Текст книги "Призрак Одетты. Книга седьмая"

Яков начинал закипать, но всё еще сдерживался.

– Ты только что сказала, что не веришь слухам о том, что я – Казанова, – фыркнул он.

– Верно. Ты ведешь себя так, но это еще не говорит о том, что ты таков внутри.

– Поэтому и ты вела себя со мной как развязная девка, а теперь решила сменить тактику? Решила все методы перепробовать?

– Зачем? – равнодушно пожала плечами Лола. – Думаешь, ты такая драгоценность, что ради тебя мне нужно строить из себя невесть кого? Вот если бы ты был настоящим и внутри, и снаружи, то я бы еще подумала. А так зачем мне твоя шелестящая обертка, внутри которой тоже обертка?

Яков судорожно перебирал слова внутри себя. Он не знал, как ему реагировать в такой ситуации. За всю жизнь он ни разу не ощущал себя таким гномиком, как сейчас. Ему с Германом повезло, так как они унаследовали от родителей не только денежное состояние, но и папину внешнюю красоту и мамину неподражаемую харизму. Никто до сей поры не смел так говорить с ним или с Германом. Девушек, которые намеренно держали себя с ним сухо, чтобы привлечь к себе внимание, Яков сразу же вычислял. Подобное отношение к себе он тут же обрезал и посылал грубиянку или недотрогу на все четыре стороны. Так что любая женщина, выбиравшая позицию недоступной жертвы, тут же отсекалась. Яков был слишком ленив и проницателен, чтобы играть во все эти игры. Но здесь всё обстояло иначе. Девушка перед ним говорила и вела себя так, что сложно было усомниться в ее правдивости. Это он рядом с ней ощущал себя так, будто все его трюки раскусили. И, судя по лицу Лолы, она даже не думала его чем-то очаровывать. Он впервые наткнулся на такое равнодушие к своей персоне. Она будто была на голову выше и старше его, и от этого ему становилось неловко, как школьнику. Растоптанное самолюбие уже кричало во всё горло и било в бубен, требуя, чтобы он отшил ее и пошел своей дорогой. Но Яков, как бы ни страдал от собственной ущемленности, всё же не мог заглушить пробудившееся любопытство и просто встать и уйти. Ему с трудом верилось, что Лола на самом деле настолько охладела к нему. Он пытался найти хоть малейшую зацепку или намек на то, что она, возможно, притворяется, чтобы тем самым зацепить его внимание. Но ни в одном ее движении или выражении глаз он не заметил ничего подобного. Она сидела перед ним равнодушная, отстраненная и совершенно чужая. Но самое главное было в том, что он рядом с ней чувствовал себя глупым мальчуганом. На ум снова пришли воспоминания о прошедших дебатах, ее стихи, ее посиневшие от испуга губы после их первого поцелуя. Яков задавался вопросом: неужели он упустил нечто важное во время их знакомства? Оттолкнув Лолу тогда, в кабинете, он наверняка угасил в ней всё влечение к себе, о чём теперь горько сожалел.

Они сидели молча какое-то время. Яков не находил в себе слов и поэтому решил, что будет лучше просто помолчать. Но даже молчание рядом с ней не казалось таким напряжённым и неловким, как это часто бывает с другими. Они словно оба наслаждались безмолвным присутствием друг друга.

– Мне уже пора идти, – сказала наконец Лола, взглянув на часы.

– Я провожу тебя до ворот.

Он помог ей подняться, и они побрели по той же аллее, по которой пришли. Над сомкнувшимся зеленым навесом проскальзывали аквамариновые заплаты умытого неба. Со всех сторон доносилось буйное чириканье птиц. А вдоль и поперёк троп то и дело мелькали рыжие и черные белки, подметая мохнатыми хвостами подсыхавшую землю. Вдоль канавок преспокойно разгуливали важные цапли, ступая на тонких ножках, как на ходулях. Лола шла рядом с Яковом, неумело скрывая свое восхищение расцветшим парком. Хотя внешне она оставалась невозмутимой, всё же трепещущий блеск и страсть в глазах предательски выдавали в ней необъяснимую радость, которая рвала ее сердце на части. На такую святую наивность Яков никогда в своей жизни не натыкался. Внезапно его снова посетило сильное желание поцеловать ее, но одна лишь мысль, что она еще раз рухнет без сознания, отбила у него эту затею на корню. И чтобы наверняка избавиться от подобных мыслей, Яков заговорил:

– На сегодняшних дебатах ты была на высоте.

– Я старалась, – без доли ложной скромности сказала она.

– Ты правда такая ярая сторонница креационизма?

– Это еще было мягко сказано.

– Откуда такая убежденность?

