Текст книги "Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы"

30 марта – и «Радуга», и я ждем сигнала «Ангела над бездной», он где-то парит в типографских высях. Жду не пассивно, а за машинкой, и для Серебряного века смастерил миниатюру об Иване Алексеевиче Бунине. Коротко, эмоционально на семь страничек, художественно, стараясь не подвести лучшего русского стилиста… После Бунина – Бальмонт…

25-го приезжал в гости Витя Черняк, давно не виделись. Поговорили часа три, в основном о книгах, о литературе, о возможностях эмигрировать. Витя настроен, я – колеблюсь. Тут я востребован по макушку, а там?.. Кому нужен русский писатель?

25-го съемки «Блеф-клуба» на Старом Арбате, в Доме актера. Программа-розыгрыш: «веришь – не веришь». Я рассказал историю о встрече с Софи Лорен и показал фотоколлаж с итальянской звездой. Кривцова и Кучкина мне не поверили, но в итоге в нашей троице я занял третье место. И куча подарков: «сундучок» с конфетами от «Красного Октября», корзину с какой-то косметикой (Ще от нее урчала) и еще оригинальная зажигалка с горящим сердцем, – как дамскому писателю?.. Обратно до дома меня на своем джипе довезла Кривцова. Я до джипа еще не дорос, да никогда и не мечтал о собственном авто. Не технарь. Вылитый гуманитарий…

5 апреля – шахматный обозреватель Евгений Гик прочитал «5-й пункт» и удостоил меня приглашением в казино гостиницы «Космос» на шахматный турнир по поддавкам. А там тусовка знаменитостей: Дина Рубина, Боровой, Говорухин, экономист Александр Лифшиц (прославился фразой: «Делиться надо!..»), политик Юшенков, артисты Белявский и Высоковский и т. д. По жеребьевке я вытащил 4-й номер и получил в соперники «магистра белой практической магии» Юрия Лонго. Не имея навыков игры в поддавки, я ему проиграл. Но Лонго чего-то во мне узрел и определил: «Какая энергетика!» Еще забава: десять фишек по пять долларов и игра в очко – в карты. Выиграл три фишки (30 долларов) и обменял на рубли: 850 ре и немного загордился: играл в казино!.. Еще был грандиозный фуршет. Я на такой тусовке был впервые, а многие персоны из них не вылезают. Встречи, дела, делишки, ты – мне, я – тебе и т. д. Как говорит Володя Вишневский (он там тоже был): «Ручная работа» Да, но в ней я не мастак. Я только пахарь. Крестьянин-одиночка…

Казино «Космос» было 1 апреля, а 2-го последовал звонок опроса из «Вечорки», как вы относитесь к аресту Милошевича? Я ответил, и вечером в газете был уже мой ответ: положительно. Диктаторы и тираны должны отвечать за свои злодеяния перед народом. И вечером наезд на канал НТВ. Журналисты кипели: «Страна становится территорией, свободной от правды».

4 апреля в «Радуге» Зимина вручила мне «Ангела над бездной» – мою 11-ю по счету книгу. Стильная обложка с ликами героев книги: Наполеон Бонапарт, великий князь Михаил Романов, Чарли Чаплин, Грета Гарбо, Коко Шанель, Лиля Брик… На обложку не попали Марлен Дитрих, Ольга Чехова, писатели Вольтер, маркиз де Сад, поэты Северянин, Маяковский, Есенин, а последним в книге представлен «Люцифер революции» – Лев Троцкий. Такой вот наборчик: кумиры моды, кино, литературы и политики. Гарнитура Петербург, тираж пять тысяч экземпляров, 463 страницы.

Книга издана, а от следующей только искры летят. В раже щелкаю серебристов: Вербицкая, Максимилиан Волошин, Аким Волынский, Гиляровский… И все последующие дни – имена в серебристой оправе…

9 апреля появилась перспектива: через 40 дней – тур «Калейдоскоп Испании». И сразу прибавки к силам… 6-го обмывали «Ангела» в «Радуге». Получил десять авторских и выставил три бутылки шампанского. В воскресенье 8-го напечатал Николая Гумилева, улучшенный вариант по сравнению с ранее опубликованным.

