Текст книги "Призрак Одетты. Книга седьмая"

Призрак Одетты
Книга седьмая
Юлия Пан

© Юлия Пан, 2023

ISBN 978-5-0060-4599-6 (т. 7)

ISBN 978-5-0059-6331-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Призрак Одетты

ГЛАВА 1. ЛОЛА

– Мама, познакомься, это мой друг Яков. Я тебе про него уже немного рассказывала. Яков, это моя мама Анна.

Анна первая протянула худую руку, которая тут же была поглощена широкой ладонью молодого человека.

– Добро пожаловать, – поприветствовала Анна, кутая плечи в длинный расписной шелковый платок. – Лола действительно о вас рассказывала.

Яков натянуто улыбнулся, не пытаясь даже сделать вид, что ему польстило подобное высказывание. Ему уже не впервые было находиться в подобной ситуации. Хотя он и в самом деле не мог понять, почему женщины так стремятся познакомить его со своими родителями, а в особенности с мамой. Последний раз он находился в подобном нелепом положении три года назад. Но тогда его подруга была уроженкой Шотландии. Тот вечер запомнился Якову как нечто самое ужасное, что могло с ним случиться за все его тогдашние двадцать пять лет. Чудные традиции, странный диалект и надоедливые звуки волынки – это и не только привели к тому, что Яков сбежал от своей шотландки на следующее же утро, ничего не объясняя. Он сказал ей, что ему необходимо подышать воздухом, а сам сел на поезд и без угрызения совести домчался до родного Амстердама. За всю свою жизнь он ни разу не утруждал себя объяснениями перед женщинами, какими бы прекрасными и замечательными они не были. Он искренне полагал, что всё должно быть просто. Даже если бы он нашел самые ласковые и нежные слова для объяснения причины разрыва отношений, это всё равно не изменило бы исхода разговора. Так что для Якова подобные сантименты были роскошью, которую он не мог себе позволить. После тех смотрин в Шотландии Яков решил даже на пушечный выстрел не подпускать к себе охотниц за кольцом, стремившихся поскорее познакомить его со своей мамой. К тому же в современном мире брак давно стал устаревшим понятием. Но в случае с Лолой дело обстояло иначе. Он сам напросился к ней в гости, только бы стать ближе к той, которая на самом деле привлекла его внимание.

– Ужин почти готов, – сказала Анна, сопровождая их в гостиную.

Яков быстрым взглядом умелого охотника оценил фигуру женщины. Несмотря на то, что Лоле уже исполнился двадцать один год, Анна не выглядела как мать взрослой дочери. На вид ей можно было дать максимум сорок лет, а то и меньше. Это была высокая стройная брюнетка с мягким карим отливом в глазах. Даже в движениях она сохранила молодость, женственность и грацию, что не скажешь о ее дочери. Лола была обладательницей светло-русых волос, а глаза были то ли серые, то ли болотные. Дело было даже не в том, какого цвета были глаза Лолы, а в том, сколько в них было энергии. Эта девушка была как готовый к взрыву вулкан. В ней даже намеками не сквозили те женственность и нежность, которые Яков сразу же приметил в Анне.

Они прошли вглубь небольшого особняка, высившегося на холме бесконечного побережья. В просторной и светлой гостиной их уже ждал круглый стол, сервированный на четверых. В кресле у потрескивавшего камина сидел мальчик лет шести и не отрывал взгляд от телевизора. Лола умело маскировала волнение. Она пригласила Якова за стол, потрепала маленького братика по голове и спросила маму, будет ли на десерт ее коронный яблочный пирог. Всё выглядело так, что в доме царят полная гармония и понимание.

– Павэль, иди ужинать, – позвала Анна.

Мальчик послушно встал с кресла, выключил телевизор и сел за стол. Яков не любил детей и поэтому не видел смысла в том, чтобы даже ради вежливости переброситься с малышом хотя бы парой стандартных фраз. Ужин начали с короткой благодарственной молитвы. Не то чтобы все собравшиеся за этим столом были настолько набожными людьми. Просто так получилось, что Яков был приглашен в гости по случаю Дня благодарения. И короткая молитва в этот день – не более чем традиция.