Лола замедлила шаг. Яков заметил это. Стало быть, эта тема ей больше по душе. И чтобы подольше задержать девушку рядом, Яков решил продолжить.

– Неужели ты так детально изучила эту теорию, что готова отстаивать ее всю жизнь? – спросил он.

– Нет. Сегодня был первый и, я надеюсь, последний случай, когда бы мне пришлось отстаивать правдивость этой теории. Я бы не хотела, чтобы этим была занята вся моя жизнь.

– И всё же, откуда такая уверенность?

– Впервые о теории сотворения мне поведала моя бабушка. Я была еще совсем маленькой, когда она мне в красках расписала о том, как Создатель за семь дней сотворил Вселенную. Я была так этим вдохновлена, что каждый раз, когда глядела даже на самую маленькую букашку или полевой цветок, я думала о том, как Творец их создавал. Сначала задумал, а потом воплотил в жизнь. Мои первые мысли об этом давали мне возможность видеть мир под другим углом. А когда я стала старше, нам в школе стали говорить о теории эволюции. Из уст нашей строгой учительницы по биологии всё звучало крайне убедительно и всё же очень нелогично. Она могла сказать, что организм усложнялся постепенно, путем долгих тренировок и приспособлений к внешним условиям. Говорила, что организм всегда стремится упростить себе жизнь, и именно это привело к изменениям в течение миллиардов лет. Но, с другой стороны, даже появление ресничек у первобытной бактерии крайне невыгодно для самой бактерии. Усложнение организации всегда ведет к большей затрате ресурсов и энергии. Зачем нужно было бы обезьянам вставать на задние лапы, если на четвереньках передвигаться куда удобнее? Моя бабушка очень образованная женщина, и она разъясняла, если мне было что-то непонятно. Именно она рассказала, что атавизмы никак не свидетельствуют о том, что мы произошли от обезьян. К тому же наша учительница по биологии неоднократно говорила нам о том, что все изменения – это результат закрепленных мутаций. А через два месяца она могла сказать, что мутации по своей сути носят рецессивный характер и в большинстве случаев оказывают негативное влияние на организацию. И потом, чтобы мутации закрепились, нужно, чтобы большинство организмов были гомозиготными и рецессивными. Тогда я пришла к выводу, что именно редкие проявления атавизмов, скорее всего, и есть те редкие случаи мутаций, а не напоминания о нашем происхождении от приматов. Ведь они встречаются куда реже. Да и как можно представить, что всё произошло от ланцетника. Ты только послушай, какой это бред. Если от одной и той же рыбешки появились морские губки, кенгуру и Мэрилин Монро, то должны были сохраниться хоть какие-то переходные формы. Но во всех древних окаменелостях до сих пор находят останки современных животных. Как такое возможно? Значит, изначально морская звезда была морской звездой, акула – акулой, а человек – человеком. А что насчет естественного отбора? Там ведь вообще щенячий восторг!..

Лола вдруг остановилась и извиняющимся тоном произнесла:

– Я тебя загрузила?

– Нет. Мне интересно, – с воодушевлением сказал Яков. – Еще ни разу не удавалось поговорить с юной девушкой на такие темы. Стало быть, твоя бабушка всему тебя научила?

– Можно сказать и так. Она была биологом-химиком по образованию. Ей так же, как всем нам в школе и в университете, вдалбливали правдивость эволюционной теории. Но она была слишком умной женщиной, чтобы во всё это поверить беспрекословно. Она искала истину и пришла к выводу, что всё это не может быть правдой.

– Ты никогда не рассказывала о своей бабушке.

– Наверное, потому что ты меня об этом никогда не спрашивал. Ты вообще мало что спрашиваешь, в основном поверхностно интересуешься.

Яков сконфуженно сжал губы. Да, действительно, он слишком эгоцентричный человек, чтобы считать чью-то жизнь настолько занимательной, чтобы подробно о ней расспрашивать.

– Тем не менее расскажи немного о ней, – попросил Яков, ловя себя на мысли, что ему и в самом деле это интересно.

Лола одарила его благодарным взглядом, словно она уже очень давно хотела поговорить об этом, да всё не представлялось удобного случая.

– Моя бабушка родилась на Сахалине, в небольшой деревушке на берегу Охотского моря, – с тоской произнесла Лола. – Она так много рассказывала об этом крае, что кажется, я там уже успела побывать. Необычайно прекрасный и загадочный остров. Множество раз она рассказывала о странных историях, творившихся в этом краю. Однажды в их деревне случился сильный ураган, из-за чего почти все рыбаки, жившие в этой деревне, погибли в море. Тогда овдовевшие женщины стали сами выходить в море, чтобы рыбачить. Поговаривали о том, что души умерших мужей воскресали над поверхностью воды и звали своих жен. Некоторые женщины выходили в открытое море из своих лодок и тонули. Некоторых удавалось спасти. И те, кто остался в живых, рассказали о том, что видели своих мужей, влекущих их в море. Очень многие женщины погибли, пойдя на зов умерших мужей.

