Текст книги "История российского конституционализма IX–XX веков"

Даже представители других групп населения занимали то же административное положение в своем сословии, что и дворяне или военные. Например, представительство торгово-промышленного класса на Соборе 1566 г. было устроено совершенно одинаково с представительством служилого класса. Таким образом, ряды столичного купечества постоянно пополнялись из других городов. Но, вводимые часто поневоле в состав высшего столичного купечества, «лучшие люди из городов» не порывали связей с местными городскими общинами, к которым прежде принадлежали, напротив, становились во главе их.[473]473
  Там же. С. 312, 315.


[Закрыть]

Слабость представительного начала на Земских соборах была обусловлена историческими особенностями, так как личная свобода исчезла с возникновением Московского государства, а политическая свобода не может развиться в отсутствие личной. Следовательно, и сословия не могли иметь сколько-нибудь существенного политического значения. Именно поэтому в основу представительства на Земских соборах была положена более или менее случайная группировка по «чинам».

Нередко Земские соборы собирались не со «всей земли», а только из представителей Московских служилых и посадских людей. Здесь необходимо напомнить, что практика созыва не всех чинов разом, а только тех, которые были сведущи в той или иной сфере деятельности и которых непосредственно касалось решение рассматриваемого вопроса, постепенно установилась начиная со Стоглава. Естественно, что выбор представительства зависел как от экстренности созыва, так и от характера вопросов, выносимых на заседание. Учитывалась и реальная расстановка политических сил. Бывали случаи созыва заранее не объявленных, «импровизированных Земских соборов».[474]474
  См.: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 131, 255.


[Закрыть] Видимо, необходимость их была в определенном смысле неожиданной для власти.

Вероятно, назвать Земскими соборами, с полным статусом, четко определенными «чинами», челобитьями, подписанными до соборных заседаний, с системой выбора участников, можно лишь немногие собрания второго-четвертого десятилетий XVII в.[475]475
  Впрочем, это характерно и для истории западноевропейских сословных учреждений: английского парламента, французских генеральных штатов, испанских кортесов, особенно периода их становления (см.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 152).


[Закрыть]

Однако Соборы середины и второй половины XVII в. созывались уже не регулярно, при исключительных обстоятельствах, и состав их участников зависел в значительной мере от причин созыва Собора и содержания его деятельности. Это могли быть землевладельцы (светские и духовные) из западных районов государства, а также купцы, связанные с западной внешней торговлей, если на соборе обсуждалось продолжение военных действий на Западе (Собор 1566 года.).

С упрочением абсолютной царской власти деятельность Земских соборов с середины XVII в. замирает. При Алексее Михайловиче постепенно прекращаются созывы Земских соборов. Очевидно, что после 1653 г. Земские соборы как учреждения государства находились в определенном упадке, во всяком случае, собор по поводу включения Украины в состав России был исключительно формальным: дело было решено еще до его собрания.[476]476
  Характерно, что Соборы прекратили свое существование в России одновременно с прекращением сословного представительства в Европе (во Франции с 1614 г., в Пруссии с 1653 г., в Баварии с 1669 г., в Дании с 1660 г.), что привело к повсеместному усилению единоличной власти и появлению неограниченной монархии (см.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 380).


[Закрыть] В дальнейшем созывались лишь совещания отдельных сословных групп (служилых, торговых людей и т. д.) Таким образом, во второй половине XVII в. значимость Земских соборов определяется деятельностью Боярской думы и приказов, по сути, они перестают быть «советами всей земли».

Соборы, созывавшиеся при Федоре Алексеевиче и сразу после его смерти, по мнению многих авторов, вообще не имели ни былого ранга, ни величия. Например, последнее участие народа в выборе царя произошло следующим образом. После смерти Федора Алексеевича патриарх с духовенством, боярами и прочими думными людьми вышел к народу, собранному на площади, с вопросом: «Кому быть на престоле?» Большинство указало на Петра, что и явилось формальным основанием объявления его царем. Таким образом, народ (если считать таковым московских жителей) был призван для освящения кулуарно-партийного решения.[477]477
  Невозможно, правда, не принять во внимание, что незадолго до конца царствования Федора Алексеевича выборные из служилых и неслужилых оставались еще в Москве и вполне могли представлять собой чины государства (см.: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 56).


[Закрыть]

Практика деятельности Земских соборов не была строго регламентирована и постоянно совершенствовалась, поэтому никаких четко установленных правил созыва собора, юридической силы его решений, видимо, не было. История все же оставила нам некоторые свидетельства о процедурах работы Земских соборов. Как уже говорилось, русское духовенство активно вмешивалось в дела правительства: на церковных соборах решались вопросы «земского устроения», разрабатывались церемонии[478]478
  У церковных Соборов были заимствованы порядок обсуждения вопросов и торжественность обстановки. Одновременно надо сказать, что торжественность и обрядность проведения Земских соборов отличала их от подобных учреждений Запада (см.: Каптерев Н. Ф. Царь и московские соборы XVI–XVII столетия // Богословский вестник. 1906. Т. 3. С. 470.


