Текст книги "«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба"

26 июня 1925 г. на закрытом заседании Политбюро ЦК КП(б)У Всеволод Балицкий сделал доклад о работе ГПУ, после чего было принято постановление, в котором, в частности, обосновывалась потребность увеличить средства на «информативную и контрдиверсионную работу ГПУ УССР», отмечалось, что ни в коем случае нельзя допускать уменьшения количества «гласных работников ГПУ», напротив, следует повысить им зарплату, улучшить материальнобытовое обслуживание, приравнять их службу к военной по всем параметрам[303]303
  Там же. Л. 178–179.


[Закрыть].

Именно в это время происходили значительные изменения в территориальном устройстве ГПУ УССР, связанные с проведением административно-территориальной реформы. 3 июля 1925 г. Президиум ВУЦИК принял постановление «О ликвидации губерний и переход на трехступенчатую систему управления» [304]304
  История административно-территориального деления Донецкой области 19192000 гг.: Сб. док. и мат. Донецк, 2001. С. 19.


[Закрыть]. С 1 августа 1925 г. вводилось разделение УССР на 41 округ. На базе ликвидированных губернских отделов ГПУ и подчиненных им окружных отделений ГПУ образовывались окружные отделы (окротделы) ГПУ.

На окружные отделы ГПУ возлагалось:

– предупреждение контрреволюционных преступлений политического и экономического характера;

– выявление контрреволюционных организаций и лиц, деятельность которых направлена на подрыв политического и экономического могущества страны;

– предупреждение и борьба с различными проявлениями бандитизма и вооруженными восстаниями;

– охрана государственной тайны;

– борьба со шпионажем;

– борьба с контрабандой;

– предупреждение и борьба с экономическими преступлениями в государственных, кооперативных, хозяйственных учреждениях и организациях;

– выполнение специальных поручений ГПУ УССР и окрисполкомов.

Вместе с тем окротделы ГПУ имели право:

– подавлять контрреволюционные и вооруженные выступления;

– вести агентурные наблюдения за подозреваемыми лицами, группами и организациями на территории округа;

– предоставлять выводы по вопросу выезда граждан за рубеж;

– возбуждать ходатайства перед особым совещанием при ГПУ УССР о высылке социально-опасных лиц за пределы округа;

– представлять соответствующим организациям и учреждений необходимую информацию;

– проводить учет, регистрацию и розыск политически не благонадежных лиц;

– изучать разнообразные стороны политической и экономической жизни округа;

– оповещать о настроениях различных слоев общества путем вербовки информаторов, люстрации корреспонденции, конспиративных изъятий и т. п.

Окружные отделы ГПУ УССР создавались при окружных исполкомах. С одной стороны, они действовали под непосредственным руководством ГПУ УССР, несли перед ним полную ответственность и периодически отчитывались о результатах работы. С другой стороны, как отделы окрисполкомов отчитывались перед последними по форме, в порядке и в сроки, установленные президиумом окрисполкома. Возглавлял окротдел ГПУ начальник, назначаемый и смещаемый с должности ГПУ УССР. Санкционировал назначение Секретариат или Организационное бюро ЦК КП(б)У.

В начале 1926 г. ЦК КП(б)У разграничил полномочия Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК КП(б)У в вопросах проведения назначений и перемещений сотрудников местных органов ГПУ. Теперь Оргбюро ЦК КП(б)У назначало только начальников крупных окротделов ГПУ – Екатеринославского, Киевского, Луганского, Николаевского, Харьковского, Одесского, Сталинского и уполномоченного ГПУ по Молдавской АССР, а Секретариат ЦК КП(б)У – всех остальных. Начальник окружного отдела ГПУ был наделен полномочиями административного, оперативного, процессуального, финансово-хозяйственного и представительского характера. Он имел право издавать приказы по окротделу, принимать и увольнять сотрудников на работу, накладывать на них взыскания, подписывать ордера на проведение арестов, обысков. Начальник окротдела ГПУ имел право в оперативных целях использовать милицию и уголовный розыск[305]305
  Окіпнюк В. Т. Державне політичне управління УСРР (1922–1934): історико-юридичний аналіз: Монографія. Київ: НА СБУ, 2002. С. 98–100.


[Закрыть].

В июне в 1926 г. ВУЦИК УССР принял постановление «Об уточнении функций органов Государственного политического управления». Формально на центральные и местные органы ГПУ было возложено применение мер предупреждения и ведения (на равных основаниях с другими органами) дознания и следствия, борьбы с должностными и хозяйственными преступлениями, кражами государственного и общественного имущества, подделкой денег и ценных бумаг. Вместе с тем документ отражал и расширение прав ГПУ.

