Текст книги "Защити меня"

Глава 9

– Даш…

Я не открываю глаза, хотя знаю, Мирон понимает, что я не сплю.

– Даш, поговори со мной.

Смотрю на него, он сразу теряется, словно даже уменьшается в размерах, опуская плечи.

– Даш, надо есть. Иначе ты…

Снова теряется под моим взглядом, отставляет тарелку в сторону. Вздыхает.

– Даш, так нельзя.

– А может, я хочу умереть, – говорю, глядя в стену перед собой. Красивое лицо Мирона кривится, кажется, он сейчас заплачет. Но он только дергает щекой.

– Даш…

– Я хочу побыть одна.

Он еще немного мнется и уходит из комнаты, оставив еду на тумбочке.

Прошел месяц. Месяц с того момента, как Луки больше нет. И меня нет вместе с ним. Я виновата в том, что он умер. И в том, что не умерла я. Я должна была быть рядом с ним тогда, а я испугалась. Испугалась смерти, и теперь должна жить одна.

Я пытаюсь вспомнить его лицо, то, когда он был жив, когда улыбался мне, громко смеялся, то, когда любил меня… Но перед глазами только бледное осунувшееся лицо умершего. Кровоподтеки и синяки замазали, и оно просто маска. Которую хочется сорвать, чтобы убедиться – там нет Луки. Но его там действительно нет. Потому что это только тело. Потому что Лука умер. А я нет.

Толпа расходилась нестройно, перешептываясь. В конце концов, у могилы остались только отец с мачехой и чуть в стороне Клим. Его розы лежали возле фотографии, и выглядело это почему-то зловеще. Валентина отошла в сторону, вздыхая.

– Пойдем, Матвей.

– Ты иди, я еще посижу.

Женщина, потоптавшись, не спеша пошла с тропинки к дороге. Клим минут через десять тоже удалился. Отец так и сидел, глядя на фотографию дочери, стирая слезы. Я аккуратно приблизилась, он поднял на меня глаза, спешно встал.

– Мне жаль, – сказала искренне, мужчина кивнул, снова переводя взгляд на фотографию.

– Она была хорошая девочка, – проговорил он. – Взбалмошная, характерная, но не злая… Злой никогда не была. И красивая, на мать свою похожа в молодости. Вы ее подруга?

– Мы неплохо общались, – соврала я. – Не могу поверить, если честно. Она ведь отлично плавала.

– Да, занималась с детства… Мать ее мечтала об этом, и я старался, деньги доставал, чтобы Кристина могла… – он снова заплакал, не сумев сдержаться. – Это несправедливо. За что, за что ее так?

Я могла бы сказать, что возможно, есть за что. А возможно, и нет. Что жизнь вообще штука такая… непонятная. И остается только надеяться на то, что за всем есть какой-то высший смысл, который нам, простым людям, непонятен и никогда не будет понятен. Потому что если не надеяться, то можно сойти с ума.

– Вы были близки? – спросила я, когда мужчина успокоился.

– Нет, не очень. Мне было трудно наладить с ней контакт. Поначалу помогала сестра, потом я женился на Вале… Много работал, почти и не видел их толком. А сейчас думаю: зачем это все было? Разве кому-то лучше стало? Она ничего мне не рассказывала. Но любила, даже такого непутевого. Всегда обнимала, целовала, когда я со смены возвращался. Ужинала со мной, болтала обо всем подряд. Улыбалась. У нее всегда было хорошее настроение. Никого не хотела огорчать.

– Вы знаете что-нибудь о ее увлечениях?

Мужчина устало покачал головой.

– Знаю о слухах, которые о ней ходили. Что она легкого поведения, что каждый, кто хотел, мог… – он сжал зубы. – Мне на эти слухи плевать. Мне достаточно было того, что моя дочь хороший человек. Она бы никогда никому не сделала зла. Может, немного легкомысленная, но точно не жестокая.

– Вас полиция опрашивала?

– Приходили. Да что бы я сказал? Меня не было дома.

– А последнее время вы ничего не замечали странного в ее поведении?

Матвей помолчал.

