Текст книги "Россия и современный мир №4 / 2013"

С распадом СССР мало что изменилось. Хаос 1990-х годов в России и на всем постсоветском пространстве, пожалуй, объясняется переформатированием того же самого способа производства, но только с учетом более глубокой и широкой интеграции бывших советских республик в мировую систему разделения труда. Е.Т. Гайдар, комментируя произошедшие изменения, писал, что «произошла приватизация самой номенклатуры» [8, c. 137], с чем трудно согласиться. На самом деле бывшая советская номенклатура приобрела формальные права на частную собственность, что было необходимым условием ее вхождения в мировую элиту. В результате этой операции бывшая советская номенклатура была «разбавлена» нуворишами, которые, с одной стороны, были институционально необходимы для формализации отношений частной собственности, а с другой – придавали данному процессу видимость «демократичности». Так образовалась псевдобуржуазная элита современной России.

Псевдобуржуазность господствующего в современной России класса проистекает из ренты как формы прибавочной стоимости, полностью им присваиваемой. Хотя рента и не является сегодня единственной формой прибавочной стоимости в российской экономике, но преобладание ее над прибылью бесспорно [14, c. 133; 17, c. 26–28]. Именно такая ситуация наблюдалась в докапиталистических обществах и способах производства, основывающихся на отношениях личной зависимости и внеэкономическом принуждении, где рента была границей прибыли, тогда как при капитализме, наоборот, прибыль ограничивает ренту [18, c. 362].

Рентные механизмы воспроизводства социальной структуры общества порождают ту самую «коммунальность», которую А.А. Зиновьев считал доминантным аспектом «реального коммунизма» [12, c. 134], вместо того чтобы разглядеть в ней признаки «политарного» общества. Некоторые представители новой российской элиты, до конца не осознавшие законы «коммунальности» и позабывшие, что они являются условными, а не реальными собственниками (Березовский, Гусинский, Ходорковский и др.) [16, c. 104–114], а также условными, а не легитимными правителями (Лужков, Сердюков и др.), уже поплатились за это. Развернувшаяся сегодня борьба с коррупцией аналогична сталинским политическим репрессиям и имеет одну лишь цель – повысить внутреннюю дисциплину господствующего класса. Каждый его представитель должен отдавать приоритет общеклассовым, а не личным интересам. При этом критерием преданности общеклассовым интересам служит лояльность по отношению к политическому лидеру, часто в ущерб профессиональной компетентности [27].

Нет ничего удивительного в том, что в обществе, где 71% всего национального богатства принадлежит 1% населения [10], либералы вероятнее всего могут быть «системными» или «гламурными» [15], демократия – «суверенной» [28], а модернизация – «консервативной»4040
  http://ria.ru/politics/20091121/194911102.html


[Закрыть]. «Консервативная модернизация» – это, скорее всего, оксюморон, но, возможно, и плеоназм, в зависимости от того, какой смысл вкладывают в слово «модернизация» ее идеологи. В любом случае нам предлагается некий концептуальный суррогат или, как бы выразился Ж. Бодрийяр, симулякр, обладающий огромным манипулятивным эффектом, но ни на йоту не приближающий российское общество к идеалам либерализма. Пока «Газпром» будет считаться «естественной» монополией и получать самую большую сверхприбыль среди всех компаний мира4141
  http://money.cnn.com/magazines/fortune/global500/2012/performers/companies/pro-fits/


[Закрыть], а Москва будет удерживать пальму первенства по количеству долларовых миллиардеров среди всех мегаполисов мира4242
  http://www.forbes.ru/news/64676-moskva-zanimaet-pervoe-mesto-v-mire-po-chislu-milliarderov


[Закрыть], политические выборы в России будут продолжать оставаться безальтернативными, а ее будущее будет казаться исторически бесперспективным.

Сохранение status quo не устраивает многих по-настоящему либерально мыслящих российских исследователей. Долго и безуспешно пытаясь найти ключ к проблеме в каком-то особом «цивилизационном коде» или русской ментальности, испробовав все известные и совсем неизвестные западные теории, либеральные авторы, наконец-то, стали обращать внимание на результаты приватизации как главную причину существующего в современной России общественно-политического устройства [22]. Остается, правда, сделать еще один важный шаг – вспомнить об исторических правах того класса, который своим трудом создал всю приватизированную впоследствии собственность.