– Довольно жуткая история, – произнес Яков. – Несмотря на то, что мне с трудом в нее верится.

– А я верю в призраков. Моя бабушка не стала бы врать. Она очень боялась и потому переехала в Ленинск.

– Ленинск? А где это?

– Это небольшой городок в Волгоградской области. Я и сейчас по ней скучаю.

– Почему ты не поедешь к ней, чтобы навестить ее?

Лола опустила голову и тяжело вздохнула.

– Всё не так просто, – ответила она. – Честно говоря, я сама была бы рада сбежать отсюда, чтобы больше не слышать шум моря.

– Ты не любишь море?

– Только Северное – оно меня пугает. Ты, наверное, уже знаешь, что я живу на берегу моря. Каждый день без передышки я слышу, как волны накатывают на берег. Однажды, когда я стояла на пустынном пляже, мне показалось, что море меня зовет. Оно гудит, ревет, поднимает волны, подкатывает к ногам. Иногда мне думается, что эта ледяная пена хочет поглотить меня и сделать своим призраком.

Яков слегка коснулся ее волос. Лола отпрянула.

– Прости, – извиняющимся тоном произнес он.

Лола сделала вид, что ничего не произошло.

– Однажды мне довелось побывать на экскурсии в испанском городке Касаресе, – продолжила она. – Оттуда со скал тоже открывается вид на море. Но там оно прекрасно. Воды в нем такие синие, что даже не видно, где начинается небо. Этот городок так напоминает тихую и радостную жизнь рядом с бабушкой… Цветы на балконах, узкие улочки и, конечно же, музыка фламенко. Один уличный музыкант с такой страстью перебирал струны гитары, что у меня чуть было душа не вывернулась наизнанку, так это было прекрасно. В этом городке всё было таким живым и настоящим, что я на миг забыла о своем прошлом. Я была тогда совсем подростком и мечтала о том, чтобы поселиться в одном из тех белых домов с цветами на балконах. Я и сейчас об этом мечтаю. Почему-то думаю, что в этом городке людей покидают воспоминания. Мне порой так хочется, чтобы такое случилось со мной.

– Это ведь не проблема, – сказал Яков. – Хочешь, снова поедем туда вместе?

В ее глазах мелькнула растерянность. Она будто бы вернулась из страны снов.

– Спасибо… – тихо пролепетала она. – Мне пора идти.

Голос Лолы стал едва слышимым от накатившей печали. Теперь они стояли напротив ворот, и Яков снова боролся с сильным искушением хотя бы украдкой прикоснуться к ее плечам. И что за неведомая сила манила его к ней? Почему она казалась ему такой трогательной и беззащитной – и в то же время переполненной влекущим теплом? Даже то, с какой увлечённостью и страстью она отстаивала свои взгляды, бесповоротно подкупало его, и Яков уже ничего не мог с собой поделать. Всё, что ему сейчас хотелось, – это остаться рядом с ней еще на час, а может быть, и больше.

– Тебе обязательно надо сейчас куда-то уйти? – спросил Яков, когда они остановились у ворот парка.

– Да. Мне уже давно пора.

Яков прискорбно опустил глаза и, горячо пожав ее ладонь, сказал:

– Ты, скорее всего, не поверишь, но я всё же скажу: мне никогда не было так хорошо с кем-то. Не знаю, чем это можно объяснить, но я так не хочу, чтобы ты уходила!

Лола грустно отвела взгляд.

– В чём проблема? Мы ведь увидимся скоро. Завтра после работы, например.

– Я надеюсь, завтра нам будет так же хорошо вместе, как сейчас, – прошептал Яков.

Лола ничего не ответила. Она пожала ему руку в ответ и вышла за ворота. Яков смотрел ей вслед до тех пор, пока она не потонула в чаще цветов, стелившихся по всем обочинам дорог и тротуаров. Когда она исчезла, Якову внезапно померещилось, что всё пережитое сейчас было сном. Всё было настолько шатко и зыбко, что ему даже не за что было ухватиться. Неужели он настолько сильно погрузился в мир ощущений, что ему стали мерещиться девушки, рассказывающие о призраках и бактериальных ресничках?

