Текст книги "Военное дело индейцев Дикого Запада. Самая полная энциклопедия"

Кроме уменьшения численности, межплеменные войны порой приводили к потерям привычных для племени территорий. Во многих случаях мелкие племена были вынуждены заключать друг с другом мир или сохранять вооруженный нейтралитет, чтобы не быть вытесненными со своих земель, и защититься от более крупных и агрессивных племен. Примером могут служить отношения плоскоголовых, неперсе, кутеней, шошонов и кроу, чьим общим врагом была многочисленная конфедерация черноногих. В других случаях малочисленное племя стремилось заручиться поддержкой крупного индейского союзника или белых людей. Так, понки, зажатые со всех сторон агрессивными сиу, были вынуждены заключить с ними мир и обратить свое оружие против прежних союзников. Но воины крупных племен чувствовали свое превосходство, и избежать периодических конфликтов было невозможно. Некоторые сильные в прошлом племена, такие, как омахи, манданы, хидатсы и арикары, чья численность резко сократилась в результате нескольких серьезных эпидемий, оказались в положении, когда практически не могли сопротивляться врагам. Численность манданов с 3600 человек на 1800 год в результате эпидемий сократилась к концу 1830-х годов до чуть более 100. Едва ли после этого можно было говорить о какой-либо боеспособности племени. Некоторым племенам, таким, как пауни и кроу, удавалось сдерживать натиск многочисленных врагов благодаря своей агрессивности и великолепным боевым качествам. Современники не раз с опаской отмечали, что недалек тот день, когда оба этих племени будут полностью уничтожены, но, к счастью, их предсказаниям не суждено было сбыться.

Во второй половине XIX века многие племена были вынуждены искать защиты у белых людей, выступая на их стороне против своих исконных врагов. Многие драматические события войны США с сиу и шайенами произошли на землях, которые еще несколько десятков лет назад были охотничьими территориями манданов, арикаров, хидатсов, понков, омахов, ассинибойнов, кроу и пауни. Например, широко известная Битва на Литтл-Бигхорн произошла на земле кроу.

Влияние войны с евро-американцами

С появлением на Диком Западе евро-американцев индейцы столкнулись с новым могучим противником, тактика и цели войны которого полностью отличались от привычных им. Индейцам не была знакома война на полное уничтожение противника. Как уже отмечалось выше, даже крупный военный отряд краснокожих часто удовлетворялся лишь парой вражеских скальпов и возвращался домой с чувством выполненного долга. Индейцы никогда не преследовали разбитого врага, чтобы добить его полностью. Если враги обращались в паническое бегство, воины гнались за ними пять-десять миль, убивали тех, кого удавалось нагнать, после чего разворачивали лошадей и с победными песнями ехали обратно. Серьезными потерями считалось, если погибало человек двадцать. Когда же потери составляли более сорока-пятидесяти человек, это было катастрофой, и племя надолго впадало в траур. Чувства их можно понять, если провести простой подсчет – средняя численность равнинных племен составляла около трех-четырех тысяч человек, из которых число воинов не превышало шестьсот-девятьсот. При такой численности потеря даже нескольких десятков бойцов сказывалась на боеспособности и благополучии племени. Крупные сражения равных сил сводились в основном к проявлению собственной доблести, и потери, по европейским меркам, были минимальными. Захват земель также никогда не был целью индейских войн.

Схватка кавалеристов с индейцами.

Художник Ч. Шрейвогел

Появление на Равнинах первых белых людей не вызвало среди краснокожих каких-либо опасений. Они еще долгое время считали себя достаточно сильными, чтобы при необходимости расправиться с ними. С возрастанием потока переселенцев к началу 1849 года возникло напряжение между ними и индейцами, считавшими себя полновластными хозяевами этих земель. Индейцев раздражало, что переселенцы распугивают дичь, оставляя без пищи их семьи, сжигают на кострах и без того редкие деревья, а скот уничтожает пастбища, на которых пасутся их табуны. Условия жизни племен ухудшались, они все чаще голодали. Переселенцев также не устраивало соседство с «краснокожими дикарями». Именно в те времена появилась следующая песенка:

 
Индейцы сцапают тебя, когда ты пересекаешь Равнины,
Они прибьют тебя, сдерут твой скальп и размозжат голову.
Дядюшке Сэму следует закинуть всех их за ограду,
Чтобы духу их здесь не было.
 