[Закрыть] и порядок проведения Земских соборов.[479]479
  См.: Готье Ю. В. Первые земские соборы и их происхождение // Научное слово. 1903. № 3. С. 60.


[Закрыть] Такое участие церкви в деятельности сугубо светских учреждений оправдано: во-первых, посредством своего участия церковь получала дополнительную возможность для контроля над монархией; во-вторых, возрождалась византийская идея симфонии; в-третьих, сами Соборы в глазах народа освящались участием духовенства. Все это придавало Соборам дополнительный авторитет и подчеркивало законность их созыва.

Заседания обычно начинались торжественным открытием, речью царя или выступлением от его имени, объясняющими причины созыва Собора. Обычно суть Соборного совещания сводилась к тому, что от имени царя на Собор подавали вопросы или предложения, а он, в свою очередь, давал ответы и решения (приговоры).

После открытия Собор разделялся для обсуждения вопросов по «чинам» или сословным группам. Обсуждение вопросов (во всяком случае, вопросов общегосударственных преобразований) происходило раздельно:[480]480
  Обычно допрашивали по чинам порознь всех бывших на соборе.


[Закрыть] на думном Соборе и на Соборе с более широким числом участников. Более того, некоторые исследователи говорят о раздельных собраниях[481]481
  Процедуру раздельного обсуждения вопроса об отношениях с турками и принятии Азова от казаков на Соборе 1642 г. описывает Н. И. Костомаров. Он пишет, что приговор отдельно выносили: духовенство, стольники, дворяне московские, головы и сотники стрелецкие, дворяне различных земель, дети боярские, гости и торговые люди сотен гостинной и суконной, черных сотен и слобод старосты (см.: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 37–44).


[Закрыть] «воевод, княжат, детей боярских и дворян больших» в феврале 1549 г., как о чем-то «вроде второй палаты Земского собора».[482]482
  См.: «Судебники» XV–XVI веков. М.; Л., 1952. С. 188.


[Закрыть] Каждая часть Собора (Боярская дума, Собор высшего духовенства, собрание стольников, московских дворян и т. д.) решала вопрос отдельно и составляла письменный документ. Решения объединялись на втором общем собрании. Таким образом, несмотря на то, что устойчивых сословных палат не было, а участники Земских соборов не пользовались равными правами, деление на группы отдаленно напоминало палатную систему. Неодинаковость прав земцев характерна, например, для Собора 1566 г., когда архиереи привесили к решениям Собора свои печати и поставили подписи, бояре, окольничие, приказные люди и дьяки, архимандриты, игумены и старцы только поставили подписи, а княжата, дети боярские и дворяне, как и купцы, ограничились лишь крестоцелованием.[483]483
  См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 273.


[Закрыть]

Необходимо сказать, что приговоры Соборов (кроме избирательных) не были обязательными для выполнения царем и его правительством.[484]484
  Практика утверждения решений коллегиального органа императором известна со времен Византии.


[Закрыть] В то же время они принимались, как правило, единогласно, причем это единомыслие являлось не результатом давления, а поиском такого решения, которое признавалось бы правильным всеми участниками. Вопрос обсуждался до тех пор, пока не приходили к какому-либо соглашению, которое затем передавали на усмотрение государя.[485]485
  См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1903. С. 203.


[Закрыть] Такой подход к процессу принятия решения, думается, гораздо более конструктивен, чем античный и современный методы голосования «за» и «против». При невозможности договориться бросали жребий, т. е. отдавали прерогативу принятия решения воле Бога или вообще отказывались от своего мнения, однако не в виде протеста, а заранее соглашаясь с мнением и выбором царя.[486]486
  Этот порядок заимствован из соборных правил православной церкви. С точки зрения внутреннего регламента соборные решения признаются подлинными, если приняты всем Собором единогласно и не противоречат канонам церкви. Этот принцип коренным образом отличает Соборы от иных представительных собраний, на которых вопросы решаются арифметическим большинством голосов. Любые несогласия, исходящие даже от незначительной группы или одного участника, Собор рассматривает до тех пор, пока путем свободного обсуждения соборяне не придут к взаимопониманию. Иначе говоря, Собор не считает решение законным, если при этом попрано мнение даже небольшого числа несогласных (см.: Иоанн, Митрополит. Русь Соборная. Очерки христианской государственности. СПб., 1995. С. 21).


[Закрыть] Тем не менее в дальнейшем процедура проведения Собора на этапе обсуждения и вынесения приговора какой-либо группой земцев стала предусматривать возможность подачи особого мнения отдельными земцами.[487]487
  См.: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 39.


