Текст книги "Мир фантастики 2010. Зона высадки (сборник)"

– Пойдём в шлюз, Ли. – Голландец встал. – Не дело поручать всю процедуру роботам. Как ни крути, они были неплохие парни.

В шлюзовой, разделённой надвое прозрачной стеной силиколла, было пусто и холодно, резкий свет натриевых ламп отражался в металле, наполняя помещение неестественным сиянием. Завыл вакуум-насос, откачивая воздух. Его вой становился всё истошнее, пока вдруг не оборвался на самой высокой ноте. Стальная махина наружного люка дрогнула и поползла прочь, открывая выход в открытый космос. Ван Вейден поёжился – как ни крути, а сознавать, что вот за этой прозрачной стенкой абсолютная пустота, это… во всяком случае, адреналина добавляет, точно.

Глайдер вплыл в шлюз бесшумно, мягко опустился на пол. Наружный люк столь же медленно и величаво пополз назад. Ещё минута, и раздалось глухое шипение – воздух возвращался туда, откуда был изгнан несколько минут назад.

– Я открываю? – Голос китайца отчего-то просел.

– Да открывай уже, чего тянуть… – угрюмо пробурчал Ван Вейден. Однако напарник отчего-то не спешил повернуть ключ-бирку в гнезде.

– Ты чего, Ли? – уставился на него голландец.

– Не знаю, Иорген. – Ли Чен оглянулся на глайдер, мирно стоявший на полу шлюзовой. – Мне кажется, там… не могу объяснить…

– В твоём возрасте уже не пристало бояться покойников, Ли, – хмыкнул Ван Вейден. – Мёртвые не кусаются. Да открывай уже!

Не дождавшись, голландец сам повернул в гнезде ключ-бирку, откинул крышечку и нажал утопленную в пульт кнопку. Прозрачная стена, разделявшая шлюз, мягко поползла вбок.

– Ну вот, а ты боялся. Давай роботов и носилки, и попрощаться с ребятами…

Но китаец только таращился мимо совершенно дикими глазами, словно за спиной Ван Вейдена разверзлась преисподняя. Голландец обернулся…

Блистер и боковые люки глайдера были раскрыты, и оттуда выбирались твари, которые нормальный человек может увидеть разве что в ночном кошмаре.

Дикая боль скрутила, сбила дыхание, и наступила тьма…

* * *

Они стояли по росту в одну шеренгу. Восемь мужчин и одна женщина.

– Готовы ли вы? – Знающий Больше Всех пошевелил крыльями.

– Да, хозяин, – хором ответили люди.

Скворр оглядел своих питомцев. Да, люди выглядели сейчас лучше, чем до посадки на планету. Правда, руки у Галагэна отросли чуть длиннее прежних, но это пустяки, почти незаметно.

– Капитан?

– Всё будет хорошо, хозяин.

– Инспектор?

– Я всё помню, хозяин. Всё у нас получится.

Арчибальд Сторм демонстративно спрятал маленькую пробирку с наклейкой какого-то лекарства в нагрудный карман. Знающий улыбнулся. Да, науке скворров не нужны громоздкие боевые машины. Одной такой ампулы достаточно – мельчайшие, почти невидимые человеческим взглядом мошки, способные размножаться в ветвях земных деревьев, разнесут Вирус Культуры по всему вражескому миру, и очень, очень скоро он перестанет быть вражеским. Тем более скоро, так как ампула не одна.

– Знающему Больше Всех идти в логово Вселенских Паразитов… – Молодой скворр, стоявший рядом, упрямо тряхнул крыльями. – Нет, это немыслимо…

– Они скоро перестанут быть Вселенскими Паразитами, – возразил Знающий. – Паразиты погибнут. Останутся двуногие разумные, именующие себя людьми.

– И всё же это огромный риск, Знающий Больше Всех. – Идущий Прямо свивал хвост в кольца. – Ну почему именно ты? Я понимаю, когда нас уже будут встречать с восторгом… Ты нужен Скворре, Знающий Больше Всех. Здесь нужен, а не там, сидящим в виварии…

– Во-первых, виварий, это ненадолго, – улыбнулся старый скворр. – А во-вторых, не годится мне напоминать Знающему, пусть и молодому, главный закон Скворры. Каждый лично в ответе за тех, кого приручил, Идущий Прямо.