В правительстве понимали потенциальную опасность осложнения отношений с дикими индейскими племенами, живущими на пути великой миграции, и необходимость защиты и поддержки переселенцев. В начале 1849 года был основан первый военный пост на «Орегонской тропе» – форт Кирни. В июне того же года правительство выкупило у Американской пушной компании форт Ларами, ставший важным стратегическим пунктом для караванов переселенцев. Правительство США пыталось решить проблему методом «кнута и пряника» – регулярно заключая с племенами договоры о продаже земли в обмен на ежегодное снабжение различными товарами и продуктами и с такой же регулярностью нарушая их. Даже вожди, стремящиеся жить в мире с белыми людьми, с горечью говорили об этом. Пятнистый Хвост, великий вождь брюле-сиу, будучи на переговорах в Вашингтоне, гневно начал

отчитывать министра внутренних дел США. Он сказал, что правительство не выполняет своей части договора: солдаты не позволяют его народу охотиться на оговоренных территориях, в лагерях рекой льется виски, пайки мизерны, а товары совсем не те, что обещали белые чиновники. Ошарашенный министр, которого мало заботили проблемы полуголодных дикарей, приказал толмачу: «Скажи ему, что человек должен понимать – в жизни бывают и неприятные дни, и нужно встречать их мужественно, не жалуясь». Когда толмач закончил переводить, Пятнистый Хвост рассмеялся: «Скажи ему, что, если бы у него в жизни было столько неприятностей, сколько у меня, он давно бы перерезал, себе глотку». Политика правительства США в XIX веке по отношению к индейцам очень точно отражена в словах старика сиу. В 1893 году правительство выставило на продажу половину большой резервации сиу в Южной Дакоте. У седовласого старика спросили его мнение о продаже индейских земель, и он с усмешкой ответил на ломаном английском: «Все та же старый история… Белый люди пришли, построили железную дорогу через резервацию. Белый люди яупи-яупи (болтать). Говорят: «Хороший индеец, хороший индеец, мы хотим земли. Мы дадим музескоу (деньги). Лилиота музескоу (много денег). Индеец говорить: «Да, да». Что получать индеец? Ваничи (ничего). В другой раз белый люди захотел переместить индеец. Белый люди яупи-яупи (болтать): «Хороший индеец, хороший индеец. Дадим хороший индеец лилиота музескоу». Что получать индеец? Ваничи. В другой раз белый люди захотел половину большой резервации. Он приходить к индеец. Яупи-яупи: «Хороший индеец, дадим лилиота музескоу». Индеец большой дурень. Он говорить: «Да». Что получать индеец? Ваничи. Все та же старый история. Хороший индеец ничего не получать».

Многие вожди, особенно те, кому удалось побывать в Вашингтоне и увидеть несметное количество белых людей и их возможности, понимали, что не смогут победить в войне с американцами, но удержать молодых воинов было не в их силах. Причина заключалась в политическом устройстве индейского общества, где вожди не имели власти над соплеменниками. Многие из них жаловались на неспособность контролировать молодых воинов. Еще в 1808 году Энтони Гласе писал о разговоре с вождем команчей, соплеменники которого украли у него нескольких лошадей: «Верховный вождь сказал мне, что искренне сожалеет, но плохие люди есть во всех народах, а среди команчей нет законов, чтобы наказать их за воровство, и просил не осуждать весь его народ. Он сказал, что в Накитоше белые украли у него много лошадей, но он не стал хуже думать о них как о народе, и надеялся, что я поступлю также». Позднее американское правительство пыталось изменить племенное устройство и структуру власти, что зачастую приводило к конфликтам. Как верно подметил Стэн Хойг, в отношениях с белыми людьми для индейских вождей пытаться заключить мир было порой опаснее, чем воевать. «Как это ни иронично звучит, но гораздо больше индейских лидеров погибло именно во время попыток наладить мирные взаимоотношения с белыми людьми, чем во время боев с ними. Особенно это касается команчей и шайенов, многие вожди которых были убиты белыми». Один из таких случаев произошел весной 1847 года. Старый шайен Табак пытался предупредить людей из каравана о враждебности команчей, но, когда он въехал в лагерь бледнолицых, они смертельно ранили его. Умирающий вождь просил родственников не мстить, потому что «белые друзья убили его, не зная, кто он». Много недопонимания возникало с обеих сторон. Интересное наблюдение сделал. Ной Смитвик: «Индейцы… считают, что белые люди делятся на племена, которые занимают разные уголки страны, и не понимают, почему враждебные действия в отношении бледнолицых в одном из них обязательно означают враждебность ко всем или почему мирный договор, например, с жителями штата Колорадо должен распространяться на всех белых жителей страны». Многие конфликты возникали именно по этой причине, но, к сожалению, мало кто из официальных лиц понимал это.

