Текст книги "Спасённому рая не будет. Книга первая. Остров"
Автор книги: Юрий Теплов
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
2
Поезд мчался в ночи, минуя жидкие огни полустанков и темные полосы лесонасаждений. Начался дождь – мукосей, и оконце купе было забрызгано точечными каплями, даже не стекавшими по стеклу. Ритмичный стук колес сглаживал острые углы мировосприятия и навевал дремоту. Попутчица на соседней полке давно похрапывала и чмокала губами.
У Алексея тоже стали слипаться глаза. Он откинулся на подушку, смежил веки с надеждой отключиться, чтобы вернуть давешние видения и заглянуть, наконец, внутрь себя. Но сразу оказался в цепких объятиях Морфея. Его сон больше не тревожили ни тепловозные гудки, ни редкие остановки, ни туманные видения.
Разбудили его запах кофе, жареной курицы и сосущее чувство голода. Кофе пила соседка. От курицы остались одни кости. Пустая коньячная бутылка стояла под столиком. Дождь за окном продолжал сеять.
– Доброе утро, Майя Эдуардовна! – поприветствовал соседку Алексей.
– Доброе, – равнодушно буркнула та.
Желудочный подсос назойливо посоветовал ему посетить вагон-ресторан. Игнорировать совет не было причины.
Похоже, посетители не особенно баловали вниманием общепитовскую точку на колесах. Заняты были только два ресторанных столика. За одним опохмелялась водкой и пивом компания из трех угрюмых мужиков, за другим – лениво двигала челюстями респектабельная парочка. Алексей занял угловой столик. Несмотря на отсутствие клиентов, ждать официантку пришлось минут пятнадцать. Она объявилась распаренная, как после бани, и с пятнами пота подмышками. Отвратное зрелище на фоне пищи!
Он заказал овощной салат, отбивную с картофелем фри и кофе.
– Всё? – сурово поинтересовалась официантка.
– Всё.
В ее голове промелькнуло: «Трезвенник паршивый! Салат зачем-то заказал! – в ее мыслях тут же нарисовались бутылки паленой водки, дожидавшиеся клиентов в укромном уголке кухни. – Разбанковать бы, пока хозяйка с начальником поезда валандается!»
«У каждого своя коммерция», – отстраненно подумал Алексей и принялся за еду. На секунду его отвлек появившийся у буфетной стойки хлипкий и егозливый мужичонка славянского типа, в джинсовой рубашке с глубокими карманами, вельветовых штанах, топорщившихся на узкой заднице и пестрых кроссовках. Купил у буфетчика бутылку пива и уселся за соседний столик лицом к Алексею.
Уловить шевеление его прямых извилин не составляло труда: «Пускай Керим обхаживает старую тёлку, а я пивка попью. Кайфовая работенка. Утопленник, вот он, перед глазами».
Вот и пастухи объявились, подумал Алексей. Тащить их за собой на улицу Богенбай-батыра, конечно, ни к чему. Проблему придется решать заранее, еще до Алма-Аты. Как решать – будет видно.
Не спеша он прикончил поздний завтрак, расплатился с потной и недовольной официанткой и двинулся в свой вагон. Дверь его купе была распахнута. Из нее с чемоданом вывалился грузный, широкоплечий и лысый мужик с выпирающим пузом, явно бывший борец. Нижняя губа на его багровом лице наползала на верхнюю, отчего его физиономия напоминала морду постаревшего бойцовского пса.
Следом за ним из купе выплыла Майя Эдуардовна со своим продуктовым баулом.
– Перехожу в другое купе! – заявила она.
– Очень жаль, – съёрничал он.
– Поздно жалеть! – ее голос прозвучал вызывающе и даже горделиво.
«Так, в расклад внесены коррективы. Керим взваливает на себя обузу в виде Майи Эдуардовны и освобождает место для егозливого любителя пива».
Тот не заставил себя ждать. Просунул лисью физиономию в дверь, сказал: «Привет!», ввинтился в купе и затолкал свою сумку под лежанку. Объяснил:
– Ваша соседка на мое место перешла. К кавалеру. А я, значит, сюда. С проводницей договорились.
А в голове его провернулось: «Калган у Керима варит. Теперь Утопленник никуда не денется. Подсыплю ему в пойло порошок, а, как уснет, в барахле пошарю. Может, какие бумаги найду. За бумаги Юсуп добавку обещал».
