Текст книги "Тихий ветер"

Глава 17
Леннарт Хофер

Я прислушивалась к движениям за стеной, понимая, что потихоньку схожу с ума. Паника и страх будоражили сознание и мешали думать. Вглядываясь в сумрачный лес, я пыталась придумать план действий.

Словам комитаджа верить нельзя. Любой офицер, заимев такую пленницу, как я, способен выстроить и не такой хитроумный план, чтобы выведать информацию или использовать этот случай. Вернее, использовать меня.

Голова шумела от представления жутких возможностей, которые были в руках кайзерцев: шантаж, подавление, уничтожение репутации… Разоблачение, в конце концов.

Закрыла глаза, пытаясь прогнать новое желание разрыдаться от безвыходности.

Что мне делать? Бежать? Абсурдность мысли даже не давала возможность представить её воплощение. Плутать по лесу в поисках знакомых троп, не ориентируясь и лишаясь сил с каждым движением?

В комнате, которая постепенно погружалась в ночь, было тихо и темно. За огромным окном шёл дождь, и его лёгкая барабанная дробь внушала тоску по прежнему миру.

Разлепив веки, я опять уставилась в горизонт соснового леса, который раскинулся тёмно-зелёным полотном. Казалось, что я в доме, находящемся в параллельной вселенной, такой болезненно-далёкой от той, где жила раньше.

Сквозь деревья мелькнул маленький блик света. Я поймала его боковым зрением и присмотрелась. Луч света вновь появился на секунду и снова исчез. Через пару мгновений он стал ярче и ближе. Я напряглась, когда поняла, что это – свет фар автомобиля, который приближался к дому.

Это за мной! Они мчат сюда, чтобы начать свои пытки. В ушах зашумела кровь, и скорость пульса начала зашкаливать. Что предпринять? Как спастись? Думай!

Вот уже слышны мужские голоса за стеной, звучат их тяжёлые шаги. Они приближались. Лёгкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть.

Я вжалась в подушки и с ужасом смотрела, как в комнату входили двое мужчин. Чёрный Полковник сопровождал пожилого человека в очках и с коротко подстриженными седыми волосами. Он был в тёмно-синем костюме и белой рубашке – значит, к комитаджам не относился или скрывал это.

– Вивьен, это мой близкий друг и врач – Леннарт Хофер, который поможет вам быстрее поправиться, – сухо представил незнакомца черноглазый офицер.

Доктор смотрел с пониманием и нескрываемой добротой. Его губы растянулись в улыбку:

– Рад знакомству с вами, коллега.

Я молча сглотнула и подтянула простыню повыше.

Мне тоже ставили задачу вылечить пленника для допросов. Но я не справилась.

– К сожалению, пока у нас не получается диалог, друг мой, – устало вздохнул полковник и взялся за ручку двери. – Я оставляю вас и надеюсь, что ты преуспеешь в этом.

С этими словами он закрыл за собой дверь. И я готова поклясться, что с его уходом свет вернулся в комнату.

Доктор Леннарт прошёл вглубь комнаты. Склонившись над прикроватной тумбочкой, он включил светильник и присел на рядом стоящий стул.

– Полагаю, вы уже знаете, какие инъекции я сделал вам и какие таблетки прописал? – любезно поинтересовался он.

Я смотрела на него не моргая и сильнее сцепила пальцы, сжимающие уголки простыни.

– Откровенно говоря… – тяжело вздохнул доктор и снял очки в золотистой оправе. – Впервые в жизни не знаю, с чего начать разговор. И понятия не имею, как убедить вас, что мы с Германом не причиним вам зла. Мы хотим сделать всё, чтобы вернуть вас обратно к родным.

Я продолжала молча смотреть на него и мерзко вздрагивать от каждого его движения.

– Понимаю вас, – опять заговорил мужчина. – На вашем месте я бы тоже не поверил человеку, чьё имя очерняли во всех масс-медийных источниках на протяжении нескольких лет.