Первые столкновения с американскими солдатами сразу показали индейцам, что перед ними новый жестокий противник, готовый все смести на своем пути. Индейцы яростно сопротивлялись, и военные кампании против враждебных племен держали их в постоянном напряжении. В отличие от индейцев, белые солдаты не пытались показывать свою удаль в бою – их целью было убить как можно больше врагов. На место погибших солдат вставали новые, тогда как индейцам негде было искать новобранцев. Основной проблемой американской армии было найти кочующие лагеря противника, но со временем власти осознали, что победить воинов Равнин гораздо проще, если использовать против них индейских союзников. Воины, обремененные семьями и не обладавшие современным оружием, могли противопоставить белым захватчикам лишь смелость и умение. Им достаточно долго удавалось противостоять американской армии, но к концу 1870-х годов индейцы были разбиты и помещены в резервации. Важнейшей причиной поражения краснокожих все же стала не сила оружия бледнолицых, а полное истребление ими бизонов, являвшихся основным источником пропитания всех равнинных племен.

Политика США по отношению к свободным племенам была крайне жесткой. Ее вполне можно выразить фразой, приписываемой генералу Шеридану: «Хороший индеец – мертвый индеец». В отличие от канадских властей, которым удавалось добиваться от индейцев своего более мягкими способами, американцы пытались решить все проблемы военными кампаниями, _что приводило к человеческим жертвам и огромным материальным затратам. Многие боевые офицеры прекрасно понимали это. Юджин Вэйр писал, что «гораздо дешевле кормить индейцев, чем воевать с ними». Весьма любопытно в этой связи высказывание генерала Митчелла, сделанное в 1864 году: «Хорошо известно, что содержание одного кавалерийского полка в полевых условиях стоит один миллион долларов в год. В моем округе – от Омахи до Южного перевала – расквартировано три полка, то есть на них тратится три миллиона в год… Я бы увел этих индейцев в резервации, разодел бы их в шелка, кормил жареными устрицами и снабжал бы карманными деньгами на игру в покер, а также давал бы столько табака и виски, сколько бы они ни захотели. Благодаря этому у меня каждый год оставался бы лишний миллион долларов для моего маленького округа». Но на практике политика Соединенных Штатов по отношению к индейцам сводилась к попыткам подавления любого сопротивления военными методами.

Как бы ни были разумны вышеприведенные доводы двух боевых офицеров, оба они исходили не из принципов справедливости, а лишь из выгоды тех или иных методов порабощения краснокожих. В армейских рапортах индеец, как правило, выставлялся коварным дикарем, всячески препятствующим продвижению цивилизации на «свободные» земли Запада. В этой связи интересно справедливое замечание одного из штатских современников: «Я не считаю, что слово «коварный», обычно применяемое к индейским племенам, всегда справедливо. Мы едва ли можем говорить о племени как о коварном, если оно через вождя предупреждает, что не пропустит белых людей через свои земли. Можно только похвалить индейцев за мужество и прямоту, когда они говорят, что, если переселенцы застрелят членов их племени, как это обычно бывало, они убьют их».

