Текст книги "Хождение по торговым палатам"

Свои непростые отношения с В. Голановым к этому времени усугубил еще одним своим неуклюжим действом. Он как-то вызвал меня и сообщил, что ему скоро придется лететь в Таиланд для того, чтобы подготовить ряд вопросов в связи с предстоящим визитом в эту страну председателя правительства Н. И. Рыжкова. Видимо, это был своего рода экзамен для меня – попрошу ли я его взять меня с собой или нет? Я посоветовал ему взять с собой опытного переводчика, что он и сделал, очевидно, окончательно решив, что я его доверия не оправдываю.

Недолгое прощание с ГДР и Палатой

На 3 этаже здания ТПП СССР у меня был свой кабинет – узенький «аппендикс» площадью 2x3 квадратных метра, прилепившийся к основной комнате, где располагалось большинство сотрудников управления. Пройти в этот кабинет можно было, только пересекая наискосок общую комнату. Вот в этом кабинете и проходило мое «сидение» в последние месяцы 1990 года. Сотрудники управления все чаще получали задания напрямую от руководителей палаты, им напрямую и докладывали об исполнении. Все явственнее ощущал сгущающуюся атмосферу отчужденности, отстранения отдел, хотя никто из руководителей каких-либо претензий по работе мне не предъявлял. Вроде и провинностей за мной особых не числилось… Тем не менее, все окружающие ясно понимали, что в моих отношениях с Плановым произошел определенный сбой.

Однако ряд серьезных мероприятий, запланированных заранее в работе управления, нужно было проводить. Одним из наиболее важных явилось впервые проводимое в июне 1990 года совещание в Москве представителей ТПП СССР за границей. Наше руководство решило последовать примеру МИДа и

МВЭС, периодически собиравших своих заграничных представителей в Москве. О намеченном совещании мы известили наших представителей несколько месяцев тому назад. Пригласили к участию в этом мероприятии другие ведомства. Откладывать или отменять его созыв в этих условиях не представлялось возможным. Ответственным за это мероприятие был назначен В. Голанов, который поручил мне подготовить повестку дня этого совещания, обеспечить докладчиков, логистику проведения этого мероприятия, а также подготовить его обзорное выступление на этом форуме.

Такое совещание руководителей представительств ТПП СССР за границей прошло в Москве в Центре Международной торговли на Красной Прессе в июне 1990 г.

Заграничный аппарат ТПП СССР состоял из собственных представителей палаты в 13 странах (30 человек), её работников в смешанных палатах в 11 странах (22 человека) и работников демонстрационных залов В/О «Внешторгреклама» в 13 странах (13 человек).

Цель совещания заключалась в том, чтобы ознакомить представителей палаты за рубежом с последними изменениями в области внешнеэкономического регулирования Советского Союза, новыми моментами во внешнеторговом законодательстве. С другой стороны, нам было важно услышать от представителей палаты их предложения о наиболее рациональных шагах по перестройке работы представительств в странах их пребывания в свете последних политико-экономических перемен в СССР.

Совещание прошло нормально. На нем выступали: П. М. Кацура, первый заместитель председателя Госкомиссии СМ СССР по экономической реформе, Э. Е. Обминский, заместитель министра иностранных дел, представители ГВК СМ СССР, МВЭС, ГНТК, Минфина СССР Своими мыслями о работе загранаппарата ТПП СССР в современных условиях поделились руководители различных подразделений палаты и большинство её зарубежных представителей.

От своего обзорного выступления на этом совещание В. Голанов неожиданно отказался и поручил мне выступить с докладом, подготовленным для него, правда, вычеркнув из него большую часть критических замечаний по работе наших представителей за границей. Как большинство руководителей, выросших в специфических условиях постоянного славословия, практикуемого в системе Министерства внешней торговли СССР, он не переносил публичных критических замечаний, адресованных сотрудникам, формально находившимся в его подчинении.

Пришлось мне зачитывать доклад, приготовленный для руководителя Палаты, который в моей презентации явно проигрывал, вернее, звучал не в тональности с должностью.

