Текст книги "Дипломатия и разведка: «афганское досье» 1939–1945 гг."

⁵⁶ Телеграмма посла СССР в Афганистане К.А. Михайлова в НКИД СССР 30 декабря 1941 г. АВП РФ, ф. 059, оп. 1, п. 349, д. 2383, л. 106.

⁵⁷ Доклад посольства СССР в Афганистане «О внешней политике афганского правительства в 1941 г. – начале 1942 г.». АВП РФ, ф. 06, оп. 4, п. 16, д. 161, л. 39–40.

⁵⁸Долгополов Н.М. Вартанян. М., 2014. С. 58–59.

⁵⁹ Очерки истории российской внешней разведки. Т IV М., 1999. С. 533–535.

⁶⁰ Великая Отечественная война. М., 2013. Т 6. С. 224–225.

⁶¹ Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны 1941–1945. М., 1983. Т 1. С. 171.

⁶² Morrison S.E. History of U.S. Naval Operations. Boston, 1949. V 4. P 190.

⁶³ Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны 1941–1945. М., 1983. Т 1. С. 170.

⁶⁴Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы!. М., 1997. С. 267.

Глава III
Афганский плацдарм: новые вводные после Перл-Харбора

Нападение Японии 7 декабря 1941 г. на военно-морскую базу США в Перл-Харборе (Гавайские острова) положило начало крупномасштабным военным операциям в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В течение последующих дней на этой восточной периферии Второй мировой войны коренным образом изменилось соотношение сил и возросло число воюющих держав как на стороне стран антигитлеровской коалиции, так и на стороне фашистского блока. 8—12 декабря 1941 г. США, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Канада и ряд других государств объявили войну Японии. Боевые действия продолжились не только на море, но и на суше. 9 декабря 1941 г. Китай начал наземные операции против японских милитаристов, официально объявив войну Японии, Германии и Италии. В свою очередь, Германия и Италия 11 декабря 1941 г. официально вступили в войну против США. Вторая мировая война приобрела поистине глобальный характер.

Первоначально японский блицкриг на Тихом океане оказался достаточно успешным. Японцы уничтожили значительные силы американского и британского флотов, захватили Малайзию, Филиппины, часть Бирмы и ряд других территорий. Следует также отметить, что англичане в ходе этого силового противоборства с японцами терпели не только военное, но и моральное поражение. Это подтверждает, например, история сдачи Сингапура – крупнейшей в те времена военно-морской базы британского флота. Было известно, что англичане в течение предыдущих пятнадцати лет, не покладая рук, укрепляли эту «неприступную твердыню». Однако после начала боевых действий против Японии британские войска, оборонявшие Сингапур, удивительно быстро сложили оружие и заявили о своей капитуляции. При этом плененные в Сингапуре англичане по своей численности намного превосходили японский воинский контингент, осаждавший эту цитадель¹.

Выход японской военщины за считанные недели после начала агрессии в индийское предполье, т. е. в полосу восточных границ Индии, крайне обеспокоил официальный Лондон. Такой поворот в оперативной обстановке в регионе был чреват непредсказуемыми последствиями. Возникла прямая угроза дестабилизации внутриполитической обстановки не только в Южной Азии, но и на Среднем Востоке, включая Афганистан.

События на Востоке озаботили и руководство СССР. В связи с осложнением оперативной обстановки в непосредственной близости от южных границ СССР советская разведка в декабре 1941 г. приняла решение о разработке плана активных мероприятий по противодействию деятельности спецслужб Германии, Италии и Японии в Афганистане с тем, чтобы блокировать подрывную деятельность стран Оси в регионе, не допустить возможности отхода Афганистана от своего нейтралитета в войне, а также сорвать тайные операции Германии и Японии, направленные на дестабилизацию внутриполитической обстановки в Индии. Как отмечал историк российских спецслужб Ю.Л. Кузнец: «Западным предпольем Индии был Афганистан. Борьба за него началась, и в ходе ее решалась не только судьба самого Афганистана. Ведь если бы он стал на сторону Германии, даже и оставаясь формально нейтральным, положение Индии неминуемо и серьезно осложнилось бы, а учитывая давний антиан-глийский потенциал весьма широких слоев общественности, усиливаемый военными успехами стран Оси, можно было бы предположить и худшее – выпадение Индии из борьбы против стран Оси. Вот почему Москва придавала большое значение тому, что происходило в это время в Афганистане².

