Текст книги "Отрывкин. Необычные истории старого Дома"

Глава 6. Магический барьер для умалишенных не действует

Как-то утром, разогнув спину от компьютера и отвалившись от научной статьи (которая, между нами, никому не сдалась), Отрывкин гаркнул на весь Дом:

– Совет! Сбор через десять минут. Быть всем обязательно!

Дом и тот весь зашуршал, заскрипел, будто тоже на собрание пошел. Ну так он на всех собраниях и присутствовал, иногда выражая свое одобрение или порицание скрипом половиц, ставен. А один раз совсем раздухарился и испугал всех, уронив в знак протеста кочергу у камина.

Через полчаса все были в сборе в библиотеке.

Рассевшись как кому удобно, ждали начала и недоуменно переглядывались. Никто не знал, что случилось и что там Олегу в голову стукнуло.

Олег встал, прошелся по комнате и начал:

– Мы знаем, что вокруг нашей территории идет накапливание магической силы. Мы ходили на разведку, встречали магических людей и зверей. Их слишком много на такой небольшой площади пространства, как наша. Вам напомнить, что бывает, если скапливается критическая масса магии? Ну, шевелите мозгами, господа профессора магических искусств. Совсем всё позабыли?

– Почему же, – ответил Соловей, – критическая масса, она и в Африке критическая. Рванет – мало не покажется. А в качестве замещения образовавшейся пустоты – очень много негатива. Везде и во всем. И во всех тоже.

– А теперь я вас спрашиваю, господа научные работники: что мы можем предпринять, чтобы этого не произошло? Чтобы мой родной мир не перестал существовать и не стал выгребной ямой для всяких пессимистов.

Уже сейчас по округе на одну улыбку встречаешь двадцать хмурых взглядов исподлобья. Раньше такого не было. Гипотезы, господа и дама, гипотезы!

Соловей взлетел на каминную полку, как на кафедру, и начал:

– Слив магии в наш мир мы наблюдаем давно. Чем это грозит, мы знаем. Слив идет из параллельного мира, это известно. Известно и то, что он разумен. Вопрос: для чего ему обеднять свой мир магией и переполнять наш? Чтобы уничтожить его. Уничтожив наш мир путем нарушения магического равновесия, он автоматически переполнит и свой мир магией, что тоже приведет к уничтожению и его мира. Тогда какой смысл? У меня нет ответа.

Тут Дом захлопал ставнями, расскрипелся, и нездешний голос ехидно произнес:

– Где уж вам, недоучкам, понять… Смысл происходящего навсегда останется для вас недосягаемым, глупцы! А-ха-ха, а-ха-ха-ха… – Голос замолчал и, очевидно, покинул наше измерение.

– И что это было опять? Ведь барьер-де был поставлен, – сказала Сова.

– А было это, дорогие мои друзья и коллеги по совместительству, обострение шубообразной шизофрении, – сказал Олег. – Дед увлекался, ну и мне приходилось. А магический барьер для умалишенных не действует.

– И что теперь? Китайскую стену строить? – с опаской спросил Лёва.

– Лечить, и только лечить! – бескомпромиссно ответил Олег. – И я знаю как. Сделаем одну очень неплохую настоечку.

– Надеюсь, не по дедушкиному рецепту? – с подозрением спросила Сова.

– А что ты имеешь против? – возмутился Олег. – Сама-то вылечилась от алкоголизма, психоз на почве прапора прошел.

– Да уж. Но больно ядреная…

– Готовить начинаем сегодня и добавляем туда эликсир жизни, пару капель.

Возражений не было. И работа закипела.

Уйма перегонных кубов, ворохи трав, собранных на рассвете, особенно пустырник и валериана, – всё это лежало, стояло, висело и благоухало по всему Дому. Дому нравилось. Он весь расскрипелся, как будто пел. Окна задорно поблескивали. Вот что значит настоящий волшебный Дом – во всем своих жильцов поддерживает.

Настойка была готова через неделю. Сова с опаской проходила мимо настойки и принюхивалась. Пробовать, впрочем, опасалась.

Несколько капель жизненного эликсира были готовы чуть позже.

Наконец ингредиенты смешали и заткнули фарфоровой заговоренной пробкой.