Обращаясь к представителям ТПП СССР в странах Восточной Европы, я, например, вещал:

«Понимая всю сложность положения, в котором оказались наши представительства в этих странах, когда буквально за несколько месяцев там развалилась стоявшая десятилетиями политическая структура, на глазах в корне меняется накатанный временем стереотип экономических отношений между ними, на волне поднявшегося антисоветизма там рушатся сложившееся представления, связи, взаимоотношения с партнерскими организациями, мы, тем не менее, просили бы наших представителей в этом регионе не терять из виду перспективу развития наших торгово-экономических отношений с этими странами». Ну прямо в духе тогдашнего генерального секретаря, не правда ли?

«В большинстве развитых капиталистических странах Европы, а также США, наши представительства, как правило, выступают в форме советской части смешанных торговых палат/деловых советов, формально являясь частью иностранной организации, – продолжал я в том же духе. – Эта специфика требует определенного делового такта в наших взаимоотношениях с советскими представителями, работающими в этих организациях, которого у нас и наших подразделений зачастую не хватает. Однако вместе с тем не можем не обращать внимания на другую сторону вопроса, когда советский товарищ настолько входит в роль служащего иностранной фирмы, что уже не считает себя обязанным защищать интересы советской стороны в самой смешанной палате».

Пришлось выдать еще несколько сентенций подобного рода, которые в устах В. Голанова, несомненно, звучали бы более естественно и созвучно его положению. Но, тем не менее, все закончилось внешне благополучно. Открыто свои претензии по поводу проведенного совещания никто не предъявлял. Что говорилось за закрытыми дверьми – не знаю.

Мое же положение оставалось по-прежнему неопределенным. Мне кажется, я понимал В. Голанова. С одной стороны, он уже пришел к выводу, что я его по каким-то рабочим, а может быть, и человеческим параметрам не устраиваю. Однако, как порядочный человек он не знал, как ему поступить. Ведь это он пригласил меня на работу в Палату, а теперь хотел видеть на этом месте другого человека. Безусловно, у него, мне кажется, были определенные угрызения совести по этому поводу. Помимо всего прочего, ему нужно было признать свой кадровый промах с моим приглашением перед В. Малькевичем и как-то объяснить ему, почему нужно от меня избавляться, что особой радости ему, очевидно, не прибавляло. Видимо, он решил положиться на время, которое своим течением рано или поздно обязательно вынесет тот случай, который поможет разрешить сложившуюся ситуацию. Так оно и произошло, но немного позже.

Совершенно неожиданно в середине сентября 1990 г. мне позвонили из управления кадров и попросили принести фотографии для оформления выезда в Берлин, куда мне надлежало вылететь в первых числах октября и, совместно с представителями промышленных предприятий Ленинграда и Волгограда, принять участие в проведении «Дней Берлина», традиционно организуемых Берлинской промышленно-торговой палатой и ТПП СССР. Там предстояло выступить на пленарном заседании и провести семинар для немецких фирм, желающих выйти на советский рынок.

Все это узнал в кадрах. Мои непосредственные руководители со мной по поводу этой командировки не общались. Несмотря на первоначальное удивление такому поручению, – европейские страны всегда входили в зону ответственности заместителей председателя президиума Ю. Булаха, В. Ефремова, Н. Мельникова, – вскоре сообразил, что никто из них, по-видимому, не изъявил особого желания лететь в Берлин и участвовать в «Днях Берлина» в день объединения ФРГ с ГДР – 3 октября 1990 года.

2 октября вместе с референтом нашего управления по Германии Александром Тумаховичем вылетели в Берлин. В аэропорту в Берлине нас никто не встретил, хотя мы заблаговременно сообщили о своем прибытии в представительство Палаты, находившееся в этом городе. Добрались на такси до служебного помещения представительства. Застали там грустную картину. В большой комнате вокруг стола, уставленного полупустыми бутылками с крепкими и не очень крепкими спиртными напитками, различными закусками, фруктами сидели человек десять немцев и наш представитель с женой и товарищем из посольства. Чувствовалось, что находятся они здесь давно и выпито уже порядочно, а общее настроение – как на поминках. Наш представитель в Берлине В. Домрачев извинился, что не встретил нас в аэропорту. «Прощаемся с друзьями – рабочими и инженерами с Цейсовского завода», – пояснил он. Ничего хорошего от объединения Германии им ждать не приходится. 3 октября в Берлине, в рейхстаге должна будет состояться ратификация Договора об объединении ФРГ и ГДР. Точнее сказать – о поглощении первой второй, что совершенно определенно прописано в тексте этого договора. Например: «Имущество ГДР, которое служит для выполнения определенных административных задач, становится федеральным имуществом (гл. УГ, ст.21). Собственностью ФРГ становятся государственные железные дороги ГДР (ст.26), почта (ст.27) и т. д. В общем, не договор, а свидетельство о смерти с приложением завещания.