Кабульские власти также были весьма озадачены случившимся. Посол СССР в Афганистане К.А. Михайлов в своем отчете руководству НКИД СССР отмечал некоторую растерянность, царившую в афганских верхах. Он, в частности, писал: «Японцы не пользовались серьезным политическим влиянием в Афганистане, особенно в связи с отдаленностью афганских границ от Японии. В начале 1941 г. состоялся первый официальный визит торгово-промышленной делегации Афганистана в Японию. Эта поездка афганских купцов и предпринимателей носила главным образом ознакомительный характер и не завершилась подписанием какого-либо соглашения. Афганцам всегда казалось, что японцы не приблизятся к индийским границам и японская агрессия не окажет большого влияния на Афганистан³.

Однако в действительности все оказалось иначе. После нападения японцев на американскую базу в Перл-Харборе афганские правящие круги сразу же ощутили жесткий прессинг со стороны Японии. Японский поверенный в делах в Афганистане Коцуби по поручению своего правительства незамедлительно посетил афганский МИД и официально предложил афганцам отойти от политики нейтралитета, провозглашенной королевским режимом на период Второй мировой войны, и поддержать установление нового японского порядка в восточных странах. В частности, он предложил афганскому правительству сообщить в Токио, какие территориальные и иные претензии имеет афганская сторона с тем, чтобы Токио смогло их учесть при планировании своих последующих действий.

По решению афганского правительства глава внешнеполитического ведомства Али Мухаммед-хан дал официальному представителю Японии отрицательный, хотя и несколько уклончивый ответ. Афганский министр заявил, что «афганская сторона строго придерживается политики нейтралитета и сейчас [подчеркнуто мной. – Прим. Ю.Б.] не может участвовать в какой-либо иной политике»⁴.

В течение трех месяцев после этой «памятной» встречи с министром иностранных дел Афганистана японский дипломат еще несколько раз пытался склонить высокопоставленного афганского чиновника перейти на сторону Японии. Он обещал предоставить возможность в нынешних благоприятных условиях воссоединить с Афганистаном ту часть Индии, которая в свое время принадлежала Афганистану. Тем самым японский дипломат давал понять, что ему известно, что в узком кругу ближайших родственников короля обсуждается план воссоединения с Афганистаном территории индийской полосы независимых племен площадью в 25–30 тыс. кв. миль и с населением в 3,5 млн пуштунов, отторгнутой у Афганистана по соглашению с Англией в 1893 г. (линия Дюранда). Однако все эти беседы с глазу на глаз закончились для японской стороны безрезультатно. Афганский министр остался при своем, подтвердив официальную позицию Кабула, заключавшуюся в сохранении нейтралитета в ходе Второй мировой войны. При этом Али Мухаммед-хан в устной форме сделал оговорку, пообещав обдумать предложение, сделанное японцами⁵. Таким образом, афганская сторона не исключала возможности продолжения теперь уже закулисного торга с японцами по всем вопросам, представлявшим взаимный интерес. Дату открытия такого рода переговоров должны были определить грядущие победы японцев в ходе Второй мировой войны.

Для достижения своих целей японская дипломатическая миссия в Кабуле продолжала наращивать давление на афганское правительство. В первую очередь японцы всячески старались расположить к себе местное население и склонить общественное мнение в пользу Японии. Идеальным местом для ведения подобного рода пропагандистской деятельности всегда считался восточный базар. Как отмечал Л.П. Костромин – советский разведчик, долгие годы проработавший в Афганистане: «Базар – это не просто место торговли, но своего рода клуб по интересам, где встречались, обменивались новостями, обсуждали насущные темы дня. Мнение базара по тому или иному вопросу жизни страны учитывалось ее правящими кругами – оно заменяло принятые сегодня выборочные социологические опросы населения “цивилизованных” стран»⁶.

