Текст книги "Академия Полуночи"

Глава 13

Магистр молчал. Смотрел на меня, прищурившись, и будто силился понять, что же именно произошло. Ведьмин круг пустовал. Ивовые прутья в нем усохли и сжались, а клык рассыпался пеплом. Я знала, что грубое прерывание ритуала не пройдет бесследно, но не ожидала настолько мощного отката. Если бы он ударил не по элементам призыва, а по мне… Нет, даже думать об этом не хочу.

Тишина становилась удушливой. Мысли, словно напуганная стайка воронят, разлетелись в разные стороны, и лишь некоторые из них уронили черные перья страха и сомнений.

– Прискорбный результат, – наконец произнес магистр Торн. – В вашем возрасте столь простой ритуал не должен вызывать проблем. Однако, судя по всему, даже «ведьмино зрение» дается вам непросто. Прискорбно, – повторил он. – Остальным я даю выбор, лерната, но вам настоятельно советую не тратить время понапрасну – мои занятия не для вас. Ваш дар слишком слаб. Он не позволит вам постичь таинства ритуалов.

– Я… я понимаю, – произнесла, совладав с голосом. Расправила плечи и посмотрела на магистра с уважением, но без страха. – Благодарю, что дали шанс. Да будет Полуночная Матерь к вам великодушна, – я склонила голову, как следовало сэле перед артиэллом, потом выпрямилась. – Могу я идти?

– Идите. И, лерната, – окликнул Аларис Торн, когда я развернулась к двери, – советую вам посетить библиотеку. Выучите границы Лунной империи. С вашим уровнем дара знать их следует лучше, чем собственное имя.

– Благодарю за совет, магистр, – я снова сдержанно поклонилась и вышла.

Лишь закрыв за собой дверь, я позволила себе шумно выдохнуть и расслабить спину. Напряжение, словно невидимый штырь, прошило тело насквозь. Я чувствовала его каждым миллиметром кожи, ощущала на кончиках подрагивающих пальцев, слышала во взволнованном биении сердца.

Не попалась…

Осознание случившегося проникало в меня медленно. Просачивалось сквозь панцирь страха и неверия, отвоевывая место у роя сомнений. Губы медленно растянулись в улыбке. Сначала робкой, но с каждой секундой все более уверенной.

Не попалась.

Воздух стал казаться упоительно сладким. Душа пела, словно радующаяся солнцу птаха. И все во мне отзывалось ее пению, уносилось на волнах незнакомой мелодии. Незнакомой, но уже любимой.

Не попалась!

Оглядевшись и убедившись, что коридор пуст, я запрокинула голову и крутанулась вокруг себя. Мои руки – крылья. Взмахни я ими, и они унесут меня отсюда далеко-далеко. Дальше академии, дальше поместья Мак-Моров, дальше самой Лунной империи.

На несколько секунд я замерла, наслаждаясь ощущением легкости. Потом вернула на лицо маску воспитанной сдержанности, оправила платье и, послав мысленный приказ Путеводному свету, зашагала к библиотеке.

Нет, я не собиралась следовать совету Торна. Границы Лунной империи я выучила еще в восемь лет – когда осознала, что бегство в Солнечное царство станет для меня единственным спасением. Сейчас меня интересуют олеандровые ящерицы. Я хочу узнать об особенностях их содержания, кормления – обо всем. Пусть моя нежданная соседка по комнате оказалась разумной, но не стоит мучить нас обеих моим невежеством.

Библиотека, как и большинство помещений общего пользования, располагалась в Корпусе Ораха. Шагнув сквозь огромные, украшенные растительным орнаментом двери, я остановилась и огляделась.