15 апреля – согласно исследованиям английских ученых, жизнь человеческая делится на десять периодов. Я сейчас на 8-м (62–71 год). Это: «забота о здоровье, вслед за ним следует «ничего не случилось» и родственные отношения. Интерес к работе и образованию исчезает из списка главных приоритетов»…

Я – как исключение, ибо на первом месте у меня работа и сохраняющийся интерес к образованию, точнее, к самообразованию…

22 апреля – с подачи Володи Вишневского приходила воронежская поэтесса Лилия Гущина, она собирает материалы для нового журнала «Семь сорок». Название по залихватской одесской песенке, а сама пишет иные стихи, подарила свой сборник «Еще минутку, господин палач», с примесью куртуазности:

 
О филигранный флирт, о флёр!
О Франце Кафке разговор…
 

Ну, а я весь в Серебряном веке. Миниатюра о Евгении Замятине, потом Николай Клюев:

 
Из подвалов, из темных углов,
От машин и печей огнеглазых
Мы восстали могучей громов,
Чтоб увидеть небо в алмазах…
 

Клюев неба в алмазах не дождался: в 1937-м сгинул в Томске, в заключении по нелепому обвинению. После Клюева – Вячеслав Иванов, Георгий Иванов и ежедневные походы в поликлинику: какие-то нарывы, уколы, повязки. Я, как боец: медсестра перевязала рану, и я снова на фронт. Долг перед литературой прежде всего!..

19-го презентация книг на Новом Арбате (кто круче: «Арбат» или «Библио-Глобус»?). Подписал около 30 книг. Одна покупательница сказала, что повезет «Ангела над бездной» в Лос-Анджелес. Брали автографы, фотографировали. Неожиданно возник Игорь Фесуненко. Купил «Ангела» и шутливо ворчал: «Завалил своими книгами всю Москву…»

Побывал в престижном издательстве «Вагриус», главный редактор Костанян заявил: «Я давно вас знаю, люблю, пора оформить наши отношения в книгу…» «Вагриус» хочет издать «Сад любви».

29 апреля – Пашкову дому грант на книгу «Россия, XX век» не дали, судорожно ищут деньги. Делаю Серебряный век и просматриваю рукопись «Сада любви». И как не повторить вздох Исаака Бабеля: «главная беда моей жизни – отвратительная работоспособность». Ну, и дополнение к книгам: «Календарь страсти» на июнь для «Вечерней Москвы», «Персоны июля» – для журнала «Алеф». Презентация книг в магазине «Молодая гвардия». Крутеж-вертеж…

27-го напечатал Мирру Лохвицкую, это 32-я персона Серебряного века, уже набралось 190 страниц. Дело идет!.. В еженедельнике «Новое время» был представлен на развороте в рубрике «Лица», там – писатель Филипп Рот, дочь Юрия Гагарина – Елена, посол США Вершбоу… Представление о Ю. Б. заканчивается так: «Он превращает сухие факты в занимательное чтиво, находя в этом удовольствие и видя в этом свою миссию: «вспомнить забытые имена и рассказать неизвестное об известном».

Значит, кто-то ценит…

1 мая – Хороший теплый и зеленый день. В прессе натолкнулся на строки некоего Смоляра: «А что, по-вашему, я – рыжий? / И я хочу гулять в Париже». У меня в голове что-то щелкнуло, и я написал свои «хотелки» (кажется, словечко Черномырдина) с испанским уклоном:

 
И крохи оторвав от пенсии,
Тихонько топал бы в Валенсии.
А будь покруче, будь я босом,
Слонялся только в Сарагосе.
И холя собственное «эго»,
Гулял бы гордо по Овьедо.
И поражал бы всех своим талантом
В чужом до боли Аликантре…
 

Такие вот шуточки. Приколы, побасенки. До Испании осталось 18 дней. Любимое словечко в Испании «маньяна»: до завтра! Так «маньяна» летит.

8 мая – 3-го сидел дома и придумывал новую вариацию Маяковского, избегая повторов, для Серебряного века. 8,5 страницы. Сочинил и за Мережковского…

11 мая – снова военный парад с милитаристским угаром. Как написал Радышевский в «Московских новостях»: «В России опять входит в моду необольшевистская ментальность, не требующая ни любви, ни ума, ни терпения, только угрюм-бурчеевская непреклонность и пламенный порыв. «Мочить католиков, протестантов и прочих сепаратистов»». Да, противно все это. Но что делать? «Времена не выбирают…»

Рецензий на «5-й пункт, или Коктейль “Россия”» нет. Критики обходят мимо, а читатели читают и кайфуют. Тут позвонил хороший человек, мой поклонник Соломон Ефимович Кипнис («Наука и жизнь»). Удивился моей работоспособности: «Неужели это все вы? Может быть, на вас работают мальчики и девочки, как на Александра Дюма?»

