Текст книги "Загадка старого дома. Приключения частных детективов"

– Я думаю, Леве, – предложила Оксана. – Он хороший переговорщик, тем более что он представился как работник городской администрации.

– Отлично, – согласился Краснощеков. – Тогда теперь давайте займемся нашими сокровищами. Я буду вслух читать опись, а вы последовательно раскладывайте на столе изделия. Если в чем-то сомневаетесь, то откладывайте в сторону. В любом случае нам без ювелира не обойтись.

– А зачем он нам нужен? – возмущенно спросила Оксана. – Мы что, сами не разберемся?

– Думаю, что нет, – возразил Краснощеков. – Стоимость ювелирных изделий много от чего зависит: от мастера, количества карат в камнях, пробы драгоценного металла, их возраста. Короче, всего не перечислить.

– Алексей Викторович прав, – сказал Лев. – Другое дело, что если мы его позовем, как объясним, где драгоценности взяли? С ним же потом делиться придется. Или он нас заложит.

– А разве вы не намерены клад сдать государству? – наивно спросил я.

– Государству?! Вы шутите! – воскликнула Оксана. – Да вы же нигде не купите такие вещи. Захотите и не сможете. Им же цены нет. Я не согласна. Категорически нет!

– А как вы считаете? – обратился я к Краснощекову.

– До этого разговора я знал точно, что надо сделать с ними – сдать государству! Но раз мнения разделились, предлагаю сделать перерыв. Давайте все хорошенько обдумаем и придем к коллективному решению. А пока продолжим поиски. Но для этого нам необходимо максимально быстро решить вопрос с квартирой.

– А деньги? Где мы возьмем деньги на квартиру? – спросил Лева.

– Давайте скинемся, – предложил я. – Думаю, нам это посильно – купить жилье вместе.

– Для нас с Оксаной вместе – это два раза вместе. Бюджет-то у нас с ней общий, столько вырвать денег мы не сможем. И так уже потратились на одну квартиру.

– Ничего, – успокоила Оксана, – справимся. Продадим несколько твоих столов под старину и нашу теперь уже ненужную квартиру на Желябова.

Лев нахмурился.

– И почему всегда, когда я говорю «нет», ты обязательно говоришь «да»?

– Я же женщина! – Она игриво улыбнулась.

– Итак, решено? – спросил Краснощеков.

– Решено, – сказал Лева. – Только квартиру нашу быстро не купят, даже если мы сильно цену скинем. Да и за столами тоже очередь не стоит. Придется немного подождать.

– Но и квартиру тоже быстро не приобрести, – предположил я.

– Так что будем делать? – не выдержал Лев.

– Я знаю, как ускорить дело, – вскричала Оксана. – Мы им предоставим нашу квартиру для временного проживания и дадим денег на приобретение новой! Хорошая идея?

– А что, мне кажется, получится, – ободрился Лев. – Тогда у нас есть шанс продолжить поиск уже в ближайшее время.

– Как говорится, «хорошо, когда хорошо»! Но у нас остается еще один нерешенный вопрос, – продолжил Краснощеков. – Где мы будем хранить найденное? Какие будут предложения?

В комнате воцарилось молчание.

– А может, в банковской ячейке? – предложил я. – Банк гарантирует.

– И вы верите этому? – воскликнула Оксана. – Кому-кому, но нашему государству, а тем более банкам, я очень не доверяю. Да и представьте, вдруг случайно они узнают, что у них хранится? Не возражайте! – Она замахала руками в мою сторону, видя, что я хотел что-то сказать. – Я не верю, что у них нет запасных ключей от ячеек, таких же, которые выдают клиенту как единственный. И, кроме того, нас четверо, а ключ выдают один, да даже пусть два. Где гарантия, что кто-нибудь из нас не захочет втихаря взглянуть на драгоценности, а заодно и потрогать?

– То есть у нас создалась безвыходная ситуация? – спросил Краснощеков.

Все опять замолчали. Мы включили чайник, разлили кипяток по кружкам и, не сговариваясь, одновременно положили в них пакетики с чаем. Затем стали пить, как будто никого рядом не было.

