Текст книги "Наши беседы"

Часть вторая. Совет Церквей евангельских христиан-баптистов и его внутренние проблемы

Беседа шестая

Мы остановились на том, что разделения в Церкви Иисуса Христа не от Бога. Однако, если в общине создается невыносимая обстановка, покрывается грех и ничего невозможно сделать, то как поступить? Обращались в Союз, приезжали старшие братья, но и они были не в силах что-либо изменить (Павлодар, Краснодар и другие места). Что местным братьям оставалось делать? Мириться с грехом и участвовать в Вечере Господней или выходить из церкви и создавать свою?

– Я уже говорил, что нужно много молиться. Разбиваться группами и с постом взывать к Богу. Он Сам укажет выход из положения, если мы верим, что Дух Святой пребывает среди нас. Придется много бороться и терпеть, но победа обязательно придет. Нельзя делить церковь. Есть, конечно, запасной вариант мирного расставания, как разошлись, например, Авраам с Лотом. Мы иногда некоторым семьям предлагаем так поступить. Когда свекровь со снохою не могут мирно жить и только грешат, никакие увещания и церковные взыскания не помогают… Но этим нельзя злоупотреблять. Лот поплатился всем своим имуществом, женой и детьми и сам был исторгнут из Содома, как головня из огня. Да и Авраам рисковал всем своим состоянием и самой жизнью. Больше всего этот вариант подходит, когда город большой и нужно открывать собрания в других местах, чтобы и там люди слышали Слово Божие. И тогда нужно это делать с любовью и миром, сохраняя дружественные, братские отношения с оставшейся стороной, и тесно с ней сотрудничать. Ведь у Авраама и Лота не нарушились родственные связи; Авраам даже еще больше стал заботиться о своем племяннике.

Такое отделение друг от друга не будет разделением, а как бы отпочкованием от основного ствола и корня, новые побеги которого Виноградарь подвяжет и даст им рост.

Конечно, тяжело начинать на новом месте. Особенно, если в духовном плане никто не помогает, а только тормозят. Наша малая церковь образовалась именно на таких началах. Мы были как те изгнанные из родных мест в начале 30-х годов и высаженные на заснеженный пустырь переселенцы, которые брали в руки свои лопаты и копали для себя и для своих детей землянки. Не так, как другие братья, наши соседи, приходили в молитвенные дома на все готовое. Им и теперь легче. Зато никто не скажет нам, что мы разделили какую-то церковь.

Как, по-вашему, должна была бы поступить Инициативная группа во время отступления ВСЕХБ, чтобы не производить разделения в общинах?

– Если логически рассуждать, – как говорил апостол Павел, «говорю по рассуждению человеческому», – то Узловская церковь вообще не имела права создавать Инициативную группу, ориентированную на общины ВСЕХБ. Она была не зарегистрирована и фактически не входила в официальный Союз ВСЕХБ. А таких церквей, по утверждению самой же Инициативной группы, было в два раза больше, чем зарегистрированных. ВСЕХБ их не признавал, и они были бы очень рады, если бы кто-то начал о них заботиться. Это большое поле деятельности, целина. Вот и берись, Узловская церковь, и создавай из них свой Союз евангельских христиан-баптистов. Зачем идти в чужой дом, кем-то устроенный, и там, против желания хозяев, наводить порядок? Не по-нашему он устроен? Устраивайте у себя свой. Живете-то в одной стране и в намного лучших, чем начинал работать ВСЕХБ, условиях. Беритесь с самого начала: собирайте совещания, созывайте съезды, создавайте руководство по Слову Божию. Регистрируйте Союз, общины. Добивайтесь отмены законодательства о религиозных культах, если оно вас не устраивает. Если ВСЕХБ не смог этого добиться для нас в сталинские расстрельные годы, теперь это можем сделать мы. ВСЕХБ ведь тоже начинал работать на пустом, разоренном месте.

