Текст книги "Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы"

31 мая – холодрыга перед летом. Контакты с «Жирафом» и искры надежд. Вайнер хочет возобновить «Академию любви». Продюсер «Блеф-клуба» предложил мне сделать программу об Аркадии Райкине, заманчиво, но не особо в это верю. Реально была презентация в «Библио-Глобусе» 29 мая. Несколько человек чуть ли не хором хвалили «Коктейль “Россия”». А кто-то спросил про снимок Ще в газете: «А это не ваша дочь печатается в “Москвичке”?»

Занимался испанским альбомом: 4 пленки, 70 снимков…

6 июня самочувствие вялое, такое ощущение, что начинаю разваливаться. Неужели старость настигает? Хотя это «неужели» неуместно: 69 лет и 3 месяца не хухры-мухры. И при бешеной нагрузке, которую сам себе устроил, – и чего жаловаться?..

В «Вечорку» закинул Сальвадора Дали. 1 июня поход на Пятницкую, записал 4 программы для Москвы. Ошибался и был без куража. Потом запись у Горкина в «Голосе России» и еще интервью на «Маяке». А с Пятницкой в «Вагриус» на подписание «Сада любви», знакомство с редактором книги Леной Толкачевой. Красивая женщина, но сомнение, а какой редактор?..

2-го ходил один на рынок и заявление Ще: «Я так тебе благодарна. У меня теперь жизнь с горизонтом!» Ну, слава Богу: хоть одну женщину осчастливил… После рынка врубился в «Сад любви», а это рукопись под тысячу страниц!.. 4-го «Жираф» окончательно утвердил обложку: 99 имен Серебряного века. Снимал ксероксы портретов. На следующий день засел за Льва Толстого – 7 страниц густо спрессованного текста о гиганте мировой литературы, и сам ощущал себя маленьким гигантом… В «Вечорке» вышел Календарь страстей на июнь, в газете «Деловая книга» интервью: «Я – не писатель, я – просветитель».

13 июня начался ремонт: две женщины из Молдавии. Ще в нерве: «Ремонт я выдержу, но ремонт и тебя – никак нет». И пошли трудные ремонтные дни с запахом краски, с шуршанием и стуками. Под ремонтир занимался Чеховым и Хлебниковым:

 
И никто не объяснит,
Отчего на склоне лет
Хочется еще бродить,
Верить, коченеть и петь.
 

А еще хочется поскорее, чтобы закончился ремонт и в квартире стало чисто… 10-го приступил к Марине Цветаевой. Сделал (осилил, сотворил) и бросился, аки лев, на Сашу Черного.

«Скучно жить на белом свете!» – это Гоголем открыто.

До него же Соломоном, а сейчас – хотя бы мной.

Саша Черный – это ирония, насмешка, сарказм и тихая грусть лирического аутсайдера:

 
О, если б в боковом кармане
Немного денег завелось,  —
Давно б исчез в морском тумане
С российским знаменем «авось».
 

17 июня – буря под именем «ремонт» бушевала 4 дня и исчезла. Мы с Ще почти счастливы… Прощай, раскирдаж, все убрано и прибрано. Порядок.

15-го получил смешные деньги за «Огненный век». Никчемный литературный труд, оплачиваемый хуже, чем какой-нибудь лотошницы. Может быть, пора завязать с книгами? Муторно. Трудно. Нерентабельно. Для контраста: в Думе была шикарная драка, и артистка Елена Драпеко орала во всю глотку: «Компридурки!..»

24 июня – 17-го вечер в Чеховском культурном центре. Лето, и в зале 30 человек. Но публика интеллигентная и интересующаяся. Все прошло на ура… Пришла в голову мысль написать книгу «Гибель принцесс». В «Вагриус» отвез рукопись «Сада любви»… С Ще быстренько потратили весь гонорар от «Огненного века», наиболее важная покупка – доска для глажки белья. В этом есть какой-то символ…

Да, забыл написать: звонила Людочка и рассказывала, как Боб ходил в русский магазин в Бруклине и видел там три мои книги, в том числе и «Коктейль». Долетел до Америки?..

1 июля – моя нынешняя пенсия равна 1.570 = 34 – это примерно сегодняшние по курсу 54 доллара. Не густо. Получил пенсию и продолжал долбить серебристов: Городецкий, Виктор Гофман, Зенкевич, строки последнего:

 
Все прошлое нам кажется лишь сном,
Все будущее – лишь мечтою дальней.
И только в настоящем мы живем
Мгновенной жизнью, полной и реальной.
 

