Текст книги "Военное дело индейцев Дикого Запада. Самая полная энциклопедия"

2. Скальпировать врага. Этот подвиг обозначался расщепленным пером за каждый скальп.

3. Отобрать у противника оружие.

4. Дотронуться до живого врага рукой или оружием, то есть посчитать «ку».

5. Украсть лошадь. Воин рисовал черные горизонтальные полосы 7,5-10 см длиной на одной стороне своего одеяла – по одной за каждый набег, и знаки копыт, соответствующие количеству уведенных лошадей, на другом краю. Иногда эти знаки наносили на леггины – полосы на одной, а отпечатки копыт на другой леггине.

Несмотря на предоставляемое право, по словам кри, среди них считалось вульгарным носить присужденные за подвиги перья или украшенные ими копья, кроме как на тропе войны или во время церемониальных плясок. Многие вообще предпочитали никогда не надевать их. Громкий Голос, вождь общины Зовущей Реки и один из наиболее выдающихся воинов кри, всегда плясал обнаженным, с нарисованными по всему телу черными пятнами, означающими, что его магическая сила столь велика, что если пули попадут в его тело, то сплющатся и отскочат. В волосах он обычно носил горизонтально воткнутую на затылке маленькую палочку с пучком вьющейся стружки на ней, которая означала, что он участвовал в отчаянной схватке в одиночном окопчике. Такие палочки получали право носить все, кто попадал в подобную передрягу. Информаторы Скиннера говорили, что воин, ранивший врага, получал право на расщепленное перо, а раненный сам – на обрезанное воронье перо, воткнутое перед ухом.

Сиу по имени Сломанная Рука. 1899 г.

Рейды обозначались короткими горизонтальными линиями, подобными тем, которые наносились за кражу лошадей. Как и у равнинных оджибвеев, равнинные кри, участвовавшие в рукопашной схватке с врагом, рисовали руки на тех местах тела, где враг хватал их. Места ранений они обозначали на коже красной или желтой краской.

Воин ассинибойнов, убивший врага, во время церемониальной Пляски Травы носил в волосах орлиные перья. Если убитым был враг из племени сиу, к пятке мокасина танцора пришивалась шкурка скунса. Но убийство врага без его скальпирования или подсчета на нем «ку» не было подвигом. Скальпирование и «ку» считались равнозначными. За эти деяния воин получал право носить на леггинах или рубахе бахрому из волос. Знак «X» или острый угол, направленный вверх, с маленьким кружком над ним, означал место ранения. Разнообразные знаки могли наноситься на рубахи и на леггины. «и»-образные знаки означали удачные набеги за лошадьми. «Трубки» показывали, во скольких удачных экспедициях воин был предводителем. Также среди ассинибойнов считалось почетным, если в бою он расстрелял более десяти патронов – значит, сражался достаточно долго. Другими воинскими подвигами было захватить лошадь, ружье или лук, а также в одиночку пешим убить медведя гризли.

Воин плоскоголовых, во время битвы приблизившийся к противнику и посчитавший «ку» перед лицом превосходящих по численности врагов, получал право во время плясок и парадов нести копье с огромным металлическим наконечником, древко которого полностью было обернуто мехом выдры, а нижняя часть древка загнута как «пастуший посох». Это церемониальное оружие было знаком доблести.

Параллельные черные линии на леггинах черноногого означали количество вождей или шаманов, убитых воином, а нарисованные на военной рубахе знаки колышков с короткими веревками говорили о числе лошадей, украденных от палаток врага.

Согласно лейтенанту Брэдли, в 1870-х годах градация подвигов у черноногих была следующей:

1. Отобрать у врага оружие;

2. Дотронуться до живого врага;

3. Дотронуться до мертвого врага или снять скальп;

4. Захватить у врага лошадь.

Информация Юэрса в основном согласуется со сведениями Брэдли:

1. Отобрать у врага оружие (особенно ружье);

2. Снять скальп;

3. Захватить у врага лошадь.