Елена Перепёлкина
Планета призраков

Когда Дину предложили этот заработок, он, ни минуты не колеблясь, дал согласие. Он давно сидел на мели. Его жена Джулия ждала второго ребенка и работать уже не могла, а сам Дин, поссорившись с Главинспекцией, оказался на улице. Кое-какие сбережения у них были, и голодная смерть им пока не грозила, но все-таки… Нужно было срочно устраиваться на работу, ведь скоро их станет четверо.

Единственное условие, которое поставил Дин, когда ему предложили контракт, это жить на Л-412 всей семьей. К его удивлению, администрация легко согласилась на это и даже предложила доплачивать за жену и дочь довольно крупную сумму.

Дин подписал контракт на год и довольный вышел в коридор. Навстречу широким шагом шел Ренольд.

– Хеллоу, – Ренольд протянул руку. – Все еще мыкаешься?

– Нет, – улыбнулся Дин. – Контракт подписал.

– Куда? – насторожился Ренольд. – Что-то я не слышал, чтобы куда-то набирали.

– На Л-412.

– Ты спятил, – спокойно сказал Ренольд. – Туда же никто, кроме идиота, не сунется, – заметив изумление на лице Дина, он объяснил: – Жуткая планета. Два года назад там была колония из двенадцати человек. Двое покончили с собой, трое спятили, у остальных большие психические расстройства.

– Не может быть, – прошептал Дин.

– Помнишь Джима, Боба и Дика?

– Неразлучную троицу?

– Бывшую неразлучную троицу. Теперь они терпеть друг друга не могут. Даже зарплату в разные дни получают, чтоб случайно не встретиться. А ведь крепкие ребята были. Из каких только передряг не вылезали целы и невредимы.

– Действительно, странно, – пробормотал Дин.

– Они Л-412 планетой призраков прозвали. Когда еще там были.

– Призраков? Это такие…

– Это никакие. Никто ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает и не понимает. Но все бывшие там уверены, что на Л-412 есть нечто такое… Способное сделать с человеком все, что угодно. Но электронная система сбора информации никакой информации относительно этой нечистой силы не собрала. Единственное, что удивляет, – это видеокассеты. Потрясающе. Все колонисты бродят с перекошенными лицами, шарахаясь друг от друга, вздрагивая и озираясь. Коллективная мания преследования. В общем, экспертная комиссия постановила, что там какой-то вирус, что ли… Замяли дело, сдали в архив и терпеливо поджидали тебя с контрактом. Ты один летишь?

– С семьей, – растерянно проговорил Дин.

– Поздравляю, – усмехнулся Ренольд. – Желаю выжить. Привет Джулии.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но внезапно обернулся и хлопнул Дина по плечу.

– Не бери в голову, старик. Может, и нет там ничего. Схватили ребята по дороге порцию инфразвука, вот и результат. Шеф – человек порядочный, на верную смерть никого еще не послал, а за риск платит, дай боже.

Ничего не понимая, Дин вернулся домой. Джулия сидела у окна и опять чинила приемник. Она недовольно морщилась от запаха канифоли.

– Ну, как? – спросила она.

– Подписал. – Дин устало присел рядом. – Только что-то на этой Л-412 нечисто. Ренольда видел, он рассказывает такие ужасы, что я просто боюсь.

– Глупости, – улыбнулась Джулия. – Я с Дорой разговаривала. Л-412 – вполне приличная планета, живая, но без разума. Растения там, простейшие, насекомые… Хищников никаких. В общем, как на курорте. Да и, кроме того, нам все равно деваться некуда.

– Но, говорят, там вирус какой-то.

– Досужие бредни. Нет там ничего, что способно повредить человеку. Неужели ты можешь поверить, что восемь биологов не нашли бы того вируса, когда они только тем и занимались, что исследовали местную живность.

– Значит, ты все знаешь?

– Послушай, – устало сказала жена. – Деваться нам все равно некуда. Мне нужно спокойно родить, тебе – реабилитировать себя. Нам пора уже помнить о старости. А поездка на эту планету – наш золотой шанс. Вернемся через год, и на всю жизнь будем обеспечены.

– А если не вернемся?

Она вздохнула.

– Во всяком случае, не придется просить милостыню.

– А дети?

– Ты думаешь, они будут счастливы, если мы будем нищими? Нет, я решила лететь и отступать не хочу. Ну, перестань киснуть, мы будем там осторожны, и все будет хорошо. Вот увидишь.