– А что, если, – вскричал я, – нам временно разделить клад на четыре равные части так, чтобы всех устроило, и взять на себя ответственность за их хранение?!

– Это просто смешно! – истерично рассмеялась Оксана. – Мы же не знаем точной цены вещей, не поштучно же делить их?

– И все же это можно сделать. Послушайте, как я предлагаю. Любой из нас первым может поделить все ценности на четыре равные, как ему кажется, части и предложить их выбрать нам. Делившему останется та часть, которую никто не выберет.

– А если кто-то выберет то, что и другому понравится? – спросил Лева.

– Тогда те двое или трое вновь сложат части в одну кучу и один из них поделит на равные части, но сам выбирать не будет. И так до тех пор, пока всех не устроит. Тем более что деление клада есть временная мера, пока мы не примем решение, что будем делать с ним дальше. Но если кто-то не сможет сохранить свою часть, то и претендовать не должен на оставшиеся.

– А что, мне эта идея нравится! – поддержала Оксана.

– Логично, – согласился Краснощеков. – Тогда начнем. Кто будет первым?

– Я! – Оксана соскочила со стула и потянулась к шкатулке. – Все же я единственная среди вас женщина и лучше разбираюсь в ювелирных украшениях.

– Это точно, – грустно согласился Лев. – Хорошо разбирается, пальцев свободных не осталось – все в кольцах.

– Молчи уж! – игриво возмутилась Оксана. – Сам-то какой. Все деньги на старье переводишь. Одеться не на что. – Она открыла шкатулку, и комната озарилась переливами драгоценностей.

Поиски клада в квартире учителей удалось продолжить только через две недели. Они искренне обрадовались неожиданно свалившейся на них чуткой заботе государства, которое не только предложило новое жилье взамен неблагоустроенного, но и взяло на себя все заботы по переоформлению документов и переезду.

В этот раз Краснощеков принес металлодетектор другой конструкции, который позволял искать не только все металлические объекты, но и получить информацию о предмете с учетом его формы и проводимости. Изюминкой прибора являлся блок управления с большим жидкокристаллическим дисплеем. Таким образом, индикатор сигналил двумя способами: аудиально и визуально.

Уже вскоре в наушниках раздался низкий звук, на дисплее датчик показывал железо. Нам пришлось немало постараться, чтобы извлечь его из-под большого булыжника, крепко связанного с остальными. Это оказалась подкова.

– Наверное, ее специально по старой русской традиции замуровали на счастье, когда дом строили, – предположила Оксана.

– Не думаю, – возразил я. – Насколько знаю, на счастье подкову вешают на двери. Причем по русской традиции ее крепят рожками вниз. Чтобы счастье лилось на вас.

– А я дома рожками вверх повесила, – разочарованно сказала Оксана. – Придется перевесить.

– Не торопитесь это делать, – улыбнулся Краснощеков. – Ее во многих странах вешают рожками вверх, чтобы счастье не утекало.

– Правда? – обрадовалась Оксана.

– Правда, но в России действительно вешают наоборот. А знаете, откуда такая традиция пошла? По легенде, в одну кузницу явился дьявол в облике лошади и стал соблазнять кузнеца на черные дела. Но тот не поддался и подковал черта и, чтобы он не забыл про науку, повесил подкову на дверь. С тех пор люди стали вешать подковы на дверь, чтобы отпугнуть нечистую силу.

– Но мы-то нашли ее в кладке, – уточнил Лев. – Как это можно растолковать?

– Когда подкову находят, – вмешался я в разговор, – это к большой удаче и к деньгам.

– Это хорошо! – одобрил Лев. – Значит, мы сегодня что-нибудь найдем.

– Но эта-то подкова не висела! – возразила Оксана.

– Ее и на стены вешали, – успокоил Краснощеков, – и у порога закапывали. Так что традиция, в общем-то, не нарушена.

Мы несколько часов тщательно обследовали стены сверху донизу, но это не принесло никакого радостного результата. Нам попалось несколько кованых гвоздей, разных шурупов, и все. Уставшие и разочарованные мы сели перекусить.

