Текст книги "Свингеры"

Глава 7

В тот вечер нашим планам не суждено было сбыться. Стоило мне выключить компьютер, как дверь в кабинет снова открылась. Глаза встретились с полными тревоги глазами мужа.

– Что-то не так?

Понятия не имею, как дело обстоит в других парах, но за годы, проведенные с Алмазовым, я научилась читать его, как открытую книгу. Не знаю, хорошо это или плохо. Возможно, если бы не эта супер-способность, я бы жила спокойно. А об измене узнала бы уже постфактум, как и миллионы женщин до меня, либо же не узнала вовсе. Уверена, Тимуру хватило бы мудрости провернуть дело так, чтобы семья не пострадала.

Да, я вполне могла бы жить в счастливом неведении долгие годы…

Проблема в том, что я почувствовала его ищущий, изменившийся взгляд практически сразу. Ручаюсь, в тот момент даже он сам еще не осознавал до конца, что происходит. Мужчины в этом плане вообще менее сообразительны. А я… Я сразу все о нем поняла, да.

Моргнула, отгоняя от себя невеселые мысли, вышла из-за стола навстречу мужу.

– Не знаю. – Тимур растер шею и уставился на меня: – Сегодня отец загремел в больницу. Там настаивали, чтобы он остался, но… Ты же его знаешь.

Кивнула. Бакир был из той породы людей, которые к врачам обращались, лишь когда припекало.

– Что он говорит? На что жалуется?

– В том-то и дело, что ни на что! Строит из себя здорового.

– А мама?

– Ну, что мама, Кать? Ты же знаешь, что она против отца не пойдет. Я ничего от них толком не смог добиться. Наверное, надо ехать.

Тимур свел брови, почесал отросшую за день щетину и снова на меня уставился.

– Я поеду с тобой.

– Нет, езжай к мальчишкам.

– Я могу попросить Нину Львовну задержаться, – попыталась возразить.

– В этом нет необходимости, Кать. Говорю же, толком ничего неизвестно. К тому же при тебе отец может стесняться.

– Ну, как знаешь, – не стала настаивать я. Взяла сумочку и вдруг вспомнила, что по милости Алмазова осталась без колес. – Сейчас, только попрошу Николая меня подкинуть. Если он еще не уехал – рабочий-то день закончен.

– Черт! – выругался Тимур. – Звони. Если что, я тебя отвезу, а потом вернусь в город.

К счастью, оказалось, что Николай на месте. Мы с Тимуром разъехались в разные стороны. Вот и весь праздник… Я загрустила. Отвернулась к окну. Через залитые дождем стекла проносящийся мимо пейзаж казался незнакомым и сюрреалистичным. Было еще светло, но из-за непогоды фонари включили пораньше. Я грустно улыбнулась – даже их обычно праздничный желтый свет сегодня был каким-то тусклым и невеселым.

– Какая ранняя осень в этом году, ты гляди, – покачал головой Николай, включая дворники. Я молча кивнула. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Лишь сидеть у окна, закутавшись в плед, и ни о чем не думать. Дальше мы ехали молча.

Тимур задерживался. Я отпустила Нину Львовну, накормила ужином мальчиков, и пока они рубились в приставку, заставила себя позаниматься на беговой дорожке. Слезла с нее, лишь когда окончательно выбилась из сил. Выглянула во двор, но ничего нового не увидела. Машины Тимура не было. Позвонить? А вдруг помешаю… Я нерешительно покрутила в руках телефон. Из комнаты Дамира послышались крики. Я покосилась на часы и пошла разгонять мальчишек по койкам.

– Йес! Я его замочил! Нет, ты видел, малой?

– Мальчики, уже пора укладываться. По очереди в душ и спать.

– Ну, ма! Только полдесятого… – заныл Дамир.

– Вам в школу через три дня. Пора возвращаться к какому-никакому режиму.

– Мы даже отца не дождались! – упрямился сын.

– У него дела. Дедушка заболел – там нужна помощь.

– Чур, я первый мыться! – заорал Назар, понимая, что выторговать лишнего времени на игру не удастся, а тут такой случай хоть в чем-то обставить брата. Я улыбнулась, глядя вслед его удаляющимся розовым пяткам.

– Такой ребенок! – фыркнул «взрослый» Дамир. Я сделала серьезное лицо и торопливо вышла из комнаты, чтобы не подавиться сдерживаемым из последних сил смехом.