После Зенкевича – Рюрик Ивнев, Василий Каменский, Короленко. Интересно, что каждый очередной материал кажется трудным, а следующий – еще труднее. Но делаю, а потом читаю и кажется, что все так легко…

Была у нас в гостях Люда Варламова и рассказывала о своих живописных успехах (тоже труженица). В какой-то момент я вышел из комнаты, и Люда мечтательно призналась Ще: вот бы мне такого, как Юра, легкого, знающего, остроумного, а все знакомые – увы, не то… На что Ще сказала: все думают, что он – тяжелый человек. Ще сознательно сгустила краски?..

4 июля – такое ощущение, что мчусь в поезде, а в окнах то и дело мелькают лики, силуэты поэтов и писателей Серебряного века: Кузьмина-Караваева, Сергей Маковский, Николай Минский… Только успевай их разглядывать и фиксировать мгновенное фото. А сегодня в ночь поездом еду в Воронеж с товароведом Ларисой представлять «Радугу» в лучшем книжном магазине города. Я там когда-то был, сохранился клочок письма с датою – 7 марта 1965 года: «…Три ночи в доме колхозника под сокрушающий храп двух Добрыней Никитичей. А заем душой и телом в люксе… После долгой борьбы сдался директор настоящей гостиницы якобы товарищ Окулевич сдался московским журналистам…» Был я в этом Воронеже вместе с фотокором Сергеем Жарковым.

И вот второй наезд уже в другом качестве – писателя со своими книгами. Воронеж – город Алексея Кольцова, Никитина, Андрея Платонова, здесь в ссылке находился Осип Мандельштам. Но главное – в Воронеже родился мой любимый Иван Алексеевич Бунин, а в городе Боброве – почитаемый мною Сергей Муратов.

Поездка в Воронеж состоялась на фоне истерического крика коммунистической газеты «Правда России», что, де, «правительство Путина-Касьянова-Грефа начало планомерное и циничное наступление на социально-экономические права и свободы народа». Вопль коммунистов: «Дадим отпор этим зловещим замыслам!» Удивительное дело: впервые народ одели, обули, накормили, дали шанс посмотреть на Запад, свободно читать любые книги и т. д., проявить каждому, кто есть кто, как эти зюгановы-харитоновы запричитали и зарычали. Им снова Ленина-Сталина возвращай, чтобы полились потоки крови. Мазохисты несчастные!

5 июля, ВОРОНЕЖ. Утром ночным поездом приехали в Воронеж. Нас с Ларисой встретили цветами, как артистов. Напоили-накормили и повели в книжный магазин с ласковым названием «Утюжок». Встреча с книжными руководителями и, как сказала директор Наталья Митрофанова, все боялись, что какой-то недоступный заносчивый писатель, а он оказался совсем другим и обаял своей «простотой и доступностью». Эдакая душка с юмором и улыбками…

Потом на такси повезли нам показывать город, памятник Бунину, набережная с Успенской церковью, женский монастырь, я из-за любопытства зашел внутрь и натолкнулся на табличку «Хода нет». И где-то нежно мяукал серый котяра, ну, думаю, я тут явно лишний…

Обед в летнем кафе «Роббин-боббин», и в 14 часов – встреча в магазине с «популярным московским журналистом, писателем и историком». Пришло много народа, помимо читателей, директора маленьких книжных магазинов. Я был в ударе и полтора часа без перерыва говорил и отвечал на вопросы. Все было в позитиве, лишь один местный издатель Вадим Печенкин сотрясал воздух книгой «От Рюрика до Ельцина», доказывая, что я, как писатель, не люблю русский народ и предпочитаю все западное. На него тут же зашикали: ничего подобного! все так интересно! и патриотично!.. Как говорят, каждый читатель делает свои выводы. Одна просвещенная продавщица «Утюжка» удивила меня своим высказыванием, что я «разыгрываю в книгах настоящий бурлеск». И в Воронеже слова знают!..

