Текст книги "Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы"

26 сентября по приглашению монументальной Катерины Ивановны (главный культорг санатория «Звенигород») впервые (а потом в бесчисленный раз – 27 мая 2019), приехали с Ще выступать, точнее, нас доставили на машине всего за один час. Сначала обед, а потом в зал, построенный амфитеатром, как зал Чайковского. Собралось, я подсчитал, 58 человек. Но Катерина сказала: «Это аншлаг!» Ще рассказывала о Параше Жемчуговой, я – об Инессе Арманд. Собравшиеся отчаянно хлопали. И собрали букет комплиментов. «В Анечку все влюбились», – сказала Катерина Звенигородская. А какая-то отдыхающая подошла ко мне после выступления и заявила, что для нее это счастливый день: знакомство со мной и покупка книг. Господи, как мало порой нужно людям…

В «ВК» вышел великий князь – «Не по царским правилам». Два брата Романовых с разной судьбой и одинаково ужасным концом жизни – Николай и Михаил.

7 октября – в субботу 30-го в Театре эстрады смотрели «Птицы» – светопреставление в двух частях (Геннадий Хазанов, Вячеслав Войнаровский и Кахи Кавсадзе). Подарил Хазанову «5-й пункт, или Коктейль “Россия”». Думаю: точно по адресу…

Неожиданный звонок из Клуба профессиональных секретарей, там прочитали мою «Веру, Надежду…» и просят у них выступить. И выступление 7 октября в клубе-баре «Будда» на Пушечной улице.

14 октября и выступил. Тема: любовь великих. Секретари офисов засыпали вопросами. И почему-то многих волновала проблема, как относиться к изменам мужа или любовника? Я отвечал на все вопросы и даже взмок, но за доллары – платное выступление.

Ну, а я весь в заявках, в книгах. В «Радугу» отдал заявку на книгу «В садах де Сада». «Веру, Надежду…» Собираются издать пятым тиражом. А тут повстречал певицу Маргариту Суворову («Якутяночка», «Цыганка Мариула», «Мелодия» и другие песни). Она буквально бросилась мне на шею. Одни любят. Другие молчат. Третьи ненавидят. Пригласили в историко-архивный институт, где собираются «шибко известные люди в своем мире», как сказал сын знаменитого Отто Шмидта. Но не поехал из-за живота: прихватило, и так бывает в этой жизни…

Попалось на глаза интервью Нины Садур. Она печалится: «Мне почему-то никогда не дают никаких премий». И о писателях: «Они не хотят дружить со мной…». У всех свои проблемы, жалобы, претензии. И всем хочется получить кусочек славы. Когда-то поэт Николай Доризо написал строки: «Хочу услышать похвалу. / Заметь меня, старик Державин…» На что получил ответ от пародиста Александра Иванова:

 
Устав коптеть в своем углу,
Решил я высказаться прямо:
– Хочу услышать похвалу.
Заметь, старик, не будь упрямым!
Ведь я писать весьма горазд,
А ты доселе не приветил…
– Иди, иди… господь подаст, —
Старик Державин мне ответил.
 

А я на Полянке, в магазине «Молодая гвардия», в рамках выезда издательства «Радуга» подписывал свои книги. Купили не так много, штук 20 примерно. На очереди следующая презентация…

18 октября – презентация в «Библио-Глобусе». Выложили семь моих книг, главная «Коктейль “Россия”». Подписал около 49 книг. Какая-то женщина застенчиво сказала: «Можно постоять около вас, такой свет идет…» Вот уже и светиться начал. Приехал домой – нимба нет…

19 октября – закончил печатать Марлен Дитрих, 41 страница.

У Марлен было много любовных романов, один из них развернулся в Голливуде во время американских гастролей Александра Вертинского. Как уживались две звезды? Об этом Вертинский в июле 1935 года сочинил песенку «Гуд бай»:

 
Надо Вас боготворить,
Ваши фильмы вслух хвалить
И смотря по двадцать раз,
Как актер целует Вас,
Прижимаясь невзначай…
Гуд бай!..
На ночь надо Вам попеть,
С поцелуями раздеть,
Притушить кругом огни.
Завтра съемка… Ни-ни-ни.
И сказать, сваривши чай:
«Гуд бай!».
 