Захват других предметов, кроме лошадей и оружия, заслуживал похвалы и давал возможность зафиксировать событие на бизоньей накидке. Кларк Висел ер писал., что черноногие редко упоминали снятые ими скальпы, но подробно рассказывали о числе захваченных ружей и лошадей. В начале 1940-х годов в резервации черноногих в Монтане еще были живы три старика – ветерана межплеменных войн, снимавшие скальпы с врагов, более дюжины конокрадов, но ни одного, кто отобрал в рукопашной схватке ружье.

Градация подвигов у кроу, согласно исследованиям Роберта Лоуи, предусматривала четыре основных подвига.

1. Первый «ку» на живом или павшем враге. По словам Желтой Брови, воин получал, право носить волчьи хвосты, прикрепленные к пяткам мокасин, а по словам Серого Быка, – украшать человеческими волосами рубаху. Кроме того, воин мог полностью выкрасить в черный цвет накидку или рубаху. (Много Подвигов утверждал, что самым почетным подвигом было сделать первый «ку» на живом, вооруженном враге. За каждый «ку» воин получал право носить в волосах орлиное перо. Если при этом он был ранен, перо окрашивалось в красный цвет, показывая, что он истекал кровью. Однако это считалось менее почетным, чем улизнуть невредимым. Два Леггина также сообщал, что первый «ку» считался величайшим подвигом, и за него воин получал право прикрепить к пятке мокасина хвост койота. Если он дважды совершал этот подвиг, то мог прикрепить по хвосту к каждому мокасину.)

2. Отобрать лук или ружье в рукопашной схватке. По словам Желтой Брови, воин мог украсить рубаху хвостами горностая, а по словам Серого Быка, – человеческими волосами. Кроме того, этот воин мог полностью выкрасить в черный цвет накидку или рубаху. (Два Леггина ставил этот подвиг на третье место.)

3. Увести лошадь, привязанную у типи врага. (Два Леггина ставил это деяние на второе место. По его словам, об этом подвиге свидетельствовала завязанная узлом веревка, свешивавшаяся с шеи скакуна, и его определенная раскраска.)

4. Быть предводителем в успешном набеге. По словам Желтой Брови, воин получал право украсить леггины бахромой из шкурок горностая или скальпов, а по словам Серого Быка – украсить волосами мокасины и рубаху. (Два Леггина не упомянул это деяние среди четырех высочайших подвигов.)

1. Человека, совершившего хотя бы одно из вышеперечисленных деяний, по данным Лоуи, называли «прославленными», и он мог претендовать на роль предводителя. В 1910 году в Лодж-Грассе жило всего два таких человека – Магическая Ворона и Серый Бык, а в Прайоре – несколько стариков, включая Колокольную Скалу и Много Подвигов. Самым «прославленным» среди кроу большинство индейцев считали друга вождя Много Подвигов – Колокольную Скалу. Он отобрал у врагов пять ружей, увел трех привязанных у типи лошадей, сделал шесть несомненных первых «ку» и был предводителем более чем в одиннадцати военных походах. Серый Бык, чья храбрость почиталась всеми, совершил не более трех деяний из каждой категории. Склон Холма не стал, вождем только потому, что враги отбили у него лошадь, украденную им от вражеской палатки. Некоторые кроу (например, Серый Бык) говорили, что, в принципе, все четыре типа деяния имели равную значимость, а Синяя Бусина отдал предпочтение предводительству и первому «ку». При этом Серый Бык считал заслуги Колокольной Скалы выше деяний Много Подвигов, несмотря на то что последний сделал семь «ку» (против шести) и увел четырех лошадей (против трех). Он объяснял это тем, что Колокольная Скаля на два раза больше предводительствовал в военных походах.

На одном враге могли посчитать «ку» четыре воина кроу. Люди, сделавшие второй и третий «ку», получали право выкрасить в черный цвет половину накидки или рубахи, а посчитавший четвертый «ку» – только рукава рубахи.

Лоуи указывал, что другие деяния, кроме указанных четырех, засчитывались как похвальные, и их тоже можно было перечислять на публике, рисовать на накидке и т. п. Но все они были второстепенными. Однако приведенные им же деяния кроу по имени Без Большеберцовой Кости показывают, что это утверждение не совсем верно. В 1907 году он перечислил свои подвиги в таком порядке:

1. Я захватил ружье.

