Текст книги "Ты умрешь влюбленной"

Он смахнул горечь с лица, моргнул и улыбнулся.

– Меня там изводят голоса.

– Голоса?

– Да, – он опустил голову, принявшись рассматривать свои «найки», – брат умер… в очень-очень юном возрасте. Иногда я слышу, как он разговаривает, зовет меня или плачет.

– Это только в том доме такое?

– И в замке Шато де Пон Д’Азур, где в это воскресенье состоится… Впрочем, не важно. Что это я опять завел свою шарманку, как зануда какой-то! Уже распрощался с идеей воспрепятствовать продаже картины.

– А как же «Бесы»?

– «Бесы»?

– Ну да, ты ведь революционер. Сдашься?

Он дернул бровями, будто Вера ударила его ножом под ребра. Видимо, этот вопрос был для него болезненным.

– Поднимешься ко мне? – спросила она, закусив губу. – У меня есть настоящая кровать из Икеи, ее нельзя проткнуть, как воздушный шарик Винни-Пуха.

Даниель молчал, глядя на нее со странным спокойствием, – то ли не понял намека, то ли не расслышал, думая о чем-то своем.

– Расскажешь мне о голосах, – продолжила Вера. – Я психолог – человек, который лучше всех разбирается в голосах.

– Мне, правда… – он даже не улыбнулся, – очень давно требуется психолог. А если ты еще выпишешь справку, что я не больной, это будет настоящим спасением.

Глава 6. SHSherlok@Holms

Вторник, 4 апреля

Яркое весеннее солнце заливало комнату Веры светлым желе, его жар она сначала ощутила на щеке, а потом на голом плече и животе. С трудом приоткрыв глаза, она провела рукой по бедру, обнаружив, что одеяло соскользнуло с кровати и упало на пол, обнажив два молодых и полных здоровья тела. Даниель Ардити – наследник самого крупного аукционного дома Франции и кучи косметических компаний лежал рядом с ней в чем мать родила, лицом в подушку и крепко спал. Он был очень хорошо сложен, в мышцах чувствовалась сила, короткие русые волосы взлохматились и торчали во все стороны, он подвернул одну руку под свою подушку, другой скользнул под ее и смешно посапывал.

Вера против воли улыбнулась, вспоминая вчерашний день и особенно ночь. В ее жизни давно уже не случалось таких ярких, полных впечатлений событий. Правда, в последние свои отношения она чуть не погибла, спасаясь от собак из подвала Лувра… Но Вера решила, что не станет проводить неприятных параллелей.

Даниель оказался нежным и трепетным любовником, не чета жестокому и повелительному Куаду…

И опять она отмахнулась от мысли сравнивать.

Внезапно тренькнул телефон, Вера, приподнявшись на локте, сдернула его с зарядки и перевела на беззвучный режим, боясь разбудить спящего. Хотя ныне она не получала столько сообщений, как раньше, когда вела блог. Бывало, если забыть отключить звук, ее будила автоматная очередь из оповещений прямо посреди ночи. Эмиль отучил ее не только от блогерства, но и вообще от ведения страничек в соцсетях. Когда Вера узнала, с какой легкостью он высчитывает по почте и мессенджерам профили людей, просто чтобы определить риски человеческого фактора внутри компании, которая обратилась к нему, она стерла все свои аккаунты и не использовала даже мессенджеры, только смс и звонки.

Это было сообщение от Эмиля со ссылкой на видео. Стерев все свои соцсети, Вера завела фейковые профили, зарегистрированные на левые сим-карты, чтобы можно было безопасно отслеживать некоторых подозреваемых. Перейдя по ссылке, она увидела короткое видеорилс, снятое в необычной горизонтальной плоскости: знакомые двери и балкон особняка Шенизо с маскаронами, закуток с решетчатым ограждением перед просторным внутренним двором и рисунок, который Даниель воспроизвел с помощью трафаретов и аэрозольных красок – «Девочка с воздушным шариком».

Погодите-ка, нет! Вера нажала на повтор.

Рисунок замазан белой краской, а поверх него нанесен другой – тоже «Девочка», но картина изображена выползшей из рамы и разрезанной на полосы. Вера тотчас открыла Гугл, нашла видео с аукциона Сотбис, где картина Бэнкси была испорчена встроенным в раму шредером. Сомнений нет, рисунок, что изображен в рилс, – образ разрезанной на части картины.