Дин вздохнул, но ничего не ответил и, отобрав у жены приемник, сам взял в руки паяльник.

* * *

Для будущих поселенцев на Л-412 была отправлена партия роботов. Дом-лаборатория, оставшийся от первой колонии, был приведен в порядок, вокруг него забетонирована большая круглая площадка, и все будущее жилище Дина, Джулии и их пятилетней Анны было накрыто прозрачным куполом со сверхпрочными стенками.

Ни экипаж корабля, ни будущие поселенцы не покидали звездолета до тех пор, пока работы по благоустройству не были закончены. Таково было распоряжение компании, и это казалось зловещим. На прощание роботы простерилизовали все под куполом жестким излучением, через день сняли оставшуюся радиацию и сообщили, что можно вводить людей. Ничего живого под куполом больше не могло остаться.

– Обживайтесь, – улыбнулся командир корабля. – По связи с филиалом фирмы на Л-002 получите все указания относительно того, какие именно программы выполнять в первую очередь, но я вам посоветую вот что: за каждое задание вне купола требуйте дополнительную плату. Они пойдут на это, я мельком слышал разговор шефа. Ну, счастливо. Желаю вернуться.

Поблагодарив его, Дин присоединился к семье. Все трое надели скафандры и вышли из корабля.

Печальный, неземной лес окружил их. Они не слышали звуков, но видели удивительно яркий, словно осенний пейзаж. Какие-то мхи, выше человеческого роста, были увешаны разноцветными шарами. Возле этих шаров копошились пестрые насекомые с тремя лапками. Ярко-голубые паучки перебегали им дорогу.

– Ой, какой, – внезапно воскликнула Анна и рванулась из рук матери в кусты, куда прыгнуло какое-то, похожее на кузнечика, насекомое.

– Не смей! – воскликнула мать и судорожно сжала руку дочери.

– Больно, – захныкала Анна, но Джулия ничего не ответила, опасливо озираясь вокруг.

– По-моему, не так страшно, – наконец сказала она.

– Это может быть обманчиво, – на всякий случай предупредил Дин.

– Я понимаю, – согласилась она.

Вошли в шлюз камеру, продезинфицировались, разделись.

– Вот мы и дома, – облегченно вздохнула Джулия и, отвернувшись, тоскливо добавила: – Какая я дура.

Она плохо перенесла полет, ей все еще нездоровилось, поэтому она предложила поужинать концентратами.

«Я бы предпочел приличный бифштекс с кровью», – подумал Дин и поймал на себе изумленный взгляд жены.

– Обжора, – сказала она, совершенно не разжимая губ.

Дин слегка обиделся, но тут же вспомнил, что она в положении, и ласково потрепал жену по щеке.

Они поели и легли спать, а ночью Джулия увидела… призрак. Точнее это было нечто слабо светящееся, двигавшееся в дальнем конце коридора. Она растолкала мужа.

– Пойдем вместе, а то мне страшно, – шептала она.

Они вышли вдвоем. Коридор был пуст.

– Померещилось? – спросил он.

– Не знаю. – Она пожала плечами и вернулась в постель.

Уснули они с трудом.

Утро началось с неожиданностей.

– Пойди, умойся, – строго сказала Джулия дочери.

– Я уже умылась, – весело сказала дочка и, чуть помедлив, добавила: – Только зубы не чистила. Лень что-то.

Подобных признаний она никогда не делала, поэтому родители недоуменно переглянулись и рассмеялись.

Сели за стол.

– Мерзкая каша, – сказала Анна, осторожно отщипывая ложкой кусочек овсянки. – Аж тошнит.

Джулия посмотрела на Анну, и глаза ее наполнились слезами. Всхлипнув, она выбежала за дверь.

– Зачем ты обидела маму? – строго спросил Дин.

Девочка посмотрела на отца в немом изумлении, и тут он сообразил… она говорила про кашу, не разжимая губ.

– Анна, что ты сказала про кашу?

– Ничего, – прошептала девочка и тут же добавила: – Пичкают всякой дрянью, да еще вопросы задают.

И он снова увидел, что произнесла она вторую часть фразы, не разжимая губ. «Значит, эти слова произнесла не она? А кто? Голос-то был ее, – он провел ладонью по лицу. – Значит, она это только подумала?»

Вернулась успокоившаяся Джулия.

– Какова нахалка, – сказала она, не разжимая губ. – Вконец избаловалась.