Стол ломился от изобилия яств. И поначалу даже говорить было сложно от того, что все успели очень проголодаться. Только приятное постукивание приборов по фарфоровым тарелкам и шелест волн Северного моря за окном заполняли гостиную первые десять минут.

– Надеюсь, всё вкусно? – осторожно заговорила Анна.

– Я особо привередлив в еде, – ответил Яков, – не всё ем с большим удовольствием. Но вы и впрямь хорошо готовите. Такую нежную индейку я нигде больше не пробовал.

– В нашем доме такая индейка – самое обычное дело, – подхватила Лола.

Павэль исподлобья взглянул на сестру и отложил в сторону вилку.

– Ты уже поел? – спросила Анна малыша.

Павэль чуть заметно кивнул, вышел из-за стола и поднялся по лестнице в свою спальню.

– Он у нас замкнутый ребенок, – грустно сказала Анна. – Наверное, так сказывается отсутствие отца в его жизни.

Яков растерянно покрутил вилку в руках. Обычно в таких ситуациях положено сказать пару слов о сочувствии, но Яков не считал это необходимым. Всё равно это будет звучать фальшиво и неуместно.

– Давайте не будем о грустном, – выхватила бразды правления беседой Лола. – Сегодня ведь всё-таки праздник.

Анна всплеснула руками и оживленно сказала:

– Да, действительно, что это я. Лучше расскажите, Яков, как вы познакомились с моей дочерью?

– Вы можете говорить со мной на «ты», – поспешно сказал Яков и тут же приступил к ответу на вопрос: – Мы познакомились с ней полгода назад в русской общине, каких в Амстердаме полно. Она была с моим братом Германом. Я ее сразу узнал.

– Меня уже многие узнают, – с притворным смущением произнесла Лола.

– Как вы уже знаете, ваша дочь не первый год ведет спортивный блог, – продолжил Яков. – У ее канала достаточно много подписчиков. А так как мы с братом имеем сеть фитнес-клубов, то мы следим за всеми спортивными новостями и знаменитыми блогерами, чтобы некоторым предложить сотрудничество с нашей сетью.

– И ты сразу же предложил Лоле работу в вашем центре?

– Нет, не совсем.

– Мама, ты такая смешная, – вмешалась Лола. – Ты что, думаешь, что со мной хотят знакомиться, только чтобы предложить мне работу?

– Нет, что ты, милая, я совсем так не думаю, – повинилась Анна.

– Да, сначала мы просто познакомились, а потом уже мой брат Герман предложил ей работу в нашем клубе.

– Правда? И что же она там делает? Ты расскажи, а то дочь совсем не посвящает меня в свои дела.

Лола кокетливо закатила глаза и вздохнула.

– Ваша дочь дает часовые занятия по пилатесу, аэробике и йоге. А в пятницу она стоит на ресепшен: отвечает на звонки, оформляет заявки, записывает просьбы и пожелания. Короче, исполняет роль администратора. Она отлично справляется, и мы с братом ею очень довольны.

– Я стараюсь, – жеманно отреагировала Лола.

– И как только ты всё успеваешь? – покачала головой Анна. – В университете ею тоже все довольны.

– Что тут сказать? Талантливый человек талантлив во всём, – откидывая за плечи длинные тяжелые локоны, сказала Лола.

– С этим не поспоришь, – поддержал ее Яков без доли восхищения. – Ты ведь еще и великолепно слагаешь стихи.

– Правда? – спохватилась Анна. – И как давно? Как всегда, я всё узнаю самая последняя.

В глазах Лолы чуть заметно сверкнула искра раздражения.

– Я думаю, на сегодня хватит меня нахваливать, – резко оборвала она. – Много сладкого вредно на ночь.

Анна уловила тон дочери и поспешила сменить тему, предложив десерт. На память Якову пришли слова его брата Германа, сказавшего однажды в предостережение, что его новая подруга всех по струночке заставит ходить и его потихоньку загонит под каблук. Судя по тому, как быстро реагирует Анна на смены настроения дочери, Герман оказался почти близок к правде.

После ужина Анна сказала, что ей нужно пораньше лечь спать, так как за день она очень умаялась.

