Текст книги "Четвертая экспедиция (сборник)"

Четвертая экспедиция

Павел лежал, откинувшись в кресле малого пассажирского салона, и находился как бы в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном. Двигателей почти не было слышно, ощущалось лишь легкое покачивание, которое убаюкивало и склоняло чашу весов, скорее, в сторону сна. В сознании всплывали отдельные фрагменты реальных жизненных эпизодов, перемежающихся порой явными сновидениями с непонятными персонажами и ситуациями.

Павел всю жизнь посвятил геофизике, познавая тайны земных глубин с помощью разных методов и приборов. Наука эта зародилась давно. Проводя измерения различных полей и сигналов, прошедших через глубинные структуры, геофизикам удавалось уже в конце XX века иметь что-то похожее на фотографии земных недр, да еще иногда получать косвенную информацию о составе горных пород, слагающих эти недра. Тогда разведочная геофизика, и особенно сейсморазведка, наиболее широко использовалась во всем мире для поисков месторождений нефти и газа. Но сейчас в современных условиях возможности ее стали намного шире. О внутренней структуре других планет, и, прежде всего, ближайшего нашего спутника – Луны, люди узнают теперь, в основном, от геофизиков. И вклад самого Павла в это дело за последнее десятилетие был немалым. Он одним из первых российских сейсморазведчиков оказался в составе отряда космонавтов, когда серьезно встал вопрос о международном освоении лунных недр. Он же участвовал в разработке специальных лунных сейсмоприемников и регистрирующей аппаратуры, способных работать в условиях сильных контрастов лунных температур при полном отсутствии там атмосферы.

Правильнее, лунных геофизиков надо было бы называть селенофизиками, заменив в этом сложном слове «гео», означающее землю, на «селену», соответствующую Луне. Однако такое название старой профессии у россиян пока не прижилось, да и количество профильных специалистов по стране исчислялось первым десятком. У американцев же, это стало официальным названием специализации, хотя и их тоже было немного, и все они готовились пока только в Колорадской горной школе. Все ученые и специалисты в мире, занимающиеся этими исследованиями фактически знали друг друга не только по научным публикациям, но и лично. С некоторых пор ведущие мировые космические державы перестали жестко конкурировать в отдельных дорогостоящих космических проектах, а объединили научные и финансовые усилия в рамках нескольких долгосрочных программ.

Вот и сейчас Павел летел в транспортном космическом корабле «Селена-10» вместе со старыми знакомыми: американцем Полом и китайцем Линем. Кроме них, правда, в другом салоне, летело еще с десяток человек, но то уже были астрофизики, связисты и механики, меняющие вахту на основной международной лунной станции. Павел никого из них не знал. А с Полом и Линем он уже бывал раньше на Луне. Причем с Полом они уже были вместе дважды. В первый раз восемь лет назад во время своей первой лунной экспедиции. Пол тогда был еще молодым и начинающим селенофизиком. Кроме того, в этом же составе втроем они были в последнем рейсе полтора года назад. И тот и другой показали себя нормальными парнями, не боящимися никакой тяжелой работы, которая всегда случается в дальних рейсах при ограниченном числе специалистов и рабочих рук.

Это была четвертая экспедиция Павла на Луну. Для себя он твердо решил, что она будет последней, поскольку возраст уже перевалил за пятьдесят, да и пора опытом с другими делиться, молодежь подучить уму-разуму, как в своем университете, так и в отряде космонавтов, чтобы было кому дело передать.

Павел любил свою профессию, но попал в нее, можно сказать, случайно. Отец его был уникальным специалистом в морской нефтегазодобыче. Он сейчас уже в весьма преклонном возрасте, но до сих пор к нему за консультациями часто обращаются ведущие мировые компании. Да к тому же отец, как человек беспокойный, не может без дела сидеть и преподает специальные дисциплины студентам технического университета. Другие ближайшие родственники Павла были еще дальше от геофизики: мама – врач, дед – математик, бабушка – лингвист. Поэтому ничто в повседневной жизни не предрасполагало Павла к выбору этой специальности.