Всего лишь год назад ГДР отмечала свои сорок лет независимого существования внушительным военным парадом и массовой демонстрацией трудящихся, которых с правительственной трибуны тепло, по-товарищески приветствовал М. С. Горбачев.

Руководство СССР, учитывая стратегическое местоположение ГДР, всегда занимало «принципиальную марксистко-ленинскую позицию» по всем вопросам, касающихся международного статуса ГДР, её внешнеполитических акций.

Совсем недавно в октябре 1988 года в Москву с официальным визитом посетил федеральный канцлер ФРГ Г. Коль. Как сообщалось, в ходе переговоров М. С. Горбачева с Г. Колем были обсуждены кардинальные вопросы двусторонних отношений, а также международные проблемы, включая безопасность и разоружение. В переговорах Г. Коль затронул и, – по нашей политической терминологии того времени, германский вопрос. М. С. Горбачев ответил ему, что Советский Союз связывают с ГДР самые тесные дружественные связи. Он подчеркнул, что нынешняя ситуация в Европе – итог истории, и было бы лучше воздержаться от попыток переписывать её. Послевоенные территориально-политические реальности в Европе были закреплены Московским договором, Заключительным актом Хельсинки.

Е Коль тогда принял к сведению позицию Советского Союза по германским и западноберлинским делам. Он заявил на пресс-конференции в Москве, что, несмотря на принципиальные разногласия по некоторым вопросам, в том числе по «германскому вопросу», правительство ФРЕ готово к плодотворному сотрудничеству с СССР.

СССР и ЕДР связывали и тесные взаимодополняющие экономические отношения. Товары ГДР пользовались повышенным спросом у советских покупателей. Пускай они не были такого высокого качества, как продукция ФРГ, но по своим характеристикам, внешнему виду намного превосходили аналогичные советские товары. Много студентов из ГДР обучалось в советских институтах, было много смешанных браков. Если вспоминать курьезные случаи из богатой истории российско-немецких взаимоотношений, то нельзя не упомянуть факт присвоения Сталиным в 1949 году премии своего имени немецкому ученому Николаусу Рилю. На заводе в г. Электросталь Риль получил металлический уран, без которого не состоялась бы появление в арсенале СССР атомной бомбы в столь короткие сроки.

Неслучайно поэтому ГДР всегда была на особом, привилегированном месте в рядах стран социалистического лагеря. В этой связи не могла не поражать скорость и радикальный характер произошедших перемен в «принципиальной» позиции Советского Союза по «германскому вопросу».

9 ноября 1989 года была разрушена Берлинская стена – символ непримиримого многолетнего противостояния двух политических систем. Затем последовали: выборы, экономический союз двух Германий, решение союзников покончить с оккупационным статусом Берлина, вывод группы советских войск из Германии. Все это произошло удивительно быстро и совсем не так, как мы хотели. Ведь обещание, которые давал президенту СССР М. С. Горбачеву президент США Дж. Буш-старший, что «НАТО не продвинется на Восток ни на один метр» фактически осталось на словах.

Есть основания полагать, что все эти обвальные перемены стали реальностью в результате встречи на высшем уровне М. С. Горбачева и Дж. Буша-старшего на Мальте в 1989 году. О том, как готовилась и проходила эта встреча в одном из своих интервью рассказала Катрин Дюранден, эксперт по американским спецслужбам, профессор парижского Института международных и стратегических исследований. Её интервью было опубликовано в «Независимой газете» 1 февраля 2008 года. (К. Дюранден: «Горбачев побоялся говорить с Бушем о Германии).

Основываясь на документах ЦРУ о подготовке этой встречи, она приоткрывает её подоплеку:

«Горбачев встречался с Бушем на военном корабле, а в это время был страшный шторм. Теперь у меня есть полная уверенность, что ваш президент к этому саммиту был совершенно не готов. Обсуждалось кардинально важное для Советского Союза событие: объединение Германии. Горбачеву надо было добиться, чтобы она стала нейтральной. Но он недооценил партнеров по переговорам: Буш-старший и канцлер ФРГ Гельмут Коль уже договорились – объединенная Германия войдет в НАТО.