Согласно информации совпосольства в Кабуле, японские разведчики Инуи и Саито, работавшие под крышей японской дипмиссии, почти ежедневно стали ходить по кабульским базарам, лавкам и кофейням, разъясняя японскую политику на Востоке. Они говорили, что «Япония несет мусульманским народам освобождение от английского гнета, что Япония самая сильная держава в мире… и в ближайшее время будет соседом Афганистана, т. к. Китай и Индия пойдут навстречу японским планам»⁷. В ходе бесед эти «японские дипломаты» тайно распространяли среди афганцев свои бюллетени – небольшие книжечки на английском и персидском языках, где раскрывалась суть внешнеполитического курса милитаристской Японии в азиатских странах. Они также призывали афганских мусульман помолиться Богу во славу будущих побед Японии. Местным жителям особенно импонировало, когда японцы говорили о том, что Англия больше не сможет угнетать Восток. Этот пример достаточно показателен, ибо свидетельствовал о том, что афганцы так и не смогли забыть три англо-афганские войны в истории своего государства и потому не питали особых симпатий к англичанам.

Японские дипломаты также успешно продвигали свои материалы в средствах массовой информации Афганистана. При их непосредственном участии в кабульских газетах появлялись статьи, направленные против Англии. Например, 16 февраля 1942 г. в вечерней полуправительственной газете «Анис» была опубликована речь японского императора, призывавшего индусов гнать англичан из Индии и идти под покровительство Японии⁸. 17 февраля 1942 г. газета «Ислах» – афганский официоз – напечатала выдержки из статьи, опубликованной в японской прессе, где говорилось, что в ближайшее время японцы постараются захватить Бомбей, Калькутту и Цейлон⁹. Одновременно среди афганцев распространялись слухи о ближайшем выступлении японцев против СССР.

«Задушевные» беседы представителей японской дипмиссии в Афганистане с местным населением, а также публикации на страницах афганской прессы японских материалов антианглийской направленности сделали свое дело. В Афганистане, по сути, разгорелась информационная война при активном участии сотрудников дипломатических миссий Великобритании и Японии. Англичане всячески стремились хотя бы в этом противоборстве перехватить инициативу у японцев. Например, британский посланник Ф. Уайли 14 апреля 1942 г. направил афганскому министру иностранных дел Али Мухаммед-хану копию письма главнокомандующего китайской армии маршала Чан Кайши к вице-королю Индии, датированного 2 апреля 1942 г. В послании китайского военачальника говорилось об усилении подрывной деятельности японских агентов в Афганистане и в странах Ближнего Востока против Англии, США и Советского Союза. Это письмо было опубликовано в ряде индийских газет, в нем прямо говорилось, что глава японской миссии в Афганистане является руководителем и координатором всей японской шпионской сети в этой стране. Чан Кайши также информировал вице-короля Индии, что китайское правительство хотело бы направить в Кабул своего дипломатического представителя для укрепления дружественных связей между Китаем и Афганистаном, а также для того, чтобы препятствовать распространению японской подстрекательской пропаганды антианглийской направленности. В этом официальном документе также указывалось, что установление 19 марта 1942 г. прямой радиосвязи между Кабулом и Токио в значительной степени увеличит масштаб разведдеятельности японцев в Афганистане. По мнению советского посла в Кабуле К.А. Михайлова, весьма вероятно, что Чан Кайши написал это письмо вице-королю Индии по поручению самих же англичан¹⁰.

Одновременно индийская газета «Бомбей Кроникл» от 14 апреля 1942 г. опубликовала заметку своего собственного корреспондента из Чунцина под заголовком «Японские агенты в Афганистане». В этой публикации, в частности, говорилось: «Согласно полученным данным члены японской пятой колонны и ее секретные агенты усилили свою деятельность в Афганистане, стремясь реализовать планы держав Оси на Ближнем и Среднем Востоке. Эти агенты особенно стараются добыть сведения о советских военных приготовлениях, о военных передвижениях союзников и англо-американской помощи России… Японская активность направлена к тому, чтобы прервать коммуникации между Британией, США и Россией в преддверии весеннего наступления стран Оси».