Осталось выманить параллельный мир в его сумасшедшей ипостаси и влить микстуру.

Желающих не нашлось.

И вдруг на помощь пришел Дом.

Компания на закате дня собралась в библиотеке. Все были почему-то абсолютно спокойны.

Всё началось с последними проблесками солнечных лучей, скрывшихся за макушками деревьев. Дом вдруг начал тихонько скрипеть, как будто напевал колыбельную. Скрип становился громче, переходя в какой-то неприличный крик. А потом Дом стал танцевать: паркет подпрыгивал в самых неожиданных местах, крыша ходила ходуном, а ставни изображали два притопа, три прихлопа.

Становилось весело. Первой не выдержала Сова – и как начала нарезать круги под потолком! Соловей выдавал трели, каких не выдавал в молодости. Лёва кружился на месте, пытаясь поймать хвост. Казалось, все впали в детство. Отрывкин решил переплюнуть всех и пустился вприсядку, только в воздухе.

В этом шуме-гаме неожиданно образовалось мертвое пятно – пятно тишины и беспокойства. А еще там чувствовалось любопытство. Пятно осматривалось. Отрывкин лихо продефилировал к бутыли с настойкой-эликсиром и залихватски тяпнул из нее. Скорость его кульбитов увеличилась. Вслед за ним все подскакивали к настойке и прихлебывали. Координация движений нарушалась, зато веселья прибывало. Пятно метнулось туда-сюда, облетело бутылку с настойкой, замерло – и вдруг залихватски тяпнула всё, что в бутыли оставалось, крякнуло и пустилось вскачь по всей комнате.

Ненадолго его хватило.

Через пять минут пятно обнаружили сладко храпящим на половичке возле камина.

И сразу в Доме воцарилась тишина.

– И что дальше? – шепотом спросил Соловей у Отрывкина.

– А всё. Проспится, помнить ничего не будет. Эликсир жизни его обновит, и оно опять сольется со своим миром. И будет делать всё во благо его.

– А нам-то с ним что делать? – спросил Лёва. – Если надо, я всегда.

– Просто смотрите, – предложил Отрывкин.

Все смотрели на пятно, а оно стало уменьшаться в размерах и таять на глазах. Заодно из темно-бурого стало радужным.

– Это эликсир жизни действует, – прошептал Олег.

Наконец пятно совсем исчезло: по комнате пронесся легкий ветерок, и послышался шепот:

– Спасибо, друзья.

Впрочем, не послышалось: слышали-то все.

– И это называется, оно ничего не будет помнить, – с сарказмом сказала Сова.

– Ну, только хорошее, – улыбнулся Отрывкин и добавил: – У меня там бутылочка коньяка застоялась. Вы со мной?

Конечно, они были с ним.

Глава 7. Невеста Лёвы

Ачерез неделю случилось несчастье: Лёва захандрил. Лежал на первом этаже на любимом половичке перед камином, хотя очень любил свою спальню; от еды отказывался, на улицу тоже не ходил.

Отрывкин очень испугался: все-таки Лёва – его первый настоящий друг. Ну и что, что раньше он был тапочками.

Собрали консилиум.

– Что могло случиться? – допытывался Отрывкин у всех. – Кто что видел, рассказывайте.

И выяснилась прелюбопытная история. Уже несколько недель Лёва в одно и то же время уходил из Дома в одном и том же направлении (Соловей видел) и приходил в одно и то же время.

– Опять утечка магии, и Лёва – ее жертва, – со слезой в голосе сказал Отрывкин.

– Да у тебя одно на уме, – зашкворчал Соловей. – Температуры нет, никакой болезной симптоматики нет. Тоскует наш Лёвушка. Методом дедукции вычисляем: весна, молодость, гормоны, а на соседней даче – тридцать ка-мэ от нас – чудного окраса кошечка появилась. Ярко-рыжая, настоящая рысь.

– Она не кошечка, – слабо огрызнулся Лёва. – Она богиня, – на полном серьезе сказал он.

– Приехали, – выдохнул Олег. – Ребят, что делать-то?

– Жениться, – безапелляционно ответила Сова. – Зашлем сватов. Пусть только попробует отказаться, собачья женщина.

