Текст книги "История российского конституционализма IX–XX веков"

По всей вероятности, прав Б. Н. Чичерин, который с большой долей осторожности говорил о Соборах как о представительных учреждениях. Если в западном случае сословные права считались «главной пружиной развития представительных учреждений», где начала свободы хотя и уступили единодержавию, все же не заглохли совершенно,[543]543
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 361.


[Закрыть] то на Земских соборах, за исключением случаев выборов новых государей, «нет и помину о политических правах… Характер Земских соборов остается именно совещательным… Они созываются правительством, когда оно нуждается в советах по известному делу. Мы не видим в них ни инструкций, данных представителю от избирателей,[544]544
  Такой порядок существовал в Польше.


[Закрыть] ни того обширного изложения общественных нужд, ни законодательной деятельности, которой отличались даже французские генеральные штаты. Мы не встречаем следов общих прений; часто нет даже никакого постановления, а подаются только отдельные мнения по заданным правительством вопросам».[545]545
  См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 364.


[Закрыть] И вообще, царь совещался с подданными как помещик со своими крепостными.[546]546
  Там же. С. 381.


[Закрыть]

Вместе с тем Земские соборы заняли свое место в государстве с автократической системой правления, которая представляла собой нечто среднее между азиатской деспотией и западноевропейским абсолютизмом.

При российском варианте организации царской власти, при полном подавлении личной свободы не могла развиваться свобода политическая. Россия знала личную свободу при отсутствии государства, а узнав государственный порядок, потеряла свободу. Это состояние несвободы земцев чрезвычайно интересно проиллюстрировано приговором Собора 1566 г. По этому поводу И. А. Худяков пишет: «Желание Иоанна воевать было известно, и вот все сословия дали вполне единодушное мнение, до такой степени сходное в подробностях, что нельзя не видеть, что они считали себя не вправе „сметь свое суждение иметь“».[547]547
  См.: Худяков И. А. Древняя Русь. СПб., 1867. С. 135.


[Закрыть] Это высказывание заставляет сомневаться в утверждении, что Собор, представляющий собой некую массу несвободных людей, может осознанно ограничивать царскую власть. Когда же это все-таки происходило, и решения Соборов вынуждали царя изменить свою точку зрения, или земцы отказывали в просьбе царя «дать денег»,[548]548
  См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С. 203.


[Закрыть]то приговоры соборов или отдельных групп земцев скорее выглядели как извинения перед царем, чем реальные требования тех или иных слоев общества.[549]549
  См.: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 44.


[Закрыть]

Кроме того, в русском человеке прочно укрепилась вера в то, что царская власть непогрешима, что воля государя есть воля Божия и он только исполнитель воли Провидения. Любое непонимание царского решения или несогласие с ним связывалось не с возможностью его неправильности или некомпетентности, а с простым незнанием всей информации,[550]550
  Официальная информация была чрезвычайно скудна, более того, до января 1703 г. все внутренние новости и все известия из-за границы считались государственной тайной.


[Закрыть] ибо «знает то Бог, да великий князь (царь)».[551]551
  Цит. по: Соловьев С. М. Соч. Т. 3. С. 289.


[Закрыть] Поэтому приговоры той или иной группы земцев зачастую заканчивались следующими словами: «Как государь укажет».[552]552
  Цит. по: Костомаров Н. И. Старинные земские соборы. С. 38–44.


[Закрыть] Цена несогласия с властью была очень велика – жизнь и право пользования землей или другими преимуществами, получаемыми от самого факта приближения к власти и управлению.

Реализуя решения Соборов на местах, земцы не считались ни с чем и только потому, что олицетворяли собой власть, не могли рассчитывать на уважение, которым в свое время пользовались вечники. Наконец, несправедливость решений центра в народе не связывалась с именем царя, а воспринималась как факт злоупотреблений управленческого аппарата. Так воля и сила государства Российского покоились на жертвенности собственного народа, у которого постепенно изымали то, что могло когда-нибудь привести его к политической самостоятельности и экономической независимости, – собственность и свободу.[553]553
  В связи с этим возникло мнение, что народ в XVI–XVII вв. лучше понимал нужды и общее положение государства, чем в XVIII–XIX вв. и последующих (см.: Федотов Г. П. Россия и свобода. Т. 2. С. 284).


[Закрыть] Именно поэтому в России в течение многих веков кристаллизовалось четкое осознание того, что политика – удел узкого круга людей, в искренность и бескорыстие поступков которых верить нельзя. Как тут не вспомнить В. О. Ключевского, который писал, что Земские советы, собрания были только сделками, а не учреждениями, минутными сборищами на всякий случай. Не нужно сделок, нужен прямой договор.[554]554
  См.: Ключевский В. О. Афоризмы и мысли по истории. С. 187–188.


[Закрыть]

Все это не могло создать условий для появления нового класса – профессиональных политиков, парламентариев.[555]555
  При этом обращает на себя внимание то, что возможность появления профессиональных политиков в России мы связываем только с XVI в., в то время как на Западе этот процесс начался несколько ранее. Запад воспринял практику Рима, где примерно за сто лет до наступления новой эры, в результате эволюции военно-крестьянского уклада появилась каста прирожденных политиков – нобилитет. Политическая карьера и реальное (в сенате или на форуме) участие в политической борьбе было пределом мечтаний любого римского горожанина, так как политика в Риме, да и на Западе вообще, – сфера всеобщего внимания и участия, а на Востоке – деятельность, презираемая обществом.


[Закрыть] Наверное, можно смело согласиться с мнением В. И. Сергеевича, писавшего, что «вопрос о такой организации представительства, при которой оно служило бы верным отражением всего государства, и до сих пор еще не нашел удовлетворительного разрешения в науке государственного права. Ввиду этого мы не будем удивляться, что при первом своем возникновении он разрешился весьма несовершенно не только у нас, но и в других европейских государствах».[556]556
  Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С. 172.