[Закрыть]

Как уже говорилось, на Соборах решались наиболее важные вопросы: «государевы великие дела» или «всей земли», – а для участия в них широко привлекались заинтересованные или осведомленные лица. Какие же вопросы можно считать наиболее важными? К ним можно отнести выборы монархов,[488]488
  Посредством соборного совещания были избраны Борис Годунов, Василий Шуйский, Михаил Романов.


[Закрыть] заключения мирных договоров,[489]489
  Однако обязательного правила обсуждать международные договоры не было.


[Закрыть] урегулирование внешних отношений,[490]490
  Например, взаимоотношения с Польско-Литовским государством.


[Закрыть]проблемы внутренней политики и т. д. Часто из одной темы вытекала другая: например, решение Собора о вступлении в войну приводило к обсуждению вопроса о введении нового или увеличении старого налога.[491]491
  См.: Дитятин И. И. Из истории местного управления // Статьи по истории русского права. СПб., 1895. С. 291.


[Закрыть] Вообще говоря, едва ли не постоянным предметом обсуждения было налогообложение (наложения новых податей) и законодательство.[492]492
  См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 188–200.


[Закрыть] Именно утверждение новых налогов и финансовое положение государства явилось поводом для несогласия земцев с мнением царя о необходимости начать войну.[493]493
  Там же. С. 192.


[Закрыть] Наконец, были случаи, когда изменялась повестка дня Земских соборов. Так, в 1566 г. был поставлен незапланированный вопрос об отмене опричнины.

Однако основными поводами для сбора Земских соборов были следующие:

– утверждение или избрание царей:[494]494
  См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С. 187.


[Закрыть] 1584, 1598, 1606, 1613, 1645, 1676, 1682 гг.;

– реформы Ивана IV Грозного: 1549, 1565 гг.;

– составление и утверждение Соборного уложения (Свода законов Российского государства): 1649 г.;

– вопросы внешней политики: 1566, 1580, 1613, 1618, 1632, 1637, 1642, 1651, 1653, 1654, 1686 гг.

Здесь надо подчеркнуть, что с помощью Соборов правительство снимало с себя ответственность за те или иные мероприятия, так как решения Соборов не только одобрялись достаточно широким кругом советников, но и освящались церковью.

Историки до сих пор спорят о количестве Земских соборов. Основой для этого спора является выработка критериев, в соответствии с которыми можно считать таковыми те или иные Соборные собрания. По В. Н. Сергеевичу, например, при Иване Грозном было два Собора; при Василии Шуйском – один; при Михаиле Федоровиче – десять (по Чичерину – двенадцать[495]495
  Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 378.


[Закрыть]); при Алексее Михайловиче – четыре; при Федоре Алексеевиче – два.[496]496
  См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С.187.


[Закрыть] По мнению Л. В. Черепнина, в XVI–XVII вв. в России было проведено более 50 Cоборов.[497]497
  См.: Черепнин Л. В. Земские соборы русского государства в XVI–XVII вв. М., 1978.


[Закрыть]

Думаю, что для нашего исследования уточнение количества Соборов не так важно, важнее ответить на вопрос: ограничивали ли Соборы власть царя и можно ли их назвать по-настоящему представительными учреждениями? Такая постановка вопроса вполне уместна, так как именно с Земскими соборами связана история конкретных событий, касающихся попыток ограничить царскую власть.

После смерти Ивана Грозного, 4 мая 1584 г., собрался Земский собор, состоявший из духовных, бояр, дворян, детей боярских и служивых, составляющий в государстве как бы высший класс народа. Он признал царем Федора Ивановича.[498]498
  В то же время Г. Котошихин ведет появление избранных царей на московском престоле от смерти Грозного, включая в их число и его преемника (см.: Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1859. С. 104).


[Закрыть] Однако царь, как известно, вскоре умер.[499]499
  Со смертью Федора прерывалась прямая ветвь династии Рюриковичей. По сложившейся традиции при отсутствии наследников трон мог перейти к ближайшим родственникам. До нас дошла легенда (по мнению историка А. Л. Станиславского, созданная в казачьей среде) о том, что, умирая, царь Федор пытался передать свой скипетр Ф. Н. Романову, одному из родственников царя, но тот его не взял. Замешательством воспользовался Борис Годунов (см.: Преображенский А. А., Морозова Л. Е., Демидова Н. Ф. Первые Романовы. М., 2000. С. 28–29).


[Закрыть] Началась Смута, за 15 лет которой было предпринято несколько попыток ограничить власть русских монархов. С пресечением династии открылось широкое поле самодеятельности русского общества. Законного наследника престола не было, и необходимо было призвать землю к выбору государя. В результате не только политическое право, но и сама государственная власть оказались в руках народа. Однако ему не приходило на мысль считать себя верховной властью. Даже представляемая тем самым возможность ограничить царскую власть и обеспечить права граждан была чужда огромному большинству тогдашнего общества. Народ больше беспокоил вопрос правильного, честного, с точки зрения традиции, или несправедливого выбора.[500]500
  В связи с этим напомню, что имели место случаи, когда Земские соборы собирались только из представителей московских служилых и посадских людей. Думаю, что с точки зрения народа выборы царя или признание законности занятия им трона требовало созыва Собора «всея земли».