– Она не собака, – слабо пробормотал Лёва.

– Очень надеюсь, – съязвила Сова.

Стали собираться в путь делать предложение не-собаке. Нарядились, причесались, клювы почистили и пошли.

Бо́льшую часть дороги телепортировались. Только бедный Лёва по-честному столько времени пешком бежал.

– У тебя хоть контакт налажен? – спросил Олег.

– Издалека перемигивались, – ответил грустный влюбленный.

– Несчитово, – отрезал Соловей, – мало ли что у них на уме.

Пришли наконец к очень изящному и выглядевшему уютным домику и решили сразу с хозяевами поговорить.

– Добрый день. Вы хозяева Василисы? У нас жених томится.

– Мы, – ответила молодая пара. – Мы очень любим нашу Васеньку, за первого встречного не отдадим. А вот за кругленькую сумму, – тихий шепот в ухо, – с нашим удовольствием.

Посмотрел Олег на молодых. Как крысята, ей-богу, всё продешевить боятся.

Подошел к Васе. Хороша коша, гордая, красивая, необыкновенного рыжего окраса густая шерсть, выразительные зеленые глазищи – мечта, а не кошка. И спросил ее:

– Замуж за Лёву пойдешь?

– Мр-р-р, да-а-у, – почти четко ответила коша, которая была мейн-куном.

– Вот и славно, – сказал Олег, – пошли.

– А они как же?.. – растерянный взгляд коши.

– А что они? У них всё хорошо: любят друг друга и деньги. Денег мы им дадим.

Олег подошел к молодой паре, приобнял их за плечи и сказал:

– Ребята, вы любите друг друга. Вы нашли друг друга, и это прекрасно. И мой друг тоже нашел любовь всей своей жизни – это ваша Василиса. Как у ее приемных родителей я прошу разрешения для закрепления брачного союза. И не только брачного, а по любви.

– Как это? – недобро сузились глазки только что такой миловидной молодой. – Мы ее на разведение взяли, зарабатывать этим хотим, а вы – благословение? Не будет этого!

– Не будет, – вторил совсем уж неприятный молодой, – и не вздумайте нас обокрасть. У меня брат в прокуратуре.

А Василиса глаз, налитых слезами, не сводила с Лёвы.

Лёва начал заводиться.

– Это вам не крепостное право, – заявил он, – у нас свободная страна. И жениться можно на каждой!

Выслушав тираду неговорящего вроде льва, парочка стала сползать на землю.

– Вот и славно, вот и договорились, – заулыбался Олег, щелкнул пальцами, и к ногам молодых упала сумка с евро. – Это на покупку еще чего-нибудь, – мрачно сказал он. – Совести, быть может.

Не дожидаясь благословения молодых, он всех телепортировал домой.

Счастливый Лёва повел невесту его осматривать.

– Нашей команды прибыло, – задумчиво улыбаясь, сказал Олег.

Дом одобрительно похлопал ставнями.

И зажили они дружно новым составом.

Но это уже совсем другая история…

Часть 3

Глава 1. Диссертации не будет!

Отрывкин сидел на своем любимом месте около панорамного окна и думал, чем бы ему завершить диссертацию. Он очень уверенно шел на докторскую степень и не видел причины отказываться от нее. Все кому не лень отговаривали его от защиты, но это его не заботило. Докторская диссертация вообще была его мечтой. Как только он брал любимый паркер, всё шло как надо, диссертация катилась к концу. Отрывкин был счастлив и уже собирался назначать день защиты.

Но домашние почему-то были против.

На вопрос, почему нельзя защищать эту докторскую, он получал в ответ короткое «потому». Отрывкин возмущался, кричал, доказывал, что имеет право на личную жизнь и интересы.

А ему твердили: «Ты нас всех заложишь. Мы ведь здесь под прикрытием живем. Понаедут журналюги всякие – и конец отрывкинскому Дому с привидениями!»

Особенно надрывалась Сова. Она кричала, клацала клювом – но ничего не помогало: Отрывкин их не слышал. И продолжал дописывать свою диссертацию. Хотя, если честно, пользы от нее науке не было бы никакой. Но ведь главное – желание.