Не случайно в середине 1920-х гг. в действиях Всеволода Балицкого прослеживается тенденция выхода из-под контроля не только прокуратуры, но и высших государственных органов. Председатель ГПУ УССР делал все, чтобы накрыть плотным ореолом секретности свою работу. Он даже запретил снимать художественный фильм «ГПУ» по сценарию бывшего чекиста, уже упоминавшегося Я. А. Лившица, поскольку «фильм может раскрыть некоторые секреты работы чекистов»[306]306
  Гудок. 1989. 29 декабря.


[Закрыть].

Балицкий добился, чтобы планы работы ГПУ не утверждались ВУЦИК или Совнаркомом УССР. Сломал он также практику регулярных отчетов ГПУ перед высшими органами государственной власти и местными Советами[307]307
  Усенко І. Б. Позасудова репресія. Як це починалось // Комуніст України. 1990. № 2. С. 51.


[Закрыть]. Постепенно все вопросы, связанные с деятельностью ГПУ, стали решаться лишь на заседаниях Политбюро ЦК КП(б)У. Впрочем, здесь решались и другие вопросы. Например, о награждениях самого Балицкого. Так, в протоколе закрытого заседания Политбюро ЦК КП(б)У от 9 марта 1926 г. читаем: «О т. Балицком. Поручить Пр[езидиму] Вуцик’а представить тов. Балицкого к ордену Красного Знамени»[308]308
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 16. Д. 3. Л. 313.


[Закрыть].

Об усилении роли ГПУ свидетельствует и избрание 29 ноября 1927 г. Балицкого на Пленуме ЦК КП(б)У кандидатом в члены Политбюро. После этого он практически перестал бывать на заседаниях правительства. Зато усиливается его контакт с партийными органами. Он разъяснял подчиненным, «что аппарат ГПУ должен безоговорочно выполнять волю Центрального комитета, которая передается через его голову. Если есть приказ стрелять в толпу, независимо от того, кто бы там не был, – откажетесь – расстреляю всех. Нужно беспрекословно выполнять мою волю, а если будете митинговать, я этого не позволю. Центральному комитету партии нужен крепкий, монолитный аппарат, который выполняет волю партии»[309]309
  Цит. по: Ченцов В. В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20-ті роки. С. 48.


[Закрыть].

Тесное взаимодействие высших партийных инстанций и ГПУ ярко характеризует деятельность Балицкого в должности главы Комиссии по судебно-политическим делам при ЦК КП(б)У. Заметим, кстати, что в целом работа этой Комиссии практически неизвестна даже специалистам, поскольку ее материалы тщательным образом скрывались. Обратимся лишь к одному документу. 5 мая 1927 г. Балицкий посылает секретарю ЦК КП(б)У И. Я. Клименко докладную записку о характере постановлений Комиссии по судебно-политическим делам. В записке отмечалось, что «конкретные директивы судам по поводу меры социальной защиты могут даваться только относительно тех дел, которые имеют большое политическое значение и из которых устраиваются показательные процессы, причем директивы могут поступать только от ПБ ЦК ВКП(б)»[310]310
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 16. Л. 361–362.


[Закрыть].

А далее Балицкий писал: «…По всем делам, не имеющим общественно-политического значения, но по которым по сути необходимо применение высшей меры социальной защиты (шпионаж, контрреволюция и так далее), наши суды и, в частности, чрезвычайные сессии, при наличии нашей директивы о предоставлении меры социальной защиты на рассмотрение суда, выносят достаточно правильные суровые приговоры и, в частности, высшую меру социальной защиты – расстрел. При этом Прокуратура республики ведет за этими делами особенно пристальный надзор, которым полностью обеспечивается возможность как смягчения слишком суровых приговоров, так и опротестования приговоров мягких.

Следовательно, по незначительным делам правильность и строгость репрессий полностью осуществляется самими судами, а по делам большого общественно-политического значения – нашими конкретными директивами, санкционированными ЦК ВКП(б)» [311]311
  Там же.


[Закрыть].

Кстати, в работе Комиссии по судебно-политическим делам в марте 1926 г. имел место чрезвычайно характерный случай. Член комиссии М. Ф. Владимирский выступил против ведения заседания на украинском языке, поскольку «он не может следить за ходом заседания»[312]312
  Там само. Д. 4. Л. 124.