Он положил на колени свою сумку из тонкой коричневой кожи и открыл её.

– Сейчас я сделаю вам инъекцию «Инкрементума», – настойчиво продолжал доктор. – Как вы наверняка знаете, он способствует быстрому срастанию костных переломов. Вчера я уже делал вам такой укол. Поэтому через пять дней вы сможете передвигаться почти безболезненно.

Я наблюдала за тем, как Леннарт Хофер достал знакомую ампулу с препаратом и набрал его в шприц. Выпуская воздух, он дождался, пока на конце иглы показалась прозрачная капелька лекарства, и вопросительно посмотрел на меня.

– Вы позволите?

Какие же они вежливые, чёрт возьми!

Я встретилась взглядом с умными тёмно-серыми глазами. Острая необходимость встать на ноги как можно быстрее заставила меня протянуть ему раскрытую руку, подставляя вену.

– Благодарю! – улыбнулся доктор.

Сбрызнув дезинфицирующим спреем внутреннюю сторону локтя, Леннарт легонько проткнул мою кожу и влил в вену «Инкрементум».

– Вот и всё! – закончил он, пряча шприц обратно в сумку. – Теперь, пожалуйста, покажите мне свой ушиб на затылке.

Я медленно отвернулась от него, показывая место, которое саднило. Доктор осторожно снял повязку и задумчиво разглядывал повреждения.

– Рана неглубокая. Практически затянулась. Под волосами её почти не видно, повязку я уберу, – пояснил он, и я снова повернулась к нему лицом. – Ещё пять дней пейте «Санитатем», и сойдут все остальные ушибы. Вчера я вколол вам «Сатиетас», чтобы поддержать силы в вашем организме. Но сейчас вам нужно полноценно питаться. Как только почувствуете голод, не игнорируйте его, пожалуйста.

Леннарт снова улыбнулся и поставил флакон со знакомой этикеткой на прикроватную тумбочку, рядом с микстурой от нервного истощения.

– Не забывайте принимать и успокоительное. Простите мою бестактность, ведь я говорю с вами как с пациенткой, а не как с коллегой. Привычка, знаете ли.

Исключительно профессиональная привычка. Мне очень захотелось поправить его и убедить, что незачем извиняться. Ведь это не оплошность, а заслуга. Но я осталась безмолвна.

– Вы, кстати, профессионально лечили моего дорогого друга, – заметил Леннарт Хофер и стал закрывать на сумке блестящий замок. – Спасибо вам! Вы спасли человека, который близок мне, как родной сын.

«Я лишь выполняла свой долг!» – подумала я, однако снова промолчала.

– Герман рассказал мне о вас, – уже поднявшись на ноги, продолжал он. – Ещё до того, как вы попали… сюда. И должен сказать, что также восхищаюсь вашей отвагой и решительностью.

Леннарт слегка поклонился и попятился к двери.

– Забыл сказать, – вдруг остановился врач. – Я немного усовершенствовал состав «Инкрементума», добавив туда снотворного и успокоительного. Через несколько минут вы уснёте, а завтра почувствуете себя гораздо лучше.

Только сейчас я заметила, что становится всё сложнее открывать веки после каждого моргания.

– Поправляйтесь скорее, чтобы вернуться домой.

«Вы лишили меня дома и тех, кого я всю жизнь называла родными!»

Но я вновь не проронила ни слова.

Доктор скрылся за дверью, и я откинулась на подушки, с наслаждением прикрыв глаза.

– Герман, я закончил, – раздался по ту сторону двери голос пожилого врача.

Я напрягла слух, пытаясь как можно дольше бороться с химическим сном.

– Как она? – будто тревожился комитадж.

– Её физическое состояние не так опасно. Стоит беспокоиться о психологическом.

– Я понимаю, Леннарт.

Голоса смолкли на несколько секунд.