Подводя черту, еще раз отметим, что бытующие в общественном сознании ментальные образы России не отражают ее сущность. Как следует из нашего анализа, сущность России заключается в общественном способе производства, основывающемся на личной зависимости и внеэкономическом принуждении. Вся российская история служит тому подтверждением. Однако сущность исторична, а потому подвержена не только количественным, но и качественным изменениям. Это внушает надежду на то, что существующий в России общественный способ производства не вечен. И только будущее даст окончательный ответ на вопрос, сохранится ли Россия как общество с завершением перехода к другому общественному способу производства.

Литература

1. Альтюссер Л. Ленин и философия. – М., 2005. – 176 с.

2. Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). – Т. 1. От прошлого к будущему. – Новосибирск, 1997. – 808 с.

3. Бек У. Что такое глобализация? – М., 2001. – 304 с.

4. Бузгалин А.В. Что есть Россия? // Альтернативы. – М., 2010. – № 3. – С. 4–22.

5. Вазюлин В.А. Логика истории. – М., 2005. – 432 с.

6. Валлерстайн И. После либерализма. – М., 2003. – 256 с.

7. Валлерстайн И. Существует ли в действительности Индия? // Логос. – М., 2006. – № 5 (26). – С. 3–8.

8. Гайдар Е.Т. Сочинения. В 2 т. – Т. 1. – М., 1997. – 784 с.

9. Готнога А.В. Беспорядки в Великобритании и на Ближнем Востоке: Тождество различий // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. – М., 2012. – № 1. – С. 123–132.

10. Гуриев С., Цывинский О. Россия – лидер по неравенству распределения богатства. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/5739241/pervaya_sredi_ neravnyh

11. Жижек С. Устройство разрыва. Параллаксное видение. – М., 2008. – 516 с.

12. Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. – М., 2000. – 640 с.

13. Иглтон Т. Почему Маркс был прав. – М., 2012. – 304 с.

14. Казакова М., Синельников-Мурылев С. Конъюнктура мирового рынка энергоносителей и темпы экономического роста в России // Экономическая политика. – М., 2009. – № 5. – С. 118–135.

15. Каспаров Г. Либеральное эхо Кремля. Часть 1. [Электронный ресурс]. URL: http:// www.echo.msk.ru/blog/kasparov_garry/785018-echo/

16. Кирдина С.Г. X– и Y-экономики: Институциональный анализ. – М., 2004. – 256 с.

17. Львов Д.С. Вернуть народу ренту. – М., 2004. – 256 с.

18. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 25. – Ч. 2. – 552 с.

19. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 46. – Ч. 1. – 560 с.

20. Миллер А. Империя и нация в воображении русского национализма. Взгляд историка. [Электронный ресурс]. URL: http://www.polit.ru/lectures/2005/04/14/miller.html

21. Миллер А. Триада графа Уварова. [Электронный ресурс]. URL: http://www.polit.ru/ lectures/2007/04/11/uvarov.html

22. Пастухов В. Преданная революция. [Электронный ресурс]. URL: http://www.novayagazeta.ru/politics/56123.html

23. Попов М.В. Лекции по философии истории. – СПб., 2010. – 236 с.

24. Розов Н.С. Колея и перевал: Макросоциологические основания стратегий России в ХХI веке. – М., 2011. – 735 с.

25. Рокмор Т. Маркс после марксизма: Философия Карла Маркса. – М., 2011. – 400 с.

26. Семенов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней.) – М., 2003. – 776 с.

27. Сонин К. Лояльность и компетентность. [Электронный ресурс]. URL: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/7933131/loyalnost_i_kompetentnost

28. Сурков В. Национализация будущего. [Электронный ресурс]. URL: http://expert.ru/expert/2006/43/nacionalizaciya_buduschego/

Россия и мир в XXI веке

«Двойное зеркальное отражение», или Как воспринимается современная Россия во Франции

Н.Ю. Лапина

Лапина Наталия Юрьевна – доктор политических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН.

Анализ формирования внешнеполитических образов представляет сложную задачу и предполагает выявление социальных, политических, психологических факторов, влияющих на конструирование картины внешнего мира. Одни исследователи рассматривают образ как разновидность социальных представлений, другие – через призму теорий коммуникации и доверия, третьи сосредоточены на изучении содержательной стороны внешнеполитических образов и принципах их построения.

