Текст книги "Шла с учений третья рота"

Послесловие

На этом можно было поставить точку, но рано. Есть еще одно обстоятельство, без которого наш рассказ будет банальным. Видимо, начальник факультета, надо отдать ему должное, смотрел далеко вперед, зрел, что называется, в корень, отдавая свой приказ. Видел он в своем ученике продолжателя славных традиций советского офицерства. И не просчитался, поскольку через два десятка лет Жумабек Ахметов станет генералом, доктором военных наук, профессором и в теплый майский день поведет парадный расчет вверенного ему Военного института по главной площади столицы суверенного Казахстана.

Человек-магнит

За время военной службы мне неоднократно доводилось встречаться с людьми, обладающими неординарными способностями и разными талантами. В армейские ряды каждый из них попал своими, неведомыми людям штатским путями, долго искал себя и применение своим, подчас неожиданным, талантам. Но – обо всем по порядку.

Судьба-злодейка

В 1971 году студент физмата Юрий Кумыков бросил учебу в университете и, как было сказано в новеньком военном билете, добровольно через Прохладненский горвоенкомат поступил в Орджоникидзевское военное училище МВД СССР. Возможно, тогда юноша и не думал, на какие трудности и лишения он обрекает себя и свою будущую семью. Далеко не каждый выпускник попадал по распределению служить в столицу или крупный город. Многим молодым офицерам почетную обязанность предстояло выполнять в таежной глуши, в продуваемой всеми ветрами степи, на «севере диком» или высоко в горах. Именно там – далеко-далеко – предстояло командовать взводами и ротами новоиспеченным лейтенантам под присмотром седовласых капитанов. Разницу, чем же рота войск МВД отличается от мотострелкового или танкового подразделения, читатель поймет чуть ниже. Наш скромный герой тем временем, несмотря на обширные связи в правоохранительных органах одной из северокавказских республик, угодил (в прямом и переносном смысле) в самое пекло.

А теперь – об особенностях службы в «конвое».

Поступая в училище МВД, несмышленые юноши по сути дела давали подписку о неразглашении тайны, компенсированную затем незначительной выплатой, полагающейся за работу с секретными данными, и вместе с тем «заказывали» себе дорогу «за бугор», то есть добровольно становились невыездными гражданами. Это было существенным поражением в правах, в отличие от преимуществ военнослужащих-армейцев, при удачном раскладе имевших прекрасную возможность побывать во время службы в Европе – в лице дружественных Восточной Германии, Чехословакии, Венгрии, Польши или далеко от родных березок на острове Свободы – горячей Кубе. А вот от Афганистана офицеры и прапорщики внутренних войск не были застрахованы, «за речкой» они были советниками в частях Царандоя (такими же, как в Союзе, войсками МВД) и наравне со всеми шурави участвовали в боевых операциях.

В военкомате призывников-абитуриентов особо не просвещали, кого готовят в военном училище МВД. Иногда по незнанию офицеры-направленцы отвечали, что там учат на «оперработника», иной раз, пытаясь потрафить, говорили о погонях за преступниками, а иногда и вовсе пожимали плечами – мол, ничего не знаем, секретная служба.

Если отбросить все наносное, то во всех этих словах есть доля правды. Однако в большинстве случаев молодой лейтенант получал под свое начало конвойный взвод, состоявший преимущественно из солдатиков восточной наружности, охранявший исправительно-трудовую колонию, а проще – вполне реальную «зону», затерявшуюся где-нибудь в мордовских лесах, карельских болотах, туркменской пустыне или в районе вечной мерзлоты. Конвойная служба – не сахар: с автоматом через день на ремень, колючая проволока, постовые вышки, лай караульных собак и отборный мат арестантов.

Лейтенант Кумыков получил предписание прибыть в Ташкент – в распоряжение командира конвойной дивизии, а уже оттуда «караваном» добирался в Учкудук (что, как известно, благодаря песне означает «три колодца»). Пятнадцать лет в пустыне – не шутка! Выбраться на Большую землю было весьма сложно. В академию на много лет вперед выстраивалась очередь, приходилось учиться заочно в провинциальных университетах или пединститутах, чтобы ближе к пенсии занять майорскую должность. Наиболее способные и преданные делу получали направление в высшие партийные школы.