Вера села в кровати и зашла в профиль того, от чьего имени опубликовано видео. Бэнкси, 12 миллионов подписчиков, голубая галочка, оповещающая, что это действительно страница знаменитого художника. Вера судорожно пробежалась по публикациям и рилс, которые были сняты горизонтально, хотя в соцсетях привычны вертикальные видео. Но художник любил отличиться, да и горизонтальная форма видео имеет особую гармонию – это правильные пропорции предметов, естественные кадры. Наше зрение широкоугольное, а мозгу требуется воспринимать как можно больше вокруг себя. Не зря кино снимают только горизонтально.

Ролики художника всегда несли тайный смысл или намек на значимые события в мире. Или же Бэнкси показывал, как рисует очередное свое произведение: на одном видео валили статую в Бристоле, на другом освещалось кораблекрушение с африканцами на борту, на третьем сам автор в серой толстовке с неизменным капюшоном на голове изображал на стене отдыхающую мышку, сидящую на шезлонге и попивающую коктейль на фоне бетонных пирсов…

Ролик из Парижа по стилистике был идентичен тем, что художник снимал ранее.

Значит, он здесь.

Невольно Вера посмотрела на спящего Даниеля. А что, если старший сын Ардити и есть Бэнкси? Он учился в Лондоне, часто туда летает. Публикации на страничке художника выходили нечасто, иногда через месяц, а иногда и через год – достаточно редко, чтобы вести двойную жизнь.

На экране выскочило очередное сообщение от Эмиля: «Жду у себя. Срочно. И одеться не забудь»

Вера вздрогнула, подняв голову к потолку, и оглядела стены. Ее крохотная спальня содержала лишь кровать и небольшой шкаф с разъезжающимися дверцами. Вместо тумбочки – стопки книг. Вчера Даниель, увидев эти книги, на которых стояли кружка с недопитым кофе и зарядка-будильник, улыбнулся, сказав, что между ними гораздо больше общего, чем он мог подумать. Их спальни были похожи.

Эмиль опять напичкал ее квартиру жучками и камерами! Он видел и слышал все, что творилось сегодняшней ночью. Вера уже дважды скандалила с шефом, пытаясь втемяшить ему в голову, что следить за собственными сотрудниками неэтично. Но Эмиль был упрям, как ребенок. Он делал вид, что с неохотой соглашается, демонстративно выковыривал из всех швов провода, а потом они появлялись снова. Причем он сам же и обнаруживал факт их возвращения, поддев Веру на том, чего он не мог видеть.

Вера отбросила телефон на постель и легла, показав неприличный жест дверному косяку, шкафу и в окно – именно там, скорее всего, были спрятаны камеры. Эмиль был параноиком, он боялся слежки и предательства. Вера, как психолог, старалась его понять и простить, но это было непросто.

Даниель, застонав, заворочался, его лицо исказила мука, прорвавшаяся сквозь сон.

– Не ходи, не ходи, – пробормотал он, а потом резко открыл глаза.

Вера повернулась, подперла ладонью голову, а другой рукой провела по его волосам.

– Опять брат снился? – спросила она. Полночи они проговорили, и Даниель поведал ей свою тайну.

– Я говорил что-то вслух? – спросил он спросонок.

– Да.

К несчастью, дележка наследства вынудила родственников ухватиться за то, что Даниель был несколько не в себе из-за произошедшего с ним и его братом в детстве. Ему чаще стали напоминать о смерти, в которой, возможно, – точно никто не знал – был повинен он, иногда напоминания принимали форму обвинений и упреков. Даниель стал слышать голос брата, видеть его призрак. И, увы, это едва вновь не привело его в лечебницу. А добрая мачеха и ее сын продолжали на него давить.

– Это все потому, что я не могу перестать думать про пасхальные выходные… Их мне придется провести в зловещем замке, – усмехнулся он.

– А нельзя не делать этого?

– И показать им всем, что я еще и трус, помимо того, что псих?

Он поднялся и принялся одеваться.

– Извини, я не должен грузить тебя своими проблемами. – Он отвернулся, натягивая джинсы.

– Я хочу тебе помочь… И мы с Эмилем что-нибудь придумаем. У нас есть зацепки по убийству твоего отца, мы хотим присутствовать на аукционе… Этому надо положить конец.