10 мая отправился на весенний бал в «Геликон-оперу». Блестящий концерт, фуршет, мимолетное общение с гостями: Никита Богословский, Николай Цискаридзе, Анатолий Приставкин, Светлана Соро60 | Юрий Безелянский. Нулевые, боевые, пенсионные кина (она в дауне после разгрома НТВ), министр культуры Наталья Дементьева: «Вас знаю, читаю…» Какая-то женщина посетовала, что я не продолжаю свою серию о поэтах и их музах…

16 мая – сюрприз от погоды: похолодание. Холодрыга. Умер в больнице Володя Соловьев, из динамовского пресс-центра. Инженер, влюбленный в футбол. Лихие 90-е лишили его работы, и он пребывал в стрессе. Жутко похудел и продавал старые футбольные программки (я ему передал свою коллекцию) перед матчем, на ступеньках около метро. Жалкое зрелище. И таких, как Володя, было немало среди моих знакомых. Он моложе меня – с 1937-го, что остается сказать? Глубоко вздохнув: о, эта жизнь!.. И тут же услужливая память подсказывает строки Игоря Северянина:

 
Что значит жить? Для вас – не знаю…
Жить для меня – вдыхать сирень,
В крещенский день стремится к маю,
Благословляя новый день!..
 

Но и у Игоря Васильевича Лотарева-Северянина сломалась жизнь: революция и эмиграция поставили крест на его громкозвучной поэтической славе. Северянин жил в прибалтийском забвенье и в нищете, как поэт писал в одном из писем: «…нужда, вопиющая, ужасающая… Сидим буквально на одном картофеле и хлебе с чаем…». Северянин писал одной из своих поклонниц: «…Я как ребенок! Неужели Вы не чувствуете, не видите этого? Так что же Вам стоит, доброй и мудрой, побаловать ребенка…»

И почти крик к читающей публике: «Не сумели ценить и беречь своего соловья…» Это о знаменитом русском поэте, так что же тогда говорить о рядовом советском инженере…

 
Не рою. Не пашу. Не режу.
А вольной птахой щелк да щелк…
 

Снова Игорь Северянин. А кому нужен этот «щелк да щелк»? Единицам? Рафинированным эстетам? Вопрос без ответа… А я в некотором роде тоже щелк да щелк и дощелкался до буквы «Т»: 15 мая добил Алексея Николаевича Толстого, аж десять страниц. И тут уже совсем другая судьба. Алексей Толстой не ждал милостей от судьбы, он брал судьбу за горло и делал свою жизнь удивительно сытной, комфортной и даже роскошной. «Красный граф» был большим мастером жизни и литературных текстов.

Испания. 19–26 мая 2001 года

Тур «Испанский калейдоскоп», 8 дней / 7 ночей. Барселона, Жерона-Фишейрос-Мадрид-Толедо-Валенсия-Барселона.

Испания. Европа на краю земли. В XVI веке Сервантес утверждал: «Одинокая и несчастная страна», в XX веке Мачадо: «Мы сохраняем, соблюдаем верность традициям, наше место в хвостовом вагоне». После посещения Испании скажу: вполне благополучная, с обычными европейскими проблемами страна, и отнюдь не в хвостовом вагоне. Это мы, одинокие и замкнутые в оборонительной крепости, страна и не в вагоне, а на телеге и по ухабам в мечтах о быстрой птице-тройке…

А теперь хроника поездки.

День 1-й, суббота, 19 мая:

Встали в 4.20 – «не спится, няня…». В Шереметьево встретил Валеру Винокурова, который восторгался в ФиСе «От Рюрика до Ельцина». Он летел в Милан на матч, а мы с Ще – в Барселону. Такие вот несоветские времена!..

Взлет в 9.31, посадка в 14.45 по московскому времени. Вышли в зал, никто группу не встречает, потом появился некто и объяснил: ждем другой самолет, и тогда обе группы поведут в автобус. Веселая накладка. Автобус двинулся в Барселону лишь в 18.10. Легко представить, как кипели обманутые туристы.