На несколько этажей вверх убегали полки с книгами. Они были не прямыми, а закручивались на манер воронки, из-за чего долго смотреть на них оказалось невозможно – голова становилась тяжелой, а к горлу подкатывала тошнота. С потолка на длинных цепях свисали огромные люстры, чей мягкий свет укутывал помещение с такой любовью, словно мать – заснувшего малыша одеялом. Витые лестницы с отполированными перилами казались невесомыми – до того ажурно они выглядели. На столах из темного дерева замерли лампы. В воздухе пахло… светом. Удивительный запах, который едва ли можно описать в полной мере: теплый, располагающий, успокаивающий.

Здесь хотелось остаться. Если не навсегда, то хотя бы еще на один час.

– Первый халцедон в этом году, – раздалось сверху.

Я вскинула голову и уже без страха встретилась взглядом со спускающейся на тяжелых каменных крыльях горгульей. Она улыбалась щербатым ртом и с видимым любопытством меня разглядывала.

– Яркой вам луны, – отозвалась я с почтением, и, судя по довольному всхрапу, горгулье это понравилось.

– И тебе темноты. Зачем пожаловала?

– Мне бы про… ящериц, – в последний момент я проглотила слово «олеандровых».

– Ингредиент или маскота?

– Маскота. Пока думаю, – добавила я, заставляя голос звучать неуверенно.

– И правильно, – одобрила горгулья, поманив меня за собой. – Лучшие маскоты – это змеи. Пауки еще неплохи. Можно летучую мышь на крайний случай, хотя с ними мороки не меньше, чем с ящерицами. Но зато и поспокойнее, – добавила она назидательно.

Я послушно шла следом, углубляясь в лабиринт стеллажей. Потом так же безропотно поднялась по лестнице на пол-этажа вверх.

– Отсюда и во‐он до того выступа – все по ящерицам. Если надоест и решишь переключиться на пауков, они на два раздела правее. Вроде бы, – горгулья в задумчивости почесала макушку между витых рогов. – Да не, точно! На два раздела правее, – повторила уже уверенно. – Книги не слюнявить, страницы не рвать, не загибать, не… В общем, ты поняла меня.

Она взлетела выше и выразительно наклонилась так, чтобы смотреть на меня сверху вниз. Я кивнула. Тут с потолка посыпалась едва заметная золотая пыль, и горгулья встрепенулась.

– Новые посетители!

Не прощаясь, она спешно улетела. Я повернулась к полкам.

Информации оказалось много – даже больше, чем я могла представить. Но все же мне без труда удалось отыскать в одном из томов раздел, посвященный олеандровым ящерицам. Спускаться к столам не хотелось. Мне нравилось уединение между этажами на перешейке-балкончике, огражденном резной балюстрадой. Разумеется, то, что я собиралась сделать, не дозволялось ни одной артиэлле… но в Академии Полуночи я сэла. И если уж я приняла на себя все обязанности низкородных, то почему бы не воспользоваться послаблениями, которые даются их манерам?

Решив так, я опустилась на пол, скрестила ноги и углубилась в чтение. Строчки мелькали перед глазами, оставляя слепки на моей памяти. Взгляд скользил по изображениям олеандровых ящериц, совсем таких же, как моя Эвис.

Моя? Да, моя.

Взяв ответственность за жизнь доверившегося мне существа, я не собираюсь пасовать. Нет, я не соврала, сказав, что не подставлю собственную голову в попытке спасти ее. Но я сделаю все, чтобы этого и не потребовалось.

Снизу раздались приглушенные голоса – судя по всему, горгулья проводила к стеллажам пришедших лернат. Новый поток золотой пыли заставил хранителя библиотеки вновь поспешить ко входу. Девушки остались внизу, я – наверху, с тяжелым томом на коленях.

Тихий разговор лернат звучал словно бегущий со склона ручей – живо и быстро. Я не вслушивалась. Точнее, не вслушивалась лишь до тех пор, пока не услышала:

– Хэйден Морроубран? Тебе что, свет разум выжег?

Отложив увесистый фолиант в сторону, я едва ли не ползком подобралась к балюстраде и осторожно, стараясь не выдать собственного присутствия, глянула вниз. Там стояли три сапфировые лернаты. Статные, ухоженные; даже отсюда видно – артиэллы.