Политика военного ведомства США по отношению к индейцам Дикого Запада хорошо отражена в рекомендациях Рандольфа Мэрси, написанных еще в 1850-х годах: «Единственная возможность заставить сих беспощадных (краснокожих. – Авт.) флибустьеров бояться и уважать авторитет нашего правительства заключена в том, чтобы, едва они совершат проступок, перво-наперво наказать их, нанеся такой удар, последствия которого они будут ощущать еще долгое время, показав им тем самым наше превосходство над ними в военном деле. Лишь тогда они станут уважать нас гораздо сильнее, чем когда их добрая воля выменивается на подарки». Следствием такой политики стали многочисленные карательные кампании и беспощадное уничтожение индейцев, вне зависимости от их пола и возраста. При любом нападении на лагерь «краснокожих дикарей» «благородный» американский солдат оставлял после себя трупы маленьких детей и беременных женщин со вспоротыми животами и снятыми с гениталий «скальпами». Сэнд-Крик, Вашита, резня черноногих на р. Мариас и многие другие «героические» деяния американской армии против коренных жителей в полной мере соответствовали рекомендациям Рандольфа Мэрси и ему подобных. Оставленные при отступлении индейские лагеря уничтожали вместе со всем имуществом, а захваченные табуны безжалостно расстреливали, ставя людей на грань голодной смерти. Военные действия американской армии разрушали привычный уклад жизни равнинных кочевников, вынуждая их принимать условия правительства или умирать, оставаясь свободными.

Глава 4
Типы войн и военных походов

Индейцы делили войны на агрессивные и оборонительные. Оборонительными считались действия по защите охотничьих угодий и лагерей, а агрессивная война велась на вражеской территории и осуществлялась при помощи военных походов. Омахи называли оборонительную войну Тиади, что означает среди жилищ, или вауагпагпишон – сражение ради защиты домов, женщин и детей. У понков оборонительная война была единственным типом войны, санкционируемым племенем. В любые другие формы военной активности вожди были не вправе вмешиваться.

Агрессивная война у омахов называлась наутатишон, что означает мужчина, отправляющийся на войну с мужчинами. Такая война находилась под контролем вайнваксубе – Священных Связок Войны, которых в племени было четыре. Священным считалось содержимое связки (птичьи тушки и т. п.), а не она сама. Омахи полагали, что птицы являются специальными посланниками бога Грома, и, когда воин участвовал в битве, они наблюдали за каждым его действием и сообщали об этом Грому.

Боевые подвиги, совершенные воином во время оборонительных действий, оценивались индейцами выше, чем подвиги, совершенные во время набегов и рейдов на вражескую территорию.

Небольшие племена, такие, как понки, канзы, манданы и хидатсы, сражались как единое племя, только если была атакована их деревня или когда на их территорию вторгался большой враждебный отряд. В таких случаях в бой вступали все мужчины племени, включая вождей. Иногда в битвах принимали участие женщины. Крупные племена, такие, как сиу и черноногие, часто объединялись для защиты в большие группы, но никогда не сражались в одной битве всем племенем целиком. Различные подразделения команчей вообще никогда не собирались всем племенем даже для церемоний, не говоря уже о том, чтобы выставить своих воинов единым фронтом. Часто случалось, что одна часть племени (например, пенатеки) была в мире с американцами, а другая (квахади) вела ожесточенные бои с ними. Лишь одно племя на Равнинах – шайены – практиковали выступление против врага всем племенем с выносом в бой племенного талисмана – Магических Стрел. Но даже у них подобное церемониальное выступление племени в XIX веке проводилось всего шесть раз, и только два похода были успешными.

Любой военный отряд изначально имел некую конкретную цель. Не было просто похода на врага – либо рейд за скальпами (месть), либо набег за лошадьми (добыча). В зависимости от цели различались экипировка, мотивация, организация и размеры отрядов, тактика и церемонии. При этом участники рейда за скальпами не могли удовлетвориться захватом лошадей, в то время как поход за лошадьми мог закончиться и считаться успешным, если на встреченном враге считали «ку» или снимали с него скальп. Хотя при таком исходе часть воинов все же могла решить продолжить поход, чтобы добыть лошадей.

Одним из принципиальных отличий набега от рейда была численность отряда. В набег за лошадьми отправлялось небольшое количество воинов, поскольку так было проще проскользнуть по вражеской территории. В основном такие отряды были пешими, только команчи и кайовы всегда уезжали в набеги и рейды верхом. В рейд за скальпами отправлялись только в том случае, если погибал родственник, соплеменник или член союзного племени от рук общего врага. Такие отряды, как правило, уезжали верхом, ведя на поводу боевых лошадей, а численность их могла измеряться от дюжины человек до нескольких сотен.