– Вот вам и подкова! – проворчал Лев. – Она приносит удачу, деньги… Ага. Разбежались! Все же зря мы квартиру купили. Говорят же: «Жадность фраера губит!» Нам разве мало того, что нашли, не хватило бы, а?

– Не ворчи, Лева! – прикрикнула на него Оксана. – Ты же сам себя обманываешь. Всю жизнь бы потом жалел, что не проверил соседний подвал.

– Слушайте! – воскликнул я. – А может, мы неправильно ищем? Почему только в стенах. Ведь могли клад и в пол закопать.

– И что, теперь нам еще и пол вскрывать? – сморщился Лев. – Это же какую работу надо провернуть! А вдруг и там ничего не окажется?

– Глаза боятся, а руки делают! – улыбнулся уставшими глазами Краснощеков. – Давайте продолжим работу.

Когда мы разобрали деревянный пол, под ним обнаружили остатки еще одного слоя досок, прогнивших от времени. Пришлось и их выгребать, чтобы очистить пространство для исследования. Краснощеков включил детектор, и прибор стал безостановочно издавать низкий сигнал по всему пространству. Иногда появлялись более высокие звуки. Мы стали осторожно копать. Земля была перенасыщена железным мусором – мы обнаружили немалое количество пряжек, пуговиц, ножей, ножниц, деталей конской упряжи, несколько мелких медных монет девятнадцатого века и металлический олимпийский рубль восьмидесятого года двадцатого века. Клада не было.

– Как я и предполагал, – разочарованно сказал Лев. – Ничего! Один мусор.

– Но все относительно, – заявил Краснощеков, – точнее, все очень субъективно. Ведь чем являются найденные предметы – мусором или реликвией, – зависит от нашего к ним отношения. Слово «реликвия» произошло от латинского – останки, остатки. А по Толковому словарю – это предметы, особо чтимые и хранимые как память о прошлом. Таким образом, практически любой предмет, даже пуговица девятнадцатого века, может стать реликвией, смотря как к ней относиться: хранить как память о прошлом или выбросить как мусор. Думаю, что часть предметов может пригодиться для школьных музеев. Это вас немного утешит, Лев?

– Я все понял! – Мне пришла новая идея. – Мы не учли возможности детектора. На какой глубине он определяет?

– Если говорить про монеты размером с советский пятак, то до тридцати, максимум пятидесяти сантиметров, – ответил Краснощеков.

– Так мало?! – удивились мы.

– Ну да, – согласился Краснощеков, и глаза его прояснились. – А ведь вы правы! Надо копать глубже. И потом еще раз проверить прибором. Ведь и дом немного опустился в грунт, и пол явно приподнялся, ведь несколько поколений прожили.

Мы опять приступили к раскопкам. Сил уже не было. Если бы не Оксана, которая постоянно нам заваривала крепкий свежий чай, то мы бы выдохлись. Выкопав еще сантиметров семьдесят, опять включили прибор. И, о чудо! Он засигналил. В углу дома звук запрыгал от среднего тона к высокому и стал повторяющимся. Дисплей показывал золото. Углубившись еще на сорок сантиметров, мы обнаружили глиняный сосуд, доверху наполненный золотыми червонцами. Мы заплясали от возбуждения. Я не знаю, откуда взялась энергия, но мы плясали и плясали, пока от усталости не свалились на землю. Вставать не хотелось. Все тело гудело, но душа была переполнена радостью. Казалось, в тот момент не было границ нашему счастью.

Назавтра мы еще копали и копали как сумасшедшие, дойдя до основания фундамента, но прибор огорчал нас своим молчанием. И мы осознали, что наступил конец: нашим надеждам, нашим мечтам, нашему дружному коллективу. Пришло время успокоиться и вернуться к прежней жизни. Но как этого не хотелось! Я думаю, каждый человек однажды испытывал в своей жизни такое чувство, как мы тогда. Ставишь перед собой цель, сильно хочешь ее достичь и отдаешь последние силы, но, когда наступает финал и окончание всех страданий на пути к ней, ты не хочешь, чтобы все заканчивалось. Потому что ты жил в другом ритме, в другом мире – тернистом, но милом и радостном для сердца, и тебе совсем не хочется вернуться туда, где хорошо и спокойно, но серо и скучно. И все же мы пленники этого мира. И наступил следующий день…

– Итак, – произнес Краснощеков, – мы должны подвести итог нашей деятельности, кто хочет высказаться? – Он включил чайник.