В той же газете «Бомбей Кроникл» только теперь уже за 29 апреля 1942 г., т. е спустя две недели после предыдущей публикации, было напечатано официальное опровержение афганского консула в Бомбее по поводу оценки Чан Кайши деятельности японских дипломатов в Афганистане. Представитель афганского МИД в своей заметке под таким же названием «Японские агенты в Афганистане» заявлял: «Ранее опубликованное сообщение о деятельности японских агентов в Афганистане не соответствует действительности. Деятельность японской миссии в Кабуле и ее дипломатических сотрудников ограничивается общепринятой практикой в соответствии со статусом любой другой миссии. Противоправная деятельность иностранной миссии и ее сотрудников в Афганистане, согласно афганским законам, невозможна. Иностранные дипломаты, особенно в период войны, на основе специального закона взяты под строгое наблюдение с тем, чтобы любое их действие не могло идти вразрез с афганской политикой нейтралитета»¹¹. Из этого заявления можно сделать вывод, что англичане в ходе информационной войны с японцами в Афганистане не получали необходимой поддержки от афганской верхушки.

Однако эта неудача не обескуражила англичан. Британское посольство в Кабуле предприняло обходной маневр с тем, чтобы добиться установления «союзных» отношений с афганцами. Принимая во внимание тот факт, что Афганистан официально отказался изменить свой внешнеполитический курс и не поддержал агрессивные планы держав Оси и прежде всего Японии, англичане решили попытать счастья и привлечь Афганистан теперь уже на другую сторону, т. е. на сторону объединенных антифашистских демократических сил, подписавших Декларацию Объединенных Наций 1 января 1942 г.

В отличие от японцев, официально предлагавших афганцам отказаться от политики нейтралитета в пользу держав Оси, англичане предпочитали действовать приватно с тем, чтобы сохранить лицо даже в случае возможной неудачи и тем самым понапрасну не будоражить афганское общество и не допустить роста антианглийских настроений среди местного населения. 3 января 1942 г. глава британской миссии в Кабуле Ф. Уайли встретился с министром иностранных дел Али Мухаммед-ханом. В частном порядке он заявил руководителю афганского внешнеполитического ведомства, что «в нынешней напряженной обстановке решающих боев демократических стран мира с гитлеризмом не должно быть нейтральных стран, что нейтралитет сейчас ничем не оправдывается». Афганский министр в ответ разыграл целый моноспектакль всего лишь для одного зрителя – английского дипломата Ф. Уайли. Али Мухаммед-хан торжественно и пафосно заявил следующее: «Афганистан ни с кем не имеет тайных или каких иных соглашений, направленных вразрез с интересами независимости Афганистана или подрывающих дружеские связи Афганистана с его соседями… Афганское правительство в современной обстановке обуславливает укрепление своей независимости успехами союзных держав»¹².

По сравнению с ответом, данным японскому поверенному в делах в Афганистане Коцуби, ответ министра иностранных дел Афганистана английскому посланнику Ф. Уайли отличался крайней назидательностью и был полон общими рассуждениями о мировой бойне, развернувшейся в Европе и Азии. Такой стиль поведения афганского министра объяснялся прежде всего тем, что афганцы стремились некоторым образом дистанцироваться от англичан, учитывая явное ослабление позиций Великобритании в Азиатско-Тихоокеанском регионе. При этом афганские официальные лица в доверительных контактах с иностранными дипломатами не делали никакой тайны из своих оценок и прямо указывали на снижение реального политического веса и влияния англичан в регионе, особенно подчеркивали несопоставимость оборонного потенциала Великобритании с мощью японской военной машины. Например, 4 марта 1942 г. начальник Общеполитического департамента МИД Афганистана Наджибулла-хан в ходе встречи с американским майором Г.Б. Эндерсом, впоследствии назначенным военным атташе дипмиссии США в Афганистане, заявил: «В связи с неослабевающими военными успехами японцев в бассейне Тихого океана и угрозой захвата Индии, которую англичане, судя по всему, не смогут защитить от японской оккупации, японская агрессия может быть направлена и на Афганистан. Афганцы потеряли веру в способность англичан защитить Индию от захвата японцами»¹³. «Открытость» афганской стороны перед американцами в оценке военного потенциала Великобритании была явно преднамеренной. Кабульские власти безуспешно пытались добиться от Вашингтона включения Афганистана в список стран, получавших на льготных условиях американское вооружение в соответствии с законом США о займах и кредитах. Как отмечал руководитель дипмиссии СССР в Афганистане К.А. Михайлов, афганское правительство для обеспечения обороны страны от японской агрессии добивалось получения от США материальной помощи в порядке ленд-лиза независимо от того, понравится ли это Англии, не говоря уже о державах Оси¹⁴.