[Закрыть]

Наконец, весь ход развития высших учреждений России, краткий анализ их полномочий и властных возможностей говорят о том, что все эти органы были приспособлены лишь к обеспечению самодержавной власти, не могли претендовать на роль представительных учреждений и какого-либо ограничительного значения для осуществления абсолютной монархии не имели.

Как известно, развитие русского самодержавия хронологически принято подразделять на два периода. Первый датируется XVI–XVII вв., когда монарх пользовался своими правами, в той или иной мере прислушиваясь к мнениям и настроениям боярской и вообще служилой аристократии. Второй же период – эра абсолютной монархии, относящейся к XVIII–XX вв., периоду зарождения капиталистических отношений. Были ли в России во втором периоде развития российского самодержавия государственные органы, реально ограничивающие власть монарха? Ответ на этот вопрос напрашивается явно отрицательный.

Сенат.[557]557
  Идея образования Сената в России, по-видимому, была заимствована Петром I из истории республиканского периода развития древнеримской государственности, где Сенат был одним из высших государственных органов.


[Закрыть] Указом от 22 февраля 1711 г. в Российском государстве был учрежден Правительствующий Сенат – высший орган управления, который в XIX в. был преобразован в высший орган суда и надзора. По мысли Петра I, он должен был заменить Боярскую думу. Сама формулировка именного указа – «Определили мы быть для отлучек наших Правительствующий Сенат для управления…»[558]558
  Законодательство Петра I. M., 1997. С. 72.


[Закрыть] – говорит о многом: Сенат как коллегиальный орган нужен не для осуществления власти, а для управления страной в отсутствие царя.[559]559
  Вплоть до учреждения Сената Петр во время своих отъездов поручал ведение государственных дел очень узкому кругу лиц, полностью, однако, не доверяя им. Собственно, учреждение Сената есть не что иное, как развитие этой традиции. При этом сам термин мог быть взят как из шведского, так и из польского государственного устройства без заимствования существа дела (см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 255).


[Закрыть] Создавая Сенат, Петр, видимо, предполагал временный характер его деятельности; во всяком случае, четких указаний о его постоянных правах, обязанностях и месте в правительственном механизме разработано не было.[560]560
  См.: Павленко Н. Петр Великий. С. 410.


[Закрыть]Логика последующих указов царя говорит о том, что этот орган создавался на случай отсутствия царя, и поэтому потребность в нем была сиюминутная, а полномочия носили преимущественно частный, разовый характер.[561]561
  Однако Сенат оказался одним из самых долговечных учреждений и просуществовал более двух столетий.


[Закрыть] Он состоял из назначенных царем девяти членов из числа высших военных и гражданских чиновников. Комплектуя первый состав сенаторов, Петр I использовал относительно новый для России принцип организации государственного органа.[562]562
  Учреждением Сената Петр начал реформу центрального аппарата, система учреждений которого сложилась не сразу. Он создавал новую бюрократическую организацию государственного управления, в основе которой лежала теория камерализма – учения о бюрократическом управлении, которое получило значительное распространение в Европе XVII в.


[Закрыть] Во-первых, число сенаторов было более чем в десять раз меньшим, чем число членов Боярской думы, что говорило о рабочем назначении этого органа. Во-вторых, сенаторы не делились на чины, тем самым подчеркивалось их равное положение при принятии решения.[563]563
  Определяя порядок ведения дел в Сенате, Петр приказывал «голосы иметь равные и у всяких указов подписывать всем своими руками» («Указ о порядке заседания и делопроизводства в Правительствующем Сенате» от 5 марта 1711 г. // Законодательство Петра I. M., 1997. С. 74. – Кроме того, процедура заседания Сената предполагала, что по прочтении дела сенаторы должны были «поговорить и подумать полчаса, разве дело тяжкое и будут просить отсрочки „для мысли“, то отложить до завтра, а на неотложное дело прибавить полчаса, час в крайности, до трех часов, а как по песочным часам изойдет срок, тотчас подать бумагу и чернила, чтобы каждый сенатор записал и подписал свое мнение: кто из сенаторов так не сделает, тотчас, все покинуть, бежать к царю, где бы он ни был» (Масси Р. К. Петр Великий. Смоленск, 1996. Т. 3. С. 254).


[Закрыть] В-третьих, вводилось правило коллегиального обсуждения текущих дел, ибо «все лучшее устроение через советы бывает».[564]564
  Законодательство Петра I. С. 31.


[Закрыть] В-четвертых, выбор сенаторов зависел не от породы и родовитости кандидата, а исключительно от его компетентности и служебного соответствия. Поэтому первые члены Сената не причислялись к вершине политической иерархии России, не были выдающимися деятелями и особо приближенными к царю людьми.[565]565
  В первый состав Правительственного Сената вошли также три бывших члена Боярской думы.


[Закрыть] Последний принцип привел к конфликту между сенаторами и теми высшими сановниками, которые имели самостоятельную область управления, например войском, флотом, иностранными делами. Они не воспринимали Сенат как орган, которому принадлежит вся исполнительная власть.

Предполагая возможность подобных конфликтов при исполнении решений Сената, Петр I в начале марта того же года издает Указ «О власти и ответственности Сената», которым обязывает все чины управления во время «всегдашних наших в сих войнах отлучках» полному послушанию «управительному» Сенату, «как нам самому».[566]566
  Петр указывал Меншикову, что он и иные должны повиноваться Сенату, поскольку сенаторы представляли «Его Величества собственную персону» (см.: Масси Р. К. Петр Великий. Т. 3. С. 252, 253).


[Закрыть] Казалось, власть Сената приравнивалась к власти царя, однако последующий текст Указа предполагал жесткий разбор деятельности сенаторов.[567]567
  См.: Законодательство Петра I. С. 73.