Индейцы очень четко разделяли эти два вида походов. Кроу Плоская Спина говорил, что существовало два типа военных походов – набег за лошадьми и поход для подсчета «ку» и убийства врага. По его словам, первые обычно осуществлялись против пиеганов, а вторые против сиу. Сиу по имени Голова Духа уточнял: «Во время набегов за лошадьми мы редко нападали на вражеские отряды, а чаще обходили их стороной. Ведь нашей целью был захват лошадей». Омахи также делили военные отряды на два класса – организованные для захвата добычи и те, целью которых было отомстить за потери. При этом последние считались более почетными, и к их участникам относились с большим уважением. Кайовы обозначали войну словом адом-банма. Подобно другим племенам, они также четко разделяли два типа походов, прибавляя к данному слову соответствующие приставки – атсе-дом-банма и акатаи-домбанма. Первый термин относился к набегам за лошадьми, второй – к рейдам за скальпами.

Можно выделить следующие типы военных походов:

1. Набег за лошадьми. Основной целью являлась добыча. Совершался:

а) воином-одиночкой;

б) несколькими воинами одного или нескольких союзных племен;

в) большей частью воинов общины. Такие набеги совершали в основ ном команчи. Несмотря на то что основной целью отряда была добыча в виде лошадей и пленников, они не избегали столкновений с врагом и убивали людей.

2. Рейд за скальпами. Основной целью являлась месть за погибшего со племенника. Рейды за скальпами были двух типов – индивидуальные и племенные. Их совершали:

а) воин-одиночка;

б) несколько воинов одного или нескольких племен;

в) большинство воинов нескольких общин или союзных племен;

г) все воины общины или племени.

Набег за лошадьми

Основной целью набега за лошадьми была добыча. Многие исследователи считают, что к середине XIX века такие походы стали более распространенными, чем рейды за скальпами, но еще в 1808 году Энтони Гласе отмечал: «Их методы войны заключаются не в чем ином, как в кражах и грабежах. Они не станут убивать, если могут заполучить желаемое без этого». В набеге за лошадьми воины действительно всячески старались избегать столкновений с врагами, поскольку имели совершенно иную цель. Церемонии, связанные с набегом, были направлены на успех скрытного передвижения, захвата богатой добычи и расстраивание планов преследователей.

Существовало много храбрых и удачливых воинов, которые никогда не участвовали в рейдах за скальпами и во время экспедиций старались избежать контакта с врагом, не желая кого-либо убивать. Такие люди отправлялись в поход с единственной целью – увеличить свои табуны. Для них война была бизнесом и способом обогащения. Некоторые из шайенов – люди с высокой репутацией благодаря своей храбрости, успеху и богатству – даже хвалились тем, что ни разу не убили человека и, вероятно, не посчитали ни единого «ку». Таким был, к примеру, Большая Стопа, умерший около 1901 года. Когда он с двумя соплеменниками наткнулся на всадника юта и тот был сбит выстрелом с лошади, Большая Стопа, не обращая на него внимания, быстро помчался за его лошадью, в то время как два других шайена поскакали к раненому наперегонки, желая посчитать первый «ку». В другой раз отряд, в котором находился Большая Стопа, атаковал врагов, обратив их в бегство. Сам же Большая Стопа, вместо того чтобы принять участие в бою, на своем быстром коне помчался за одним из врагов, скакавшим на прекрасной лошади. Нагнав его, он даже не попытался убить его, а накинул на него веревку, сдернул с лошади и увел ее, так и не обратив на поверженного врага никакого внимания. Кроме него, такими же были Старый Желтый Волк, убитый на р. Сэнд-Крик в 1864 году, и Лосиная Река, умерший в 1908 году. Лосиная Река прожил долгую жизнь и пользовался большим уважением в племени, хотя никогда не принимал участия ни в «палатке потения», ни в других церемониях. Он просто жил своей жизнью и заботился о семье.