– Ты не сделаешь этого, Ламия!

– Уже сделала! – гордо отозвалась девушка, стоящая напротив двух других.

– Что? Но как? Это же Морроубран! Он не попадется так глупо.

– Я нашла способ, – хмыкнула сапфира, откидывая за спину собранные лентой темно-русые волосы. – Достаточно припугнуть мэлу из рабочих, что меняют нам постель, и наволочка нефрита окажется вымочена в нужном зелье.

– Не может быть! – качнула головой другая девушка. – Мэлы не смеют вредить лернатам и…

– А это и не вред, – возразила Ламия. – К тому же влиять на самих мэл запрета нет. Я не нарушила устав, так что даже если эта история всплывет, мне ничего не будет.

– И что теперь?

– Теперь осталось самое сладкое, – пухлые губы сапфиры растянулись в предвкушении. – Сегодня к обеду зелье должно подействовать. Поцелуй привяжет Хэйдена к той темной, что коснется его губ своими. И ею стану я. Вот увидите, к исходу дня наследник закрытого северного рода подарит мне свое сердце.

Тихо, почти не дыша, я отползла обратно к стеллажам. Прислонилась к ним спиной и запрокинула голову.

Проклятье!

По обрывкам услышанного нетрудно понять, что именно использовала Ламия – зелье лунного сердца. Оно единственное способно накапливать эффект, воздействуя на жертву через ткани. Но Полуночная Матерь свидетель, лучше бы Ламия прибегла к любому другому привороту!

Лунное сердце коварно – отличить рождаемые им чувства от настоящих практически невозможно. Однако главная опасность кроется в самой природе этих чувств. Наведенные, они не могут существовать без подпитки и постепенно начинают поглощать истинные эмоции. Замещать их, пока не вытеснят, словно птенцы кукушки – лежащие в гнезде яйца.

Если Ламия доведет начатое до конца, у Хэйдена останется всего два варианта: либо позволить лунному сердцу заменить настоящее и со временем превратиться в раба собственных чувств, либо провести долгий и болезненный обряд очищения. Но и после него часть сердца Хэйдена навсегда изменится – покроется невидимыми рытвинами, станет похожим на луну.

Пусть северянин был со мной груб, пусть я не понимаю мотивов его поступков, но он помог. Причем помог, ничего не требуя взамен. Теперь мой черед протянуть ему руку помощи.

Поднявшись, я вернула книгу на место. Тихо, стараясь двигаться на цыпочках, прокралась к другой лестнице, спустилась и покинула библиотеку. Но куда теперь? Прошлый опыт поисков Хэйдена был далеко не успешным, а новых идей за это время не возникло. Точнее, я даже не думала, что они могут понадобиться.

Взывать к Мойре бесполезно, идти на этаж к нефритам – опасно. Не смеют халцедоны соваться к истинным темным. Расписание каждому выдается вместе с лунным камнем в первый день прибытия в академию. Казалось, кто-то сознательно лишил нас возможности встретиться. Но только сдаваться я не собираюсь.

Ламия говорила, что в полную силу зелье войдет к обеду. Значит, и сама она поцелует Хэйдена где-то в это время. Подкараулить северянина на подходах к трапезной несложно, причем как Ламии, так и мне. И этим я собираюсь воспользоваться. А за оставшиеся часы надо приготовить блокиратор четвертого уровня. Слабый, он не остановит действия зелья, но собьет его в достаточной мере, чтобы после проведения обряда очищения Хэйден смог избавиться от навязанного чувства без последствий.

Мысли еще только выстраивали правильный порядок действий, а Путеводный свет уже вел меня к лабораториям. Эхо моих шагов звучало быстро, взволнованно. Пальцы, придерживающие юбку, дрожали.