– Если хочешь, мы можем погулять по берегу, – предложила Якову Лола. – Я просто обожаю море. И это одна из немногих причин, почему я хочу возвращаться сюда на выходные и праздники.

– Ты любишь это море? – переспросил Яков, не выдавая своего недоумения.

– Да, – пожала плечами Лола. – Меня успокаивает звук волн. Особенно мне нравится время прилива. Пойдем, погуляем часок и вернемся.

Через четверть часа они уже спустились к берегу. Стопы слегка вязли в сыром песке, который издавал чуть слышный хруст. Совсем недавно прошел сильный косой дождь, и бушующие волны начали медленно отступать, обнажая зеркальные ватты. Вдали виднелись тени чаек, а поверх сумрачных зарослей проглядывали ветвистые рога оленей. Мимо промчалась собака, волоча в зубах сырую ветку. Яков уже и забыл, как это – гулять в тишине среди заповедной природы.

– Теперь, когда мы одни и ничто нам не мешает, расскажи о себе чуть больше, – перебивая гул моря, сказал Яков.

– А что именно ты хочешь знать? Признаться, я не люблю говорить о себе.

– То, что ты учишься на биологическом факультете, увлекаешься фитнесом, ведешь свой блог, сочиняешь стихи на ходу и любишь шумные компании, – это я уже знаю. Расскажи, откуда ты приехала? Как давно живешь здесь?

Лола запрокинула голову и рассмеялась.

– Почему всем так интересно знать о моем прошлом? Я, к примеру, считаю, что нет ничего интересного ни в прошлом, ни в будущем. Мы ведь живем в настоящем.

– Ты это уже много раз говорила. И всё же, раз ты пригласила меня в гости, и я не отказался, значит, у нас отношения, которые могут иметь будущее.

Лола остановилась и пристально посмотрела в его синие глаза.

– Ты правда так думаешь? – спросила она.

– А разве всё выглядит как-то иначе?

– Нет, но… Мне так много о тебе рассказывали. Ты ведь не из тех, кто строит серьезные отношения. Насколько мне известно, самые длительные отношения у тебя продержались всего три месяца.

– Ты хорошо обо мне осведомлена, – усмехнулся Яков.

– Для этого мне не нужно было долго и изнурительно за тобой шпионить. Молва о тебе и твоем брате идет впереди вас. Вы всё-таки самые завидные русские холостяки в нашем городе. За вами многие охотятся.

– И ты тоже?

Лола приблизилась к нему и обвила руками его шею.

– В какой-то степени. Но это так… ради забавы. Ты ведь с самого начала дал мне понять, что между нами может быть только легкий флирт и ничего больше. Почему вдруг ты резко изменил свои намерения? Признаться, я пригласила тебя на каникулы не для того, чтобы ты меня расспрашивал о моем прошлом. А для того, чтобы мне самой разобраться в твоем странном отношении ко мне.

Яков всё еще держал руки в карманах, позволяя Лоле нежно теребить его волосы на затылке.

– Если ты обо мне что-то и слышала, это еще не значит, что всё это правда. Я не такой бабник, как обо мне говорят. И я вполне могу серьезно увлечься какой-нибудь необычной девушкой.

– Брось. Мы ведь оба знаем, что ты большой привереда, и не только в еде. С чего бы тебе увлекаться мной всерьез? Неужели и вправду считаешь меня особенной?

– Можешь мне не верить, но я действительно так считаю.

Лола несколько секунд пристально вглядывалась в его лицо, словно желая пробурить в его черепе дыру и увидеть настоящие мотивы. Лицо Якова, лишенное лукавства и показной мягкости, не дрогнуло под ее изучающим взором. Лола наконец отвернулась и снова медленно пошла вдоль берега.

– Давай задержимся здесь на все выходные, – кинула она через плечо. – Проведем вместе чуть больше времени, а там, глядишь, я, может быть, расскажу о себе чуть больше.

– Я и сам хотел тебе это предложить, – сказал Яков.

Лола снова бросила на него многозначительный взгляд, после чего ее лицо прорезала обворожительная улыбка. Лола знала, что у нее весьма привлекательная улыбка, и потому пускала ее в ход больше положенного.