После встречи с Ларисой и какой-то воронежской книжной дамой прошлись по бывшей Большой Дворянской улице, еще раз посидели в кафе, и Алла (эта самая дама) призналась, что ее вызвали из отпуска и для нее встреча с писателем оказалась «самым счастливым днем». А далее сели в поезд, и помчались по рельсам под песню:

 
Дорога, дорога, осталось немного,
Мы сегодня вернемся домой…
 

6 июля, в пятницу, в 8.07 прибыли на Павелецкий вокзал столицы.

12 июля – ну, а после Воронежа снова «Серебряный век», дошел до Оцупа, но успел напечатать для «Вечорки» в рубрику «Взгляд» и свои впечатления: «Можно ли проворонить Воронеж?» (вышел в «ВМ» 4 сентября под заголовком «Побывайте в Воронеже» – 12 июня 2019). Там краткая история города и сегодняшний день:

«…Город живет своей жизнью. Люди работают, отдыхают, развлекаются. В театрах идут балет “Кармен”, “Бал в Савойе” и “Праздник Ханумы”. В кино – “Дети шпионов” и “Лара Крофт – расхитительница гробниц”. Газеты живописуют похождения маньяка, который охотится за женщинами. Есть маньяк, есть кафе, есть выставки, есть проблемы с энергоснабжением, короче, город живет нормальной современной жизнью. В газетах печатают объявления о браке и знакомстве. Но скромно: «Миловидная, миниатюрная женщина, 40/160/50, ищет друга и любимого человека, порядочного, доброго, надежного мужчину без в/п, ищущего душевного тепла и способного немного помочь материально…»

«Немного помочь материально» – это по-воронежски. И никакого столичного размаха… И вспоминается горькая судьба Платонова:

 
Андрей Платонов подметал дорожки,
По вечерам дописывая «Фро»…  —
 

как написал один современный поэт.

16 июля – московские тропики, +30 и более. Невыносимо. Но я продолжаю сражаться и закончил поэтов и писателей Серебряного века, последний Илья Эренбург, 74-й по счету. На очереди философы и мыслители… Серебряный век и… зубы, а за окнами молнии и гром. А я в зубоврачебном кресле с открытым ртом. Картинка!..

14-го день взятия Бастилии. Репортаж из Парижа. Лил дождь, +10, но все равно красиво. Жак Ширак стоял вместе с Хуаном Карлосом, испанским Бурбоном, на празднике падения Бурбонов! Какая ирония!..

23 июля – африканская жара продолжается. Работаю в боевой форме: в трусах и тапочках. И как оплачивается труд? Тут в «Вечорке» Римма Казакова пыталась доказать, что «интеллектуальные ценности не хуже молока, стали и нефти». И жалуется: никто не платит гонорар. Бедная писательская доля…

19-го установил какой-то рекорд: в жарищу фуганул за день 16 страниц про издателей Серебряного века. С листа (без черновика) напечатал об Алексее Суворине.

29 июля за два дня сделал текст о Василии Розанове – 12,5 страницы. Удивительный парадоксалист:

«Мысль, что человек в самом деле делает историю – вот самая яркая нелепость; он в ней живет, блуждает без всякого волнения – для чего, к чему».

У Розанова был свой взгляд и свои оценки. К примеру: «Чехов? – ничего особенного. Что Чехов? Глядел на жизнь, что видел, то и записал. Очень милый писатель, понравился, стал читать. Но он холодный: и ничего особенного. Успех его понимаю, только не одобряю».

У Василия Васильевича Розанова была жуткая судьба. Не дожил до 63 лет. Умирал в холоде, его накрыли всеми шалями и шубами, а на голову надели нелепый розовый капор – последняя усмешка Рока…

Бытовой инцидент. В троллейбусе какой-то сумасшедший старик вдруг пронзил меня глазами: «Вы из Кавказа? А где прописка? Ночью приду вас расстреливать!..» По всей вероятности бывший чекист, которому кругом мерещатся враги народа…

А вот иное отношение. В ВК пришло письмо читательницы из Зеленограда, бывшей стенографистки из какого-то министерства. Она прочла четыре моих книги: Луну, Веру, Клуб и Джоконду. И пишет:

«Я в восторге. Книги доставили мне массу впечатлений и, если хотите, очарований. Мне очень понравился стиль изложения всего материала, я читала с упоением, как все доходчиво, так мило и понятно. Я восторгаюсь Вашим талантом… Ничего подобного я не читала нигде… Я просто читатель, никакой не рецензент, но Ваши книги стали огромной духовной пищей… Спасибо Вам, что Вы есть!..»