Некоторое время спустя в доме, наконец, стало тихо. Я тоже быстро обмылась, надела сексуальную сорочку из тех, что купила в попытке вернуть угасающий интерес мужа, и уставилась на себя в зеркало. Мне было ужасно жаль, что наши планы на вечер сорвались, но… Дети спали без задних ног. И ничто не мешало мне устроить романтичный ужин дома. Мои глаза сверкнули от предвкушения, я крутанулась на пятках и помчалась вниз, чтобы успеть все подготовить, как надо. Почему я раньше до этого не додумалась, а?

В небольшом погребе у нас хранилась довольно неплохая коллекция вина. Я выбрала чилийское красное. Оно было сладким, терпким и выдержанным… Как мои чувства к Тимуру. Знаете, бытует мнение, что со временем любовь ослабевает. Перерастает в чувство привязанности и дружбы. Не знаю… Мне все время казалось, что так склонны думать лишь те, кому не посчастливилось встретить своего человека. Мне тридцать пять, а Тимура я знаю с первого класса. Нет, я не берусь утверждать, что влюбилась в него семилеткой, но… Даже если это случилось чуть позже – моим чувствам больше двадцати лет. И за это время они не ослабели. Напротив, кажется, даже стали сильней, острей, неистовее. Алмазов был моим наркотиком. Привыкание было, да. Но я прекрасно знала, как с ним бороться, чтобы вновь и вновь чувствовать необходимый приход. Я просто каждый раз увеличивала чертову дозу. Пока меня не кинул поставщик дури.

От последней мысли я ухмыльнулась. Не дожидаясь Тима, открыла бутылку, плеснула себе в бокал и кинула на гриль два куска отборной вырезки. К черту диету. Урчание мотора БМВ мужа я услышала, когда мясо покрылось красивой золотистой корочкой. Хлопнула дверь. По дому прокатился звук приближающихся шагов. Я выключила гриль, вытяжку и обернулась к мужу.

– Все же празднуешь?

– Как видишь, – развела руками. Грудь, нескованная бельем, шевельнулась. Тонкое кружево оцарапало соски. Они напряглись и проступили отчетливее. Я облизала губы: – Присоединишься?

Тимур прошел через кухню, тяжело опустился на барный стул и кивнул:

– Конечно.

Я улыбнулась. Поставила перед ним тарелку и, не сдержавшись, коснулась губами шеи.

– Что там у родителей?

– Не знаю, – Тимур сокрушенно покачал головой. – Отец похудел, осунулся… Морщится при ходьбе. А когда спрашиваем, что болит – отвечает, что все нормально.

– А в больнице что сказали?

– Да ничего! Он ведь в обычную попал. А там… кому он нужен. Не захотел обследоваться – они и не настаивали.

– Что думаешь делать? – Я встала у Тима за спиной и принялась растирать его скованные напряжением плечи. Пиджак он скинул сразу, как только вошел.

– Завтра договорюсь с Боголюбовым. Пусть его нормально обследуют.

– Ну, и правильно.

Массаж я закончила поцелуем. А потом уселась напротив Тимура и взялась за приборы. Мясо немного остыло, но меня это совершенно не волновало. Жара мне хватало и так. Он тлел в глазах Алмазова и оставлял на моей коже ожоги. Но было в этом взгляде что-то еще. То, что заставляло меня беспокоиться. Он разлил вино – я пригубила, наблюдая за мужем из-под ресниц.

– У него кровь в моче.

Я сглотнула. Теперь мне стало понятно, почему Алмазов нервничал.

– Это может быть все, что угодно.

– А может быть рак.

– А также цистит и еще куча других болячек. Мы этого не узнаем, пока он не обследуется.

– Дерьмо.

Тимур опрокинул в рот остатки вина и налил еще. Бутылка опустела.

– Пойду еще принесу. А ты пока себя не накручивай, ладно?

Не знаю, насколько нам нужна была сейчас вторая бутылка. Я просто хотела побыть одна, чтобы все хорошенько обдумать. Родители Тимура были родными и для меня. Я тоже переживала о Бакире. Но ко всему прочему, я не могла не думать о том, как это все отразится на Тиме. А то, что отразится – я знала наверняка. Если, конечно, там действительно что-то серьезное.

Когда вернулась в кухню, Тимур стоял у окна. Я оставила бутылку в сторону, подошла к нему со спины и обняла.

– Все будет хорошо, милый. Поверь, все будет хорошо.