– А что еще ты хотел бы мне предложить? – спросила она.

Яков снова заметил в ней игривую кошку. Вот такой она чаще всего представала перед ним. Эти ужимки, улыбки, взгляды, вздохи – всё это Яков уже давно успел изучить. В основном все его бывшие подруги применяли одни и те же приемы. И Лола в этом плане была такой же, как и все красивые жеманницы. Холодным тоном он отклонил ее непристойные намеки.

– На этом пока остановимся, – сказал он.

Лола снова расхохоталась, только на этот раз, чтобы скрыть досаду.

– Хорошо. Значит, скажу маме, что мы останемся тут еще на два дня.

Море снова стало прибывать, выбрасывая на берег коричневые хлопья пены. Невысокие серые гудящие волны лениво набегали на берег, покрывая холмистые дюны и мелкие желобки. Вдали снова нависли дождевые тучи. Подул сильный ветер, черный навес из облаков качнулся, растворяя проблески голубого неба. И только краюха двойной радуги, вклинившейся в одутловатые тучи, разбавляла унылый вид небосвода.

Когда они вернулись, на кухне царил полный порядок. Вся посуда была перемыта, а на пустом столе красовались пузатый горшок с махровыми фиалками и синяя чашка на деревянной подставке. Пока Лола наливала себе апельсиновый сок, Яков подошел к столу. Он поднёс к носу наполовину наполненный коричневым отваром синий сосуд и отпил из него. Это был ромашковый чай.

– Кажется, твоя мама уже позаботилась о тебе, – сказал Яков, подавая девушке синюю чашку.

– Что это? – Лола брезгливо скривила гримасу. – Это что за вонь?

– Это ромашковый чай. Помнится, ты любишь его.

Лола выхватила чашку из его рук и поспешно вылила всё в раковину.

– Я пью чай только в определенные дни. А для ромашкового у меня вообще выделен особый день в году. Так что мама снова что-то напутала.

Яков уронил взгляд в гостиную и приложил палец к губам.

– Не шуми, – сказал он тихо. – Видишь, там человек устал и спит.

В гостиной у камина, завернувшись в плюшевый плед, мирно дремала Анна. Но Лола даже не соизволила сбавить громкость голоса. Треща без устали, она проводила Якова в гостевую комнату на втором этаже.

– Это твоя спальня с видом на сад, – сказала Лола, отпирая окна и дверь на балкон. – А моя комната внизу. Мои окна выходят на море. Вид рассвета из моего окна – это нечто волшебное.

Она снова хитро приподняла бровь и, понизив тон, чуть ли не шепотом произнесла:

– Дверь свою запирать я не буду, а то вдруг ты захочешь посмотреть на рассвет над морем из моего окна.

Яков осмотрел комнату и учтиво поблагодарил девушку за приглашение, обещав подумать над этим. Лола еще некоторые время постояла у двери, будто что-то рассматривая в убранстве спальни, а потом неспешно удалилась. Как только ее шаги стихли, Яков, как напуганный мальчишка, запер дверь на ключ и облегченно вздохнул. В следующую минуту он набрал номер телефона Германа, будучи уверенным, что этот обалдуй еще и не думает ложиться спать.

– Привет, братец! – раздался задорный голос Германа вперемешку с всеобщим гулом и бьющей по ушам музыкой.

– Выйди куда-нибудь, где тихо. Я ненадолго.

– Ага, сейчас, подожди…

Герман выкрикнул на беглом голландском, чтобы его дождались, так как у него срочный звонок от пациента. Гул голосов начал постепенно стихать.

– Я в туалете, – сказал Герман. – Говори, что у тебя там?

– Я у нее дома.

– И что? Что-то странное заметил?

– Нет. Ничего особенного. Дом большой, стоит на холме. Ближайшие соседи в миле от них, а то и больше. В доме только ее мама-вдова да младший братик лет шести. Прислуги никакой не заметил. Тихо, спокойно, уютно. Всё как положено.

– А ты что там ожидал увидеть? Думал, что там будут разгром повсюду и следы сумасшествия твоей подруги?! – Герман расхохотался.