Анна глянула на мать и опустила нос в тарелку. На кашу закапали слезы.

«Перестаньте ссориться, – мысленно сказал им Дин. – Будьте ласковы друг с другом. Я вас очень люблю». – Но по недовольным лицам жены и дочери он понял, что они ничего не слышали. «Я – кретин», – подумал он и тут же поймал на себе изумленный взгляд жены.

– Почему? – спросила она, шевеля губами.

– Тут кто-то есть, – сказал он.

– Духи и привидения, – насмешливо проговорила она.

– Похоже, – без тени иронии согласился он.

– Хочу увидеть духа, – тут же пискнула Анна. – Покажи мне духа.

В ее глазах светился такой восторг ожидания, что Дин смутился и, ни слова не говоря, занялся кашей. Больше в тот день ничьих мыслей никто не слышал. Дин и Джулия занимались обустройством жилища, а Анна бегала по комнатам и, повизгивая от возбуждения, «обживала территорию», как выразилась Джулия.

Вечером в постели Дин решил поговорить с женой.

– Тебе не кажется странной сегодняшняя размолвка за столом?

– Кажется, – согласилась она. – Но я не могу ничего понять.

– Я тоже пока еще не все понимаю, но у меня такое ощущение, что кто-то живой здесь есть.

– Это после жесткого-то излучения? – удивилась она.

И тут они оба увидели такое, что замерли, боясь дышать. Нечто, слабо светящееся, вползло в щель под дверью, словно кто-то из коридора просунул лист слабо мерцающей бумаги. Это нечто, бесшумно скользнув в комнату, тут же собралось в шар величиной с футбольный мяч, прокатилось по полу, ударившись в стену, растеклось по ней фосфоресцирующим пятном и двинулось вверх. Жена судорожно вцепилась Дину в ладонь. Нечто юркнуло за шкаф и притаилось. Дин встал и включил свет.

– Не подходи к шкафу, – жалобно прошептала Джулия.

Но он все-таки решительно шагнул к стене и, нажав плечом, отодвинул шкаф. Ни на стене, ни на задней стенке шкафа ничего не было. Жена уже лихорадочно собирала подушки и одеяла. Дин отобрал у нее узел и понес его по коридору.

– Куда? – спросил он.

– Давай в зал. – Она решительно отодвинула стеклянную дверь.

Дверь была шарнирной, толстой и совершенно прозрачной. Практически без щелей. Щели, конечно, были, но просунуть туда даже лист бумаги казалось невозможным.

Они постелили постель и легли. Долго Джулия не могла успокоиться, но, наконец, затихла, и Дин услышал ее ровное сонное дыхание. А к нему сон не приходил. Дин вздыхал, ворочался и, в конце концов, увидел сквозь дверь катящийся по коридору светлый шар. Визитер замер перед стеклянной дверью, и Дин разглядел его лучше. Это нечто было не совсем круглое, если бы Дин захотел описать его форму, то, скорее всего, остановился бы на капле ртути. Наткнувшись на дверь, нечто растеклось по ней и быстро забегало по стеклу, явно намереваясь проникнуть в комнату. Но щели были слишком малы. Оно заметалось сильнее, пробежалось по периметру двери несколько раз и замерло в левом верхнем углу.

«Ага, – злорадно подумал Дин. – Сюда-то ты не пролезешь». – И тут он увидел, как светлое пятно снова собралось в шар и начало быстро продавливать себя, словно пасту из тюбика, в совсем крошечное отверстие. Просочившись в комнату, медленно сползло по стеклу и тут же метнулось в книжный шкаф.

– Джулия, – сказал Дин. – Оно здесь.

– Отстань, – сонно пробормотала жена. – Я спать хочу.

Он собрался, было, встряхнуть ее за плечо, но подумал: «А ведь от него все равно никуда не спрячешься, пусть уж она поспит спокойно».

– Правильно, – согласился некто.

– Ты кто? – быстро спросил Дин, но ответа не последовало.

Дин встал и сунул руку в книжный шкаф, туда, куда только что скрылся незваный гость. На полке кроме книг ничего не было. Пока не замерз, Дин стоял, размышляя, но, в конце концов, предпочел вернуться в постель. Кипя гневом, он обнял Джулию и решил не спать всю ночь, оберегая жену. Однако уже через несколько минут крепко уснул.