Выбился «в люди» и капитан Кумыков, поступив на отделение журналистики Новосибирской ВПШ. Он уже несколько лет майором «перехаживал», когда получил предложение перейти в редакцию зональной газеты, а там открывались хорошие перспективы. Прошу все-таки не путать с «зоной», как именовались места не столь отдаленные. Войсковые части – отдельные батальоны, полки, бригады – входили в состав конвойной дивизии или управления по зоне (Северо-Западной, Уралу, Дальнему Востоку и Восточной Сибири или союзным республикам). Молва приписывает отставку директора ЦРУ Аллена Даллеса по причине невыполнения американскими разведчиками сложной задачи – разгадки организационной структуры МВД СССР. Так что внутренние войска и на международном уровне внесли свой вклад в нанесение пробоин западному империализму.

Как никто другой в нашей редакции, Юрий Альбиянович Кумыков знал всю подноготную службы в конвойных частях: от систем охраны до криминальных нравов, царивших на «зоне». Рассказы об однополых свадьбах, коблах – женщинах с мужскими повадками, «шестерках», «петухах» были для нас, выпускников красноармейского Львовского политучилища, большими откровениями. Порой мы слышали истории, о которых не решались написать ни Солженицын, ни Шаламов.

Рассказчиком Кумыков был непревзойденным. Точно так же, в совершенстве, владел он кисточкой и карандашом, залихватски играл на гитаре, галантно ухаживал за дамами. Результаты его творчества – многочисленные дружественные шаржи, карикатуры, стихи, анекдоты, частушки – в годы службы становились достоянием читателей газеты.

С французским прононсом

Творит и печатается саратовский мастер под творческим псевдонимом Шамне. С ним (псевдонимом) особая история. По одной из семейных версий, это настоящая фамилия человека, француза по национальности, волею судеб оказавшегося в Советском Союзе и повстречавшего удивительно красивую русскую девушку. Бурный роман, слезы радости и печали и… появившееся на свет ровно через девять месяцев дитя любви.

Как пишут в этимологических словарях, фамилия была образована от личного прозвания ее родоначальника – Шамне. Данное прозвище восходит к немецкому слову «schämen», которое в переводе на русский звучит как «стыдиться, смущаться, краснеть». Скорее всего, пришли к выводу исследователи, прозвище Шамне получил в высшей степени нравственный и порядочный человек, который никогда не позволял себе резких высказываний или действий. Вероятно, предок рода старался в любых жизненных ситуациях поступать по справедливости… Воспитанный в духе армейского девиза «Живи по уставу – завоюешь честь и славу», Кумыков-Шамне действительно не терпел двуличия и всегда острым словом и веселой карикатурой развенчивал несостоятельные призывы, например о честном и чистом образе партийца. Крохоборов, лгунов и воришек всегда хватало и по эту сторону тюремного забора. Человек неуемной энергии, познавший на своем веку многое, Юрий Альбиянович, завершив военную службу, собрал воедино редкие криминальные факты и изложил их в виде сюжетов для художественных детективных и приключенческих фильмов. Действия сценариев основаны на реальных событиях крупнейших афер 60–80-х годов прошлого столетия. Главные герои и действующие лица «мотали срок» в советских ИТК, в том числе и в Средней Азии, где как раз и тянул конвойную лямку офицер Кумыков. Так что непревзойденных аферистов и мошенников (одно «хлопковое дело» чего стоит!) командир конвойной роты по долгу службы и обязанностей знал как облупленных. Он изучал их уголовные дела, не раз беседовал и как тонкий психолог понимал, что у каждого из них за душой.

Привет с голубого экрана

Интеллектуал и эрудит, Кумыков щелкал кроссворды, как бабушка семечки на завалинке. Однажды, когда мы разлетелись после известных событий начала 90-х по «белу свету», он послал в Москву самому Якубовичу на передачу «Поле чудес» кроссворд в форме лабиринта и получил приглашение на Центральное телевидение.

В тот декабрьский вечер, вернувшись с работы, из прихожей увидел, как водится, в пятницу, на экране телевизора игрока и глазам своим не поверил – усатый, с горящим взором Юра Кумыков собственной персоной! Как раз передающий приветы своим сослуживцам по Средней Азии и для меня, стало быть. Естественно, «наш пострел» с легкостью угадал все задания и выиграл самые ценные призы – телевизор и видеокамеру. От суперигры, чтобы не извлечь из черного ящика кочан капусты, предусмотрительно отказался.