– Она задумчивая была, встревоженная. Ногти грызла, – на мой непонимающий взгляд мужчина пояснил. – Она, когда волновалась, всегда грызла ногти. А тут смотрю, два дня ходит и грызет. Я спросил, случилось чего? Она только головой закачала. Я дальше: ты влюбилась, что ли? А она покраснела вдруг, глаза спрятала.

– И ничего не сказала? – такая реакция со стороны Кристины казалась странной в свете узнанной информации.

– Сказала, молчи, чтобы не сглазить. И что он очень хороший. Только там все сложно.

– А вы что?

– А я сказал, что если он ее любит, то все преграды можно преодолеть. Она тогда печально так улыбнулась, обняла меня… Вот где он, этот хороший, когда она умерла? – мужчина посмотрел на меня, глаза снова наполнились слезами. – Все они только пользовались ей, обвиняли не пойми в чем, а сами-то? Сами-то не лучше!

С кладбища я уходила в хмуром настроении. Повод, конечно, и так не радостный, но разговор с отцом оставил тяжелый осадок. Конечно, он как любой родитель защищает свое чадо, но по факту, любил ли действительно хоть кто-то девочку Кристину, кроме него и, возможно, Клима? Или все только пользовались ей, не пытаясь понять?

Резо на похоронах не было, я сделала вывод, что он по-прежнему сидит взаперти, контент в блоге не обновлялся. Значит, Давид продолжает искать? Что же все-таки зацепило его в смерти девчонки, что он так упорно волнуется за младшего брата? Вот они все ее парни, были здесь, и ничего…

И снова в голову пришли слова отца: он хороший, только там все сложно. Женат? Занимается незаконной деятельностью? Попал в какую-то передрягу? Мог ли этой ее любовью стать Антон Черепанов? Но зачем ему скрывать подобную связь? Может, боялся осуждения?

Ему под сорок, она совсем юная. Хотя сейчас этим мало кого удивишь, особенно, если мужчина богат. А Антон, судя по всему, обеспечен. И почему Митяев так занервничал, когда разговор зашел о главном? Потому что понимал, что отношения Кристины и Антона, если я права, вызовут у кого-то вопросы?

По всему выходило, что нужно еще раз поговорить с Митяевым, но что-то мне подсказывало, парень ответит на вопросы, только если его хорошенько прижать. А мне было нечем, к сожалению.

На остановке я оказалась с двумя женщинами, тоже с похорон Кристины. Они стояли, тихо переговариваясь, я смотрела в сторону, прислушиваясь.

– Как бы там ни было, жалко ее, – вздохнула одна. – Ну выросла непутевая, так откуда же другой быть с отцом-алкашом и мачехой злыдней.

– Не скажи, – не согласилась вторая, – Матвей, можно сказать, на нее работал, и туда, и сюда ее отправлял. Валька тоже как никак, а воспитывала. Хотела бы приличной девкой быть – была бы. Ну или хотя бы ума хватало не лезть откровенно к мужикам.

– Да к кому она лезла? Ей все было богатого подавай, а наши для нее шелупень.

– Шелупень или нет, а Витька мой по морде получил, когда обмолвился, что она шастает по району и пристает к парням из тренажерки.

Женщина промолчала, а я подумала: интересно, однако.

– Вот молчишь, – второй, видимо, было обидно за Витьку. – Потому что крыть нечем. Витька к Матвею по-хорошему, мол, не дело это, то с одним, то с другим, и откровенно клеит прямо там… Поговорил бы с ней. Одно дело она где-то шастает, другое – у своих на виду… А Семен вообще женат, хозяин тренажерки-то… Так она и к нему ведь…

Снова возникла тишина, потом первая заметила:

– В любом случае Кристина утонула, и никак это не связано с ее образом жизни, маршрутка наша, пошли.

Они поднялись со скамейки, я проводила их взглядом, а потом села в ту же маршрутку. Примостилась в конце на сиденье для одного, уставилась в окно, хмурясь. Что-то и впрямь не вязалось: с чего бы Кристине, у которой отбоя нет от мужчин, бегать по простым парням на районе? А еще подумалось: она привыкла добиваться целей, не гнушаясь использовать собственное тело. Но какая может быть цель в обычной тренажерке?

В этом районе я не бывала, потому, выйдя вместе с женщинами, затопталась на месте. Еще одна не известная мне окраина. Я предпочитала юг, и всю жизнь жила там, а сюда меня не заносило ни разу. Ладно, пришло время покорять новые места.