– Этому надо положить конец, – гробовым голосом повторил Даниель, надел футболку с изображением Железного Трона и, подхватив рубашку с пальто, сел рядом с голой Верой. Запустив руку в ее волосы, он приник к ней долгим и уносящим в поднебесье поцелуем.

– Я бы все отдал, чтобы быть никем.

– Мы не можем быть никем, мы становимся теми, кто есть, благодаря тому, что пережили. Если сделать это своей силой…

– Сделаю, постараюсь, – он поднялся. – Магазин уже час как должен быть открыт, меня покупатели съедят.

– Я пойду с тобой, – решительно заявила Вера и встала. Она поднялась на носочки и обвила его шею руками.

– Куда?

– Поеду с тобой в твой замок. Я помогу разобраться с галлюцинациями. Ведь там ты видишь ребенка? Твой дядя тоже думает, что тебя намеренно сводят с ума… Ты так не считаешь?

Он нахмурился, устремившись взглядом в окно поверх ее головы.

– Что ты хочешь сказать? Привели какого-то ребенка, подсовывают его мне периодически… Дикость какая-то. Я бы это понял.

– Тебя ловят в состоянии полусна, когда ты не ждешь, застают врасплох. Когда хотят свести с ума подобным образом, поверь, продумывают все до мелочей.

– Неужели кому-то приходило в голову продумывать такую дичь?

– Да. Зимой мы расследовали дело, где внуки похожим образом сводили с ума свою престарелую бабушку. Сиделка пришла к нам, заподозрив неладное. Ее подопечная всегда была умной женщиной, преподавала в лицее Людовика Святого математику. И вдруг начала говорить, что видит и слышит призраков.

– Бабушку, говоришь? – с грустью усмехнулся Даниель, прижав Веру к себе и тяжело вздохнув. – Но я ведь не бабушка. И, хотелось бы думать, еще не так стар, чтобы меня можно было пугать призраками.

– Мы во всем разберемся. Я обещаю.

Вере вдруг пришло в голову: раз уж Эмиль видит и слышит их сейчас, этим можно воспользоваться, сыграв на его самолюбии.

– Эмиль – лучший в своем деле, – сказала она громче. – Он послужил и твоему отцу. Может залезть в голову каждому в этом мире. Он сам дьявол в профайлинге. Такие вещи творит! Я полгода с ним работаю, но до сих пор многие его фишки кажутся магией. Он найдет убийцу твоего отца и остановит эти издевательства.

Даниель промолчал, поцеловал Веру пониже уха и ушел.

Она присела на край постели, пребывая в любовной неге от прикосновений и поцелуев. А потом резко вскочила и принялась приводить себя в порядок.

Через полчаса Вера поднималась по лестнице, ведя рукой по изящным кованым перилам парадной. Дверь на четвертом этаже была одна – Эмиль и его сестра занимали две объединенные в одну большие квартиры. Их родители – богатые виноделы, владели санаторием в пригороде Парижа, так что их дети могли себе такое позволить.

Едва Вера подняла руку, чтобы нажать на звонок домофона, замок в двери щелкнул – по многочисленным камерам, которыми был напичкан подъезд, ее шеф видел, что она уже стоит у двери.

Вера вошла в квартиру. Это было жилище, полностью отвечающее странностям хозяев, но в то же время такое типично парижское, что дух захватывало. Старинная мебель, зеркала в богатых рамах, столетний кафель богемно сочетались с современной аппаратурой и умопомрачительным беспорядком. Единственным помещением, в котором царили стерильная чистота и порядок перфекциониста-окаэрщика[12]12
  ОКР – обсессивно-компульсивное расстройство.


[Закрыть], – компьютерный кабинет Эмиля. Ну и его зал для тренировок, где на стенах было развешано восточное холодное оружие, а пол устелен красно-синим татами – там тоже царил дзен-порядок. Остальная часть квартиры больше походила на склад или антикварную лавку с нерадивым продавцом.

