Текст книги "Смута"

Бабенка явно приблудилась со стороны. Когда Бугай дрых в причальной будке, она ходила по полуострову и бубнила блатные припевки:

Оп-па, Зоя!

Кому дала ты стоя?..

Акинолос потребовал у Бугая, чтобы тот привез ему приличную телку. Тот сперва пообещал, потом пошел на попятную: нельзя, мол, тебе светиться, вот приедет Череп, тогда…

Череп с тремя телохранителями явился на ферму без предупреждения. Рассвирепел, не обнаружив у ворот охранника. Один из телохранителей перелез через забор, отодвинул засов калитки… Безлюдье нарушила выплывшая им навстречу поддавшая приблудная душа.

– Какие кавалеры! – всплеснула руками душа.

– Выбросить за ограду! – распорядился Череп.

Когда тот появился в комнате, Акинолос лежал на диване. Нехотя сел.

– Телку привезли? – спросил.

– Сейчас не до телок, – строго ответил Череп. – Есть заказ. Может, за столом обговорим?

– Я отобедал. Водку не пью. Давайте заказ.

– У одной дамы, которая в пятницу едет в Питер, надо отобрать саквояж с документами. Или чемоданчик. То, что будет у нее в руках. Ее будет сопровождать охрана. На вокзале встретит питерский помощник.

– Кто она?

– Депутатша.

Акинолос прикрыл глаза, словно бы решая, стоит ли связываться с законодательной властью.

– В понедельник ее багаж должен быть у меня, – сказал Череп.

– Сколько?

– Тридцать.

Акинолос отрицательно качнул головой.

– Сколько бы ты хотел?

– Сто.

– Пятьдесят.

– За депутатшу. Плюс два охранника, не считая помощника.

– Хорошо, девяносто.

Акинолос недовольно дернул уголком рта. Но кивнул, соглашаясь. Череп открыл кейс. Вытащил тоненькую папку.

– Вот ее московский адрес и фото.

Увидев мелькавшую на телевизионных экранах личность, Акинолос укоряюще произнес:

– Однако. – это прозвучало как «такой клиент стоит много дороже».

Череп протянул еще одно фото.

– Ее питерский помощник.

– Его адрес, телефон? – спросил Акинолос.

– Телефон записан на снимке с обратной стороны. Адрес легко выяснить по номеру телефона. Это все, что мы имеем. Что вам требуется для проведения акции?

– Не паленые «макаров» и «беретта». Косметический кофр.

– Привезут завтра. Что еще?

– Половинный задаток.

Череп выложил из кейса на стол четыре пачки по десять тысяч зеленых.

– Все, что при мне, – сказал. – Остальное получите после проведения акции.

Череп уехал, дав на прощание разгон протрезвевшим от оплеух охранникам.

Акинолос достал из холодильника боржоми, налил в бокал. Стал отпивать, как отщипывать. Заказ показался ему, по меньшей мере, странным. Туз жил по понятиям и никогда не лез в политику. А тут – нате вам! – заказал видную демократку, да еще и депутатшу. Что же такое она везет в саквояже? Секретные партийные бумаги Тузу до лампочки. Может, валюту? Без черного нала ни одни выборы не обходятся. Если деньги, то сумма должна быть приличной.

Да, хорошо, если бы дамочка повезла валюту. Изъять и исчезнуть. От Туза, от Пилота, от Черепа, вообще из этой дурацкой страны. Капитала пока кот наплакал. Двести тысяч за Луиджи и двадцать за палестинского террориста лежат в швейцарском банке. Сорок налом – на столе. На эти бабки можно существовать, а не жить. Есть, правда, у него в заначке еще около трехсот тысяч. Но до них сейчас не дотянуться. Тайник в городской квартире, где его пасут менты.