Кумыков и Якубович – внешне очень похожи, словно братья. Да и по характеру – весельчаки. Юрий Альбиянович мог бы запросто заменить у барабана в качестве ведущего Леонида Аркадьевича. А пока, ожидая предложения на кастинг, офицер-конвойник на заслуженном отдыхе с успехом занялся написанием музыки и стихов, организацией собственных концертов, изготовлением логотипов известных финансовых организаций и нефтяных компаний, созданием комиксов для предвыборных баталий. Более того, скажу вам по секрету, у него вдруг открылся дар притягивать к себе столовые металлические предметы – вилки, ложки и ножи и развилась способность взглядом передвигать вещи на незначительное расстояние, как, скажем, некоторым удается шевелить ушами.

Встреча с резидентом

В конце 80-х, когда дело шло к крушению «железного занавеса», офицеры нашей части все чаще искали возможность через туристическую фирму «Спутник» выехать на отдых за границу. Золотые пески Болгарии, целебные источники Чехословакии, художественные шедевры Дрездена и Берлина вполне были доступны советским гражданам, если, конечно, они не являлись носителями военной тайны. А зорко стоявший на ее охране особый отдел мог запросто не подписать разрешение на выезд.

Всеми правдами и неправдами майор Кумыков добился согласования контролирующих органов и улетел в ГДР. Вернувшись из дальних странствий, он делился впечатлениями о посещении Дома советско-немецкой дружбы в Дрездене. Делегацию соотечественников встречал ответственный работник культурного учреждения, представившийся Владимиром Владимировичем.

Очевидно, мысли, навеянные той давней встречей, спустя годы материализовались Кумыковым в «Азбуке юного чекиста», подготовленной по заказу всемогущей организации, и веселой книжке для взрослых «Чекисты смеются».

В силовых структурах Кумыков – свой человек. Написанный им гимн торжественно звучит на официальных мероприятиях Федеральной налоговой службы, а сотрудникам ГИБДД по всей стране пришелся по нраву созданный саратовским уникумом мюзикл для детей «Правила дорожного движения – правила взаимоуважения».

С легкостью художник и поэт, что называется, в стихах и красках исполняет поздравления коллегам и сослуживцам. Работы мастера хорошо известны также в политических кругах: чего стоит подготовленный им сборник сатирических миниатюр! По мнению художника, политика без сатиры и карикатуры – слабые потуги. Ввергнуть общество в уныние может любой политик, а вот рассмешить электорат, вызвать всплеск эндорфинов – гормонов счастья – не каждому дано. Этим, между прочим, занимается наука юморология.

Вот так и сражается отставной полковник на сатирическом фронте вот уже много лет, хорошо понимая при этом, что смех – это мощное оружие, которое никогда не ставится в пирамиду.

День дурака

Однажды, еще по молодости, поехал Кумыков «покупателем» за призывниками в город, расположенный в центральной полосе России. На областном призывном пункте случилась, с подачи военного юмориста, вот такая веселая история.

Ожидая свою партию новобранцев, увидел офицер-конвойник юношескую стайку в трусах, человек двадцать пять, – будущих защитников Родины. Они стеснительно жались в углу, не зная, куда идти и у кого спросить, что делать.

– Чего жметесь, ребята? – ободряюще спросил с улыбкой усатый офицер молодежь и тут же добавил с видом знатока: – Снимайте трусы и все сразу заходите вон в тот кабинет, – и указал пальцем на канцелярию, где молодые студентки-медички, сидя за столами, вносили записи в медицинские книжки.

То, что где-то надо снимать трусы, ни для кого из призывников не было новостью – по этому поводу судачили заранее. Поэтому ребята быстро скинули последнее прикрытие и столпились у обозначенной двери.

Видя, насколько удалось начало шутки, розыгрыш поддержали бывалые сержанты и начали подбадривать салаг: мол, не стесняйтесь, смелее, там все свои…

Один из них распахнул настежь двойные двери, а трое других быстро впихнули в кабинет всю ораву и прикрыли створки.

Пауза хоть и была короткой, но окружающие, наблюдавшие за действом, сразу же осознали, что время – категория относительная, оно может растягиваться, и эта заминка показалась всем очень продолжительной. Паузу разорвало дружное юношеское «Здрасьте!» Затем последовали звонкий женский визг и более крепкие выражения опытных дам, видевших и не такое…

Ошалевшие призывники, толкаясь и протискиваясь голыми телами, вылетали наружу под дружное напоминание бывалых воинов: «Первый апрель – никому не верь!»