[Закрыть]. После этого Балицкий вносит предложение: «Ввиду того, что комиссия в большинстве состоит из представителей нацменьшинств УССР, деукраинизировать выступления на заседании…»[313]313
  Там же.


[Закрыть]Это предложение было принято, невзирая на энергичный протест Н. А. Скрыпника, который руководил этим заседанием.

Не подлежит сомнению, что Всеволод Балицкий был причастен к ликвидации Симона Васильевича Петлюры в Париже 26 мая 1926 г. Подробности этой операции до сих пор неизвестны. Лишь в 2007 г. полковник ФСБ в отставке, профессор А. М. Плеханов приоткрыл завесу тайны. Он не дал, правда, никаких ссылок на источники, но однозначно написал о том, о чем давно уже говорили историки, и не только они: «Антисоветскую активность Петлюры пресекли агенты советской спецслужбы: организатором операции выступил М. Володин, а убил Ш. Шварцбард»[314]314
  Плеханов А. М. ВЧК – ОГПУ: отечественные органы государственной безопасности в период новой экономической политики. 1921–1928. М.: Кучково поле, 2006; Плеханов А. М. Дзержинский. Первый чекист России. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007.


[Закрыть]. Пока не удалось выяснить личность Володина. Скорее всего, это псевдоним, под которым кто-то из сотрудников Иностранного отдела ОГПУ СССР работал в Париже. Например, знаменитый чекист-террорист Я. И. Серебрянский (Бергман) в 1925–1929 гг. пребывал на нелегальной работе в Бельгии и во Франции, являлся нелегальным резидентом ОГПУ в Париже [315]315
  Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД, 1934–1941: Справочник. М.: Звенья, 1999. С. 380; Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 349.


[Закрыть].

Ясно, что ликвидацией С. В. Петлюры занимался центральный аппарат ОГПУ в Москве. Эта же структура, похоже, в значительной степени «дирижировала» и ходом процесса над убийцей. Процесс состоялся осенью 1927 г. в Париже, и убийца был оправдан как «мститель» за еврейские погромы в Украине во времена Директории Украинской Народной Республики, которой руководил тогда Петлюра. De facto суд превратился в показательную расправу над чрезвычайно демонизоваванным «украинским национализмом»[316]316
  См.: Документ судової помилки. Процес Шварцбарда. Париж, 1958.


[Закрыть]. Подтверждают такую оценку и опубликованные несколько лет назад одним из авторов этих строк неизвестные документы, свидетельствующие о заинтересованности Кремля в антипетлюровских результатах процесса и усилиях чекистов по направлению парижского процесса в «нужное» росло[317]317
  См.: Шаповал Ю. Людина і система. Штрихи до портрета тоталітарної доби в Україні. Київ: Інститут національних відносин і політології НАН України, 1994. С. 96–107.


[Закрыть]. В этих усилиях тогда участвовало и ведомство Балицкого. Последний, кстати, мог иметь и какие-то особые антипатии к Петлюре.

Дело в том, что еще в 1925 г. Симон Петлюра, лидер УНР в эмиграции, написал статью «Милиция господина Балицкого и юстиция господина Скрыпника». Констатируя, что Балицкий одновременно является наркомом внутренних дел и начальником ГПУ и уголовного розыска, Петлюра сравнивал его с царским министром внутренних дел, бывшим одновременно и шефом отдельного корпуса жандармов. В статье утверждалось, что «история массовых и одиночных расстрелов, осуществленных агентами ГПУ (бывшая Чека) и по приговорам революционных трибуналов, не написана. Цифру, которую называет само всесоюзное ГПУ – 1.526. 197 человек для всего Союза Советских Республик нельзя, разумеется, считать точной. Но и в том случае, если ее взять как показатель расстрелов, то и она поражает своим ужасом»[318]318
  Петлюра С. В. Статті. Упоряд. та авт. передмов. О. Климчук. Київ: Дніпро, 1993. С. 314.


[Закрыть]. Петлюра напоминал в статье, что половина расстрелов приходилась на Украину, где велась особенно жестокая борьба с антисоветскими движениями. Вот почему, по его мнению, «имена Балицкого и Скрыпника войдут в историю нашего народа не только как имена отвратительных предателей, но и как имена самых жестоких палачей его…»[319]319
  Там же.