22 октября – Русико из Тбилиси: «Юра, на твою Джюконду стоит очередь…»

26 октября – снова Звенигород, в качестве машины приехала «скорая помощь», которая перевозила какие-то лекарства, а заодно захватила «артистов».

Собралось более 50 человек. Ще рассказывала о Марии Башкирцевой, я – о женах Наполеона – Жозефине и Марии-Луизе. И совпадение: в «Вечорке» как раз вышла публикация о Марии-Луизе.

Стоит теплая осень, какой не было, по сообщению газет, в Москве 70 лет. Сплошные аномалии. Но, несмотря на них, продолжаю творить и вытворять. После Марлен Дитрих взялся за Коко Шанель, и уже вырисовывается книга «Маркиза, ангелы и дьявол». А параллельно мне еще сотня, а, может, тысяча борзописцев строчит книги. Борис Акунин цинично заявил: «Я не считаю себя писателем. Я беллетрист. Я не ставлю задачу писать лучше Тургенева. Мое дело – развлекать читателя». Он развлекает, а я? Я не развлекатель, а просветитель. Позволю себе сказать: изящный популяризатор и эссеист…

Кстати, мне из редакции «ВК» передали письмо некого академика Юрия Курако (главный невропатолог из Одессы), он пишет: «Лично мне очень нравятся Ваши короткие новеллы и эссе, в которых Вы очень своеобразно и интересно подаете материал…» Читают в Одессе, в городе Бабеля, Багрицкого, Ильфа и других литературных корифеев.

3 ноября – нам с Ще исполнилось 33 года, я даже попытался написать торжественные строки:

 
Мы спаяны. Сдружены. Слиты вовеки.
Кто знает, где Ще, где Ю. Б.
И строки вливаются в полные реки.
И все о тебе. О тебе. О тебе…
 

7 ноября – второй творческий вечер в ЦДЛ. Пару дней обзванивал знакомых и приглашал, а потом пошли некоторые отказы: кто-то не может, заболел. Ну, а 6-го собрали 11 книг на продажу и, сгибаясь под их тяжестью, в 17 часов вышли из дома. Приехали рано. Туалет закрыт. Спрашиваю уборщицу, почему? Она: «Готовлюсь к мероприятию».

– А что у вас будет? – прикинулся я.

– Да вечер какой-то.

– И кого?

– Какого-то поэта Безелянского.

На «поэта» пришло человек 100, почти полный Малый зал. Купили все принесенные книги. На этот раз обошлось без певцов (Суворова, Ширинский) и я спокойно солировал сам. Рассказал об исторических событиях дня и прочитал отрывок из пушкинского «Пира во время чумы»:

 
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
 

Прочитал, и в зале возникли две волны реакции: одна восхищения пушкинскими строками, другая – некое раздражение, мол, нельзя ли что-нибудь повеселее, ошибочно считая, что Безелянский – это что-то вроде Жванецкого. Ну, а строки Пушкина были написаны, точнее, закончены 6 ноября 1830 года в Болдино во время карантина в связи с эпидемией холеры. И это не собственные стихи Александра Сергеевича, а перевод, и гениального, английского поэта-романтика Джона Вильсона. Впервые «Пир во время чумы» Пушкина был опубликован в 1832 году, ровно за 100 лет до моего рождения…

Кроме Пушкина, читал что-то еще и, угождая собравшимся, рассказывал какие-то веселые байки и случаи из собственной жизни. Принимали отменно и шумно аплодировали. И подношения: шесть букетов и две плитки шоколада…

Наутро после вечера – шквал телефонных звонков. Философ из Плехановки Алексей Самсин сказал, что читал «Коктейль» до двух часов ночи и потрясен, как это сделано, как удалось втиснуть столько информации и подать ее так живо и легко. Сам удивляюсь…

9-го был по приглашению в гостях у Елены Кирилловны Василенко-Дзержинской. Бабушкины архивы фотографий, хранящиеся в коробке из-под сигар. И какие персоны на снимках: великий князь Михаил Александрович, его любимая женщина Надежда Брасова, балерина Карсавина, Федор Шаляпин… Письма Брюсова, Михаила Булгакова, старые афиши, вычерченная родословная: тут и Сабашниковы, и Кандинские. Родовитые люди. Не то, что я – незнамо кто…