[Закрыть] Эта практика царского контроля над Сенатом в дальнейшем привела к тому, что шесть сенаторов в течение первых шести лет работы были привлечены к ответственности.[568]568
  Впрочем, многие исследователи считают, что первоначальный выбор сенаторов был очень неудачным (см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 255.


[Закрыть] Кроме того, отношения между сенаторами и высшими сановниками государства привели к определенной зависимости Сената от особ,[569]569
  А. Д. Меншиков, Ф. М. Апраксин, Б. П. Шереметев и другие «верховные господа», или, как их еще называли, «принципалы», не входили в состав Сената, они могли адресоваться в Сенат от имени царя, «указом царского величества» (см.: Масси Р. К. Петр Великий. Т. 3. С. 252).


[Закрыть] пользующихся покровительством императора. Часто сенаторы в своих решениях руководствовались мнением «верховных господ».[570]570
  В 1718 г. многие президенты коллегий были включены в состав Сената. Однако уже через четыре года Петр обращает внимание на то, что сенаторы, будучи руководителями коллегий, «не могут сами себя судить». В результате в Сенате остались руководители только трех коллегий (военной, адмиралтейской и иностранной).


[Закрыть]

В дальнейшем Сенат не был упразднен и не прекращал своей деятельности во время пребывания Петра в столице, как бы освобождая его от текущих дел управления. Этот законосовещательный орган осуществлял надзор за деятельностью коллегий, являлся судебно-апелляционной инстанцией. Его указы первое время распространялись наравне с указами именными. Такой порядок был прекращен после окончания военных действий, когда Петр I стал больше уделять внимания внутренним делам.[571]571
  См.: Шмурло Е. История России. С. 383.


[Закрыть]

В 1715 г. при Сенате была учреждена должность генерального ревизора, или надзирателя указов, который имел право докладывать царю об отступлении Сената от царских указов. С 1722 г. вводится должность экзекутора, в обязанности которого входило исполнение сенатских указов.[572]572
  См.: Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат при Петре Великом и его ближайших преемниках. СПб., 1911. С. 100–105.


[Закрыть] Наконец, в 1722 г. Петр I учредил должность генерал-прокурора, который должен был «накрепко смотреть, чтобы Сенат в своем звании праведно или нелицемерно поступал», и доносить императору о всех возможных нарушениях, допускаемых сенаторами.[573]573
  См.: Именной Указ от 22 января 1722 г. «Должность генерал-прокурора»//Законодательство Петра I. С. 134.


[Закрыть] Петр I называл эту должность «оком государевым».

Следовательно, хотя по полномочиям и составу Сенат и можно причислить к влиятельным учреждениям, однако никак нельзя назвать его органом, ограничивающим власть монарха. Более того, петровский Сенат не имел даже прежнего значения Боярской думы, не был учреждением политическим, ибо Петр не очень в нем нуждался.[574]574
  См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 255.


[Закрыть]

После смерти Петра I значение Сената постепенно уменьшается. В 1741 г. Анна Иоанновна предприняла попытку возродить Сенат в его бывших полномочиях, однако в 1756 г. Елизавета Петровна снова ограничила его функции. В 1763 г. Екатерина II, реализуя предложения Н. И. Панина, провела реформу Сената, ограничив его полномочия судебными функциями. В 1802 г., после создания министерств, Сенат стал высшим органом суда и надзора, а его глава – министром юстиции и одновременно генерал-прокурором. Таким образом, в XVIII и XIX вв. под именем Сената в России существовали различные учреждения. Место высшего законосовещательного учреждения в России занял Государственный Совет.

Петр I, ликвидировав Боярскую думу, частично заменил ее Сенатом и Ближней канцелярией Его царского Величества.[575]575
  Ближняя канцелярия впервые упоминается с 1704 г. Это, по существу, была не более чем личная канцелярия царя. В 1719 г. она была преобразована в Ревизион-коллегию, что существенно изменило организацию и порядок ее деятельности. В соответствии с Именным указом от 12 декабря 1718 г. «О коллегиях» Ревизион-коллегия занималась «счетом всех государственных приходов и расходов» (Именной указ от 12 декабря 1718 г. «О коллегиях» // Законодательство Петра I. С. 98).


[Закрыть]Кроме того, уже при Петре существовал тайный совет, занимавшийся преимущественно делами внешней политики. Петр, правда, находил, что этой компетенции недостаточно, и предполагал создать такую коллегию, которая являлась бы законодательным и высшим правительственным учреждением России.[576]576
  Эту преобразовательную мысль реализовала Екатерина I.


[Закрыть] Обеспокоенность Петра была понятна: у него не было наследника, достойного его устремлений.

В послепетровское время появляется целый ряд попыток создания подобных учреждений с функциями ближайшего к монарху совещательного органа. Среди них Верховный тайный совет, созданный при Екатерине I в 1726 г. Он учреждался «в шести персонах»[577]577
  При Петре II Верховный тайный совет был дополнен еще двумя членами.


[Закрыть], которые были «по должности своей яко первые министры». «Президентом» Совета считалась сама императрица. В компетенцию Совета входило обсуждение всех важнейших государственных дел, вопросов внешней политики, законодательства, назначение новых налогов, высших должностных лиц, пожалование чинами и имениями, надзор за всеми коллегиями и судом, а также право помилования. При этом действия Совета полностью совпадали со сферами, где «власть монарха действует непосредственно». Однако этот орган был не самостоятельным учреждением, отдельным от верховной власти, а вспомогательным (подобно Боярской думе) при верховной власти. Сам по себе Совет не имеет никакой собственной власти, он действует только от имени монарха. Есть, правда, одна особенность – императрица обещала не принимать помимо совета доносов, но речь в данном случае шла о частных вопросах, а не об ограничении монаршей власти, поскольку Совет мог издавать законы, но монарх – принимать их помимо Совета.[578]578
  См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 257–258.