– Я не знаю, – замешкался Яков, – но за весь вечер она вела себя как обычно. Я хотел расспросить о ее прошлом, но она, как всегда, уклонилась от ответа.

– Тогда порасспрашивай домашних.

– Кого? Маму, которая чуть ли не на цыпочках ходит перед дочерью? Или шестилетнего мальчишку, не проронившего за весь вечер ни слова?

– Не знаю. Тебе виднее. Давай потом поговорим, я сейчас так занят…

– Знаю я, как ты занят. Хотел еще сказать тебе, что я тут останусь на все выходные.

– Хорошо. Всё, мне пора.

Яков отключил вызов и откинулся на кровать. В голове всё гудело и кружилось. Он сам не понимал, зачем вязался в эту историю. Мало ли бывает на свете странностей… К тому же его редко занимали подобные загадки, и уж тем более чужие тайны. Но с тех пор, как он встретил Лолу, его разум словно стал медленно растягиваться во все стороны, приводя его сознание в полное онемение. Мысли об этой девушке никак не покидали Якова, вводя его попеременно то в трепетное волнение, то в леденящий ужас. Чтобы немного отвлечься от вновь нахлынувших мыслей, Яков принял холодный душ. На некоторое время это подействовало. Настроение стразу улучшилось, волнение улеглось, а рассудок стал чуть проясняться. Сон постепенно одолел его думы, и он без памяти провалился в мягкие подушки. Сколько продолжался этот крепкий сон без каких-либо сновидений, Яков мог только догадываться. Проснулся он так же внезапно, как и уснул. Холодный ветер с моря ворвался в спальню, покачивая картины на стенах. Открытая форточка рвалась со всех петель и неистово хлопала по оконной раме. Над полом дыбилась легкая портьера. Она рвалась, вздымаясь к потолку и, словно пританцовывая, протягивала прозрачную бахрому к кровати. Яков вскочил на ноги и в два счёта оказался у балконной двери, которая вела в просторный сад. Не медля, он плотно закрыл все окна и дверь. Прозрачные занавески мягко опустились на его спину, чуть заметно обволакивая его плечи, как любящая невеста. Яков осмотрел спящий сад. Ночь, стелющаяся за окном, была не такой, какую он привык видеть под огнями большого города. Здесь она была темно-лиловая, плотная и почти осязаемая. Даже тишина тут было гудящая, зовущая. Просторный сад тонул в невесомом тумане. В остальном же сад был ничем не примечателен. Широкий газон, вдоль тропинки длинные грядки, из которых выглядывали подсохшие луковицы тюльпанов. Аккуратно выстриженные кусты огораживали детскую площадку. Несколько незатейливых садовых фигур и искусственный пруд, обложенный крупными белыми камнями и ракушками. Самый большой валун был почти до основания прикрыт густыми ивовыми ветками, раскачивавшимися на ветру, как длинные болотные пряди волос. Где-то вдали небо прорезала пунктирная серебристая молния. Повеяло дождем. Внезапно из-под гущи гибких ветвей ивы вышмыгнул статный пони. Белая грива развевалась по светло-карамельной спинке, а копыта прикрывала густая бахрома. Пони сделал несколько прыжков в сторону загона и остановился. Топча махровыми ногами землю, он тихонько заржал, оборачиваясь к иве. И в тот же миг оттуда выскочила гибкая фигура молодой девушки. По длинным растрепанным волосам Яков узнал Лолу. Дождь начал хлыстать по земле. Лола в сопровождении красивого пони помчалась к загону. Преодолев скользкие от дождя тропинки и обогнув выстриженные кусты, Лола забежала под козырёк небольшого загона и скрылась в нём. Яков, пристально наблюдавший за всей этой картиной, с нетерпением ожидал, когда Лола побежит от конюшни к дому. Прошло добрых десять минут, и дождь прекратился, но Лолы всё не было видно. Не раздумывая, Яков набросил на себя плащ и спустился в гостиную, а оттуда через террасу выскочил в сад. Хлюпая босыми ногами по холодным лужам, он добрался до конюшни.

– Лола! – крикнул он.