Алексей усмехнулся.
– Коли уж мы соседи, – сказал, – давай знакомиться.
– Само собой. У меня для знакомства пузырек есть, да еще пара пива. – Протянул Алексею вялую ладонь с наколотыми на пальцах перстнями: – Серый. Серёга, значит.
– А я – Утопленник, которого вы с Керимом пасете.
В голове у владельца пузырька заметались панические мысли: «Откуда он узнал? Кто продал? Никто не знал, кроме нас и Юсупа! И пушки с собой нет, только финка».
– Н-не понял, – произнес он с заиканием.
– А чего понимать? Юсуп приказал, заплатил, вы и помчались за мной.
– К-какой Юсуп?
– Не придуривайся, Серый. Мои люди давно могли выкинуть вас обоих с поезда. Я тебя, дурачка, пожалел. Пушек у вас при себе нет. Вам их должны в Алма-Ате передать. А финку, что у тебя в кармане, давай сюда. Ну?
Незадачливый посланец Юсупа заторможенным движением выложил на стол выкидной нож и съёжился, не глядя на Алексея.
– Так что, Серый, сиди пока в купе и не рыпайся. Понял? Не слышу ответа!
– Как есть, понял.
– Видишь плафон на потолке?
Тот испуганно поднял вверх голову.
– Заклепку рядом тоже видишь?
– Ну?
– Это глазок видеокамеры. Любое твое шевеление мои бойцы заметят на экране. Усек?
Тот торопливо кивнул в знак согласия.
– Когда скажу, свалишь с поезда и поедешь обратно.
– Я – это, п-пустой, как есть. У меня только пачпорт. В натуре. Бабки у К-Керима в барсетке.
– Сходишь завтра к ним со своим пойлом в гости. Не вздумай сам выхлебать его. Подсыплешь ему и старой кошёлке в стаканы порошок, который мне собирался подсыпать.
При этих словах владелец порошка передернулся и непроизвольно схватился за карман. Алексей продолжал:
– Когда они отключатся, забирай деньги и сюда. Барсетку не трогай, только бабки. На первой станции сойдешь, если хочешь остаться живым.
– А Керим?
– Скажешь Юсупу, что его спецназовцы сбросили с поезда.
– Ик!
– Хватит икать, ложись и заглохни.
Тот послушно стянул, не развязывая шнурков, кроссовки и плюхнулся на лежанку.
День прошел спокойно. Дождь кончился, и в вагонное окно заглядывало тусклое солнце. Новый попутчик беспокойно ворочался на своей полке. Иногда взглядывал украдкой на потолочную заклепку и отворачивался к стенке. Не ел и не пил. Только выползал дважды в туалет, испрашивая предварительно разрешения.
Алексей несколько раз выходил в коридор. Лесистый пейзаж за окном сменился широкими полями с одинокими облетевшими рощицами. Поезд шел по Оренбуржью. Ни Керим, ни бухгалтерша Майя из купе не показывались. Лишь ближе к вечеру, когда по вагону проходила ресторанная громкоголосая деваха с судками, дверь их купе приоткрылась. В проеме нарисовался багроволицый Керим, подозвал деваху и повелел:
– Притащи нам две бутылки водки и четыре порции шашлыка.
– В момент, – ощерилась та.
Все складывалось, как надо. Утром дорожным любовникам понадобится опохмелка. Серый и явится к ним с пивом и водкой. Вот радости будет!
Во вторую вагонную ночь Алексей спал вроде и спокойно, но какая-то часть мозга бодрствовала и держала под контролем егозливого попутчика с лисьей физиономией. Хотя нужды в этом, в общем-то, не было. Того заботило лишь одно: смыться с поезда живым и как можно быстрее. Забылся он только под утро. Во сне мычал, постанывал, матерился. Может, видел, как летит под откос, выброшенный из тамбура бойцами невидимого фронта.
Очнулся он лишь после Илецка в пограничной зоне, когда служивый в зеленой фуражке, уже успевший шлепнуть штамп на паспорт Алексея, бесцеремонно похлопал Серого по плечу. Тот, как ошпаренный, оторвал голову от подушки и сел, чуть ли не по стойке «смирно».
– Документы! – сухо потребовал пограничник.