Еще одна интересная встреча в издательском доме «Время», где познакомился с одним из лучших современных переводчиков Евгением Витковским. Я его знаю по переводам, а он меня знает по прочитанным книгам. Обменялись любезностями…

11 ноября – снова в ЦДЛ, уже на чужой вечер Иосифа Раскина. Он издал книгу анекдотов и, соответственно, ему предоставили большой зал. Анекдоты – это не эссе. Открыл вечер Сергей Юрский. Выступали многие литераторы (на моем вечере не было никого). Марк Розовский даже пел:

 
Кто любит мат, а кто псалмы,
А кто не может без тюрьмы…
 

И далее под шумное одобрение зала: «Роза шьет для важных дам, / А Сима знает на рояле столько гамм, / А Фира строит глазки корчмарю…» Окинул взглядом собравших в ЦДЛ и подивился, сколько из них по 5-му пункту. Выступал, конечно, сам Раскин и среди прочего неожиданно упомянул меня как замечательного энциклопедиста (слава богу, что не анекдотчика – это не мой район).

На вечере Андрей Морозов подарил свою толстенькую книгу взятых интервью, я там со своими ответами после Оскара Фельцмана и перед Ириной Понаровской, а если по алфавиту, то после Аллы Баяновой и перед Александром Бовиным. Солидная компания, но, если честно, то само интервью плохое…

26 ноября – пропускаю многие факты и фактики, и поэтому коротко. Съемки «Академии любви» на «Дарьял ТВ» в ступоре. 17 ноября на Новом Арбате презентовал свои книги вместе с Лидией Либединской, сидели за одним столом, в «Ожидании Годо». Много повидавшая на свете Либединская убеждала меня: «Вас издают? Вас знают? Вас читают? А критики? – Бог с ними!»

Что касается моих книг, то окончательно утвердились названия: «Огненный век» в «Пашков доме», и «Ангел над бездной» – в «Радуге».

30 ноября – 3-й по счету выезд в Звенигород с выступлениями. Ще об Аракчееве и Минкиной, я – о Тургеневе и Виардо. Семейный подряд, как определил однажды Павел Гусев, главный редактор «МК». В Звенигороде обед и денежка, что всегда кстати… Приехали домой. По «Дарьялу» – повтор программы о Стендале. В Звенигороде живьем, а тут на экране. Воображаемый знакомый покрутил ус и заявил: «Уважаю!..»

1 декабря – ярмарка нон-фикшн на Крымской. Все время подходил к закутку стенда «Радуги» и подписывал свои книги – «5-й пункт» и «Джо46 | Юрий Безелянский. Нулевые, боевые, пенсионные конду». Познакомился со Станиславом Лесневским. Посмеялись, мы с ним дальние родственники. Он блоковед и возглавляет издательство «Прогресс-Плеяда». Но с ним книги издавать тяжело: рукописи надо обязательно рецензировать, значит, будут делать два или три года…

3 декабря – что еще? Звонок Элины Быстрицкой – еще одна ночная чтица «5-го пункта, или Коктейля “Россия”». Были в гостях у Юрия Кочеврина с книгами и воспоминаниями о школе № 554. Познакомились у него с Ирмой Рауш, первой женой Андрея Тарковского. Мило поговорили…

10 декабря – Александр Проханов издал новый роман «Идущие в ночи», и сразу крик, правда, в патриотической прессе: супербестселлер, сравнивают Проханова с Буниным, и прочая чушь. Или Володя Вишневский – «Басни о родине». Басни и басни, а шум какой: звезды, шампанское, обнаженные девочки! Вот это раскрутка! И, очевидно, за счет спонсоров. А у меня нет спонсоров, и никто не собирается раскручивать мои книги, а у меня ни денег, ни сил. Вся надежда, что оценят читатели. Но кто их услышит? Такова ситуация, в которой я пребываю. Только комплименты, цветы и шоколад… Правда, на НТВ заинтересовались моими книгами, но я, как Станиславский: «Не верю!»