Усмехнувшись, прошлась по улице, приглядываясь к редким прохожим. Ладно, если я права, здесь все всех знают, так что сориентировать меня должны. И правда, первый же мужчина показал дорогу. До тренажерки было минут десять, и я сразу поняла, почему факт присутствия там Кристины вызвал вопросы. Это было подвальное помещение с торца жилого дома, на нем даже вывески не было, внутри оказалось две маленькие комнатушки, из спортинвентаря в основном штанги, пара тренажеров для рук и ног, нет ни беговой дорожки, ни велосипеда.

Почти уверена, это чисто мужской клуб, девушки предпочтут доехать до центра и сходить в нормальный фитнес. Сейчас в залах было пусто, двое парней в углу занимались, переговариваясь, мужчина лет сорока пяти вышел мне навстречу. Невысокий и накачанный до предела, он выглядел, скорее, комично, но кому-то такие нравятся, наверное.

– Вам кого? – спросил дружелюбно. Так как имя в разговоре у женщин звучало только одно, я и сказала:

– Семена.

– Я Семен, – он вздернул брови, присматриваясь ко мне и, видимо, пытаясь понять, что мне от него может быть нужно.

– Хотела поговорить с вами по поводу Кристины Мишиной.

Он сердито вздохнул, поджав губы.

– Ну садитесь, – кивнул в сторону трех стульев, стоящих в углу под маленьким забранным решеткой окошком.

– Из полиции? – задал вопрос, устраиваясь рядом.

– Вас это вроде не удивляет? – ушла я от ответа. Врать не хотелось, но и не использовать плывущую в руки возможность было бы глупо.

Мужчина снова пожал плечами.

– Она же утонула. Говорят, сама, но вам же надо проверить, наверное? И что хотите знать?

– Говорят, она последнее время крутилась здесь?

– Не последнее время. С месяц назад. Заглянула сначала и ушла. Ну такое бывает, вообще-то мы не против женщин, если нравится заниматься в такой обстановке – пожалуйста. Парни сюда приходят по делу, и им во время упражнений не до женских прелестей. Но она быстро ушла… Потом вижу, то с одним парнем после тренировки на улице идет, то с другим… Сначала не заострял внимания, но когда она стала их перебирать, решил сам с ней поговорить.

– Зачем?

Семен пожал плечами.

– Она девка видная… Была… А моя жена с теткой Кристины дружит. Помнит девчонку маленькой совсем. Когда мать ее умерла, сестра Кристину чуть ли не растила… Пока Мишин не женился во второй раз. Ну я своей рассказал, она и предложила, поговори сам с девчонкой. Я ее выловил, мол, поболтаем. Спросил, зачем она к парням клеится? Слухи идут по району, некрасиво это.

– И что она?

– Да ничего. Хихикала, улыбалась, мол, я ничего такого, просто общаюсь. Строила из себя дуру, хотя таковой не была.

– Откуда вам это известно?

– Ну… С теткой же она общается, а та с моей дружит… По крайней мере, знаю, что глупой не была. Так моя говорила. Я не особо слушал, мне, если честно, это все неинтересно было… Пока Кристина не стала отираться возле моих парней.

– А вы не пробовали у них спросить, что ей надо было?

– Нет. Вроде все люди взрослые, ясно же…

А мне вот было как раз неясно. Если бы она не каждый день с новым, я бы еще могла подумать, что преследует плотский интерес, а так… Странно это все как-то.

– У вас адреса тетки нет случайно?

– У жены есть, могу позвонить.

– Буду признательна.

Дали мне не только адрес, но и телефон. Жила тетка в пригороде, в двадцати километрах. Можно сгонять к ней, только боюсь, она так легко не поверит в то, что я из полиции, тем более в разговоре Семена с женой этот факт не прозвучал.

С другой стороны, почему бы и не попробовать? Вон сколько людей со мной поговорило просто так. А на обратной дороге можно будет еще раз в тренажерку заглянуть, вдруг появится кто-то из тех, с кем Кристина гуляла?

Я запоздало подумала, что тетка наверняка была на кладбище. Подумав, позвонила, разговор вышел сумбурный, но встретиться Людмила согласилась. Оказалось, что она в городе, на поминках, как раз недалеко.