Эта историческая встреча готовилась Госдепом США и, естественно, разведкой. Основной упор – тема прав человека. Там фигурировали бесконечные списки лиц, которые хотели выехать из СССР, сидели в лагерях. Был даже список советских невест, безуспешно пытавшихся выйти замуж за иностранца. И Буш говорил, настаивал, давил, не останавливаясь. Да так, что вежливый Горбачев в какой-то момент не выдержал: «Но у вас же нет монополии на права человека!» Но Буша это не смутило, и он продолжал показывать списки, не давая советскому президенту и рта открыть. Цель – «не дать заговорить о нейтралитете немцев» – была достигнута».

Вопрос: В конце концов, Горбачев сдался?

«Мне кажется, он запаниковал. На это, собственно, и был расчет ЦРУ. В Москве в то время, в конце 1989 года, сложилась непростая для Горбачева обстановка. А до окончательного решения немецкого вопроса оставалось три недели. И расчет разведуправления, хорошо изучившего характер генсека, строился на том, что он был истощен психологически и у него просто не хватит сил сопротивляться давлению Запада. Больше всего поступку Горбачева удивился Франсуа Миттеран: он перезвонил Бушу и сказал, что советский лидер никак не мог на такое согласиться».

Вопрос: Вы думаете, что можно было заставить Буша подписать какие-то обязательства со стороны НАТО?

«Наверное. Понятно, почему русские считают, что их тогда обманули. Ведь была же устная договоренность не размешать оружие на территории бывшей ГДР, однако о ней сразу же забыли. Резкое расширение НАТО на восток спровоцировало последующий обвал, закончившийся крахом Союза. Если бы все шло более планомерно, а не так, как устроили США, болезненных катаклизмов в Восточной Европе удалось бы избежать».

Одно дело – читать в газетах про то, как «перестройка» и «новое мышление» крушат сложившиеся стереотипы в политике, прокладывают новый прогрессивный внешнеполитический курс страны, другое дело – сидеть за одним столом и смотреть в глаза тех, кто родился и вырос в условиях, сложившихся в результате разгрома фашизма, кто искренне верил, что тот образ жизни, в котором они пребывали большую часть своего сознательного существования, является правильным и справедливым, и кто вдруг неожиданно оказался на положении изгоев – без родины, без работы, без будущего и без тех друзей, которым полностью доверяли. Ощущение от такого почти безмолвного общения не может быть приятным. Однако несколько часов пришлось провести вместе с собравшейся компанией. В разговорах тщательно избегали предстоящее уже через несколько часов объединение двух Германий. Не помню, кто из них предупредил, что сегодня в Берлин вошли и расположились в центре города крупные воинские и полицейские части.

Поздно вечером отправились пешком на ночлег в гостиницу при советском посольстве. Она находилась недалеко от центральной площади города. Шли переулками, большинство которых было почему-то слабо освещено. Действительно, между домами были видны мощные армейские грузовые автомобили, группами стояли солдаты, а в подъездах некоторых строений размещались полицейские, почему-то со служебными собаками.

Площадь перед рейхстагом к 12 часам ночи была плотно заполнена жителями города, пришедшими в этот исторический момент в центр своей столицы. Ровно в полночь раздались хлопки от вылетающих пробок шампанского – многие пришли сюда, «вооружившись» напитками и одноразовыми стаканчиками, которыми охотно делились с окружающими, предварительно их наполнив.

На следующее утро приступили к работе уже в новой стране. Предусмотрительные немцы в процессе подготовки к объединению двух германских государств создали на территории ГДР 15 промышленно-торговых палат по образу и подобию региональных палат ФРГ. Ассоциация немецких промышленно-торговых палат ДИХТ (ФРГ) включила эти палаты в свой состав, а для приведения деятельности вновь образованного конгломерата организаций на территории ГДР к общему социально-экономическому знаменателю учредила для них Бюро по связям с ДИХТ, с местоположением в Берлине. Вот в это Бюро мы и направились утром 3 октября.