– А так и не скажешь. В последнее время у меня такое чувство, что вся моя жизнь катится псу под хвост.

Я ничего не ответила. Лишь сильнее сцепила руки. То, что Тимур заговорил – мне казалось добрым знаком. Раньше он делал вид, что никаких проблем у нас нет. А его онкология… это так. Прорвемся.

Тимур тяжело вздохнул. Чуть сместился и, закинув мне руку на плечи, придвинул к себе. Он выглядел таким несчастным, что мне захотелось, во что бы то ни стало, его порадовать. Не то, чтобы у нас для этого были поводы. Хотя…

– Я не хотела тебе говорить сейчас, потому что еще ничего не решено…

– Да?

– Но, думаю, сейчас нам как никогда нужны хорошие новости. Я все же позвонила Лёне. Ты не поверишь, но мне даже не пришлось ничего ему предлагать! Он сам искал, как с нами связаться.

– Ты… позвонила… Жорину?

Темный взгляд мужа полоснул по мне лезвием.

– Да. Позвонила. Но о работе он заговорил сам.

– Я, кажется, просил тебя этого не делать.

– Да, просил. Но нам нужен этот проект, и я не собираюсь от него отказываться только потому, что ты вдруг вздумал выяснять у кого из вас круче яйца! Черт, я думала, ты обрадуешься. Хоть какая-то хорошая новость за целый день, а ты…

– Меряться письками? Вот как. Думаешь, мне это надо, Катя?

Зрачки Алмазова потемнели, и в них закручивалось что-то страшное, темное. Я еще не видела мужа таким. Отступила на шаг…

– Прости, я не так выразилась, просто…

– Ну, почему же, по-моему, все понятно.

– Что тебе понятно, Тим? – спросила я, старательно подавляя зарождающийся в голосе страх.

Тимур сократил расстояние между нами. Заглянул мне в глаза, пугая закипающей в них черной прорвой. Медленно коснулся моих губ пальцем. Чуть надавил. Мое сердце колотилось, как ненормальное. Кухню освещала лишь подсветка над барной стойкой, остальное пространство комнаты тонуло в интимном полумраке. В нем только я и он… И что-то страшное, разверзающееся прямо сейчас между нами почти зримой пропастью. Которую я надеялась преодолеть. Приоткрыла губы, втягивая палец в рот. Тим тихонько застонал – напряжение, колючей проволокой сковавшее мою душу, чуть спало. Я почувствовала, что ко мне постепенно возвращается контроль над ситуацией, и улыбнулась. Это была ошибка. Влажными от слюны пальцами Тимур прочертил дорожку на шее, собрал в кулак ткань сорочки и с силой ее рванул.

– Мне понятно, что у тебя давно не было возможности убедиться в том, какой я мужчина. И в наказание ты решила меня кастрировать.

– Это неправда, – прошептала я, даже не пытаясь прикрыться теми жалкими обрывками ткани, что на мне остались.

– Да ну?

– Именно. Хотя знаешь что? Ты прав. Ты слишком долго меня игнорировал.

– И? – бровь Алмазова поползла вверх, в то время как взгляд – вниз, по взволнованно вздымающейся груди, к моим сжавшимся от страха соскам.

– И я действительно думаю, что тебе пора это исправить.

Не сводя с мужа глаз, хмелея от страха и собственной решимости, я попятилась к подоконнику. Нащупала руками выступ и медленно на него опустилась. Кожу обожгло холодом. Я едва слышно всхлипнула. Тимур стоял в стороне и не спешил ко мне подходить. Закусив губу, я медленно развела ноги. Нет, я никогда не была скромницей. С ним – нет. Но и никогда откровенной настолько. Наверное, все дело было в отчаянии. Ведь все мои намеки, все завуалированные попытки его соблазнить проваливались с оглушительным треском. И сейчас, когда Тимур был заведен, подогрет злостью и отчаянием – я не могла упустить шанс выкрутить ситуацию в свою пользу. Да, пусть надавить – вывести на эмоции, так, чтобы у него слетели все блоки и все контроли. Чтобы Алмазов забыл, наконец, о своих страхах, забыл обо всем на свете. Чтобы в его голове была только я. И никого, ничего больше…

И я решилась! Хотя инстинкты самосохранения вопили об опасности, скользнула ладонями по подоконнику, сексуально прогибаясь в спине. Опустила веки и, глядя на мужа, небрежно заметила:

– Как для мужика, ты слишком долго думаешь, что делать с голой женщиной.