Птицам надоело уговаривать друга. Видя, что он становится абсолютно невменяемым, когда речь заходит о диссертации, решили этот вопрос по-своему.

Когда Отрывкин отлучился из-за стола по надобности, Сова с Соловьем быстренько схватили почти готовый диссер, разодрали на мелкие клочки, а клочки от греха подальше разнесли по всему лесу.

Вернувшись, Отрывкин увидел, что никакой диссертации на столе у него не предвидится. Он пришел в неописуемую ярость.

– Я никогда не поступал так неуважительно к вашей личной жизни и вашим интересам! – орал Отрывкин и топал при этом ногами. – Я всегда был на вашей стороне, даже если вы ошибались, всегда защищал вас! Почему ко мне такое наплевательское отношение? Почему, почему?! – кричал Отрывкин, топая.

Честно говоря, в таком состоянии его видели впервые. Все перепугались. Даже Дом. Он тихонечко, чтобы не скрипнула ни одна петля, прикрыл двери и ставни и даже скрипеть перестал.

Когда Отрывкин осознал, что все в Доме напуганы его истерикой (а по-другому это и не назовешь), ему стало нестерпимо стыдно за свое поведение. Тем более эта докторская была лишь давнишней хотелкой, не более, и толку от нее никакого.

Он громко и спокойно сказал:

– Да ну ее на фиг, не нужна она мне, эта диссертация. Конечно, вы все для меня важнее, чем какая-то непонятно кому нужная бумажка.

Но было уже поздно. Только Дом адекватно отреагировал на слова Отрывкина: он радостно расхлопался дверями, расскрипелся половицами.

– А где все? – недоуменно спросил Отрывкин в пустоту. Пустота промолчала.

Неразлучная птичья парочка, окончательно уверовав, что не нужна своему кумиру, нашла где-то бутылку коньяка, ухандокала ее на двоих и, умываясь слезами, затянула на два голоса:

– Черный во-о-орон, что ж ты вье-о-ошься…

Пока их нашли в мансарде у Совы, они были уже в таком состоянии, что никого не узнавали. Соловей пытался кричать:

– Он предал нас! Мы не нужны ему!

И продолжал при этом рыдать. Сова была на подхвате, громко клацала клювом и всхлипывала.

Когда их растаскивали по кроватям, Соловей взревел дурным голосом и заорал:

– Не нужны мы ему! Никто ему не нужен!

Лёва после этих слов надавал всем подзатыльников (не лучший вариант по больной голове долбить). Соловью опять клюв набок свернули. Но оставили лечение до утра. Птиц растащили и уложили. Были они мертвецки пьяны.

А потом пришла Василиса. Вася стала успокаивать своего Лёвушку: всё хорошо, все друг друга любят и уважают. И никто никого не предавал и не предаст, всё будет хорошо, всё успокоится.

Послушав Васю, Лёвушка позвал ошеломленного Отрывкина, и они пошли допивать бутылку, которая осталась от птиц.

Глава 2. Завелись браконьеры

Отрывкин, отказавшись от докторской, испытал потрясение и собрался было впасть в депрессию. Но одумался. Что, в сущности, произошло? Ему, ученому, выдался редкий случай из теоретика стать практиком. А это гораздо важнее. Да и интереснее.

И стал он всякие вытяжки да эликсиры придумывать. Посидит в своем углу, поскрипит паркером – и теоретическая база готова. А уж на практике ему все помогали: и сдружившиеся Соловей с Совой, и Лёвушка с Васей, и даже старый Дом иногда выдавал давно утерянную, но такую нужную вещь. А что уж о библиотеке говорить – всегда нужная книга под рукой.

Кстати, Вася вызвалась быть библиотекарем. И так у нее всё ловко получалось, что любо-дорого.

Библиотека тоже прониклась к Васе. Так что работа кипела.

Первым делом, конечно, лекарство от всего, универсальное. И для всех. Работало на ура. Если в первые два дня не двинешь кони, точно больше ни одна хвороба не пристанет.

Испытывали на мышах. Которые первые два дня не выдерживали. Оживляли Живой водой.

Всё шло интересно и, главное, весело.