– Мои прогнозы – за пару недель она сможет безболезненно двигаться, окончательно придёт в себя и будет готова к путешествию.

Что ещё за путешествие?!

Я с трудом подняла голову и всмотрелась в просвет, который остался из-за неплотно закрытой двери.

– Она красивая, – мрачно прозвучал голос Леннарта.

– Слишком, – таким же тоном добавил Чёрный Полковник.

Сдавшись, я уронила голову обратно на подушки.

– Ну хватит уже! – почти вскрикнул комитадж. – Говори вслух, Леннарт!

– Ты совершил глупость, Герман! – словно прорвало доктора. – Да, ты спасёшь ей жизнь, но погубишь себя вместе с ней! О твоей гостье скоро узнают. И ты сам понимаешь, что это произойдёт слишком быстро.

Чёрт возьми, о чём они беспокоятся?!

– Я узнал её только после того, как отогнал стервятников, – спокойно сказал полковник. – По-твоему, мне следовало позвать их обратно и дать замучить девушку до смерти? Или оставить умирать в подвале? Такую участь она заслужила?

Я расслышала тяжёлый выдох доктора.

– Твой отец был для меня не просто другом. Он был моим братом, хоть и не по крови.

– Я благодарен тебе…

– Но я знаю, почему ты в этом дерьме! – резко оборвал его Леннарт. – А ты знаешь, почему и я здесь.

– Ну, за эту жертву я спасибо тебе не скажу, – так же жёстко бросил Чёрный Полковник. – Если бы ты хотел мне помочь, то подал бы в отставку.

– Чёрта с два! Ты слишком благороден, чтобы принимать от меня такую помощь!

Это из-за снотворного мозг не соображает, о чём они сейчас толкуют?

– Но я бы очень хотел, чтобы вчера ты совершил первый неблагородный и нечестный поступок – однако разумный, Герман!

Я уже не могла открывать глаза и огромными усилиями цеплялась за эту реальность, желая дослушать загадочный и явно не предназначенный для чужих ушей разговор.

– Война всегда расставляет жертвенный приоритет! И в этот раз ты выбрал не тот! – продолжал свою поучительную речь Леннарт Хофер.

– Думаешь, я здесь из-за того, что сделал правильный выбор? – печально прозвучал низкий голос комитаджа.

– Прости, – виновато произнёс его собеседник.

– Довольно, прошу тебя! Я спас её! И ты не сможешь заставить меня жалеть об этом! Я поступил согласно чести…

– На войне нет места чести, Герман, – оборвал его врач. – Бесчестие – это главный признак войны.

Почти погрузившись в сон, я всё ещё слышала их слова.

– Прости за то, что втянул тебя во всё это. Но я не смог бы справиться один, – негромко произнёс черноглазый полковник.

– Я знаю, – словно усмехнувшись, ответил тот. – Только позаботься о тех кайзерцах, которые нашли её. Они могут навредить нам.

– Сейчас они под арестом. Потом придумаю что-то. Не беспокойся, прошу тебя.

Послышались их удаляющиеся шаги, будто один другого провожал к выходу.

– Помни: если что-то пойдёт не так, ты помогал моей сестре, – настойчиво сказал полковник.

Я так и не услышала, что ему ответил доктор Леннарт Хофер, уверенно отдаваясь в мягкий плен сна.

Глава 18
Открытия

Я должна покончить с жизнью.

Эта мысль пришла с пробуждением, до того, как открыла глаза.

Перематывая в голове подслушанный разговор и глядя на солнечные блики за окном, я не изменила своего решения. После долгих пыток они поймут мою бесполезность, потом обратятся к шантажу. Отец будет вынужден принимать тяжёлые решения, пытаясь спасти свою страну. Его жизнь, судьба и честь окажутся на кону.