Как-то, еще будучи школьником, он залез на чердак их семейной дачи в ближнем Подмосковье и стал разбирать старые книги. Неожиданно обнаружил несколько пожелтевших от времени книг своего прадеда, как выяснилось известного геофизика начала XXI века. Кроме научных монографий там была и одна книжечка о людях геологических профессий на рубеже тысячелетий, написанная прадедом уже очень давно. Павел запоем прочитал ее, и это определило его дальнейшую судьбу. Он решил во чтобы то ни стало стать геофизиком. И он стал им, причем сначала геофизиком, а потом в расцвете своей профессиональной карьеры еще и селенофизиком. А заинтересовавшись Луной, он впоследствии самостоятельно освоил и несколько смежных геологических специальностей. Проводил дни и ночи в архивах и лабораториях старых академических институтов и даже разыскал первые отчеты ИГЕМА, где еще в двадцатом веке были детально исследованы первые образцы лунного грунта. Было столько не похожих на земные минеральных образований, что вопросов об их природе возникало больше, чем ответов. Надо сказать, что за сто с лишним лет ответов стало ненамного больше. С каждой следующей экспедицией Луна преподносила новые сюрпризы.

* * *

После легкого толчка Павел все же проснулся. Видимо, сработала система метеоритной защиты, резко изменив курс корабля, предотвращая столкновение с каким-нибудь неизвестным предметом. Пол и Линь мирно дремали в соседних креслах. «Вот, что значит молодые: спят как сурки всю дорогу, – подумал Павел, – а тут, понимаешь, едва глаза сомкнешь, тут же просыпаешься от любой мелочи».

Он с симпатией относился к обоим. По системе психологических тестов они оказались наиболее совместимой тройкой для выполнения непростой задачи по трехмерному просвечиванию разными геофизическими методами участка лунных недр в районе сочленения моря Дождей и океана Бурь. Да и не только в результатах тестов дело...

В иллюминаторе Луна уже была размером примерно в пять солнечных диаметров, а это значит, что еще осталось семь-восемь часов до выхода «Селены-10» на окололунную орбиту. Самое время отоспаться, но сон не шел.

Мысли все возвращались домой. Как-то грустно расстались в этот раз с Натальей, с которой прожили больше двадцати лет, но что-то в последнее время отношения не вполне складывались. Она давно настаивала на том, что пора прекратить эти космические вылазки, надо детьми больше заниматься в этот сложный для них период: сын Михаил школу заканчивает, а дочь Анюта вдруг замуж собралась на третьем курсе. Все бы ничего, но ее жених Виктор казался Наталье проблемным парнем. И когда Павел сказал ей, что лучше не вмешиваться – сами разберутся, Наталья обиделась и вспылила: «Тебе на всех нас наплевать! Лишь бы опять от нас скрыться». Однако все было совсем не так: Павлу были дороги все свои домочадцы, но виделся он с ними действительно совсем немного. Что поделать – профессия: полгода в экспедициях, полгода дома, да и то в ожидании и подготовке к следующей. Так что дети росли, в основном, с Натальей, все время ожидая возвращения папы из дальних странствий. Но от этого взаимная любовь и уважение в семье нисколько не ослабевали. Они всегда были главной ценностью для Павла. И он действительно решил, что летит в последний раз. Ему не давал покоя тот загадочный небольшой объект размером всего в несколько сотен метров на глубине полутора километров под лунной поверхностью. В прошлом году при проведении ими предварительной трехмерной сейсмической съемки объект был отмечен как зона тени, через которую почти не проходили акустические сигналы. Природа его была совершенно не ясна. Да и вообще на Луне неожиданностей оказалось гораздо больше, чем предполагали раньше. Но по поводу этого неизвестного геологического тела в лунных недрах Павел вместе с откровенной почти мальчишеской любознательностью испытывал необъяснимую тревогу. На подсознательном уровне казалось, что там таится какая-то опасность, от которой надо держаться подальше. Однако ни в каких физических полях или естественных излучениях ничего опасного пока зарегистрировано не было. Скорее всего, Павел все это придумал сам себе.

Мысли Павла прервал проснувшийся Пол:

– Что, тезка, не спится?

По-английски имя Павла тоже звучало как Пол, А еще Полу нравилось необычное для американского уха звучание слова «тезка», и он часто так обращался к Павлу.

– Да, что-то не спится, – ответил Павел.

– А ты поменьше терзай себя несуществующими проблемами, и спать будешь хорошо. Учись у нас, американцев. Мы всегда говорим, что все «о-кей», даже если что-то не так. И оно само собой как-то устраивается. А если все время заниматься самоанализом и ждать неприятностей, проблемы только притягиваются. Как вы, русские, говорите: «Беду накличешь».