2. Я захватил лук

3. Я вел военный отряд, который убил врага.

4. Я был подстрелен.

5. Я убил лошадь.

6. Я застрелил мужчину.

7. Я привел домой десять лошадей.

8. Я ходил в военные походы около 50 раз.

9. Сиу преследовали меня, и я застрелил одного из них.

Свое ранение, убийство врага и лошади противника он оценил выше, чем кражу лошадей. Несомненно, в данном случае большую роль сыграла ситуация, в которой был совершен тот или иной подвиг. Кроме того, Два Леггина определил четыре высочайших подвига несколько иначе:

1. Сделать первый «ку».

2. Увести лошадь от палатки врага.

3. В бою отобрать у врага оружие.

4. Сбить врага наземь своей лошадью.

По его словам, человек, совершивший все четыре подвига, мог украсить свою военную рубаху четырьмя полосами, вышитыми бисером или иглами дикобраза, – две вдоль рукавов и две вертикально на груди.

Из вышесказанного видно, что кроу, в отличие от большинства равнинных племен, не считали снятие скальпа делом, заслуживающим упоминания. С другой стороны, Эдвин Дениг сообщал, что величайшим знаком воинских заслуг бойца кроу была бизонья накидка, отороченная бахромой из вражеских скальпов, и носить ее мог только тот, кто убил множество врагов.

Подтверждение права на воинскую заслугу

Рискованное деяние еще не было подвигом в строгом смысле слова. Только должное общественное признание превращало деяние в подвиг, иначе оно оставалось лишь достоянием личной памяти. До проведения определенных церемоний и общественного признания содеянного совершенный воином подвиг еще не принадлежал ему, и он не мог заявлять о нем. Пауни Гарланд Блейн вспоминал, что, если воин возвращался домой и говорил, что убил врага, кто-нибудь мог спросить: «Может, он отвернулся, а ты подкрался сзади и прикончил его?» Говорилось это с насмешкой и означало, что человек мог быть не настолько храбр, как ему хотелось, чтобы о нем думали. Иногда по этой причине воины даже отказывались от совершения рискованных действий. Опечаленный смертью своей сестры, брюле-сиу Маленькая Собака отправился в поход в одиночку, наткнулся на охотника пауни и погнался за ним, намереваясь посчитать «ку», но затем отказался от преследования – рядом не было никого, кто смог бы подтвердить его деяние. Ночью он пробрался в лагерь пауни и увел пять лошадей.

Часто бывало, что в пылу сражения подвига не замечали, ему не доверяли или на него претендовали другие. После боя воины собирались вместе, и каждый заявлял право на совершенное им деяние. Человек, веривший, что имеет право претендовать на подвиг, должен был стойко бороться за его признание, рассчитывая на поддержку друзей и родственников. Другие свидетельствовали в его пользу или оспаривали его право. В суматохе и неразберихе сражения многие могли приписать себе достижения других, поэтому воин старался привлечь внимание к себе и своему поступку, чтобы потом было меньше вопросов. Команч, первым коснувшийся поверженного врага, издавал крик: «А-хе!» – «Я притязаю на это!» Шайен восклицал: «Ах-хай» – «Я первый!» Следующий кричал: «Я второй!» и так далее. Сиу, посчитавший «ку», громко выкрикивал свое имя, добавляя: «Я победил этого врага!» Скиди-пауни, посчитавший первый «ку»: «Татики!» – «Я ударил его!» А посчитавший второй или третий: «Витару-хукитаса!» Кроу озвучивал любое свое действие в бою: «Я, Красный Ворон, сейчас убил врага и посчитал на нем первый «ку»» или «Я, Медведь в Реке, посчитал второй «ку» и захватил ружье!» Именно из-за этого обычая белые очевидцы настойчиво утверждали, что каждый раз, когда воин убивал врага или сдирал с него скальп, он издавал боевой клич.