И подпись: Клавдия Чернышева. Ее письмо – как моральный гонорар.

5 августа – первого августа на очередной день рождения Ще написал традиционные стихи. Вот некоторые строки:

 
Была ты рядом. Стала близкой.
И настоящей журналисткой
Ты покоряешь вновь меня…
…Искристый текст кипит, как кола,
Все фразы – точно острый нож.
Все вертится, как в рок-н-ролле…
 

Это моя заслуга: почти буквально втащил Ще в журналистику. Заставил, помогал, учил…

2 августа звонок от Гали Мишты: «С вами хочет переговорить Кривцова». Как в былые времена: с вами будет говорить товарищ Сталин… Кривцова предложила быть «вторым человеком» и помогать молодому Андрею Малахову. И на следующий день – Останкино. В гостях бывшая звезда эстрады Лариса Мондрус (ныне живет в Мюнхене), фигуристка Ирина Слуцкая, актриса Лариса Гузеева и кто-то еще. Запись, а потом эфир.

Политическая новость: по российской ж/д едет бронепоезд с Ким Чен Иром, и газеты спрашивают: что везет корейский Чебурашка?..

10 августа – все дни в работе. «Сочиняю» философов Серебряного века, начал с Бердяева и Сергея Булгакова и докатился до Семена Франка и Льва Шестова. Серьезнейшие эссе-представления, а в окно из двора доносятся какие-то строительные шумы, воют машины, пахнет мазутом… О, господи!..

15 августа – кажется, закончил весь Серебряный век. Если не ошибаюсь, начал 11 марта, а закончил 15 августа. Всего за пять месяцев (примечание: книга вышла: в «Эксмо» в 2007 году, 634 страницы – 12 июня 2019). Когда допечатывал последние страницы, прихватило голову, пришлось пить лекарства. А до этого презентация в «Молодой гвардии», подписал 15 книг. А еще опрос в «Вечорке» и выступление по радио. Я сею «доброе, разумное, вечное», а придурки-патриоты требуют чекистский переворот во имя «Ненаглядной России»…

Уместно вспомнить строки Федора Сологуба, которого совсем недавно я представлял в книге Серебряного века:

 
Когда меня у входа в парадиз
Суровый Петр, гремя ключами, спросит:
«Что сделал ты?» – меня он вниз
Железным посохом не сбросит.
 
 
Скажу: «Слагал романы и стихи,
И утешал, но и вводил в соблазны.
И вообще, мои грехи,
Апостол Петр, многообразны.
Но я – поэт». – И улыбнется он.
И разорвет стихов рукописанье.
И смело в рай войду, прощен,
Внимать святое ликованье…
 

Я – не поэт. Но поклонник литературы, любитель поэзии, сочинитель разнообразных текстов, немного историк, немного публицист, немного сатирик, едкий злопыхатель современной жизни, но иногда бываю лириком и даже романтиком. Но твердый исторический пессимист. И вряд ли мне уготовано место в Парадизе… (31 августа 2018).

19 августа – поездка в Звенигород. В зале 25 человек. Рассказывал про день 19 августа – родились Блез Паскаль, Беранже, Матильда Кшесинская. Обед, гонорар в конверте, и на машине отвезли домой.

20 августа – вышла в эфир «Большая стирка», я там как маститый литературный «барбос».

21 августа – звонок с ТВЦ: пришлите все изданные ваши книги, чтобы мы поняли, кто вы… Я отказался. Вот и в журнале «Персона» рассматривают мою персону на предмет интервью. И решили: не персона с кучей книг, а вот актер Поровщиков – персона… Но дело, конечно, в другом. Статус «персона» покупают за деньги, а я, большой оригинал, хочу, как говорится, за так. А за «так» не получается…

26 августа – лето проходит. Хотя, что лето? Жизнь проходит. Что-то мы с Ще начали потихоньку разваливаться: она расстраивается, глядя на меня, а я – глядя на нее. А тут еще неожиданный холод и приходится надевать шерстяные куртки. И какое-то уныние. «Никто с утра на кастинг не зовет», – строка из Вл. Вишневского. И я, кажется, раздваиваюсь между двумя путями: то ли успокоиться на том, что уже сделано: 11 книг издано, материалы какие-то печатаются, куда-то все время приглашают, – и это, конечно, не «Могила неизвестного солдата», как говорили на радио, на Иновещании… Или все-таки пытаться прыгнуть выше головы, добиться раскрутки? И что правильнее?..