– Пожалуй, ты прав, – ответил Павел.

– Не пожалуй, а точно.

– Ну хорошо, соглашусь с тобой, – ответил Павел, чтобы не продолжать эту словесную пикировку, для которой сейчас не было настроения. – Ты лучше скажи, что ты думаешь по поводу нашей прошлогодней лунной «штуки», которую мы тогда обнаружили и теперь три месяца подряд будем снова ею заниматься?

– Я не раз думал об этом. Не знаю. Жаль, если это будет обычный лунный риголит[1]1
  Риголит – порода, преимущественно слагающая лунную поверхность, близкая по составу к базальту (прим. авт.).


[Закрыть], только сильно уплотненный по какой-то причине.

– Да не похоже, больно границы четкие. Все же это какое-то инородное образование, – возразил Павел.

– Согласен, скорее всего, это так, – ответил Пол, – нам и предстоит теперь это выяснить.

– Думаешь, ваш новый лазерный анализатор нам поможет?

– И не только он. Вон сколько новой аппаратуры нам приготовили. Мы три месяца назад в Мексиканских Андах все это испытали. Результаты поразительные. Теперь и скважин бурить не обязательно, чтобы узнать минеральный состав тел на глубине до трех километров. Результаты практически полностью совпали с прямыми измерениями на образцах керна, извлеченных из скважин.

– Да, я читал ваши отчеты, – сказал Павел, – и краткосрочные курсы с этой аппаратурой прошел перед полетом. Действительно, это прорыв. Кто бы мог подумать еще несколько лет назад, что такое возможно?

– Я несколько раз контактировал с конструкторами, – продолжал Пол, – консультировал их как геофизик. Там в группе было двое ваших москвичей-лазерщиков, а электронщики почти все японцы, как водится.

– Да, я знаю одного из наших из физтеха. Он говорил, что есть проблемы с лазером для Луны при полном отсутствии атмосферы. Они рассматривали несколько вариантов. А еще были проблемы с термозащитой в связи с большой разницей ночных и дневных температур.

–Я в курсе. Но вроде бы все испытания в боксах прошли успешно, и никаких неожиданностей нам не обещали.

– Да, думаю, все будет «о-кей», – ответил Павел на американский манер, хотя чувство неясной тревоги не покинуло его окончательно, несмотря на оптимизм американского тезки.

– Ну вот, ты делаешь успехи, – произнес Пол, – когда есть настрой на удачу, она непременно придет.

– Будем надеяться.

После этого небольшого разговора к Павлу пришло некоторое душевное успокоение, и он вновь задремал.

* * *

Проснулся Павел от звука двигателей торможения: «Селена-10» вышла на орбиту на расстоянии примерно ста километров от лунной поверхности и уже на следующем витке должна была произвести посадку. Пол и Линь давно бодрствовали, сражаясь в электронные шахматы. Судя по всему, китаец выигрывал.

– С добрым утром, – произнес китаец, обращаясь к Павлу.

– Привет, Линь, – ответил Павел, – а как ты определил, что сейчас утро? На Луне совсем другие сутки, а на Земле у каждого пояса свое утро.

– Да собственно, по Гринвичу, сейчас 8 утра, и наше экспедиционное расписание, как ты помнишь, теперь все три месяца будет только по Гринвичу, – ответил Линь.

– Да, я помню. Но никак не могу приспособиться к другому масштабу времени и нашей условности понятий «день» и «ночь».

– Однако, надо, – по-восточному ответил Линь, почему-то напомнив Павлу старые анекдоты про мудрых чукчей.

Меж тем до посадки оставались считанные минуты. В иллюминаторе уже отчетливо можно было наблюдать детали лунной поверхности, которые довольно быстро менялись по мере движения корабля: от невысоких вытянутых горных хребтов до обширных базальтовых равнин лунных «морей». Корабль переходил на ночную сторону Луны, тени от хребтов и возвышенностей постепенно удлинялись, и, наконец, перешли в одну сплошную большую ночную тень. Однако, присмотревшись, можно было различить наиболее заметные детали, освещенные бело-голубоватым отраженным светом Земли, огромный диск которой торжественно светился на черном лунном небе.