Содержимое саквояжа легко выяснить на месте. Два паспорта, с греческой и финской визами, – тут, на ферме. Из Питера можно на паром, и в Суоми…

Был полдень. Пилот находился не в бункере, куда поступала собранная с бору по сосенке информация, а в своей служебной двухкомнатной квартире, в бывшей казарме зенитчиков. Он ждал своих наставников и сослуживцев. Филин помогал ему, когда он ходил в лейтенантах. Лис был его наставником по наружному наблюдению еще в бурсе. Перестройщики обвинили его в том, что он следил за диссидентами. Лис оказался крайним в той мясорубке, хотя был самым мелким винтиком огромного, настроенного против инакомыслия механизма. Ничего не решал, никого не арестовывал. Но наружником был от Бога… Выкинули, как стоптанный башмак, из органов, и хорошо, хоть пенсии не лишили. Оказавшись не у дел, Лис затосковал. И как-то неожиданно и быстро обменял свою столичную квартиру на родной Харьков, не предполагая, что скоро окажется в другой стране…

Зуммер известил, что на связи пост охраны подъезда. Пилот щелкнул тумблером. Голос, усиленный динамиком громкоговорящей связи, произнес:

– К вам двое посетителей. С ними Белый.

Пилот подошел к двери. Нажал кнопку, отключающую электромагнитный запор. Распахнул дверь. Гости уже были на лестничной площадке. Белый пропустил вперед себя двух бравых старичков – Лиса и Филина. Первый – сухонький, низенький, с седыми волосенками. Второй – высокий, сутулый, с вытянутым лицом и неряшливой шевелюрой серого цвета.

– Юрий! – радостно воскликнул сухонький, семеня навстречу Пилоту. – Как я рад тебя видеть! Не забыл старую гвардию!

– Здравствуй, Иван Павлович, Лис ты наш дорогой. Здравствуй, Виталий Львович…

– Он же Филин, – договорил Сутулый.

– Вспомнили, и закрыли, – засмеялся Пилот. – С именами покончили, только псевдонимы… А теперь – к столу.

Как и положено, встречу обмыли. После второй Пилот изложил задание. Третью – за тех, кого нет.

Старички вопросов не задавали. Чувствовалась старая школа.

– Вчера объект звонила в Ленинград. – Пилот намеренно назвал Северную столицу прежним именем: привычнее и приятнее для старческих ушей. – Говорила с мужчиной, которого зовут Ленчик. Его телефонный номер зафиксирован. Лис – в распоряжении Белого. Выезжаете сегодня вечером. Пасете помощника. Филин работает с объектом здесь. Информирует Белого о выезде и провожает до дверей питерской квартиры.

– Прогулка, а не работа, – не удержался Лис. – Не то что в старые времена…

3

До вечернего развода проституток было еще далеко, но они уже находились на стометровке. Здесь были их рабочие места. Несмотря на липкий снег, Невский был полон народу. Посетителей зазывали неоновые вывески баров и казино.

К стометровке подрулило такси. Из него вышел высокий человек в распахнутом голубовато-стальном плаще, открывавшем спортивного покроя костюм. Мамка наметанным глазом определила его как клиента, выплыла в норковой шубе из припаркованной иномарки, облокотилась о капот. Клиент направился прямо к ней. В нем с трудом можно было признать Акинолоса, так изменили его лицо аккуратные темные усики, специальные подкладки под щеки и парик под Кобзона.

– Мне нужен товар экстра-класса.

– У меня все девочки классные.

Мамка щелкнула пальцами. Из иномарки повыскакивали девицы. Выстроились, как на строевом смотре. Распахнули плащи, шубки и пальто, демонстрируя коленки и торчащие груди. Фигуристые и длинноногие, будто высиженные в одном гнезде. Для себя он бы взял любую, женского в них было с избытком. Девка нужна была для клиента.

Акинолос недовольно покачал головой.

– У меня еще есть трое. На иностранных языках могут. Но такса на них в два раза выше, – сказала мамка.

– Давайте.

Она снова щелкнула пальцами. Еще три дивы предстали на смотрины. С левого фланга стояла девица, похожая на Софию Ротару в молодости. В меру намакияженная и в меру ухоженная. Запахнувшись в легкое манто, она с вызовом глядела на Акинолоса.

– Как тебя зовут? – подошел он к ней.

– Графиня Задунайская.

– Беру графиню.

– Хата ваша или наша? – спросила мамка.

– Отель «Балтика», – ответил Акинолос, хотя еще на вокзале снял на неделю однокомнатную квартиру.

Он расплатился баксами, и мамка зауважала его еще больше.

– Авто не требуется? Могу за отдельную плату предложить автолайн.

– А что-нибудь скоростное?

Мамка подняла вверх руку с платочком. Через минуту нарисовался сутенер.

– Джентльмену требуется скоростное авто.

– Куда? – спросил тот деловито.

– По городу, – ответил Акинолос.