1 сентября – снова дилемма: два приглашения: запись в Останкино, «Большая стирка» или выступление в Тургеневской библиотеке. Предпочел библиотеку, и все было весьма мило… Вышло расписание международной ярмарки на ВВЦ, не поленился и посчитал, там будет выступать со своими книгами 34 писателя, и я попал в их число с «Ангелом над бездной». Престижно? Да, но «где деньги, Зин?». Денег пока нет…

3 сентября – в «ВМ» вышел сентябрьский календарь страстей, который я веду с начала года. Длинный врез-заголовок: «Шиллер влюбился в двух сестер, Пушкин увлекся Февроньей Вильяновой, Есенин женился на внучке Льва Толстого, а Корней Чуковский вспомнил бурный роман с ученицей Ильи Репина. ВСЕ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ В СЕНТЯБРЕ».

И еще чего-то, к примеру, отрывок из письма Хемингуэя другу Скотту Фицджеральду: «…пора цветения у всех проходит, – мы ведь не персики, – но это вовсе не значит, что ты начинаешь гнить: оружие лучше носить, когда уже облетели цветы…» (сентябрь 1923).

5 сентября – поехал на открытие XIV Международной книжной ярмарки. Подписал десять своих книг. В журнале «Библио-Глобус» прочитал рецензию на своего «Ангела» за подписью – Мария Табак.

Она написала, что книга известного московского журналиста и писателя – «сочинение познавательное и развлекательное… никакой пошлости, никаких скабрезных подробностей… написана хорошим интеллигентным языком…». Поговорил с Сергеем Филатовым, некогда помощником Ельцина. Он сказал, что книгу «От Рюрика до Ельцина» передал президенту, но она где-то осела в президентском окружении… Еще посидели в президиуме какого-то собрания на ярмарке, а потом появился снимок «Два писателя – Жуховицкий и Безелянский».

6 сентября – с утра добил верстку «Сада любви», что-то допечатал. Сегодня я бы сделал книгу иначе, но молю Бога, чтобы вышла в свет. Бога литературного. А вечером на Речной вокзал, на пароход «Александр Грибоедов» – круиз в честь 10-летия «ВК». Собралось человек 100. Выступления, тосты, и я сказал, что с «ВК» на века!.. В 22.15 вернулись обратно, на причал. Из общений запомнилось, как одна корректорша вспомнила, как в оные годы шла драка за «материалы Безелянского».

7 сентября – снова на ярмарку и выступал на стенде «Радуга». Разговоры с читателями. Какой-то нефтяник-книгочей собирает все мои книги. Какая-то женщина купила «5-й пункт» и отвезет в Швейцарию, там, в Цюрихе, метут русские книги. Но вопрос, как их туда доставить?.. Какой-то книжный пришелец из Иерусалима… Из 57-го павильона пошел в 20-й, а там увидел макет «Огненного века», «рыбу» – такой хорошенький фиш… В итоге приехал домой, еле волоча ноги. Тоже хорошенький…

12 сентября – вчера включил телевизор: жуткие кадры из Нью-Йорка. Непонятные самолеты врезались в две башни небоскребов. Кто это организовал? Бен Ладен? Зрелище жутковатое. Начало третьей мировой войны?.. Или по-другому: «новые варвары» бросили вызов старой цивилизации?..

16 сентября – читаю набор «Сада любви», и куча ошибок: «гуленький» вместо «глупенький», «Коктебль» вместо «Коктебеля» и т. д. И пометки редактора: «сократить», «расширить». Я закипел, и возникло прозвище Лены – «Бастилия». Печатал эпиграфы для 12 шмуцтитулов. Для июня подошли строки Виктора Шкловского:

«Но любовь, как сказала мне Лариса Рейснер, – пьеса с короткими актами и длинными антрактами. Нужно уметь вести себя в антрактах».

Для октября – Михаил Арцыбашев: «Несчастная любовь – страдание, а чересчур счастливая – пошлость. Любовь же умеренная, как теплая вода, ни то, ни се… и не любовь вовсе».