[Закрыть]

Так, в 1598 г. патриарх Иов собрал Земский собор для выбора нового государя – Бориса Годунова. У Иова и приближенных к Годунову бояр было намерение не созывать Собор «всея земли», а ограничиться сбором московских жителей и тех приезжих, которые в то время в Москве находились. Однако этому предложению воспротивился сам Годунов, который отказался от престола после просьбы патриарха, духовенства, бояр и московских граждан благословить его на царство и заявил, что примет венец только от людей, выбранных всей землей Русской, т. е. из рук Собора.[501]501
  Есть основание предполагать, что Б. Годунов требовал соборного избрания, так как бояре «хотели взять в него запись, ограничивающую его права» (см.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 367).


[Закрыть]

«Всех лиц, участвовавших в Соборе, было 457 человек: 83 клирика, среди которых Патриарх Иов (он был председателем Собора), 4 митрополита, 6 архиепископов, 3 епископа, 22 архимандрита, 24 игумена, 23 монастырских старца».[502]502
  Митрополит Иоанн. Русь соборная. СПб., 1995. С. 30.


[Закрыть] Кроме того, бояр, дворян и дьяков – 277, выборных от городов – 33, стрелецких начальников – 7, гостей – 22, старост гостинных сотен – 5, сотников черных сотен – 16. И все-таки Собор был не полным. Вот что пишет по этому поводу Н. И. Костомаров: «При созыве Соборов была одна руководящая мысль – говорить с землей, с народом. Но если мы видим, что призывались одни служивые, а неслуживых не было, или последних было мало, то это только показывает, что такой неполный состав признавался достаточным, чтобы говорить власти с землей и слышать голос народный».[503]503
  Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 21.


[Закрыть] Следовательно, власть, принимая решение о том или ином варианте представительства, была обеспокоена не нормой закона, а конкретной ситуацией, степенью возбужденности народа, положением значимых политических сил и их отношением к предполагаемому решению. Отсюда недооценка правительством, с точки зрения общественного сознания, наиболее значимых сил могла привести к печальным последствиям. Речь идет о воцарении Федора Борисовича, Лжедмитрия, или, скажем, избрании Василия Шуйского. В первом случае патриарх Иов, объявив Федора царем, издал грамоту, в которой воцарение Бориса изображал как дело народного избрания и извещал всех русских людей, что «всенародное множество народа российского» молило Федора принять власть после отца. Из грамоты выходило, что были выборные, был Собор и процедура признания царем наследника была соблюдена. Так же, с помощью грамоты, Дмитрий извещал народ о том, что его признали и пригласили на престол все сословия государства. Однако в обоих случаях земля, в лице своего собрания, в решении вопроса престолонаследия не участвовала. Собора не было, Дмитрий же получил власть из рук бояр и думных людей, которые в Туле вручили ему челобитную от имени всего Русского государства. После того как он въехал в Москву, москвичи, да и приезжие, вполне искренне приветствовали его, но собора снова не было.[504]504
  Призвание царя Боярской думой без Собора считалось незаконным.


[Закрыть] Наконец, воцарение Василия Шуйского было делом немногочисленной группы бояр. Царская карьера Шуйского, который был избран так называемым малым Собором, без должного представительства, закончилась отречением именно на Соборе, поскольку выборы сразу получили в народе статус «неправильных», а царь был назван «боярским».

Для нас интересно, что В. Шуйский взял на себя запись[505]505
  Это была знаменитая крестоцеловальная грамота В. Шуйского, распространенная им накануне своих выборов.


[Закрыть] и целовал крест на том, что ему всякого человека, не осудя истинным судом со своими боярами, не предать смерти и не отбирать имений у братьев, жен и детей, не повинных в преступлении.[506]506
  Здесь явно усматривается аналогия с английской Великой хартией, за принятие которой англичане боролись, положения которой постоянно развивались. Всего этого не скажешь о случае с В. Шуйским. Складывается впечатление, что, кроме бояр, уступка В. Шуйского никого не интересовала, народ так и не признал его царем и требовал восстановления справедливости – правильности выборов. Что же касается этой исторической записи, то общество воспринимало ее не более как проявление слабости В. Шуйского как монарха.


[Закрыть]То же обещание повторяется относительно гостей и торговых людей. Царь также обязался не слушать ложных доводов, а сыскивать всякими сысками накрепко и ставить с очей на очи, чтобы православное христианство безвинно не гибло, а кто на кого солжет, того казнить по вине.[507]507
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 367–368.