[Закрыть]

В ГПУ УССР также готовили операции против деятелей украинской эмиграции. 26 мая (по другим данным – 19 июня) 1926 г. в г. Ровно (Польша) был убит В. П. Оскилко. В ноябре декабре 1918 г. он был одним из организаторов восстания против гетмана П. П. Скоропадского на Волыни. С января 1919 г. – начальник войск Юго-Западного района действующей армии УНР, с февраля того же года – начальник войск Северной группы войск действующей армии УНР. 22 апреля 1922 г. приказом Симона Петлюры как головного атамана УНР Владимир Оскилко был отстранен от командования группой. Однако отказался выполнять этот приказ. По согласованию с партией социалистов-самостийников в ночь с 28 на 28 апреля 1919 г. Оскилко поднял в Ровно восстание против Директории, после его подавления он выехал в Польшу[320]320
  Тинченко Я. Офіцерський корпус Армії Української Народної республіки (1917–1921). Київ: Темпора, 2007. С. 318.


[Закрыть].

Долгие годы о «заказчиках» убийства В. П. Оскилко было ничего неизвестно. Подозревали как чекистов, так и петлюровцев, которые могли отомстить за измену в 1919 г. Но вот в наградном листе на сотрудника ГПУ УССР З. Г. Лунева (Минца) мы прочитали, что он, «будучи уполномоченным КРО ГПУ УССР, успешно провел ликвидацию видного петлюровского атамана Оскилко, находящегося за кордоном»[321]321
  ОГА СБУ. Киев. Ф. 12. Д. 2280. Л. 28.


[Закрыть].

Безусловно, убийства Симона Петлюры и Владимира Оскилко – это звенья одной цепи. Организацию убийства головного атамана УНР еще как-то можно объяснить, ведь Симон Петлюра являлся символом украинского национально-освободительного движения, а слово «петлюровец» стало нарицательным и означало приверженца независимой Украины. Но с Оскилко возникает вопрос: зачем надо было убивать его, отошедшего от дел еще в 1919 г.?[322]322
  Кстати, уже упомянутый М. К. Александровский, знавший В. П. Оскилко по работе в Ровно, характеризовал последнего как «учителя-молокососа, страдавшего манией величия». (Там же. Д. 2174. Л. 26.)


[Закрыть]

Можно предположить, что устранение чекистами Петлюры призвано было спровоцировать украинскую эмиграцию на акты мщения, что развязало бы ОГПУ руки в борьбе с «украинским буржуазным национализмом». Тем более что в это время шла борьба с наркомом просвещения УССР (бывшим «боротьбистом») Александром Шумским, объявленным «национал-уклонистом», а также с теми, кто его поддерживал.

На наш взгляд, подтверждают эту версию указания Ф. Э. Дзержинского, данные его заместителю Г. Г. Ягоде 22 июня 1926 г. Среди них находим, в частности, такие: «2) Вести энергичную агентуру за границей в петлюровских кругах и наблюдение за их действиями.

3) Произвести массовую операцию против петлюровцев, тщательно ее проработав и ударивши по их московским связям.

4) Усилить бдительность по охране высших партийных и советских учреждений на Украине и вождей, проверивши их аппараты с точки зрения связи с петлюровцами.

6) Захватить достаточное количество заложников» [323]323
  Плеханов А. М. ВЧК-ОГПУ: отечественные органы государственной безопасности в период новой экономической политики. 1921–1928. С. 630.


[Закрыть].

На следующий день Генрих Ягода и заместитель начальника Контрразведывательного отдела ОГПУ СССР Я. К. Ольский направили телеграмму В. А. Балицкому и председателю ГПУ БССР Р. А. Пилляру. В ней, в частности, отмечалось, что с убийством С. В. Петлюры активизировались петлюровские элементы, что возможны теракты за границей и на территории Советского Союза. Ягода требовал дать «задание резидентам помимо Румынии более активно выявлять перегруппировки, намерения петлюровских кругов. Тщательно подготовить операцию с целью разгрома группировок, имея также ввиду взятие заложников»[324]324
  Там же. С. 337.


[Закрыть]. Телеграмма также требовала упредить намерения петлюровцев относительно ЦК КП(б)У, усилить охрану членов ЦК и государственных учреждений, а также предупреждала: «Имейте в виду, что базой терактов возможно являются польские резидентуры и консульства, которые будут оказывать помощь и давать директивы»[325]325
  Там же.


[Закрыть].

Предметом особого внимания Всеволода Балицкого и его ведомства была церковь. Немало документов подтверждают это. И опять-таки председатель ГПУ всегда выступал в тесном единстве с тогдашними партийными руководителями. Например, 25 февраля 1926 г. на закрытом заседании Политбюро ЦК КП(б)У обсуждались и утверждались «Предложения комиссии по вопросу о церковных делах». Вот отдельные пункты постановления:

«2. Считать необходимым дальнейшее усиление работы относительно охватывания информативным аппаратом тех группировок, которые до сих пор им еще в достаточной степени не были охвачены (автокефалия, католики, лютеране, менониты).