Он спал и не видел, как медленно и осторожно двигалось по холодному полу так напугавшее их создание и, чуть помедлив, скользнуло к ним под одеяло.

Проснулся Дин от того, что жена, расчесывая волосы, что-то напевала.

– С добрым утром, – сказала она.

Он сладко потянулся:

– Кошмар рассеялся?

– Да, – засмеялась она и продекламировала. – «Младенческие ужасы ночные. О, как они смешны при свете дня…» Не помнишь, как дальше?

– Не помню, – зевнул Дин. – Ты выспалась?

– Прекрасно. Мне снился такой удивительный сон. Просыпаться жалко было. А тебе что снилось?

– Что? – Дин напряг память. – Мне снился какой-то остров, и мы на нем. Там была пещера…

– Увитая плющом, – подхватила она. – И источник, такой круглый с гладкими стенами.

– Овальный, – уверенно поправил он ее.

– Да. Овальный, – радостно согласилась она, и вдруг лицо ее вытянулось. – Мы видели один и тот же сон?

Джулия испуганно прикрыла рот ладонью.

– Но этого не может быть, такого не бывает, – прошептала она.

– Нужно спросить у Анны, что снилось ей, – растерянно пробормотал Дин.

– Мы – идиоты! – воскликнула жена, всплеснув руками. – Ну, ладно сами сюда сунулись, но ребенка-то зачем было тащить? Нужно было отдать ее в интернат.

Анну они застали за самым предосудительным, с их точки зрения, занятием. Из простыни она сделала себе длинную, волочащуюся по полу юбку, из покрывала – тяжелый шлейф, и в тот момент, когда в комнату вошли родители, она, стоя возле зеркала, самозабвенно красила лицо акварельными красками и была в восторге от самой себя.

– Ты что делаешь? – гневно воскликнула Джулия и уже шагнула к дочери с самым недвусмысленным намерением, но Дин поймал ее за руку.

– Анна, – вкрадчиво спросил он, присаживаясь возле дочери на корточки. – Тебе что-нибудь снилось сегодня?

– Ага, – радостно сообщила девочка, сразу поняв по лицу отца, что до нагоняя он не допустит.

– Что тебе снилось?

– Щеночек, – уверенно сказала она. – Вы подарили мне щеночка. Такого вот.

Она слегка раздвинула ладони, показывая, какой был щенок.

– А хвостик у него был вот такой. – Она показала мизинец. – И мы с ним бегали. Показать как?

– Не надо, – с облегчением вздохнул Дин. – Мы тебе верим.

– Еще бы… – насмешливо сообщила Анна, не разжимая губ.

– Я сойду с ума, – прошептал он и вывел жену из комнаты.

– Иди, умойся! – крикнула Джулия дочери и дернула плечом. – В чем дело?

– Оно здесь. Оно не делает зла, но все время хочет нас поссорить. Ты не находишь?

– Пожалуй, – неуверенно согласилась она.

За завтраком возникла настоящая перепалка, в которой никто из участников не раскрыл рта.

«Опять каша», – уныло подумал Дин.

«А тебе бы хотелось, чтоб я ночь напролет жарила бифштексы?» – съязвила жена.

«Можно бы разок и пожарить. Для любимого мужа», – не удержавшись, подумал он.

«Вот встанешь завтра и пожаришь. А я с удовольствием съем», – мысленно отозвалась Джулия.

«Психи», – молча сообщила Анна, глядя то на одного, то на другого родителя.

– Хватит! – крикнул Дин.

Он помолчал некоторое время и вдруг, не выдержав, грохнул кулаком по столу. Тарелки подпрыгнули, разбрызгивая кашу.

– А ну, вылазь! – рявкнул он, в бешенстве оглядываясь по сторонам. – Эй, где ты тут? Вылазь живо. Кому говорят? Иначе… – Он в отчаянье сжал кулаки. – Иначе, я сегодня же дам радиограмму. Пусть забирают нас отсюда.

Из плафона, висящего на потолке, показалось Оно. Неторопливо приняло форму капли и бесшумно шлепнулось на пол. Анна замерла, не донеся ложку до рта.

– Боже, – прошептала Джулия и уронила руки на колени.

В ярком дневном свете Оно не светилось и было бы похоже на шар какого-то голубовато-белесого тумана, если бы можно было представить себе туман шаровидным.

– Ты кто? – спросил Дин.

– У вас нет такого слова, нет такого понятия, чтобы я объяснило, – довольно внятно произнесло Оно.