22 сентября – жизнь полна импровизаций? Не только. И много всякой другой всячины. Боролся с простудой. Печатал октябрьские любовные страсти. Началась подготовка к съемкам телефильма о Марлен Дитрих (студия «Альма-Матер»). Очередной перл «В садах любви»: Гарибальди увидел Аниту «с палубы корабля в Бразилии». Так, по мнению редактора, прямо с палубы корабля?.. Выступал в социальном центре. По «Дарьял ТВ» пошли повторы «Академии любви», ну и т. д.

27 сентября – пришла в голову еще одна идея сделать книгу «Бал Сатаны» о террористах. Но это требует множества информационных поисков, сил на которые нет. И идею отбросил… Пришло письмо из Прокуратуры РФ от 17 сентября: «Ваш статус изменен. Вы признаны подвергшимся политической репрессии и реабилитированы». Сын репрессированного отца – понятно. А сам? Что-то из юридической казуистики…

30 сентября – два дня в Звенигороде на новых условиях: два дня бесплатного отдыха взамен на выступление, словом: бартер. Но туда и обратно на своем транспорте, то бишь, на поезде. Два медовых дня, полулюкс № 3 в корпус-флигеле около главного шереметьевского дворца. Во всем флигеле мы жили одни, и на ночь запирал охранник. Выступление было в библиотеке, собралось 27 человек. Тема: Марлен Дитрих. Отговорил, и гуляй свободно. Потом обед, еще полдник с булочкой, – спасибо не то пригласившей Катерине, не то Марлен Дитрих. Снова гуляние, ужин и перед сном телевизор с сольным концертом Буйнова, который пообещал, что

 
Этой ночью шальной
Будет все, что захочется…
 

А хотелось спать и спать. Утром встали и, как чеховские три сестры: «В Москву! В Москву!..» И уехали 30-го раньше времени, но все же два неполных дня были медовыми. Отдых без тарахтенья на машинке и звона кастрюль на кухне…

6 октября – по ТВ в «Гласе народа» Жириновский надрывался, что Россия в последнем вагоне, без буфета и туалета. Славик Шустер никак не мог угомонить Жирика.

2 октября поехал в ресторан «Огород» на проспект Мира на праздник в связи с выходом 50-го номера журнала «Новое литературное обозревание» (НЛО) с представлением, банкетом и прочим, даже с гимном:

 
Боже, храни НЛО,
В небе, на суше и в море,
Всем ретроградам на горе,
Жалким зоилам назло,
Боже, храни НЛО!..
 

Когда есть деньги, а у Ирины Прохоровой – брат миллионер, то можно позволить себе все, даже сочинить гимн… Пригласившие меня в «Огород» Юра Кочеврин и Наташа Брагина познакомили меня с поэтом Леонидом Завальнюком (1931)… А у меня на рынке свои игры: подарил «Ангела» знакомой медовнице, а она в ответ – банку цветочного меда.

9 октября – я в четырех ожидаемых книгах. Травникова освободилась от серии «Любовные романы» в «Радуге» и грозится заняться моей Москвой. «Пашков дом» отправил «Огненный век» в типографию, а денег нет – бьются за них. В «Вагриусе» деньги есть, но очень вибрирующий редактор в книге «В садах любви»: все ставит под сомнение. И, наконец, «Жираф»: то ли дремлет, то ли читает рукопись, и никаких сигналов. Ну, а автор четырех книг сочиняет вариант для журнала «Алеф»: «Перебирая наши даты», а дат, связанных со знаменитыми еврейскими именами, немало. И иногда смотрю телевизор, особенно когда крутят западные фильмы, вот был нидерландский «Стрелочник» (1986, реж. Стеллинг), психологическая сюр-драма с отсветами Бергмана и Тарковского. После подобных кинокартин трудно воспринимается Марк Бернес с его бодрячеством: «Все у нас впереди, все у нас впереди!..» Что впереди?!

На ТВ мелькнул Николай Цискаридзе, измотанный и усталый, и заявил, что, когда выйдет на пенсию, не пошевелит даже пальцем. Вот и меня мои книги достали. Ничего не хочу… В «ВК» ответил в опросе «Что у вас нового?» так:

«Волнует меня смешная вещь – молчание волчат от критиков и литературы. Казалось бы, книга «5-й пункт, или Коктейль “Россия”» давала повод разорвать автора в клочья, или, напротив, носить на руках и забрасывать цветами. Ни того, ни другого не произошло…» Как говорится, наболело, и рубанул!..