Приехали в Барселону, и нам говорят: пока гуляйте. Пошли в порт, потом в город. Жара. От моря веет прохладой. Потом вышли на замечательный бульвар Рамблас, праздничный, мимы, цветы. Гудящая, веселящаяся толпа – праздник жизни.

Собрав всю группу, а это около 50 человек, включая русских американцев из Нью-Йорка, Чикаго и других городов, везут ко дворцу Альбенис и предлагают восторгаться каскадом фонтанов. Прекрасно! Но почему-то хочется скорее в отель. Однако гид не торопится и всех везут в гору Монжуик, откуда открывается изумительный вид на Барселону и порт. И опять почему-то из памяти всплывает танго «Барселона» в исполнении Петра Лещенко:

 
В Испании родной,
Когда утихнет зной,
Я жду свиданья, ангел мой.
Ночь наступает, все засыпает,
Выйди, побудь со мной…
 

Возвращаемся вниз на площадь Порталь де ла Пау со статуей Колумба и едем в город, где расположена отведенная нам гостиница. Приезжаем. Смотрю на московское время: 00.05. Оль-ля-ля! И сразу ужин, «буфет либре», короче, шведский стол. Группа шарашила все. Мы с Ще ограничились салатом, ломтиком ананаса и кусочком арбуза, – в это время мы кушаем, а не привычно не спим…

20 мая – проснулись в номере отеля по-московски в 7.30. Пошли на завтрак, снова почти все из нашей группы, как коршуны, бросаются на еду, а на столах разнообразная вкуснятина. Поели, и в автобус в Жирону и Фигейрос. Водитель постоянный по имени Рамон (слава Богу, не Меркадер), русскоговорящий гид сеньор Паскуаль, с которым мы сразу нашли общий язык и обменялись книжными подарками: я ему «Улыбку Джоконды» (а там Сальвадор Дали), он мне – альбом про Дали.

Первая остановка – Жирона, 70 тысяч населения, 245 километров от Барселоны. Город разрезает река Оньяр, поселение возникло в V веке до н. э. Кафедральный собор строили 400 лет, с 1312 года. 90 ступеней к собору. Налюбовавшись собором, идем по так называемому археологическому бульвару, кипарисы, различная хвоя, очень красиво, поют птицы, райское местечко. На сей момент – аква минераль, на память – открытки. Обратно ехали вдоль красивых холмов, за которыми Пиренеи. Все кругом ухожено, окультурено, ни одного окурка…

Следующая остановка – Фигерос (или Фигейрос), совсем крохотный – 30 тысяч жителей. Тут расположен музей-театр Сальвадора Дали, который притягивает туристов со всего мира. Храм дадаизма. Об этом уникальном музее написано много и поэтому не повторяюсь. Особенно впечатлил внутренний дворик, а в центре огромный кадиллак, из которого возвышается скульптура огромной бабищи с задом и бюстом суперразмеров. И не умолкает музыка, торжественная, всепобеждающая, из опер Рихарда Вагнера. В дворике тебя обступает и обволакивает подлинный сюр. Сюр-сюр! Только не сгуби!..

Перекус: пицца и пепси со льдом. И обратно в отель. Все длилось 11 часов (9.15–20.15). Погуляли около гостиницы и в номер, страшась второй испанской ночи со страшными видениями почти безумного Сальвадора Дали. В своей книге «Улыбка Джоконды» (1999) я привел множество оригинальных высказываний художника, вот только некоторые для аромата:

«Я пишу картины, потому что не понимаю того, что пишу».

«Меня совершенно не трогает, что пишут критики. Я-то знаю, что в глубине души они любят мои работы, но признаться боятся.

Музей – вот цитадель кретинизации. Посетители мечутся, картины висят, таблички перепутаны, искусствоведы что-то исследуют, психоаналитики выясняют, когда я был на пределе помешательства, а когда за гранью… Обворожительное зрелище!..»

«Живопись – это рукотворная цветная фотография, тайны, странности, утонченность и обостренность всех ощущений…»

21 мая – завтрак: бокал сока, вкусное яичко, бутерброды с ветчиной и сыром, круассан, кусочек тортика, персик, мороженое и кофе, – все в нормальных дозах, но все равно – дома мы так не завтракаем.

После заправки поехали более основательно знакомиться с Барселоной. Барселона – древний город, и не раз подвергался захватам: и финикийцы, и карфагеняне. А название свое город получил от Ганнибала, который назвал город в честь своего отца – Барсино. Ныне Барселона – столица Каталонии, которая долгое время играла роль посредника между Испанией и Европой. Но не будем углубляться в историю. Мопассан говорил: ближе к телу, я – ближе к поездке.