– У меня осталось некоторое чувство неудовлетворенности, – начал я, – из-за того, что мы не обнаружили главный клад, с которого все началось. То письмо неизвестного очень тронуло меня, и хотелось бы докопаться до истины. Тем более что там мы могли обнаружить рукописи Радищева, которые давно разыскивают исследователи его творчества. Мы могли бы внести свою лепту в раскрытие истории освоения Сибири. Вот что меня огорчает.

– А я думаю, – Оксана посмотрела на нас счастливыми глазами, – что мы должны быть очень довольны проделанным. Ведь не каждому удается найти клад, тем более два с таким количеством ценностей. Мы теперь обеспечены на всю жизнь, и можно еще больше мечтать и творить. Я решила, что буду рожать. Теперь моим детям я смогу уделять внимания столько, сколько им потребуется, не думая о завтрашнем дне и хлебе насущном. Поэтому, мальчики, не впадайте в крайности и не грустите. Хотя, если вы не успокоились, можете продолжить поиски клада, но только теперь уже без меня.

– И без меня! – поддержал Оксану Лев. – Про детей сказала Оксана – это правильно. Поддерживаю и приму самое непосредственное участие! – Он заулыбался. – Я думаю, что продолжу заниматься антиквариатом. Только теперь стану покупать не для того, чтобы делать копии с изделий, а создам свою коллекцию, которой будут гордиться наши дети и передавать ее новым поколениям, вспоминая отца.

– Ну, тебя потащило куда-то не туда! – не выдержала Оксана. – Ты сперва детей заведи, краснодеревщик!

– Я думаю, было бы справедливо отблагодарить Риту, – продолжил я. – Если бы не она, мы бы никогда не узнали друг про друга и уж тем более не нашли клады. И Клавдия Илларионовна, по-моему, тоже заслуживает уважения и поддержки. Таким, как она, нелегко пришлось после революции. Наши «копатели», – я посмотрел на Леву с Оксаной, – привели часть дома в аварийное состояние. И даже возвращение грунта обратно в подвал не гарантирует жильцам отсутствие проблем. Предлагаю скинуться.

– Ну уж нет! – возразила Оксана. – Это наше дело. Мы сами все решим! Ты согласен, Лева?!

– Я думаю, это справедливо! – нехотя согласился Лев. – Купим им квартиру.

– Что ж, хорошее решение! – подвел итог Краснощеков. – Но как вы обналичите свои богатства? – Краснощеков посмотрел на нас оценивающе. – Если начнете открыто продавать, то рано или поздно окажетесь на скамье подсудимых.

– Может, часть клада все же сдать государству? – предложил я.

– Не получится! – Краснощеков нахмурился. – Или надо все сдавать, или вообще об этом умолчать – мы окажемся в зоне повышенного внимания правоохранительных органов. Поверьте, все же я хорошо знаю своих коллег.

– Нет, решили же! Никому ничего не сдаем! – разгорячилась Оксана.

– Кстати, мой знакомый ювелир сделал оценку наших ювелирных изделий, – сообщил Краснощеков, – и предложил, конечно, с дисконтом, купить их у нас. Он готов встретиться и обсудить условия.

– Хорошее предложение! – обрадовалась Оксана. – По крайней мере, мне пока сложно решиться все продать. Что-то я все же хочу сохранить.

– Я тоже! – поддержал я девушку.

– Я предлагаю нам с Оксаной двоим встретиться с ювелиром. Все же это дело не публичное. Вы согласны, Владимир Федорович?

– Конечно!

– Тогда я назначаю ему встречу на завтра.

А потом, я думаю, нам всем надо хорошенько отдохнуть. Владимир Федорович! А не рвануть ли нам на рыбалку в Таиланд?