Дрожащими руками Серый достал из глубокого кармана джинсовой рубашки паспорт и угодливо протянул стражу границы. Тот с тщательной придирчивостью пролистал документ. Пару раз с нескрываемым подозрением взглянул на его владельца.
– Чего трясетесь, гражданин?
– С похмелья он, – объяснил Алексей. – Перебрал вчера в ресторане.
Пограничник не обратил на его реплику никакого внимания. Выглянул в коридор, позвал кого-то. В купе появился расплывшийся от переедания таможенник с каким-то прибором на длинной ручке. Пограничник кивнул на Серого.
– Где ваши вещи? – одышливо спросил таможенник.
Тот с лихорадочной поспешностью вскочил, откинул полку, достал сумку, произнес:
– Тут, как есть.
– Оружие, наркотики?
– Не возим, – подобострастно откликнулся тот.
– Откройте багаж!
В сумке не оказалось ничего подозрительного. Таможенник с сожалением чмокнул губами, затем неуклюже ступил ногами на полки и принялся обшаривать прибором антресоль, потолочный лючок, радиодинамик. Ничего не обнаружил и еще раз сожалеюще чмокнул губами.
Пограничник с неохотой шлепнул штамп на паспорт Серого.
– Приведи в порядок свою постель, – сказал ему Алексей, когда кордонные контролеры вышли. – И не дрожи, еще казахи будут проверять.
На казахской границе к Серому не стали придираться: он справился с мандражом и уже не трясся при виде фуражек с кокардами. Когда поезд, наконец, тронулся, Алексей напомнил:
– Умывайся и двигай в гости к подельнику!
Тот безропотно подчинился.
Гостевание затянулось. Алексей дважды успел заварить себе кофе, сжевал пачку печенья, предназначенного для пассажиров, а Серого все не было. Взъерошенный и больше обычного суетливый, он появился часа через три. Срок, в который одной бутылкой не обойтись даже при наличии пива. Наверно, Керим сгонял напарника в ресторан за добавкой. Впрочем, детали Алексея не интересовали.
– Сделал, – доложил Серый.
– Барсетку не тронул?
– Не.
– Через полчаса будет остановка. Забирай барахло – и в толпу на местном базарчике! С первым поездом дуй обратно.
Тот открыл рот, намереваясь о чем-то спросить. Алексей уловил его мятущиеся мысли, успокоил:
– Керима можешь не опасаться, в Москву он не вернется.
Серый испарился, едва поезд затормозил. Алексей увидел, как он, крадучись, прошмыгнул в хвост вагона, не хотел, видимо, светиться напротив окна бывшего напарника. Алексей не собирался выходить на перрон, но соблазнился вареной картошкой и огурцами, которыми бойко торговали две старушки.
Спрыгнул с вагонных ступенек, огляделся. Серого и след простыл. Кроме картошки и огурцов, Алексей купил у пожилой казашки теплый лаваш, десяток помидоров и два пирожка с капустой. Дождался, когда поезд тронулся, и принялся за трапезу.
3
За окном плыла бескрайняя казахская полупустыня. Ни кустика, ни саксаула – лишь шапки перекати-поля да белесые пятна солончаков – природные ловушки для лихих автолюбителей – охотников за сайгаками. Изредка попадались одинокие верблюды, гордо взиравшие на достижение цивилизации – мчавшийся в пустынной тишине железнодорожный состав.
В советские времена Алексею приходилось несколько раз проезжать по этой дороге, с командировочным предписанием, конечным пунктом которого значилась захолустная станция Тюратам. Непосвященному человеку это название ничего не говорило. У станционного здания Алексея ждал служебный газик с особистом, который придирчиво изучал его сафьяновые корочки с вытисненными двумя нулями, означавшими допуск на совсекретные объекты. Лишь после этого газик срывался с места и брал курс на космодром Байконур.
Всего скорее, поезд уже миновал Тюратам. Названия других станций этой дороги вылетели из головы Алексея.
Довольно долгое время состав шел вдоль бесконечного обветшавшего забора с частыми проломами. Алексей вспомнил, что такие ограды ставились на пути миграции тысячных стад сайгаков, которые вполне могли стать причиной железнодорожной аварии. Ныне же стада сайгаков повыбили, и, видимо, угрозы для поездов они уже не представляли. А если и представляли, то чиновников это особо не волновало.