[Закрыть] Такое поведение Шуйского говорит о попытках ограничения царской власти, исходивших из малочисленных боярских кругов. Бояре, помня свои вольности во время малолетства Ивана IV и ужасы его царствования, хотели оградить монархическую власть определенными условиями и гарантировать тем самым свое положение от произвола.[508]508
  Шуйский, власть которого была ограничена формальным актом, в своих грамотах продолжал титуловать себя самодержцем (см.: Ключевский В. О. Соч. Т. 6. С. 103).


[Закрыть]

И все-таки воцарения новых династий – Бориса Годунова[509]509
  Г. Котошихин пишет о том, что после Ивана Грозного все русские цари вплоть до Алексея Михайловича во время избрания на царство брали на себя обязательства («письма») не казнить никого без суда и без вины, советоваться во всех бедах с боярами и без ведома с ними ничего ни явно, ни тайно не делать. Таким образом, по мнению Г. Котошихина, все избранные после Грозного цари не просто были ограничены в своей власти, но и подписывали некий документ на этот счет. А Алексей Михайлович, хотя и писался самодержцем, однако без боярского совета не мог делать ничего (см.: Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 100).


[Закрыть]и Василия Шуйского, написавшего, правда, односторонний, но все же проект конституционной хартии,[510]510
  Б. Н. Чичерин сравнивает этот акт с Великой хартией вольностей.


[Закрыть] закончились полным провалом. Не получили продолжения и авантюрные интриги с многочисленными Лжедмитриями, появление которых, и прежде всего Лжедмитрия I, связано с желанием определенных боярских группировок воспитать и посадить на трон послушного их воле царя.

Наконец, с интервенцией была отвергнута боярская идея приглашения на русский престол иностранных принцев: польского Владислава и шведского Карла-Филиппа. Идея эта, помимо всего прочего, имела несколько целей. Во-первых, она была продиктована желанием перенести в Россию государственную практику Польши и Швеции, где роль и положение монарха были в большой степени условны. Тамошние монархи были очень стеснены в своей политике и не самостоятельны в вопросах принятия государственных решений. Во-вторых, по мнению авторов идеи, приглашение иностранцев должно было прекратить боярскую распрю за власть, бесконечный спор о правах и родословных тех или иных боярских фамилий. В-третьих, иностранный царь не имел бы опоры в боярской среде, не смог бы опираться на старые родовые связи и поэтому сделал бы бояр навеки равными друг другу и завершил бы создание класса, не имеющего более претензий на трон.

Проект договора с польской стороной об условиях воцарения Владислава был составлен в среде тушинцев при ближайшем участии Филарета (Романова). Представлял его польскому королю М. Г. Салтыков, который на первом этапе переговоров добился согласия поляков. Договор предусматривал полную автономию русского государства, неприкосновенность православия, сохранения земельных владений и т. д. Однако самым главным его пунктом было обязательство, что царь не будет принимать решения без совета с патриархом, боярами, Думой и Земским собором. Он содержал весьма значительные ограничения царской власти, важнейшие его условия касались законодательства, суда и податей. Владислав обязывался творить суд по «Судебнику», а если понадобится что-либо дополнить, то делать это с Думой бояр и всей земли, чтобы все было праведно. Относительно суда было постановлено, чтобы, не сыскавши вины и не осудивши судом всеми боярами, никого не казнить, не посылать в заточение и не отнимать ни у кого чести и собственности. Владислав также обязывался не вводить новых налогов, не поговорив с боярами.[511]511
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 369.


[Закрыть] Таким образом, если суд и установление новых налогов становились компетенцией Боярской думы, то к вопросам законодательства призывалась вся земля. Более того, Боярская дума и собор, как учреждения государства, были теснейшим образом связаны друг с другом, следовательно, у земли появлялись возможности влияния на решения бояр в Думе. Таким образом, эти кондикции определяли политическое устройство России как сословно-представительную монархию.

Несмотря на то, что подобная идея постепенно становилась все более популярной и не угасла даже после свержения Василия Шуйского и установления власти боярской верхушки – «Семибоярщины», патриарх Гермоген воспротивился этому плану, заявив о том, что надобно поискать царя среди «русских великих родов». Он же первым указал на кандидатуру Михаила Романова.

А в это время переговоры с поляками о русском престоле продолжались, однако по требованию Гермогена позиция русской стороны усилилась новыми требованиями: Владислав должен был перейти в православие, прекратить отношения с римским папой, взять в жены русскую княжну. Он также был обязан резко ограничить свое польское окружение только теми, кто имеет земли в приграничных с Польшей районах. В дальнейшем переговоры расстроились: Владислав отказался принимать православие, кроме того, выяснилось, что Сигизмунд намерен силой захватить престол и присоединить Русь к Польше. Послы, в число которых входил Филарет, были пленены и отправлены в Польшу, где провели более 9 лет.