Еще событие: я встретился с заказчиком «Аромата денег» и отказался писать книгу. Отдал обратно аванс и получил из него одну тысячу долларов за муки собирания информации (встречи и разговоры). Тайны бизнеса так и остались тайнами… А далее легкой пружинистой походкой с изрядной порцией «зелени» (так зовут иногда доллары) отправился в зал «Россия» на 77-летие «Вечерней Москвы». Послушал двух пародистов, Галкина и Пескова, плотную Надежду Бабкину, юную Юлию Началову. Какая-то группа разливалась о том, «как упоительны в России вечера…». А полицейские с охранниками и прочие представители силовиков? Упоительны и сильны…

И немного позитива. В «Радуге» сказали, что фонд Сороса оплатил 500 моих книг, разосланных по библиотекам. И вышли два интервью: в «Подмосковных известиях» под названием «Для слабонервных – Безелянский», и в ноябрьском «Алефе» – «Я ленивый, но любопытный». Интервью брала Элла Митина. Дошла информация, что «Клуб 1932» вручен ровеснику, президенту Франции Жаку Шираку. Вручил некто г-н Морель из Международной ассоциации стоматологов.

17 декабря – деревья все облеплены снегом, и это выглядит красиво, но под ногами снег, вода и лед – это простудно. 14-го начал заниматься антологией Серебряного века. Составил список 167 имен, а надо 100 – так красиво для заголовка. В «Радуге» возмущался правкой редактора: вместо «глубины забвения», как у меня, – правит на «пучину забвения». О Казанове у меня: «Истинный певец сладострастья», редактор: «Истовый служитель сладострастья», и т. д. Дурацкий звонок от читательницы (и откуда взяла телефон?): зачем вы пишете о том, что Брюсов ходил к проституткам, не надо об этом, надо только о чистой любви…

22 декабря – записывал свою программу на радио, на Пятницкой, и читал «Рождественский романс» Иосифа Бродского.

 
Плывет в тоске необъяснимой
Среди кирпичного надсада
Ночной кораблик негасимый
Из Александровского сада…
…Плывет в тоске замоскворецкой
Пловец в несчастие случайный,
Блуждает выговор еврейский
По желтой лестнице случайной…
 

И концовка:

 
Как будто жизнь начнется снова,
Как будто будут свет и слава,
Удачный день и вдоволь хлеба,
Как будто жизнь начнется вправо,
Качнувшись влево.
 

28 декабря – я так не люблю темнотищу, теперь по минуткам пойдет прибавка. Еще зима, но дело движется к весне. Скорей бы…

В «Итогах» Евгений Киселев на НТВ покусывает власть, а власть разворачивается во всей красе. «Россия между распадом и оловянным взглядом», – определил Евтушенко. Строится вертикаль власти.

 
Нужно тепло России,
А не оловянный надзор…
 

Евтушенко точно уловил тенденцию: во власть пошли, чеканя шаг, «оловянные Феликсы».

27-го выступление в «Библио-Глобусе». За час с хвостиком подписал не меньше 25 книг, в основном «Коктейль “Россия”» и «Улыбку Джоконды».

30 декабря – привычная уже поездка в Звенигород и не совсем удачная: под Новый год. В зале маловато народа, но «матч состоится при любой погоде». На этот раз отдувался один, рассказывая о жизни и творчестве двух художников – Делакруа и Ренуара. Два штриха.

Эжен Делакруа к 60 годам отрешился от всякой светской жизни и испытал кризис романтизма. Его раздражали суета и «всеобщее лицемерие».

Если Эжен Делакруа в молодые годы красовался на баррикадах истории, то Огюст Ренуар не мыслил своей жизни без женщин, он с упоением рисовал обнаженные тела. «Нагая женщина, – говорил художник, – может выйти из волн или сойти с постели. Назовите ее Венерой или Нинни – все равно лучше ничего не выдумаешь».

31 декабря – 2000 год отошел в историю. Под Новый год в сотый раз смотрели «Иронию судьбы», выступления Барышникова на Бродвее и откупорили бутылку шампанского. Короче, здравствуй, попа-Новый год!..

ИТОГИ ГОДА, оглядываясь назад.

Вышла в свет одна книга – «5-й пункт, или Коктейль “Россия”». Еще три готовились к изданию: «Огненный век», «Ангел над бездной», «Московский календарь». Останкино, ТВ – пять выступлений («Доброе утро» и «Добрый день»). «Дарьял ТВ» – 20 программ «Академии любви» с повторами. Многочисленные выступления (интервью и рубрики). Творческий вечер в ЦДЛ. 22 журнально-газетных публикаций.