Алмазов дернулся, рыкнул, тряхнул, как зверь, головой, и рванул ко мне.

Глава 8

Не было никаких прелюдий. Тимур просто подошел ко мне, вмиг растерявшей уверенность, и, обхватив за шею, лишая всякой возможности пошевелиться, второй – дернул пряжку ремня. Брюки упали на пол с легким звоном – Тим всегда таскал мелочь в карманах. Знакомый до боли звук немного успокоил, сбавил градус накала. Я тихонько выдохнула, замерев, когда Тимур приблизил свое лицо к моему. Будто пробуя на вкус мое дыхание. А потом еще сильней сжав пальцы на шее, скользнул между моих широко расставленных ног. Трусики на мне были чисто символическими, и они совсем не мешали. Алмазов даже не озаботился тем, чтобы их снять. Лишь отодвинул в сторону и с силой насадил меня на себя. Мы оба зашипели… Я потому, что после такого долгого перерыва принимать крупный член мужа было действительно болезненно, а он… Потому что любил жесткий секс.

Тим не спешил меня покидать. Я поерзала, заново привыкая к его объему, и сжала его внутри что есть сил. Зная, как это ему понравится. Тимур ругнулся и принялся с оттяжкой в меня вколачиваться. Короткий резкий толчок – медленное отступление. Мои мышцы конвульсивно сжимались, не желая его отпускать, донельзя усиливая ощущения. Тимур дразнил меня, нашептывал на ухо пошлости. Кусал шею и ключицы. Потому что в такой позиции просто не мог добраться до груди.

– Сядь на стул, – простонала я, понимая его затруднение. Моя грудь заводила Тима. Да мне и самой нравилось, когда он ее ласкал.

Алмазов замедлился. Впился в мои губы, и так, не прерывая поцелуя, мы перекочевали на стул. В этой позиции он погружался в меня так глубоко, что мне с большим трудом удавалось сдерживать рвущиеся из груди крики. Я тихонько поскуливала, раскачиваясь на муже, пока окончательно не выбилась из сил. Мышцы ног горели от напряжения. Я больше не могла удерживать собственный вес на пальчиках, но и прекратить не могла. Я уже была так близко… Так чертовски близко.

– Кончай, – прохрипел Тимур, пряча застывшее в предоргазменной маске лицо на моей груди. – Ну же! – Мне было нужно совсем чуть-чуть. Я зажала бугорок клитора между средним и указательным пальцем и… взорвалась. Разлетелась на сотни искрящихся брызг. Безвольно обмякла на коленях у мужа. Но тот не собирался давать мне спуску… Даже маленькой передышки… Довольно бесцеремонно меня столкнув, он сбросил с кресла подушки.

– На колени.

Я сделала, как он велел. Опустилась коленями на подушку, а головой – на руки, вытянутые перед собой. В то же мгновение мое тело сотряс мощный толчок.

В эту ночь Алмазов доказывал, какой он мужик, просто с маниакальным упорством. В какой-то момент я возблагодарила небо за то, что не стерла колени в мясо. Подушка чуть исправила ситуацию. Он раз за разом доводил меня до оргазма, пока я полностью не вымоталась. И лишь когда я почти потеряла сознание, потеряла ориентиры и себя потеряла, он с приглушенным стоном кончил.

Утром у меня болела каждая косточка. Даже моя походка, казалось, кричала о том, чем я занималась целую ночь. И мне приходилось контролировать каждый свой шаг, чтобы об этом не узнали все абсолютно.

– Выглядишь слегка помятой, – прошептал Тимур, неожиданно возникая за моей спиной. Я устало улыбнулась и потянулась за стопкой документов, которые мне принесли на подпись как раз перед приходом мужа. Тим придвинулся вплотную и провокационно сжал мою ягодицу. Это было, пожалуй, единственное место, которое у меня не болело. И то только потому, что Алмазов все же внял моим отчаянным просьбам и не стал завершать наш затяжной секс-марафон таким болезненным сексом. Если традиционным способом я еще могла выдержать его напор, то вот так откровенно – вряд ли. Это все же требовало подготовки и какой-никакой регулярности. Иначе боль была такой сильной, что об удовольствии речь даже не шла.

– Не знаешь, благодаря кому?

Тимур плотоядно улыбнулся.

– Повторим?