Ходячая энциклопедия

Герой рассказа – человек, которого много лет знаю. С ним, как говорится, не один пуд соли съели.

В нашей армейской биографии всего хватило с лихвой: многокилометровые марш-броски с полной выкладкой, стояние на часах, говоря словами войскового поэта, «в карауле бессонном и строгом», опасная служба в горячих точках, веселые посиделки глубоко за полночь… Более того, из училища Минобороны мы оба угодили по распределению в доблестные войска МВД.

На всем протяжении нашей службы и дружбы не перестаю удивляться способностям и талантам моего боевого товарища, нашедшего себя и в мирной, не менее беспокойной жизни. Перебрав на гражданке все свои армейские навыки, он со временем стал тем, кем, я твердо уверен, человеку на роду было написано.

Сегодня Валерий Иванович Елманов – подполковник запаса, заслуженный работник культуры России, известный писатель, автор 24 опубликованных романов, лауреат литературной премии «Басткон» в номинации «За лучшее произведение в области исторической фантастики».

Однако в самом начале большого жизненного пути была у него, как и у большинства советских юношей, срочная военная служба, начавшаяся в год московской Олимпиады с порога районного военкомата. Затем военное училище, где строгие командиры учили нас «защищать Родину настоящим образом». И после этого еще – ни много ни мало – два десятка лет офицерской службы и скитаний по стране…

Книжная доля

Тридцать лет и три года, как в сказке, прошло, а хорошо помню курсанта Елманова, неподражаемо пародирующего Геннадия Хазанова и других артистов эстрады, а иногда даже отдельных политиков. Происходило это в батальонной курилке после ужина, и было, как вы понимаете, вовсе небезопасно. Потом наши пути пересеклись на сборе идеологических работников внутренних войск в Казахстане. Именно там, на севере республики, молодой лейтенант, выпускник орденоносного Львовского высшего военно-политического училища, принял под свое начало солдатский клуб конвойного полка. Валерий, как он сам однажды выразился, – «запойный читатель», никогда не расставался с книгой, а тут еще и библиотека в подчинении…

В раннем дошкольном возрасте малец был обучен грамоте старшей сестрой Людмилой (чтобы не мешал играть с подружками). Она же приносила ему книги из библиотеки, преимущественно детские, но если забывала вовремя поменять (а делать это приходилось часто, раз в три-четыре дня), брат мгновенно добирался до взрослых произведений, заданных старшекласснице учительницей литературы. Так он невзначай одолел «Анну Каренину», «Мертвые души», «Левшу» и даже осилил «Угрюм-реку».

Любимым предметом в школе стала история, которую вел учитель, вспоминаемый все эти годы с особой теплотой, – Яков Матвеевич. Рассказывал он – заслушаешься! Единственное, что объединяло его повествование с учебником, – даты. Все остальное прочитать было нельзя – только услышать. Память у будущего писателя была отменная, и он на следующем уроке «выкладывал» услышанное слово в слово, чем приводил старого учителя в неописуемый восторг. Историк так радовался за любимого ученика, что как-то раз вывел в его дневнике… Нет, не пятерку с тремя плюсами, а крупную жирную шестерку! К седьмому классу окончательно сформировался круг любимых тем: история и фантастика. Валерий перечитал все исторические романы из школьной, заводской и городской библиотек, проглотил чудом оказавшуюся на стеллаже книгу Толкиена о первом путешествии Бильбо и раз десять перечитал знаменитое произведение братьев Стругацких «Трудно быть богом». Кстати, один из героев его последнего цикла «Княжьи мушкетеры» чем-то изрядно напоминает дона Румату.

Видимо, муза и покровительница истории Клио уже тогда приметила юного почитателя и в зрелые годы сполна его вознаградила.

На службе лейтенант Елманов порой так зачитывался, что забывал про обед, а иногда и про окончание трудового дня. Для сохранения сослуживца в боеспособном виде мы, его коллеги, под громкий хохот и дружеское похлопывание по плечу возвращали офицера из книжного мира в реальный. А затем «под охраной» вели книголюба на прием пищи в близлежащую министерскую столовую (дело, напомню, было в столице Казахстана – солнечной Алма-Ате).