Лестницы, коридоры, переходы, большой подземный зал, три ответвления и снова переходы. Наконец Путеводный свет затих, оставляя меня перед узкой дверью с витиеватой кованой отделкой. По ту сторону нашлось небольшое помещение с шестью столами. На каждом – котелок, темный от времени, пяток колб и пара лотков. У дальней стены – стеллаж с ящиками и жестяными банками.

Не тратя времени, я двинулась к ним. По дороге схватила плетеную чашу и принялась скидывать в нее ингредиенты. Четыре пальца болотной жабы, щепоть дайрийского пепла, иглы остролиста, шерсть черного пса, молодые стручки бамии, двенадцать сушеных сколопендр, ягоды бузины, три пера голубой сойки. Я не испытывала ни сомнений, ни неприязни, выхватывая из банок составляющие зелья. Сейчас единственно важным осталось желание приготовить блокиратор.

Хватило одного удара кремния, чтобы высечь искру и зажечь пламя под котелком. Пока вода закипала, я принялась перетирать сколопендр со стручками и жабьими пальцами.

Шесть поворотов серебряной ложкой по часовой стрелке, десять против. Направить поток ведьминой силы и изменить цвет огня с красного на синий. Добавить ягоды бузины, щепоть дайрийского пепла и три иглы остролиста…

Мысли летели так быстро, что я едва успевала осознавать их. Но руки работали медленно, выверенно. Каждый ингредиент должен быть тщательно отмерен и подготовлен – даже малейший просчет сделает зелье непригодным.

Поднять уровень пламени до четвертого, насытить варево силой.

Закрыв глаза, я вливала дар, не жалея его и себя. Почти все блокираторы относятся к нейтральной магии, и в них едва ли можно почувствовать природу сотворившей его ведьмы.

Как только от мутных, лениво лопающихся пузырей зазмеился лиловый пар, я потушила огонь и накрыла котелок тяжелой крышкой. Убрала остатки ингредиентов по местам. Опустила ступку, нож и черный разделочный камень в очищающий раствор. Потом взяла с полки продолговатый пузырек и большую ложку с вытянутым носиком.

Каждая минута, проведенная в ожидании, убивала. Я едва не подпрыгивала на месте, отсчитывая двести сорок секунд. Мое сердце за это время, должно быть, успело сделать пять сотен ударов. Ну же!

Наконец я сняла крышку и обрадовалась, увидев густой темно-фиолетовый пар. Зелье готово. Не тратя времени, я наполнила пузырек, плотно заткнула его пробкой и выбежала из комнаты.

Обратный путь показался бесконечным. Вокруг становилось слишком людно – лернаты всех цветов стекались к трапезной. И если Ламия уже успела исполнить задуманное… Нет!

Я побежала изо всех сил. Не обращая внимания на недовольные вскрики лернатов, которых ненароком задевала, не слушая их окликов, не чувствуя расходящейся по ногам дрожи и упругих ударов каблуков о каменный пол.

Хэйден!

Я увидела его в конце перехода и окликнула, наплевав на возможные слухи. Но колдун не услышал – общий гомон заглушил мой голос.

В одном повороте от трапезной я догнала и схватила северянина за рукав кителя. Потянула на себя, заставляя остановиться, и всмотрелась в зеленые глаза. Сбившееся дыхание не давало выдавить из себя ни звука. Все, на что меня хватило, – протянуть пузырек с блокиратором.

Хэйден молча взял его, покрутил, разглядывая, потом небрежно откупорил большим пальцем и поднес к носу. Дернул бровью, посмотрел на меня.

– Выпей, – выдохнула я шумно.

– Думаешь, я питаю слабость к простейшим блокираторам? – хмыкнул он. – Если бы я хотел такой, то попросил бы шестилетнюю сестру приготовить.

Его слова задели сильнее безразличия Лангарии и надменности Мойры. Нет, благодарности я не ждала. Не от Хэйдена. Но и к такой насмешке оказалась не готова.