Когда же будет создан союз «божественного происхождения» и из «независимых от мира служителей» и Бог благословит его, тогда не нужно будет ходить по общинам ВСЕХБ и зазывать к себе их членов. Верующие сами увидят, как увидели израильтяне в дни царя Асы, что Бог был с ним (2 Пар. 15:9), и перейдут из ВСЕХБ в Совет Церквей. ВСЕХБ вынужден будет или перестраиваться по образцу Совета Церквей, или прекратить свое существование.

Такова логика. Если же говорить по-другому, «соображая духовное с духовным», что, допустим, Узловская церковь получила откровение от Бога работать в деле возрождения церквей уже в существующем официальном Союзе, то прежде нужно было начинать не с обличения и отлучения ВСЕХБ, а с самой себя. И все планируемые эксперименты очищения и освящения испытывать прежде не на чужих общинах, а на себе, как написано: «Взойди на высокую гору, благовествующий Сион!» (Ис. 40:9). Иными словами, ты должен духовно стоять намного выше, чем те, кто тебя слушает. И то, о чем ты благовествуешь, должен сам пережить сполна. Так же и в отношении обличения других говорится: «Братья! Если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным» (Гал. 6:1). Это значит, что тот, кто берется обличать других, должен сам держать свой «тыл» надежно защищенным. Узловской общине никакой ВСЕХБ не мешал создавать в себе самой образец, достойный подражания для всех верующих в деле домостроительства церквей Божиих. А если такого примера в себе нет, то по какому образцу она хотела перестраивать все зарегистрированные и незарегистрированные общины? И имела ли она теперь уже не юридическое, как в первом случае, а моральное право требовать этого от других?

Невольно вспоминается один рассказ, как некий китайский император, ища предлога к войне с Россией, послал послов к русскому царю с предложением сплести из песка канат. Русский царь выслушал послов и говорит: «Я принимаю заказ и готов выполнить его, только у меня нет образца. Прошу вас, привезите мне его». Император выслушал своих послов и говорит: «Да, не перевелись еще умные люди на Руси…»

Когда я в первый раз отбывал заключение в голодной и холодной Сибири и работал на котлованах, долбя мерзлую и твердую, как бетон, глину, бригадир однажды спросил: «Плотники есть среди вас?» Несколько человек вылезли из котлована. Вслед за ними вылез и я. Бригадир подвел нас к штабелю необрезанных досок, дал нам топоры и поручил ровно окантовывать доски для опалубки. Топор я раньше держал в руках, когда колол дрова. Края досок у меня получались кривые. Приходит бригадир, ругается и предупреждает, что если он еще увидит хоть одну такую доску, то прогонит меня снова долбать землю.

Мне стало обидно до слез. Кричать-то есть кому, но кто меня научит и кто мне покажет, как правильно тесать кромку? Смотрю, подходит ко мне старичок из другой бригады и молча, не говоря ни слова, кладет возле моей доски свою, правильно окантованную доску и уходит. Я смотрю на его кромку и на свою и прихожу в ужас: какой кривой показалась мне моя доска! Быстро, пристроив кромку к кромке, я выровнял по ней свою доску и в дальнейшем стал пользоваться доской старичка как хорошим шаблоном. Без ругани и крика, без единого слова старец научил меня, вначале по своему шаблону, а потом и по своей, ровно очерченной черте, правильно тесать доски. Личный пример лучше и сильнее всяких красноречивых слов!

Помню, рассказывал как-то нам Н. П. Храпов, как посылал его Совет Церквей в Узловскую «матерь-церковь» мирить братьев. «Приезжаю, – говорит, – немного с опозданием и прямо со станции иду в молитвенный дом. Членское собрание уже началось. Я прохожу к кафедре, сажусь и целый час слушаю, как сестры, соскакивая со своих мест и размахивая кулаками, кричат на братьев: «Трусы! Изменники! Предатели!» А братья кричат на сестер: «Заткнись! Замолчите!»