На углу улицы Гоголя и проспекта Сейфуллина, как раз на нашем пути, приютился магазин «Букинист» (он там находится до сих пор!). Здесь Валерий просился у сопровождающих заглянуть внутрь «на пять минут», обещая догнать товарищей. Ясно, что рубль, выданный женой Аленой на борщ с котлетой (вместе с собственной заначкой), оставался в кассе книжного магазина, а счастливый книголюб становился обладателем очередного издания. И хорошо, если одного. Помнится, как-то раз мы его совсем не дождались, зато, вернувшись в редакцию, увидели на рабочем столе тридцатитомник Диккенса и выглядывающее из-за внушительной стопки книг сияющее от радости лицо корреспондента.

Втайне от сослуживцев, бывало, и непременно перьевой ручкой, заправляемой черными чернилами, строчил Валерий что-то и убирал эти записи в стол. При этом свои служебные обязанности, надо заметить, выполнял исправно и, как сказано в служебной характеристике, нарушений воинской дисциплины не имел.

Лет через десять, став, вполне логично, редактором военной газеты, спустя некоторое время решил все же уволиться со службы, поскольку отдаваться ей до конца он уже не мог. Написанные годами заметки превратились в увесистую рукопись. И планов на литературном фронте было громадье!

Однажды Валерий прислал мне объемный файл с приложенным к нему синопсисом и попросил отнести дискету в одно питерское издательство. Поскольку это была уже вторая попытка пристроить рукопись товарища (первая неудачно провалилась, так как появлявшиеся, будто грибы после дождя, издательские дома с такой же быстротой уходили в небытие), решил, направляясь в офис, зайти во встретившуюся на пути Свято-Исидоровскую церковь, что на Лермонтовском проспекте у Могилевского моста. Помолился и поставил свечу за здоровье боевого друга и его литературный успех.

Редактор, которому я вручил текст, на мой вопрос, когда же следует позвонить, равнодушно ответил: «Не раньше, чем через месяц».

Буквально через три дня раздался телефонный звонок, и меня настоятельно попросили передать автору о приеме его книг к печати. И еще посоветовали разделить рукопись на два романа и продолжить серию (позже она получила название «Обреченный век»). От этой сногсшибательной новости Валера прыгал от радости, как юный пионер.

Вскоре восьмитысячный тираж 400-страничных романов «Княжья доля» и «Крест и посох» увидели свет в Печатном дворе им. А. М. Горького.

Однажды я сам стал невольным свидетелем, как посетитель знаменитого Дома книги на Невском проспекте интересовался у продавца, поступила ли в продажу новая книга Валерия Елманова.

За свой первый роман автор, согласно договору, получил по тем временам весьма достойное вознаграждение, которое, однако, ушло на возврат долгов и покупку новых книг.

Как-то раз, приехав по издательским делам в Петербург, Валерий Иванович (теперь только так – уважительно – я стал называть друга) с почетом был сопровожден мною в один из старейших букинистических магазинов города. Естественно, на полках обнаружились редкие экземпляры, тут же приобретенные начинающим писателем. «Для работы, исключительно для работы», – оправдывался Валерий, осторожно укладывая в портфель «Очерки истории русской метрологии» и «Путешествие к истокам русского книгопечатания».

Когда книги моего однополчанина стали выходить с завидным постоянством, зная, что некоторые писатели используют «литературных негров», но нисколько при этом не подозревая товарища в рабском труде, поинтересовался у него, как проходит творческий процесс, что такое вдохновение и как его следует стимулировать. И получил неожиданный и откровенный ответ.

– Дома и стены помогают, – начал издалека писатель, отрастивший к тому времени бороду, – поэтому почти каждой зимой на два-три месяца уезжаю в Ряжск. После смерти родителей наш семейный очаг пустует. Вот и приезжаю туда, где все до боли близко и знакомо, вплоть до скрипа половиц. Для начала на несколько дней погружаюсь в одиночество, пока не проскочит своего рода «искра» и не заведется «мотор». Вскоре он ревет с такой силой, что забываешь обо всем на свете, зачастую переходя на двухсуточный режим работы. Если кратко: сплю где-то до двух часов дня, расхаживаюсь, а ближе к четырем берусь за перо и строчу до позднего вечера, не останавливаюсь и ночью, не замечаю, как приходит утро, как минует следующий день, наступает вечер… И лишь к полуночи с трудом отрываюсь от стола. Вот тогда я впервые за двое суток ем (до того – лишь чай, кофе и сигареты) и часика в два ночи ложусь спать, чтобы в два часа дня проснуться и начать новый цикл. Поверь, не преувеличиваю, ухитрялся работать по 35 часов подряд!