Рассмотрим теории и концепции, через призму которых в общественной науке анализируются внешнеполитические образы. Особое место будет отведено концепту «двойного зеркального отражения», который использовался автором в ходе социологического исследования «Образ России во Франции в начале XXI столетия»4343
  Эмпирическую базу исследования составили интервью, взятые автором у французских интеллектуалов, политиков, журналистов, магистрантов. Исследование проводилось в Париже и Москве в 2008–2012 гг. Всем респондентам автор приносит глубокую благодарность. В тексте выдержки из интервью приведены курсивом.


[Закрыть]. В этом случае образ рассматривается не как простое отражение Другого, но как проекция на того, кто занимает позицию наблюдателя.

Внешнеполитические образы: Концептуальное осмысление

В науке сложились различные теоретические конструкции, с помощью которых исследуются внешнеполитические образы. Теория коллективных (социальных) представлений является одним из центральных понятий социологии Э. Дюркгейма. Коллективные представления выражают «коллективные верования и чувства», которые обеспечивают сплоченность социальной группы и формируются в процессе социализации, писал Э. Дюркгейм4444
  Durkheim E. De la division sociale du travail. – P.: PUF, 1996. – P. 46.


[Закрыть]. Представления, в понимании французского социолога, – «это ткань социальной жизни»4545
  Дюркгейм Э. Представления индивидуальные и представления коллективные // Социология. Ее предмет, метод, предназначение. – М.: Канон, 1995. – С. 233.


[Закрыть].

В XX в. теория социальных представлений стала использоваться с применением методов исторической науки, социологии, антропологии, социальной психологии. Французский социальный психолог Г.-Н. Фишер предложил следующее определение: «Социальное представление – это понимающий и интеллектуальный процесс конструирования реальности, в ходе которого социальные объекты (люди, контексты, ситуации) превращаются в символические категории (ценности, верования, идеологии)»4646
  Fischer G.-N. Les concepts fondamentaux de la psychologie sociale. – P.: Dunod, 1987. – P. 118.


[Закрыть]. В процессе возникновения социальных представлений субъект / субъекты формируют собственную интерпретацию объектов. Образ другой страны или народа допустимо рассматривать как разновидность социальных представлений, сложившихся в рамках отдельной социальной группы или нации в целом.

Особое внимание процессу конструирования социальной реальности уделено в работах П. Бергера и Т. Лукмана. Центральное место в их теории принадлежит человеку и обыденному знанию, которое тот получает в течение повседневной жизни. В каждую жизненную ситуацию люди (субъекты) вносят свои мотивы, модели поведения, представления. В тот момент, когда эти модели поведения или представления транслируются «другим», и в частности представителям новых поколений, они институционализируются, тем самым приобретая легитимность4747
  Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат о социологии знания. – М.: Изд-во «Медиум», 1995. – С. 80–112.


[Закрыть]. Поскольку «другие» имеют свои социальные характеристики и собственный жизненный опыт, они также принимают участие в конструировании социальной реальности. Из этого делается вывод, что каждое новое поколение, усваивая традиционные представления, вносит в них новые смыслы. Теория конструирования социальной реальности позволяет понять, как происходит формирование социальных представлений и как они усваиваются новыми поколениями. Межпоколенческие различия в процессе формирования образа Другого представляют, с моей точки зрения, одну из наиболее интересных проблем научного анализа.

Социальных психологов интересует, как представления формируются, а социологов и политологов – как из индивидуальных они превращаются в коллективные. Французский социальный психолог С. Московичи рассматривает социальные представления как канал между индивидом и реальностью, которая оказывает на него влияние помимо его сознания. В его концепции представления являются особой формой обыденного коллективного знания, усваиваемого отдельным индивидом4848
  Psychologie sociale des relations à autrui / Sous la dir. de S. Moscovici. – P., 2005.


[Закрыть].

С коллективными представлениями напрямую связан концепт стереотипа. Словарь французского языка «Le nouveau petit Robert» определяет «стереотип» как «готовое мнение, не учитывающее особенности явления»4949
  Le nouveau petit Robert / Sous la dir. de J. Rey-Debove et A. Rey. – P.: Dictionnaire Le Robert, 1996. – P. 2145.


[Закрыть]. Одним из первых понятие «стереотип» использовал американский журналист и социолог У. Липпманн для описания способа, с помощью которого общество «классифицирует людей»5050
  Lippmann W. Public opinion. – N.-Y.: Macmillan, 1945.