В июле 1611 г., после захвата Новгорода шведами, завоеватели стали настойчиво предлагать на русский престол своего принца Карла-Филиппа, который был согласен принять православие. В марте 1612 г., когда в Ярославле был сформирован «Совет всей земли» во главе с Д. М. Пожарским и К. Мининым, начались переговоры с новгородским посольством об условиях избрания Карла-Филиппа и помощи шведов в борьбе с поляками. Встреча новгородцев и ополченцев закончилась утверждением мнения об ущербности самой идеи выборов иностранных претендентов и невозможности брать на себя какие-либо обязательства перед шведами.[512]512
  См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 4. С. 650, 652–654.


[Закрыть] Никто не хотел чужеродного царя,[513]513
  Избрание Владислава оказалось несостоявшимся, так как он не был избран «всею Землей», соответственно и грамота о его избрании, содержащая основные положения договора, не получила силы закона.


[Закрыть] и верховная власть снова оказалась в руках народа, который опять не ощутил себя ее носителем и передал в полном объеме на Соборе 1613 г. в руки Михаилу Федоровичу Романову.[514]514
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 369.


[Закрыть] Однако известно, что бояре привели молодого царя к присяге и взяли с него обязательство никого из них не казнить, а в случае вины посылать в заточение.[515]515
  По мнению Котошихина, Михаил Федорович ничего не мог делать без совета бояр и только с Алексея Михайловича, по причине его кротости, такой записи взято не было (Там же. С. 369).


[Закрыть]

В то же время необходимо сказать, что Михаил интуитивно понял, что морально и материально разоренной Смутой стране необходимы покой и доброта, и поэтому старался не обострять противоречий в боярской среде, а напротив, примирить всех, объединить русский народ. Он стремился к стабильности как в политике, так и в жизни. Во времена Михаила значение Соборов усиливается,[516]516
  Там же. С. 370.


[Закрыть] в первой половине XVII в Соборная деятельность является постоянной.[517]517
  См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 188.


[Закрыть]

После Смуты серьезной задачей стало укрепление государственного аппарата, в связи с чем произошло увеличение количества приказов, возросло число дьяков и их значение. Кроме того, Смута смела аристократические пережитки и выдвинула вперед простого дворянина и «лучшего» посадского человека. Они стали реальной силой в обществе и успешно конкурировали с боярством. Словом, постепенно происходила смена господствующего класса, исчезали остатки старого социального режима.[518]518
  См.: Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1995. С. 366.


[Закрыть]

Н. И. Костомаров, ссылаясь на мнение Беляева, пишет, что Собор, избравший Михаила Романова, оставался при царе до конца 1615 г. или даже до начала 1616 г. Это утверждение основано на том, что, во-первых, известна практика перерывов в работе Земских соборов, и, во-вторых, царские грамоты этого периода издавались от имени Земского собора.[519]519
  См.: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 27.


[Закрыть] Действительно, Земский собор нужен был царю как фактор сдерживания боярского влияния.[520]520
  Впрочем, этот вывод относится к политике многих избранных царей, которые быстро находили в соборе опору и противовес в виде других сословных представителей, всегда готовых выступить против притязаний боярства (см.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 366).


[Закрыть] Костомаров также указывает на Псковскую летопись, где зафиксировано, что бояре, пользуясь молодостью Михаила, взяли у него под присягой грамоту, в которой царь обязывался никого из людей знатного происхождения не казнить смертью, а в случае преступлений ссылать виновных в заточение. В ней предусматривалась процедура и сроки ходатайства за сановных преступников.[521]521
  См.: Поли. собр. рус. летописей. Т. 5. С. 64.


[Закрыть] Летописец также пишет, что бояре высокомерно обращались с молодым царем, не слушались, не покорялись ему и не боялись его.[522]522
  Там же. С. 66.


[Закрыть]

В подтверждение особой роли Земского собора в период начала царствования Михаила Романова есть достаточное количество источников. Во всяком случае, до нас дошли известия о том, что после избрания Михаила Земский собор направил во все города-государства грамоты о том, чтобы все принесли присягу новому царю об отказе Владиславу в московском престоле. Грамоты эти были соответствующим образом оформлены, что свидетельствовало о том, что данное собрание земцев считало себя правильным государственным учреждением. Кроме того, в 1613–1614 гг. акты по таким серьезным государственным делам, как налоги и сборы денег, издавались не только от имени царя, но и от имени и «по приговору духовных и мирских всяких чинов людей».[523]523
  Цит. по: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 29.


[Закрыть]

Во время царствования Михаила Федоровича (1613–1645) деятельность Земских соборов была наиболее интенсивной за всю их историю. Созывались Земские соборы, в которых или преобладали выборные люди с мест («дети боярские всех городов», «из городов всякие выборные люди», «торговые люди всех городов» и т. д.), или предпочтение было отдано исключительно представителям находившихся в Москве служилых людей (дворянам-воинам) и московским посадским верхам.[524]524
  См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 151–152.