В пору нашей работы в редакции военной газеты в ходу была такая шутка: «Газета выйдет поздно вечером или утром на рассвете». Это к тому, что периодически случались поломки то линотипа, то печатной машины, или, что еще хуже, нерадивый солдат рассыпал набранный и сверстанный номер. Так, похоже, и Валерий, наученный горьким опытом, следуя верному завету, трудился до первых петухов.

На родине писателя

Вскоре и я нанес ответный дружественный визит к своему другу на его малую родину. Встретив меня на вокзале станции Ряжск I, Валерий повел в сторону родительского дома тропинкой, по которой в детстве бегал сам и где сокращали путь до железной дороги его литературные герои. К слову сказать, начальные события дебютного романа разворачивались в пассажирском поезде, следовавшем по маршруту Адлер – Нижний Новгород через рязанский Ряжск.

Оказавшись в нужном месте, в моем сознании тотчас возникли образы героев романа: учителя истории Константина Орешкина, православного священника отца Николая, юного изобретателя Миньки Мокшева и капитана (прошу заметить!) внутренних войск Вячеслава Дыкина. Вот этот славный квартет и кроил историю периода княжеской междоусобицы и вторжения монголо-татар на Русь.

Далее меня ждала святая святых – мастерская художника. Неожиданно мы остановились у домика, где, словно в песне, окна с резными наличниками выглядывают в сад. Осторожно ступая через порог, я оказался в русской избе. Все здесь напоминало о вековых народных традициях и ремеслах. Да и немудрено: отец Валеры, Иван Дмитриевич, своими руками построил этот дом, и большая часть мебели тоже его рук дело: от диванов с кружевными спинками до высокого зеркала трюмо и комода. А на полу – привезенные некогда из деревни домотканые половички.

Ну и, конечно же, книжный шкаф, плотно уставленный томами с потертыми корешками. Чего здесь только нет! «Златоструй», «Бояре Романовы во время Смуты», «Мы – славяне»… Хватает и религиозной литературы, причем Библия мирно соседствует с Кораном и «Житиями русских святых», а сверху на них возложена «Настольная книга атеиста». Отдельно возвышаются труды историков: Карамзин, Ключевский, Костомаров, Скрынников, Греков и пр.

На письменном столе в творческом беспорядке разбросаны книги, журналы, газеты и самое ценное – недописанные страницы рукописи нового романа, испещренные четким, да еще с завитушками, почерком автора. Тут же – сложенные внушительной стопкой уже исписанные листы бумаги. Им, правда, предстоит еще отлежаться, пропитаться духом далекой эпохи, прежде чем воплотиться в печатные книжные строки.

Меня как дорогого гостя ждал, по выражению хозяина, царский ужин (в два-то часа ночи!). Выпив по чарке крепкого вина, отведав заморскую икру домашнего приготовления (сестры постарались!), мы повели неспешный разговор. Уже забрезжил рассвет, когда после пятой чашки чая с присказкой «Утро вечера мудренее» добродушный писатель проводил меня в покои, где, словно князя, ждала хорошо взбитая перина. Уснул молодецким сном! Так крепко я еще не спал ни разу в своей жизни.

На следующий день мы отправились на экскурсию по историческим местам древнего Ряжска. Моим гидом, естественно, стал сам писатель, и за три часа прогулки по окрестностям я открыл для себя много интересного, ранее не встречавшегося ни в одном учебнике. Не обошлось и без воспоминаний времен лейтенантской юности. Особенно позабавила одна почти детективная история.

Нехорошая квартира

В середине 80-х годов ХХ века человек служивый, разместив в рекламной газете объявление, мог запросто снять квартиру. Причем от предложений, и довольно часто самых заманчивых, например «квартира с невестой», не было отбоя.

Приехав в Алма-Ату к новому месту службы, старший лейтенант Валерий Е. последовал совету товарищей и дал объявление в рекламное приложение «Казахстанской правды». Вскоре наш служебный телефон от неимоверного количества звонков раскалился докрасна. Справедливости ради стоит сказать, что и выбор квартир был богатым. Наверное, как в современном агентстве недвижимости.

Валера как образцовый семьянин, отказавшись наотрез от недвусмысленных предложений с «нагрузкой», согласился стать квартирантом уже немолодой женщины-пенсионерки, решившей поправить свое материальное положение за счет сдачи жилплощади в аренду. Заняв у родни приличную по тем временам сумму, он оплатил квартплату за год вперед.