2001 год – 68/69 лет

Две книги: «Ангел над бездной» (Кумиры моды, кино, литературы и политики), «Огненный век» (хроника России XX века). Газеты, журналы, «Алеф», «ВК», «ВМ», ТВ, радио и т. д. Премия Союза журналистов России «За профессиональное мастерство». В гостинице «Космос» турнир по поддавкам. В мае поездка на Запад – «Испанский калейдоскоп». Выезд в Воронеж от издательства «Радуга». В программе в Останкино вместе с Ларисой Мондрус, Ларисой Гузеевой и Ириной Слуцкой. Затем в программе «Большая стирка». Звенигород. Съемки фильма о Марлен Дитрих…

7 января – первая неделя нового тысячелетия. Опускаю разные бытовые подробности, или, как говорят, бытовуху. А вот творческие моменты зафиксировать надо. Процитирую Андрея Вознесенского:

 
Пришло мое время. Пускай запоздав.
Вся жизнь – только тренинг
Пред высшим мгновеньем. Отходит состав.
Пришло мое время…
 

Если вспомнить коллег по Иновещанию, то почти у всех время прошло: работа корреспондентами за рубежом, репортажи, публикации. Рухнул Советский Союз, и соловьи советского образа жизни никому не нужны. Солнце померкло, и все бывшие политические обозреватели бродят впотьмах, ища уголок, где бы можно было приткнуться. А у меня другая жизнь: только успевай поворачиваться и откликаться на различные предложения. «Пришло мое время…» Понимаю, что оно тоже лимитировано и когда-нибудь кончится…

А пока… пока печатал «Персоны февраля» для журнала «Алеф»: Бубер, Мендельсон, Шолом-Алейхем, Пастернак, Агния Барто… В «Вечерней Москве» вышел материал «Юбилярий 2001 года». Запущена в «Вечорке» рубрика «Все это случилось в январе…» Встречи, расставания, браки, разводы и прочие страсти-мордасти знаменитых людей. В «Радуге» в связи с подорожанием бумаги пришлось сокращать 22 страницы текста книги «Ангел над бездной». Экономика буксует и, как написал Лошак в «Московских новостях»: «Подморо50 | Юрий Безелянский. Нулевые, боевые, пенсионные женная демократия с ленинским мавзолеем, сталинским гимном, с аморфной массой завхозов в парламенте и военными в гражданской администрации…» И снова маячит дефолт.

14 января – читал верстку «Ангел над бездной» и, конечно, есть ошибки и опечатки, например, есенинские строки о собаке Качалова набрано так: «Ты за меня лизни ей нежно руху…» Какую руху?!

Выбрал время и занимался чисткой архивов. Основательно утоньшил газетные вырезки из досье Ельцина, Шолохова и прочих, о которых писать не собираюсь… Сократил и чрезмерно распухшего Евтушенко. И многие вырезки полетели в мусорный пакет. А вот историк Иван Забелин и библиограф Вукол Ундольский дорожили каждой собранной бумажкой и ничего не выкидывали…

12-го с Ще в Московском фонде культуры были на презентации книги, посвященной Индии, и стихов поэта-ученого Александра Сенкевича. Ему подарил свою «Луну», а ведущему вечера Святославе Бэлзе – «Джоконду». Бэлза сказал: «Оцените: я три года ждал вашего подарка…» А потом к публике: «Слово имеет знаменитый Юрий Безелянский…» Позвонила какая-то Лена Кудрявцева с ТВ с очередным приглашением: «О вас ходят легенды, что вы все обо всем знаете». Я лишь усмехнулся, а потом сказал жене: «Кажется, у меня теневая популярность в стране теневой экономики».

13 января с Ще поехали в Тургеневскую библиотеку на 10-летие газеты «Москвичка». Тусовка, которая ни уму, ни сердцу, ни карману…

20 января – в «Вечорке» вышел мой Мандельштам к 110-летию поэта, а у Ще в «Сударушке» – полоса о Модильяни. Крошечные семейные успехи. Допечатал Эренбурга: «Искусство выживания». В «Литературке» Андрей Новиков о положении в стране: «Мы получим образцовый полицейский социум».

Возвращаясь к Осипу Эмильевичу, зарисовку о нем назвал «Любовь в ледяную стужу».