Иногда приходилось разбирать сложные варианты. В бою два молодых шайена помчались к павшему врагу, чтобы посчитать «ку». Их кони скакали бок о бок, но один, державший в руке саблю, оказался чуть впереди, а второй наклонился вперед, чтобы коснуться тела копьем. Сабля короче копья, и передовому воину мог достаться только второй «ку». Тогда он наклонился, перехватил копье соплеменника и немного подтолкнул его вперед. Так, вцепившись в копье вдвоем, они коснулись распростертого тела врага. Первый «ку» был засчитан воину с саблей, потому что во время прикосновения он держал руку на копье впереди руки его владельца.

Перечисляя боевые деяния, индейцы говорили правду. У арапахо считалось, что, если человек солжет, его обязательно вскоре убьют враги. Они даже отклоняли подвиги, которые по ошибке им приписывали другие люди. Такие же воззрения существовали и у других племен. Прежде чем подвиг был официально признан соплеменниками, воину необходимо было пройти через определенные ритуалы, во время которых он давал клятву. Шайены полагали, что если человек даст фальшивую клятву, вскоре несомненно умрет он или кто-то из его семьи. Они боялись этой клятвы, и, если человек сомневался, он просто не выходил вперед, когда произносили его имя. Ложное объявление подвига, по всеобщему убеждению команчей, также влекло за собой несчастье и смерть.

Шайены говорили, что в битвах, в которых участвовало много воинов, всегда случались споры, и клятвы по поводу совершенных деяний звучали достаточно часто. Иногда воин мог заявлять права на подвиг по ошибке. Клятвы давались несколькими способами. Воин мог провести рукой над трубкой или указать на Магические Стрелы (племенной талисман) и сказать: «Стрелы, вы слышите меня. Я совершил (или не совершил) это». Другая форма клятвы была более официальной. Бизоний череп раскрашивали следующим образом: красная полоска наносилась между рогами и спускалась до носа, вокруг глазниц рисовали красный круг, на правой щеке черное пятно, символизировавшее солнце, а на левой – красный полумесяц. Глазницы и ноздри набивали зеленой травой. Череп символизировал Магическую Палатку. К нему прислоняли ружье и четыре стрелы, представлявшие Магические Стрелы. Воины, дающие клятву, возлагали на них руки и делали заявления. Готовили маленькие палочки в 30 см длиной, числом, равным количеству убитых в бою врагов. Их клали рядом со стрелами и ружьем. Посмотреть церемонию собиралась огромная толпа мужчин и женщин. Вожди велели глашатаю созвать всех воинов, заявлявших права на совершенные подвиги, в порядке, в котором они считали «ку» – первый «ку», второй и так далее. Воин подходил к священным предметам и, стоя над ними, возносил руки к небесам и говорил: «Священные Силы, выслушайте меня». Затем, нагнувшись, клал на священные предметы руки и добавлял: «Я коснулся врага. Если я лгу, пусть меня пристрелят вдали от дома». Он подробно рассказывал о произошедшем, после чего вызывали других воинов, посчитавших «ку» на том же враге. Таким образом о своих деяниях рассказывали все, проявившие себя в конкретном бою. Если возникал спор, участники схватки могли сказать одному из них: «Мы не видели ясно твоих действий, но в том, что сделал он, мы уверены».

У команчей при первом же удобном случае после битвы предводитель созывал воинов. Сама процедура варьировалась в различных общинах и применительно к обстоятельствам. По одному из сообщений, воины рассаживались полукругом, перед которым расстилалась бизонья шкура. Некоторые индейцы плясали под бой барабанов. Воин въезжал, в круг, внезапно замирал на месте и вонзал копье в бизонью шкуру. Музыка и пляски стихали, и воин под присягой сообщал о своих деяниях и предъявлял претензии на подвиг. Закончив, он спешивался и присоединялся к товарищам в полукруге. Пляски и бой барабанов возобновлялись. Призывался второй воин и с тем же ритуалом излагал свою историю, после чего тоже садился в полукруге. Воины обсуждали услышанное и либо признавали подвиг, либо отвергали его.