Вере пришлось перешагнуть через упавший мусорный пакет, набитый баночками из-под энергетиков, колы и упаковочной бумагой из-под фастфуда. Мусора по квартире было разбросано не меньше. Иногда Эмиль или Зоя утруждали себя собрать его в пакет, который потом долго лежал поперек порога. Вера сделала несколько пируэтов, чтобы пересечь прохожую с раскиданной по полу обувью, повернула в гостиную с зашторенными окнами, высоким современным стеллажом, забитым книгами, обогнула антикварный диван с фигурной спинкой, покрытый слоем одежды, и двинулась осторожными шагами в сторону кабинета. На полу были раскиданы пластинки и цветные конверты от них. Она собрала их в стопку и перенесла на журнальный столик.

Зайдя в стерильно чистый кабинет без стука, Вера приготовилась отругать Эмиля за камеры в ее квартире, но тот успел начать наступление первым.

– Это что за откровенность! – вскричал он, резко крутанувшись на своем космическом кресле. – Ты зачем ему рассказываешь, какими методами я пользуюсь?

– Я ничего такого не сказала, – тотчас встала в оборонительную позицию Вера.

– Ты сказала ему про январское дело!

– И что? Я хотела его поддержать.

– Он тебе врет.

– Неправда!

– Увы, врут все.

– Это ты врешь, что он врет! – вскричала Вера, ощутив, как похолодел лоб от негодования и опасения, что Эмиль прав. Он всегда был прав. Почти всегда.

– Впадаешь в синдром Спасателя, Вера. Ты же психолог и про треугольник Карпмана наверняка слышала.

– Мы – детективное бюро. Спасать – это наша работа!

– Я не стану помогать ему. – Эмиль повернулся к столу и своим экранам, на одном из них была запущенная его любимая аниме-игра – «Геншин Импакт». На другом – «Хонкай: Стар Рейл», которую он тестировал, на третьем – несколько аудиорядов. Он надел наушники.

– Станешь, потому что тебе самому интересно. И это будет компенсацией за камеры, которые ты сегодня же вынесешь из моей квартиры. Эмиль, сколько можно? Мы же в прошлый раз договорились? Я не жук в баночке, а живой человек, у меня должно быть личное пространство.

– Пока ты работаешь в моем бюро, должна быть под присмотром. Дядя Юбер тоже спит под камерами и не жалуется.

– Но я так не могу! Я съезжаю… – Вера развернулась, чтобы уйти, и схватилась за ручку двери, но Эмиль успел нажать какую-то кнопку на компьютере, и замок щелкнул, заблокировавшись. Он отбросил наушники на стол.

– Ты посмотрела видео, которое я тебе отправил?

– Да, и что?

– А то, что передвижения Бэнкси можно отследить только по его социальным сетям. И если он выложил очередной рилс из Парижа, значит, он здесь.

– И что? – раздраженно бросила Вера.

– Тебе не кажется странным, что он так быстро нашел рисунок Даниеля и намалевал поверх него свой?

– Даниель может с ним общаться?

– Даниель может быть Бэнкси!

Вера открыла и закрыла рот, сдвинув брови. Она медленно подошла к столу и оперлась на него.

– Ты так не думаешь! – Она запнулась, увидев, как на лице Эмиля расцветает ехидная улыбочка. – Он что, все-таки не врал при первой встрече?

– Я проверил его передвижения, взломав почту, сопоставил с соцсетями. Увы. Даниель может быть Бэнкси. С девяностопроцентной вероятностью.

– Девяностопроцентной? – выдохнула ошарашенная Вера. – И поэтому он так боится за свой холст?

– Увы, скорее всего.

– С ума сойти! – Она покачала головой, с трудом осмысляя это.

– Ты спала с Бэнкси, – констатировал Эмиль, и в глазах отразилась радость ребенка, сделавшего великое открытие.

Вера бросила на него укоризненный взгляд.

– Сегодня же все камеры вынесешь. Или ноги моей не будет в этом доме!

Эмиль сотворил на лице улыбку Чеширского кота, говорившую о том, что Вере никогда не избавиться от его слежки. Даже если она найдет другое жилище, он и там понаставит «жучков».

– Иди сюда, что-то покажу, – сказал он.

Вера устало повиновалась, приблизившись к его экранам. Эмиль убрал игру и запустил приложение с очень простеньким интерфейсом, похожим на Excel со множеством диаграмм, графиков и мелких рисунков, изображающих лампочки и столбики. Вера заметила, что в нем было много вкладок.