3. Одобрить намеченные комиссией репрессии относительно руководителей (Потиенко, Ярещенко и Шараевского) автокефальной церкви, осветив в печати их контрреволюционную работу. Поручить комиссии вести последующую работу относительно разложения автокефалистов.

4. Касательно, католиков продолжать курс на уничтожение существующей зависимости католической церкви на Украине от польского правительства, используя с этой целью советско настроенные части польского населения, так же – униатов, немцев-католиков, чехов, литовцев, и так далее.

6. Счесть возможным открыть в Киеве церковно-обновленское учебное заведение, по образцу московской Академии, при условии содержания на собственные средства, с количеством слушателей не больше 50 человек, под жестким контролем ГПУ.

7. Размер средств, которые должны быть отпущены ГПУ на работу среди духовенства, поручить установить особенной комиссии в составе тт. Чубаря, Затонского и Попова»[326]326
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 16. Д. 2. Л. 77.


[Закрыть].

Далее в документе анализируются особенности деятельности различных религиозных группировок в Украине к началу 1926 г., «антисоветские деяния» их руководителей, даются рекомендации, как эффективнее организовать и вести «антирелигиозную разложенческую» работу.

В следующем, 1927 г., был отстранен от руководства 2-м Всеукраинским православным церковным собором (ВПЦС) митрополит Василий Лыпкивский, с чего, собственно, началась ликвидация Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) [327]327
  Зінкевич О., Воронин О. Мартирологія українських церков. Т. 1. Українська православна церква. Торонто, Балтімор, 1987. С. 142–144.


[Закрыть].

27 октября 1927 г. ГПУ УССР имело все основания заявить, что поставленные перед ним задания о свержении митрополита Василия Лыпкивского, архиепископов Александра Ярещенко и Василия Потиенко «нами полностью выполнены. Собор прошел под полным нашим руководством»[328]328
  Ченцов В. В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20-ті роки. С. 255.


[Закрыть]. Председателем 2-го ВПЦС был Владимир Чехивский. В сентябре 1928 г. ГПУ УССР запретило ему заниматься любой церковной деятельностью. На протяжении 1926–1929 гг. в Украине было арестовано пять иерархов УАПЦ[329]329
  Зінкевич О. Справа Української автокефальної православної церкви на процесі Спілки визволення України і її ліквідація у 1930 р. // Сучасність. 1988. С. 225.


[Закрыть], а всего за период сталинизма уничтожено 34 ее епископа, 2000 священников и других церковнослужителей[330]330
  Розтальний В. Митрополит-мученик // Голос України. 1992. 19 червня.


[Закрыть].

О размахе работы по религиозным группировкам дает представление бюджета ГПУ УССР на первое полугодие.

«Содержание секретных сотрудников по религиозным и сектантским группировкам.

II. Содержание осведомления в руководящих органах религиозных и сектантских группировок.

III. Разъезды, командировки с/с всех группировок по всем округам Украины в месяц по 100 р. на все округа – 41 округ на 6 месяцев. 600 р.

IV. П. 1. Содержание секретных сотрудников по инославному и лютеранскому духовенству.

П. 2. Разъезды и командировки по инославному и лютеранскому духовенству.

3. Непредвиденные расходы.

На 6 месяцев по 50 р. 300 р.

Всего: 58480 р.

/Пятьдесят восемь тысяч четыреста восемьдесят рублей/»[331]331
  ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 16. Д. 34. Л. 92–93.


[Закрыть].

Этот документ подписал начальник Секретного отдела ГПУ УССР В. М. Горожанин.

На беззаконие и своеволие, на грубые действия чекистов относительно церкви неоднократно были вынуждены реагировать Наркомюст и Прокуратура УССР. Это отдельная и большая тема. Приведем лишь пример, характеризующий тогдашнюю ситуацию. 7 марта 1928 г. появилось информационно-директивное письмо «О борьбе с церковной контрреволюцией», подписанное наркомом юстиции и Главным прокурором УССР В. И. Порайко и его помощником по надзору за органами ГПУ Г. А. Железногорским. В первую очередь они объясняли, что такое, собственно, «церковная контрреволюция». Это – «использование разными главарями церковных течений своего влияния на религиозно-настроенные массы для антисоветской деятельности». К таким течениям в документе были отнесены «тихоновщина» (сторонники патриарха Тихона) и «авто-кефалисты» (сторонники Украинской автокефальной православной церкви). Кроме того, в документе содержалась характеристика «лояльных течений в церкви» («Лубненский собор епископов» и «обновленцы») и отдельно говорилось о сектантах.