Я не хотела этого, отчаянно надеясь, что комитаджи не перешли ко второму плану действий. Какие шансы, что они не успели сообщить генералу Мессарошу о его непутёвой дочери, которая теперь находится «в гостях» у ожившего Чёрного Полковника? Которого к тому же она якобы признала мёртвым.

Крах за крахом. Испытание за испытанием.

Моя семья не заслужила этого. Мой долг – сделать всё, чтобы избавить их от этого. Сейчас на побег я не способна. Ждать выздоровления не могу – даже в этот момент Чёрный Полковник может уже плести свою адскую стратегию и готовить сообщение для генерала Великославии.

Попытаться убить его или хоть как-то навредить его здоровью, увы, тоже не смогу. Моя слабость против его силы – это как убить Ахиллеса без оружия и меткости Париса.

Моя жизнь должна была закончиться там, в автомобиле, которому всё-таки удалось увернуться от бомб стравщиков.

Почему же я не умерла тогда? Почему должна хромать по незнакомому вражескому дому, пытаясь найти хоть какое-то подобие смертоносного оружия?

Мои босые ноги с упоением ощущали холодные полы и отвлекали от жгучей боли, с которой я почти свыклась, блуждая по комнате, явно служившей сразу гостиной, столовой и холлом.

Я только недавно обнаружила, что нахожусь здесь одна, и точно не знала, сколько будет длиться это одиночество. Нужно поторопиться!

Проклятый комитадж спрятал все ножи и ножницы. Я дёргала ящики столов на кухне, но все они были заперты. Мимолётом заметила, что весь дом выдержан в скандинавском стиле, без лишних элементов мебели и декора. Бело-серые оттенки окутывали мебель, фасадные стены заменяли окна, а потолок испещряли деревянные балки.

Окна были заблокированы, могли открываться лишь на проветривание. В смежную комнату проникнуть не удалось, а лекарства, оставленные доктором, были непригодны для попытки самоубийства.

Остановившись, чтобы передохнуть и попытаться восстановиться от ноющей боли, я не могла понять, как такой важный офицер выбрал для себя затерянный в лесу и прозрачный дом? Ведь ни в одной из тех комнат, где я была, не скрыться от огромных окон.

Взгляд упал на толстый шнур, который соединял гигантские жалюзи. Я решительно поковыляла к нему. Пришлось немного повозиться, чтобы вытянуть его из соединённых пластин.

И вот, завязывая петлю, я спокойно раздумывала о том, что собиралась сделать. Возможно, это лекарства так действовали или я действительно смирилась с тем, что жизнь утратила смысл.

Выбор невелик: либо сейчас перекидываю толстый шнур через самую низкую балку, надеваю петлю на шею и спрыгиваю с табурета, либо дожидаюсь, пока меня начнут пытать, вдавливая иголки под ногти или заживо сдирая кожу. В таком случае я умру от боли, пока мой отец будет пытаться исправить ошибки никудышной дочери.

Не с первого раза, но мне удалось перекинуть петлю через балку в гостиной. Наконец, я, преодолевая боль, взобралась на высокий стул и, не сдержав стон муки, взглянула на своё отражение сквозь кольцо петли. Зеркальная стена вдоль всей гостиной, скрывающая кухню, показала меня, словно кадр из военной драмы – пленница в белой больничной сорочке решает стать жертвой этой проклятой войны. Умереть, чтобы исправить ошибки прошлого.

На минуту задумавшись, я оглянулась на прожитые годы. Довольно неплохо, если не брать в расчёт предательство ради жизни брата и спасение вражеского офицера. Насмешка судьбы – я помогла ему бежать из плена, чтобы самой оказаться у него в плену.

Хитроумная доля, я приняла твой урок и уже давно признала ошибку.

С готовностью набросила петлю на шею.

Никогда не задумывалась о мыслях суицидника перед тем самым, роковым и последним шагом. Сейчас я оказалась в этой роли. О чём же думала? О смерти? О том, что таится в этом слове? О загробном мире?