Но вокруг были только пустые стойла, и в самом отдаленном углу преспокойно стоял белогривый пони. Вода стекала с него, как с гуся, на полу остались следы от босых ног и махровых копыт. Но Лолы в конюшне не было. Сердце Якова снова начал мало-помалу переполнять ужас. Не может быть, чтобы ему это показалось… Он ведь ясно видел рядом с лошадью девушку. Осмотрев еще раз все уголки конюшни, Яков побрел обратно к дому.

– Что случилось? – услышал он позади себя испуганный голос Анны.

В спешке Яков даже не заметил спящую у камина женщину.

– Я вас разбудил? Извините, пожалуйста, – растерянно произнес Яков.

Он хотел было удалиться, но вопросительный взгляд Анны не отпускал его.

– Я был в саду, – сказал он. – Мне показалось, что Лола выгуливает лошадь под дождем.

Взгляд Анны немного затуманился, и она расслабленным тоном произнесла:

– Ах, это… Снова эти ее ночные проделки… Не пугайся, она так часто делает, когда приезжает сюда в гости.

– Но я видел, как она вошла в конюшню, а сейчас ее там нет.

– Так она уже у себя в комнате. Видимо, вы с ней чуть разминулись. Она вошла в спальню, когда ты спускался по лестнице. Сейчас, наверное, сушит волосы.

Яков, не говоря больше ни слова, присел напротив Анны, подставив окоченелые стопы поближе к камину.

– Может быть, кофе или чай? – любезно предложила Анна.

Яков посмотрел на часы. Время было без четверти три. «Самое время пить кофе», – подумал он и вслух сказал то же самое. Анна улыбнулась и пошла готовить кофе. Через пять минут они снова сидели у камина, окутав ладонями, как муфтой, горячие чашки. Молчание было приятным и неторопливым. Запах свежего кофе, потрескивание дров, мелькающий приглушенно-желтый свет, исходящий от камина, – всё это словно само собой располагало к душевным беседам. И Яков решил этим воспользоваться.

– Вы давно живете здесь? – спросил он.

– Мы переехали в Нидерланды девять лет назад. А ты?

– А я еще был совсем ребенком, когда папа с мамой приехали сюда к богатому дедушке. Это было чистым везением. Дальние родственники неожиданно позвонили и вызвали маму срочно в Амстердам на постоянное место жительства. Мама до этого мало что знала о дедушке Бернарде. Потому что дед отказался признавать ее после рождения. А под старость лет вышло так, что никого рядом с ним не оказалось. А мама у нас та еще авантюристка. Собрала нас с братом и папу в охапку и прилетела сюда. Ухаживала за лежачим стариком целых два года, пока тот не перешел в вечность.

– А где ты раньше жил?

– В Красноярске. Мне было около десяти лет, когда мы переехали, так что мало что помню об этом городе. Только со слов брата иногда припоминаю некоторые детали. А вы где жили?

– А мы жили в Волгоградской области, в небольшом городке Ленинске. Я была учительницей английского. Однажды мне предложили сезонную работу в Москве. Я согласилась. Поехала гидом на две недели – сопровождать иностранцев. Так и познакомилась с будущим мужем. Начались долгие переписки, а через год он сделал мне предложение. Вот и вся история.

– Как необычно… – подметил Яков. – В вашей семье всё как-то необычно.

– Что ты имеешь в виду? – улыбнулась Анна.

– К примеру, ваша дочь. Она тоже очень необычный человек. С тех пор, как мы знакомы, я всё пытаюсь ее разгадать, и никак не получается.

– А что с ней не так? – насторожилась Анна.

– Не волнуйтесь, я не имею в виду что-то плохое. Просто мне ее сложно понять. Она всегда такая заводная, полна энергии. Везде всё хочет успеть. С такими реалистичными взглядами на жизнь. И в то же время она порой бывает до неузнаваемости другой.

– Какой?

В голосе Анны послышалось напряжение, и Яков это отметил, поэтому решил мягко сбавить обороты.

– Такой, как вы сейчас, – сказал он. – Тихая, женственная, полная какого-то необъяснимого спокойствия и задумчивости.