– Ты один тут? Под куполом? – строго спросил Дин.

– Да, – согласилось Оно. – Пока что одно.

– В каком смысле «пока»? – взорвался Дин.

– Пока не разделилось, – уточнило Оно.

– Так ты еще и делишься? – простонал Дин. – А скоро это случится?

– Еще не знаю. Это от меня не зависит, – произнесло Оно и добавило: – Я сообщу, когда это случится.

– Спасибо, – хмуро кивнул Дин. – Мы будем очень признательны.

– Признательны? Это как? – заинтересовалось Оно.

Джулия решила вмешаться.

– Мы угостим тебя чем-нибудь вкусным. Что ты любишь есть?

– В вашем понимании я вообще не ем.

– Так чем же ты питаешься? – изумился Дин.

– Я не питаюсь, я – поглощаю.

– Что ты поглощаешь? – со страхом прошептала Джулия и притянула к себе дочь.

– Я поглощаю энергию.

– Какую? – в один голос спросили Дин и Джулия.

– Всякую. Свет, тепло… Потом мне очень понравилось излучение, которое тут недавно было, я даже светиться начало…

– А от нас-то что тебе надо? – удивился Дин. – Мы же никаких видов энергии не излучаем.

– Излучаете. Вы – чувствуете. Радуетесь, ссоритесь. Это тоже энергия.

Муж и жена переглянулись.

– Мы не ссоримся, – сказал Дин. – Это ты нас ссоришь, перестань, и мы не будем тебя трогать.

– Потрогайте, – предложило Оно. – Вы теплые, и мне будет приятно.

– А это не опасно для нас? Не повредит? – проявила осторожность Джулия.

– Нет. Я же не повредило никому из тех, кто был тут до вас.

Джулия многозначительно поглядела на Дина.

– Они трогали тебя? – осторожно спросил Дин.

– Они не верили, что я есть. Я же не светилось.

– Но какие-то приборы тебя обнаруживали?

– У вас нет таких приборов. Я вообще для вас не материально.

– Бред какой-то, – сказала Джулия.

– А мне он нравится, – внезапно вмешалась в разговор Анна. – Давайте назовем его Топик. Или Тяпа.

– Вот только Топика мне и не хватает, – устало сказал Дин.

– А мне – Тяпы, – глухо отозвалась жена.

– А как же его назвать? – забеспокоилась Анна. – Нельзя же без имени. Как тебе хочется, чтоб тебя звали?

Оно долго молчало.

– У тебя очень вкусные эмоции, – наконец, сообщило Оно. – Но мне больше нельзя. Я должно покинуть вас. Переизбыток энергии вреден.

И Оно медленно двинулось к двери.

– Постой! – крикнула девочка. – Ты совсем уходишь?

– Нет, на время. – Оно без труда проскользнуло под дверью и скрылось.

– Анна! – строго сказала Джулия. – И думать не смей играть с ним. Это тебе не щеночек.

– А что это? – Глаза дочери светились любопытством.

– Черт его знает что, – развела руками Джулия. – Неизвестно еще, можно ли с ним под одной крышей находиться. Может, даже это опасно.

– Вполне вероятно, – стараясь выглядеть солидным, согласился Дин. – Пойду дам радиограмму.

– И потребуй дополнительной платы, – сказала Джулия. – Сообщи, что иначе жить на этой планете мы отказываемся. Только не вздумай поставить их в известность об этом… нематериальном аборигене, иначе там решат, что мы уже спятили.

Дин ушел, а часа через три вернулся испуганный и обрадованный одновременно.

– Джулия, – сказал он. – Они говорят, что если мы продержимся тут до конца контракта, сумма выплаты удвоится. Ты представляешь, какие это деньги? Деньжищи. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что это неспроста. Но надо попробовать.

– Надо, – не удержавшись, подтвердила дочь.

Она сидела за столом и что-то рисовала красками. Дин подошел и заглянул ей через плечо.

На листе бумаги было нарисовано бледно-голубое расплывчатое пятно. Он сразу догадался, что это Оно, только у пятна были пририсованы ручки, ножки и лицо, с очень широкой улыбкой. Дочь испытующе заглянула в глаза отца.

– Похож?

– Несомненно.

– Но как его все-таки назвать?

– А зачем ему имя?

– У всех есть, и ему надо.