Авторы документа подчеркивали, что при проведении официального следствия «обвиняемые должны допрашиваться только в плоскости антисоветской деятельности. Имеющие иногда место случаи, когда у обвиняемых создается впечатление, в связи с неудачным подходом к следствию со стороны отдельных уполномоченных ГПУ, что их преследуют за веру и тому подобное, должны быть устранены. Необходимо также следить за тем, чтобы такие дела осуществлялись форсированным порядком, без всякой волокиты… О всяких спорах, которые возникают между Прокуратурой и ГПУ в таких делах – немедленно сообщать в Прокуратуру Республики» [332]332
  ОГА СБУ. Киев. Фонд печатных изданий (далее – ФПИ). Л. 4.


[Закрыть].

В поле постоянного внимания Всеволода Балицкого и его ведомства находилась украинская интеллигенция, особенно те ее представители, которые возвратились из-за границы. Но следили и за теми, кто сотрудничал с большевистской властью, хотя были настроены относительно нее весьма критически. Вот что, в частности, говорилось в инструкции о постановке информационной работы окружных отделов ГПУ УССР в 1930 г.: «6. Интеллигенция.

По этому объекту сетка строится в основном по следующему принципу:

1) Обязательное насаждение информаторов в местах концентрации разных групп интеллигенции, особенно учительства, на селе и в городе.

2) Практиковать вербовку служилой интеллигенции из окружных и районных центров, которая имеет широкие связи с низовыми кадрами интеллигенции (инструкторский состав отделов народного образования и учреждений здравоохранения)»[333]333
  ГПУ УССР. Секретно-оперативное управление. Отдел информации и политконтроля. Инструкция о постановке информационно-осведомительной работе окружных отделов ГПУ УССР. Харьков, 1930. С. 25.


[Закрыть].

Как уже отмечалось, накопление «компрометирующего материала» против старой украинской интеллигенции, немалое число представителей которой занимались активной политической деятельностью в период Украинской Центрального Рады и Украинской Народной Республики, началось достаточно давно, как и отработка политических процессов по специально подготовленным сценариям.

В июне 1925 г. решением Политбюро ЦК КП(б)У была создана комиссия для изучения вопроса об украинской интеллигенции, тактике относительно нее, в частности Всеукраинской академии наук (ВУАН) и Михаила Грушевского, возглавлявшего после возвращения из эмиграции Историческую секцию ВУАН [334]334
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 16. Д. 1. Л. 179об.


[Закрыть].

В состав комиссии вошли Л. М. Каганович, В. Я. Чубарь, А. Я. Шумский, Г. Ф. Гринько, В. А. Балицкий. 22 февраля 1926 г. Политбюро ЦК КП(б)У рассмотрело вопрос «О настроениях среди украинской интеллигенции», причем докладчиков было трое, а среди них – Всеволод Балицкий. В принятом решении отмечалось: «Считать необходимым взять курс на решительную борьбу с правыми группировками в среде украинской интеллигенции. Поручить тов. Балицкому через месяц подать доклад о дальнейших мероприятиях по разложению правых группировок в среде украинской интеллигенции. Поручить орграспреду разработать мероприятия по исключению из состава кооперативных центров наиболее правых представителей украинской интеллигенции, антисоветски настроенных»[335]335
  Там же. Д. 2. Л. 136.


[Закрыть].

Именно в 1926 г. в недрах ГПУ УССР появляется несколько чрезвычайно важных и сурово засекреченных документов, которые раскрывают «кухню» и настоящее содержание действий этого ведомства в условиях политики «украинизации». Это прежде всего циркулярные письма «Об украинской общественности» от 30 марта 1926 г. и «Об украинском сепаратизме» от 4 сентября 1926 г. Оба документа были подготовлены в Секретном отделе ГПУ, который был ключевым в предоставлении информации партийно-государственному руководству УССР.

ГПУ ориентировало местные органы о «сущности, истории и тактике украинского сепаратизма»[336]336
  Цит. по: Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. С. 254.