От Морского проспекта устремились к шедевру Антонио Гауди, к храму Святого семейства (Саграда Фамилия) – архитектурному шедевру. Его начали строить в 1882 году, а в 1891-м был назначен главным строителем Гауди. Он сотворил нечто фантастическое и даже химерическое и ребяческое одновременно, вне всяких устоявшихся архитектурных традиций и стилей. Про храм говорят – это Гауди. Творец говорил: «В природе нет прямых линий», «природа не бывает одноцветной». Отсюда удивительная ломаность линий и поражающее разноцветие. Увы, Антонио Гауди был сбит трамваем 7 июня 1926 года, и собор достраивают – и по сей день! – другие архитекторы и строители, сохраняя и оберегая стиль гения. Часть храма в лесах и полной картины нет.

От Саграды Фамилия поехали еще к одному творению Гауди – в парк Гуэль. История такова: в 1900 году граф Гуэль передал в дар городу 15 гектаров земли, чтобы их застроил по своему усмотрению именно Гауди. И он соорудил нечто волшебное и восхитительное – гению не мешали и не подсказали, как надо. Как надо, он знал сам. В результате возник причудливый дом Батльо, монументальная скамья и множество скамеек. Гроты. Ступени. Все извивается и притягивает. Буйство линий, форм, красок. Единственно плохо, что дали мало времени поразгуляться и понаслаждаться в парке Гуэль. Ничего подобного у нас нет и не может быть в принципе. У нас гнет традиций. У нас цензура, идеология и особый путь…

Даже за один день много увидели: и готический квартал, и всякие модернистские и сюрреалистические здания, и знаменитый Дом со шпилями (еще его называют Дом Серра), и удивительную скульптуру «Женщина и птица» Хуана Миро на площади Эскуршадор, и андалузский стиль на улице Аркос, и волшебный фонтан у Национального дворца, и т. д. и т. п.

Еще раз на бульвар Рамблас. Капучино при народе-хороводе, и всё – завод кончился. Кто-то поехал на преставление фламенко, но у нас с Ще силы иссякли, и где-то около десяти вечера мы уже ужинали и отдыхали в отеле.

22 мая – на 4-й день испанского тура отправились из Барселоны в Мадрид. Некороткая дорога – 600 километров. Виды симпатичные, то и дело приходилось вертеть головой – направо, налево. Мимо горы Монсеррат и далее. Гид Галина рассказывала об истории Испании, о захватчиках, о реконкисте, об инквизиции.

В 14.10 выходим из автобуса. Два часа на Сарагосу, провинция Арагон. Характер арагонцев отразил Франсиско Гойя.

 
Свобода, что не встанет на колени
И, если может с честью умереть, —
Оканчивает жизнь без сожалений.
 

Строки какого-то арагонского поэта. Города не видели, ибо покрутились лишь на прямоугольной площади с главным кафедралем и двумя фонтанами. Да, еще памятник Гойе и сидящие махи.

К вечеру доехали до Мадрида. Мадрид – столица Испании, а нас селят в отеле «Италия» на одной из главных торговых улиц – Гран Виа, номер 202, со старинным бюро, кроватями и зеркалом. Если открыть ставни, то врывается шум города, закрыть тихо и благочинно. Ужин с официантом. Овощной супчик, кусочек нежной свинины с горошком и грибочками, красное – тинто вино и на десерт – клубника со сливками. Взбодрившись, вышли в поздневечерний Мадрид. Необычные здания, оригинальная архитектура, небоскреб «Телефоника», «Метрополис» – все удивительно для рядового обывателя из России, который знает лишь то, что в Испании была диктатура Франко, велась гражданская война, в которой мы активно участвовали, и дети, вывезенные из страны к нам, в СССР, с повзрослевшими из них я бок о бок работал на радио, на Иновещании…

23 мая, 5-й день. Скудный континентальный завтрак в отеле. В 11 часов отправились в Толедо (70 километров от Мадрида). Толедо – бывшая столица Испании. В XVI веке возникло движение «комунерос» за права города, его возглавлял Хан де Падилья, а после его гибели во главе инсургентов встала его жена Мария Пачеко. У каждого народа есть свои герои…