Ступая по земле, как по смоченной губке, Яков дошел до ближайшей лавочки, достал свой мобильник и на одном дыхании настрочил стихотворение:

 
«Я вижу гладь в Охотском море,
Затянутую глыбами тумана.
В глубинах глаз манит нирвана,
И подпись в смертном приговоре.
Едва подняв глаза от сети,
Глаза в глаза встречаются они.
Влечет тоска в фантомном силуэте.
Зовут воспоминания огни.
Шагают в воду под заклятьем,
Дыханьем распирая пелену.
У дыбящихся волн живут в плену.
Супругам дно становится кроватью».
 

Без долгих раздумий он отправил эти строки Лоле и почти в ту же минуту получил ответ:

 
«А если б я была душою,
Исчезнувшей в морской пучине,
Не позвала б тебя с собою,
Делить могилу в водах синих.
И если б я была фантомом,
Сопровождать тебя бы рада.
И среди прочего уклада
Я стала бы твоим геномом».
 

Яков улыбнулся. Удивительная девушка: безумно влюбленная в биологию, генетику, в испанские мотивы. Неужто такая душа чуть было не прошла мимо него? Не зная, куда выплеснуть нежданный порыв счастья, Яков тут же набрал Германа.

– Ты что сегодня в меня такой влюбленный? – недовольно пробормотал Герман. – Уже который раз за день ты меня набираешь? Будет мне сегодня от тебя покой?

– Я был на дебатах по биологии, – удерживая рвущуюся радость, сказал Яков. – Лола с блеском порвала всех оппонентов. Ты был прав: у девочки есть талант.

– Прямо так всех и порвала? И что, прямо без коврика для йоги и фронтальной камеры?

– Не то слово. Она вообще сегодня всех поразила.

– Всех или тебя? А ты что такой довольный как слон? Что там у вас случилось? А ну выкладывай.

– Ой, не знаю, – вздохнул Яков. – Что-то она мне совсем голову вскружила своими стихами, бактериальными жгутиками, бабушкой…

– Ты что, виделся с ее бабушкой? – испуганно вымолвил Герман.

Яков помотал головой, словно Герман мог его видеть.

– А при чём тогда тут ее бабушка? – спросил Герман.

– Долго объяснять. Ты лучше скажи как психолог: как мне перестать расплываться в блаженной улыбке, как идиот?

– Перестань лыбиться, блаженный идиот!

– Вот придурок… – сказал Яков и рассмеялся в полный голос.

Такого заливистого и долгого смеха Герман не слышал от своего брата с тех пор, как они стали подростками.

– Ты что, температуришь? – всерьез спросил Герман.

Яков снова отрицательно покачал головой, и Герман это уловил.

– А что с тобой такое?

– Понятия не имею, – не прекращая заливаться смехом, ответил Яков. – Просто мне вдруг стало так хорошо!

– Яков, не пугай меня. Ты ведь не курил? – настороженно заговорил Герман.

– Ничего ты не понимаешь в бактериальных ресничках. О чём с тобой еще толковать? – сквозь смех выдавил Яков и бросил трубку.

Едва он прервал разговор с братом, как ему снова безудержно захотелось поговорить с Лолой. Недолго думая, он набрал ее номер.

– Алло, – послышался уже ставший ему родным женский голос.

– Привет. Ты далеко от университета?

– Не совсем. Я на станции метро.

– Подожди меня, я мигом! – впопыхах вымолвил Яков и сломя голову помчался до ближайшей станции. Если бы этим утром Якову сказали, что он будет мчаться по проспекту, как влюбленный мальчишка на первое свидание, он бы с презрением скорчил кислую мину. А сейчас он даже не противился тем переменам, которые вдруг так внезапно настигли его. Он примчался на станцию и среди немногочленной толпы увидел ее. Она всё так же стояла в белой блузке, держа в руках светло-фисташковый пиджачок. Расплывшись в улыбке от счастья, он пригладил волосы и, немного отдышавшись, подошел к Лоле.

– Привет, – поздоровалась она.

Яков остановился. Былая радость вмиг улетучились, а вместо этого к горлу подступил неведомый испуг. Лицо Лолы прорезала игривая улыбка, а в глазах засверкал кокетливый блеск. Яков даже не сразу понял, что именно его так напугало в лице Лолы. Всё те же глаза и губы. Но взгляд и улыбка были совсем чуждыми. Такое манерное выражение Яков видел множество раз, с тех пор как они с Лолой познакомились. Но сегодня она была совсем другой. Всего несколько минут, которые он провел с ней в парке, стерли из его памяти все ее привычные ужимки. Именно там, в парке, она выглядела настолько настоящей, что он напрочь позабыл, с какой девушкой он обычно имеет дело. И сейчас, когда Лола нарочито строила ему глазки, она вдруг показалась ему совсем незнакомым человеком.