– Этот ребенок сведет меня в могилу, – вздохнула Джулия. – Надо отправить ее отсюда, пока не поздно. Не сегодня-завтра, она полезет целоваться с этим… Даже не знаю, как назвать-то…

– Ну, мамочка, – захныкала Анна. – Ну, мамуленька, мамусечка, не надо. Я буду без вас так скучать.

– Будешь слушаться? – строго спросил Дин.

– Буду-буду. Я ни за что не буду с ним играть, – она помолчала. – А имя ему все-таки нужно.

Отец вздохнул.

– Ну, предположим, назовем мы его Тяпа, а он возьмет и разделится. Что тогда? Одна часть будет Тя, а вторая Па?

– Нет. Он сам решит, какая часть будет Тяпа, а другую назовем Топиком.

– Оставите вы меня в покое со своим Тяпиком-Топиком? – сердито крикнула мать. – Ведь это же я не знаю… Я не знаю… Бармадон какой-то, – и она, всхлипнув, выбежала из комнаты.

– Бар-ма-дон, – задумчиво проговорила Анна и широко раскрыла глаза. – Папа, я решила, он будет Бармадон.

– Ты действительно способна свести с ума, – буркнул Дин и отправился искать жену.

Странно, но с этого дня Оно стало попадаться им гораздо реже и больше не ссорило их. Временами Дин и Джулия даже забывали о нем и жили так, будто ничего не случилось. С Л-002 стали присылать задания Дину, со дня на день ждали появления нового члена семьи, а потому было совсем не до выяснения отношений с Бармадоном, который и есть-то неизвестно что.

Джулия, подозревая недоброе, старательно следила за Анной, но ничего предосудительного заметить не могла. Анна вела себя на редкость послушно и больше не заговаривала о Бармадоне, но это, одновременно, радовало и тревожило Джулию.

– Просто она повзрослела, – сказал Дин, когда жена поделилась с ним своими опасениями. – А может, прискучил ей наш квартирант. Игрушки быстро надоедают.

Но однажды у Дина забарахлила кванто-торсионная рация, и он провозился с ней до поздней ночи. Проходя мимо комнаты дочери, он услышал.

– Бармадульчик, ты здесь?

– Здесь, конечно.

Дин замер и приложил ухо к двери.

– А ты меня сегодня к своим поведешь?

– Они сегодня сытые. День был солнечный.

– А мы не будем зажигать костер. Мы просто так…

– Нет. Я скоро разделюсь, мне трудно много двигаться.

– Значит ты, как мама, – взвизгнула Анна. – Ой, как здорово. Когда ты разделишься, мы устроим солнечный пир. Хочешь?

– Хочу. Только я совсем не как твоя мама. У меня не будет маленького Оно.

– А что будет? Два средненьких?

– Да.

– И вы оба будете жить у меня? – обрадовалась девочка.

– Нет. Для двоих здесь не хватит света, и если никто из двух не согласится сам уйти в лес, тебе будет тяжело. У тебя, конечно, самые вкусные эмоции, но прокормить обоих ты не сможешь, значит, придется опять что-то придумывать с твоими родителями.

– Они сбесятся, – грустно сказала Анна. – Лучше бы их не трогать.

– Я это понимаю. Всем Иче было бы хорошо, если бы вы прожили здесь дольше. Когда на планете нет людей, мы часто голодаем. Мы не можем сами развести костер, мы же нематериальные. Только благодаря тебе мы наконец-то можем жить, не боясь, что небо покроется тучами на целую неделю и тогда нас останется всего несколько. И все придется начинать сначала.

– Какой ужас, – вздохнула Анна. – А если небо на целый месяц покроют тучи?

– Тогда исчезнут все.

– И никогда-никогда больше не появятся?

Дин не выдержал, открыл дверь и вошел.

Бармадон постепенно утрачивал способность светиться и выглядел теперь чуть белесым пятном на полу.

– Давайте вместе думать, – сказал Дин и сел рядом с дочерью на кровать.

– Папа, – пискнула Анна, бросаясь ему на шею. – Ты тоже с нами? Ведь мы непременно поможем им? Да?

– Во всяком случае, попытаемся, – заверил ее отец.

– У вас очень холодный пол, – сообщил Бармадон. – Можно мне к вам забраться?

– Давай, – махнул рукой Дин, и шар, подкатившись к его башмаку, мгновенно растекся и скользнул к Дину на колени, где вновь принял прежнюю форму.