[Закрыть]

Верховный тайный совет был преобразован Анной Иоанновной в Кабинет – орган, подобный по своему значению Совету.[579]579
  Это произошло в 1730 г. после неудачной попытки «верховников» формально ограничить императорскую власть.


[Закрыть]Кабинет был учрежден при дворе Ее Императорского Величества в 1731 г. Это был личный совет царицы, который состоял из трех министров «для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел», решавшихся императрицей. Акты, подписанные всеми членами Кабинета, были равны высочайшим указам. В 1741 г., после воцарения Елизаветы Петровны, Кабинет был упразднен.[580]580
  Это, однако, значит, что бывшие члены Кабинета были удалены от дел и на их место пришли более угодные люди (см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 259).


[Закрыть]

В конце царствования Елизаветы был образован особый Совет – «Конференция министров при высочайшем Дворе». Он состоял из четырех человек и занимался решением вопросов, касающихся преимущественно внешней политики. В дальнейшем компетенция этого органа была расширена до «весьма важных государственных дел», и конференция начала вступать в конфликт разделения полномочий с Сенатом, однако это продолжалось недолго и закончилось со смертью Елизаветы. Более того, новый орган так и не приобрел характера постоянно действующего государственного учреждения.[581]581
  См.: Пушкарев С. Г. Обзор русской истории. М., 1991. С. 251–252.


[Закрыть]

Конференция была заменена Петром III в 1762 г. Советом, который в том же году был преобразован Екатериной II в Совет при высочайшем присутствии. Однако царица, как и Петр, не нуждалась в учреждениях подобного рода.

При Александре I этот орган назывался «непременным Советом»,[582]582
  Справедливости ради надо сказать, что Александр I, удержав Совет, назвал его непременным, или постоянным, в знак того, что это твердое законодательное учреждение, а не явление, вызванное минутной волей государя или временной потребностью. Он не мог от своего имени издавать законов, однако обсуждал все проекты, так как был местом при особе государя для рассуждения и уважения дел государственных (см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 259).


[Закрыть] пока, наконец, в январе 1810 г. Александр I по предложению М. М. Сперанского не преобразовал его в Государственный совет, в котором предполагалось рассматривать все законопроекты перед утверждением императора. Государственный совет не обладал законодательной инициативой, внесение в него законопроектов определялось волей императора. В его состав входили члены всех департаментов и министры по должности и назначаемые императором из числа высших сановников. Председательствовал на заседаниях сам царь или лицо, им назначенное.[583]583
  С 1812 по 1865 г. председателем Государственного совета являлся Председатель Комитета министров. В случае присутствия императора на его заседании председательство переходило к нему.


[Закрыть] Совет должен был рассматривать все внесенные министрами законопроекты, уставы, сметы и штаты государственных учреждений, важные государственные мероприятия. После одобрения решения Совета представлялись на утверждение государя, после чего «величайте утвержденное» мнение Государственного совета становилось законом.

Государственный совет состоял из четырех департаментов:

– департамента законов, который рассматривал законопроекты общегосударственного значения;

– гражданских и духовных дел, ведавшего вопросами юстиции, полиции и духовного ведомства;

– государственной экономии, занимавшегося финансами, промышленностью, наукой, торговлей и др.;[584]584
  По мысли М. М. Сперанского, все эти департаменты должны были заниматься исключительно законодательством и не вторгаться в административную и судебную сферы. Однако этого в полной мере осуществить не удалось в силу того, что реформа, предложенная М. М. Сперанским, в полной мере реализована не была.


[Закрыть]

– военного, ведавшего военными делами.

Кроме того, с 1832 по 1862 г. существовал департамент Царства Польского, а в начале XX в. в его структуре был департамент промышленности, наук и торговли. Кроме департаментов, в структуру Совета входили канцелярия, комиссии, отделения.

Роль Государственного совета не всегда была одинакова. Окончательное определение его места в системе государственных учреждений как законосовещательной инстанции было осуществлено в царствование Николая I.[585]585
  Надо сказать, что в это время большое значение в устройстве государственных дел приобрела «собственная Его Величества канцелярия», которая, как уже говорилось, существовала и ранее. Личная канцелярия императоров занималась делами, которые монархи брали под свой контроль и личное ведение. Поскольку Николая интересовало буквально все, что происходило в стране и за рубежом, дел стало так много, что канцелярию пришлось расширить и даже разделить на отделения. Первое отделение продолжало заниматься делами, ставшими предметом ведения императора, оно контролировало документооборот, выполняло личные поручения императора и объявляло просителям его решения. Второе отделение, учрежденное в 1826 г., занималось систематизацией русского законодательства. Третье отделение (1826) – корпус жандармов, следило за законностью и порядком в управлении и общественной жизни. Четвертое отделение, основанное после кончины императрицы-матери Марии Федоровны (1828), занималось благотворительностью и образовательными учреждениями. В результате канцелярия императора стала самым влиятельным органом государства, но речь, понятно, может идти только о бюрократическом влиянии на разрешение тех или иных вопросов.


[Закрыть] Однако в 80-е гг. XIX в. его роль падает, а свою основную функцию он делит с Комитетом министров.

После учреждения в 1906 г. Государственной думы Государственный совет, наряду с последней, получил право законодательной инициативы и стал полупредставительным органом. В это время Государственный совет состоял наполовину из членов, назначенных императором, наполовину – из выбранных сроком на 9 лет (от Синода – 6 человек, от губернских земских собраний – по одному человеку, от дворянских губернских и областных обществ – 18 человек, от академиков и профессоров университетов – 6 человек, от промышленников и торговцев – 12 человек, от Сейма великого княжества Финляндского – 2 человека). Выполняя функции верхней палаты парламента, совет обсуждал рассмотренные Государственной думой законопроекты до утверждения их императором.