– Двести зеленью в сутки. Бензин за ваш счет.

– Какая марка?

– «Ауди» девяносто восьмого года.

– Годится.

«Ауди» подкатила сразу же. За рулем сидел парень с косичкой. Графиня первой забралась на заднее сиденье, оставив дверцу открытой. Акинолос проигнорировал приглашение и сел рядом с водителем.

– В приличное кафе, где мою спутницу не знают.

– Давай, Валер, в «Три толстяка», – подсказала Графиня.

В кафе она держала себя аристократкой. А может быть, и в самом деле сказывалась порода?.. Небрежно сбросила на руки Акинолосу манто. Оглядела свысока публику. Не торопясь, проследовала к столику, предложенному мэтром. Произнесла с неожиданным финским акцентом склонившемуся официанту:

– Что-нибудь из овощей. На ваше усмотрение. И подходящее вино.

– Вот что, графиня, – сказал Акинолос. – Трахать тебя я не стану. Но готов заплатить тебе персонально столько же, сколько мамке.

– Какие услуги от меня потребуются?

– Слушаться меня и делать все, что скажу.

– Любопытно, – произнесла она безо всякого любопытства. – Надеюсь, я не должна буду шпионить и лезть в форточку в чужую квартиру?

– Кишка тонка для этого, графиня. Надо обворожить одного лоха. Прикинься иностранкой, у тебя шикарный скандинавский акцент.

– Зачем вам это нужно?

– Не твое дело.

– Понятно. Заплатили – можете хамить. Как я к вам должна обращаться? Меня зовут Дана.

– Называй Леней. Лох – тоже Леня. Только, смотри, по карманам у него не шарь.

– Вы довольно мерзкий тип.

– Вашу встречу я страхую. Узнай о нем как можно больше. Чем раньше управишься, тем раньше расчет.

Она пытливо уставилась в его лицо. Отхлебнула из бокала вино. Снова уставилась.

– Между прочим, трезвенник, вам чужие усы не идут. И без парика вы будете выглядеть симпатичнее.

Акинолос даже оторопел слегка. Он явно недооценил эту шикарную потаскуху. Может, она работает на Контору?.. Раньше ее бы обязательно срисовали, а сейчас вряд ли. Контора все больше стала походить на ментовку… Он сосредоточился и взглянул на нее своим отработанным холодно-металлическим взглядом.

– У тебя глаза убийцы, – перешла она на «ты». – Я это уже проходила, пугать бессмысленно. Мне нужны деньги, чтобы начать новую жизнь. Помножь сумму на два, и я твоя послушная овечка.

– Согласен.

– Половину вперед.

– Получишь в машине.

– А усы все-таки сдери, Леня. Подведут они тебя под белый монастырь.

Слово «белый» резануло слух Акинолоса: Белая Дача, зам у Пилота Белый…

– Где я буду сегодня ночевать? – спросила она.

– Не со мной. Допивай, доедай и на выход…

После кафе Валера с косичкой подвез их к междугороднему переговорному пункту. В кабину телефона-автомата Акинолос взял с собой Графиню. Городской номер франта-помощничка он набрал через код 912, чтобы имитировать междугородний звонок. Хотел узнать, дома ли клиент.

– Але! – отозвался тот. – Не слышу. – Але! – закричал. – Алина, ты? Але!.. Если ты меня слышишь, докладываю. Встречу на вокзале, как договаривались. Через сорок минут еду в штаб партии. Люблю, целую. Жду скорой встречи…

Леня-помощничек вышел из дома не через сорок минут, а через полтора часа. Не обращая внимания на припаркованную поблизости «ауди», влез в стоявшую у подъезда «тойоту». Неспешно вырулил на проспект.

– За ним! – скомандовал Акинолос Валере с косичкой.

Однако Помощник припарковал свою тачку не у штаба партии, а у Дома актера. Туда и прошествовал.

– Твой выход на сцену, Графиня, – сказал Акинолос. – Задержи его там.

– Как скажешь.

У входа она дождалась, когда швейцар распахнет перед ней дверь. Акинолос выждал некоторое время. И тоже зашел внутрь. Обнаружил обоих в артистическом кафе. Помощник кочетом топтался возле Графини. Заглядывал в глаза, кудахтал с умильным выражением. Она разрешающе кивнула. Он сел на стул рядом, подозвал официанта. «Без осечки», – подумал Акинолос. Вышел из актерского дома и уселся в «ауди».