Не знаю, до чего бы мы могли договориться, но в этот самый момент из-за поворота возникла Ламия. Увидела нас вместе и взвилась фурией.

– А ну ушла от него! – завизжала она.

Я знала, что сейчас произойдет: Ламия оттолкнет меня, я оступлюсь и упаду, вызвав смех у лернатов, а сама она силой поцелует Хэйдена и навсегда изуродует его сердце. Трагичный и неизбежный финал.

Неизбежный? Или…

Еще не осознав до конца свои действия, я схватила Хэйдена за китель, рывком притянула к себе и накрыла его губы своими.

Глава 14

На секунду мир замер. В нем больше не существовало ни академии, ни сотен лернатов, ни деления на халцедонов и нефритов. Были лишь мы: я и Хэйден. Мои губы и его, неожиданно не такие жесткие, как мне представлялось. В нос забился терпкий запах можжевельника, мокрого камня и озоновой свежести. Наверное, так пахнут сами горы.

– Нет! – визгливый крик Ламии разрушил волшебство момента.

Испугавшись собственной дерзости, я отпрянула от Хэйдена.

Лернаты свистели и улюлюкали; некоторые смеялись, дразня северянина похитителем халцедоновых сердец. Я же стояла и с ужасом осознавала, что натворила – поцеловала нефрита у всех на виду.

По телу начала расползаться удушливая волна жара. Шея, щеки и уши запылали столь сильно, что, казалось, прикоснись к ним – и обожжешься.

– Ах ты, дрянь!

Ламия кинулась на меня, но внезапно перед ней возник Хэйден. Девице хватило секунды, чтобы сориентироваться:

– Я не успела! – закричала она надрывно.

И все вокруг затихли. Внимание десятков пар глаз приковало к Ламии, лицо которой сейчас выражало такие отчаяние и боль, словно именно в этот миг ее род лишился всего.

– Эта дрянь зачаровала сердце Морроубрана! – даже ее голос зазвучал идеально выверенно: именно с теми нотами горя, что заставляют сердца слушателей сочувственно замирать.

По толпе прокатилась волна шепотков.

– Я слышала это! Слышала, как она хвалилась, что пропитала его подушку зельем лунного сердца! Она нарушила устав, она…

– Что за вздор? – холодно спросил Хэйден, прерывая стенания сапфиры.

Та дернулась и замерла, будто с размаху врезавшись в невидимую стену. Красивые губы искривились, взгляд серых глаз растерянно заметался по толпе. Непонимание, оторопь, сомнения – эмоции сменяли одна другую, отчетливо проступая на лице Ламии. Хэйден наблюдал за ними со спокойным превосходством. Уверенность сквозила в каждой черточке его внешности, в расслабленной позе, в ленивой ухмылке. Я вновь отметила, насколько он похож на суровый край, в котором родился, – от него веяло такой же опасностью и величием.

– Э-э? – растерянно выдохнула Ламия.

Я едва заметно качнула головой. Даже самое глубокое потрясение артиэлла должна уметь принимать стойко.

– Не знаю, что это за халцедон, но отдавать свое сердце какой-то серости я уж точно не намерен, – фыркнул Хэйден.

Лернаты поддержали его одобрительным смехом.

– Э-э?! – теперь в голосе Ламии прозвучало возмущение.

Интересно, что ее разозлило больше: мысль, что мэла ее обманула и не выполнила поручение, или пренебрежительный тон Хэйдена?

Колдун тем временем повернулся ко мне и посмотрел с такой смесью пренебрежения и… отвращения, что я отступила. К горлу подкатил тугой ком, но я не собиралась позволить слезам унизить меня еще больше.

– Прошу прощения, артиэлл, – я сдержанно поклонилась. – Я обозналась.

Губы Хэйдена – те самые, которых всего минуту назад касались мои собственные, – насмешливо дрогнули.