Бывало, что разведчик, неожиданно столкнувшийся с врагом, добывал «ку». В таком случае никаких свидетелей его подвига не было. Если он принадлежал к общине Водяной Лошади, то клялся на куске бизоньего мяса. Возвращаясь к своей группе, он извещал ее, что несет важные новости. Перед тем как войти в лагерь, он дожидался сбора всех воинов. Все становились в ряд позади трех-четырех кусков бизоньего мяса, поставленных вместе конусом в виде типи. Разведчик подъезжал к ним и поражал копьем столько кусков мяса, скольких врагов он убил или коснулся. С каждым ударом он кричал: «А-хе!» Если же он не добывал «ку», то просто обходил кучу и разбрасывал, ее в знак того, что новости, принесенные им, истинны.

У кроу этот процесс назывался Акьяпбатсапасуа – Взаимный спор о военном деянии. Каждый из спорящих брал нож, зажимал его во рту, указывал им на солнце и произносил клятву: «Это я ударил врага. Солнце, глядя вниз с неба, ты видело, как я сделал это. В будущем, когда я встречу врага, позволь мне снова так же легко превозмочь его!» или «Я посчитал этот «ку». Ты (Солнце) видело меня. Пусть тот из нас, кто лжет, умрет до зимы». В одной из разновидностей церемонии люди пронзали стрелой кусок постного мяса и клали эту стрелу на старый высохший бизоний череп с выкрашенными красным кончиками рогов. Каждый из спорщиков, в свою очередь, поднимал стрелу и, указывая правым указательным пальцем на наконечник, дотрагивался губами до мяса и произносил клятву. Если оба воина отваживались пройти тест, люди не могли сразу решить, кто из них прав. Но, если впоследствии с одним из них происходило какое-нибудь несчастье, он считался виновным во лжи, а его оппонент засчитывал себе «ку».

Церемония официального признания подвигов у омахов называлась ватегичту, или Собирание вместе совершенных деяний. Для каждого своего деяния воин готовил раскрашенную в красный цвет палку, длиной приблизительно в полтора метра. Вскоре после прибытия победоносного отряда в селении ставилась специальная палатка, часть которой была открыта, чтобы собравшиеся соплеменники могли наблюдать за происходящим. Вели церемонию четыре хранителя Священных Связок Войны, а вожди могли только присутствовать, но не могли ни вести церемонию, ни давать каких-либо указаний. Хранители вставали перед Священными Связками лицом к востоку, а воины-претенденты занимали место перед ними. Те, кто заявлял права на подвиги высшего ранга, стояли первыми. За ними, по убывающей, в зависимости от деяния, располагались остальные. Хранители призывали воинов говорить правду без страха, но и не преувеличивать, поскольку «птицы» — священные амулеты, находящиеся в связках, – слышат их и сообщат обо всем богу войны Грому. Если воин солжет, бог войны накажет его. Хранители пели специальную песнь, после чего вперед выступал воин, совершивший самый значимый подвиг, и, держа красную палку над Священной Связкой Войны, рассказывал о своем деянии. По сигналу хранителя он отпускал палку на связку, и, если никто не оспаривал его подвига, а палка оставалась лежать на Священной Связке, люди восклицали в восторге, что «птицы» из Связки принимают его слова как правдивые. Хранитель подтверждал, что Высшие Силы признают подвиг воина, и разрешал ему носить регалии, обозначающие его. Но если его подвиг оспаривался кем-нибудь из присутствующих или палка падала на землю, это означало, что человек говорит неправду и «птицы» отвергают его слова. Люди осыпали его насмешками, его палка выбрасывалась, и он терял право на заявленный подвиг.

У понков существовал клан зихида, которому принадлежали две Священные Связки, применяемые для испытания правдивости воинов, утверждавших, что они совершили подвиг. Позже одна из них была похоронена вместе с ее хранителем. У осейджей военные подвиги церемониально подтверждались после прибытия в деревню во время определенных ритуалов. Черноногий обычно проводил рукой над чубуком трубки, подтверждая тем самым, что его слова столь же прямы, как чубук.