– Куда? – спросил Валера с косичкой.

– Туда, откуда приехали…

Кодовый замок на двери подъезда, где жил Помощник, был сломан. Акинолос взбежал по ступенькам на третий этаж. Английский замок был старого образца. Однако ему понадобилось почти три минуты, чтобы его открыть. Он не любил замки и запоры.

Двухкомнатная квартира имела холостяцкий вид. На кухне – пустые бутылки из-под дамских напитков. В комнате – компьютер, принтер и разбросанные на диване партийные агитки. В спальне – запах женских духов, порнокассеты на телевизоре и широкая тахта с большим зеркалом напротив.

Зеркало было в раме с множеством завитушек. Это облегчало задачу. Акинолос слегка отодвинул его, укрепил на тыльной стороне камеру с пуговичным объективом, выглядывавшим в завитушечное отверстие. Тахта точно попадала в кадр… Теперь жучки. В спальню, на кухню и в телефон… Вся работа заняла примерно полчаса. Он покинул квартиру и возвратился в Дом актера.

Кафе уже гудело от пьяных голосов и громкой музыки. Вблизи оркестра топтались несколько пар. Среди них были и Графиня с Помощничком.

Акинолос протолкался к бару, заказал кофе. Графиня заметила его. Вернувшись после топтания за столик, что-то сказала новоиспеченному кавалеру, взяла со стола сумочку и направилась в дамскую комнату. Акинолос вышел следом. Она ждала в вестибюле.

– Поедешь к нему на хату. Когда разнагишаетесь, подойди к зеркалу. С обратной стороны к торцу рамы приклеена скотчем кнопка. Нажмешь ее. Мочаль клиента по высшему классу. Свет не выключайте. Встречаемся в «Трех толстяках» завтра в десять.

Лис сидел напротив дома на скамейке, держа двумя руками суковатую клюку. Ни дать ни взять, забытый всеми нищий пенсионер. Он и на самом деле был нищим, хотя его майорская пенсия не шла ни в какое сравнение с пенсиями других стариков, превышала в два раза. Но у него был непрактичный сын, дочь-учительница и двое внуков. Их надо было подкармливать. Деньги Пилота стали манной небесной. За три дня непыльной работенки тот откроил наружником больше, чем пенсия за два года.

Лис видел, как в подъезд вошел высокий мужчина в голубовато-стальном плаще. Через двадцать девять минут вышел, уселся в «ауди» и отбыл. Лис бы не обратил на него внимания, мало ли людей шастают в подъезд и обратно. Но машину он заприметил еще полтора часа назад. Она стояла на той стороне улицы и, как ему показалось, совсем не случайно двинулась вслед за объектом наблюдения. Он засек водилу с волосами как у женщины и на заднем сиденье девицу-красавицу.

Бывший гэбист пошлепал, опираясь на клюку, к телефонной будке. Снял трубку, сделал вид, что набирает номер. Достал врученный ему Белым мобильник. Нажал кнопочку.

– Докладываю…

– Как выглядел высокий человек в плаще? – спросил Белый.

– Военно-спортивная выправка. Тонкий нос, крутой подбородок, уши слегка сплюснуты, усики. Особых примет нет.

– На руки обратили внимание?

– Он держал их в карманах.

– На связь выходите по необходимости. Завтра в вашем распоряжении будет автомобиль. Сменю вас в ноль часов.

Снег прекратился. Над подъездом горел фонарь. Белому, занявшему пост на лестничной площадке в доме напротив, хорошо были видны и подъезд, и проезжая часть улицы. По информации Лиса, помощника депутата Вялова пас высокий человек. По описанию – Акинолос.

Около часа ночи к дому подкатила «тойота». Вялов выкарабкался из нее с шикарной девицей. Она для виду повыкобенивалась, прежде чем принять приглашение кавалера. Потом махнула рукой – где наша не пропадала! – уцепила его под локоть.

На третьем этаже зажглись три окна и на занавесках замелькали тени. Затем в двух окнах свет погас. Горел только в комнате с розовыми занавесями.