[Закрыть]. В стереотипном восприятии социальная реальность предстает в единообразно упрощенном виде. Интерес к этой теме имеет практическую сторону, поскольку стереотипы несут в себе большую опасность. В определенные моменты они могут спровоцировать волну ненависти, породить ксенофобию и агрессивное поведение в отношении других народов и наций5151
  Frank R. Qu’est-ce qu’un stéréotype? – Une idée fausse est un fait vrai. Les stéréotypes nationaux en Europe / Sous la dir. de J.-N. Jeanneney. – P.: Odile Jacob, 2000. – P. 18.


[Закрыть]. Социологи, социальные психологи, политологи видят в стереотипе способ групповой социальной самоидентификации. В свою очередь историки пытаются объяснить, в каких исторических условиях стереотипы возникают (войны, обострение международной напряженности или, наоборот, подписание мирных договоров), почему сохраняются и воспроизводятся в общественном сознании.

Французский историк Р. Франк подчеркивает, что стереотипы формируются наравне с другими типами социальных представлений. Стереотип всегда двойственен: в нем есть как позитивные, так и негативные стороны. В качестве примера приводятся «англомания» и «англофобия», которые во Франции нередко основываются на одних и тех же представлениях, поскольку страх перед «коварным Альбионом» сочетается у французов с восхищением английской эффективностью. «Шизофреническим» называет другой исследователь отношение французов к США. В нем нашли отражение такие противоречивые чувства, как преклонение перед «американской мечтой» и отторжение американской силы и влияния в мире, с которыми французам тяжело смириться5252
  Mermet G. Francoscopie. Tout sur les français, 2010. – P.: Larousse, 2011. – P. 244.


[Закрыть].

Анализируя содержание стереотипа, Р. Франк подчеркивает, что это всегда упрощенное представление о Другом: «стереотип тем сильнее, чем более ограничен и беден информацией»5353
  Frank R. Qu’est-ce qu’un stéréotype? // Une idée fausse est un fait vrai. Les stéréotypes nationaux en Europe / Sous la dir. de J.-N. Jeanneney. – P., 2000. – P. 18–20.


[Закрыть]. Читая французскую литературу или прессу, можно убедиться в том, что применительно к разным народам во Франции сложились устойчивые стереотипные представления: немцы – грубы, англичане – коварны, испанцы – высокомерны, русские – «азиаты», плохо воспитаны и не обладают культурой во французском понимании этого термина. Своими корнями стереотипы уходят глубоко в историю. Современный мир также постоянно воспроизводит новые стереотипы. Они появляются, считает польский исследователь Й. Лаптос, в моменты революционных потрясений, глубоких общественных перемен, когда возникает потребность понять неизвестное, но информация о событии отсутствует5454
  Łaptos J. Le rôle des stéréotypes dans la formation de l’opinion publique française envers la Pologne au temps de l’Alliance (1919–1939) // La France et la Pologne au-delà des stéréotypes / Textes réunis par M. Delaperrière, J. Doberszyc, B. Drwęski. – P.: Institut d’études slaves, 2004. – P. 107.


[Закрыть].

Внешнеполитические стереотипы часто изучаются с помощью сравнительного анализа. В этой логике выстроен сборник статей европейских ученых «Ложная идея – это реальный факт. Национальные стереотипы в Европе», ставший одним из лучших образцов научной работы по указанной теме5555
  Une idée fausse est un fait vrai. Les stéréotypes nationaux en Europe / Sous la dir. de J.-N. Jeanneney. – P., 2000.


[Закрыть]. В нем на примере различных европейских стран показано, как исторически формировались национальные стереотипы и как многие из них продолжают воспроизводиться сегодня. Особое внимание авторы уделили новым школьным программам в области изучения истории, которые разрабатываются в рамках ЕС, а также анализу новых тенденций в медийной политике. Нередко исследователи прибегают к двойному сравнению, изучая отношения двух стран друг к другу. Этот принцип лежит в основе сборника статей «Франция и Польша за гранью стереотипов»5656
  La France et la Pologne au-delà des stéréotypes / Textes réunis par Delaperrière M., Doberszyc J., Drwęski. – P.: Institut d’études slaves, 2004.


[Закрыть], в котором собран обширный материал, дающий представление о том, как в разные периоды складывались стереотипы о Польше во Франции и о Франции в Польше; как эти стереотипы менялись и что лежало в основе этих изменений. Сравнительный метод позволяет выявить важную характеристику образа Другого: что в нем типично и что специфично.