– Что с тобой такое? – слащаво произнесла она. – Ты как будто призрак увидел.

Она сделала шаг в его сторону. Яков отшатнулся от нее, как от прокаженной. Чем больше он смотрел на это знакомое лицо, тем больше казалось, что он впервые видит эту девушку. А еще странный голос внутри нашептывал ему, что он спятил.

– Можешь поздравить меня с победой на дебатах, – сказала она. – Тебе это нужно было видеть.

Яков почувствовал, как под его ногами пол превратился в тающий пластилин, от чего он при всём желании не мог двинуться с места.

– Поздравляю, – еле выдавил он.

– Спасибо. Может быть, сходим куда-нибудь? У меня как раз есть свободный часок.

– Свободный часок? – сконфуженно переспросил он.

– Да. Вечером мне нужно на тренировку. Ты что, забыл? Я ведь по средам у вас веду пилатес.

– Нет, не забыл. Значит, пилатес… Тогда потом увидимся, – невнятно промямлил Яков.

Лола подозрительно смерила его взором, после чего приблизилась и коснулась его влажного лба.

– Ты же весь дрожишь, – сказала она. – Что с тобой? Тебе плохо? Может быть, вызвать скорую?

Яков уклонился от ее дальнейших прикосновений, сказав, что у него немного разболелась голова.

– Тебе нужно выпить чаю, – строго приказала Лола. – Пойдем, я тебя угощу.

Не в силах сопротивляться ее напору, Яков побрел в ближайшую кофейню под руку с Лолой. Она крепко вцепилась в него и чуть ли не силком волокла за собой. Яков, как контуженый, шел рядом и больше не оказывал ей ни малейшего сопротивления. Еще совсем недавно, в парке, Лола свалилась без чувств от одного лишь поцелуя, после чего не позволила ему к себе даже прикоснуться. Теперь же она так тесно прижималась к нему, что Якову на мгновение показалось, что рядом идет совершенно другой человек. Пребывая в странных раздумьях, Яков не заметил, как они вошли в небольшую кофейню. Он рухнул на мягкий диванчик, точно раненный в тяжелом бою. Лола присела рядом и принялась вытирать салфетками его влажное лицо. Яков почувствовал, что его начинает тошнить. Вот уже лет так двенадцать он не испытывал ничего подобного. Когда-то в детстве у него был слабый желудок, и при любом потрясении его начинало рвать. Но всё это было так давно, что Яков и забыл, что с ним такое раньше случалось. Сейчас, когда желудок снова сворачивался в гармошку, а во рту стало мокро, Яков понял, что неприятной встречи лицом к лицу с унитазом ему не избежать. Он выскочил из-за столика и помчался в туалет. После того как Якова вывернуло, он стал медленно приходить в себя. Холодный пот сбежал вниз по спине, и дурнота стала медленно отступать. Яков умылся, прополоскал рот и, посмотрев в зеркало, ужаснулся от увиденного. Лицо его стало мертвенно-серым с каким-то неприятным зеленоватым оттенком. Воспаленный взгляд придавал ему еще большую болезненность, отчего ему самому становилось не по себе. Яков снова набрал Германа.

– Ты сегодня решил побить все рекорды… – начал было Герман.

– Мне нужна срочная консультация психолога, – прохрипел Яков.

– Что у тебя там творится? – спросил Герман и выругался.

– Тебе надо за мной приехать. Мне плохо. Я, кажется, спятил.

– Скажи мне сразу: ты что-то курил?

– Нет. Тебе нужно за мной приехать, сам я не дойду.

Герман фыркнул, чертыхнулся, пригрозил чем-то, выругался на голландском, но потом всё же потребовал адрес.

Выйдя из туалета, Яков почувствовал, что ему значительно полегчало, и теперь он даже немного жалел, что потревожил Германа. Лола всё так же сидела за столиком. Увидев его, она помахала ему рукой.

– Я заказала тебе чай, – сказала она учтиво. – Тебе уже лучше?

– Гораздо лучше. Спасибо.

– Ты меня напугал. Что с это с тобой было? Еще вчера на работе ты был как огурчик. А сегодня тебя не узнать.

– Может быть, съел что-то не то на завтрак. Или, может быть, в парке немного продуло, – отвлеченно ответил Яков.

– Тебе нужно почаще приходить в тренажерный зал. А то сидишь в своем кабинете за бумажками, вот тебя и шатает, чуть ветер дунет. Кстати, что ты делал в парке? Я тебя туда сотню раз приглашала, а ты отказывался. Сегодня что, особенный день?

Яков почувствовал, что снова начинает бледнеть. Но в этот раз ему удалось взять себя в руки. Отпив глоток горячего чая с имбирем, он как бы нехотя произнес:

– Погода сегодня хорошая. Решил пройтись. А ты что сегодня делала?