Наконец, сработали двигатели мягкой посадки, и корабль, выйдя из ночной тени, прилунился на утренней стороне. В отсутствие атмосферы пыль быстро осела. Было очень непривычно наблюдать в иллюминатор низкое солнце над горизонтом на фоне черного звездного неба. Невдалеке виднелось небольшое здание под куполом – что-то вроде земного аэропорта, только намного меньше, которое здесь называлось лунопортом. В нем же находилась и одна из двух стационарных лунных баз с разнообразным персоналом, от инженерно-технического до сервисного и медицинского.

– Ну вот и прибыли, – произнес Пол.

– Не совсем еще, – ответил Линь, – до нашей базы не меньше трех часов на луноходе. По восточным обычаям не следует словами торопить события.

– Да, трястись придется долго, – согласился Пол. – Хорошо тут наш вес в шесть раз меньше земного, иначе получили бы синяков на известные места при такой дороге. И чего они не сделают амортизаторы в луноходах помягче?

– Нельзя, проходимость по камням меньше будет, а тут одни камни, – пояснил китаец, который имел профессиональный сертификат водителя лунохода.

– Да знаю я, дай хоть немного поворчать для успокоения, – лениво ответил Пол.

Павел молчал и не вмешивался в их малозначащий разговор. Все они были здесь не в первый раз и прекрасно знали, что им предстоит еще многочасовая дорога к своему объекту, который они законсервировали в прошлом году. Хорошо, что теперь скафандры сразу надевать не надо, как раньше. Это существенно облегчит некомфортные ощущения от долгого пути. Луноходы новой конструкции, которыми лунопорт оснастили в прошлом году, через специальные шлюзы герметично соединялись с прибывшим транспортным кораблем, и после выравнивания давления воздуха пассажиры переходили туда без скафандров. Собственно этим они сейчас и начали заниматься, дождавшись открывания камеры шлюза, когда луноход подошел вплотную к кораблю. Здесь, в зоне лунопорта, эти машины могли перемещаться автоматически, без водителя, по нескольким заданным программам, основываясь на световых датчиках и электронных сигналах. А на открытом лунном пространстве при относительно быстрой езде на дальние расстояния все же требовался водитель.

Кроме ограниченного количества личных вещей, общая масса которых не должна была превышать десять килограммов на человека, им еще предстояло перенести на борт лунохода несколько небольших контейнеров с аппаратурой и материалами. Все остальное, что было необходимо для жизни – питание, воду, спецодежду – уже предварительно доставили к ним на точку в специальных контейнерах местные сервисные службы.

В это же время через другой шлюз разгружались астрофизики со своей амуницией. Им предстоял путь в противоположную сторону, где располагалась главная лунная обсерватория. Остальные специалисты и медики основной базы, прибывшие с ними на борту «Селены-10», должны были ближайшие три месяца работать здесь в районе лунопорта, сменив своих коллег, которым после вахты предстоял обратный рейс на Землю.

Через полчаса их интернациональная тройка закончила погрузку своей машины. После этого они перешли в тесную кабину лунохода, плотно закрыли герметичный люк, и под управлением Линя машина плавно тронулась. Минуя здание лунопорта, они отправились в неблизкий путь на свою точку. Первоначально машина шла достаточно плавно по относительно ровным каменным покровам, состоящим преимущественно из черного риголита и лунной пыли. И можно было развить довольно приличную скорость – до 30 километров в час. Но очень скоро стали попадаться острые крупные каменные образования, которые даже на таком вездеходе с восемью автономными колесами приходилось преодолевать с предельной осторожностью. Скорость резко упала. Они перешли на ночную сторону, и только бледный свет земного диска позволял угадывать очертания окрестных остроконечных каменных холмов. Свет прожекторов освещал сложную трассу впереди, которую Линь, постоянно бурча что-то себе под нос, преодолевал со сложными объездными маневрами.

Павел взглянул на приборную доску. Температурный датчик, показывавший совсем недавно плюс девяносто градусов на утреннем солнце в районе лунопорта, теперь, на ночной стороне, приближался к отметке «-80». И дальше температура поверхности будет только понижаться. Он тут же невольно поежился, представив этот безжизненный холод за бортом.

Меж тем, за два часа они едва ли преодолели половину пути. Бедный Линь явно устал от напряжения.

– Линь, давай попробую тебя сменить, – предложил Павел.

– Нет, здесь дорога четвертой категории сложности, у Вас допуска нет.

–Я потихоньку, а то ты, я вижу, сильно устал.

– Я в порядке, – невозмутимо ответил Линь.