[Закрыть], а также ставило конкретные задачи, которые должны были решать чекисты. Отмечая, что «новый национальный курс» после XII съезда РКП(б)[337]337
  Речь идет о начатой в тогдашних союзных республиках политике «коренизации», которая в Украине приобрела в первую очередь форму «украинизации». Эта политическая линия была принята под натиском «национал-коммунистов» и по требованию В. Ленина. Формальной основой было то, что царская Россия эксплуатировала нероссийские народы, и в наследие от нее СССР досталось фактическое экономическое и культурное неравенство между русскими и другими народами. Поэтому решено было ускорить развитие тогдашних нероссийских республик, а одновременно «укореняться» на национальных окраинах. Политика «коренизации» предусматривала подготовку коммунистических кадров из представителей коренных национальностей, учет национальных факторов при формировании партийно-государственного аппарата. Кроме того, предусматривалось расширение просветительской деятельности на родных языках, содействие развитию национальных культур, организация сети школ всех уровней, учреждений культуры, газет и журналов, книгоиздательского дела на языках коренных национальностей и т. д. (См. подробнее: «Українізація» 192030-х років: передумови, здобутки, уроки / за ред. В. А. Смолія. Київ: Інститут історії України НАН Украпи, 2003; Борисенок Е. Феномен советской украинизации. 19201930-е годы. М.: Европа, 2006).


[Закрыть] сделал невозможным продолжение вооруженного сопротивления большевистской власти, творцы документа указывали на то, что украинские националисты перенесли острие своих усилий на «культурный фронт», используя легальные возможности для противодействия большевистской власти. В документе подчеркивалось: «Украинизация используется для группировки во всех жизненных частях государственного организма сторонников националистических идей»[338]338
  Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. С. 257.


[Закрыть].

Были определенные носители украинского национализма. Это прежде всего Украинская автокефальная православная церковь, являющаяся, по мнению авторов циркуляра, «могучим оплотом национализма и отличным агитационным орудием»[339]339
  Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. С. 257.


[Закрыть]. Всеукраинская академия наук была объявлена структурой, собравшей вокруг себя «компактную массу бывших видных деятелей УНР»[340]340
  Там же. С. 257.


[Закрыть]. Под подозрение попала, собственно, вся сфера культуры, в частности литература.

Эти и другие документы убедительно свидетельствуют, что с самого начала, вопреки всем официальным декларациям, ГПУ подозрительно и враждебно воспринимало «украинизацию», накапливало материал против ее активных сторонников. Среди основных были определены такие задания для органов ГПУ УССР: «выявления правых группировок, их деятельность и взаимоотношения с другими кругами украинской общественности»; «не ограничиваться простым наблюдением за всеми кругами украинской общественности, а вести активную разведку среди видных представителей украинских антисоветских течений»; «увязать работу по украинской интеллигенции с работой по селу»; «освещать текущие настроения украинской общественности, связанные с нашей внутренней и международной политической жизнью»[341]341
  Там же. С. 266–267.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание, что все внутренние процессы в циркуляре увязаны с активизацией украинской эмиграции, часть из которой не принимала «украинизацию» как искреннюю и долгосрочную политику большевиков, однако стремилась использовать ее как мощный рычаг продвижения украинцев на ключевые руководящие посты в УССР, в сфере науки и культуры.

Принципиально важно то, что в этом и других документах чекисты как бы дистанцируютсяот украинских «туземцев», неких «автохтонных» украинских националистов, говорят постоянно об «украинских шовинистах», «антисоветском шовинистическом элементе», «украинских сепаратистах» и т. п. То есть чекисты не считают себя органической частью территории, на которой им доводится работать, а все украинское априори воспринимается как «националистическое», как некая враждебная или в лучшем случае подозрительная «украинская общественность».

Поставленные задачи последовательно выполнялись. Сохранились, в частности, уникальные материалы ГПУ, раскрывающие механизм слежки за бывшим Председателем Украинской Центральной Рады, историком Михаилом Сергеевичем Грушевским, вернувшимся, как уже отмечалось, в Украину из эмиграции в марте 1924 г. Уникально уже то, что выдающийся ученый был взят на учет как «неблагонадежный» 20 июля 1924 г., то есть вскоре после своего приезда в Киев, хотя пристально следить за ним начали с самого прибытия.

В течение десяти лет, до самой смерти (в ноябре 1934 г.), Грушевский находился под постоянным наблюдением, а в его ближайшем окружении было немало секретных сотрудников, которые обстоятельно докладывали о настроениях, разговорах, намерениях, политических симпатиях и антипатиях, личных отношениях с другими деятелями их подопечного. 6 ноября 1926 г. Секретный отдел ГПУ УССР предложил уполномоченному разведки, ссылаясь на решение руководства ГПУ, взять Грушевского под внешнее наблюдение, что и было сделано. Академик в спецсводках проходил под псевдонимом «Старик».