«Я слушал, слушал, – вспоминал старый служитель, – а потом не выдержал, встал, да как крикну: «Прекратить!» Все сразу умолкли. Здесь нет Бога! Давайте помолимся и разойдемся!»

Все встали. Николай Петрович совершил молитву и распустил собрание. Не задерживаясь ни на минуту, он поехал на вокзал, взял билет и поспешил в свою родную Среднюю Азию.

А кричать и размахивать кулаками там было кому. Что стоили только две сестры – К. и В., которые выдержали 24-дневную голодовку в знак протеста против преследования властями их общины. Надо было только посмотреть, какими героинями они вышли из больницы и каким повелительным тоном указывали братьям, что и как делать. Правда, одну из них, В., несколько раз отлучали за… Однако теперь ее восстановили, и она по-прежнему играет в церкви не последнюю роль.

Вот такой «образец», или такой «канат из песка». Узловская церковь могла представить, когда писала первые послания Президиуму ВСЕХБ и всем церквам евангельских христиан-баптистов, не говоря уж о том, что сама она несколько раз разделилась. И делилась каждый раз до того, что стороны, ссорясь и враждуя, отлучали друг друга. Последний раз (дай Бог, чтобы это было в последний раз!) церковь разделилась так, что дело дошло до ночного рукоприкладства служителей в молитвенном доме, до «скорой помощи» и суда, чего «богоотступному» ВСЕХБ и во сне не снилось. А мы хотели, чтобы другие церкви мирно решали свои проблемы!

Теперь мы хотели бы затронуть вопрос разделения среди отделенных общин Совета Церквей. В чем причина? Почему верующие выходили из зарегистрированных общин – понятно. Там вмешивались власти, отступал ВСЕХБ. А что заставляло отделенных выходить из-под руководства Совета Церквей?

– Причина разделения заложена в самой природе движения Совета Церквей. Это его стихия. Он родился и вырос в ней. Мы только что видели его колыбель. В ней приоритетными считались не доброта, смирение и кротость, как писал апостол Павел галатам, а мужество в борьбе против регистрации, против милиции и друг против друга, что и порождает разделения. Этот дух передался и всем отделенным, так что Совет Церквей и сам от него много страдал и теперь страдает. В разделении, как ни в какой другой области, действует неумолимый закон Господа: что человек посеет, то и пожнет. И те, кто сеет ветер, пожнут бурю. Поэтому в отделенном братстве мутные волны разделений бурным накатом шли одна за другой.

Первая волна разделений прошла в 60-е годы прошлого века – сразу после выхода из зарегистрированных общин. На гребне этой волны часто поднимались со дна самые неблаговидные элементы. Они не участвовали, как правило, в духовной работе, ходили в собрание больше для встречи с друзьями и для того, чтобы обсудить пресвитера или проповедников. Они не родили там ни одной души, и сама церковь была для них неродная. Им было не жалко, если она разделится. Однако жажда власти снедала их.

Когда же к ним поступили первые послания Инициативной группы, тогда закипела работа. Нередко, возглавляя выход из зарегистрированных общин, они входили в руководство отделенных церквей и становились источником нескончаемых болезней не только для отделенных братьев и сестер, но и для Совета Церквей.

В общинах ВСЕХБ этих людей еще как-то сдерживал страх перед отлучением, перед уполномоченными и КГБ. Но выйдя из общины, они сбрасывали с себя узду. Теперь их никто не отлучит, а если и осудят, то все равно попадут они в списки «борцов за истину». Члены Совета Церквей и благовестники (в том числе и я) годами не переставали ездить по таким городам, как Ростов, Кишинев, Харьков, Киев, Брест, Иркутск, Хабаровск, Фергана, и десяткам других мест, чтобы усмирять и ставить на место таких руководителей.