Лола деловито закатила глаза и нарочито вздохнула:

– Ох, у меня сегодня был очень занятой день. Сначала были дебаты. Кстати, зря ты не пришел. Все были в восторге. Потом я зашла в библиотеку, вернула некоторые учебники. Перекусила на ходу. Уже собралась идти на работу, и ты позвонил.

Не поднимая взора, Яков закивал.

– Стих мой получила? – спросил он.

– Да. Как всегда, гениально. Как тебе мой ответ?

– Трогательно, – сухо ответил Яков.

– Не понравилось?

– Я же сказал: трогательно.

– Вот и замечательно.

Лола отвлеклась на телефон, а Яков пристально уставился на нее, силясь понять, что же на самом деле происходит. Они знакомы с Лолой уже долгое время, и за весь этот период он не замечал в ней ничего подобного. Сейчас в его голове всё смешалось, и Яков судорожно пытался убедить себя, что всё это не сон и не галлюцинации. И всё же он с трудом мог понять, что на самом деле явь, а что ему только чудится. То, что было в парке, или то, что происходит сейчас? В голове пульсировала только одна мысль: правдой может быть только что-то одно. Но если одно из этих событий правда, то чем же тогда является другое? Неужели он вправду бредит? Яков почувствовал, как от страха у него похолодели руки. В глубинах памяти всплыл образ его дедушки, который перед смертью напрочь лишился рассудка. Яков еще тогда подумал, что лучше умереть, чем жить в такой тьме. А теперь он чувствовал, как его собственный рассудок медленно мутнеет, и от этого ему становилось жутко. И чем больше он находился рядом с Лолой, тем больше нарастало ощущение безысходности, предрекавшее ему печальный конец.

Лола всё это время сидела напротив, без умолку рассказывая ему о своем блоге, о новом методе тренировок, о встречах с участниками очередного марафона. Вот такой она обычно и бывает. Не было даже намека на ее страсть к биологии и к стихам. Всё, о чём мечтал в данный момент Яков, – это чтобы Герман как можно скорее приехал за ним. Брат всегда выручал его с самого раннего детства, и в этот раз он также его не подвел. В ту минуту, когда Лола уже разгоряченно говорила о своем новом проекте, в кофейню вошел Герман. Едва он появился на пороге, сразу же повеяло свежим ароматом его парфюма. Как всегда, причесанный, ухоженный, с дежурной улыбкой на лице. Яков еще в раннем детстве признал свое поражение перед Германом касаемо внешности. И хотя родственники всё еще утверждали, что Яков вырастет и сможет заткнуть Германа за пояс, между братьями уже давно установилось согласие с положением вещей; Герман с легкостью установил свое превосходство над младшим братом, а Яков с такой же простотой смирился. В конце концов, это давало обоим свои привилегии. Яков поддерживал Германа во всех его сумасбродных идеях и прикрывал его перед родителями в любой ситуации, а Герман знакомил Якова с красивыми женщинами, водил на вечеринки и спасал его в трудные минуты, как старший брат. Как и произошло в этот раз. Герман бросил все свои важные дела и примчался за неуемным братиком.

– Хорошо устроились, – сказал Герман.

– Присоединяйся к нам, – пригласила его Лола.

Герман учтиво откланялся, как он это обычно делал.

– Я был бы рад, но у меня сейчас очень важные дела. У нас семейное собрание. И этот разгильдяй, – он указал на Якова, – должен быть там при любом раскладе. А так как он менее ответственный, чем я, то приходится вот так силком таскать его с собой. Ты ведь не против, если я его заберу?

– Против, – шаловливо произнесла Лола.

Герман прискорбно развел руками:

– Прости, но ничего не могу с этим поделать, даже если ты против.

Яков пожал плечами, сделав вид, что ни при чём. Потом два брата еще раз откланялись и вышли из кофейни.

– Ты выглядишь не так плохо, как заливал мне по телефону, – недовольно проворчал Герман.

– Это только видимость. Нам нужно срочно поговорить.

– Хорошо. Куда едем?

– К тебе на работу.

Герман остановился и недоуменно уставился на Якова.

– Что значит ко мне на работу? Ты в своем уме?

– Вот именно, что нет, – открывая дверь машины, бросил Яков. – Мне нужна помощь специалиста.

– Ты меня пугаешь.

– Я сам себя пугаю. Ты едешь или нет?

Герман обескураженно обошел машину и уселся внутрь.

– Если это наследственное, то я предпочту лучше умереть, – сказал Герман.