Таким образом, укрепление самодержавия в России осуществлялось посредством усиления бюрократической роли аппарата управления и сопровождалось устранением всех политических сил в государственном аппарате и тех органов государства, которые могли противостоять царской власти или чем-либо ее ограничить. В связи с этим ни Сенат, ни Государственный совет, ни какой-либо другой орган Российской империи не могли претендовать на роль ограничителей абсолютной монархической власти, которая существовала в России более двух столетий.[586]586
  В связи с этим В. О. Ключевский совершенно справедливо восклицал: «Правительственные учреждения: как они могут быть проводниками права, сами будучи совершенно бесправными?» (Ключевский В. О. Афоризмы и мысли по истории. С. 192).


[Закрыть]

В этот период в частном порядке и на общегосударственном уровне разрабатывались многочисленные проекты реформ, целью которых было и смягчение абсолютизма, и ограничение самодержавия, и даже отмена монархической формы правления. Этим предложениям не суждено было сбыться. Однако анализ этих частных и государственно-правовых проектов имеет немаловажное значение не только для осознания эволюции конституционных идей в России, но и для понимания развития общественного правосознания и уяснения времени и сроков его перехода от монархического к республиканскому.

Глава 3
Реформы Петра I и их значение в формировании основ российской бюрократии

§ 1. Юридическое оформление самодержавия и аппарата государственного управления в период правления Петра I

Петр I. Пожалуй, нет ни одной исторической личности, равной Петру, действия и поступки которой так неоднозначно оценивались бы как современниками, так и потомками.[587]587
  Приемы управления, использованные Петром, сравнивают с революционными (А. Пушкин), большевистскими (Н. Бердяев), реформаторскими (А. Герцен), а его самого – с народовольцами (Н. Шелгунов), Комитетом общественного спасения во Франции (А. Герцен), революционером (В. Белинский), революционером на троне (А. Герцен), КПСС (В. Сироткин), Робеспьером и Наполеоном (А. Пушкин), Фридрихом II и варягом (А. Герцен), Лениным (Н. Бердяев), Сталиным (И. Солоневич) и даже с Ельциным (М. Соколов).


[Закрыть] Существует множество противоречивых свидетельств, научных работ, каждая из которых вполне убедительно доказывает тот или иной взгляд на его политику и результаты проводимых реформ.[588]588
  Такую разноголосицу оценок Петра блестяще проиллюстрировал А. С. Пушкин: «Его глаза сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен…» (Пушкин А. С. Соч. в Зт. М., 1985. Т. 2. С. 92).


[Закрыть]

Прежде чем начать разговор о петровском правлении, необходимо оговорить границы исследования. Личность Петра, анализ причин, хода и последствий его реформ интересны нам только с точки зрения ответа на два вопроса. С одной стороны, интересно узнать, как качественно укрепилось самодержавие и как изменилось российское государство? С другой стороны, этот период русской истории интересует нас еще и потому, что именно во времена Петра в Россию регулярно и без какого-либо серьезного ограничения начали поступать передовые философские и свободолюбивые идеи с Запада. Итак, были ли при Петре попытки реформирования власти с целью ослабления самодержавия? И если были, то в чем их своеобразие, на основе каких общественно-политических идей они планировались и с какими историческими событиями связаны?

Напомню, что именно к XVIII в. в Европе появляется множество всевозможных идеологических направлений, идеями которых пользовались не только Петр и его сторонники, но и люди, размышляющие о конституционном направлении развития. Таким образом, укрепив монархию, Петр одновременно создал условия[589]589
  Петр ничего решительно не установил в пользу политической свободы, он только открыл обществу доступ к наукам и торговле. Без намерения дать своему государству политические понятия, он, тем не менее, посредством просвещения все к этому подготовил (см.: Сперанский М. М. План государственного преобразования графа М. М. Сперанского. М., 1905. С. 21).


[Закрыть]для ее ограничения, которые после его смерти привели к многочисленным, ставшим практически регулярными попыткам изменить существующий порядок в России. Здесь, думаю, важно обратить внимание на очень интересную мысль В. О. Ключевского. Он писал, что в процессе нашего культурного сближения с Западной Европой надо различать два момента: культура, почувствовавшая себя слабейшей, сближалась с той, которую она признавала более сильной; при этом сближении мы от одного влияния переходили к другому.[590]590
  См.: Ключевский В. О. Афоризмы и мысли по истории. С. 177.


[Закрыть] Следовательно, опыт византийского и монгольского влияния, который в свое время восприняла и смешала в своей государственно-политической практике Россия, в описываемое время активно, а при Петре даже насильственно дополнился опытом Запада. В развитие этого положения позволю себе сослаться еще и на мнение А. С. Пушкина, совершенно справедливо утверждавшего, что Россия никогда не имела ничего общего с остальной Европой, что Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна,[591]591
  См.: Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. Л, 1977–1979. Т. 8. С. 93.


[Закрыть] наконец, что история России требует другой мысли,[592]592
  Надо сказать, что Европа изначально ставила себя выше славянских народов. Не случайно по-англ. Slav– и по-нем. Slawe – славянин, раб.


[Закрыть] другой формулы,[593]593
  См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 100.


[Закрыть]т. е. не укладывается в рамки западной политической культуры.

Действительно, самосознание народа и изысканность власти могут развиваться как бы в двух режимах: консерватизма, основанного на различного рода замкнутости, и заимствования в результате столкновения с другими народами, – а в дальнейшем творчески перерабатывать этот положительный и отрицательный опыт развития.[594]594
  И. А. Ильин отмечает, что эти столкновения часто приводят к прямому заимствованию: «А, ты другой, у тебя кое-что лучше, надо перенять», или к обособлению: «Да, ты другой, и мне твое не нравится, не подходит, ты чужой и я останусь сам собой» (см.: Ильин И. А. Соч. М., 1998. Т. 7. С. 405).


[Закрыть] Оба варианта совершенно естественны и обычны для истории большинства народов, однако второй явно предпочтительнее.