В этот момент к дому тихим ходом подползла «ауди» и замерла подле криво припаркованной пустой «тойоты». Белому была видна лишь крыша автомобиля. Он спустился вниз. Отжал защелку замка, открыл дверь. «Ауди» стояла в тени, пассажиров не было видно. Скрытый безлистым кустарником и темнотой, он двинулся вдоль стены. Почти тотчас же заурчал движок. «Ауди» разворачивалась. Пассажир оказался напротив Белого. На мгновение его голову осветил уличный фонарь. Однако он повернулся в сторону водителя. Но Белый все равно узнал Акинолоса.

Улица уснула. Розово светилось лишь одно окно, за которым, открыв рот, храпел утомленный помощник депутата. Графиня Дана, она же Лизка из Петрозаводска, сидела в кресле. Заказной клиент Ленчик отметился на ней лишь раз. Обессилел спьяну, и это ее устроило. Она думала о том, что ей вчера подфартило. Клиенты попались без садистских отклонений. Оплата с хорошей присыпкой. Семьсот – задаток от съемщика с отмороженными глазами. Если не кинет – не должен вроде бы кинуть! – отсчитает еще столько же. Пятьсот, ее долю, отслюнит мамка. Да и этот сопляк сунул ей царственным жестом тысячу деревянными…

«Сопляк» проснулся с тяжестью в голове. Ощупал тахту.

– Дана! – позвал умирающим голосом.

Она появилась из кухни, свежая, как цветок на клумбе. Подала ему чашку с дымящимся кофе. Он жадно глотнул. Обжегся, поставил чашку на стул. Протянул Графине-Лизке руку.

– Не-ет! – погрозила она пальцем. – Ты вчера истерзал меня до потери пульса.

Он самодовольно улыбнулся.

– Подождем ночи, ладно? – проворковала она.

– Не получится, Дана. Выспаться должен. Утром огурчиком должен встретить на Московском вокзале своего шефа.

– Шефа! – произнесла капризно. – Сегодня ночью ты с другой будешь.

– Клянусь, один. Через двое суток шеф опять свалит в Москву, и я весь твой. Ты когда в Хельсинки?

– Через неделю.

– О-о! Я еще потерзаю тебя! Как освобожусь, заявлюсь к тебе в «Балтику».

– А до вечера, надеюсь, по плану?

Он не смог скрыть недоумения. Ни о каких планах не помнил. Видно, наобещал чего-то спьяну. Она пришла ему на помощь:

– Мы же решили позавтракать в десять в кафе «Три толстяка»?

– Какой разговор! – успокоенно воскликнул Ленчик. – Конечно, помню…

– Они уехали на «тойоте», Белый, – доложил дежуривший Лис.

– Сейчас буду. Со мной в контакт не входите. Если появится «ауди» или объект, дадите знать.

Как и вчера, Лис устроился на скамейке. Взошло тусклое солнце, но все равно было зябко. Он натянул на голову капюшон видавшей виды и великоватой для него куртки. Сидел, опустив голову на ладони, державшие клюку.

Белый появился, как материализовался из воздуха. Лис скользнул по нему равнодушными глазами, проводил взглядом, пока тот не скрылся в подъезде.

Оказавшись в квартире, Белый без труда отыскал миниатюрную кинокамеру и три жучка. Такими штучками пользовалась Контора. Но работа была топорной. Акинолос был боевиком, но никак не технарем. Выходит, Туз решил прикарманить выборные деньги из общака конкурирующей группировки и послал бойца на мокрое дело… Но вряд ли, господа уголовники, вам удастся заполучить бабки! Они пригодятся и нам с Пилотом. Значит, у нас и окажутся… Отлежатся у вдовы-банкирши на даче, и можно пускать в дело. В какое дело, Пилот придумает.

Белый покинул квартиру тихо и незаметно. Лис все так же сидел на скамейке.

Акинолос честно расплатился с «графиней». Оставив ее в «Трех толстяках» в обществе Помощничка, он подъехал к его дому и отпустил «ауди». На скамейке у подъезда сидел вчерашний дед. Не понравилось это Акинолосу. Вчера сидел, как часовой на посту, сегодня сидит.

Проникнув в квартиру, он проверил камеру. Пенка была смотана вся. Оставил ее за зеркалом. Жучки снял. Информация с них была уже на диктофонной ленте. Уселся в кресло подле телевизора и стал ждать хозяина.

Ждать пришлось недолго. Ключ дважды заскрежетал в замке. Он не шевельнулся. Помощничек, напевая, заглянул на кухню. Щелкнула дверца холодильника. С банкой пива открыл дверь в спальню. И остолбенел. Банка глухо звякнула об пол.