– То есть вы, сэла, настолько неразборчивы в связях, что так легко путаетесь? Хотя о чем я? – зеленые глаза прищурились. – Вам, должно быть, без разницы, какого колдуна целовать – лишь бы нефрита.

Слова ударили меня, словно пощечина. Я отступила еще на шаг.

– Что вы, артиэлл? – растянуть губы в улыбке было непросто, но я справилась. И даже виду не подала, каких сил мне это стоило. – Сапфиры тоже вполне подойдут.

В толпе лернатов послышались смешки.

– Яркой вам луны, – я заставила себя вновь почтительно склонить голову, потом развернулась и твердой походкой зашагала прочь.

Спину держала так прямо, словно она окаменела. Плечи расправлены, подбородок поднят. Я шла неспешно, пытаясь подражать Лангарии. Они не заставят меня бежать и не увидят моего поражения. Я не позволю им этого увидеть. Победа противника наступает лишь в тот момент, когда это признает проигравший; когда он сам объявляет себя побежденным.

Я же, хоть и отступила, сбегать не собиралась. Мне все равно, за кого меня примут. Пусть решат, что чести сэле Дельвар Полуночная Матерь отмерила даже меньше, чем дара. Пусть! Пока они думают обо мне как о темной, мне нет дела до их глумливых шепотков. А потом я сбегу, исчезну, словно снег по весне, и никогда не вернусь в Лунную империю.

Однако во всем случившемся есть и хорошее – я выплатила долг. Сердце Хэйдена не пострадало, а сам он не стал преданным псом Ламии. Она говорила верно: зелье лунного сердца рассчитано лишь на темных ведьм и колдунов. Поцелуй светлой нейтрализовал его. Я сама стала блокиратором опасной магии. Вот только и откат пришелся на меня. Не от зелья – от поведения Хэйдена.

Я не задумывалась, куда иду. Движение стало моим способом выплеснуть поселившуюся в груди боль. Оно вводило меня в зачарованный транс, в котором все случившееся казалось неважным. И постепенно, шаг за шагом, вытягивало обиду и разочарование, как опасный яд. Медленно, но настойчиво. Я вышла из Корпуса Ораха, миновала парк, подставляя лицо холодному ветру, нырнула сквозь стрельчатую арку в переходную галерею и, пройдя по ней, ступила в центральный корпус. Коридоры, лестницы, залы… Лишь в главном холле я остановилась.

Повернулась к окну-розе и, закусив губу, позволила себе раствориться в огромном витраже. Я всматривалась в разноцветные звезды, в прекрасный месяц, так похожий на улыбку Полуночной Матери, в замерших в отблесках холодного света людей. Большинство из них держалось кучно, но некоторые стояли в отдалении. Они казались одинокими, но вместе с тем – гордыми и решительными. Они не побоялись уйти от толпы. И пусть свет на них едва падал, именно в них мне виделась настоящая сила.

– Мне тоже нравится этот витраж, – раздался знакомый голос.

Рывком обернувшись, я встретилась взглядом с Хэйденом.

Язык обожгли сотни ядовитых слов, сердце кольнуло постыдным желанием отыграться. Пусть не при всех, но хотя бы сейчас – ответить ему дерзко, насмешливо, попытаться задеть его чувства. Мои губы приоткрылись, но так и замерли.

– Ты хорошо держалась, – улыбнулся Хэйден.

И улыбка его оказалась неожиданно теплой. В ней не было ни насмешки, ни холодного превосходства – ничего из того, что обычно читалось в изгибе обманчиво жестких губ.

– А вот сейчас держишься плохо. Я отчетливо вижу твои эмоции. Хотя, должен признать, они мне нравятся. Тебе идет растерянность. И слабость.

Я задохнулась от возмущения. Хэйден же мягко рассмеялся.

– Слабость – это не всегда плохо. Она пробуждает желание оберегать, заботиться…

– Мне ни к чему ваша забота, артиэлл! – с жаром возразила я и развернулась на каблуках, собираясь уйти.