И тут вдруг приходит с дневного обхода территории Лёва и говорит:

– Беда, братцы. Браконьеры у нас завелись. Редкие растения под корень выводят, травы губят, зверей-птиц редких травят. Надо что-то делать.

Услышал это Отрывкин и аж затрясся весь.

– В моем хозяйстве, за которое я отвечаю, шушера всякая будет вредительством заниматься?! Быстро собираемся – и браконьеров ловить идем!

Сказано – сделано. Народ в этом Доме ответственный. Свои обязанности знает. И понимает, что́ будет, если за хозяйством недосмотреть: вымрет радость людская, сотрутся улыбки с губ, а потом доброта исчезнет и сменится угрюмостью.

Нет, не зря они тут за порядком следят.

Собрались быстро. Даже Дом хотел пойти, но не пустили.

И вот аккуратно рассыпались по тропам тайным, всё на пути примечая: где веточка сломана, а где клочок шерстки золотого крота.

Ходили недолго: видно, враг совсем совесть потерял и ничего не боялся.

Поймали, когда травку редкую с корнем выковыривали. Между прочим, в дедушкину настоечку входит.

Сова тихонько подлетела сзади да как гаркнет в ухо:

– Хенде хох!

У обоих чуть штаны не упали. Смотрят безумными глазами и твердят:

– Здесь немцы! Спасайся!

– Вы кто? По чьему приказу над природой мародерствуете? – строго спросил Отрывкин.

– А нас прислали из параллельного мира.

– Врешь! – У Лёвы шерсть на загривке дыбом встала.

Бандиты начали пятиться, а сзади прямо в ухо:

– Стой, стрелять буду!

Ну, штаны-то давно были мокрые. Не иначе как от росы. А тут еще и душок пошел. Нехороший такой.

– Вы в курсе, что ваше измерение было больно́ шизофренией? – спросил Отрывкин, отойдя на необходимое расстояние. – А мы его вылечили. Так что марш домой. И чтобы ноги вашей здесь не было! В этот раз отпустим… – Он выразительно сморщил нос. – А в следующий – в болоте утоплю. Поняли? А теперь вон в свое измерение! Хоп-хоп.

С последним «хоп» не стало ни браконьеров, ни странного запаха.

Команда-ураган вернулась домой. Все умылись после этакой-то гадости, пообедали и разошлись кто куда – отдыхать.

Глава 3. Посидим, пооткровенничаем

Был один из тех уютных вечеров, когда все любили собираться у камина. Лёва укладывался на половичок у огня, компанию ему составляла рыжеволосая красавица Вася.

И все рассказывали друг другу байки. В этот раз решили рассказать о своем прошлом: такое уж было настроение. За сытным ужином выпили немного теплого вина (на улице стояла дождливая погода). И вот они решили пооткровенничать друг с другом.

Дом тоже порывался пооткровенничать: то доской скрипнет, то дверью неожиданно хлопнет – да так, что все вздрогнут. Но пресекли, ибо скрипеть нефиг.

Первой начала рассказ Сова.

Сова в параллельном мире была проводником. И так уж получилось, что достался ей, совсем молоденькой девчонке-проводнику, не совсем хороший человек. Был он прапором и очень слабым магом. Но красавцем писаным был! Влюбилась в него без памяти… Казалось, и сказочке конец. Охмурил он ее по всем правилам, стала во всем ему подчиняться, не замечала, что прапор с гнильцой: то там гадость сделает, то тут. Списывала всё на его неопытность. А после кражи из магической библиотеки важного фолианта, который прапор загнал на черном рынке, чтобы купить канистру дешевого вина, поставили вопрос об исключении его из Школы. А она до последнего не верила, пока своими ушами не услышала, что он ее в этой краже обвиняет. Приговорили к распылению. Она переживала, слезы лила, а потом перегорело что-то внутри. Поняла Сова, что была не права. Но заноза в сердце осталась, разуверилась в людях. Стала периодически выпивать, да и замашки прапорские остались, за это и получила кличку Прапор. Проводником осталась, а человеческий облик ее не привлекал больше.

Следующим взял слово Соловей.