– А далеко еще до равнины Спокойствия? – поинтересовался Павел.

– С полчаса будет.

– Там дашь штурвал, а то я совсем практику потеряю?

– Там, другое дело, даже можно будет и на автопилоте.

– Но я порулю сам, – не унимался Павел, словно ребенок.

– Да пожалуйста.

Пол в это время, сидя в кресле в очках и наушниках, постоянно размахивал руками, то, хохоча, то, вскрикивая и чуть ли не матерясь. Он нашел на борту видеодиск с последним голливудским боевиком и, вооружившись индивидуальной аппаратурой, с интересом просматривал его. Современная аппаратура позволяла достичь полного пространственного эффекта, и зритель находился как бы внутри действия. Все герои бегали, прыгали, стреляли или занимались сексом, словно в присутствии зрителя. Неисправимый американец Пол, несмотря на то, что был супер-интеллектуалом, не мог избавиться от типичного американского пристрастия к боевикам.

...Наконец луноход вышел на равнину Спокойствия, и Павел нетерпеливо взял штурвал у Линя. Тряска прекратилась, и машина мягко покатилась по ровной поверхности, покрытой слоем лунной пыли в несколько сантиметров. Через полчаса этой однообразной езды, не требовавшей особых маневров, интерес к управлению луноходом у Павла пропал. Он взглянул на отдыхающего Линя, думая, что тот задремал, но китаец бодрствовал, слегка откинувшись в кресле.

– Поставьте на автопилот, коли надоело, – произнес Линь. – Сейчас нет необходимости в ручном управлении. Целый час можно спокойно ехать на автомате. А потом последний получасовой участок можно будет и порулить, если хочется поддержать форму. Там как раз начнется часть маршрута второй категории сложности, соответствующая вашему сертификату.

– Хорошо, спасибо, Линь, я так и сделаю, – согласился Павел и перевел рычаг в положение «автопилот».

На экране монитора в правом верхнем углу светилась зеленым пятном конечная точка их маршрута. А в центре экрана медленно перемещалась мигающая оранжевая точка, соответствующая текущему местоположению лунохода. Расстояние между этими точками очень медленно сокращалось.

А пока луноход шел на автопилоте, Павел через верхний иллюминатор смотрел на необычайно яркие звезды. Здесь при отсутствии атмосферы они казались намного ближе. И снова, как в детстве, он, глядя на них, думал о том, что у многих звезд есть свои планеты. И на каких-то из них есть жизнь. И кто-то там далеко за десятки и сотни световых лет от Земли так же, как и он, смотрит на свое звездное небо и нечаянно выхватывает взглядом оттуда небольшую звезду, которая и является нашим солнцем. И думает о том же, о чем сейчас думает Павел – о разумных существах других миров. Павлу иногда казалось, что он каким-то десятым чувством ощущает этот взгляд своего собрата из другого уголка вселенной – из бесконечности времени и пространства, хотя, по сути, это было невозможно. Ведь свет звезд, который он сейчас видит, ушел от своего источника много лет назад, да и понятие одновременности согласно теории Эйнштейна было относительным. Впрочем, несмотря на эти абстракции, Павел твердо знал, что это разумное «нечто» существовало.

Именно эта звездная романтика, оставшаяся в нем еще со школьных времен, когда он зачитывался романами писателей-фантастов – Ивана Ефремова и Айзека Азимова, наверное, и привела его в селенофизику после многих лет работы обычным земным геофизиком.

* * *

Линь родился в Шанхае, но свое начальное образование геофизика получил в Новосибирске, куда отправился по стопам своего деда. Тот тоже когда-то учился в России, а потом и женился там на русской девушке, где у них родились двое детей, в том числе и отец Линя. Тогда в Китае было запрещено в семье иметь больше одного ребенка, и не так уж мало китайцев успешно «осваивали Сибирь» с их красавицами при дефиците там русских мужчин. Многие китайцы ассимилировали с местным населением, да так и остались там жить. Но дед вместе со всей своей интернациональной семьей вернулся потом на свою родину. И все же многое в их семье было связано с Россией, а потому дед посоветовал внуку поехать учиться туда, где учился и сам. Так что на четверть в его жилах текла русская кровь.

