Текст книги "Селение Горыни"

Уместно затронуть неверную концепцию миграции племён, дескать, связанную с истощением плодородия земель на местах их длительного проживания. Якобы благодаря этому фактору племена были вынуждены искать себе всё новые и новые плодородные земли, перемещаясь с севера в южные направления. На опыте Горыней можно смело сказать об ошибочности данной концепции. У людей гораздо больше развиты свойства осёдлости и традиций, нежели тяга к миграции по придуманному условию. Если не мешают внешние опасности, племена находят возможности удобрять свою землю. Только извечные люди-воители и изменение климата сгоняют людей с их обжитых земель. Главное, чтобы не отнимали землю, а земледелец всегда найдёт способы обиходить свою кормилицу. Да, горыни, как и все, кто связан с хозяйством, испытывали затруднения с обогащением своих земель. Но, как всегда, «голь хитра на выдумки». Отходы леса, опилки, вековые верхние слои участков леса, жнивьё, ил, водоросли, отходы животных, севообороты и многое другое быстро способствуют развитию оригинальных способов удобрения земель. По ходу выявления интересных событий жизни горыничей, мы ещё не раз увидим, как обрабатывают горыничи свою землю – неиссякаемый источник своего благополучия. Когда благосостояние позволяет, оно перестаёт быть самоцелью. Тогда самоцелью становятся программа и задачи рода, сопоставимые и сравнимые с подобными программами и задачами других родов, с которыми продолжается многовековое соревнование на предмет того, что у нас всё-таки лучше… Для примера, в окрестных селениях даже яблоня не растёт, а в Горынях, это в местности северной кромки средней полосы России, растут субтропические лимоны, апельсины, мандарины, бананы, не говоря о винограде, арбузах и дынях. Как? Они додумались, а средства им позволяли, каждую пару плодовых растений размещать в отдельных тепличках с регулируемыми свето-, тепло-, влаговоздушными режимами. А потом маленькие теплички заменили капитальными отопительными садами и огородами. Ныне их сады под двойным остеклением обогревают солнечные батареи. Они даже торгуют своими «заморскими» плодами. К счастью они не облагаются налогами за свои «субтропики». А соседи, удивляясь, покупают их по божеским ценам. По выражению классика, Петербург – прихожая, Москва – гостиная, село – наш кабинет (Пушкин). Для поэта, конечно, имеет значение кабинет. В образ кабинета поэт вложил всё, что понимают горыничи. Здесь и предбанник, и прихожая, и гостиная, и тропиночка, и воздух, и сам вид родины. Для горыничей их селение – родная среда обитания, которой они ни разу не изменили за три тысячи лет. То есть не бросили и не уступили, а жили в нём в самые злые годины. И среда тоже им не изменила. Горыничи и их родная среда были из одного рода с одними богами. Для них не мог стакан быть наполовину полон, он для них всегда полон всклень. Однако, важнее всё-таки знать, ради чего ремеслят и творят эти непонятные горыничи? Вообще вопросы, зачем и для чего, считаются самыми непростыми. К.Э.Циолковский, гений ракетостроения и создатель теории космических эр, мучился вопросом – зачем. Зачем существует мир, вселенная, мыслящая материя, человек, жучки… Из сложных умопостроений проглядывает объяснение Циолковского об основном свойстве материи – «желании жить». Вчерне построив грандиозную теорию космических эр, накопления интеллекта в ней, он так и не снял своего вопроса «зачем». Ныне «зачем» спрашивают многие умники, например, шоумены, начитавшиеся популярной литературы. Они предполагают заранее, что, коли на свой вопрос «зачем» не полно ответил великий ум Циолковского, то на него и другие умы не ответят полно. Шоумены с торжеством победителей и интриганов наблюдают, как ловко они поставили в неловкое положение того или другого интервьюера. Ответ, начатый с гносеологии, то есть с познания природы, сознания и бытия общества, заранее кажется скучным и прописным. Надо дать ответ всеобъемлющий и простой, не исключающий оригинальности. На самом деле такой ответ дан множество раз. Наиболее чётко ответил Лев Николаевич Толстой. «Для счастья», – его ответ. Правда, ответ Льва Николаевича как бы отличается от ответа Александра Сергеевича, который возражал против гольного счастья: «На свете счастья нет, а есть покой и воля». Однако, зная объёмность пушкинских строк, можно утверждать, что и покой, и воля – тоже служат составными частями того же счастья, которого в одном обнажённом виде не существует. Стало быть, свойство «желания жить» «счастливо» – это и есть ответ мудрости на самый сложный вопрос. Однако счастливых одиночек не бывает. Даже когда счастье в семье и в роду, а кругом горе, то и семейно-родовое счастье бледнеет. Удачно сказал Юрий Гагарин: «Я счастлив тем, что живу в счастливой стране. В несчастливой стране нельзя быть счастливым». В Горынях условия для счастья обеспечены многократно. Что касается бесконечности разнообразия форм жизни от человека до жучков, таково желание Бога, чтобы все-все формы жили, испытав счастье, познавая себя. И новые существа будут созданы всё для этой же благородной и возвышенной цели: желания жить осознанно и счастливо. Но тогда, когда ответ состоялся, шоумены, хитро прищурившись, спрашивают иначе: «А в чём состоит счастье»? Ответов тьма. Счастье построено из любви, на любви, для любви. Зная эти вопросы-ответы, повторим вопрос для горыничей: «Ради чего ремеслят и творят непонятные поселяне-горяне»? Кроме того, о чём было сказано, то есть для желания жить счастливыми в любви, в познании и деяниях, пожалуй, прибавится ещё пара основных объяснений. Ради самовыражения и ради бессмертия. Бессмертия? Да. Бессмертие один из культов Египта. Его смысл состоит в обратной связи: чем активнее человек стремится к бессмертию, тем дольше он живёт. Сколько веков минуло, а египетская культура остаётся в крови Горыней. Но они от жрецов и фараонов низвели бессмертие до каждого простого человека. Но простой человек должен понять, что бессмертие подвластно только великому. Не происходит так, чтобы любой бездельник мог крикнуть: «Бессмертие, а ну, ко мне»! Поэтому бездельникам достаётся «а ну», а великим – бессмертие. Великое – бессмертным, смертным – адреналин. Бессмертие – это наркотическое влечение. Всего у людей три настоящих наркотика. Бессмертие – это такое же наркотическое влечение, как любовь и работа. Этими тремя наркотиками жив человек и живо всё человечество. Пока не остынет Земля, и её верхний слой не провалится в пустоту бездны, человек будет жить этими тремя влечениями. Потухшую Землю заменит околосолнечное пространство. Потухнет Солнце – возникнет что-то ещё. Но бессмертие, любовь и работа будут вести и нести всё живое в бесконечность Вселенной. Выводы о бессмертии бегут впереди бессмертия. Все бессмертными быть не могут. Можно «обессмертить имя», но при исключительных обстоятельствах. Безродные к бессмертию, за редким исключением, не допускаются. Должен быть некий орган, «отвечающий» за бессмертие. Эти абсолютные выводы проявляются в том, что борьба у всех за бессмертие неукротимо продолжается, и это тоже абсолютный вывод.