Насытившись купленным у бабулек провиантом, Алексей улегся на постель с надеждой задремать и погрузиться в потусторонние видения. Но дремота не торопилась, в голову лезло черт те что. Мысли были рваными и хаотичными, как клочья тумана.
Ему почему-то вспомнилась одна молодящаяся писательница. В своей книжке она ухитрилась вывернуть до исподнего личную жизнь дам политического и попсового бомонда. Любителей клубнички расплодилось после перестройки не меряно. Писательница учла это и заработала оглушительную популярность.
Она явно положила в то время глаз на Алексея. «Живем, пока живется!» – говаривала. Однажды затащила его на светскую тусовку. Оглядев ресторанный зал, и не увидев тех, кого ожидала встретить, презрительно произнесла:
– Плебейская публика.
Он нейтрально возразил:
– Плебс – это народ.
– Посмотри на их лица: интеллект на уровне колхозника.
Да, многие отождествляют понятия «интеллект» и «образование». Хотя это далеко не одно и то же. Интеллект определяется четырьмя составляющими: умением реально воспринимать окружающее, не выпячивать себя, сочувствовать боли и гасить глупые конфликты. Интеллектуалом может быть и необразованный человек, а модная писательница или поп-дива страдать кретинизмом.
С чего Алексею вспомнилась писательница – он и сам не мог уразуметь. Заставил память переключиться. В воображении закрутились смутные образы давних сослуживцев, с которыми оборвала все связи суетная жизнь. Они проходили перед глазами, как на строевом смотре. Не по хронологии событий, не по ранжиру, а по национальности, которую определяли их фамилии: Володя Найчук, Валера Айдынян, Иосиф Шехтман, Миша Кашин, Алишер Халилов…
Никто никогда не задумывался в те времена, кто и какой национальности. Делали вместе свое дело, приглашали друг друга в гости и пели застольные песни. Теперь застолья формируются по рангу и деловой выгоде, их участников петь не тянет. Люди разделились по нациям, по религиям, по материальному достатку, по партиям. Куда же делось чисто человеческое? То, что объединяло и заставляло петь душевные песни?..
От досужих размышлений Алексея отвлекло поездное радио. Молчавшее от самой Москвы, оно сначала захрипело, затем объявило мужским пропитым голосом:
– Граждане пассажиры! Наш поезд вошел в зону повышенного риска. Будьте бдительны, опасайтесь воровства и ограбления. Просьба закрывать ночью двери на внутреннюю защелку и открывать только по требованию проводника.
Это объявление было знакомо Алексею еще с первой поездки в Алма-Ату. В год рождения Аленки он ехал из-за экономии в плацкартном вагоне, оккупировав вторую полку. В те времена он не мог обходиться без курева, смолил по две пачки самых дешевых сигарет в день. Даже ночью ощущал тягу к никотину.
Вот и встал под утро глотнуть табачного дыма. Свет в вагоне почему-то не горел, было темно, как в подполе. Спускаясь с верхней полки, понял по легкому вскрику, что на кого-то наступил. Смутно различил, что все проходы заняты спящими на полу вповалку людьми. Позже один из пассажиров объяснил ему, что билетные кассы на станциях не работают, а если и работают, то билетов в них никогда нет. Деньги за проезд собирают с зайцев проводники, а потом делятся с железнодорожными ревизорами. На этом пустынном участке чаще всего и случаются кражи багажа. Тот же пассажир закончил свое объяснение философским откровением:
– Демократия всегда рождает вседозволенность.
Да уж, вседозволенности хватало на всем постсоветском пространстве…
Стало темнеть, когда он собрался выйти в коридор, чтобы глянуть на голую сумеречную степь, давшую приют знаменитому Байконуру. Народ не горел желанием ехать в спальных вагонах. На весь фирменный состав их было два, и те, похоже, шли полупустыми.
В своем вагоне Алексей насчитал не больше полутора десятка пассажиров, большей частью из чиновничьей элиты, путешествующей по служебной надобности. Да и те предпочитали отсиживаться в своих купе, так что коридор обычно пустовал. Ничего удивительного в том не было: трудяге или пенсионеру билет в СВ не по карману, а челноки экономили на чем только могли.