Примером этому может служить отделенная Ферганская церковь. Она почти полностью состояла из приезжих верующих, которые прибыли сюда, – с целью поправить свое материальное положение, – из разных городов Украины, с Кавказа, из Тульской, Горьковской, Московской и других областей России. Как пчелы на мед, слетались они в Фергану и становились завзятыми пчеловодами с духовным состоянием, о котором сами говорили: «Пчеловоды Царствия Божия не наследуют…» Как на юге России и на Кавказе – «портретисты»…

Сначала из зарегистрированной, такой же «пчеловодческой общины» на ул. Крупской вышли человек сорок. Потом прибавилось еще. Вышедшие плотские люди, А.Д-н и Н.С-й, несколько лет ссорились между собой за первенство, не однажды делились на враждующие группировки стариков и молодых, производя соблазны для окружающих и вызывая смех у зарегистрированных.

В 1967 году по поручению Совета Церквей мне, вместе со здравствующим ныне Плеттом, приходилось неделями жить там и в постах и молитвах, со слезами мирить драчунов и объединять их в одну церковь, что, по милости Божией, удавалось сделать. Однако семя вражды было настолько глубоко посеяно, что они вскоре снова разделились. Потом опять объединились. Затем разделились. Потом… Ну, хватит!

Вторая волна разделения прошла по общинам Совета Церквей в 70-е годы в связи с регистрацией. Многие общины хотели бы зарегистрироваться, но как регистрироваться, когда на бланках заявлений есть графа: «обязуемся выполнить законодательство о религиозных культах»?

Тогда на Тульском совещании Совета Церквей в 1969 году братья решили отпечатать свои бланки заявлений без этой графы и, притом, с указанием центра Совета Церквей, под которым согласны регистрироваться. На совещании были приняты обращения к церквам с призывом регистрироваться по этим бланкам. Началась шумная кампания на местах. Как рассказывали братья-немцы (я был в то время в узах), у нас в Средней Азии Я. С. кулаком стучал по кафедре и кричал на членских собраниях: «Почему не регистрируетесь по бланкам СЦ? Вы против Совета Церквей?»

Но братья-немцы вообще не хотели регистрировать свои общины. В России же регистрирующие органы заявляли братьям: «Граждане верующие! У нас есть государственные бланки, утвержденные Советом Министров СССР. Уберите свои заявления и заполняйте наши бланки. Научитесь хоть в этом уважать советские законы!»

К счастью, власти сами вскоре убрали из своих бланков эту зловещую графу «обязуемся». Братья брали бланки заявлений, но сверху дописывали: просим зарегистрировать под руководством Совета Церквей или – по Уставу Совета Церквей, или – по Слову Божию и т. д. Некоторые даже писали: «Не обещаем выполнять законодательство о религиозных культах».

Но регистрирующие органы разгадали маневр Совета Церквей, их желание получить признание как духовный центр – через регистрацию не себя, а общин.

Власти говорили братьям: «Уважаемые верующие! Не пачкайте наши бланки! Заявление – это официальный юридический документ. Мы регистрируем вас не под Советом Церквей и не под ВСЕХБ, а как самостоятельные религиозные организации. К какому союзу принадлежать, вы уж сами потом решайте. И ведите себя поприличней, не грубите и не учите нас, что и как нам делать! Вы здесь в государственном учреждении, а не у себя в церкви!»

Таким образом многие зарегистрировались по государственным бланкам заявлений автономно, без указания центра – Совета Церквей.

Вскоре Совет Церквей заметил, что зарегистрированные общины стали вести себя слишком самостоятельно: не зачитывают на собраниях срочные сообщения центра, не пишут ходатайства и протесты, не позволяют приезжающим служителям Совета Церквей верховодить на их членских собраниях и делать все, что им вздумается. Стали указывать им места для гостей.

