уже, сам справится, – поспешила успокоить её Деметра. – Зато Артемида у тебя удивительно разумная девочка, ты должна гордиться.

– Чем? – с надрывом вопросила Лето. – Тем, что эта дурёха ещё в детстве выпросила у отца целомудрие? Я никогда не дождусь её свадьбы!

– Оно тебе надо? – горько усмехнулась тёща Аида. – По крайней мере, тебе не придётся ужасаться от того, кого твои дети выбрали в супруги.

– А внуки?

– Тебе что, мало многочисленного потомства сына? Да он ни одну нимфу в Элладе не оставил без внимания! Я уже молчу о музах.

– Я не об этом… Они же все с матерями росли, Аполлон мне их даже после рождения не показывал. А понянчиться? Вырастить? Из меня получилась бы прекрасная бабушка!

– Из меня бы тоже… – в унисон вздохнула богиня плодородия. – Но Персефону угораздило влюбиться в единственного бесплодного бога в Греции! А живут они где? Я даже в гости не могу зайти, родную дочь проведать. А если он её обижает? А если её Цербер покусает? И холод там какой! Даже Гелиос не заглядывает! Вот как можно это терпеть, ради чего?

– Любовь? – грустно предположила Лето.

– Глупость и инфантильность! – припечатала Деметра.

Богини удручённо замолчали.

Мимо них, довольно ухмыляясь, пролетел Эрот…