[Закрыть] В это время Соборы, по крайней мере по многим внешним признакам, продолжали традиции народных собраний, возобновившихся в годы Смуты и польской интервенции. Действительно, в общественном сознании постепенно сложилось представление о Земских соборах как о государственных органах, деятельность которых основана на соучастии в управлении дворянства и верхов посадского населения. И некая доля справедливости в этом суждении есть, особенно когда речь идет о правлении Михаила Романова, при котором правительством использовалась популярная в народе форма правления, сочетающая в себе как элементы царского абсолютизма, так и определенный демократизм Собора. Этот демократизм основывался на традициях, неизвестных в XVI в.: подаче коллективных челобитных, что воспринималось в обществе как инициатива созыва Собора; постепенно складывающейся практике выборов на местах представителей для участия в работе Земских соборов; расширении представительства и обязательности участия в работе Соборов третьего сословия и т. д. О силе и значении института Земского собора во времена Михаила Романова говорит и тот факт, что по восшествии на престол Алексея Михайловича, законного наследника Михаила Федоровича, созывался Земский собор, который и избрал на царство сына умершего государя.[525]525
  О том, что это был по всем правилам созванный Собор, говорит его состав. «Патриарх, митрополиты и весь духовный чин соборовали, и бояре, и окольничие, и думные люди, и дворяне, и дети боярские, и гости, и торговые и всяких чинов люди, и чернь после смерти прежнего царя обрали на царство сына его нынешнего царя и учинили коронование… и было тех дворян, и детей боярских, и посадских людей для того обрания человека по два от города» (см.: Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 4).


[Закрыть]

Рассуждая о Земских соборах, все время находишь определенные аналогии с западноевропейскими представительными учреждениями. Известно, что в XVI в. в западноевропейских странах развитие парламентаризма сопутствовало развитию абсолютистских начал в государственном правлении и что путь этот был неровным, с зигзагами и отступлениями. Это же наблюдается и в России, где в середине XVI в. первые сословные учреждения и в центре, и в провинции оформляются тогда же, когда становятся заметными первые признаки российского абсолютизма.[526]526
  См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 283.


[Закрыть]

В своей борьбе с боярством московские государи опирались на содействие земли.[527]527
  Действительно, опора власти на все население страны – достаточно уникальная ситуация в мировой истории. И это было сделано для того, чтобы не допустить развития событий по литовско-польскому варианту. В Литве и Польше собрания князей и панов, включив в себя простых дворян, незаметно перешли в сеймы (первая половина XVI в.), в Московском государстве такие собрания признаны не вполне отвечающими цели; и само население, и верховная власть в XVI в. пришли к мысли о необходимости присоединить к Боярской думе представителей всего населения. Тогда явился проект неизвестного лица созвать «вселенский совет со всех градов и всех уездов»; представители должны заседать постоянно при царе, сменяясь ежегодно. При этом автор не устраняет Боярской думы (см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 189).


[Закрыть] Инструментом этой опоры были Соборы. Отсюда обширные избирательные права местных общин, и возложение на них определенных финансовых и полицейских обязанностей.[528]528
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 362–363.


[Закрыть] И в дальнейшем, уже в XVII в., правительство укрепляло абсолютизм посредством Земских соборов.[529]529
  Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 283.


[Закрыть]

История Соборов говорит о том, что они развивались как инструмент царской власти: слаба она, не уверена в своих силах – Соборы признавались нужными и полезными институтами, у них появлялось влияние; крепчает власть, сама может справиться с внутренними врагами и соперниками и взять на себя ответственность за последствия тех или иных решений – Соборы представлялись неким пережитком старины. Во всяком случае, последние Соборы (например, Азовский или Собор кануна царствования Михаила Федоровича) показательны с точки зрения упадка соборного устройства. Своей совещательной формой, разрозненностью податных мнений, они напоминают времена, предшествующие междуцарствию, отсутствием политической мысли, наивно высказанными эгоистическими стремлениями сословий не делают чести тогдашнему обществу.[530]530
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 378.


[Закрыть] Или, скажем, Собор по поводу присоединения Малороссии показал, что явление соборности вымерло, осталась одна форма, которую сочли нужным исполнить из уважения к обычаю предшествующего царствования.[531]531
  См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 16. С. 328–329.


[Закрыть]

Появление пренебрежения к Соборам и степень усиления абсолютизма можно проследить на примере обряда освящения власти, совершенствование которого свидетельствовало об изменении самого принципа взаимоотношений власти и народа. Если раньше в процедуре акта получения власти принимал участие народ, который вместе с вновь избранным князем приносил присягу (целовал крест), то теперь присягать стали только подданные. При этом формулировка присяги была различной для случаев законного преемства (наследия) и избрания. Поскольку сам факт избрания еще не давал полноты власти, представлявшейся ненадежной и шаткой, в тексте присяги подробно перечислялись возможные действия подданных, коих мог опасаться вновь избранный государь.[532]532
  См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 173.