Когда автобус подъехал к Толедо, гид Луис попросил всех закрыть глаза и открыть на счет три: уно, дос, трас!.. А когда мы открыли глаза, то возник удивительно красивый средневековый город. Как отмечал Петр Вайль: «Толедо всегда на пределе, на острие, живая гипербола и гротеск. Как Эль Греко». Сталь, шелк, керамика. Марципаны и перепелки. Лучшие женщины, мечи и айва. Айвы не видел. Особо красавиц не заметил. Но шпаг и рапир множество на фабрике, куда нас сразу завезли. И все бросились что-то покупать. Мы тоже не удержались и купили маленькие настольные часы из керамики.

С сувенирами, а то и со шпагами, поднялись по механической лестнице (шесть эскалаторов!) и сверху увидели панораму города, узкого, готического, тянущегося вверх.

Кафедральный собор в Толедо не уступает по величине соборам Милана и Севильи, а по роскоши и торжественности убранства превосходит все остальные соборы Европы. На фасаде собора три части: Портал Башни или Ада, Портал Прощения и Портал Страшного суда. В ризнице выставлены картины Гойи, Веласкеса, Эль Греко. У входа в хор статуя так называемой Белой Мадонны. Еще гробницы. Огромные окна. Одно из них Транспаренте (прозрачное). Много роскоши и страдания. Когда покинули кафедрал, то в церкви Сантос-Томе увидели священную для Испании картину Эль Греко «Погребение графа Саргаса».

Мельком дворцовое сооружение Алькасар, площадь Пласа дель Аюнтамьеното. И не хватило времени на храмы и музеи, которых в Толедо немало.

В 17 часов мы были уже в Мадриде. Проехали по всем главным площадям Мадрида, который когда-то был захолустьем Мадрисе – арабизированным Маджиритом. А ныне, как считает Вайль, соперник Парижа, Рима и Лондона. Современные изысканные постройки с роскошными площадями, к примеру, Поэрто дель Соль, на котором находится бывший королевский почтамт, главные часы города и памятник – геральдический медвежонок «Мадроньо», стоящий у земляничного дерева.

Магистраль Калье де Алкала – громадные здания, пышные формы, модерн и удачно выраженная эклектика… Площадь Сибелес с фонтаном… Площадь Кановас дель Кастильо и Пасео дель Прадо… Площадь Кортесов, Независимости, Колумба, четырехугольная Пласа Майор… Королевский дворец… Площадь Испании с Мадридской башней, которую мадридцы насмешливо называют Жирафой. Громадный памятник Сервантесу с фигурами Дон Кихота и Санчо Пансы в обрамлении фонтанов… Короче, все почти восхитительно. Но луч66 | Юрий Безелянский. Нулевые, боевые, пенсионные ше, конечно, не бегать с группой, а индивидуально бродить самим, что мы делали в Париже…

Вечером в номере смотрели по ТВ финал Кубка европейских чемпионов из Милана, где «Бавария» по пенальти победила «Валенсию». Вратарь испанцев рыдал, а когда его наградили серебряной медалью, то швырнул ее болельщикам. Эспаньол. Темпераментно!..

24 мая. Музей Прадо. Приехали к открытию. Прадо – один из самых грандиозных музеев мира – более пять тысяч шедевров живописи и скульптур. Обширнейший Гойя. Знаменитые две махи – обнаженная и одетая. Странно, но никаких эротических чувств не вызывает. Скорее потрясает судьба художника.

Франсиско Хосе де Гойя приехал в 17 лет из Арагона в Мадрид. Он мечтал стать художником, но дважды был решительно отвергнут Академией живописи. Уехал учиться в Рим и вернулся в Мадрид уже мастером и получил официальный титул королевского художника. Получил возможность писать портреты членов королевской семьи и царедворцев. К 50 годам потерял слух, и это повернуло художника к живописному пессимизму. А тут еще разрушительная страсть к герцогине Альба. Плюс война за независимость. Гойя создает серию офортов «Бедствия войны», затем серию гравюр «Диспаратес» («Глупости», «Странности») и уже не может вернуться к светлому восприятию мира, в его картинах появляются деформированные, почти карикатурные персонажи. Все это привело к так называемой «внутренней эмиграции», и он поселился в провинции, в сельском доме, который прозвали «Домом старика». Именно в этот период Гойя создал серию картин «черной живописи»: ведьмы, монстры, странные человекообразные существа. Под «черную живопись» Гойи в музее Прадо выделен специальный зал.