Однако в этот раз, едва он откатил дверь, как услышал в глухом тамбуре хриплый мат и тут же оборвавшийся щенячий скулеж. Алексею не по душе пришелся этот концерт, и он решительно двинулся в тамбур с намерением освободить кутенка.
Однако скулеж исходил не от собачьего отпрыска, а от Майи Эдуардовны. Побагровевший более обычного Керим, в майке и трусах, через которые свешивалось могучее брюхо, держал даму за горло, наклонив в открытую дверь тамбура. Ее ноги в розовых тапочках с помпонами были на самом краю площадки. Обеими руками она вцепилась в поручень и могла лишь издавать скулеж, когда он давал ей возможность открыть рот. Ее павлиний халат с оборванными пуговицами распахнулся и трепыхался на ветру, голые титьки прыгали в такт тряски от рук борца.
– Куда заныкала бабки, сука? – хрипел он, и нижняя губа его еще больше оттопыривалась, отчего казалось, что он вот-вот вцепится желтыми зубами в горло. – Говори, а то скину с поезда!
Его загривок маячил перед глазами Алексея, и он, не раздумывая, обрушил сомкнутые ладони на жирную шею. Тот мгновение продолжал удерживать жертву слабеющими пальцами и разом осел, свесившись головой в завагонную пустоту. Бухгалтерша Майя довольно юрко для своей комплекции перешагнула через него и втиснулась в тамбур. Не запахивая халата и тяжело дыша, принялась выталкивать ногами недавнего кавалера с тамбурной площадки.
Алексей не мешал ей.
Откуда только силы взялись у дамочки: не каждый мужик сумел бы сдвинуть огромную тушу с места. Мая Эдуардовна сумела. Тело Керима ухнуло вниз. Падая, он зацепил ее розовый тапок, тот слетел с ноги и сгинул под откосом одновременно с телом.
Майя Эдуардовна опустилась на пол и заголосила.
– Тихо! – цыкнул на нее Алексей, закрывая на защелку дверь тамбура.
Любительница дорожных романов заткнулась. Тут только Алексей заметил у нее под левым глазом синюшный кровоподтек.
– Вставай! – приказал. Подал ей руку, вывел из тамбура, впихнул в купе Керима. – Запахни халат и рассказывай.
Она послушно запахнулась, села, подтолкнув под спину подушку. Поправила растрепавшиеся волосы. И попыталась улыбнуться. Для женщины, только что бывшей на краю гибели, она довольно быстро пришла в себя. Впрочем, у финансовых работников должны быть крепкие нервы.
– Что теперь будет? – спросила без какой-либо паники в голосе. – Я же убила его!
– Ничего не будет. Места глухие, тело быстро не найдут.
– А вы никому не скажете?
– Не скажу. – Он решил не миндальничать и перешел на «ты»: – За что он хотел сбросить тебя с поезда?
– Обвинил, что я деньги у него из барсетки вытащила, когда он спал. Я сама спала, как убитая. Никогда такого со мной не было. Обыскал, как воровку. Требовал, чтобы я призналась, куда деньги спрятала.
– Где была барсетка?
– У него под рубашкой.
– Кто, кроме тебя, мог залезть к нему под рубашку? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ.
– Не знаю. Всего скорее, его приятель с лисьей физиономией, который с нами сидел.
Соображает бабонька! Не то, что тупоумный борец!
– По-твоему, он мог вытащить деньги у вас на глазах?
– Вы – что, тоже меня подозреваете? Я внезапно уснула. Они еще сидели и пили. Когда проснулась, Керим спал на своей полке, а того в купе уже не было. Вечером, когда Керим встал, хотел послать меня в ваше купе, чтобы я позвала Серегу. Я не пошла. Тогда он сам решил сходить в ресторан за водкой, потому что у него сильно трещала голова. – Она передохнула и замолчала.
Алексей не торопил ее, и через паузу Майя Эдуардовна продолжила:
– У меня, кстати, тоже голова плохо соображала. Он полез в барсетку, а денег там нет, – по лицу ее скользнула гримаса, и она смолкла.
– Дальше? – потребовал Алексей.
– Он и набросился на меня. Несколько раз ударил. Вытащил в тамбур и сказал, что сбросит с поезда, если не признаюсь. Он – зверь. Если бы вы не пришли на помощь, сбросил бы.
– Выкиньте из головы, Майя Эдуардовна, – снова перешел он на «вы». – Где багаж Керима?