Соприкоснувшись с варягами, русские призывают Рюрика, а с ним приходят норманнские и западно-прибалтийские порядки; после столкновения с греками Россия принимает православие; с кочевниками, татарами приходит иная организация, в конечном итоге приведшая к объединению России и появлению государства, основанного на новых принципах. Следовательно, воспринимая и заимствуя чужое, Россия училась. В дальнейшем же торговые контакты и борьба с немцами и шведами в Прибалтике, а также с литовцами и поляками на Западе привели не столько к обмену информацией о различных путях развития или, скажем, обмену в рамках культуры, теологии или технологий, сколько к внутреннему обособлению.

Границы государства закрываются;[595]595
  Как уже говорилось, практика запрета самовольного пересечения границы началась в 1368 г. в Новгороде.


[Закрыть] чтобы попасть за пределы России, теперь необходимо обратиться с челобитной к царю. Д. Флетчер в своей книге «О государстве Российском…» достаточно точно описывает отношения с Западом. Он, в частности, пишет, что власти «стараются не допустить ничего иноземного, что могло бы изменить туземные обычаи»,[596]596
  Любопытно, что даже политику Новгорода и Пскова, с их западной ориентацией, многие русские князья, в том числе Александр Невский и его потомки, воспринимали как изменническую (см.: Гринберг Ф. Рюриковичи, или Семисотлетие «вечных» вопросов. М., 1997. С. 245.


[Закрыть] русским людям «не дозволяют путешествовать, чтобы они не научились чего-нибудь в чужих краях[597]597
  Известно несколько случаев, когда русских посылали за границу для изучения иностранных языков. Однако во второй половине XVI в. молодых людей посылали на Восток для изучения греческого языка, поездки же на Запад, по-видимому, были тогда еще достаточно редки (см.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. Борис Годунов. М., 1999. С. 43).


[Закрыть] и не ознакомились с их обычаями»,[598]598
  Боялись измены, латинской или иной ереси, безбожных обычаев иностранцев. Но больше всего, видимо, боялись результатов сравнения жизни на Западе и в России (см.: Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. СПб., 1909. С. 58).


[Закрыть] «все границы охраняются чрезвычайно бдительно, а наказание за подобную попытку, в случае, если поймают виновного, есть смертная казнь и конфискация всего имущества».[599]599
  См.: О государстве Русском, или Образ правления русского царя (обыкновенно называемого царем Московским) с описанием нравов и обычаев жителей этой страны // О государстве Русском. СПб., 1906. С. 55–57, 127–129.


[Закрыть]

Такое положение продолжалось практически до XVIII в. В частности, Уложение 1649 г. предусматривало, что россиянин, уличенный в пересечении границы, должен быть допрошен о причинах поездки. Изобличенных в государственной измене казнили, те же, кто уезжал на заработки, наказывались кнутом. Причина этой строгости достаточно проста – потеря людей влекла за собой потерю дохода. Вот что писал по этому поводу князь Иван Голицын: «Русским людям служить вместе с королевскими людьми нельзя ради их прелести, одно лето побывают с ними на службе, и у нас на другое лето не останется и половины лучших русских людей, не только что боярских детей, останется кто стар или служить не захочет, а бедных людей не останется ни одного человека».[600]600
  Соловьев С. М. Соч. История России с древнейших времен. М., 1989. Т. 5. С. 325.


[Закрыть] Кроме того, и об этом уже говорилось, до января 1703 г. все внутренние новости и известия из-за границы считались государственной тайной.[601]601
  Решительный сторонник западных нововведений, А. Матвеев первым в Москве открыл в своем доме нечто вроде журфиксов – собрания с целью поговорить, обменяться мыслями и новостями (см.: Ключевский В. О. Соч. М., 1957. Т. 3 С. 426).


[Закрыть] Они излагались в особых сообщениях, называемых курантами, которые предназначались для информации царю и его ближайшему окружению.[602]602
  См.: Малый энциклопедический словарь. Ф. А. Брокгауз-И. А. Эфрон. М., 1997. Т. 3. С. 244.


[Закрыть] Подтверждением особой секретности любой информации является то, что куранты представляли собой рукописный документ, изготовленный в единственном экземпляре.[603]603
  И только в 1702 г. в России начала выходить первая газета «Ведомости», которая не только информировала читателей о новостях, но стала пропагандистом петровской политики (см.: Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1998. С. 221).


[Закрыть]

При этом русские цари охотно пускали иностранцев к себе.[604]604
  Однако иноземцам легче было въехать в Россию, нежели выехать из нее (см.: Карамзин Н. М. История государства российского. Калуга, 1993. Т. 5–8. С. 408, 424).


[Закрыть]Брак Ивана III с Софьей освятил сам папа римский, его благословение открыло иностранцам путь в Россию, а с ними пришли не только особая культура, техника, архитектура, но и идеи.[605]605
  Во второй половине XV в. по приглашению и без него в Москву ехали итальянцы, греки, немцы, англичане, голландцы и другие западноевропейцы. Мастера-иноземцы (Антон Фрязин, Марко Руффо, Пьетро Соларио, Алевиз) строили кремлевские башни и стены, Аристотель Фиораванти возводил церкви, работал на пушечном дворе, чеканил монету. Зимой множество купцов из Германии и Польши съезжались в Москву для покупки мехов. Однако справедливости ради надо сказать, что эти связи ограничивались потребностями политики и торговли и еще не разрастались в общую культурную связь, для которой почва не была готова и двумя столетиями позже (см.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. С. 21–23).