[Закрыть]

Таким образом, В. О. Ключевский совершенно прав, когда говорит, что различие между российской и западноевропейской формами сословных представительств состоит в том, что сословные собрания в Западной Европе возникали в результате политической борьбы, в то время как в России они явились следствием чисто административных нужд центральной власти. Действительно, на Западе государство постоянно сталкивалось с организованными «самородными» силами, подчиняя их себе, оно вынуждено было входить с ними в сделки, позволять участие в общих делах. Общество в России не играло в управлении государством столь важной роли, как это было, скажем, в Англии или других странах Западной Европы. Российское общество, его жизнь и развитие было полностью обусловлено настроем государства. Более того, в России все общественное здание должно было воздвигаться рукою власти; недостаток самодеятельности в народе восполнялся избытком деятельности правительства.[533]533
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 361.


[Закрыть]

В Московском государстве никакой борьбы не существовало; власть царя объединяла вся и все. Все сословия были прикреплены к государству службой или тяглом. Человек свободной профессии был явлением немыслимым в Москве (если не считать разбойников). Все посадские люди были обязаны государству натуральными повинностями, жили в принудительной организации, перебрасываемые с места на место в зависимости от государственных нужд.[534]534
  См.: Федотов Г. П. Россия и свобода// Судьба и грехи России. СПб., 1992. Т. 2. С. 284.


[Закрыть] Таким образом, за государством неуклонно и беспрекословно шло население страны, отдельные слои которого борьбы между собой не вели: не за что было бороться в западно-европейском понимании этого слова.[535]535
  См.: Дитятин И. И. Из истории местного управления. С. 295–296.


[Закрыть]

Можно ли усмотреть в подобной ситуации какое-либо соответствие Соборов и сословно-представительных учреждений запада? Наверно, нет.[536]536
  Если такое сравнение и уместно, то только с ранними видами представительных учреждений Франции (генеральные штаты) и начальным парламентом Англии (см.: Дитятин И. И. Из истории местного управления. С. 295).


[Закрыть] В связи с этим любопытную точку зрения высказывает А. Н. Филиппов. Он сравнивает Соборы и их западноевропейские аналоги не столько по формальным признакам, сколько с точки зрения причин, способствующих их появлению, учитывая при этом состояние государственности на Западе и в России и анализируя идейную готовность общества воспринять новации государственного управления, использовать вытекающие из них возможности и извлечь для себя пользу. Так, А. Н. Филиппов пишет, что Земские соборы не были враждебны монархическому принципу, как, например, французские генеральные штаты XIV–XV вв., стремившиеся расширить свою власть за счет королевской власти, как и не было ничего похожего на западную борьбу за политические гарантии. Российские Соборы никогда не были политической силой, с которой должны были юридически считаться представители власти.[537]537
  См.: Филлипов А. И. Учебник по истории русского права. Юрьев, 1912. С. 411–412.


[Закрыть] Более того, в России сословное представительство не могло выработаться жизнью – оно возникло по призыву правительства.[538]538
  Впрочем, примеры тому есть и на Западе. Точно так же Филипп Красивый собирает генеральные штаты, чтобы найти в них опору против папской власти.


[Закрыть]

В то же время историки по-разному относятся к деятельности и опыту Земских соборов. В частности, они до сих пор спорят по поводу того, являлись ли Соборы представительными учреждениями? Во всяком случае, существует очень устойчивое мнение, что Земские соборы в Московском государстве указывают на древний характер русского государственного права, который обозначается термином «одиначества» всех форм власти.[539]539
  См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 200.


[Закрыть] По мнению М. Ф. Владимирского-Буданова – безусловно, ибо «Земский собор есть не только представительное собрание… Земский собор не есть элемент власти, противоположной власти царской и Боярской думе; он есть орган власти общеземский, включающий в себя и царя, и Думу. Эти три части Собора – существенные и органические, отсутствие одной из них делает Собор и неполным, и невозможным».[540]540
  Там же. С. 193.


[Закрыть] И, развивая эту мысль, уже освещенную в данной работе, отдельные авторы пишут, что история Земских соборов Московской Руси открывает удивительные формы государственного строительства, покоящиеся на политических, правовых и духовных началах, неведомых западному миру; редкое и органичное сочетание национальных элементов с идеей мессианства, столь свойственной православию, в частности русскому. Их правовой анализ позволяет со всей очевидностью удостовериться в истинности суждения о том, что в специфике Земских соборов наглядно проявляются и основные правовые цели, свойственные нашему государству этого времени, и их своеобразие.[541]541
  См.: Величко А. М. Государственные идеалы России и Запада. Параллели правовых культур. СПб., 1999. С. 142.


[Закрыть] Думаю, что такое мнение не совсем верно. По-видимому, ни идеализировать Земские соборы, как это делали славянофилы, ни приписывать им широкого представительства, наконец, противопоставлять их деятельность власти абсолютного монарха не следует, так как все это, по мнению С. О. Шмидта, очень похоже на дань историографической легенде.[542]542
  См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 283.


[Закрыть]