15 октября – из хороших новостей: 13-го, в субботу, с Ще вырвались в дальнюю рощу и схватили последнюю осеннюю красоту, мягко ступая по ярко-желтому ковру из опавших листьев. А так все по-старому: работа, машинка, вычитка. Позвонили с ТВЦ и пригласили на программу о Лермонтове, рассказать что-то эдакое, я отказался:

не хочу «раздевать» Михаила Юрьевича. А вот у некоторых спортивных комментаторов ни стыда, ни совести. «Спартак» играет в Праге. В борьбе за мяч рухнули спартаковец и чех. Маслаченко жалостливо сочувствует нашему игроку, а про чеха жестко говорит: «А этот что корчится?!» Старая гвардия: мы и они, у нас доблестный «разведчик», на Западе – гнусный «шпион».

25 октября в дневнике среди рабочих записей, что написал, куда отвез, что вышло, лирическая про субботу 20-го числа: «Утром проснулись – снежок на ветвях деревьев и островки снега на траве, потом все, естественно, растаяло…» Благодать и покой? Нет, «Покой нам только снится!..» И прежняя круговерть плюс рукопись о Москве, которая тихо лежала год, и вдруг пожар, гонка, надо срочно сдавать в типографию…

Отмечу лишь два вечера: ЦДРИ и Цветаевский музей. В ЦДРИ – вечер, посвященный 10-летию «ВК». С приветственным выступлением прославленная балерина Ольга Лепешинская. Выступающих было немного: Весник, Львович, я, потом фуршет, все как-то стандартно, без выдумки. До выступления разговорились с Евгением Яковлевичем Весником (1923). Он, оказывается, читает мои писания и в одной из своих книг сослался на меня, а я и не в курсе. Весник подарил мне свои воспоминания, которые вышли в «Вагриусе». А еще Ирэн Морозова уговаривала меня написать для нее монолог-спектакль для «Ромэна». Я и цыгане – это уже смешно.

24-го уже другой вечер, но до Цветаевского дома зашел в ЦДЛ и отдал заявку на свой вечер на март 2002 года. Там крутился Евгений Рейн, который шуточно представил меня Познанской: «А это – Юрий Безелянский, наш Дюма, в год выпускает по 10 книг. Дюма-отец…» Я уточнил: скорее, Дюма-правнук…

В Цветаевском чествовали Леонида Завальнюка в связи с его 70-летием. Было много стихов: читал сам юбиляр, читали Алексей Баталов и Алла Демидова. Пяток стихов отменных, остальные, на мой взгляд, средние и многовато строк о смерти, ну, прямо «Замогильные записки». Но есть и с юмором: «Облетают овощи в саду». В зале бомонд: Татьяна Лаврова, Марианна Вертинская, Виталий Вульф, Александр Гельман… Ко мне такие люди, увы, не приходят, а «ходят разнообразные не те» (кажется, из Ахмадулиной). А потом был фуршет, все по-интеллигентному, без набрасывания и урчания… Да, Виталию Вульфу я сказал, что мы с ним работаем на одном культурологическом поле и пишем подчас об одних и тех же героях. Вульф с интересом на меня смотрел: еще один сын лейтенанта Шмидта?! Ну, а что касается Завальнюка, то мне особенно понравилось его сравнение себя с лошадью на забегах-наездах на ипподроме:

– Нет ставок?

– Нет.

– Ну что ж, и слава Богу!

– Сам на себя я ставлю и бегу.

29 октября – приходится не только много печатать, но и много ходить-ездить, туда-сюда. Около метро «Революции» увидел толстенную бабищу, которая митинговала против писателей-жидомасонов и научных работников из той же серии. «И ни одного дворника-еврея!..» – надрывалась патриотка коренной национальности.