С теорией социальных представлений тесно связана концепция коммуникативного действия. Изучению природы коммуникации посвящены многие исследования политологов, социальных философов, социологов. В 1948 г. американский социолог Г. Лассуэлл сформулировал свою теоретическую модель коммуникации, которая сводилась к четырем вопросам: кто говорит, что говорит, каким коммуникационным каналом говорящий пользуется и каков эффект от сказанного5757
  Lasswell H. The structure and fonction of communication in society // The communication of ideas: power and personality / Ed. by L. Bryson. – N.-Y., 1948. – P. 120–147.


[Закрыть]. Применительно к образу современной России во Франции, перефразируя Г. Лассуэлла, можно задать следующие вопросы: кто и что говорит и пишет о России в современной Франции, какими каналами пользуются пишущие и говорящие и насколько то, что они пишут и говорят, с точки зрения экспертов, доходит до общества и усваивается коллективным сознанием.

В процессе коммуникации окружающий мир символически истолковывается, в результате чего рождаются новые культурные смыслы. В общественных науках коммуникативное действие понимается по-разному. В одном случае (феноменологический подход) оно предполагает обращение к индивидуальному жизненному опыту, когда человек обращается к самому себе и собственному восприятию окружающей действительности; в другом случае, в процессе коммуникации происходит включение личности в социум. Именно так понимает коммуникацию немецкий философ Ю. Хабермас. Для него коммуникация многофункциональна, она служит взаимопониманию, передаче знаний, обновлению культурной традиции и наряду с этим социальной интеграции и самоидентификации, а также включению индивида в социальную группу5858
  Хабермас Ю. Вовлечение Другого: Очерки политической теории. – М.: Наука, 2001.


[Закрыть].

В общественной науке на протяжении десятилетий не прекращаются споры относительно того, кто является носителем знаний. Теория социального действия предполагает, что люди не есть «продукты» социального окружения, но думающие, имеющие собственное мнение действующие субъекты – акторы. Именно с этих позиций оценивает коммуникативное взаимодействие Ю. Хабермас, для которого человеческое общество представляется как «коммуникативное сообщество». Иначе процесс коммуникации и формирования общественного мнения видится французскими социологами П. Бурдье и П. Шампаню. Образы утверждаются в массовом сознании, считают они, под воздействием представлений, которые формируются представителями элиты – специалистами, занимающимися «производством мнений» – экспертами, журналистами5959
  Шампань П. Делать мнение: Новая политическая игра. – М.: Socio-Logos,1997.


[Закрыть]. Французские социологи изучали логику символического господства6060
  Шампань П. Делать мнение: Новая политическая игра. – М.: Socio-Logos,1997. – С. 18.


[Закрыть]. В их концепции речь шла не о «коммуникативном взаимодействии», но об одностороннем процессе передачи информации. Представители элиты, как полагал П. Бурдье, обладают «властью в области представлений» и «говорят от имени населения», а их представления признаются легитимными в символическом пространстве6161
  Цит. по: Gingras A.-M. Pierre Bourdieu et la communication politique: pistes pour un bilan et parentés anglo-saxonnes. – Mode of access: http://www.la-science-politique. com/revue1/article10.htm. Date: 26.06.2008


[Закрыть].

В науке восприятие Другого рассматривается также через призму концепта доверия. Р. Инглхард, а до него Г. Алмонд и С. Верба рассматривали доверие как основу функционирования демократического общества, важнейший элемент «общественного договора»6262
  Boy D., Chiche J. Confiances // Les Français, des Européens comme les autres? Sous la dir. de D. Boy, B. Cautrès, N. Sauger. – P.: Presses de la Fondation nationale des Sciences Po, 2010. – P. 44.


[Закрыть]. По мере интернационализации общественных и политических процессов, развития связей между странами и народами доверие превращается в важную категорию международных отношений. Если следовать логике Р. Инглхарда, решающую роль в формировании доверия к другим людям играет уровень образования6363
  Inglehard R. Trust, Well-Being and Democracy // Democracy and Trust / Ed. by M. Warren. – Cambridge: Cambridge University press, 1999. – P. 88–120.


[Закрыть]. Чем выше культурный уровень человека, тем его представления об окружающем мире более сложны и самостоятельны и в меньшей степени зависят от информации, распространяемой массмедиа.