Пожалуй, сложнее всего приходилось пауни. Деяние засчитывал ось, только если было конкретное свидетельство. Например, если кто-то ударил мертвого сиу, но при этом рядом не было ни одного соплеменника, он прятал труп, а затем приводил туда свидетелей. Или показывал следы лошадей и крови, что доказывало наличие схватки с врагом. Тем не менее, даже если такое свидетельство было представлено, позже, когда бывшие враги встречались мирно, пауни могли попросить противников подтвердить слова воина.

Наличие свидетелей было необходимо и для шайенов. Один из них, вспоминая о плясках, устроенных в честь победы над американскими солдатами, говорил: «Наши воины публично рассказывали о своих подвигах в великой битве. Один из них во время танца начинал размахивать ружьем и выкрикивал: «Я убил солдата!» После чего следующий воин делал то же самое». Шайен особо отметил, что каждый из них должен был иметь свидетелей, которые могли подтвердить его слова. Сиу поступали так же. Если человек мог представить свидетелей деяния, оно сразу признавалось за ним, и он впоследствии мог рассказывать о нем на общественных собраниях и церемониях. Если же на счету индейца не было ни одной воинской заслуги, ему автоматически запрещалось участвовать в племенных церемониях. Он в действительности был никем – у сиу такой человек не мог даже самостоятельно дать имя собственному ребенку.

Вождь арапахов Пороховое Лицо.

Художник Ч. Рассел

Обычно в большинстве племен церемония обсуждения и признания совершенных подвигов проводилась вскоре после столкновений с врагом, но понкам, по словам стариков, порой приходилось ждать ее достаточно долго. Когда проводить церемонию, решали хранители Священных Связок, да к тому же исполняли ее только летом. Могло пройти более полугода, прежде чем воину предоставлялась возможность заявить о своих правах. Во время церемонии людям велели поставить палатки в круг. Претенденты выстраивались в линию у центра лагерного круга, лицом на восток. Руководил церемонией один из хранителей Священных Связок. Незадолго до ее проведения претенденты посылали ему подарки – лошадей или ценные вещи. Он предупреждал, что, если претенденты солгут, их ждет смерть от Высших Сил, после чего первый воин рассказывал о своем подвиге, обращаясь не к кому-то из людей, а к Священной Связке. Если никто не оспаривал его деяния, подвиг зачислялся. Затем выступал следующий боец. Если на одно и то же деяние претендовали два воина, решение откладывалось, потому что считалось, что солгавший должен умереть. Когда это по той или иной причине случалось, деяние приписывалось воину, оставшемуся в живых.

Но даже после того, как за воином официально признавалось право на подвиг, соплеменники внимательно следили, не присвоил ли он лишних почестей. Во время различных общественных или церемониальных собраний на мужчин, совершивших определенные воинские деяния, возлагались различные обязанности. Считалось, что если человек солгал, с ним должно произойти несчастье. Например, во время Пляски Солнца для проведения церемоний воздвигалась большая хижина. У кроу человек, связывавший четыре шеста на крыше хижины, перечислял при этом свои боевые деяния. Индейцы верили, что если он солжет, то обязательно упадет вниз.

Индейские племена были невелики по численности, и люди зачастую знали своих врагов по именам. Знаменитые воины тем более были хорошо известны врагам. Когда заключалось перемирие, мужчины обоих племен собирались вместе и обсуждали недавние битвы, проверяя заявления соплеменников об их воинских заслугах и «ку», а будучи спрошенными, честно свидетельствовали о подвигах своих врагов. Так, если один из сиу утверждал, что в бою ранил арикара, то во время перемирия его соплеменники могли попросить этого арикара показать шрам, чтобы убедиться, что их воин говорил правду. Иногда они спрашивали, как погибли их соплеменники, если отряд был вырезан полностью и некому было сообщить, что произошло. Порой воины обсуждали даже битвы далеких прошлых лет. Так, спустя некоторое время после захвата шайенами большого лагеря кроу у их лагеря появился всадник кроу. Он ездил вперед-назад, и люди не могли понять, плачет он или поет. Несколько воинов бросились за ним в погоню и попали в засаду. Спустя тридцать лет, во время заключения перемирия, бывшие враги встретились, и шайены спросили этого кроу – плакал он или пел. «И то и другое. Я плакал по тем, кто был убит, и пел военную песнь, взывающую к мести», – ответил старик.