Художник Ч. Рассел был настолько поражен биографией знаменитого конокрада из пиеганов Белого Колчана, что посвятил ему свою картину

В каждом племени были свои лучшие конокрады. Среди черноногих наиболее известным был пиеган Белый Колчан. Не только его соплеменники, но и старики бладов говорили, что не было в конфедерации черноногих человека, который превзошел бы Белого Колчана по числу украденных лошадей. Рожденный в 1858 году, он закончил воинскую карьеру, когда ему еще не было 30 лет. Он совершил 40 набегов, 11 из которых против кроу. Кроме того, он уводил лошадей у сиу, гровантров, кри и ассинибойнов. В каждом набеге он захватывал по нескольку десятков лошадей. Последний набег он совершил, когда правительство прилагало серьезные усилия для окончания межплеменных войн. Возвращаясь домой с 50 лошадьми кроу, он был остановлен людьми из форта Бентон, которые конфисковали его добычу. Но Белый Колчан снова выкрал лошадей и погнал в Канаду, где их вновь конфисковали представители Королевской конной полиции. Но ему опять удалось выкрасть часть табуна и благополучно вернуться в резервацию черноногих, находившуюся в штате Монтана.

Набеги за лошадьми, хотя и в гораздо меньшей степени, продолжались вплоть до начала XX века. Иногда конокрадов ловили, судили и сажали в тюрьму, но изменить индейца оказалось непросто. Когда блад Черный Кролик, отсидев положенный срок, был отпущен на свободу, власти даже оплатили ему билет на поезд до города Браунинга, штат Монтана. Оттуда он должен был пешком добраться до резервации, но по пути ему повстречался караван фургонов. Черный Кролик дождался темноты и, дабы не загружать свои ноги долгим путешествием, прокрался в лагерь белых людей и увел оттуда четвероногий транспорт. Так, отсидев несколько лет за конокрадство, он благополучно вернулся домой на ворованной лошади.

Рейд за скальпами

Основной целью рейда за скальпами была месть за пролитую кровь соплеменника. В отличие от набегов, в рейд могли отправляться отряды до 1500 человек, представлявших несколько союзных племен. В случае гибели незначительного человека в рейд уходило всего несколько воинов, которыми обычно были его родственники и друзья. Крупные военные отряды собирались, только если происходило нечто серьезное – было убито сразу много соплеменников или погибший был очень влиятельным человеком, которого любило все племя. На сбор крупного отряда всегда уходило немало времени, а потому они, как правило, выступали в путь в конце лета после проведения важных общеплеменных церемоний, когда все племя было в сборе и набрать большое количество желающих повоевать не представляло труда. Такой экспедицией могли руководить несколько наиболее известных лидеров племени или союзных племен.

Церемонии, связанные с рейдом, были направлены на активизацию магических сил духов-покровителей, дарующих воинам колдовскую защиту в бою, а также обеспечивающих им скрытное передвижение по территории противника, неожиданное нападение и победу.

Инициаторами сбора отряда могли быть:

1) женщины-родственницы, ходившие по лагерю, плача и умоляя воинов отправиться в поход и отомстить. Старики в это время выкрикивали призывы к юношам пойти и убить врага, чтобы скорбящие могли успокоиться;

2) мужчина-родственник, который носил по лагерю трубку, предлагая ее воинам и прося помочь ему отомстить врагам. Если они принимали трубку и курили, то тем самым давали согласие присоединиться к военному отряду;

3) члены воинского общества, к которому принадлежал погибший.

Если воины, отправившиеся в набег, могли удовлетвориться скальпами, так и не захватив лошадей, то мстители должны были обязательно привезти домой скальп врага. Вернуться с добычей, но без скальпов означало покрыть себя позором перед лицом скорбящих семей. Обычно требовалось добыть скальпы представителей именно того племени, чьи воины были повинны в гибели сородича. Но у кайовов, в отличие от большинства племен, воины-мстители иногда убивали повстречавшихся людей из другого враждебного племени, скальпировали и возвращались домой с чувством выполненного долга.

В отличие от евро-американцев, индейские мстители никогда не вели длительных военных кампаний. Даже очень большой отряд обычно возвращался в свое селение сразу после первого столкновения с врагом – праздновать победу или скорбеть о павших. После убийства врага и проведения победных церемоний траур заканчивался.