– У меня все проще и грустнее, может. Мне более четырехсот лет. И нечего свистеть, рассвистелись!.. Был профессором на кафедре Школы магических искусств в течение трехсот лет. Основатель оной Школы. Один из. Меня на кафедре прозвали сухарем, но я не обращал внимания. И так привык к своему статусу отца-основателя, что даже не обратил внимания, когда перевели в обычные наблюдатели-вербовщики. Думал, и профессорского статуса лишили в шутку. Когда узнал и поверил, не смог бросить родную альма-матер и был приставлен к Сове следить и помогать – все знали ее слабости. Вот такие мы оба увечные. От человеческого облика отвык. Птичий привычнее.

Все повздыхали, посочувствовали.

Дальше была история Василисы. Васи.

– История моя короткая и обычная. Родилась в питомнике. Почти не ухаживали. Голод, побои. Пришли покупатели – ладно бы для себя, для души. Нет. Для денег, размножаться на продажу. Хотела сбежать – в клетку посадили и побили. Думала лапы себе перегрызть, чтобы от потери крови умереть. А тут Лёва, – ласково мурлыкнула Вася.

– Теперь моя история, – сказал Лёва.

Все насторожились из-за непривычных ноток в его голосе.

– Тапками я был почти всю жизнь. Если бы не Олег, – всхлипнул Лёва, – до сих пор бы пыль с пола собирал.

И крупные слезы потекли из его глаз.

Тут все окончательно переполошились. Отрывкин рысью сбегал в лабораторию за дедушкиной настойкой. После первой дозы все стали успокаиваться, потом развеселились, что-то еще успели спеть и станцевать и рухнули там, где стояли.

Это ведь дедулина настойка на спирту, девяносто процентов пустырника и мяты – это не шутка.

И тут заскрипели ставни, ходуном заходил паркет, захлопали двери – Дом смеялся. Что уж так его развеселило? Кто знает.

После вечера воспоминаний, который закончился весьма неожиданно, утром решили проверить, всё ли хорошо у них в районе, достаточно ли улыбок, счастья, любви, свадеб.

Пошли в лабораторию счастьемер изобретать. Так подумали, сяк покрутили – сделали. Почти на градусник похож. Только вместо ртути – капелька эликсира счастья. Пошли с прибором на полевые работы.

Свернули сразу не туда и попали в болото. Решили измерить уровень счастья у лягушек: те были вполне счастливы.

Ругаясь друг на друга, что не додумались компас взять, побрели наугад.

Сова с Соловьем путь указывали. Пришли в какое-то село, а там сплошные разводы, обиды, брат на брата.

– Гражданская, что ли? – ужаснулся Отрывкин. – Вроде во «Времени»[5]5
  «Время» – информационная телепрограмма «Первого канала».


[Закрыть] не сказали.

Пришли домой грустные. Это что ж такое получается? Работают, работают – а уровень позитива нулевой.

– Ага. А кто вчера себя жалел да плакался? Вот и упал уровень счастья.

– Василиса, ты у нас премудрая! Надо прибор изменить. И меньше самим негатив распространять. Что было, то прошло. И всё будет хорошо.

Поговорили, подумали. Отрывкин немного чертежи прибора подправил, подвинтили. Пришли в то же село, а там свадьбы у всех подряд. Разве что совсем старые бабки не выходят замуж, да и то с друзьями детства сидят, смеются вовсю.

Сходили в соседний городок (ну, хорошо, телепортировались). Посмотрели, как там люди живут, как настроение. Всё оказалось даже лучше, чем предполагали. Никто не плачет, огорчения минимальные и несерьезные, люди улыбаются просто так: настроение хорошее. Никто никого не обижает. Свадьбы регулярно растут – соответственно подрастающему возрасту. Старики в заботе и любви живут.

– А вы в курсе, что мы очень неплохая команда? – задумчиво произнес Отрывкин. – У нас ведь всё получается. И именно так, как и должно быть. А еще мы очень хорошие друзья. И спасибо вам, ребята, что появились в моей жизни и сделали ее такой интересной.

– Ну, понесло, – заворчал Соловей и тут же отхватил по затылку от Лёвы.

В защиту заверещала Сова, успокаивающе мурлыкнула Вася.

Жизнь шла своим чередом.