Таким образом, воины и вожди разных племен разбирали различные битвы и со временем хорошо узнавали все, что происходило. Как правило, слова воинов находили подтверждение, но иногда выяснялось, что человек солгал. Вождь шайенов Старая Кора, человек влиятельный и уважаемый, в молодости отправился в поход за лошадьми и каким-то образом подружился с вождем враждебных пауни. Вождь и его жена накормили юношу, подарили ему прекрасного белого мула и мексиканское седло. Тем не менее вернувшись домой и желая похвастаться своей храбростью, Старая Кора сказал, что мула и седло он украл. Когда по прошествии многих лет обман раскрылся, это не могло не отразиться на отношении к нему соплеменников.

Предоставление права на «ку»

Индеец мог уступить возможность посчитать «ку» своему другу или более молодому воину. Во время боя с шошонами один из врагов доставлял шайенам много хлопот. Он был чрезвычайно храбр и постоянно атаковал их на горячем скакуне с копьем в руке. Сидящий Медведь, который был одним из лучших стрелков в отряде, сказал Одинокому Медведю, чтобы тот не стрелял в шошона. «Я застрелю его и дам тебе шанс посчитать на нем «ку», – сказал он. Шошон подскакал ближе, Сидящий Медведь хорошо прицелился и подстрелил его. Когда шошон упал с коня, Одинокий Медведь подбежал к нему и ударил прикладом по голове, посчитав первый «ку». Потом на нем посчитали «ку» еще два шайена. Сидящему Медведю тоже был засчитан подвиг за то, что он застрелил такого храброго врага.

В некоторых случаях право первого «ку» можно было заслужить во время племенных церемоний. Дорси упоминает, что утром третьего дня Пляски Солнца понков происходил церемониальный забег танцоров до центрального столба. Победитель удостаивался права посчитать первый «ку» на павшем враге.

«Ку» в качестве знака уважения можно было передать посредством публичной церемонии. Известно, что подобная практика передачи «ку» и прочих заслуг существовала у сиу, шайенов, черноногих, команчей и некоторых других племен, когда старики «спонсировали» ими молодых воинов, чтобы те могли принять участие в той или иной церемонии, где от человека требовалось наличие определенных воинских заслуг. По мнению Уоллеса, подобная практика могла появиться только после поселения в резервации, когда сражения ушли в прошлое и «ку» стали редкостью. Для такого обряда у команчей приглашались все члены общины. После пляски старик выходил в центр круга, призывая всех остановиться. Затем он сообщал подробности своих «ку», клялся в их истинности и в завершение говорил: «Теперь я отдаю это моему брату…» Названный человек вставал и говорил: «Теперь я беру эти деяния. Свидетели мои в том Отец-Солнце, Луна и Мать-Земля». Гремели барабаны. «Ку» даровались только храбрым людям. Их нельзя было купить или унаследовать.

Дополнительные привилегии в социальной и церемониальной жизни племени

Военные заслуги давали воину множество различных привилегий в социальной и церемониальной жизни племени и значительно повышали его статус. Благодаря тому или иному подвигу индеец мог претендовать на определенные должности или действия во время проведения церемоний и иных важных для племени мероприятий. Существовал и еще один важный аспект, на который, к сожалению, практически не обращают внимания историки и этнографы.

Семья индейцев сарси

Наличие воинских заслуг приносило человеку экономическую выгоду. Успех на тропе войны, по мнению индейцев, свидетельствовал о значительной магической силе духов-покровителей и амулетов воина. Бывало, что юноши, отправлявшиеся в военный поход, получали от какого-либо воина защитные амулеты, расплачиваясь впоследствии частью добычи. Помимо этого, знаменитых воинов приглашали для оказания ряда услуг, например наречения ребенка, за что одаривали лошадьми. Так, у канзов проколоть уши ребенку приглашали воина, который в бою был сильно перепачкан кровью врага, или татуированного воина. Последними были те, кто убил не менее семерых врагов и захватил не менее шести лошадей. За свою услугу человек получал ценные подарки.