Однако он не позволил: поймал меня за локоть и удержал.

– Слабая, но гордая, – повторил он то же, что и в наш последний разговор. Потянул на себя, вынуждая повернуться, и заглянул мне в лицо. – От чего ты так самоотверженно пыталась меня защитить?

Я фыркнула, словно безродная мэла, и упрямо сомкнула губы.

– От чего блокиратор?

– От излишней надменности!

Я не могла перестать кипятиться. Слова обиды сами срывались с языка; их никак не получалось удержать под контролем. Однако Хэйден не обиделся. Лишь усмехнулся и посмотрел на меня как-то иначе – словно высоко в горах сошла лавина и… нет, не сняла защитный покров, но сделала его тоньше, позволила проступить ребрам вершин.

– Мне нравится, когда ты не пытаешься держать маску, – произнес он мягко, и от звуков его голоса по коже прокатилась волна мурашек. – Так от чего ты пыталась меня защитить?

– От лунного сердца, – отозвалась я хмуро. – Та сапфира, Ламия, припугнула мэлу, что меняет вашу постель, и вынудила ее использовать вымоченную в зелье наволочку.

– И ты решила, что лучше самой заполучить мое сердце?

Я вспыхнула, точно поймавшая искру труха, и дернулась, пытаясь высвободиться из хватки колдуна.

– Какие гнусные предположения! Я принесла блокиратор! Да, простой. Но он бы помог вам пройти обряд…

– А поцелуй?

Я замерла, тяжело дыша и не сводя взгляда с Хэйдена.

– Блокиратор я приготовила не только для вас, – ответила после краткой заминки, потребовавшейся, чтобы придумать достоверную ложь. – Свою порцию я выпила. Это бы помогло пройти обряд очищения без последствий.

Хэйден несколько секунд молчал, вглядываясь в мое лицо, и будто силился угадать: вру я или говорю правду. Потом усмехнулся.

– Ты что же, думаешь, нас отправляют в академию без защиты от подобных охотниц за мужьями?

Я растерялась. А ведь правда: почему я не подумала об этом?

Кажется, за полгода до поступления Мойры в академию Лангария вызывала колдуна. Не обычного, а из редких – их легко узнать по цветным нашивкам на одежде. Такие развивают крупицы силы, которые большинству недоступны, чтобы со временем войти в одну из закрытых гильдий. Их услуги стоят баснословно дорого, но спрос на них всегда высок.

В тот день, едва колдун появился у парадной двери, меня отправили к себе. Уже наверху, бросая последний взгляд на холл, я успела заметить мужчину в дорогих одеждах и с небольшим, но с виду увесистым чемоданчиком. Колдун пробыл у нас почти два часа. Причем, судя по звукам, пробыл в покоях Мойры. Лангария все это время оставалась с ними. Она же, едва гость ушел, вызвала Ригге. Набравшись смелости, я приоткрыла дверь и в щелку подглядывала, как Ригге выбежала из комнаты, как исчезла ненадолго, а после вернулась, неся стопку чистых полотенец. Отдала их и забрала грязные, перепачканные в крови и чернилах.

Тогда я не связала визит колдуна с предстоящим обучением Мойры в академии. Теперь же все наконец обрело смысл.

Для светских мероприятий обычно хватает защитного артефакта или мощного амулета, но долгосрочный результат могут гарантировать лишь зачарованные письмена, выведенные на коже. Судя по всему, именно ради них Лангария тогда вызвала колдуна. И у Хэйдена, выходит, есть такие же.

Но это значит, я зря переживала? Зря… поцеловала его?

Меня бросило в жар от осознания содеянного. Голова пошла кругом, перед глазами заплясали белые мушки. Пол под ногами поплыл, и я пошатнулась. Упасть мне не дал Хэйден – он мягко подхватил меня и удержал за талию.

В этот момент в холле раздался командный тон Шантара:

– Отойди от нее, Морроу!