Каменный остров

– Скажите, – спросил меня однажды Краснощеков, – верите ли вы в Бога?

– Верю! – не задумываясь, ответил я. – Правда, моего Бога трудно привязать к какой-то религии. Его невозможно представить и тем более нарисовать. Он в моем сердце.

– Чем же вас не устраивает, например, христианство? Ведь насколько я знаю, вас крестили в православной церкви.

– Да, это так. Но меня приобщили к ней в младенчестве, и никто не спрашивал моего мнения. Я считаю это абсолютно неправильно.

– Согласен с вами. Я тоже за осознанный выбор. Я же до последнего времени был убежденным атеистом, пока не встретился с одной загадкой, которая не имеет естественно-научного объяснения. Это произошло прошлым летом незадолго до нашего с вами знакомства, когда я работал в прокуратуре, и явилось одним из поводов для моего досрочного увольнения. С тех пор я все чаще стал задумываться о Боге.

– Это очень интересно. Расскажите.

– Что ж, попробую восстановить в памяти те события, но для начала подготовимся к беседе! – Краснощеков задумчиво улыбнулся. Он отломил от прессованной плитки зеленого чая кусок, размельчил его и положил в кастрюльку с кипящим молоком. Я же достал свой блокнот и стал записывать основные события, произошедшие в то время с Краснощековым. Я излагаю его рассказ в художественной форме. Поэтому заранее извиняюсь перед читателем за некоторые возможные неточности и добавленные мной рассуждения.

* * *

Прокуратура завела уголовное дело по факту исчезновения гражданина Смолина. Расследование поручили опытному следователю по особо важным делам Алексею Краснощекову. Никита Смолин был фигурой выдающейся, всемирно известной. Так что задействовали самые лучшие силы области: службы МЧС, МВД, Министерства обороны. Подключились и добровольцы из местных жителей. Но он как в воду канул. Несколько дней поисков не привели ни к какому результату.

О том, что Смолин пропал, сообщил его друг Леонид Балданов, с которым они вместе поехали на рыбалку. Странным было то, что ночевали они порознь: Смолин – на острове, посередине Ангары, а Балданов – на лодочной станции. Краснощекову это показалось подозрительным. Поэтому он и решил расспросить свидетеля, видевшего Смолина последним.

– Скажите, как вы расстались со Смолиным, в каком он был настроении, о чем говорили? Вспомните ваше последнее общение с ним.

– В хорошем он был настроении. Мы тот остров, на котором он остался ночевать, целый день искали, ведь очень много времени утекло с тех пор, как он был на нем в последний раз. Он изначально пытался найти там, где его никогда не было. Я ему об этом сразу сказал, но он не слушал меня. Мы его обнаружили вечером.

– То есть вы хотите сказать, что он остался ночевать на том острове не случайно? Он его целенаправленно разыскивал?

– Да, именно так. Понимаете, для него этот остров был камнем преткновения. Когда ему было пять лет, его вместе с двумя братьями взял на рыбалку их дядя. Тогда старшему из них было всего семь лет. У их дяди была деревянная весельная лодка, он был заядлый рыбак. Но чтобы пацаны не мешали ему и одновременно чтобы их не обидеть, он парнишек высадил на небольшом острове посередине Ангары, снабдив закидушкой, а сам спустился вниз по течению. Ребята быстро поняли, что дядя их обманул, никакой рыбы они не поймают. Поэтому стали играть. Искали красивые камни. Пока не случилась трагедия.

– Что, кто-то погиб?

– Нет, но все могло окончиться печально. Как рассказывал Никита, он увидел очень красивый камень в реке, прямо возле берега. Он зашел в воду, но течение было быстрое, и оно сорвало с его ноги расстегнутую сандалию. Никита потянулся за ней, пытаясь поймать, сделал шаг от берега и провалился в глубину. Течение понесло его. Братья заметили, стали кричать дяде. Пока он договорился с рыбаком на моторной лодке, который рядом рыбачил, пока тот сложил снасти и приплыл к острову против течения, времени прошло немало. И вот когда рыбак у пацанов выяснял, куда понесло мальчика, Никита вдруг сам выходит на берег в том месте, где его сбило течение, и падает на камни. Как это произошло, никто не понял, да и не задумались тогда, наверное, главное – ребенок жив остался. Никита же, вспоминая ту рыбалку уже в школе, посчитал это чудом и решил, что его Бог спас не случайно, а с какой-то целью.