Одновременно афганское правительство не только не прерывало, но и продолжало укреплять военное сотрудничество с Великобританией. Совпосольство в Кабуле информировало руководство НКИД СССР, что по сообщениям ряда источников дальних соседей (военная разведка Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной армии – ГШ РККА, Прим. Ю.Б.) англичане официальным путем получили от афганского военного министра на двух тысячах листах сведения о лицах, находившихся в запасе начиная с 1929 г. и о количестве вооружения. В их распоряжение были переданы полные биографические данные на командный состав афганской армии, начиная с командиров рот и выше. Британская миссия в Кабуле запросила у афганцев также сведения о количестве вооружения у афганских племен и просила проверить оружие, находившееся на хранении в Арке (резиденция королевской династии в Кабуле. – Прим. Ю.Б.).

В этой ситуации руководство совпосольства в Кабуле делало вывод о наличии секретной договоренности, согласно которой англичане официальным путем получали от афганской стороны конфиденциальные сведения военного характера. Источники в окружении военного министра Шах Махмуд-хана также сообщали, что англичане в начале 1942 г. направили приглашение представителям высшего командного состава афганской армии принять участие в военных маневрах на территории Индии в качестве наблюдателей. От англичан афганское правительство получило предложение купить образцы нового вооружения, поступившего на армейские склады в Пешаваре¹⁵. В свою очередь афганцы не препятствовали строительству англичанами военных укреплений на границе с Афганистаном. Кабульские власти также не заявляли протест против концентрации британских войск (по некоторым данным до 45 дивизий) на границах Индии с Афганистаном¹⁶.

Афганское правительство стремилось использовать в своих интересах ослабление международных позиций Великобритании в ходе японской агрессии на Востоке. Правители Афганистана попытались разработать свой собственный сценарий развития отношений с англичанами в обозримом будущем. Цель этой разработки заключалась в том, чтобы в давнем споре с англичанами попытаться разрешить в свою пользу пуштунский вопрос. При этом афганские официальные лица посчитали необходимым заранее проинформировать советскую сторону об этих своих намерениях, поскольку в данном конкретном случае рассчитывали опереться на помощь Советского Союза. Ведь выступления пуштунских племен в полосе индо-афганской границы советская пропаганда всегда могла представить как «освободительное движение угнетенных и зависимых народов, ставивших целью свое освобождение от пут английского колониализма».

Посол СССР в Афганистане К.А. Михайлов срочно информировал наркома НКИД СССР В.М. Молотова по поводу своего экстренного вызова в афганский МИД 19 октября 1942 г., где он был принят начальником Общеполитического департамента Наджибулла-ханом. По итогам встречи с этим высокопоставленным афганским чиновником совпосол направил в НКИД СССР телеграмму следующего содержания: «В ходе состоявшейся беседы афганская сторона сделала серьезное заявление о планах своего правительства, ставивших целью отменить действующие соглашения, определяющие индо-афганскую границу. Было также объявлено о намерениях афганского руководства воссоединить с Афганистаном часть индийской территории, населенной пуштунами, а также добиться от англичан положительного решения вопроса о предоставлении Афганистану выхода к морю где-нибудь в Белуджистане»¹⁷.

К.А. Михайлов также докладывал, что афганцы, стремясь извлечь выгоду из своей политики нейтралитета, сформулировали свои требования к англичанам, обосновав их следующими соображениями.

1. Афганское правительство не желает в угоду врагам Англии пользоваться нынешней сложной военной обстановкой и возбуждать пуштунские племена, равно как и не желает вмешиваться во внутреннюю жизнь этих племен.

2. Афганское правительство исходит из желания сохранить дружественные отношения с Англией и не намерено нарушать договоры, заключенные с английским правительством.