Считается, что рейд за скальпами организовывался только с одной целью – отомстить за гибель соплеменника, но это не совсем так. Тиксир сообщал: «Цели войны осейджей отличаются от целей пауни, и их цели более благородны – им нужны скальпы. В их глазах воровство лошадей стоит гораздо ниже… Скиди-пауни ценят кражу лошадей гораздо выше, чем добычу скальпов». Огромные отряды сиу и шайенов, почти ежегодно приходившие грабить и убивать пауни к их деревням, едва ли можно отнести к данному типу. Конечно, от рук пауни погибало много представителей этих племен, но к 1840-м годам у них уже стало традицией после окончания церемонии Пляски Солнца отправляться в походы против пауни. Команчи и кайовы также убивали мексиканцев не только в отместку за потери, но и потому, что те оказывались на их пути к добыче.

Ритуальные военные походы

Кроме рейдов за скальпами, где основной целью было отомстить врагам за смерть соплеменника, у осейджей существовал еще один тип военного похода – ритуальный поход за скальпами военным отрядом скорби, названный Джеймсом Дорси военным отрядом священной связки. Осейджи считали, что душа умершего, в зависимости от причины смерти, требует мести или компаньона до земли духов. Хотя предпочтительно было повесить на могиле осейджа вражеский скальп, подходил и скальп любого человека, не принадлежавшего к племени. Многие белые охотники и торговцы, а также индейцы других племен погибли в результате военной церемонии скорби – «Ва-шабе-Ати». Обычно спонсором церемонии выступал родственник умершего, после чего его друзья начинали ритуал. В конце третьего дня скорби лагерь покидал военный отряд, который передвигался по прямой линии, надеясь заполучить скальп первого встреченного или встреченных. Как только военный отряд скорби выступал в путь, он уже не мог быть остановлен, потому что был почетной частью ритуальной церемонии племени. Успешное участие в нем помогало молодым воинам добиться положения в обществе, поэтому остановить такой отряд не могли ни индейцы, ни белые люди. Вожди осейджей жаловались, что молодые воины, над которыми они не имели власти, одобряли церемонию. Хотя церемония была существенной частью жизни осейджей, индейцы других племен и белые люди считали ее не более чем бессмысленным убийством. Джилберт Дин и Абрахам Наса-тир писали, что обычай этот изменился лишь после того, как испанцы покинули долину р. Миссисипи, и в конце XIX века человеческие скальпы были заменены на скальпы животных, пряди волос или бороды белых людей, с которыми их хозяева расставались за определенную плату. Однако их информация не совсем верна. Джеймс Хендерсон сообщал о страхе, который наводили военные отряды скорби обычно миролюбивых осейджей на соседей в 1874–1876 годах (а возможно, и позднее), отмечая, что в то время они не были редкостью. «Этот скальп, по их поверьям, был своего рода пропуском для умершего индейца в Страну Счастливой Охоты, то есть в мир иной». Кроме того, на могиле убивали его любимого скакуна, а также оставляли мясо и другую пищу. Великолепный конь и скальп должны были показать, что он был хорошим воином, а пища – поддержать его во время долгого путешествия. «Для них не было разницы, кого убивать – индейца, белого или негра, лишь бы он не был осейджем. В такие моменты они считали все другие племена и народы своими врагами». Эти отряды обычно состояли всего из 13–30 воинов, «но большинство людей, которые знали о них, считали их чрезвычайно опасными». Хендерсон также подтверждал, что основную часть этих отрядов составляли молодые бойцы, которых не могли контролировать даже опытные воины. Он также отмечал., что иногда старшие воины, участники таких отрядов, тайно предупреждали своих белых друзей о грозящей опасности. Единственным, кто в некоторой степени сдерживал молодых воинов, был предводитель отряда, отвечавший за жизнь всех участников рейда – если был добыт скальп, но хотя бы один из воинов погибал, предводитель покрывался позором. Когда они замечали чужой лагерь, отряд прятался, а три осейджа приближались к ничего не подозревающей жертве. Остальные были готовы в любой момент прийти на помощь. «Хотя у них было много различных путей добыть скальп, – утверждал Хендерсон, – эта маленькая группа из трех человек фигурирует во многих их вылазках». Хендерсону «посчастливилось» увидеть воинов осейджей во время походов скорби. Он писал, что «выглядели они, словно слуги дьявола» – дико раскрашенные, в орлиных перьях и украшениях из полосок выдровых шкур, вооруженные револьверами, ружьями и большими ножами, на лошадях, в чьи гривы и хвосты были вплетены крошечные колокольчики.