Удачливые воины имели право изобразить воинские деяния на бизоньих накидках, военных рубахах, покрышках типи или его внутренней подкладке. Банноки изображали свои подвиги над входом в типи, в то время как у некоторых других племен воин мог разрисовать ими всю покрышку. Когда ассинибойн наносил красной краской отпечаток руки на покрышку палатки или собственное тело во время плясок, это означало, что воин ударил врага. У черноногих уведенная от палатки лошадь изображалась рисунком колышка, к которому она была привязана, а лошади, захваченные в бою, – геометрическими символами копыт. Лошадей всегда рисовали в профиль и раскрашивали именно тем цветом, какой масти они были. Крапчатых скакунов сначала рисовали черным, а поверху наносили белые точки. Для рисования применяли ивовые палочки около 10 см длиной, заточенные с одной стороны, подобно карандашу. Более детализированные изображения лошадей появились начиная приблизительно с 1880-х годов. Сиу, если когда-либо был предводителем военного отряда, на своем пиктографическом изображении мог нарисовать в руке военную дубинку. Хидатс изображал удачный набег за лошадьми, рисуя на бизоньей накидке следы копыт. При этом отдельные группы следов представляли различные набеги, в которых он был предводителем. Вождь манданов Матотопа потратил две недели, чтобы изготовить для Джорджа Кэтлина бизонью накидку, на которой были изображены все битвы его жизни. Жены знаменитых воинов команчей часто носили бизоньи накидки, на которых были изображены военные подвиги их мужей. Арикары вырезали различные изображения своих подвигов на лопасти весел, при этом подковы означали захваченных лошадей, а знаки «X» – «ку». Позднее этот обычай переняли у них хидатсы и манданы. Веслами пользовались женщины, управляя «бычьей лодкой», собирая плывущие по воде ветки и палки или переправляя воинов на другой берег. Женщины гордились, что люди могут увидеть по знакам на их веслах, какими храбрецами были их мужья.

Если поход был удачен и в нем никто не погиб, воины шайенов перед въездом в свой лагерь иногда раскрашивали бизоньи накидки. Этот процесс так и назывался – Разрисовывать военные накидки. Края накидки аккуратно подрезали и приводили в порядок, а затем из волчьей шкуры нарезались полоски шириной около 5 см. Обшить этими полосками края накидки приглашали воина, который уже однажды украшал так свою собственную. Один из членов отряда уходил на охоту и убивал бизона, снимал с него большой кусок шкуры, наполнял кровью завязанную с одной стороны кишку и нес все это на стоянку. В землю по кругу диаметром около метра вбивалось множество раздвоенных колышков, на которые в виде своего рода котла, шерстью вниз, натягивался кусок свежей шкуры, наполняемый кровью. Затем воины собирали сухую траву ржи, связывали ее в пучки и поджигали, держа так, чтобы пепел падал в кровь. Содержимое постоянно размешивали руками. Так получали черную краску. Накидки расстилали на земле и рисовали на них пальцем или палочкой прямые параллельные полосы, идущие от одного конца накидки к другому. Между полосами изображались следы волка, лисы, кролика или медведя. Поскольку шайены носили бизоньи накидки головной частью шкуры на левой стороне тела, когда ее надевали, полоски шли вертикально. Не все накидки разрисовывались одинаково – применялись различные орнаменты. Эта краска не сходила и оставалась на накидке. Разрисовать ее таким образом мог любой желающий, если находил человека, готового сделать это для него. Воины, возвращавшиеся из походов в начале весны, когда тополиные почки уже были готовы распуститься, вместо краски применяли эти коричневые, вязкие почки. Получавшиеся рисунки были недолговечны, откуда пошло выражение: «Этой весной я разрисовывал свою бизонью накидку столько-то раз», что означало, что воин этой весной участвовал в стольких-то пеших военных походах. Воины кроу перед победоносным входом в родной лагерь натирали бизоньи накидки влажной глиной, а затем разрисовывали их символами своих боевых заслуг – «ку», захваченных лошадей и т. п. Краску для этого получали следующим образом: кровью только что убитого бизона наполняли желудок животного, после чего смешивали ее с теплой водой и двумя видами углей.