3. Учитывая, однако, что Англия собирается предоставить Индии независимость, а также учитывая, что в Индии все больше ширится движение за независимость, что английская империя вскоре уже не будет владеть Индией, афганское правительство считает необходимым пересмотреть афгано-английское соглашение, согласно которому Афганистан в прошлом лишился значительной части своей территории¹⁸.

Из правительственных источников была намеренно организована утечка информации о планах афганских правителей поставить вопрос перед англичанами о воссоединении зоны независимых племен с Афганистаном. В течение всего 1942 г. в посольство СССР в Кабуле по неофициальным каналам поступали сведения об усилении движения пуштунов в полосе индо-афганской границы за воссоединение с Афганистаном. В телеграммах совпосольства в Центр отмечалось, что воинственные пуштунские племена момандов являются базой этого движения, инспирированного Кабулом¹⁹.

В то же время радиопередачи из Берлина и Рима, транслируемые на Афганистан и Индию, вносили свой вклад в разжигание антиправительственных, т. е. антианглийских настроений в зоне независимых племен. Например, на итальянском радио был даже организован специальный цикл передач, посвященных пуштунским племенам. Совпосольство из Кабула докладывало в Центр, что 6 декабря 1942 г. радиопередача из Рима для афганцев на персидском языке была посвящена пуштунскому племени афридиев. Давалась характеристика бесправного положения афридиев и доказывалась необходимость их племенному ополчению выступить с оружием в руках против англичан²⁰.

Интересно, что пуштунский вопрос, представлявший собой горючий материал для англо-афганских отношений, так не стал предметом обсуждений и переговоров между официальным Лондоном и Кабулом. В рассматриваемый период англичанам удалось снять некоторое напряжение, возникшее в этой связи в их отношениях с афганским правящим режимом. Закулисный торг сделал свое дело. Учитывая кризисное развитие экономики Афганистана, а также дальнейшее обнищание широких масс афганского населения в годы Второй мировой войны, кабульские власти согласились сесть за стол переговоров с эмиссарами из Лондона для обсуждения в первую очередь экономического блока двусторонних отношений. Англичане согласились на поставку в Афганистан некоторых образцов промышленного оборудования и соответствующих комплектующих запасных частей, начали также скупать все основные виды афганского сырья²¹.

В свою очередь афганское правительство согласилось не препятствовать набору в индийскую армию афганцев (пуштунов), проживавших в зоне независимых племен, т. е. в полосе индо-афганской границы. Создание дополнительных воинских формирований в индийской армии из числа пуштунов позволило бы англичанам положительно решить целый комплекс проблем: во-первых, укрепить свой воинский контингент за счет физически выносливых солдат – уроженцев этих мест; во-вторых, ослабить сопротивление независимых афганских племен британскому диктату; в-третьих, связать политически Афганистан с Англией.

С целью оказания содействия военной мобилизации пуштунов в индийскую армию военный министр Афганистана Шах Махмуд-хан совершил негласную поездку в Джелалабад. В этом городе, расположенном вблизи индо-афганской границы, он встретился с представителями племен Восточной провинции Афганистана (80 человек) и представителями зоны независимых племен Британской Индии (150 человек)²². Афганский министр поднял вопрос об отправке в индийскую армию племенного ополчения. Однако договориться не удалось. Представители местных кланов первоначально согласились направить в английскую армию неограниченное определенным числом количество добровольцев, проживавших в зоне независимых пуштунских племен (моманды, афридии и т. д.). Однако пуштуны выдвинули свои условия вступления в англо-индийскую армию: выдача жалования за четыре месяца вперед, передача воинского обмундирования после войны в собственность ополченцев, зачисление их на постоянную службу в англо-индийскую армию после окончания боевых действий, а также выдача родственникам за каждого убитого солдата тысячи индийских рупий. Договориться с англичанами о выдаче родственникам погибшего компенсации в размере вышеназванной суммы не удалось. Переговоры были прерваны²³.