Руководитель Бюро К. Фишер в общении с представителями ТПП СССР был сдержано вежлив. Чувствовалось, что в данный момент его занимают совсем иные вопросы, среди которых развитие деловых контактов с советской палатой явно не были приоритетными. Он тактично пояснил нам, что одновременно с созданием новых палатских структур Внешне – торговая палата ГДР – основной партнер ТПП СССР – была преобразована в акционерное общество с ограниченной ответственностью специально для содействия развитию внешнеэкономических связей предприятий и организаций, расположенных на территории ГДР, с советскими предприятиями и компаниями. В качестве первого совместного мероприятия это Общество могло бы предложить ТПП СССР провести в Берлине и Лейпциге в середине ноября совместный семинар для ознакомления представителей деловых кругов восточногерманского региона с изменениями во внешнеэкономической политике СССР, с учетом перехода на мировые цены и расчеты в свободно-конвертируемой валюты. Поблагодарили

Фишера, сказали, что сделанное предложение представляет для нас интерес. Обещали сообщить позднее, в какой конкретно форме ТПП СССР будет принимать участие в работе намечаемых семинаров.

Был еще один важный вопрос, который нам предстояло прояснить во время данной командировки.

По официальной статистике, доля СССР во внешнеторговом обороте ГДР в последние годы стабильно удерживалась на уровне 40 %, при этом в сфере производства товаров для экспорта в СССР в ГДР было занято почти 500 тыс. человек, что составляло более 15 % от общего числа занятых в промышленности. Из 38 комбинатов, поставлявших свои товары в СССР, 17 экспортировали к нам 70 % произведенной продукции.

Предстояло выяснить, намереваются ли новые хозяйственные руководители Германии поддерживать хозяйственные связи предприятий, находящихся на территории ГДР, с советскими организациями. Кроме того было известно, что часть предприятий ГДР, – в основном, производящие товары бытового назначения, – будет ликвидирована, а оборудование, установленное на них, будет пущено на слом. Причем речь здесь шла главным образом об импортном оборудовании, средний возраст которого не превышал 5 лет.

Для прояснения этих вопросов нанесли визит г-ну Шульмайстеру – вице-президенту Предпринимательского форума ГДР, с 3 октября вошедшего в состав Федерального Союза немецкой промышленности (БДИ). Вице-президент вел себя подчеркнуто нейтрально, как будто в первый раз встречался с представителями ТПП СССР. Возможно, так требовала его новая должность.

Он пояснил, что не сможет передать нам точный перечень предприятий на территории бывшей ГДР, подлежащих ликвидации, поскольку их перечень и сроки демонтажа оборудования будут определяться в индивидуальном порядке для каждого предприятия в течение ближайших нескольких месяцев. Добавил, что распродажа оборудования с этих предприятий будет осуществляться на основе открытых конкурсных торгов со свободным участием в них всех заинтересованных физических и юридических лиц. Для подготовки и практического участия в таких торгах он рекомендовал направить в Берлин группу советских экспертов, уполномоченных на проведение такой работы. Одновременно он отметил, что для немецкой стороны сохранение в действии некоторых предприятий для экспорта своей продукции в СССР представляется, по его мнению, весьма привлекательной альтернативой. Этот вопрос, по его словам, будет обсуждаться в соответствующем ведомстве ФРГ, после чего можно было бы продолжить переговоры по этому вопросу.

Поблагодарили Шульмайстера за прием и попросили передать в ТПП СССР списки предприятий, подлежащих ликвидации, как только они будут окончательно выверены.

В этот же день во второй половине дня отправились в Западный Берлин, где должен был состояться семинар по советско-германской торговле.

Из Восточного Берлина свободно въехали в Западный через теперь настежь распахнутые ворота бывшего контрольно-пропускного пункта «Чарли Пойнт». Редкий советский или американский фильм, рассказывающий о сложном периоде советско-американского противостояния во времена «холодной войны», обходили стороной эту стыковочную точку двух миров – двойную пограничную заставу почти в центре Берлина. В этот день в этом месте, вернее, на подступах к нему, хозяйничали цыгане. На обочине дороги при въезде непосредственно в секционные отрезки дороги, проходящей через «Чарли Пойнт», были разложены образцы советского военного обмундирования – от генеральских мундиров до солдатских гимнастерок, которое они настойчиво предлагали купить всем проезжающим мимо автомобилистам. Хорошо знакомая для нас «утечка» материальных ценностей как свидетельство поспешного исхода полумиллионной армии советских военнослужащих с территории бывшей ГДР.