Нет. Мои мысли пропитаны сожалением о том, что я так и не узнаю, когда и как закончится эта война.

Петля царапала кожу на шее. Я закрыла глаза. Сделала глубокий вдох. В последний раз. И шагнула вперёд.

Резкая боль сдавила горло и перекрыла дыхание. Паника, которую подпитывала жажда выживания, заставила ноги барахтаться в поисках опоры, а пальцы – ослабить смертельную петлю.

– Какого дьявола?!

Где-то очень далеко, в другом мире, раздался громоподобный мужской возглас, и в тот же миг воздух наполнил лёгкие. Мир перевернулся. Я оказалась в невесомости.

Вот и всё? Я умерла? Так быстро?

Свирепый кашель раздирал горло. Я пыталась перестать кашлять из-за жуткой боли и вкуса крови во рту, но тщетно. Возможно, это и есть мой ад?

Но кого я вижу перед собой? Чьи холодные пальцы касаются меня? И чей голос становится всё громче?

– Что вы наделали? Зачем?! Я же хочу помочь вам!..

Чёрный Полковник. Он нависал надо мной. Его глаза-ониксы прорывали жёлтую пелену обморока и втаскивали меня в реальность.

– Нет! – просипела я и замахала руками, пытаясь отогнать это проклятое видение.

Я всхлипнула от боли и распахнула глаза. Кашель будто исцарапал до крови горло, непрошеные слёзы освежили взгляд. Я увидела перед собой встревоженное лицо комитаджа. Он склонялся надо мной, лежащей на полу.

– Зачем вы хотели сделать это с собой?! – сурово потребовал ответа полковник и тряхнул меня за плечи.

– Чтобы не дать вам сделать это со мной! – прохрипела я.

Как же давно я не слышала свой голос!

Он сжал челюсти и сдвинул брови. Его фуражка валялась рядом, а чёрный мундир был расстёгнут. Мой взгляд задержался на рукоятке его блестевшего серебром пистолета, который виднелся из кобуры на поясе.

А почему бы и нет? Разве мне есть что терять?

– Моё слово для вас ничего не значит, – смягчившись, заговорил комитадж. – И понимаю, почему. Но всё же постараюсь убедить вас в своей честности.

Я хотела бы рассмеяться, но боль в рёбрах, а теперь и в горле становилась непреодолимым препятствием для этого. Я попыталась приподняться, но тут же скорчилась от муки.

– Позвольте, я помогу вам! – учтиво предложил он.

Чёрный Полковник осторожно взял меня за плечи и стал приподнимать. Я встала на ноги вместе с ним. Он всё так же легонько придерживал меня холодными руками.

Головокружение заставило меня качнуться в его сторону. Я оказалась жутко близко к нему, вдохнула древесно-пряный аромат, исходящий от него, и воспользовалась этим единственным шансом.

Дочь и сестра военных офицеров умеет одним быстрым движением расстёгивать кобуру и вытаскивать оттуда оружие. И я доказала это самой себе.

Полковник не ожидал, что его оттолкнут, но на ногах удержался.

Однако момент был упущен, и я уже направила на него блестящее дуло пистолета, лихорадочно шаря пальцем в поисках затвора. Этот вид оружия мне незнаком!

Комитадж явно опешил, но не выглядел испуганным или напряжённым, а скорее немного раздосадованным. Полковник издевательски поднял руки, словно опять давая мне шанс завершить дело. Но он стоял слишком близко ко мне, лишь несколько сантиметров отделяли его грудь от смертельного дула.

– Слишком затянули, согласны? – кисло улыбнулся он.

Да где же этот предохранитель, чёрт возьми?! Я едва удержалась, чтобы не поднести пистолет ближе к лицу, дабы найти заветный рычажок.

– Вы взяли оружие врага и ошиблись, – спокойно подытожил Чёрный Полковник.