Обращаясь к концепциям, через призму которых анализируются образы Другого, уместно упомянуть о научных школах, в центре внимания которых находится исследование национального характера. В отличие от англо-саксонской традиции, изучающей национальный характер исходя из культурологической парадигмы6464
  Claret Ph. Les théories de la personnalité nationale revisitées: modèles anglo-saxons et conceptions françaises (manuscrit). – Bordeaux, 2011. – P. 6.


[Закрыть], в основе французского подхода лежит интерес к нациям и этносам, которые якобы обладают врожденными чертами. Одним из первых особенности национальных характеров, их предопределенность географическими условиями и средой обитания в научный оборот ввел Ш.Л. де Монтескье. Французский философ отмечал, что «чрезмерная жара подрывает силы и бодрость людей и что холодный климат придает уму и телу известную силу, которая делает людей способными к действиям продолжительным, трудным, великим и отважным»6565
  Монтескье де Ш.Л. О духе законов. – М.: Мысль, 1999. – С. 235.


[Закрыть]. Климатические различия предопределяют склонность народов к созданию различных форм правления: деспотических в Азии, демократических в Европе. Московия в этой классификации занимала промежуточное положение6666
  «Хотя знать Московского государства и была обращена в рабство одним из своих государей, но в ней все-таки постоянно замечаются признаки неудовольствия, которое не встречается в климатах юга» // Монтескье де Ш.Л. О духе законов. – М.: Мысль, 1999. – С. 237.


[Закрыть].

В середине XX в. эти идеи получили дальнейшее развитие в работах А. Зигфрида. Рассуждая о «душе народа», он описал различные национальные типы. Латиняне в его представлении отличались реализмом, французы – остроумием, англичане – выдержкой, немцы – дисциплиной, американцы – динамизмом. Рассуждая о русских, Зигфрид подчеркивал, следуя европейской традиции, «мистический характер» народа, присущую ему смешанную европейско-азиатскую сущность; отмечал такие черты русского национального характера, как терпение, стойкость к страданиям и одновременно с ними – живость, богатство воображения, креативность6767
  Siegfried A. L’âme du peuple. – P.: Hachette, 1950. – Р. 139–150.


[Закрыть].

«Двойное зеркальное отражение», или Что можно узнать о современной Франции и французах, изучая образ России

Образ Другого, как уже отмечалось выше, может быть изучен через призму «двойного зеркального отражения». Одним из первых образ «двойного зеркального отражения» ввел в советологию американский ученый М. Ма-лиа. Он утверждал, что «демонизированная» или, наоборот, «обожествляемая» на Западе Россия всегда служила Европе зеркалом, в котором отражались собственные надежды и разочарования европейцев6868
  Malia M. L’Occident et l’énigme russe. Du Cavalier en bronze au mausolée de Lénine. – P.: Seuil, 2003.


[Закрыть]. Об «игре зеркальных отражений» пишет и другой известный советолог М. Левин. Два мира – советский и западный – на протяжении десятилетий обменивались «посланиями» – образами, которые меняли свое содержание, будучи то позитивными, то негативными. В этих образах в символической форме отражалась конкуренция двух систем, их противостояние. Сразу после окончания Первой мировой войны вплоть до 1929 г. Запад демонстрировал экономические успехи, а Россия с трудом преодолевала последствия Гражданской войны и в тяжелых условиях строила новое государство. В 1929 г. на Западе разразился экономический кризис. Именно в этот момент СССР выдвинулся на передний план, чему способствовали успехи первых пятилеток и результаты культурной революции. «Образы направлялись друг другу. В них отражалась реальность, но часть ее деформировалась»6969
  Lewin M. Pourquoi l’Union soviétique a fasciné le monde // Le Monde diplomatique. – P., 2008. – N 100, août. – P. 7–8.


[Закрыть], – пишет М. Левин. Экономический кризис на Западе (1929–1936) протекал на фоне индустриального бума в СССР. Экономический подъем позволил Советскому Союзу минимизировать негативные моральные и политические последствия массовых репрессий, а экономический кризис сформировал в широких общественных кругах Запада отрицательное отношение к капиталистическому строю. Победа СССР во Второй мировой войне, на взгляд его сторонников, свидетельствовала о правильности выбранного страной пути. В послевоенный период Советский Союз приобрел всеобщее уважение и статус мировой державы. Однако в начале 1960-х годов, когда страна впервые вынуждена была закупать зерно за рубежом, по словам М. Левина, произошла «инверсия»: мировая общественность пересмотрела отношение к достоинствам и недостаткам капиталистической и социалистической систем. «Игра зеркальных отражений» стала возможной благодаря существованию двух противостоящих и конкурирующих между собой общественных систем и в описанном М. Левиным виде продолжалась до 1989 г., ознаменовавшего собой распад советской системы.