Глава 10

Кафе оказалось маленьким и темным, среди поминающих были Матвей с женой, еще несколько неизвестных мне мужчин и женщин. Я увидела их через окно, когда проходила мимо. Расположилась чуть в стороне на скамейке, посмотрев на время. Высокая блондинка в брючном костюме в обтяжку, та самая, что шла на кладбище за Мишиными, вышла в этот самый момент. Ей было чуть за сорок, но возраст ее не испортил, плюс женщина умела следить за собой.

– Вы хотели поговорить? – села она рядом, доставая сигареты. – Не против?

Я качнула головой, женщина закурила. Она не была красавицей, острые черты лица, длинноватый нос, тонкие губы. Однако умела себя подать, потому что я даже первые секунды оробела.

– Вы Людмила? – уточнила на всякий случай. Женщина усмехнулась.

– Удивлены? – посмотрела на меня. – Вы подруга Кристины? О чем хотели поговорить?

Наверное, она показалась мне разумной, потому, поколебавшись, я спросила:

– Вас не удивила ее смерть?

Женщина, выдохнув дым вверх, закинула ногу на ногу, откидываясь на спинку скамейки.

– То, что она погибла – нет. То, как погибла – удивило, еще как. Я пыталась разобраться, ходила к следователю… Но это ни к чему не привело. Им куда проще списать все на несчастный случай, чем разбираться. Тем более когда причин для насильственной смерти вроде бы нет. Вас тоже это удивило, так я понимаю?

Людмила взглянула на меня, выдыхая дым в сторону. Я кивнула.

– Это просто очень странно… Она ведь прекрасно плавала…

– Она была под наркотой, – перебила Людмила, – этот мальчик, грузин, ее подсадил. Подцепила парнишку из золотой молодежи, ничего другого можно было и не ждать. Знакомы с ним?

– Общались, – кивнула я.

– В любом случае я не верю в то, что можно было так нанюхаться кокаином, чтобы утонуть.

– А… А что же вы тогда думаете?

Людмила пожала плечами, туша окурок о край стоящей рядом урны и выкидывая его туда.

– Я не знаю, что думать. Наверное, кто-то из ее любовников. Что-то не поделили, приревновал…

– Вы знали о них?.. Я имею в виду, не просто об их существовании, а…

– Знала, – женщина усмехнулась. – Кристина мне много рассказывала о своей жизни. Я пыталась наставить ее на путь истинный, но все в пустую. Это только отдаляло нас друг от друга. В конце концов, я решила не давить, чтобы хотя бы знать, что с ней происходит…

– У вас были близкие отношения?

– Я ее растила первые годы. Ну вы, наверное, знаете, моя сестра, ее мать, погибла в родах. Я сама тогда была зеленая еще, пару лет после института… Но что было делать, своя ведь, родная. Наверное, тогда и прикипела. Потом Матвей женился на Валентине, они переехали сюда, у нее тут квартира, а мы сами неместные, на съемных жили. Конечно, я продолжала с ней видеться, но уже не так часто, как раньше. Потом началась своя жизнь… Но мы дружили. Она всегда могла приехать ко мне, остаться ночевать. Два года назад мы с мужем приняли решение перебраться за город, после этого видеться стали меньше.

– Вы давали ей деньги?

– Конечно, – усмехнулась Людмила. – Если вы к тому, что я выгляжу богатой… Дела у мужа пошли в гору только три года назад, до этого тоже перебивались, как могли. Но я всегда старалась подкидывать что-то Кристине. Учитывая, как они жили…

– Она рассказывала вам что-то последнее время? О своих мужчинах? Может, какие-то ссоры?

– Она влюбилась, – Людмила перевела на меня взгляд, а я не знаю, почему, но внутри неприятно екнуло.

– Какой бы она ни была актрисой, скрыть настоящую влюбленность трудно. Все ее поклонники… Может, они и были ей симпатичны или… нужны. Или она их жалела, или восхищалась талантами. Но она их не любила.

– И что, она рассказывала о своей любви?

– К сожалению, нет. Хотя я и следователю говорила, что стоит копать в этом направлении. Ведь все ее мужчины в общем-то на виду. При желании их можно найти. Я пыталась… Напрягла мужа, чтобы он поискал. Но он пока никого не нашел. Я имею в виду, чтобы кто-то появился недавно.