26-го вышел номер «ВК» с материалом о великом князе Михаиле – «запретная любовь», и несколько снимков с вечера в ЦДРИ, под одним подпись «Юрий Безелянский блеснул малоизвестными историческими фактами». Вечером наблюдалась семейная идиллия: Ще на диване читала газеты, а я, развалясь в кресле, слушал сестер Берри про всякие «папиросен-форгосен». И был миг какого-то залетного счастья…

А на следующий день – районный сбор жертв репрессий в кафе «Невка». Обед и речи. Все ждали, что скажет писатель, я сказал, что нужно, и при этом назвал Дзержинского людоедом. Представитель управы вздрогнул. Все собравшиеся старые, больные, но поразила одна женщина, отсидевшая в тюрьме и лагере пять лет. Выжила, родила 5 детей и всем дала высшее образование. Несгибаемый дух…

2 ноября – по-настоящему в «Радуге» взялись за книгу о Москве и, о, ужас – надо сильно сокращать. Данные на 30 октября по другим книгам: «Вера, Надежда…» издано 25 тысяч экземпляров, продано 20.966. «Улыбку Джоконды» соответственно 15 тысяч и реализовано 14.641 и т. д. По просьбе Алевтины посидел в президиуме на презентации Шубиной «Рукописи горят» в малом зале Библиотеки им. Ленина. Пришлось выступить, коротко и энергично. После Брагина спросила, а читал ли я книгу Шубиной. Я ответил: нет. Брагина с восхищением: «Ну, профессионал!» Да, стал каким-то профессиональным выступальщиком – ЦДРИ, Мемориал, РГБ…

4 ноября – 3-го отмечали 34-ю годовщину бракосочетания. Выдал строки:

 
Мало кому в семейном тире
Удается выбить тридцать четыре!
 

Были в мастерской Варламовой, смотрели новую экспозицию ее картин.

В «ВМ» нашел мой «Взгляд»: – «Все те же бесы». Оттолкнувшись от Достоевского, написал:

«Современная бесовщина, принявшая форму международного терроризма, – это какой-то удивительный коктейль исторических предрассудков, этнической нетерпимости, религиозного фанатизма и черной зависти бедных к богатым. Терроризм как особая форма войны…»

9 ноября – читаю набор Москвы до посинения. С каким трудом все достается. И зачем столько мучений? Виктория Токарева где-то призналась: «Желание писать – это инстинкт самосохранения: инстинкт передачи информации». Можно с ней согласиться.

8-го жуткий день серый день, голова трещала, и все же прислушивался к звонкам. Перефразируя Тютчева:

 
Нам не дано предугадать,
Кто нам позвонит, что предложит?..
 

И неожиданное предложение с какой-то ТВ-студии «Бемис» сделать в программу «Настроение» ежедневный кадр по три минутки «Чудеса в Москве» за приличные доллары. Я подумал и отказался: это – кабала!.. Да, возвращаясь к комментарию «Все те же бесы», Анисим оценил: «Это лучшее, что написал… ты – почти Эренбург!..» Услышав про Эренбурга, я тут же надул щеки… Еще прикол: пресс-служба партии «Единство» (Шойгу-Лужков) выразил желание для съезда партии закупить «Огненный век», если, конечно, он выйдет к съезду (идея не осуществилась – 21 апреля 2014).

17 ноября – Миша пытается пробить программу «Клуб 1932» на канале «Культура», я веду переговоры с «Общей газетой» на предмет рубрики. И в Домжуре по поводу своего вечера. Примечательный разговор с пресс-секретарем: «А это будет?» – и провел рукой по шее ласково и волнительно. Я: «Увы, нет спонсора». В ответ разочарование: «Я понимаю…»

16-го в Цветаевский музей – презентация «Кулинарной коллекции» Брагиной. По просьбе Наташи я вел этот вечер и был даже с бабочкой вместо галстука. После во время фуршета жена Завальнюка сказала: «Я вас недооценила…» Это в каком смысле?.. Был концерт, фуршет и много-много вкусных пирожков – Брагина блеснула кулинарным мастерством…

Вот такая нескучная, муторно-забавная жизнь…

20 ноября – поход в ТРИТЭ – вотчину Никиты Михалкова. Там некая Наталья Семина – одна из рук Михалкова. Я что-то предлагал, она обещала подумать и обсудить. Дохлый номер… Вернулся из ТРИТЭ, и звонок от Льва Гущина: вы такой эрудированный и знающий, мы со Стефановичем приглашаем вас участвовать в новом проекте на ОРТ – 104 серии о России, СССР и Российской Федерации – весь XX век. Сходу поехал в Спиридоновский переулок, в квартиру Александра Стефановича. Стефанович и Гущин – два седых 50-летних плейбоя – при деньгах и при успехе. И я с малыми деньгами и при полууспехе. Сидели и обсуждали грандиозный исторический сериал, я им нужен как консультант и как автор пары сценариев.