Следует также отметить, что англичане ни на день не прерывали пропагандистскую работу среди местного населения в полосе индо-афганской границы, делая ставку в первую очередь на исламский фактор. Например, в мае 1942 г. губернатор Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП) Британской Индии посетил районы традиционного расселения пуштунских племен и встретился со старейшинами, провел беседы с представителями воинственных племенных кланов из числа афридиев, призвал всех пуштунов объединить силы в борьбе против гитлеровской Германии. В местечке Джамруд он принял участие в племенной джирге пуштунских племен и призывал собравшихся объявить японцам джихад, т. е. священную войну. Отчет о поездке губернатора СЗПП в зону независимых пуштунских племен был опубликован на страницах индийской газеты «Хайбер Мейл» № 29 от 15 мая 1942 г. Информация о джирге в Джамруде при участии англичан стала достоянием гласности и дошла до сведения афганского правительства. Однако Кабул не выразил какого-либо протеста англичанам по поводу их призыва к пуштунам к войне против Японии и не видел в этом для себя нарушение нейтралитета²⁴.

Официальный Лондон неизменно стремился поддерживать «сердечные» отношения непосредственно с правящей афганской верхушкой. В начале 1942 г. англичане подарили королю Афганистана М. Захир-шаху и военному министру Шах Махмуд-хану несколько породистых лошадей и обещали по льготной цене продать еще 150 лошадей для нужд афганского военного ведомства. Британская миссия в Афганистане по поручению своего правительства также информировала кабульские власти о прибытии в Индию морского транспорта с некоторым грузом легковых автомашин и мотоциклов для передачи их «в дар афганскому народу»²⁵.

Все иностранные дипмиссии в Кабуле, в том числе и посольство СССР в Афганистане, постоянно отслеживали эти неформальные контакты правящей династии Надиров с англичанами. Например, совпосол К.А. Михайлов информировал Центр по этому поводу: «По неофициальным внушающим доверие сведениям дальних соседей англичане ежегодно кладут на личный счет афганского премьер-министра М. Хашим-хана 5 млн индийских рупий в “Империал-банк оф Индия”»²⁶.

В это же время немцы и японцы были готовы на все, в том числе не брезговали прибегать к психологическому давлению и откровенному шантажу правящей династии, только чтобы покончить с англофильскими настроениями афганского короля М. Захир-шаха и некоторых его ближайших родственников. Совпосольство информировало руководство НКИД СССР, что согласно некоторым неофициальным данным японцы и немцы подготавливали покушение на короля Афганистана М. Захир-шаха и его дядю – премьер-министра Афганистана М. Хашим-хана. Впоследствии эта информация подтвердилась. В Кабуле полицией был задержан некий Хабиб Джан, сын заместителя министра юстиции, состоявший ранее на службе у военного министра адъютантом, а затем направленный на стажировку в Германию. Арестованный признался в подготовке покушения на короля и не скрывал своих профашистских взглядов и убеждений. Были также выявлены его связи с немецкими агентами в Афганистане²⁷.

Посол СССР в Афганистане К.А. Михайлов неоднократно информировал руководство НКИД СССР о росте прогерманских настроений в высших эшелонах власти и среди элиты афганского общества. Например, в одной из телеграмм в Москву глава советской дипмиссии, в частности, указывал: «Количество афганцев-германофилов увеличивается. В нынешнем составе афганского правительства нет ни одного человека, который бы высказался в пользу Советского Союза и проявил себя в качестве друга Советского Союза»²⁸.

С учетом сложившейся конъюнктуры в афганских верхах дипмиссии держав Оси заметно активизировали свою работу в Афганистане. Данные, поступавшие в легальную резидентуру совпосольства в Кабуле, фиксировали необычайно возросшую частоту контактов представителей посольств нацистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии, включая как руководителей дипмиссий, так и сотрудников разведслужб держав Оси, обладавших дипломатическим статусом. Как отмечалось в одном из отчетов советской разведки в Афганистане, в течение января 1942 г. совместные встречи и консультации немецких, итальянских и японских дипломатов в Кабуле стали проходить на регулярной основе и приобрели систематический характер. Источник в немецком посольстве информировал советскую разведку о том, что 6 января 1942 г. в здании германской миссии состоялось совещание, на котором присутствовали послы держав Оси. Встреча продолжалась три часа. Никому из слуг афганцев не было разрешено входить в комнату, где проходило заседание. Круг обсуждаемых вопросов установить тогда точно не удалось.