– А когда вы поняли, что она влюбилась?

– Месяца полтора назад. Кристина приехала взбудораженная, глаза блестели… Не от наркотиков, – женщина грустно усмехнулась. – Все время проваливалась в свои мысли… Короче, я спросила напрямую, а она растерялась, начала отшучиваться… Но потом все же призналась. Сказала, они познакомились случайно, он ее подвез, разговорились. Он не планировал продолжать знакомство, она настояла. Выпросила у него телефон, позвонила… Казалось бы, чего такого, да? Но когда я стала спрашивать, как его зовут, сколько лет, чем занимается, Кристина ушла от разговора. Сказала, там пока все неясно, она не хочет рассказывать. Единственное, что я поняла: он старше ее.

Внутри снова кольнуло. Пришла мысль об Антоне Черепанове. Только почему девушка старалась скрывать эти отношения? Непонятно. Как бы мне узнать о них больше?

– Она ничего не боялась последние дни?

Людмила пристально на меня посмотрела. Вздохнула, отворачиваясь, о чем-то думая.

– Она звонила мне за несколько дней до случившегося, – сказала глухо. – Была опять взбудоражена… Я спросила, все ли у нее в порядке. Она сказала да, а потом добавила, тетя Мила, я так счастлива, и мне так страшно… – женщина снова замолчала. – Я спросила, что такое. Она ответила: скоро все изменится. Все будет хорошо. Главное, мне все правильно сделать.

Людмила посмотрела на меня, я ответила хмурым взглядом.

– Кристина не пояснила, о чем речь?

– Нет. Она была очень взбудоражена, выпалила это все, потом распрощалась, трубку бросила. Я перезвонила, она не ответила, отписалась, что сейчас надо бежать… Больше мы не говорили.

– Вы следователю об этом рассказали?

Наверное, мой вопрос в который раз звучал по-дурацки.

– Рассказала, – вздохнула Людмила, – я рассказала все, что казалось мне подозрительным. Но вы же видите: никакой конкретики, никаких имен. Ничего. Следователь сказал, если бы был тайный любовник, остались бы звонки, переписка, так ведь? Они все проверили и ничего подозрительного не нашли.

– Но вы же не думаете, что это любовник ее?.. – я не договорила, женщина поежилась.

– Я не знаю. Он мог ее использовать, разве нет? Наивная влюбленная дурочка, готовая на все. Каких изменений она ждала? И что должна была правильно сделать?

Эти вопросы так и крутились в моей голове, пока я шла обратно в сторону тренажерки. Ответа у меня, к сожалению, не было. Зато стало ясно: следователь копать не будет. Эта мысль должна была меня порадовать, но почему-то стало грустно.

Удивительно, но Кристину с ее образом жизни я не осуждала. Она жила, как умела. Но мне было искренне жаль, если она действительно влюбилась, а он просто ее использовал. С другой стороны, она об этом уже никогда не узнает. И не почувствует той боли, которая бывает, когда теряешь любимого человека.

Когда открывается входная дверь, я вскакиваю резко, выбегаю из комнаты в смежную, на пороге которой стоит Мирон. Смотрю на него вопросительно, он только печально качает головой, уходит в кухню. Плечи опускаются, внутри глухая злоба.

– Так не бывает, Мирон, – произношу, появляясь в кухне, где он суетливо достает продукты из холодильника. – Неужели ничего нельзя узнать? Человека убили, и никто не знает, кто, за что?!

Голос срывается, Мирон тяжело вздыхает, прикрывая глаза, опирается ладонями на столешницу.

– Даш, – говорит, поворачиваясь ко мне. – Наверное, кто-то может узнать, и легко. Но я не Господь Бог, и не кручусь в этих кругах.

Сверлю его взглядом и понимаю: он это специально. Он хочет, чтобы я сдалась, чтобы забыла все случившееся. Чтобы простила тому ублюдку то, что он сделал.

Киваю, делая шаг назад, еще один, Мирон хмуро за мной наблюдает. Еще не так давно он радовался, что я начала выходить из комнаты и есть, теперь – нет. Он понял, что у меня появилась новая цель. Я хочу отомстить.