Тогда Совет Церквей объявил, что всякая регистрация греховна и от нее нужно срочно отказаться. Стал посылать своих работников в зарегистрированные общины, и те пытались давить на руководство. Местные братья не соглашались: мол, мы не видим ничего греховного в регистрации, мы никому ничего не подписывали, не обещали. Мы можем приобретать молитвенные дома, свободно собираться, а зарегистрировались по призывам Тульского совещания. Если вы передумали, то церкви наши – не малые дети, чтобы с ними так играться, сегодня говорить одно, а завтра – другое. Притом, если всякая регистрация греховна, то где же ваше покаяние в том, что вы призывали церкви к такой греховной регистрации?

Но работники Совета Церквей начали ходить по домам верующих, выискивать себе сторонников, собирать на служителей компромат, настраивать против них членов, внушая, будто они вступили в тайные связи с властями и предают страдающее братство. Добивались созыва членских собраний и с помощью подработанных сторонников пытались отлучить служителей или хотя бы отстранить их от служения. Если это не удавалось сделать в церкви, они собирали своих сторонников на дому и ничтожно малым числом членов церкви снимали пресвитера со служения или отлучали от церкви. Общину исключали из состава братства, объявляли об этом по всему региону и создавали вокруг нее блокаду. Ту же малую, обработанную ими группу объявляли церковью «гонимого братства», снабжали ее литературой и всем прочим.

Так разрывались на части десятки отделенных церквей и групп, создавалась так называемая «предательская оппозиция». Изгонялись из Совета Церквей старые работники Инициативной группы и Оргкомитета, такие служители, как П. А. Якименко, М. Т. Шаптала, С. Г. Дубовой, И. Д. Бондаренко, А. Г. Назарук, Ф. А. Шумейко, Н. К. Величко и десятки других братьев. Смерч разделения особенно задел Западную Украину, Белоруссию, Молдавию, Прибалтику, южные области России и Северный Кавказ.

Третья волна разделений началась в конце 70-х годов прошлого века и продолжается по сей день. Причина – установление безраздельного господства Совета Церквей над наследием Божиим. Это нарушение пятого библейско-баптистского принципа: независимость каждой отдельной поместной церкви.

Вначале эта волна сильно ударила по Средней Азии. Сплоченные между собой служители Среднеазиатского Совета два года терпеливо и мужественно противостояли, принимая все удары на себя. Однако, не желая, чтобы эта борьба переходила в общины, они решили лучше остаться обиженными, самораспуститься и отойти в сторону, чем подвергать общины разорению. Но это уже особая тема.

Говоря о третьей волне разделений, приведу один пример. Передо мной лежит документ с 70-ю подписями. В нем, в частности, говорится: «Мы, члены Узловско-Новомосковской церкви Совета Церквей евангельских христиан-баптистов заявляем, что вынуждены выйти на самостоятельное служение и отказаться от духовного попечения служителей Совета Центра России, а также выражаем им недоверие в служении по причине их неверных действий в вопросе домостроительства Церкви Божией, вопреки указаниям Слова Божия, вероисповедных принципов евангельских христиан-баптистов и Устава Совета Церквей».

Что с тобой, дорогая матерь-церковь Совета Церквей, что ты отказываешься от своего родного дитя? (Это уже вторая половина Узловской церкви, первая еще раньше отошла в оппозицию).

Дело в том, что в ноябре 1996 года приехали к ним четверо служителей из Тульского областного Совета с «очищением и освящением». Без ведома церкви они распустили братский совет, сняли со служения В. Володина, привезли нового пресвитера Г. Н. Батурина, хотя в самой церкви были пять рукоположенных служителей и еще 70 братьев.

Все это, естественно, вызвало бурю негодования. Но недовольных членов работники СЦ отлучили. Кроме того, они ходили по домам и выискивали, кто еще против Совета Церквей, настраивали братьев друг против друга. Это привело к болезни в церкви, был разрушен мир, угасла любовь между членами. В результате 70 верующих вышли из общины и открыли свое собрание.