– Это мое новое приложение по профилированию и оценке людей. Применяется в политике, HR, маркетинге… да где хочешь! Для поиска психопатологий у сотрудников компаний, выявления девиаций характера, которые невозможно обнаружить при собеседовании. Анализ всего, что только возможно и невозможно, по соцсетям, почте, мессенджерам, смс-сообщениям, кошелькам, заметкам на телефоне. Допишу кое-что, и по интернет-серфингу тоже можно будет отслеживать.

– Ты взломал телефоны всех этих людей? – Каждая вкладка была подписана именем, а значит, содержала в нем информацию о его носителе.

– Если не взламывать, то картина будет неполной. Зато теперь данные можно анализировать автоматизированно, с помощью одного лишь приложения. Рабочее название – «SHSherlok@Holms». SHS – Smart Human Screening. Теперь я могу составлять психологические портреты, собирать личностные характеристики, оценивать уровень лояльности, загрузив адреса соцсетей, внеся данные с почты и подключив к своему компьютеру устройства дистанционно. За пару минут приложение считывает переписки, посты, рилсы и публикации, а также передвижения и режим сна. Да все!

– Звучит так, будто ты Доктор Зло и хочешь захватить Вселенную.

– Именно. – Эмиль с довольной физиономией откинулся на спинку кресла, почесав живот под толстовкой. – Хочешь, я пропущу через свою программу и тебя?

Вера молитвенно сложила руки.

– Нет, пожалуйста! Не делай хотя бы этого.

– Ладно, тогда перейдем к делу. – Он вернулся к экрану и положил руку на мышку. – Я пропустил через приложение тех четверых, расстрелянных под мостом Руаяль. И вот что вышло.

– Что же? – Вера нагнулась к экранам, на которых главенствовали красные и синие графики.

– Что ты видишь? Вот я открыл четыре странички.

– Эмиль, объясни.

– Какого цвета больше? Тут, тут, тут и тут. – Он показал ей все вкладки, открытые одновременно.

Вера посмотрела на него, как на ребенка с паровозиком.

– Ну синего, – терпеливо ответила она.

– А это значит, что все четверо наших клиентов, которые были убиты под мостом, имели высокие показатели доброжелательности, приверженности долгу, стремления к последовательности, неконфликтности, стремления к взаимодействию и отзывчивости и низкие показатели склонности действовать по настроению, нерешительности и концентрации на личных выгодах. Также низкий уровень амбиций и склонность к уединению.

– Это все ты понял, проанализировав их соцсети?

– И переписку.

– Ты доверяешь этой программе? – с сомнением спросила Вера.

– Да, на сто процентов, ведь я сам ее написал. – Эмиль скривился, почувствовав себя оскорбленным. – Эти четверо, а вот… забыл. Повешенный тоже.

Он показал Вере еще одну вкладку, наполненную синим цветом.

– Этот вообще – Иисус Христос, по моим данным. Все синее! Короче. Этих пятерых я изучил не только с помощью программы, которая получила подтверждение, что она рабочая и толковая. Я всю ночь изучал материалы по ним вручную. Ты же знаешь, что приложения и машины я не жалую, приходится самому их писать, чтобы в них верить, и не теряю надежды создать программу, которая ускорила бы нашу работу. Эти пятеро были гиками, но очень милыми и пушистыми, очень внушабельными, курили травку. И только один ею торговал, но не из выгоды, а был этаким невольным посредником между одним не очень хорошим человеком с длинным преступным прошлым и своими друзьями. Вот он, я назвал его Иисусом.

– Это все студенты?

– И один художник, ему шел шестой десяток. А вот этот… Анри Бриго. Он с джазового факультета, Парижская консерватория. – Эмиль хитро улыбнулся, заставив сердце Веры неприятно сжаться. – Они были знакомы. Твой новоявленный Бэнкси и Анри Бриго – оба пели в «Бель Канто».

Вера промолчала. Ее осенило, что Эмиль сунул ей в плащ «жучок», но потом она вспомнила, как искала ключи от квартиры, обшарила все карманы и никаких подозрительных девайсов не нашла. Может, она его выронила? Ворвалось воспоминание о чудесном месте, где они вчера были, о том, как Даниель потрясающе пел джаз и рок.

– Анри Бриго тоже застрелили? – спросила Вера, понимая, что Эмиль изучает ее задумчивое лицо.