– Как он без помощи других вышел на берег? Там же течение очень быстрое.

– В том-то и дело, что никто не понимает. Но факт остается фактом. Представьте себе, посередине реки в холодную воду падает маленький мальчик и через минут пятнадцать-двадцать, а может, и больше, выходит на том же месте как ни в чем не бывало, живой и целехонький.

– Да, – задумался Краснощеков, – в этом что-то есть мистическое. Хотя, наверное, и этому найдется объяснение. Чудес на свете не бывает!

– Может быть, – неуверенно согласился Балданов. – А может, и бывают.

– Хорошо. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах в последний раз перед рыбалкой вы встретились со Смолиным?

– Три дня назад он прилетел из Москвы. Собрал самых близких своих друзей и пригласил в китайский ресторан в гостинице «Ангара», где он остановился.

– Перечислите, кто там был.

– Ну, я, естественно, затем наша классная – учительница по литературе Галина Федоровна, она сейчас на пенсии, Юля, наша одноклассница, и Мишка Сидорчук. Все.

– А почему он пригласил именно вас?

– Я же сказал, близких друзей, тех, с кем он общался в школе. Мы с ним выросли в одном дворе, всегда вместе держались. Мишка, как и Смолин, увлекался поэзией, писал сам даже, хотя ничего путного не получилось. А Юля была его первая любовь. Все в классе думали, что они поженятся, но не сложилось. Юля потом так замуж и не вышла, хотя вскоре после окончания школы родила дочь. От кого, никто не знает. Она всегда странной была. Галина Федоровна помогла Никите поверить в себя. Именно она послала его стихотворение на конкурс в Москву, и он стал победителем.

– Хорошо. Расскажите, почему вы решили искать остров.

– Как мне сказал Никита, он в Иркутск прилетел специально для того, чтобы его найти. Он ведь последний раз в нашем городе был более десяти лет назад. Нет, даже больше. Время летит быстро. Когда он узнал, что у меня есть лодка и я рыбачу возле тех мест, попросил помочь найти остров, про который он написал свое стихотворение.

– Он про него и написал еще?

– Именно благодаря этому стихотворению он и стал лауреатом. Он написал его в десять лет.

– А вы помните стихотворение?

– Немного, только первое четверостишье:

 
Там, где Иркут впадает в Ангару,
Подолгу на реку смотрю.
Там остров каменный торчит
И непокаянно молчит…
 

– Красиво, да? – Балданов посмотрел на Краснощекова.

– Да, легко воспринимается. Жаль, что дальше вы не помните. Может, в нем разгадка произошедшего?

– Где, в стихотворении? – удивился Балданов. – Не думаю. Оно когда было написано, не сосчитать лет.

– Хорошо. Теперь вспомните, почему он предложил вам начать искать остров, с чем он это связывал? Ведь и раньше он приезжал в наш город, почему тогда не искал его?

– А черт его знает.

– Ну хорошо. Почему вы вдвоем его поехали искать, почему другие отказались?

– Они не отказывались. Просто я нахожусь в отпуске, а они все работают. Да и лодка моя «Казанка» маленькая. Мы ведь не просто поехали искать, а еще и порыбачить хотели, и палатку взяли с собой. Найти думали быстро, а искать пришлось весь день. Мы все острова в округе объехали. Они могли измениться да и новые появились. У нас ведь в реке постоянно гравий добывают. Могли тот остров просто вычерпать. Да и место пришлось уточнять. В стихах у него он расположен в устье Иркута, а рыбачить тогда они поехали ниже по течению, поэтому неувязка вышла. Никита ведь стих написал намного позже, чем произошел тот случай, по памяти. И фантазия у него хорошо развита. Но он говорил, что если остров увидит, то сразу узнает, хотя и маленький тогда был. В память врезалось.