[Закрыть] Началась страсть ко всему иноземному.[606]606
  Эта страсть стала наиболее заметна во времена Алексея Михайловича. С этого времени в армии становится больше наемников; царских детей воспитывают иностранцы (Федора учит поляк Семион Ситиянович, Петра– Менезиус, бывший пленный шотландец, Алексея Петровича– немцы Нейгебауер и Гюйсен). В дальнейшем началась практика женитьбы на иностранках. Артамон Матвеев, фаворит Алексея Михайловича, глава Посольского приказа, человек западного воспитания и мышления, был женат на англичанке Гамильтон, а жена Алексея Михайловича, Наталья Нарышкина (мать Петра I), долгое время воспитывалась в семье Матвеевых. Петр женился на Марте Скавронской, Алексея Петровича женят на сестре супруги немецкого императора Карла VI, Софии-Шарлотте, которая окружает себя иностранцами, не терпит ничего русского (см.: Ключевский В. О. Соч. М., 1957. Т. 3 С. 426).


[Закрыть] Василий III, отец Ивана Грозного, женившись на Глинской, упрочил еще более связи с Западом.[607]607
  Супруга Василия была женщиной, воспитанной на западных понятиях, ее ближайшие родственники, отец и брат, имели устойчивые связи с иностранцами: Михаил Глинский провел всю юность в Германии и Италии.


[Закрыть] Он первым из русских царей попрал обычаи старины и религиозные традиции: брил бороду и пекся о своей приятной наружности, в то время как считалось, что все любящие Христа должны ходить с усами и бородами, ибо бреются только басурманы и еретики.[608]608
  Русский человек считал бороду не украшением, а признаком достоинства и даже благородства. В древнерусской литературе бритье бороды называлось «эллинским, блудным, гнусным делом». Безбородый напоминал иноземца, т. е. поганого еретика. В связи с этим в умах приверженцев старины указ Петра о брадобритии воспринимался как предположение, что царь отрекся от православной веры и подпал под власть Антихриста. Однако недовольство Петром не шло дальше разговоров, и лица, желавшие сохранить бороду, покорно уплачивали за нее ежегодную пошлину, получая «бородовой знак», обеспечивающий сохранение признака их благочестия. Только крестьянству и духовенству было предоставлено право беспошлинно носить бороду.


[Закрыть]

Страх широкого распространения западного образа жизни и мысли был настолько велик, что иностранцам, официально прибывающим в Россию, запрещалось носить русскую одежду, останавливаться на улице и общаться с русскими без казенного толмача.[609]609
  Однако к середине XVII в. брадобритие («скобление рыла») и тяга к немецкому платью были всеобщими (см.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. С. 81).


[Закрыть] Они должны были жить в специально отведенных помещениях, чаще за городом, в «немецкой»,[610]610
  В России долгое время все иностранцы, приезжающие с Запада, назывались немцами.


[Закрыть] «иностранной слободе»,[611]611
  Сначала местом их проживания было Замоскворечье, а затем – берег реки Яузы, где и выросла особая слобода, в которой в 1575–1576 гг. была построена протестантская церковь. Окончательно же немецкая слобода как место постоянного проживания иностранцев оформилась осенью 1652 г., когда после большого пожара, под предлогом новой застройки Москвы, жители добились выселения иностранцев за пределы города. Причиной такого решения была челобитная 1643 г. о строительстве иноверческих храмов во дворах домов, купленных иностранцами.


[Закрыть] и не приглашать туда русских.[612]612
  См.: Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. СПб., 1909. С. 58.


[Закрыть] Они могли передвигаться по Москве только до темноты, ночевать в городе им запрещалось. Как только темнело, стража окликала их: «Иностранец, пошел в свою слободу», или, по-тогдашнему: «Эй, фрязин, шиш на Кокуй».[613]613
  Цит по: Ильин И. А. Соч. Т. 7. С. 406–407.


[Закрыть] Как видно, режим жизни иностранцев в Москве был достаточно строг, и любое его нарушение беспощадно наказывалось. Известны даже случаи разорения слободы.[614]614
  Погром и разграбление Немецкой слободы были проведены в 1578 и 1580 гг. при личном участии Ивана Грозного (см.: Валишевский К. Иван Грозный. М., 1993. С. 291).


[Закрыть]

Ревностные охранители старины, создатели «немецкой слободы» предполагали сделать из нее резервацию для иностранцев, однако она стала проводником западноевропейской культуры. Московское население, вслед за высшим обществом, постепенно стало привыкать к общению с иностранцами, рабочий люд Москвы служил иностранным купцам и помогал мастерам, перенимая у них не только навыки труда, но и нравы.[615]615
  Примером иностранного влияния на русские традиции было изменение положения женщин. Есть масса свидетельств, что жены Ивана III и Василия III занимали уже иное положение и открыто вмешивались в дела управления государством. Федор Иванович в 1598 г. «учинил» после себя на троне жену Ирину, а Борису «приказал» царство и свою душу. Это было неслыханно: женщина на Руси, не будучи опекуншей малолетнего царя, никогда не царствовала самостоятельно. Путь царской вдовы лежал в монастырь.


[Закрыть]

Наконец, в бытность Бориса Годунова, который был сторонником расширения контактов с Западом и твердо держался точки зрения, что московские гавани должны быть открыты для всех стран, присутствие иностранцев в Москве и других городах значительно расширялось. Вообще, он сделал первую до Петра попытку ликвидировать определенную отсталость России от европейских стран. В страну приезжает значительно больше, чем раньше, иностранных специалистов: военных и врачей, разведчиков полезных ископаемых («рудознатцев») и мастеров. Годунова даже обвиняли (как через сто лет Петра) в излишнем пристрастии к «немцам».[616]616
  См.: Юрганов А. Л. У истоков деспотизма// История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX–XX вв. М., 1991. С. 170.


[Закрыть] Во всяком случае, после смерти Грозного среди иностранцев, посещавших Россию, были и такие, которые не были обременены практическим делом, не были купцами или мастерами. Ехали они с целью изучить язык, «для науки и посмотреть государственных обычаев». Да и иностранная колония при нем чувствовала себя достаточно свободно.[617]617
  См.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. 1999. С. 48–49.