 
Ничего, голубка Эвридика, Что у нас суровая зима!..
 

Эти мандельштамовские строки обращены к жене Надежде. Ирина Одоевцева вспоминает, как ее угощали пирожками и домашним вареньем, а Осип восхищенно говорил: «Это Надя сама. Она все умеет. И такая аккуратная. Экономная. Я бы без нее пропал. Ах, как я ее люблю!»

26 января – сделанный Эренбург не задержался и вышел в «ВМ» под заголовком «Водевиль с переодеваниями». О противоречивом Илье Григорьевиче. Сам Эренбург писал о себе:

 
Не был я учеником примерным
И не стал с годами безупречным.
Из апостолов Фома Неверный
Кажется мне самым человечным.
 

Все хорошо, но в материал вкралась ошибка. Вместо «Падения Парижа» в книге Эренбурга я написал название фильма «Падение Берлина», что сразу заметил какой-то бдительный читатель. А я и редакция проморгали.

24 января – выступал в библиотеке в саду Баумана. Все прошло тепло и хорошо. Подписал несколько своих книг и в подарок получил чужую от некоего Леонида Пузина. А в книге строки о России:

 
Семьдесят лет небывалого рабства,
Семьдесят скорбных, мучительных лет.
Хватит. Устали. Пора разобраться,
Как мы такое придумали «братство»,
Что и поныне «Россия во мгле».
 

И дата под стихами: 1988.

2 февраля – в последний день марта, 31-го, был первый творческий вечер в Цветаевском доме-музее. Собралось под 80 человек (обещала, но не смогла прийти Быстрицкая, и еще кое-кто из звезд). Свое выступление я начал с календаря. Афанасьевские морозы. «Русь, ты вся поцелуй на морозе!» (Хлебников). Рассказывал разные истории про Анну Ахматову, Льва Шестова, о шестидесятниках, ровесниках из «Клуба 1932» и т. д.

Именно 31 января 1847 года Александр и Натали Герцены простились с Россией в местечке Таурогоне Ковенской губернии и направились в Пруссию. С тех пор нога Герцена уже никогда не ступала по родной земле…

После моих исторических экзерсисов выступали пришедшие. Тронул и удивил профессор Александр Аркадьевич Шерель, почти ослепший после двух инсультов и пришедший в сопровождении студентки-секретаря. Он сказал, что я продолжаю пушкинскую традицию исповедальной литературы, со своим взглядом и своей интонацией оценивая исторический процесс.

О себе Шерель шутил, что он в компании Гомера, Мильтона и Паниковского… Еще одну шутку-быль рассказал Анисим о своем внуке, который удивил учительницу, объявив, что его дед знаком с Белинским и они часто встречаются, пьют пиво и ходят на футбол. Белинский-Безелянский – для ребенка все едино!..

28 января был приглашен на ТВ в программу «Деликатесы» со Светланой Конеген. Состоялся не столько разговор, сколько взаимное пикирование: никто не хотел уступать…

6 февраля – неожиданное эхо после Цветаевского музея. Оксана Лисковая выдала в «Вечорке» материал с моей фотографией: «неизвестный шестидесятник появился на людях». Приятный сюрприз…

12 февраля – в дневнике все события развернуты с подробностями, но для книг они не нужны. Поэтому сокращенно: снимал вопросы в «Радуге». В музее Пушкина на Пречистенке с Ще участвовали в праздновании 10-летия «Москвички» с концертом: Михаил Козаков читал чеховский рассказ «На чужбине», а Валентина Толкунова пропела залу: «Стою на полустаночке…» Чего-то печатал в рамках рубрик. Разбирал архив. В какой-то день недомогал и т. д. Не отпускает 5-й пункт. Какой-то мальчик втолковал взрослой тете: «Я еврей. Еду в Израиль. Поем бананов и вернусь обратно». Какая прелесть!.. «дрейт зых ун дрейт зых дер блойердик шарф» – «Крутится, вертится шар голубой…»

Короче, «выходила на берег Ребекка, на высокий берег, на крутой…»

14 февраля – ТВ подарило концерт, посвященный 100-летию Исаака Дунаевского. Несколько номеров были отменные. Пышнотелая, дородная Гвердцители спела: «Я вся горю, не пойму отчего…» Николай Караченцов с группой девушек из «Степ-шоу» исполнили о том, как «Черная стрелка проходит циферблат…» И Иосиф Кобзон признался, что кругом «Так много девушек хороших…» Дунаевский был блестящим мелодистом. Его звали Дуней, и хорошо бы о нем написать… А на следующий день экран задолбал фильмом «Моя морячка» (Гурченко и Державин) уже с примитивной мелодией и словами: «И пока на море качка и бушует океан, / Приходи ко мне, морячка, / Я любовь тебе отдам…» Хотя с другой стороны, вечером, наработавшись, именно примитив снимает усталость.