Линь, как и положено восточному человеку, относился к течению жизни по-философски. Одним из его увлечений была история восточных календарей в различных интерпретациях: от тибетских до вьетнамских и индуистских. Он следил за звездами, строил космограммы. И хотя Линь понимал, что расположение звезд не может повлиять на ежедневные поступки конкретного человека, он частенько в качестве развлечения занимался таким анализом. Он пытался хотя бы на время ощутить себя древним астрологом, который благоговел перед звездами и ничего не знал о тайнах мироздания и даже об устройстве нашей солнечной системы. Но получалось это у Линя плохо. Сильно мешал багаж знаний, накопленный человечеством за тысячелетие.

Перед этой лунной экспедицией Линь тоже проделал несколько построений. Получалось, что время для старта не самое удачное. По хорошему, лучше начинать серьезное дело пару месяцев спустя. Но говорить о своих выводах международному Центру управления полетами не очень удобно. Еще сочтут его не совсем вменяемым и заменят в составе экспедиционного отряда. Да, действительно, трудно объяснить свои опасения другим, если теперь транспортные корабли летают на Луну практически еженедельно, и ничего серьезного давно не случалось. К тому же Линь сам хотел лететь именно в составе этой тройки. С одной стороны он постоянно стремился познавать неизведанное и загадочное. С другой стороны он любил думать и анализировать в одиночестве. А вместе с Полом и Павлом это вполне удавалось, поскольку ни тот, ни другой не навязывали своего присутствия или мнения. В общем, ему было хорошо и спокойно с ними.

Поэтому Линь не стал придавать значения астрологическим прогнозам, по которым получалось, что в конце срока экспедиции их ждут серьезные испытания, и было неясно, смогут ли они их выдержать. Он сам не верил в это, поскольку понимал, что такие прогнозы составлялись астрологами много сотен лет назад, когда они оперировали картой звездного неба как рисунком, не имея ни малейшего представления о реальном мироустройстве: ни о самих звездах, ни о галактиках, ни о вселенной. Однако Линь принял полученный результат к сведению, и он остался у него в подсознании как некий беспокоящий фактор.

* * *

Меж тем участок пути по краю равнины Спокойствия закончился, и луноход вошел в холмистую зону, рельеф которой был сформирован остатками древних небольших кратеров, местами присыпанных пылью. Павел взял управление на себя и, сверяясь с курсовым монитором, повел машину к конечной точке маршрута – их законсервированной экспедиционной базе. Машину стало немного покачивать на небольших холмах и ямках, но это не шло ни в какое сравнение с начальной частью пути, когда трясло до самых печенок. Он включил дальний дополнительный свет, на случай более крупных осложнений дороги, а скорее для того, чтобы увидеть издалека условный репер, которым обозначено место их геофизической станции. Впрочем, в этом особой необходимости не было, т.к. на мониторе схема маршрута была хорошо видна, а табло подсказывало необходимый курс и рекомендуемую скорость. Детально отсканированная карта лунной поверхности находилась в памяти бортового компьютера.

Наконец, прожектор выхватил из темноты их приметную вышку с крупной эмблемой международного космического агентства. Луноход сбавил скорость и через несколько секунд остановился.

– Все, братва, выгружаемся, – сказал Павел.

– Эх, не успел фильм интересный досмотреть, – с досадой произнес Пол.

– Ничего, время для этого у тебя еще будет долгими темными ночами, – шутя, успокоил его Линь.

– Да и не говори, что-то сразу домой на зеленую лужайку под солнышко захотелось. А то здесь, в этой черноте, как-то совсем грустно, – ответил Пол.

– Ничего, и здесь скоро будет лунное утро. А солнышко через трое земных суток полмесяца будет сиять на черном небосводе, да так, что поджариться можно, – невозмутимо продолжал Линь с непроницаемым выражением лица.

– Все шутишь, Линь? К этому солнышку еще бы голубое небо, зеленую лужайку с речкой да легкий теплый ветерок. И тогда, я тебя уверяю, я бы тут особо и не грустил эти три месяца.

– Ладно, парни, лирика нам сейчас ни к чему, – произнес Павел, – давайте в скафандры облачаться да базу готовить к работе. По норме на все это нам три часа, а потом и отдыхать в своих комфортабельных «кельях» будем.

– Да уж, сиди – не сиди, работа сама собой делаться не будет, – согласился Пол.

Все облачились в скафандры и приготовились к выходу на открытое лунное пространство друг за другом: через промежуточный шлюз лунохода.