А мне хотелось зарычать от бессилия в ответ.

– Сейчас вам будет больно. Простите!

Сильный удар по руке – и оружие с грохотом упало на пол, скользя по блестящей поверхности.

Я ахнула от боли, отразившейся от запястья до области сломанных рёбер. Чуть пошатнувшись, с трудом удержалась на ногах и сморгнула безвольно выступившие слёзы.

– Вы не убийца, Вивьен. Вы – лекарь! – прошипел он, вызывая новую волну бессильной ярости.

С жутким пониманием того, что все мои жалкие попытки спастись оказались тщетными, я наблюдала, как он, сморщившись, наклонился за своим оружием. Его рана ещё не до конца зажила. Ну хоть какое-то утешение!

– Этот кольт уникальный, – спокойно пояснил офицер, уже держа его в руке. – Я сам его разработал. И стрелять из него могу тоже только я.

Комитадж демонстративно поднял его дулом вверх и, отодвинув палец от спускового крючка, закончил:

– Оружие приходит в готовность от моего отпечатка пальца. Здесь стоит сканер…

Полковник резко дёрнул головой в сторону окна и, сощурив чёрные глаза, стал тревожно вглядываться в лес. Мне передалась его тревога. Я испуганно проследила за его взглядом.

– У нас гости! – рыкнул он и шагнул в мою сторону.

Глава 19
Гости

В глазах померкло от боли. Лишь снова распахнув их, я поняла, что Чёрный Полковник поднял меня на руки и куда-то быстро понёс. Для сопротивления сил не осталось. Горло жгло диким огнём, грудь пронизывала боль при каждом вдохе.

Мы оказались у зеркальной стены. Комитадж нажал на стекло в самом центре. Возник овал размером с грецкий орех, который светился белым неоном. Он толкнул стену плечом, и она неожиданно разделилась. Показалась дверь, которая бесшумно отъехала в сторону, открывая тёмную комнатку.

– Будьте здесь! – скомандовал полковник.

Он поставил меня на ноги, не обращая внимания на мой непроизвольный стон.

– Шумоизоляции здесь нет. Ведите себя очень тихо!

И стена вернулась на место.

Я оказалась в тайной, неосвещённой комнате, скрытой зеркалом. Не двигаясь и стараясь не обращать внимания на боль, я всматривалась в гостиную, которая теперь открывалась передо мной, будто на киноэкране.

Встревоженный полковник вновь посмотрел в окно. Его плечи поникли. Он достал из кобуры оружие и с силой сжал его, от чего побелели костяшки пальцев. Офицер отвернулся от окна, сделал несколько шагов к центру комнаты и… опустился на колени.

Шокированная, я даже сделала шаг ближе к разделяющему нас стеклу и не могла оторвать взгляд от опустошённого лица комитаджа. Он оставил на полу свой пистолет и поднял руки.

Я вздрогнула, услышав, как открылась входная дверь справа от меня. Метнув туда взгляд, я зажала рот рукой, глядя, как в комнату неторопливо входят трое солдат в чёрной форме, один из которых шёл с гордо поднятой головой. По тому, как его обступали двое других, я поняла, что он – главнее.

Ужас медленно скользнул по спине и поднял волосы на затылке. На их мундирах сверкали чёрным глянцем круглые значки с грифоном в центре. Такой же символ выделялся на их изогнутых фуражках. Кайзерцы! Элитное подразделение садистов Чёрного Диктатора.

Взгляд метнулся к седовласому мужчине с офицерскими погонами, и я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

Жуткий шрам изуродовал половину его лица, поверх которого особенно выделялась татуировка преданности Кайзеру – чёрная вертикальная линия. Левый глаз был полузакрыт и вряд ли что-то видел. Половина рта уходила в сторону уха слишком высоко, будто кто-то намеренно пытался сделать его улыбку шире, но только с одной стороны. Подобные шрамы на коже остаются после схватки с огнём. Но такая масштабность говорила о том, что его намеренно жгли. И только лицо.