22 февраля – в «Алефе» вместо калейдоскопа имен вышел в гордом одиночестве Дон-Аминадо – «Акробат» (Аминад Шполянский). Первоклассный сатирик Серебряного века.

 
Знаю, кесарево кесарю,
Но позвольте доложить,
Что сейчас любому слесарю
Легче кесаря прожить.
 

Тот самый Дон-Аминадо, который горестно вздохнул по поводу Игоря Северянина: «Ананасы в шампанском окончательно скисли…»

И в этот же день в газете «Подмосковье» в рубрике «Автограф» поместили интервью под заголовком «Глотатели пустот и пожиратели смысла». Про меня было сказано, что «Ю. Н. – легкий собеседник, и писатель в том смысле, что, начнешь читать – не оторвешься, а начнешь слушать – заслушиваешься…» После чего хочется воскликнуть в стиле Корнея Ивановича: «Неужели? В самом деле?..»

26 февраля – февраль какой-то сумасшедший: много снега и мороз, с утра за окном минус 18. Из последних новостей. Был на радио, там Горкин смеется над бывшими корифеями – Солтоном, Дружининым, Потаповым, Жолквером и другими политобозревателями. Не могут перестроиться и продолжают бороться против раскручивания «маховика империализма»… А тут на меня вышел какой-то Юсупов из движения «Единство», предложил быть у них аналитиком, я отказался. Не привлекает (а точнее: отвращает) и идея создания нового СССР – Святая Соборная Справедливая Русь. Господи, пронеси мимо!.. Общество «Мемориал» вдруг выдало как жертве (репрессированный отец) три килограмма сахара. Подсластить горькую жизнь?..

1 марта – составил заявку на книгу «100 имен Серебряного века» и поехал с ней в издательство «Жираф» на 1-ю Брестскую. Подписал договор и прописали приличный гонорар. Вышел из издательства, окрыленный, казалось бы, успехом (увы, книга готовилась, но в «Жирафе» не вышла, а была издана в другом издательстве – «Эксмо» – через шесть лет: 26 июня 2007 года, – 4 июня 2019)

В «Комсомольской правде» интервью с главным нашим противником Збигневом Бжезинским, который посоветовал властям России «перебороть ложные, самопожирательные имперские претензии и поскорее реформировать систему, которая столько десятилетий держит в нищете талантливый, трудолюбивый, обладающий огромными природными ресурсами народ…». Я двумя руками «за!».

В «Сударушке» (тираж 45 тысяч экземпляров) вышло самоинтервью «Писатель открывает карты». Среди прочего объяснил, почему в моих текстах много цитат и ссылок: «Обилие цитат создает эффект некоего литературного дайджеста, коллажа. Это дань времени.

Разумное дайджестирование расширяет интеллектуальное и духовное пространство текста, помогает активно работать памяти, вызывает дополнительные мысли и ассоциации…»

2 марта – 69 лет! Много звонков, поздравлений и пожеланий. Поздравили «ВК» и «ВМ», а «МК» молчит. Устроили с Ще праздник для глаз. В инженерном корпусе Третьяковки побывали на выставки «Амазонки авангарда» – Александра Эстер, Наталья Гончарова, Любовь Попова, Ольга Розанова, Варвара Степанова и Надежда Удальцова. Вечером приезжал Эдик – наш родственник, друг и спонсор. Привез магнитный альбом для фотографий. Под курицу пили молдавский коньяк «Белый аист». На столе красовался роскошный букет из пяти темно-красных роз…

7 марта – 3-го в Антикварном салоне встретился с Ириной Долинской и получил аванс за грядущий «Серебряный век» – 750 долларов как гарантию «серьезности наших намерений». Установил для себя срок: в сентябре-октябре сдать 600 страниц. И 3 марта приступил к будущей книге. Пошел по алфавиту: Амфитеатров, Арцыбашев, Аверченко и Леонид Андреев… Знаменитое письмо Аркадия Аверченко к вождю:

«Брат мой Ленин! Зачем вам это? Ведь все равно все идет вкривь и вкось и все недовольны… Да черт с ним, с этим социализмом… Сбросьте с себя все эти скучные, сухие обязанности… сделайтесь таким же свободным, вольным человеком, такой же беззаботной птицей, как я… Будем вместе гулять по теплым улицам, разглядывать свежие женские личики… есть шашлыки в кавказских погребках и читать великого мудрого Диккенса…»

Из рассказа Леонида Андреева «Так было» (1906):

– Нужно убить власть, – сказал первый.

– Нужно убить рабов. Власти нет – есть только рабство.

5-го – Звенигород. Жуткий снегопад. Машина ползла почти что вслепую. Выступил, в основном читал стихи по своей книжечке-антологии, в частности, Шандора Петефи: «Моя любовь – не соловьиный скит…» В «Вечорке» вышла Роза Люксембург, «Красная Роза». И 7-го поездка на канал ТНТ. В эфире с Наташей Болтянской и Львом Гулько. Оба ведущих пытали меня как «амуроведа» на всякие любовные истории поэтов и писателей.

10 марта – для «Алефа» печатал про знаменитых евреев: Маркс, Фрейд, первый чемпион мира по шахматам Стейниц, Киссинджер, Арманд, Хаммер… Отбившись от евреев, принялся за Анну Ахматову для Серебряного века.

 
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда…»
 

Дополнение спустя годы: послу революции многие поэты и писатели Серебряного века покинули Россию, и об этом я написал в книге «Отечество, дым, эмиграция» (2016) и продолжил тему в книгах «И плеск чужой воды» (2017) и «Огни эмиграции» (2018). А вот Анна Андреевна Ахматова осталась. Не захотела отделить себя от своего народа и выпила чашу горечи до дна.

 
Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был…
 

Можно процитировать многие места из трехтомника об эмиграции, но сдерживаю себя. Желающие глубины темы могут сами нырнуть в обозначенный выше трехтомник. А в этой книге возвращаемся в 2001 год (5 июня 2019).

16 марта – мечусь между тремя книгами, между двумя рукописями и одной версткой. Сотрудница музея Гольденвейзера мучает звонками с настойчивыми просьбами написать об Александре Гольденвейзере, выдающемся пианисте: «У вас это должно хорошо получиться». Не уверен… А тут в квартире произошла протечка, и Ще предпринимает героические усилия ее ликвидировать. В «Дарьял» пришлось ехать за гонораром, а 15-го поехал на весеннюю книжную ярмарку (ВВЦ-ВДНХ). Стенд Е-21, «Радуга», пять моих книг и макет еще неизданной – «Ангел над бездной», который вызвал повышенный интерес. Подписал 20 книг. Знаменитый журналист Рубинов сообщил, что читает «Коктейль» с восторгом. Оптовик из Челябинска сказал, что мои книги хорошо продаются в городе. И весь поход на ярмарку прошел под знаком больной ноги (обязательно что-то приключается).

25 марта – заброшен дневник: некогда записывать, и вообще я в ужасе, как все успевать сделать, свалившееся на меня. С канала «Культуры» позвонили с предложением выступить в престижной программе «Блеф-клуб» и подбирали мне в компаньоны (Городницкий, Быков, Максакова), а остановились на Ольге Кучкиной и Ларисе Кривцовой. В субботу 17-го ездили в Пушкино на 68-летие Аркадия Болдинского.

Помимо подарков, написал ему стихи с концовкой: «И лучше Ялт и всех Ливадий / Наш дорогой дружок Аркадий!».

На следующий день, в воскресенье, было жгучее желание: лежать и ничего не делать. Чего захотел?! А на рынок за продуктами? А Серебряный век? Надо, Федя, надо!..

20-го Ще блистательно выступила в Политехническом музее на чествовании «Москвички». Я тихо завидовал. Конечно, мы не соревнуемся, но все же. И через два дня я взял реванш в салоне-магазине «Аккорд», где в одноименном журнале напечатан Феликс Мендельсон. Презентация журнала и маленький концерт.