Павел первым с осторожностью вступил на лунную поверхность, покрытую здесь в районе их станции небольшим слоем мягкой пыли. Несмотря на сравнительно тяжелый скафандр перемещаться было довольно легко, поскольку сила тяжести на Луне в шесть раз меньше земной. И если бы попытаться подпрыгнуть на месте, приложив те же усилия, что и на Земле, то высота такого прыжка была бы весьма значительной. Однако делать этого не следовало. Павел внимательно осмотрелся, проверил показания приборов на внутренней панели скафандра, после чего сделал знак остальным. Получив знак командира экипажа, Пол и Линь также с осторожностью сошли на лунную твердь.

Рядом стоял запечатанный контейнер с необходимым оборудованием и материалами, прибывший на Луну ранее грузовым кораблем и доставленный сюда предварительно сервисной службой лунопорта. Им предстояло разгрузить этот контейнер и луноход. Сам луноход был арендован на все три месяца экспедиционных работ.

Самым крупным внешним сооружением на базе была возвышающаяся над луноходом большая солнечная антенна – главный источник электроэнергии. Но сейчас в лунную ночь, до окончания которой оставалось еще больше трех земных суток, она была отключена. На этот длинный ночной период все работы обеспечивались мощной аккумуляторной группой, заряда которой при умеренной нагрузке хватало до следующего длинного лунного дня.

Остальная часть базы, собранная из стандартных модульных блоков, находилась внизу на глубине двух метров под лунной поверхностью. Так было проще и экономнее по энергозатратам круглосуточно поддерживать комфортный температурный режим во внутренних помещениях, поскольку при отсутствии атмосферы разница между дневными и ночными температурами на Луне составляла сотни градусов.

Внутри базы было несколько помещений. Самой большой была лаборатория, оборудованная различными приборами и рабочими компьютерными станциями. К ней примыкал складской модуль, где размещались разнообразные внешние устройства для измерений, а также необходимые материалы и реагенты. В жилом блоке было четыре отдельных комнаты для проживания и отдыха персонала с необходимым набором удобств. Еще имелось помещение для энергоустановки, а также несколько небольших служебных боксов для функционирования систем жизнеобеспечения базы, среди которых система регенерации воздуха, миниводопровод и утилизационная станция – вот собственно и все.

Павел медленно подошел к большому внешнему люку их геофизической базы, открыл находящуюся сбоку от него небольшую крышку, под которой был пульт управления. Затем он набрал персональный код и получил доступ к необходимым операциям по расконсервации станции. Первым делом следовало убрать воздух из входного шлюза базы, с тем, чтобы можно было попросту открыть люк в безвоздушном пространстве Луны. Павел набрал соответствующий код операции, и после того как датчики показали нулевое давление в шлюзовой камере станции, тяжелая металлическая дверь медленно отодвинулась, открыв пространство переходного шлюза базы.

Дальше они распечатали стоящий рядом контейнер и стали аккуратно переносить ящики с оборудованием внутрь станции в помещение переходного шлюза. В условиях, когда движения были довольно стеснены скафандрами, это заняло около полутора часов. Затем они перенесли привезенные с собой на луноходе дополнительные устройства и личные вещи, после чего законсервировали его.

Павел дал команду своим коллегам перейти в помещение станционного шлюза, а сам, прежде чем последовать за своими товарищами, окинул взглядом ставший уже привычным лунный ландшафт. На ночном небе продолжали неистово сиять необычайно яркие звезды, а вместо луны, привычной на ночном земном небе, здесь красовался крупный диск Земли. Павел взглянул еще раз на родную планету и в который уже раз убедился как же она мала, и как трудно сохранить ее прекрасной для наших потомков в условиях непосильных техногенных нагрузок и все непрекращающихся противоречий и конфликтов между людьми. Павел продолжал рассматривать этот натуральный глобус. Почти вся восточная Сибирь, где был полдень, затянута облаками, и только над Байкалом, который слегка угадывался на этом диске в виде маленькой запятой, было безоблачно. Европейская часть России только выходила из ночной тени, и Павел представил себе, как сейчас рассеивается туман над Пахрой и встает солнышко на его подмосковной даче. Как его домашние просыпаются в ожидании нового дня, и, может быть, думают о нем. Да, благодать земная! А здесь в этом лунном царствии безмолвия – только безжизненная пустыня... Все. После этой экспедиции Павел решил завязать с лунной жизнью окончательно. Но эту загадку все же надо разгадать...