– Да. И ты знаешь, я зацепился за идею, что их всех расстрелял как бы один и тот же человек. Но он не мог этого сделать один так ловко, чтобы судмедэксперты по кровавым фонтанам не смогли понять, постановочный это был расстрел или же они действительно стреляли друг в друга. И только составленные профили перечат версии, что сейчас Кристоф пока держит за основную, – они повздорили и перестреляли друг друга. Это одуванчики, от травки они были еще более умиротворенные, чем обычно. В таком состоянии хочется только чипсов и дивана.

– А ты хорошо осведомлен, чего хочется в таком состоянии, – съязвила Вера.

– В том-то и беда, что я как будто один это понимаю! Видела бы ты полицейские отчеты – их называют наркодилерами, чуть ли не наркобаронами, но это, блин, не так! И это портит всю картину их профилей.

Эмиль нахмурился, взлохматив волосы.

– Короче, дело было так: они провели хороший вечер, под утро отправились по домам, шли какое-то время одной дорогой, потом один из них предложил пыхнуть напоследок. Может быть, сам убийца. Какую-то новую, сильную дурь, может, синтезированную, пропитанную чем-то, непривычную для них. Там уже не узнаешь.

– Они сели под мостом и закрутили косячок, – продолжила Вера.

– Косячок. – Эмиль хихикнул. – Из твоих интеллигентских русских уст это слышится забавно. Юбер сказал, что твои предки, оказывается, питерские графы.

– Продолжим, – остановила его Вера.

– Они раскурили косячок и попадали. Тот, кто подсунул им травку посильнее, и тот, кто все это замыслил, завершили начатое, оставив под мостом сцену из «Бешеных псов». Учтено было все: дальность стрельбы, падение тела. И пушек они притащили четыре штуки.

– Но их там должно быть пятеро или шестеро.

– Увы, этого мы узнать не сможем. По следам может определить только Венсан Перес из сериала «Суд и порядок».

– «Закон и порядок», – машинально поправила Вера. – И кого ты подозреваешь?

– Твоей проницательности три с минусом. Конечно, Даниеля Ардити! Наконец-то я до него доберусь. Он искалечил психику моей сестры.

Вера посмотрела на него с немалым удивлением.

– Если он невиновен, ты же не будешь тасовать факты?

– Кто меня знает. – Эмиль сузил глаза и сделал вид, что всматривается в один из графиков на экране.

– Эмиль, это непрофессионально.

– Он мне не нравится.

– Ему требуются помощь и защита.

– Ой, бедненький сынок миллиардера!

– Эмиль, ты стоишь на страже порядка, ты обязан быть беспристрастным! Они его мучают. Внушают, будто у него галлюцинации.

– Я знаю, весь ваш разговор вчера слышал.

Вера сжала зубы, подавив волну гнева.

– И что же ты думаешь, мистер криминальный аналитик?

– Я думаю и убежден, что все врут. Доктор Хаус, цитата. Сейчас нам нужно сосредоточиться на перестрелке под мостом Руаяль. И для этого я просканировал почти всех, кто взаимодействовал с той четверкой и повешенным. Идеально повешенным! Нет ни единого намека, что его убили. Чувствуется, что действует очень умный, образованный человек. – И Эмиль бросил на Веру косой взгляд. – Дам ему кодовое имя – Крысолов.

Вера не повелась на провокацию и промолчала, прекрасно понимая, что собственническое чувство ее шефа заставляет его ревновать на пустом месте.

– По профилю он к суициду был совершенно не склонен, – продолжил Эмиль. – Есть над чем поразмыслить. Итак, я выбрал несколько человек. Вот список. Сегодня мы по нему должны пройтись. У нас не так много времени. В четверг семья Ардити отбывает на Лазурный Берег. До этого мы должны взять след, иначе поездка пройдет впустую.

Он придвинул к Вере распечатку с именами.

– Ксавье Ардити? – удивилась Вера. Остальных имен она не знала.

– Та же ниточка. Он знал джазиста Бриго. Причем вот этот в списке, которого я указал первым, утверждает: Ксавье платил ему, чтобы тот следил за братом.

– Вот видишь! – обрадовалась Вера.

– Рано делать выводы. Сначала нам стоит познакомиться с братцем твоего возлюбленного принца на коне. – Эмиль поднялся, нажал какую-то комбинацию клавиш на клавиатуре компьютера, и Вера услышала щелчок разблокированного дверного замка.