Опасаясь преследования властей, Франсиско Гойя в 1823-м переехал во Францию со своей верной подругой Леокадией, где и скончался в 1828-м.

Интересно, как картины Гойи отозвались, спустя более двух веков, в творчестве молодого Андрея Вознесенского, написавшего в сборнике «Парабола» стихотворение «Гойя» (1957):

 
Я – Гойя!
Глазницы воронок мне выклевал ворон,
Слетая на поле нагое.
Я – Горе.
 

И концовка:

 
И в мемориальное небо вбил крепкие звезды —
Как гвозди.
Я – Гойя.
 

Но не одним Гойей удивляет и потрясает музей Прадо. А Диего Веласкес – живописец правды. Знаменитые «Менины» (фрейлины), всякие инфанты, особенно инфанта Маргарита в красном… Отменно хороши и другие живописцы Испании: Хосе де Рибера, Франсиско Рибальта, Алонсо Кано, Мурильо, Вальдес Леаль… И, конечно, Эль Греко, грек с острова Крита.

Богатейшая коллекция фламандцев. Рогир ван дер Вейден – «Снятие с креста», картины Босха – «Искушение св. Антония», «Воз сена», «Сад наслаждений». Ханс Мемлинг – «Поклонение волхвов». Брейгель-старший – «Триумф смерти», глядя на который, содрогнешься…

В Прадо много Рубенса. Ще выразила бытовое удивление: «Я когда увидела эту задницу, поняла, что это – Рубенса». Есть в музее и образцы немецкой живописи: Дюрер, Кранах, Менге. Французской – Пуссен, Лорен, Ватто. Перечислять можно долго, и как не упомянуть Яна Брейгеля Бархатного – картины с двумя сидящими женщинами, с малышом и цветами. Гимн жизни… Еще Ван Дейк, Ван Эйк, Фра Анджелико, Рафаэль, как бы, между прочим. Тинторетто, Бассано, Тициан – великие итальянцы… Шедевр на шедевре и шедевром погоняет. А в целом – утомительный пир для глаз.

Больше двух часов выдержать невозможно.

Из Прадо в парк Ретиро. Буэн Ретиро (можно перевести как «отдохновение», «благое уединение»). Парк огромный, более 40 гектаров. Некогда дворцово-парковая резиденция испанских Габсбургов. Стояла жара, и мы перебегали от тени к тени, от павильона к павильону. Когда-то при короле Филиппе IV здесь устраивались грандиозные пиры и оргии. Сегодня все тихо и благопристойно, в основном гуляющие туристы. Увы, монумент под названием «Падший ангел» не нашли (единственный монумент, посвященный дьяволу), но зато вышли к озерцу, в кафе, где взяли два бутерброда, по бокалу пива и коку со льдом. Сидели и отдыхали в благодати: голубое небо, солнце, мы в тени деревьев, поют райские птицы, льется тихая музыка, в основном гитарные переборы какого-нибудь Альбениса. Без групп, без «русо туристо». Без спешки. Без глупых разговоров, кто что купил. Одни. В тишине. Лишь полицейский вертолет иногда барражировал в небе, но в Ретиро все было тихо…

Обедали недалеко от своей Гран виа, в ресторане, из незнания языка попали на вегетарианский расклад блюд, заказали наобум, и было вкусно. Затем в книжный и прочие магазины, все дорого – от книг до галстуков. В отель на отдых, а вечеру снова выход. В кафе кофе с пирожным, после толкались на торговой улице.

Как говорил Хемингуэй: «Мадрид, в сущности, странный город. Я уверен, что с первого раза он никому не может понравиться… Но когда вы узнаете его поближе, вы почувствуете, что это самый испанский город в Испании, что жить в нем очень приятно, что мадридцы – чудесный народ».

Да, Мадрид – испанский город, Барселона – европейский… Вышли на «Ворота солнца» – Пуэрта дель Соль – и пошли куда-то вперед и чуть не опоздали на ужин. А что дальше?

«Вообще-то спать по ночам считается чудачеством в Мадриде, – утверждал папа Хэм. – Мадридец ни за что не ляжет спать, пока так или иначе не убьет время до утра… в квартале Уэртас их «тысяча и один бар», где мадридцы устраивают себе «марча» – нечто среднее между гуляньем, весельем и кутежом. Громко говорят, шумят, спорят, жестикулируют. Так и хочется крикнуть в ответ: «пор фавор», пожалуйста, потише!..».