– Я пройдусь, – кидаю, резко выходя в прихожую, Мирон появляется, пока я дрожащими пальцами шнурую кеды.

– Я с тобой.

– Не надо, – выставляю вперед руку, – я хочу побыть одна.

– Даш… пожалуйста, будь осторожна.

Ничего не говорю, ухожу. Ловлю машину и еду в «Чарку». Не знаю, где еще искать Давида, но надо начинать с малого. Я надеялась, Мирон поможет. Но он не хочет. Не может понять, что я не могу жить, если не найду того, кто это сделал…

Давид оказывается на месте, принимает меня. Смотрит исподлобья, хмуро. Я представляю, как выгляжу сейчас: бледная, с темными кругами под глазами, с трясущимися руками.

– Ты ведь знаешь, кто его убил? – голос невольно срывается. Давид вздыхает, сводя пальцы у переносицы.

– Ворона… Это не имеет значения. Этот человек, кто бы он ни был, только исполнитель.

– А кто его заказал? Кто, Давид? Я имею право знать, кто так желал смерти моего мужчины, что сначала избил, а потом застрелил?

– Что тебе даст имя? – он смотрит усталым тяжелым взглядом. Я знаю, смерть брата он переживает сильно, но я не могу разделить с ним свое горе. Оно у нас разное. И мы разные. – Пойдешь его убивать? Даже не думай, Ворона, не дойдешь.

– Почему? Потому что он весь такой крутой? Это тот мужик, на которого Лука купил компромат? Да? Да, Давид?! Ответь мне, черт тебя побери!

Последние силы уходят, я не могу сдерживаться, захлебываюсь истерикой. Давид скручивает меня, прижимает так крепко, что я почти не могу дышать.

– Успокойся, Ворона, успокойся. Я знаю, тебе больно, – шепчет он мне в волосы. – И мне больно. Но жизнь продолжается. Мы должны жить, понимаешь? Месть ничего не даст, по крайней мере, сейчас не то время. То, что ты осталась жива – это чудо, Ворона, так не надо никуда лезть, потому что ничем хорошим это не кончится.

Я успокаиваюсь в его руках, и он ослабляет хватку. Но последние слова бьют сильно, наотмашь, я вырываюсь, размазывая по щекам слезы.

– А если я не хочу, чтобы это чем-то хорошим кончалось? Если я хочу туда, к нему?

Давид теряется, лицо его темнеет, он сжимает зубы, тяжело дыша. Я бухаюсь перед ним на колени. От неожиданности Давид делает шаг назад.

– Просто скажи мне имя, Давид. Скажи.

В качалке в этот раз не было вообще никого, и я отправилась домой. Загляну завтра вечером, и так день вышел насыщенный.

Мне пришлось выйти в центре, чтобы пересесть на другую маршрутку. Я вспомнила начало дня, и оно мне показалось ужасно далеким. Столько информации в один день, и все равно ничего толком неясно. Что накопал Давид? Узнал о тайном возлюбленном Кристины, который так и не появился за эти дни и на похоронах? Обо мне узнал? Нет, наверное, еще нет, иначе бы его ребята уже приволокли меня в «Чарку».

Чуть впереди у кафе тормознула машина, я зачем-то остановилась, узнав ее. Андрей. Странно так, вроде бы и не вспоминала его эти дни, а почему-то сердце екнуло. Надо было быстро проскочить мимо, но я так и стояла столбом, наблюдая, как он выходит из машины, как помогает выбраться с соседнего сиденья девушке примерно моего возраста. Она ему улыбнулась и так посмотрела, что стало ясно: у нее на сегодняшний вечер обширные планы.

Отчего-то в памяти возникла сцена нашего с ним секса, я мотнула головой, прогоняя наваждение, и в этот момент Андрей меня заметил. Скользнул взглядом сверху вниз и обратно, едва заметно усмехнулся. Поздороваться? Не стоит, наверное, кому это нужно? Девушка что-то ему сказала, Андрей перевел на нее взгляд, а я быстро пошла вперед, и все равно взглянула на мужчину, проходя мимо, он смотрел на меня. Я отвернулась, прибавив шаг, и оборачиваться не стала. Мы друг другу никто. И ничего не должны.