– И где он оказался?

– Немного ниже устья реки Ушаковки. Он запомнил, что близко с островом река впадала в Ангару, но тогда он не знал, что рядом впадают две реки, только одна слева по течению, а другая справа.

– А когда нашли, что стали делать дальше?

– Разбили палатку на острове, заварили чай, выпили грамм по пятьдесят. А потом Никита вдруг предложил его одного оставить заночевать. Я удивился, но возражать не стал. Он ведь творческий человек. Договорились встретиться утром. И условились, чтобы я не волновался за него, он в двенадцать часов ночи запустит сигнальную ракету: красную, если есть проблемы, зеленую, если у него все хорошо.

– Была ракета?

– Была, зеленая. Ровно в двенадцать часов, как договаривались. Я снял с лодки мотор и пошел со спокойной совестью спать. Это может подтвердить сторож лодочной, который мне помог мотор донести до моей будки. А когда я утром приплыл на остров, его уже не было.

– Его вещи вы осмотрели? Может, пропало что-нибудь?

– Нет, все на месте осталось, ничего подозрительного я не заметил. Удочка была приготовлена к лову, котелок наполнен водой, палатка застегнута. Я вначале подумал, что он спит, но она оказалась пустой.

– Во что он был одет?

– В темно-синие джинсы и коричневый пуловер. Остальное ему дал я: черную телогрейку и сапоги-болотники. Да, чуть не забыл, еще у него были своя соломенная желтая шляпа на веревочке и темные очки. Но их на берегу не оказалось.

– А не мог он на чем-нибудь другом добраться до берега? У него не было резиновой лодки или надувного матраца?

– Матрац был, но он остался в палатке.

– А забрать его кто-нибудь мог с острова, например рыбаки?

– Вряд ли. Ночью опасно плавать по реке, можно напороться на мель и повредить лодку. Шансов добраться вплавь до берега почти никаких – холодная вода и быстрое течение.

– Да, все очень странно. Постарайтесь никуда из города не уезжать, вы, возможно, понадобитесь.

Краснощеков еще раз осмотрел остров. Он был небольшой, метров тридцать в длину и пятнадцать в ширину. Состоял из нагромождения разной величины камней, на полметра возвышающихся над водой. Находился посередине Ангары, с обеих сторон бурлила вода. Краснощеков кинул палку. Заводи не было, ее сразу унесло вниз по течению. Каким образом мальчик тогда мог выплыть самостоятельно и вернуться в то же место, было непонятно. Разве что только чудесным образом.

У Галины Федоровны была высокая прическа, на правой щеке крупная родинка. Она живо реагировала на вопросы Краснощекова, театрально закатывая глаза.

– Когда вы последний раз видели Смолина?

– Три дня назад. Он позвонил мне по телефону и пригласил в ресторан.

– Кто, кроме вас, там еще был?

– Леня Балданов, Юлечка Бердникова и Миша Сидорчук.

– А вас не удивило, почему Никита пригласил именно вас?

– Нет. Он и раньше, когда приезжал в Иркутск, всегда встречался только с нами. Это давняя история. Он был не очень общительным мальчиком. Сторонился других ребят, не играл с ними. Зато много читал. С Мишей они сидели за одной партой, и Никита приобщил его к поэзии. Они вместе ходили ко мне на факультатив по литературе и вообще были близки. Леня вырос в одном дворе с Никитой. А Юлечка тоже была не от мира сего и очень увлекалась литературой. Знаете, как говорят: «Рыбак рыбака видит издалека!» Так и они все сошлись. Всегда держались вместе. И после того, как Никита стал знаменитостью, круг друзей у него не расширился.

– А как он стал знаменитостью?