Я рассмеялась. То, что между нами произошло, окрыляло. Он мог сколько угодно оглядываться по сторонам, да… Но меня он хотел, несмотря ни на что. К тому же теперь у Тимура не было никаких причин в себе сомневаться. То, что он все еще в деле – Алмазов вчера доказал. Не мне… Я в этом никогда не сомневалась. Но себе… Себе он все доказал, да. Давно я не видела его таким самодовольным.

– Ты же знаешь, что повторим. Я никогда тебе не отказывала.

– Может, нам стоит больше внимания уделить твоей попке. Вчера я обделил её вниманием.

– И слава богу! Нет, я серьезно, Тим…

Алмазов снова оскалился. Но когда наши губы соприкоснулись, стало уже не до смеха. Он пил меня, он дышал мной, как будто вчерашнего ему было мало.

– Ух, ты…

Я резко отшатнулась от мужа. Рука невольно взмыла вверх, и я потрогала саднящие губы, не решаясь посмотреть на Волкова.

– Что-то срочное? – насупился Тимур. Ян вскинул верх ладони:

– Ничего, что не могло бы подождать.

– Да брось. Ты ведь уже пришел. Говори, что там у тебя… – вмешалась я в разговор, глазами давая Тиму команду: «Остынь, мы же на работе!» Тот хмыкнул.

– Ты уверена? – переспросил Ян, как-то странно на меня глядя.

Да что это с ним?

– Конечно.

Мой голос прозвучал непривычно строго. Таким тоном я напоминала Волкову, что мы не только и не столько друзья, сколько начальник и подчиненный. Ну, и что, что он застал нас с мужем за поцелуями. Субординация в офисе – прежде всего.

– Окей. Тут мне сорока на хвосте принесла, что ТерСтрой ищет субподрядчика в проект на Лесной…

– Серьезно?

– Угу. Они взялись, но своими силами не тянут.

– Это может быть интересно. Я свяжусь с Деревянко.

Глаза Тимура загорелись азартом. Он взялся было звонить, но я выставила перед собой руку с вытянутым указательным пальцем. Давая понять, что прежде мне нужна минута его внимания. Тим вопросительно вскинул подбородок.

– Ты отца хотел в клинику отвезти.

– Угу… Я договорился после обеда.

– Оу, ладно.

– Я могу идти? – пошутил он.

– Наверное. По поводу Лёни можем поговорить и позже.

Хоть взгляд Алмазова вновь похолодел стоило мне только упомянуть имя Жорина, я видела, что он колеблется. Прямо сейчас в твердолобой голове моего мужа шла нешуточная борьба, и я не знала, что в ней победит. Несколько бесконечно долгих секунд спустя Тимур все же кивнул мне и вышел из кабинета. Я перевела дух. Ну, надо же… Он не стал упрямиться. Или, по крайне мере, не стал рубить сгоряча.

– Что за Лёня? – будто бы между делом поинтересовался Ян.

– Да так, не бери в голову. – Не знаю, но в тот раз я опять отмахнулась от его вопроса. Словно чувствовала, что об этом рано говорить. Или не стоит вовсе. – Хочешь чаю? Я как раз собиралась почаевничать.

– Давай. Что-то замахался я.

– Есть печенье, шоколад и… кусочек засохшего сыра. – Я понюхала его, в попытке определить степень благородства плесени, и скривилась. – Фу, какая гадость!

– Похоже, ты давно не заглядывала в свой холодильник, – засмеялся Ян.

– Угу. Я на диете… Сахар?

Волков удивленно на меня посмотрел, кивнул и без всяких угрызений совести отправил себе в чашку сразу три кусочка рафинада. Довольный, словно это не он вот прямо сейчас положил себе в чай углеводную бомбу.

– Не представляю, зачем тебе всякие диеты. Ты просто красотка, Катя.

– Ага. Все вы так говорите.

– Ну, а что? За тобой как начали мальчишки увиваться еще в первом классе, так и…

Черт… Это было неожиданно приятно. Такой незатейливый комплимент, а я почему-то растаяла.

– Так и что?

– Так и ничего не меняется.

– Врешь ты все! – рассмеялась я, как девчонка пряча лицо в ладонях. – Никто за мной не увивался… В институте, вон, одногруппницы по свиданиям бегали. А ко мне даже никто не подходил.

– Так это потому, что все знали, чья ты девушка. Алмазов еще в школе это всем объяснил.

– Он может… Что смотришь?

– Да так. Удивляюсь контрастам. Вчера ты была такой печальной, а сегодня – совсем другое дело. Появился повод для радости?

Я пожала плечами:

– Не знаю… Может быть.