Бывший Западный Берлин производил впечатление тихого, зеленого, провинциального городка, спокойно живущего своей жизнью, невзирая на знаменательные события, происходящее вокруг. Но впечатление это было обманчивым, что заметно проявилось на состоявшемся семинаре. Дисциплинированные немецкие предприниматели средней руки пришли на семинар и внимательно слушали докладчиков. Но было заметно, что их мысли заняты совсем иным. Вопросы о том, как торговать с Советским Союзом, в данный момент совершенно определенно занимал их меньше всего. Но все участники досидели до конца семинара и даже завершили вечер аплодисментами, наверное, чтобы поскорее разойтись. Да и мы тоже с облегчением завершили свою миссию.

В Москве написал отчет о командировке и продолжал свое «сидение», занимаясь текущими делами местного значения. Начальство о моем существовании как бы позабыло. Так и шли дни, пока не возник вопрос о приеме на работу в управление нового сотрудника.

Мне позвонили из нашего управления кадров и сообщили, что подобрали сотрудника на имеющуюся в управлении вакантную должность. Ознакомившись со служебной характеристикой на предлагаемого кандидата, сказал, что, по моему мнению, он не подходит к той должности, на которую его представляют.

Дело в том, что данный человек только что вернулся из-за границы, где работал торговым представителем СССР в одной из африканских стран. Это был квалифицированный внешнеторговый специалист и, по всей вероятности, нормальный советский человек. Но, зная специфику внешнеторговой работы за границей, я отлично представлял, что последние пять лет он жил в режиме, резко отличавшимся от советской действительности. На работу в торгпредство последние пять или более лет его доставлял личный шофер, утреннюю почту вместе с чаем или кофе ему каждое утро приносил секретарь. Да и сам характер работы не имел ничего общего с тем, что ему предстояло делать в нашем управлении. Там он вызывал к себе сотрудников торгпредства и давал указание, что и как им сделать, написать, выяснить, а у нас нужно было самому делать, писать, выяснять, бегать и собирать ту информацию, которая требовалась руководству ТПП СССР для очередной встречи, скажем, с послом Новой Зеландии или Эквадора.

Мне дали понять, что мое негативное заключение о предлагаемом работнике противоречит мнению, которое имеют на этот счет руководители Палаты.

Действительно, В. Малькевич в своей кадровой политике придерживался и, может быть, вполне обоснованно, других принципов. Он создал при руководстве ТПП СССР штат советников из бывших высокопоставленных работников ЦК КПСС, КГБ, министров правительства, что помогало ему если не решать, то представлять Палату на уровне государственных ведомств первого эшелона.

Но у меня-то задачи были несколько иного – приземленного, рабочего плана, поэтому я стоял на своем.

В результате, как говорят в наших телевизионных сериалах, была «забита стрелка». Состоялась очное выяснение отношений с руководством ТПП СССР по этому вопросу.

Меня пригласили в кабинет В. Голанова, где уже находились В. Малькевич, В. Голанов, начальник управления кадров Н. Мельников со своим заместителем.

В. Малькевич спросил, почему я возражаю против предложенной кандидатуры. Я сказал, что ничего не имею против данного работника как специалиста и человека, однако считаю, что ему будет трудно работать простым исполнителем после длительного пребывания на руководящей должности за рубежом. После некоторого раздумья В. Малькевич произнес что-то вроде: «Ты – не прав», на чем данная аудиенция для меня и завершилась, с последовавшим вскоре предложением перейти на другую работу.

В Московском отделении Британо-Советской торговой палаты в это время возникла конфликтная ситуация между британским директором и его советским заместителем. Руководство этой палаты обратилось к ТПП СССР с просьбой найти выход из создавшегося в отделении положения, предпочтительно – путем замены советского сотрудника, (который входил в штат ТПП СССР, – добавить) В качестве такой замены англичанам предложили меня. Я не возражал, англичане согласились, и в апреле 1991 года вышел на работу в Московское отделение БСТП в качестве заместителя директора этого подразделения смешанной Британо-Советской торговой палаты.