[Закрыть]

В 1605 г., после торжественного вступления Лжедмитрия в Москву, московское население вначале было в восторге от нового царя. В дальнейшем же москвичи с удивлением замечали, что царь совсем не похож на прежних царей: не посещает храмов, не спит после обеда, запросто бродит по Москве, одевается по-польски, водится исключительно с поляками, пляшет на придворных вечерах и маскарадах, нарушает посты, не кладет поклонов. В свою очередь, бояре были обижены тем, что царь предпочитает им иноземцев и называет их невеждами. Однако самое большое недовольство вызывали окружавшие царя поляки. Они держали себя в Москве как в завоеванном городе. Оскорбляя национальное чувство, входили в церковь в шапках, нередко с собаками, громко говорили, смеялись.

Женщинам стало небезопасно показываться на улицах города. Духовенство тоже было недовольно равнодушием царя к православной церкви. Кроме того, оно упорно не соглашалось на брак царя с католичкой Мариной Мнишек. Лишь с большим трудом патриарху Игнатию удалось уговорить архиереев согласиться на приобщение Мнишек к православной церкви не через крещение, а только через миропомазание и причащение по православному обряду. Свадьба самозванца вызвала новый наплыв иностранных пришельцев в Москву. В результате очень быстро удалось возбудить народ против Литвы и поляков, против царя, не крестившего своей жены, которая не желает изменить латинскую веру на истинную. Во время погрома было убито, по польскому счету 500, по частному московскому счету – около 3500 человек. Кроме поляков москвичи побили многих иностранцев, прибывших в Москву в последнее время, в том числе и мирных купцов и мастеров, однако старые гости Москвы из «немецкой слободы» уцелели.[618]618
  См.: Там же. С. 56–57.


[Закрыть]

Вообще говоря, история Смуты явно выявила давнишнее противостояние в России западной и восточной партий, которые в течение уже многих лет боролись за власть. Признаки этой борьбы мы усматриваем с очень раннего периода русской истории.[619]619
  В качестве примеров можно привести историю приглашения Рюрика или конфликт Александра Невского (восточная партия), ратующего за долгосрочные связи с Золотой Ордой, и князей Галицкой Руси (западная партия), сторонников союза с Западом.


[Закрыть] О ней говорит ход интервенции и открытое вмешательство в русские дела соседних государств; планы раздела государства со стороны Польши, Швеции и Англии, которые предполагали взять под свой протекторат северные территории и весь водный путь до Каспия; наличие различных проектов приглашения на русский престол иностранных принцев; призыв на военную службу М. В. Скопиным-Шуйским шведских ландскнехтов;[620]620
  По некоторым оценкам, шведских наемников было от 10 до 15 тыс., что вполне соотносилось с силой самозванца.


[Закрыть] приглашение многих иностранных военных инструкторов; избрание Михаила Романова[621]621
  По одной из версий происхождения рода Романовых, прародитель рода Андрей Кобыла приехал в Россию из Германии.


[Закрыть] и многое другое. Надо сказать, что борьба эта не ослабевала и в дальнейшем. Кроме того, Смута, опрокинув старый порядок, ясно показала тщетность стремления новой династии вернуть все к прежним отношениям, «как при прежних великих государях бывало». Новую жизнь необходимо было строить заново, сочетая старые основы с новыми элементами, которыми и были иностранцы, представители европейской общественности, с их техникой, капиталами и культурой.[622]622
  См.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. С. 63.


[Закрыть]

Как уже упоминалось, русская история располагает большим материалом для изучения культурных заимствований, однако культурная эволюция верхушки московского населения, которая наблюдалась в течение всего XVII в., была по прошлым меркам беспрецедентной, так как затронула целый ряд сфер жизни государства.

После окончания Смуты и успокоения государства иностранцы вновь потянулись в Россию.[623]623
  Известно, что Михаил Романов уже на пути в Москву из Костромы, где он принял венец, встречался с голландцами, которые добились от царя льгот и преимуществ в торговле (см.: Там же. С. 66).


[Закрыть] Первыми были голландские и английские купцы, которые почти всегда конкурировали друг с другом.[624]624
  Правительство отворачивалось от местного торговца и все чаще делало закупки товаров за границей. К середине XVII в. московская торговля почти полностью попала в руки иностранного капитала, который был уже готов захватить добычу и обработку русского сырья.


[Закрыть] В 30-40-е гг. XVII в., после принятия решения о вербовке за границей целых полков из иностранцев и формирования полков иноземного строя, государство просто заполонили иностранцы. Уже к середине XVII в. служивших и торговавших в Москве лютеран и кальвинистов было до тысячи человек.[625]625
  Интересно, что приглашались на службу представители различных протестантских толков: Москва не хотела иметь у себя католиков, которые, впрочем, все же имелись, однако это были люди, в силу каких-то обстоятельств оставшиеся в Москве во время Смуты (см.: Там же. С. 70).


[Закрыть] В крупных городах наблюдалась такая же картина. Кроме того, в Москву стекались люди и иных вероисповеданий. Однако это были по большей части православные с Балкан и Востока, скрывавшиеся от турок, а также духовные лица и купцы, стремившиеся провезти свои товары без пошлины и досмотра. Тех, кто прибывал с намерением поселиться, как правило, определяли к книжному делу, редактированию и исправлению книг, обучению молодежи греческому и латинскому языкам. Много было переселенцев из Литвы и Польши, причем москвичи не всегда могли определить веру этих пришельцев, которые долгое время скрывали принадлежность к католицизму, униатству или сектантству. Отсюда и возникало недоверие к «западным русским» и требование о перекрещивании уже крещеных людей. Однако вскоре ученость представителей Киевской духовной школы в вопросах догматики была оценена московскими властями и ученых монахов с Украины стали приглашать без каких-либо ограничений. К середине XVII в в Дудине, монастыре на Оке, собралось до сотни южнорусских и западнорусских монахов, а монастырь слыл как «особый иноземский».