Всю дорогу Яков больше не проронил ни слова. Перед глазами всё плыло, а в голове гудело так, словно кто-то до упора натянул струны между его ушами. Так, в полной тишине, они доехали до работы Германа. Пройдя мимо приемной, Герман бросил секретарше, что в ближайшие полтора часа у него будет важнейший сеанс, и, попросив, чтобы его не беспокоили, закрыл дверь изнутри на ключ.

За всё время Яков только один раз был у брата на работе – когда тот обмывал открытие кабинета с друзьями. С того времени тут мало что изменилось. Просторное помещение, обставленное в сдержанном классическом стиле. Герман был эстет во всём, и потому везде, где он проводил время больше трех часов в день, всё должно было выглядеть утонченно и со вкусом. Якову же, напротив, было совершено всё равно на весь внешний блеск. Не то чтобы он был ярым противником, просто ко всему этому лоску у него были притуплены чувства. Поэтому его мало восхищали дорогая одежда, дизайнерская мебель, дорогие машины и так далее.

Войдя в кабинет, Яков сразу же рухнул на кушетку и закрыл глаза. Очутившись в своем кабинете, Герман перевоплотился из беспечного брата в серьёзного доктора. Даже голос и само выражение лица его изменились. Он уселся за свой рабочий стол и повел беседу. Якова не пришлось долго располагать к ней, и все наводящие вопросы были отброшены сами собой. Едва Яков дождался минуты, когда можно будет говорить, речь из него полилась сама собой.