Принцип «зеркального отражения» действует не только применительно к конкурирующим политическим системам. Приступая к анализу образа России в современной Франции, я исходила из предположения, что изучая образ нашей страны, исследователь может немало узнать о современной Франции и французах. В этой связи респондентам был задан вопрос: «Какое место в образе современной России, сложившемся во Франции, занимают проблемы, волнующие французов?» Полученные ответы свидетельствуют о том, что существуют как минимум три типа «зеркального отражения»: «зеркало мечты», «зеркало ненависти» и «зеркало собственных проблем».

В «зеркале мечты» отражаются надежды и ожидания наблюдающего, связанные с Другим. В международных отношениях это может быть желание распространить опыт Другого на свою собственную страну. Так, на протяжении десятилетий коммунисты и левая интеллигенция Франции видели в советской действительности идеал для своей страны. В свою очередь большевики подчеркивали свою преемственность с французскими собратьями-революционерами. «В сознании победившей партии, – пишет А. Гордон, – Октябрьская революция представлялась прямым продолжением Французской. Концепция революции-прототипа особенно была характерна для идеологии первого советского десятилетия, когда, отринув государственно-монархическую и церковно-православную традицию Российской империи, Советская власть крайне нуждалась в исторической легитимации»7070
  Гордон А. Великая французская революция в советской историографии. – М.: Наука, 2009. – С. 25.


[Закрыть].

В «зеркале ненависти», наоборот, отражается лик советской действительности, связанный с такими страшными событиями прошлого, как массовые репрессии, истребление населения, голод. Это отражение, как и в первом случае, носит односторонний характер. Позже, когда в конце XX в. «славный образ» утратил свою привлекательность, а СССР перестал быть идеалом, началась более сложная «игра зеркальных отражений». В «Черной книге коммунизма» жертвами коммунистических режимов XX в. признавались 100 млн. человек во всем мире7171
  Courtois S., Werth N., Panné J.-J. et alii. Le livre noir du communisme: Crimes, terreur, répression. – P.: Robert Laffont, 1997.


[Закрыть]. Эта книга вызвала серьезные споры во французском обществе и особенно в профессиональном сообществе. Французские историки осуждали поверхностность большинства публикаций за исключением раздела, посвященного СССР (автор Н. Верт). Но следует признать, что с выходом этой книги табу с темы советской реальности было снято. В настоящее время большое число французских специалистов, занимающихся советским периодом, изучают тему ГУЛАГа, массовых репрессий в СССР. На мой вопрос, почему в современной Франции такое количество молодых ученых интересуются именно этими сюжетами, опрошенные мной специалисты дать определенного ответа не смогли. Зато в интервью с историками и политологами звучала мысль: поскольку о советском прошлом западный читатель узнает все больше негативного, образ современной России становится все менее привлекательным. Высказанное суждение подтверждает мысль историка Р. Франка о том, что размышления о прошлом – это значимая часть нашего восприятия современного мира.

«Зеркало собственных проблем» имеет свои особенности. В нем наблюдающий, глядя на Другого, проецирует на него внутренние и внешние проблемы собственной страны. Полученные мною ответы можно разделить на две группы: в одном случае респонденты сомневались в существовании «зеркала собственных проблем», в другом – подтверждали факт его существования и конкретизировали скрытые смыслы, которые французы вкладывают в образ Другого.

Респонденты, убежденные в том, что «эффект зеркала» в современных условиях не работает, аргументируют свою позицию культурно-географической удаленностью России. «Эффект зеркала по отношению к России во Франции отсутствует, – говорит специалист-международник. – О нем можно говорить применительно к Германии, поскольку это близкие страны. Но Россия – это совсем другое дело. Она находится далеко, французы ее мало знают. Для Франции это не референтная страна, и я не представляю, как она могла бы таковой стать».