Плечи Анны слегка опустились. Она снова улыбнулась и потупила взор, будто что-то припоминая.

– Лола в самом деле очень необычный ребенок. Она родилась раньше положенного срока, на седьмом месяце беременности. Чудом удалось ее спасти, но не это главное. Следом за ней вышел еще один амнион. Внутри виднелся маленький, замерший в развитии зародыш. Врачи называют это феноменом исчезнувшего близнеца. То есть вместе с ней в утробе какое-то время развивался еще один ребенок. Как потом выяснилось, это тоже была девочка. Они с Лолой были однояйцевыми близнецами. Но по непонятным причинам второй плод на раннем этапе перестал развиваться. Врачи говорят, что так бывает из-за недостатка ресурсов. То есть одной из них нужно было пожертвовать собой ради спасения другой. Однажды я рассказала об этом Лоле, так она еще долго не могла прийти в себя от волнения. Я очень боялась, что она будет винить себя в том, что ее единоутробная сестра не появилась на свет из-за нее. Но Лола, напротив, после услышанного стала еще больше радоваться жизни. Лола как-то сказала мне, что если сестра пожертвовала жизнью ради нее, то она будет жить за двоих. Будет стараться успеть сделать всё задуманное и использовать каждый день по максимуму, чтобы ее сестра не жалела, что отдала ей свою жизнь. Вот такая она у меня чудачка.

– Она никогда не рассказывала мне об этом, – сказал Яков.

– Лола не любит об этом говорить. Хотя делать из этого тайну нет смысла. Все мы счастливы. Только я изредка задумываюсь над тем, какой была бы та другая девочка, если бы ей удалось выжить. Наверное, она была бы совсем не такая, как Лола.

– Вы часто думаете об этом?

Анна спохватилась, словно отгоняя от себя дурные мысли.

– Нет, очень редко. Почти совсем не думаю. Просто я – мать. У всех матерей мысли крутятся вокруг своих детей. Вот и на меня порой набегают разные глупые вопросы. Но это всё от скуки. После смерти мужа я ушла с работы и вот уже больше года сижу дома. Думаю, через год-другой снова вернусь к своим обязанностям, и мне будет не до этих странных дум.

Яков понял, что Анна больше не желает говорить на эту тему, и потому быстро соскользнул на другое русло:

– А где вы работали?

– В русском посольстве. Платят не так много, но зато очень интересно. Дни пролетают на одном дыхании. Кстати, который час? – вдруг спохватилась Анна. – Ой, у тебя осталось совсем мало времени на сон.

– А что, тут подъем по расписанию?

– Нет, но раз ты в гостях у моей дочери, то она наверняка распланировала весь завтрашний день. Так что, скорее всего, она поднимет тебя рано.

– Замечательно. Ну что ж, хозяин – барин. Буду придерживаться ее расписания, раз я тут такой почетный гость.

– А ведь ты и вправду очень почетный гость. Раньше Лола ни разу не приводила сюда своих друзей.

Яков, по своему обыкновению, не стал притворяться, что очень польщен услышанным. Он встал, поблагодарил Анну за кофе и неспешно поднялся вверх по каменным ступенькам, застеленным серой ковровой дорожкой.

Как только он запер за собой дверь на ключ, то замертво упал на кровать. Никакой кофе уже не мог удержать его от крепкого сна. Но перед тем как его сознание напрочь отключилось, Яков с неким удовлетворением отметил, что, скорее всего, нашел разгадку, и все подозрения Германа насчет Лолы находят свое подтверждение. Может быть, не такой уж и плохой психоаналитик вышел из его брата.