– Рад за тебя. Правда… Ну, я, наверное, пойду.

– Давай! И спасибо за идею с ТерСтроем. Будем надеяться, что из этого что-то выйдет.

После ухода Яна я, наконец, разгребла папку с документами. Что-то подписала, что-то отложила в сторону. Например, те счета, оплату которых мы могли отсрочить по договору. Обычно я не тянула с выплатами, но с тех пор, как наше финансовое положение в значительной мере ухудшилось, отсрочка платежа стала нашим спасением. Покончив с документами, я снова открыла вкладки с тендерами. За минувшие сутки информация несколько обновилась. Опять же суммы не такие существенные, но мне не давала покоя одна зудящая мысль. И я хотела ее проверить.

– Лена, зайди ко мне. Есть задание.

Через две минуты наш ведущий экономист уже сидела напротив меня в кресле.

– Мне нужно, чтобы вы посчитали коммерческое предложение по трем тендерам. Объемы там небольшие. Справитесь быстро. Юристы пока подготовят заявку и необходимый пакет документов.

– Без проблем, – кивнула Лена, сунув нос в протянутые ей документы. – Что-то и впрямь небольшие…

– Именно об этом я и говорю.

Я не собиралась никому объяснять, что задумала. Тем более что и сама не до конца понимала, куда это все меня приведет. Для начала мне нужно было убедиться, что кто-то из нашего офиса сливает данные коммерческих предложений конкурентам. И выяснить, на кого этот гад работает. Если, конечно, это действительно происходит. Ведь вполне возможно, что я просто пытаюсь найти оправдание собственным неудачам. Ну, и паранойю, конечно, тоже не стоило сбрасывать со счетов.

От последней мысли я улыбнулась. Открыла папку с коммерческими предложениями по последним тендерам и еще раз их пролистала. Картинка получалась дивная. Но… бессистемная. Два контракта ушли к нашим давнишним конкурентам, один – к фирме, которая засветилась на рынке лишь недавно, и еще по одному – к старичкам послабее. Если в нашей команде и был шпион, то он не работал на какую-то конкретную фирму. Тогда на что он вообще рассчитывал? Непонятно.

Я растерла глаза и откинулась в кресле. Ладно… Признаю. Пока все говорит о том, что никакого шпиона нет. Одно настораживает, и очень сильно. По некоторым позициям коммерческое конкурентов было ниже едва ли не на копейку. Сраную копейку, но ниже… Как экономист, я понимала, почему так. Будучи в отчаянном положении, мы предлагали минимальную цену. Перебить ее – значит работать себе в убыток. А копейка… она вроде и не играла роли, но придирчивая тендерная комиссия в любом случае видела меньшую цену. Как поверить в такую случайность? Эти копейки не давали мне покоя.

Пока я размышляла, наступил обед. Хлебец с авокадо, который я съела на завтрак, уже давно проскочил, и есть хотелось так, что сосал желудок. Пообещав себе, что съем лишь один овощной суп, я вышла из кабинета. И столкнулась с летящим по коридору мужем.

– Опаздываешь к отцу? – улыбнулась я, обхватывая его за пояс.

– Если бы. Представляешь, он отказался ехать! Сказал, что прекрасно себя чувствует и не собирается понапрасну тратить свое время.

Тимур был раздражен и взволнован. Его глаза горели праведным гневом, а из носа, казалось, еще чуть-чуть, и повалит дым.

– Тим, он взрослый человек и должен отдавать отчет своим поступкам.

– Да, но…

– Но, что? Ты же не поведешь его к врачу на веревочке?

– Не поведу, – перевел дух Алмазов.

– Тогда и злиться какой смысл? Ну? Давай, выдыхай уже. И пойдем обедать?

Тим колебался.

– Может, все же поехать к нему и попытаться убедить?

– Ты веришь, что это возможно?

– Не очень-то.

– Вот тебе и ответ. Он все равно поступит по-своему, а ты останешься голодный и еще более злой, – я улыбнулась, щелкнула мужа по носу и потащила за руку вслед за собой к лифтам.

– Не верю я, что там все гладко.

– Мы можем заехать к ним вечером. Перед тем как забрать мальчиков с тренировки. Что скажешь?

– Скажу, что мне с тобой повезло.

Я вскинула голову, чтобы понять, не шутит ли он. И видя, что нет – растянула губы в счастливой улыбке.

– Вот именно, Алмазов. Не забывай об этом!