– У него один чемодан. Внизу, под вами.
Алексей приподнял полку, вытянул остроносые туфли и кожаный чемодан с молниями и застежечными ремнями.
– Я освобожу вас от его вещей. Если кто спросит про соседа, скажете, что они сошли с приятелем на какой-то остановке. Название станции – не знаете.
– А сейчас что мне делать?
– Отдыхайте. Завтра будем в Алма-Ате, и все забудется, как дурной сон.
– Можно, я к вам переберусь на свое законное место?
– Не стоит. Вызовет подозрение.
– А вы не можете здесь остаться?
– Нет.
Заблокировав свое купе, Алексей принялся изучать содержимое чемодана. Сверху лежал журнал «Плейбой» с голой сисястой красоткой на обложке. Под ним аккуратно свернутые черные брюки, белая рубашка, красный галстук, трое плавок, куча вонючих носков и грязная футболка. Больше ничего не было, кроме пустого целлофанового пакета, и это было подозрительно, судя по объему чемодана. Он ощупал его. Так и есть: чемодан был с двойным дном.
Вспоров ножом подкладку из толстого шелка, обнаружил разобранный наган, глушитель и плоскую картонную коробку. Нельзя сказать, что оружие Алексея не интересовало, но оно грозило осложнениями при нечаянной встрече с правоохранительными органами. Он побросал смертоносные детали в пакет и вскрыл коробку.
Сверху вразброс лежали фотографии, с которых глядел на Алексея он сам. Снимков было пять, и сделаны они были, когда он выходил из госпиталя после визита к Рязанцеву. Он вспомнил, что его что-то обеспокоило в тот момент, но в пределах видимости все было чисто. Наверное, фотограф пользовался специальной оптикой издалека, потому и не обозначился в поле зрения.
Отложив снимки, Алексей вскрыл плотный заклеенный конверт, на котором были написаны две заглавные буквы «И. И.». Взору его представилась перетянутая резинкой десятитысячная пачка стодолларовых купюр с лежащей сверху кредитной карточкой российского Сбербанка. Карточка без знания пин-кода представляла собой лишь мертвый кусочек картона, а доллары, конечно, Аленке с Анютой пригодятся. От всего остального надо было избавляться.
Доллары и фотокарточки он затолкал в свою сумку и забросил ее в дальний угол потолочной антресоли. Покидал в чемодан все барахло, включая пакет с оружейными деталями. Проскользнул в тамбур. Сначала в ночь улетел пакет, затем чемодан. Кредитную карточку опустил в щель в переходе между вагонами.
Вернувшись в купе, Алексей поужинал пирожками и помидорами. На аппетит недавнее происшествие не повлияло. Потягивая густо-сладкий черный кофе, отодвинул оконную шторку и бездумно стал вглядываться в черноту убегающей назад ночи. Через какое-то время поезд стал притормаживать. Замелькали редкие фонари, выхватывая из темноты глинобитные строения. Появилось здание одноэтажной кирпичной станции, название которой Алексей не успел прочитать. Метров через пятьдесят поезд, вздрогнув, остановился, и по перрону заметалась толпа.
Безбилетные пассажиры штурмом брали вагоны, и небезуспешно. Алексей выглянул в коридор. Проводница запускала в пустовавшие купе по семь-восемь человек и тут же задраивала дверь. Купе с законными пассажирами она оставила в покое. Мало ли на кого нарвешься! Вдруг потеснит важного чиновника?..
Алексей воспринял железнодорожный беспредел с полнейшим равнодушием. Он ощущал себя как человек, сбросивший на привале тяжелый груз и получивший возможность отдохнуть.
Поезд, отбрасывая движущуюся тень, подходил к бывшей столице Казахстана. Осень здесь не торопилась предъявлять свои права: зелень была лишь слегка присыпана рыжиной. В окно хорошо просматривались горы со снежными шапками, с трех сторон окружающие город. Взошедшее солнце делало их нереально контрастными, как на картинах Сарьяна.
Через час, когда утро разгорится веселым пожаром, на здании вокзала нарисуются огромные буквы: «АЛМАТЫ – 2». Пассажиры ринутся к остановкам троллейбусов и автобусов. Алексей не станет толкаться. Возьмет такси и отправится к своей умненькой дочке.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?