А через неделю хозяйка сама пришла в часть на КПП с еще более выгодным предложением: «Вам, товарищ старший лейтенант, все равно раньше, чем через пару лет, жилье не дадут, все-таки столица республики, а мне как раз деньги нужны, так что заплатите еще за год вперед, разумеется, со скидкой, и живите на здоровье!» Радостный квартиросъемщик (вот как подфартило!) внес всю сумму и вскоре с ключами в кармане отправился в отпуск.

Далее события развивались по непредсказуемому сценарию. Вернувшись через месяц, Валерий с семьей прямо из аэропорта поспешил на съемную квартиру. Его явно не ждали, поскольку самолет прилетел под утро. В квартире были трое – хозяйка, ее муж и дочь.

Слегка насторожило Валерия одно обстоятельство. За то время, что он находился в квартире, в нее с руганью, криками и шумом рвался какой-то мужчина, причем в руках держал заверенный у нотариуса договор о поднайме этой же самой квартиры.

Подозрения подозрениями, а жить где-то надо! Зато следующая новость, пришедшая через три дня, повергла всю семью квартиранта в шок. Уехавшая на дачу хозяйка якобы померла. Об этом сообщил ее муж. Тело привезут через пару дней. Как назло Алена – супруга Валеры – до смерти боялась покойников, а потому взмолилась о том, чтобы уехать из «нехорошей квартиры» куда глаза глядят.

По счастью, чуть раньше, еще когда офицер находился в отпуске, жилищно-бытовая комиссия войсковой части, приняв отвод одного майора (не захотел вселяться на последний этаж), выделила двухкомнатную квартиру нашему сослуживцу.

«Вот это сюрприз!» – радовались мы за Валерку.

Виновник торжества зашел в кабинет мрачнее тучи. В наши «сказки» он ни за что не поверил, расценив новость как неуместную шутку. В службу тыла за смотровым ордером мы все-таки его отправили, и будущий новосел вернулся оттуда немного повеселевшим. Оставалось одно: перекантоваться где-то пару недель, пока комиссия примет новый дом. Зато о деньгах, выплаченных за два года вперед, пришлось забыть – вернуть их так и не удалось.

Вселившись в новую квартиру, которую надо было обживать и обставлять, весь в долгах, с женой и ребенком на руках, офицер продолжал ломать голову, как раздобыть деньги, чтобы раздать долги. И вскоре приступил, как бы сегодня сказали в официальной сводке МВД, к проведению операции «Путина». На Каспии в заштатном городе Гурьеве, где располагался единственный в СССР икорно-балычный комбинат, у Валерия служил приятель, который и вызвался помочь. Он пообещал достать «по дешевке» трехлитровую банку черной икры. Валера подсчитал и согласился, подумав про себя: «Продам деликатес и рассчитаюсь».

Коммерсанта, как вы поняли, из офицера не вышло, не на того учился в военном училище. В ресторане «Бригантина», где мы в дни зарплаты обедали, предложенный продукт, сославшись на отсутствие сертификата, приобрести отказались. Сотрудницы финансовой части полка, купившие икру, расфасованную в баночки из-под майонеза «Провансаль», прибыли в кошелек старшего лейтенанта не принесли. Словом, неудача… С долгами он все же как человек чести рассчитался. Сработала светлая голова будущего фантаста, и Валера исхитрился заработать денег. Да еще попутно облагодетельствовал (пишу это слово без кавычек, поскольку так и было на самом деле) одну частную фирму, подсказав ей способ вполне законного выжимания из банка заложенных собственных наличных, с которыми тогда, в начале 90-х, была лютая напряженность.

Вот фирма-то ему и уплатила в знак признательности за это энную сумму советских еще рублей.

Причем на сей раз офицер (жизнь научила) действовал умнее. Хотя бессмертное творение Ильфа и Петрова не было настольной книгой Валеры, знаменитые «Двенадцать стульев» он читал с превеликим удовольствием, и не раз. Поэтому взял на вооружение прием монтера Мечникова. Помните его знаменитое: «Утром деньги – днем стулья, днем деньги – вечером стулья, вечером деньги…»? И когда жуликоватый глава энской фирмы поинтересовался, нельзя ли вначале заполучить стулья, то бишь способ возврата денежных средств, Валерий решительно процитировал классиков: «Можно. Но деньги вперед».