Нет, в бар мы не пошли. Не тот возраст, не тот доход, да и вообще здесь, в Мадриде, мы чужие. Увы и ах…

25 мая. Валенсия. Утром погрузка в автобус и в путь – до Валенсии 350 километров.

 
Валенсия, край вечного цветения
И красок и лучей.
 

Край знаменитого танца пасодобля и вечной праздничности. А апельсины, игрушки, туфли…

– А разве вы больше не убиваете еретиков?

– Нет, сеньор, теперь мы экспортируем цитрусовые…

По дороге в Валенсию в автобусе шли разговоры о корриде: кто-то побывал на арене на представлении и задает вопросы гиду, как и что? Гид отвечает, что коррида длится 20 минут, но для того, чтобы выйти сражаться, быков выгуливают на пастбищах 5 лет и весят они полтонны. Нагулявшись, быки идут в бой, тем более что их раздражают тореро. Вопрос в автобусе: «А тореро знаком с быком?» В автобусе хохот: да, они познакомились где-то в баре…

Перекус в дорожном кафе, и въезжаем в Валенсию, температура +30. Валенсия – миллион жителей, третий город Испании. Основан римлянами до н. э. и отстроенный затем арабами. Знакомство с городом начинается со знаменитого валенсианского рынка (один час на осмотр и закупки). Рынок красивый и изобильный. Мы с Ще покупаем немного лакомства из миндаля (у нас ничего подобного нет), немного сыра и банку вкуснейшего кофе (что определилось в Москве) за 850 песет, это где-то около 5 долларов. Далее в отель и сходу обзорная экскурсия. Не Барселона с вычурами и супермодерном Гауди, но тоже интересно и импозантно.

Гостиница «Венеция» рядом с плазой Аунтаменто, в центре – фонтан. 501-й номер, худший из всех, в которых мы побывали. Окна выходят на каменный мешок, духотища. Но смирились: всего лишь одна ночь…

К вечеру снова экскурсия, Дворец Дос Агуас – позднее барокко, собор, базилика, торговая улица, море сувениров, в основном из керамики. Возвращаемся, лежим в гостинице, настигает волна усталости и раздражения. Поздневечерний променад и тревожный сон.

26 мая – отъезд из Валенсии в сторону Барселоны. В 12.30 перекус в кафе. И едем дальше, дорога прекрасная (это же не Россия), и где-то чувствуется, как плещется Средиземное море…

Аэропорт. Российский ИЛ-86 взлетел с испанской земли в 15.44. Как говорится, точность – вежливость королей. Неудачно повернулся в кресле, и прихватило левый бок, еле дошел до туалета и подумал, какая нелепость умереть в самолете. Но пронесло…

Шереметьево, 19.55. Спустились по трапу. Облака, накрапывает дождь, +8. Мрачно, грозно, неуютно, таксисты беззастенчиво заламывают цены. Садимся на рейсовый автобус и бесплатно доезжаем до Речного вокзала.

Испания, адьёс! – так, кажется, по-испански (ну, все забыл!) звучит «Прощай!». В 21.45 мы дома. По сравнению с крохотным номером в Валенсии, дома – трехкомнатный простор. Почему-то Пушкин мечтал об Испании и даже учил язык. Ну, конечно, Инезилья и Гвадалквивир, хоть признавался Катенину, что «по-гишпански не знаю». Юный Лермонтов писал об Испании, «где зреет персик и лимон на берегу Гвадалквивира». Мечтатели-романтики…

28 мая – солидарен с мудрым Монтенем, который сказал: «Я не нахожу мой родной воздух самым живительным на всем свете». И Россия не вызывает во мне восторг; впрочем, как и Испания в целом. Я сознательно отказался пойти на корриду, на национальное развлечение. У нас, в России, своя коррида, правда, без быков, а между разными социальными группами с громадным перевесом в пользу элиты, узкой прослойки богатеев, которых защищает буквально армия силовиков, полицейских и прочих мундиров («а вы, мундиры голубые…»). Расследования, наезды, аресты, суды, тюрьма, лагерь, – все в избытке, цветет и пахнет. Империя силы, а отнюдь не страна свободы. Либерти только во сне, как сладкий сон, извечная российская грёза…