Это генерал-майор Карстен Копп. Я видела его на разворотах газет. Невысокий, с седыми волосами и острыми бледно-зелёными глазами, он так активно выступал перед публикой и утверждал, что «людей нужно чистить». О жёстких методах этой «чистки» я много читала, а потом не могла спать и плакала в подушку от бессилия.

Генерал Карстен Копп воплощал одну из основных причин, из-за которой я и пошла на фронт, желая сделать хоть что-то, дабы остановить тьму, которую он нёс за собой.

Я видела профиль Чёрного Полковника. Его челюсти были плотно сжаты, пальцы то сжимались, то разжимались. Он будто преодолевал бурю внутри себя, пока стоял на коленях лицом к тем, кто вошёл.

Двое кайзерцев с такими же татуировками, по молчаливой команде или скорее по привычке, стали по бокам от генерала, сцепив руки за спиной. Старший офицер остановился напротив полковника и с дерзкой улыбкой смотрел на него сверху вниз.

– Не могу сказать, что рад вас видеть, полковник, – прозвучал его низкий голос с отчётливым скрежетом. – Но могу с уверенностью сказать, что наслаждаюсь, глядя на вас вот так.

Полковник молчал. Его взгляд был направлен в одну точку, прямо перед собой.

– Должно быть, вы догадываетесь, по какому поводу я решил вас навестить? – язвительно вопрошал незваный гость.

Но в ответ снова молчание.

Почему же он стоит на коленях?! Это у них такое тайное преклонение перед представителем высшего чина? Что за варварство?! Да и глядя на полковника, нельзя сказать, что он делал это с почтением. Более походило на вынужденное унижение.

Отвращение наполнило меня, а в памяти всплыла картина недавнего прошлого, когда гордый комитадж отказывался выполнять требования и опускаться на колени перед пленившим его Стродом – несмотря на боль, страх и нависшую угрозу реальной жёсткой расправы.

Тем временем генерал окинул взглядом обстановку и шагнул к креслу в нескольких метрах от поникшего Валенти. Развалившись в нём, он посмотрел в сторону окна. Мерзкая улыбка растянула его тонкие изуродованные губы.

– Разумеется, вы выбрали себе в качестве пристанища этот дом, – ехидно хмыкнул Копп. – Прекрасный обзор со всех сторон! И, что самое важное, – безупречная тонировка стекла. Сюда не проникает ни ультрафиолет, ни любопытный взгляд нежелательных гостей. Очень удобно!

Генерал коротко рассмеялся и снова посмотрел на молчаливого Чёрного Полковника.

– Ну что же вы молчите, Валенти? Я же задал вам вопрос, и ответа нет уже три минуты.

Повисла пауза: напряжённая, тягучая, давящая. Я забыла, что стою на ногах слишком долго, что рёбра всё ещё ноют, а горло будто раздирают стальные шипы.

– Вы узнали, что я был в плену, – неожиданно раздался мрачный голос полковника.

– О, и вы даже не пытаетесь это скрыть! – довольно хохотнул генерал, и мне стало не по себе от его неестественно мягкого тона. – Тогда и я не буду пытаться от вас скрыть, что плату за вашу ошибку я уже взял.

Голова Валенти резко дёрнулась. Напряжение сдавило его плечи, а руки, сжатые в кулаки, побледнели.

– Я ничего никому не сказал, – чеканя каждое слово, проговорил он. – Мне удалось бежать быстрее, чем начался допрос.

– Да, естественно! Я вижу доказательство тому на вашей изуродованной физиономии, – язвительно фыркнул генерал.

– Я получил увечья, отбиваясь от нападавших ещё на нашей территории…

– Довольно! – внезапно заорал Копп и вскочил на ноги. – Не унижайте себя бездарными оправданиями!