Бармадон был совершенно невесом. Дин протянул руку, желая, впервые, погладить загадочное существо, но рука беспрепятственно прошла сквозь слабо светящееся пространство и легла на колено. Дин ощутил шероховатость ткани и вздрогнул.

– К тебе, Бармадон, невозможно привыкнуть. Ты – нечто такое, что начисто опровергает здравый смысл и физические законы. Ты просто не можешь существовать.

– А я и не существую, я просто есть.

– Ничего, Бармадончик, – ласково сказала Анна. – Папа привыкнет. Правда, папа?

– Постараюсь, – пообещал Дин и осторожно вытащил свою руку из Бармадона. – Тебе не больно?

– У нас нет боли. Но иногда я себя плохо чувствую, когда переберу энергии или сильно недоберу. Тогда мне ничего не хочется.

– Послушай, Бармадон, – сказал Дин. – Чтобы тебе помочь, я должен хоть как-то представлять, что ты такое. Попробуй рассказать.

– Ты все равно не поймешь. У вас нет таких слов, какие мне нужны.

– Я расскажу, – вдруг решительно сказала Анна. – Они зовут себя Ич или Иче. Их очень мало. Они слабые и часто гибнут. Правильно, Бармадон?

– Правильно. Только мы не гибнем, мы – исчезаем. Особенно легко исчезнуть, пока ты делишься или сразу после этого. В это время нужно много энергии, а ее не стало. Раньше на планете было тепло, и жила цивилизация Иче. Вся планета была покрыта нами, а теперь остались только отдельные островки, и между ними нет общения. Возможно, те двадцать три Иче, что живут в лесу, – это последние на планете.

– Ты говоришь о цивилизации, – задумчиво сказал Дин. – Но разве может быть цивилизация, которая ничего не создала?

– Ты считаешь, что цивилизация может создать только материальное, но мы сами нематериальны, потому и создаем то, что нельзя ни увидеть, ни пощупать.

– Что, например?

– У вас это называется музыкой, звуком, мелодией. Если ты выйдешь без скафандра в лес за куполом, то ты не увидишь ни одного Иче, но, возможно, услышишь их.

– Бармадончик, – попросила Анна. – Исполни что-нибудь, для папы. Ну, пожалуйста.

– Хорошо. Сейчас.

Дин с изумлением смотрел на Иче. Бармадон заметно уменьшился, потом внезапно стал больше, и в воздухе разлился тонкий переливчатый звук. Он колебался, то нарастал, то ослабевал. И сколько непонятной скорби, готовности к самопожертвованию и в то же время такая жажда жизни слышалась в этом заполнявшем все вокруг звуке, что Дин почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Взглянув на дочь, он увидел слезы, медленно катившиеся по ее ставшему вдруг не по-детски серьезным лицу. И вдруг Анна тоже запела, без слов, одним голосом вплетая в чужую мелодию свою хрупкую партию. Но вот ее голос окреп, он отделился на каком-то томительном, звенящем звуке от основного русла и вдруг посыпался светлыми и ликующими водопадами. У Дина свело губы. Он почувствовал, что не может сдержаться, из него тоже рвутся непонятные, упоительно-прекрасные звуки, он приготовился вступить, но мелодия уже кончилась. Тишина на какое-то время оглушила его.

– Папа, ты плачешь, – блаженно пробормотала девочка и торопливо начала отирать собственные слезы.

– Мне плохо, – предупредил Бармадон. – Я истратило много энергии. Меня надо покормить.

– Включить свет? – с готовностью спросила Анна.

– Лучше бы грелку. Это быстрее и вкуснее.

Девочка вздохнула.

– Грелку забрала мама.

– Сейчас принесу, – раздался в дверях спокойный голос.

Вздрогнув, отец и дочь повернулись на голос. В дверях стояла Джулия.

Пока Бармадон молча наслаждался теплом грелки, Дин рассказывал жене все то, что только что узнал.

– Надо разрушить купол, – решительно сказала жена, ласково поглаживая ставший очень большим живот.

– Ты думаешь? – с сомнением проговорил Дин.

– Тут и думать не о чем. Я не смогу спокойно родить, если буду знать, что где-то в нескольких шагах от меня погибает живое существо, которому я могу помочь, но не хочу. Ведь им и надо-то только света и тепла. Сделаем для них что-то вроде инкубатора с зеркальными стенками и большими раскаленными лампами.