Утро наступило не с первыми ласковыми лучами солнца, а со стука в дверь. Сквозь тревожный сон Яков услышал голос Лолы, бодро призывающий его проснуться и петь. Он не стал открывать дверь, а лишь крикнул, что ему нужно пятнадцать минут, чтобы он привел себя в порядок. Поднявшись с постели, он посмотрел на настольные часы. Время только шесть. А это значит, что он проспал всего два часа. Отяжелевшая голова гудела, как после долгой и веселой вечеринки. Не чувствуя под собой опоры, Яков прошел в ванную, и первое, что он увидел, – это свои потонувшие в фиолетовых мешках глаза. Измученный, уставший, не выспавшийся, с одутловатым лицом – подобное состояние уже становилось для него привычным в последнее время. Яков с упоением вспоминал те дни, когда мог засыпать без проблем каждую ночь. Он раньше искренне не понимал тех, кто страдал бессонницей из-за каких бы то ни было дум или переживаний. Теперь безмятежное засыпание и спокойный сон могли ему разве что только присниться, если бы он мог видеть хоть какие-нибудь сны. Обычно он медленно погружался в зыбучую и тревожную дрёму, из которой выходил при любом шорохе. Так что синие припухлости под глазами стали новым атрибутом его внешнего вида. Не раздумывая, Яков быстро разделся и встал под холодный душ.

Внизу его уже ждал завтрак, но не такой, как обычно едят голландцы или немцы. Никаких бутербродов, кофе или шоколадной пасты. На столе уже медленно остывала молочная рисовая каша, а также на завтрак были тонкие блины с ажурными краями, малиновый чай и мёд в вазочке. Яков очень смутно припоминал, что в детском саду в Красноярске на завтрак тоже давали молочную кашу. Правда, она была всегда несладкая. Анна стояла в переднике в горошек и хлопотала у раковины.

– Проходи. Лола сказала, что сейчас спустится. Как спалось? – спросила она, не оборачиваясь.

– Вы, наверное, пошутили?

Яков устало рухнул за накрытый стол.

– А я ведь тебя предупреждала, – игриво промолвила Анна.

– Правда, вы это сделали слишком поздно. Можно мне кофе?

– Да, конечно.

Пока Анна варила кофе, взгляд Якова привлек цветочный горшок с пестролистными фиалками, украшающий середину стола. Еще вчера на этом месте красовались голландские фиалки – насыщенно пурпурные, с темно-желтой середкой. А теперь сердце стола декорировали волнистые цветы нежно-персикового оттенка с лимонными лампасами. В памяти Якова снова всплыло короткое четверостишие, набросанное Лолой меньше чем за десять секунд:

«Растущие в тени чужих высот,

Не претендуя на почет и славу,

Безудержно чудесные по нраву —

От гордости и чванства антидот».

Такими словами описала Лола фиалки, когда однажды в переписке Яков спросил, какие цветы она предпочитает. Несмотря на свою скупость в словах и внешнее бездушие, Яков очень любил стихи. И, несмотря на всю страсть к точным наукам, он ни от кого не скрывал, что на досуге сочиняет самые незатейливые четверостишия на неопределенные темы. И хотя учился он на физика, а работал менеджером и инструктором в родительском фитнес-центре, он не погнушался создать форум юных поэтов, где Лола и привлекла по-новому его внимание, выложив ответное стихотворение на его циничные рассуждения о надежде. Яков снова и снова возвращался к той минуте, когда между его ребер впервые раздалось недвусмысленное покалывание. Что-то подобное происходит, когда онемевшая конечность, лишенная свободного кровотока, начинает медленно возвращать себе былую чувствительность. Эти покалывания снова побежали по межреберьям, едва он увидел чувственно распускавшиеся навстречу новому дню фиалки.

– Красивые цветы, – сказал он как бы в пустоту.

Анна покосилась на середину стола и отмахнулась:

– Ничего особенного. Просто они менее привередливы, чем по-настоящему сто́ящие цветы.

При такой небрежно брошенной фразе Яков ощутил необъяснимую досаду и даже злость.

– Что вы хотите сказать? – спросил он, удерживая тон на учтивой волне.

Анна тонко ощутила неприязнь в голосе собеседника. Она тут же размякла и с наигранной улыбкой сказала:

– Просто хочется чего-то нового. От всего ведь можно устать. Эти фиалки уже замылили взгляд.

– А вот и я!

На кухню резво вбежала Лола, на ходу закатывая рукава.

– Вы что, еще ничего не ели? – усаживаясь за стол, спросила она. – Сегодня можно без зазрения совести наесться блинов. Потому что день нас ждет очень активный. Все калории пойдут на важное дело.