Он двинулся к полковнику и, глядя на него сверху вниз, с усмешкой добавил:

– Однако вы правы. Разве можно унизить вас ещё сильнее?

От сдерживаемых эмоций у Валенти задрожали запястья. Его грудь угрожающе тяжело вздымалась. Если бы он поднялся на ноги, то стал бы выше генерала на полторы головы как минимум и раза в два шире в плечах.

– Вы совершили ошибку, полковник, – продолжал довольный собой генерал. – Ей нет ни оправдания, ни прощения. Вы знали, на что шли, и знаете, что следует за проступком.

Валенти стал медленно подниматься на ноги. Я отступила назад, инстинктивно боясь, что сила его ярости настигнет и меня. Генерал теперь смотрел на полковника снизу вверх, но продолжал не скрывать своего отвращения.

– Что вы сделали? – угрожающе тихо спросил Чёрный Полковник.

– Повесил Леннарта Хофера, – просто ответил Копп.

Дикий рык разорвал тишину.

Полковник кинулся на генерала, но тот даже не пытался уворачиваться. Двое солдат бросились на защиту и с усилием оторвали от его горла руки Валенти.

С животной яростью полковник швырнул одного из них в сторону зеркала, за которым скрывалась я. Тот ударился о него спиной, создав вибрацию.

Я вскрикнула, но ладонь, зажимающая рот, приглушила этот возглас. Вибрация пошла по всей стене, но обошлось без трещин. Облегчение накатило на меня, но сцена за стеклом вернула напряжение обратно.

Второй солдат пропустил два сильных удара в челюсть и, пошатнувшись, осел на пол. Оба вмиг собрались с силами, чтобы снова ринуться на защиту генерала, но Валенти уже замахнулся и на него.

Женский ужасный крик разорвал все другие звуки на части, и полковник застыл с занесённой для удара рукой.

Я наклонилась в сторону, чтобы заглянуть за его спину и понять, что же такое его остановило и откуда этот жуткий крик, который смешивался с всхлипами и мольбами остановиться.

– Пожалуйста… не надо!.. Нет!.. Не делайте этого! – будто из динамиков звучал незнакомый голос.

Рука полковника обречённо опустилась. Он отступил назад, открывая мне обзор.

Генерал Копп держал перед его лицом небольшой планшет, на экране которого виднелась темноволосая юная девушка, плачущая за решёткой. Её лицо было в крови и искажено от боли.

– Ты не забыл её, мразь?! – ядовито шипел кайзерец. – Это твоя плата за ещё одну ошибку! Или посчитаем, что ты её только что совершил?!

Я видела только спину Чёрного Полковника. Но этого оказалось достаточно, чтобы понять неизмеримую силу обречённости и напряжения, которая сдавила его.

Девушка продолжала плакать и просить о пощаде. Каждое её слово будто выбивало опору под его ногами.

Плечи Валенти поникли, и он стал медленно опускаться на пол, не отрывая глаз от изображения на экране.

И вот генерал снова смотрел на побеждённого сверху. Его изорванные губы растянула улыбка.

– Я прикончил друга твоего отца перед тем, как прийти сюда, – издевательски говорил Копп. – А за то, что ты сейчас чуть не ударил меня, могу пойти и отрезать руку твоему другу – капитану Дрейку. Ну а если и этого окажется мало, тогда я зайду в эту камеру и сниму забавное видео для тебя. В главной роли будет эта милая малышка и полк моих солдат. Как думаешь, надолго её хватит?

Валенти, дрогнув, опустил голову.

Он сдался.

Генерал-майор выглядел довольным. Выключив планшет, он убрал его во внутренний карман мундира и шагнул в сторону выхода.

– И не суйтесь на передовую, полковник! Нам нужны ваши стратегии, а не солдатская отвага, – бросил Копп напоследок.

Он быстро вышел из дома в компании своих избитых телохранителей.