– Я уже говорила, что он увлекался поэзией. Тогда это было модно: Вознесенский, Евтушенко, Рождественский. Тогда и конкурсов поэтических было немало. Мы в школе их тоже проводили. И вот, когда Никитин класс перешел из начальной школы в пятый, меня назначили их классным руководителем. Как-то случайно ко мне попала тетрадь Никиты со стихами. Многие из них были наивными, но одно мне понравилось. Я отослала его на конкурс в Москву, и оно заняло первое место. Так начался взлет Никитиного творчества. После окончания школы его пригласили учиться в Литературный институт в Москву, и он остался в столице.

– Я слышал, что стихотворение было посвящено какому-то острову?

– Да, именно так. Послушайте:

 
Когда я был еще мальчишкой,
Тогда несла ты шалунишку
На остров Каменный, вода.
Меня закинула волна,
И остров быстро покорился,
Когда уставшею рукой
За ветку гибкую схватился
И задержался над водой.
И лодочный народ скопился,
Меня ругая и браня,
И дядька мой рыбак хвалился,
Что все равно б поймал меня…
 

– Неплохо. Хотя я не очень разбираюсь. А Никита говорил на встрече, что хочет посетить тот остров, который он описал?

– Нет, не слышала. Мы больше о его творчестве разговаривали, о планах.

– И какие у него планы были?

– Он говорил, что устал быть поэтическим шутом.

– Почему шутом?

– Он много выступал в разных аудиториях, читал лекции в вузах России и за рубежом – все это изматывает и забирает творческую энергию. А писать стал мало.

– Ничего подозрительного вы в его поведении не заметили? Может, вел себя как-то странно, о смерти говорил своей, что жить надоело?

– Да нет, что вы. Настроение у него было хорошее. И ничего особенного в его поведении я не заметила. Может, были немного грустными глаза, но я это расценила как усталость. Все же шесть часов лететь из Москвы.

– А почему он родственников не пригласил на встречу? Он с ними конфликтовал?

– У него нет родственников в нашем городе. Его родители приехали в Иркутск по комсомольской путевке строить Иркутскую ГЭС. А когда он поступил в институт, вернулись на свою родину в Воронежскую область и там умерли.

– Понятно. А почему он написал, что остров быстро покорился? Ведь на самом деле, как я понял, он с того острова упал в воду и вернулся на тот же остров? Ведь он написал неправду?

– Но ведь он и не имел целью описать то, что произошло. Он создал литературный образ. Да и как вы себе представляете, он смог бы это объяснить? Ему бы просто не поверили. В лучшем случае его признали бы нездоровым мальчиком, и о карьере поэта можно было бы забыть.

– Да, наверное. Вы никуда не собираетесь уехать в ближайшее время?

– Нет. Разве что на дачу. Но я там не ночую, так что меня всегда найдете.

В начале разговора Юлия была похожа на серую мышь с длинным носом и маленькими глазами. Но потом глаза ее засветились, и улыбка прибавила ей обаяния. Голос был тихим, даже, можно сказать, вкрадчивым, речь неторопливой.

– Когда вы в последний раз виделись с Никитой Смолиным? – спросил Краснощеков, рассматривая Юлию.

– Когда он прилетел, в ресторане.

– А после этого вы не встречались?

– Нет.

– Вы тоже поклонница его стихов?

– А как же иначе? Но вы ведь не об искусстве пришли поговорить со мной?

– Это точно. Я мало разбираюсь в поэзии. Скажите, вам не показался на встрече Никита странным? Вы знали, что они с Балдановым собирались поехать на рыбалку?

– Да, они договорились в ресторане.

– А то, что Смолин хотел отыскать остров, вы знали? Тот, про который писал?

– Нет. Хотя и не удивилась, если бы он захотел это сделать. Он оказался для него судьбоносным. И всю жизнь был в его сердце. У каждого человека бывают случаи, когда он попадает в сложную ситуацию. Потом проходит время, и эти жизненные эпизоды забываются. А Никита запомнил и написал стихотворение, которое изменило всю его жизнь, и не только его.

– Вы хотите сказать, и вашу тоже?

– Да, вы правильно предположили. И мою тоже.

– Скажите, а девочка, которая у вас родилась после окончания школы, не его ребенок?

– Нет, – неуверенно возразила Юлия. – Хотя… теперь уже нет смысла скрывать. Да, это его дочь.