– Вы… кто? – еле выговорил хозяин.

– Доброжелатель. Садись же, черт возьми!

Помощник стал похож на муху перед пауком. Короткими медленными шажками прошел в комнату. И опустился на краешек стула.

– Надеюсь, Вялов, ты не хочешь, чтобы тебя, как клопа, размазали по стенке?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– К тебе из Москвы приезжает знаменитая дама, а ты приводишь домой проститутку. Вдруг она узнает об этом?

– Я… Как вы…

Акинолос достал диктофон, нажал кнопку пуска. Съежившийся Помощничек услышал свой голос:

– Губками, губками, Богиня…

– Ну? – спросил Акинолос.

Тот лишь таращил круглые глаза.

– Что скажут в партии, когда московская пресса обнародует твою связь с Алиной? Да еще напечатает картинки, где ты упражняешься с проституткой?

– К-какие картинки? – испуганно прошелестел он.

Акинолос подошел к трюмо, легко отодвинул его от стены. Отлепил от рамы миниатюрную кинокамеру.

– Здесь кино, дурак, – сказал. – Во всех позах.

– Вы… из милиции? – выдавил из себя Помощничек. – Я ничего не знаю. Я только с Алиной… К порту отношения не имею.

– Когда, каким поездом, в каком вагоне приезжает твоя старушка?

– В субботу утром. – Он торопливо назвал номер поезда и вагона.

– Что она везет?

– Инструкции избирательному штабу.

– Если еще раз соврешь, поджарю яйца. Что у нее в саквояже?

– Она сказала, инструкции и листовки. Клянусь, так и сказала.

Похоже, франтоватый трус не врал.

– Кто, кроме тебя, будет ее встречать?

– Люди Руслана.

Акинолос понятия не имел, кто такой Руслан.

– Ночевать с ней будешь?

– С ней.

– Адрес?

– Это конспиративная квартира политсовета партии. Если ее раскрою, меня приговорят.

– Я тебя, мешок с говном, сам сейчас приговорю.

Акинолос встал. Подошел к Помощничку. Тот втянул голову в плечи, ужался на стуле. Затравленно и безмолвно глядел, как ужасный визитер вытащил из кармана широкую ленту скотча. Одним движением запрокинул безвольный подбородок Помощничка и перекрестил скотчем рот. Глаза жертвы обезумели. А когда Акинолос слегка вывернул кисть, дико завращал глазами и замотал головой, хотя боль должна быть вполне терпимой. Отодрал скотч.

– Говори!

– Скажу, все скажу, – забормотал Помощничек и закашлялся.

– Ну? – подстегнул его Акинолос.

– Генерального в порту застрелили по заказу Руслана.

– Дальше?

– Ему московский Зураб велел. Они хотят посадить на порт своего человека.

– Об этом потом. Где квартира депутатки? Адрес?

– Улица Косцюшко, – ответил тот чуть ли не шепотом. – Дом номер… квартира…

– Ключи от квартиры у тебя есть?

– Нет. Алина не доверяет.

– Квартира под присмотром?

– Не знаю. Она там живет, когда приезжает. И я с ней.

– Сигнализация? Охрана?

– На сигнализации. Когда входим, я звоню в охрану. Называю пароль и свою фамилию.

– Телефон?

Помощничек наморщил лоб. Вспомнил. Назвал.

– Пароль?

– «Петергоф».

Страх в его глазах усиливался.

– Не менжуйся, Вялов. Расслабься.

– Слушаюсь, – пролепетал тот. А сам как сидел на стуле в пол-ягодицы, так и застыл.

– Кофе есть?

Вялов молча кивнул, не в силах понять смысл вопроса.

– Дай сюда ключи от твоей квартиры и мобильник. Иди на кухню. Дверь не закрывай. Сделай два крепких кофе. Посидим, покалякаем.

– Чего?

– Побеседуем.

– Слушаюсь.

Он загремел на кухне посудой. Затих. Снова зазвякала посуда. Притащил две чашки кофе. Поставил на журнальный столик. К своей чашке не притронулся. Терпеливо ждал, о чем с ним желает беседовать этот наводящий ужас незнакомец.

– В таможне у вас есть свои люди?

– У Руслана есть. В порту.