И хотя М. С. Грушевский приехал в Украину с разрешения коммунистической власти для работы в Академии наук, чекистов особо волновал вопрос, для чего, с какой целью он вернулся, нет ли тут потаенных замыслов. Скрупулезно собирались и анализировались любые его критические высказывания в адрес большевистской власти, а также декларации о содействии развитию науки и культуры в Украине. Из этих сводок однозначно ясно, что академик как бы ведет двойную игру, стремится воспользоваться реалиями «украинизации» в своих «националистических» расчетах.

Вот, например, что сообщал 1 ноября 1926 г. секретный сотрудник под псевдонимом «Тычина»: «Я встретился с Грушевским дома, где у меня состоялся такой разговор. Я спросил Грушевского о будущем Украины. “Украина, – ответил Грушевский, – для меня дороже всего, и, возможно, потому я, как старый человек, могу смотреть на жизнь Украины с исторической точки зрения. В этом мое расхождение с коммунистами… Мы можем бороться с Россией, когда все украинские силы будут объединены…”»[342]342
  Цит. по: Пристайко В., Шаповал Ю. Михайло Грушевський і ГПУ-НКВД. Трагічне десятиліття: 1924–1934. Київ: Україна, 1996. С. 23.


[Закрыть].

Уже в январе 1927 г. появился первый донос о том, что М. С. Грушевский якобы создал в Исторической секции ВУАН «враждебную политическую организацию», объединив вокруг себя «активных “хлопцев” от украинской контрреволюции» [343]343
  Там же. С. 29.


[Закрыть].

Аналогичным образом ГПУ УССР отслеживало и постепенно формировало мысль о «контрреволюционности» других выдающихся деятелей, стремившихся воспользоваться условиями «украинизации» для укрепления украинских научных и культурных сил. Кстати, в сообщения о М. С. Грушевском попали очень многие лица, которых впоследствии ГПУ включит в «Союз освобождение Украины» («СВУ»), «Украинский национальный центр» («УНЦ»), будет «монтировать» в другие дела в конце 1920-х – начале 1930-х гг.

Много делали чекисты и для того, чтобы «разложить», обострить противоречия в среде, как они выражались, «украинской общественности». Это приводило, в частности, к тому, что накалялись и без того напряженные отношения между разными деятелями украинской науки. Например, между сторонниками академиков М. С. Грушевского и С. А. Ефремова. Все это способствовало коммунистической «осаде», а затем, в конце 1920-х гг., и «штурму» ВУАН, которую, как было уже отмечено, властные структуры считали одним из бастионов «украинского национализма».

Всеволоду Балицкому пришлось непосредственно работать с тремя лидерами КП(б)У – Э. И. Квирингом, Л. М. Кагановичем, С. В. Косиором. Как свидетельствуют факты, он всегда находил с ними общий язык, в первую очередь благодаря постоянной поддержке действий каждого из упомянутых лидеров. В частности, он активно сотрудничал с Лазарем Кагановичем, возглавлявшим парторганизацию Украины с апреля 1925 по июль 1928 г.

Объектом их общего внимания в середине 1920-х гг. стал нарком просвещения УССР Александр Яковлевич Шумский. Недовольный темпами «украинизации», он в 1925 г. в Москве во время беседы с И. В. Сталиным, как свидетельствовал один из ее участников, заявил следующее: ЦК КП(б)У должен контролировать и руководить национальными и культурными процессами, происходящими в Украине. Однако из Москвы посылаются на Украину работники, «которые не понимают украинских национальных вопросов»[344]344
  ОГА СБУ. Киев. Ф.6. Д. 59 881 ФП. Т. 118. Л. 30.


[Закрыть]. Разумеется, нарком имел в виду прежде всего сталинского эмиссара Лазаря Кагановича. А далее Александр Шумский выразил уверенность в том, что «украинские коммунисты уже выросли и могут сами избирать руководителей партии и правительства» [345]345
  Там же. Л. 30.


[Закрыть].

Вследствие этого появилось не просто персональное «дело Шумского», а целый «националистический уклон». Его лидерами позже объявят еще и известного писателя Николая Григорьевича Хвылевого (Фитилева), который своими памфлетами придал литературной дискуссии середины 1920-х гг. политическое значение. Еще одним лидером, на сей раз «экономического уклона», объявят молодого экономиста Михаила Симоновича Волобуева, написавшего полемическую статью в журнал «Большевик Украины». Эта публикация будет заклеймена как «экономическая платформа национализма».