Заявление членов Узловско-Новомосковской церкви ЕХБ Совету церквей, Тульскому областному совету, церквам братства СЦ ЕХБ, 1996 г.

Отделились. Но как собираться по домам, когда вместе с оставшимися строили каменный дворец с остроконечным шпилем? И решили устраивать собрания в том же молитвенном доме, только в разные часы.

Отделившаяся, меньшая часть решила к тому времени провести торжественное богослужение по случаю рукоположения диакона. Пригласили из Москвы и Орла рукополагающих братьев и много других гостей. Собрались, как положено, к двум часам дня. Оставшаяся, большая часть общины, преданная Совету Церквей, проводя свое собрание с утра, решила не выходить из молитвенного дома и не прекращать служения до вечера. Братья отделившейся части вошли в зал, подошли к микрофонам и попросили закончить собрание. Те в ответ запели: «Иисус, души Спаситель…» Пришедшие стали заходить в зал и занимать места. Когда закончилось пение, руководящий брат из пришедших пригласил всех к молитве для начала нового служения, и они встали. Но члены большей части общины продолжали сидеть на местах. Пришедшие братья стали проповедовать, а пресвитер большей части дал команду своим членам встать на колени и не вставать до конца служения.

В конце служения, когда руководящий малой части призвал всех к коленопреклоненной молитве для рукоположения, члены большей части по команде встали с колен, сели и больше не поднимались для молитвы.

Такой постыдный театр продолжался до тех пор, пока «хозяева» не отключили микрофоны и свет, и тогда возле электрощитовой комнаты началась потасовка. Настоящее «руковозложение»…

Помню, рассказывали братья, подобный случай был и в Джамбуле. В зарегистрированной общине умерла сестра. Перед смертью она попросила, чтобы на ее похоронах были и отделенные братья. Братья пришли, но как участвовать в служении вместе с отступниками? На кладбище они нашли выход из положения. Когда зарегистрированные запели гимн «Встретимся ли мы с тобою?», отделенные, расположившись по другую сторону могилы, запели: «Мы у берега земного…» И так пели, перебивая друг друга.

В декабре 1998 года малая часть Узловской общины решила провести в молитвенном доме межобластное молодежное общение на тему: «Воля Божия есть освящение ваше». Стали молиться и поститься, чтобы Бог благословил это общение. Пригласили верующую и неверующую молодежь из Тульской, Московской, Орловской и Рязанской областей «для освящения».

Однако враг душ человеческих не остался в стороне. Читаю текст документа: «На церковь, только что вышедшую на самостоятельное служение пред Богом, он обрушил гонения, которые исходили от руководства поместной церкви, принадлежащей Совету Церквей евангельских христиан-баптистов. При подстрекательстве пресвитера Тульской церкви В. И. Орлова, зятя председателя Совета Церквей Г. К. Крючкова, местные служители П. Д. Голощапов, Г. Н. Батурин, а также В. И. Орлов призывали свои церкви молиться и поститься о том, чтобы это молодежное общение не состоялось».

Итак, привезенный пресвитер большей части общины Г. Батурин, вместе со своими сторонниками еще накануне общения, с вечера, забаррикадировался в белокаменном молитвенном доме. Вставили в двери изнутри ключи, чтобы невозможно было снаружи открыть запасными ключами. Заложили двери монтировками, брусками, заставили скамейками, поставили возле каждой двери крепких парней…

Братья и сестры, пришедшие вечером для приготовления пищи к молодежному общению, стояли на морозе и просили впустить их, но «баррикадисты» были неумолимы. Тут подъехали другие братья меньшей части общины, вернувшиеся «со служения из отдаленных городов и поселков», и стали настоятельно просить открыть двери. Изнутри послышались крики: «Уходите вон из дома молитвы! Не дадим провести общение!» И выключили свет.