– Знаешь, кто?

– Нет.

– А у погранцов?

– В порту не знаю. Автомобильное окно есть к финнам.

– Откуда тебе известно?

– Когда Профессора хотели арестовать, он ушел через окно. Провожала его жена и Алина. Я с ними был.

– Когда окно открыто?

– По воскресеньям. С восьми утра до двенадцати.

– А ты не такая уж мелкая сошка, Вялов, – раздумчиво проговорил Акинолос, выкладывая на весы факты.

Стоит ли оставлять этого размазню? Сам не побежит. Но если прижмут – запоет. Но может пригодиться в случае накладки. Лишь бы в багаже курьерши оказалась валюта! Хорошо, что она приезжает как раз в воскресенье. Если все пройдет чисто, помощничек поможет ему с окном через границу, и отвалит. Если даже запоет, будет поздно. Утром Акинолос уже будет в Хельсинки, к концу дня – на Кипре. Там его не достанут ни Туз, ни Пилот, ни местный Руслан.

Он еще раз оглядел помощничка. Спросил:

– Сколько тебе надо для счастья? – Акинолос потер пальцем о пальцы.

Заметно было, что тот начал успокаиваться. Уверился, видно, что пытать и убивать его не собираются. Услышав последний вопрос, даже приободрился.

– Сто тысяч в баксах, – ответил.

– Недурной аппетит, господин Вялов… Получишь триста тысяч… в рублях.

Акинолос мог пообещать любую сумму. Все равно не собирался давать этому слизняку ни копейки, даже если придется воспользоваться его услугами.

– Это не «счастье», а прожиточный минимум, – пробормотал «слизняк».

– Плюс живым останешься, – добавил Акинолос, и тот опять втянул голову в плечи. – Если слушаться меня будешь.

– Буду.

– Встречай Алину. И затрахай ее, чтобы спала до обеда…

Белый прослушал весь диалог от слова до слова. На малое время задумался. Неужели Акинолос собирается хапнуть деньги и выйти из игры? Да, не хватает бойцу умишка. Кого провести хочет? Зураба с Русланом? Туза? Пилота?.. Получается, всех.

Он вспомнил горы. Их было тогда семеро. Путь домой лежал через перевал Сары-Мола, «Желтая могила» по-местному. Миновать его не получалось, хотя они и предполагали, что на перевале их поджидали духи Аллаха. Схватка была злой и короткой. Акинолос на секунду опередил духа, и пуля, предназначенная Белому, расплющилась о скалу. Выходит, обязан ему жизнью. Впрочем, в БД-7 каждый был друг другу обязан. Поврозь и без подстраховки давно бы блуждали по преисподней.

Белый вышел на связь с Лисом. Снял его с поста. Назначил на 22.00 встречу в кафе на Мойке.

– Ночь будет нелегкой, – сказал. – Ступайте в гостиницу и отоспитесь…

Самому отсыпаться было некогда. За перекрестком Белый поймал частника. Велел ехать к ресторанчику «Нью-Васюки», через двор которого можно было попасть на улицу Косцюшко. Он знал этот район. Еще при Андропове они с Алибабой провели здесь трое суток. Ресторанчика тогда не было. В двухэтажном особнячке размещался шахматный клуб. Напротив него стоял дом, в котором жил напичканный ракетными секретами полковник. По агентурным данным, он вступил в контакт с работником французского консульства. Шумиха в прессе по каким-то соображениям была нежелательной, и дело поручили «дачникам». Француз отправился к праотцам в квартире юной потаскушки, которую менты тихо забрали как главную подозреваемую. Полковника они увели из-под носа местной Конторы и доставили прямиком на Лубянку…

Белый расплатился с частником. Проходной двор вывел его на улицу Косцюшко. Прошел квартал и оказался возле нужного дома. Он явно предназначался для элиты средней руки. Массивные двери трех подъездов были украшены бронзовыми ручками. Двор отделялся от улицы кованой ажурной оградой. На торцевой стене виднелась пожарная лестница.

Белый прошелся вдоль дома. Квартира депутатки, судя по номерам у подъездных дверей, находилась на втором этаже. Оставалось ждать оказии.

Она появилась в лице молодой толстушки с коляской, из которой таращил глазенки упитанный карапуз. Она шесть раз пробежала пальцами по клавишам домофона. Белый заметил: солнце, ключ и второй ряд сверху до конца.