– Доктор, мне кажется, я болен, – начал Яков и, не дав больше вставить ни слова Герману, пустился в рассказ, как заведенный: – Около месяца назад я познакомился с одной девушкой. Меня с ней познакомил мой придурочный брат. Ему всегда удавалось находить однотипных кукол, но речь сейчас не об этом. Девушку, о которой пойдет речь, зовут Лола. Она знаменитый видеоблогер. Брат пригласил ее работать в наш фитнес-центр. С самого начала она активно пыталась со мной сблизиться. Мы с ней встретились пару раз, но так как она мне быстро наскучила разговорами о своей работе, мы перестали видеться в неформальной обстановке. В этом нет ничего необычного: я так часто делаю. Мы с братом избалованы красотой и вниманием еще с детства, так что нас мало чем можно удивить или заставить удержать взгляд на чём-то одном надолго. Так что короткие свидания и мимолетный флирт для меня куда привычнее и понятнее, чем длительные отношения. Хотя, признаюсь, в последнее время мне всё начинает надоедать, и я не вижу никого решения и выхода из сложившихся обстоятельств. Я уже очень давно ощущаю себя мертвецом, который всё делает на автомате. Поэтому все упорные ухаживания со стороны моей новой знакомой Лолы и других девушек я напрочь отклонял. Просто потому что я знал, чем всё это закончится. Всё будет так, как я уже сотню раз переживал. С каждой девушкой, в принципе, всё только в самом начале по-новому, а потом всё те же тоска и скука после пробуждения. Всё заканчивается одинаково. И, признаться честно, даже всё новое мне стало казаться таким банальным и привычным, что я перестал видеть смысл во всех отношениях. Короче говоря, у меня уже долгое время не было близости с женщиной, потому что я всем пресытился, и меня стали раздражать люди вокруг. И вот в этот самый период в моей жизни появляется Лола. Поначалу она меня ничем не привлекла, даже наоборот отталкивала своей назойливостью. Но было в ней нечто необычное, что меня притягивало к ней. Но это случалось, только когда она была на расстоянии. Вы будете смеяться, но это так. Где-то после двух недель нашего знакомства Лола оставила ответное стихотворение на моем сайте. Не скажу, что оно меня так уж зацепило, но интерес всё же вызвало. Наверное, больше потому, что я не ожидал, что внешне циничная Лола способна писать стихи такого содержания. С тех пор мы непрерывно ведем переписку в стихах. Почти каждый день я пишу ей обо всём, что взбредет в голову. Я заметил, что только когда я пишу стихи, я как будто могу правдивее излагать свои мысли. Ведь за всю жизнь я так часто лгал людям и себе, что уже напрочь потерялся. А когда пишу стихи, то всё само собой выходит честно и искренне. И вы не поверите, доктор, но Лола отвечает мне той же монетой. Сначала меня это так поражало, ведь в стихах она тонкая, образованная, воспитанная и чуткая девушка, чего не скажешь о ней при встрече. Но потом я решил, что удивляться тут нечему: я сам в реальной жизни один, а в стихах другой. Это что-то новое во всей этой жизненной рутине, и я боюсь это потерять. Мне нравится общаться с ней подобным образом. Если прочесть ее стихи, то она как будто становится совсем другой – волнующей, нежной и чуткой женщиной. Я никогда не надеялся испытать духовную близость с женщиной, потому что до этого как-то не доходило. А после физической близости кажется, что познавать больше нечего. Может быть, еще и поэтому, когда Лола пришла ко мне в кабинет, я ее оттолкнул. Много было для этого причин, и одна из них – я боялся потерять эти искренние беседы в стихах. Мне как ребёнку безумно хочется вот так переписываться с кем-то, кто меня так хорошо понимает. А сегодня произошло нечто совершенно непонятное. Я попробую объяснить, хотя не уверен, что у меня это получится. Всё началось с того, что я пошел на дебаты по биологии. Я прилично опоздал, поэтому мне удалось услышать только заключительную речь Лолы. Доктор, она была великолепна. Вы когда-нибудь испытывали возбуждение не от внешности, а от склада ума женщины? Когда она там стояла и объяснялась длинными научными терминами, меня всего будоражило. Мне казалась, что такой привлекательной я не видел ее прежде никогда. Я и не думал, что она может быть хороша еще в чём-то, кроме фитнеса. Она безупречно объяснялась на голландском, хотя раньше всегда говорила с жутким славянским акцентом. Мне безумно захотелось провести с ней время, но не так, как обычно, а просто в тихой беседе. Мне вдруг показалось, что нам так много о чём нужно поговорить. Я впервые ощутил, что хочу задать человеку множество вопросов: о ее происхождении, ее увлечениях, мировоззрении и обо всём другом. Могу поклясться, что за все мои двадцать восемь лет я не испытывал ничего подобного. Так что, как только закончились дебаты, я увел ее в парк. На самом деле мне хотелось только поговорить, но пока мы шли под руку, я сам не понял, как, но мне вдруг захотелось ее поцеловать. Я был уверен, что она тоже этого хочет или, по крайней мере, не будет против. Короче, я остановился и поцеловал ее. И знаете, что было дальше, доктор? Она упала в обморок. Это не было спектаклем. Всё было слишком натурально для наигранной девичьей постановки. Мне еле удалось привести ее в сознание. Когда она пришла в себя, она была совсем другой. Не такой, какой я привык ее видеть. Она была тихая, задумчивая. Ко мне относилась совершенно ровно, без ужимок и глупых вопросов, которые обычно задают, чтобы избежать неловкой паузы. Она наслаждалась не моим присутствием, а природой вокруг. Что на нее нашло, я до сих пор не могу понять. Мы пробыли вместе всего один час, и я впервые ощутил себя по-настоящему живым. Мы просто говорили, не преследуя цели увлечь друг друга. Она рассказывала о своей бабушке, о призраках на Охотском море. Я никогда не думал, что общение может быть таким захватывающим. А самое главное, что за всё общение я не заметил, что Лола пытается произвести на меня впечатление. Напротив, она вела себя так, словно я ей был не интересен как мужчина. Доктор, признаюсь, что в детстве мой первый контакт с противоположным полом был очень неприглядным. Три девочки завели меня в женский туалет, когда мне было всего восемь лет. Они по очереди целовали меня в губы. Я тогда был совсем ребёнком, и у меня это ничего, кроме отвращения, не вызвало. Всё продолжалось до тех пор, пока меня на них не вырвало моим завтраком. Может быть, потому я за всю свою жизнь ни разу по-настоящему не влюблялся и не испытывал никаких глубоких чувств. Но сегодня после прогулки я вдруг понял, что влюбился. И от этого я был так счастлив, как никогда прежде в жизни. Прямо как подросток радовался короткому свиданию с девушкой мечты. Я даже не хотел противиться этому. Мне хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Через несколько минут после того как она ушла, я снова позвонил ей. Она сказала, что стоит на станции, и я, как дурак, помчался к ней. И вот тут… – голос Якова дрогнул, и речь стала сумбурной: – Я не знаю, как объяснить… Она ждала меня на станции. Всё та же Лола, но уже совсем другая. А точнее, такая, как обычно, но не такая, какой я ее видел всего несколько минут назад. Как будто совсем посторонний человек. Но это еще не самое странное. Когда я спросил, где она была и что делала, Лола сказала, что была на дебатах, а потом в библиотеке, а потом перекусила и собралась на работу. То есть она даже не знала, что я был на ее заключительной речи и что потом мы гуляли по парку. То есть она этого даже не знает. Или забыла… Но не может ведь человек забыть то, что случилось несколько минут назад. Причем видно было по ее лицу, что она не прикидывается. Вот этого я совсем не могу понять. Думаете, она забыла? А может, я себе всё придумал? Или же уснул на лавочке в парке, и мне всё это приснилось?..