Противоположная точка зрения предполагает, что «зеркальное отражение» продолжает оставаться одним из способов постижения наблюдающего. «Во Франции, – говорит специалист в области изучения постсоветских экономик, – принцип зеркала действует еще более эффективно, чем в других странах. Многие французы в прошлом были коммунистами, поддерживали СССР. Поэтому они вкладывают в образ России собственные страхи, недовольства, переживания». Об этом же пишут французские историки, занимающиеся изучением стереотипов. «Стереотип, – подчеркивает Р. Франк, – часто использует инструментализированный образ Другого в зависимости от того, о чем (нация. – Н.Л.) мечтает или чего она опасается. Образ Другого – это не образ в себе, но образ для себя. Он позволяет лучше разглядеть себя», а также постичь то время, в котором живешь7272
  Frank R. Qu’est-ce qu’un stéréotype? // Une idée fausse est un fait vrai. Les stéréotypes nationaux en Europe / Sous la dir. de J.-N. Jeanneney. – P.: Odile Jacob, 2000. – P. 22.


[Закрыть].

Среди волнующих французов проблем, которые, на взгляд респондентов, отражаются в образе современной России, выделяются проблемы внутренние и проблемы внешнеполитические.

Проблемы внутренние

Во французском массовом сознании, когда речь заходит о России, важное место, как подчеркивают респонденты, занимает ассоциативный ряд, связанный с социально-экономической тематикой. Французское общество с непониманием реагировало на то, что новая Россия, отказавшись от плановой экономики, которая служила моделью для экономического восстановления Франции в послевоенный период, избрала капиталистический путь развития. «Французам непонятно, – говорит респондент, – как русские смогли так быстро отказаться от своей истории». Для них этот факт представляется тем более вызывающим, что сами французы с гордостью относятся к собственному прошлому.

Негативно, на взгляд опрошенных, французы воспринимают и то, что в качестве экономической модели Россия предпочла американский либерализм, а не социал-демократический вариант рыночной экономики по примеру ФРГ или Франции. Подобная реакция вполне объяснима: в сравнении с другими европейскими странами французы демонстрируют самый высокий уровень недоверия к рынку и конкуренции7373
  Les Français, des Européens comme les autres? / Sous la dir. de D. Boy, B. Cautrès, N. Sauger. – P.: Presses de la Fondation nationale des Sciences Po, 2010. – Р. 70.


[Закрыть]. «Результатами избранной Россией экономической модели развития стали: отсутствие социальной справедливости и уничтожение социальных гарантий. Все эти признаки современного социального развития России вызывают во Франции отрицательное отношение».

Подчеркнутое внимание к российской социальной проблематике респонденты объясняют коллективными страхами, которые накопились во французском обществе. «Во Франции существует страх, что в будущем перестанет существовать система социального обеспечения. Это очень серьезно». Во французском массовом сознании сохраняется идея сильного государства, которое призвано выполнять функцию социальной защиты7474
  Ibid. – Р. 54.


[Закрыть]. Словосочетание «социальная справедливость» для французов – не пустое слово, поскольку предшествующие поколения на протяжении истории сражались за нее, и современные граждане готовы отстаивать социальную справедливость, о чем свидетельствуют массовые движения протеста, в которых участвуют сотни тысяч людей. Тот факт, что в постсоветской России неуклонно растет разрыв между богатыми и бедными, существует кричащая нищета, не может не тревожить французов, которые опасаются схожего сценария развития для своей страны.

Современная Россия заставляет задуматься французов и о проблемах нового богатства, происхождение которого вызывает множество вопросов. «Русские вызывают нездоровые чувства во Франции, как в прошлом саудовские принцы. Они имеют много денег, и французы им завидуют». Можно усомниться в том, что зависть является основным чувством, питающим негативное отношение французов к «новым русским». В этом вопросе уместнее обратиться к особенностям французской истории, культуры и, в частности, отношению к деньгам7575
  Социологические исследования подтверждают, что среди европейских стран Франция выделяется уважением к закону, большинство французов (более 69%) полагают, что «закон следует соблюдать, даже если это связано с возможными материальными потерями». – Ibid. – Р. 77.


[Закрыть]. Французы привыкли, что их собственные миллиардеры – это, как правило, наследники богатых семей, люди пожилого возраста, не стремящиеся демонстрировать свое богатство. «Легкие деньги», появившиеся в современной России, и их обладатели, молодые «новые русские», эпатажно тратящие миллиарды на глазах у всего мира, вызывают обоснованное неприятие французов, в массе своей обдуманно расходующих свои средства, платящих налоги, уважающих законы.