– Давайте я помогу вам занести коляску, – предложил он, улыбаясь, как Дед Мороз с рождественским подарком.

– Ой, спасибочки!

Будка вахтерши располагалась между парадным входом и черным, так что она могла обозревать обе двери. Дверь черного хода была заложена изнутри на деревянный брус. Сама вахтерша, которой по силам была бы работа грузчика, подбоченясь, стояла подле будки.

Он помог толстушке погрузить коляску. Сам неспешно поднялся по широкой лестнице на межэтажную площадку выше партийной квартиры. Большое окно с оторванными шпингалетами было лишь прикрыто. Оно выходило в закрытый двор с унылыми, потерявшими листву деревьями. Проникнуть в дом по пожарной лестнице со двора не составляло труда.

Детская площадка с рублеными игрушечными домиками, качелями и спортивными лесенками казалась заброшенной. Сырое межсезонье не манило бабушек и ребятню на свежий воздух.

Неторопливым шагом он стал подниматься по ступеням. На верхнем этаже было всего две двери. Железная лесенка вела к чердачному люку. От дверей ее скрывал лестничный поворот. На петле люка висел амбарный замок.

Белый забрался наверх, подергал его – заперт. Вытащил из кармана футлярчик с набором отмычек, открыл замок. Снял щеколду, повесил замок в пустую петлю и закрыл его. Тронул дверцу люка, она легко поддалась. Глянул с площадки на свою работу. Запертый замок внушал доверие.

Спускаясь вниз, еще раз обежал взглядом двор. За одним из контейнеров высокий человек в оранжевом жилете и спортивной шапочке сгребал в кучу мусор. Белый узнал бы его даже ночью. Это был Акинолос.

Проходя мимо вахтерши-гренадерши, он приветливо помахал ей пальцами. Та вдруг заулыбалась и даже порозовела.

Ровно в 22.00 Белый появился в кафе на Мойке. Лис был уже там. Роскошествовал, заказав обильный ужин и фронтовые сто граммов. Белый тоже сделал заказ.

– Как вы, Иван Павлович, живете на Украине? – спросил.

– Паршиво.

– А лично вы?

Лис стушевался. Затянул с ответом.

– Не стесняйтесь, Иван Павлович. Мы же свои люди.

– Есть, конечно, сложности. С жилплощадью.

– Не хватает?

Лис кивнул.

– Семья большая. Сын непрактичный. Его жена постоянно ворчит. Труднее всего дочери с двумя мальчишками-школьниками, – улыбнулся. – С вашей помощью выкручусь. Однокомнатную квартиру ей куплю.

– Не грузите себя сейчас проблемами. После операции мы еще поговорим об этом вместе с Пилотом.

Отужинав, Белый поставил задачу.

– В 23.00 – на улицу Косцюшко. Нужная квартира на втором этаже. Одно окно выходит во двор справа от лестничного пролета. Оно – с балконом. Это ваш объект. Связь в зависимости от обстановки. Если есть вопросы, спрашивайте.

– Черный ход во двор открыт?

– Вероятно, закрыт. И так же вероятно, что может открыться.

– Во дворе строения есть?

– Детская площадка и мусорные контейнеры. Опасайтесь человека, которого вы видели в плаще. Профессионал высшего класса.

– Из наших?

– Да. Бывший. Всего скорее, он будет в спортивной одежде. Утром вас сменит Филин. Вы сразу в Москву, на любом транспорте. Встретимся у Пилота.

4

Калитку во двор на ночь запирали. Акинолос двинулся вдоль ограды. Заборов без дырок не бывает. Даже ограждения секретных объектов имеют по два-три замаскированных от глаз начальства лаза. Выломанный прут он нашел неподалеку от детской площадки. Протиснулся во двор и замер. Шел четвертый час ночи. Светились лишь три ряда подъездных окон.

Крадущейся походкой Акинолос приблизился к дому. Глянул прицельно на балкон второго этажа. Достал из объемного кармана темной ветровки тонкую капроновую лестницу с обшитым сукном трехпалым титановым якорем на конце. Метнул якорь. Подергал, проверяя надежность зацепа. И с кошачьей ловкостью забрался на балкон. Бесшумно выдавил стекло, отомкнул шпингалеты. Осветил комнату фонариком и сразу обнаружил телефон.

Набрал милицейский номер.