В это время подъехала молодежь из Москвы. Подождав немного, служитель меньшей части общины, а с ним несколько братьев обошли молитвенный дом вокруг и, с «молитвой и помощью Божией», вломились в запертую на ключ и подпертую монтировкой заднюю дверь подвального помещения, которую «баррикадисты» снова закрыли.

Вломившиеся оказались в ловушке. Вход наверх в молитвенный зал был открыт, но там все двери были подперты изнутри и стояла стража. К ним после полуночи прибыло подкрепление: пресвитер Тульской общины В. И. Орлов, его брат и еще несколько здоровых парней. Они заявили, что с этого момента никого не впустят и не выпустят из помещений. Восемь пленников стали молиться, но баррикадисты заглушали их молитвы пением. Стали умолять разблокировать двери, пытались подойти к дверям, но те отбрасывали их в сторону.

Тогда братья вспомнили, что остались не заблокированы окна на кухню, открыли форточки и стали принимать через них сестер-кухарок для приготовления пищи. Одна сестра сорвалась с окна и ударилась головой об пол, да так, что ей стало очень плохо. Срочно потребовалась «скорая помощь». Но двери кругом были заблокированы, и никого к ним не подпускали и от них не выпускали. «Пленники» обличали пресвитеров и призывали одуматься и прекратить беззаконие, чинимое против христиан. Но братья не реагировали, а «настраивали всех и сами активно участвовали в беспорядках, – отмечалось в официальном заявлении, – швыряя по сторонам братьев и сестер, пытавшихся подойти к дверям, чтобы выйти и вызвать к пострадавшей сестре скорую помощь».

В результате некоторые братья получили побои. Новому рукоположенному диакону А. Балашеву и некоторым другим порвали костюмы. Привезенный пресвитер Г. Н. Батурин ударил одного брата в грудь и насадил синяк…

Защитники белокаменного дворца тоже немало пострадали. Особенно досталось приехавшему для противостояния москвичу А. Романчику. Его ударила жена рукоположенного диакона А. Балашева за то, что тот порвал ее мужу костюм.

Штурмовавшие молитвенный дом сражались горячо. «Сам Бог послал нам победу», – вскоре напишут они. Когда они вынудили защитников дверей выпустить одного брата для вызова скорой помощи, дверь приоткрыли, но закрыть ее уже не смогли. За дверями стояла на морозе приехавшая из разных городов молодежь. Юноши и девушки потоком хлынули в открытую дверь и, сметя все баррикады и баррикадистов со своего пути, заполнили дом Божий. С оторванными воротниками и набитыми синяками, но «ободренные и укрепленные присутствием Божиим», они в назначенное время начали общение. «Мы поблагодарили Бога со словами радости за помощь и чудо, которые Он совершил в эту нелегкую ночь», – читаем мы в конце документа.

Такой постыдной комедии, да еще с участием руководящих служителей Совета Церквей, братство евангельских христиан-баптистов за все 130 лет своего существования даже в мыслях не допускало! Нужно лишиться всякой способности здраво мыслить, чтобы считать это «путем Господним». Как не закричать во весь голос: «Братья, куда мы зашли? Мы погубим все братство! Это наши воспитанники, пресвитеры, печатники и узники, таскают друг друга за воротники и набивают синяки один другому в молитвенном доме!»

Выдержка из решения членского собрания Узловско-Новомосковской церкви ЕХБ от 17 января 1999 г.

Нужны ли Богу все эти рукоположения и молодежные общения, если братья живут во вражде и слова Христа: «Если принесешь дар твой к жертвеннику и вспомнишь…», – бросают за хребет свой?

И если еще учесть, что одни братья, которые ночью били друг друга, утром читали разнимавшей их молодежи рефераты «Об освящении», а другие – поехали проводить это «очищение и освящение» в своих общинах, то это есть не служение Богу, а живая карикатура на отделенное братство, на Совет Церквей.