Бессмертие – это не перестать быть тем, кем ты есть, в жизни и в памяти. Это след жизни, который остался не стёртым в истории. Это самая драгоценная ценность. Тяга человека к бессмертию имеет три существенных уровня. Первый уровень – это настоящая жизнь. Естественно, человек хочет её прожить как можно дольше и счастливее, как бы не манили его огоньки вечного блаженного рая. В этом плане цель жизни состоит в её физическом продлении. Однако данная цель не исключает боевого подвига. Подвиг занимает первое место в ряду физического бессмертия. Подвиг красен на виду у людей. Подвиг, даже если он совершён с сохранением жизни, как бы мгновенно переводит дискретную физику в вечный и непрерывный дух. Более понятно это при самопожертвовании. Самопожертвование ради физической жизни людей – противоречивое высшее благо. Здесь много нюансов. Этим способом люди продлевают свою жизнь памятью о себе на Земле и заслуживают почётного места на том свете. Хорошо оболваненные боевики (Аллах Акбар!) расстаются с жизнью, идя в слепую атаку или подрывая себя и обывателей рынков и улиц – своих соплеменников шахидским способом. Их научили, что они, погибая, идут прямиком в рай. Гибель за идею (революционеров, большевиков и др.) не связана с раем, они отдают жизни за свободу бессмертия… Смерть по любви и смерть иных суицидистов по мотиву покрасоваться, брать не будем, пример не стоит той сущности. В итоге, продление жизни служит естественному строю естественной жизни.

Второй уровень бессмертия связан с сопричастностью к духам предков. Люди хотят, чтобы после смерти о них знали и помнили наряду с другими знатными предками. У кого подобной зависимости не существует, то это говорит об утрате важного звена исторической жизни данного рода или об отсутствии рода. У отдельно взятой семьи, не связанной со своим родом узами родства, второго уровня не существует. Они ни во что не верят, они духовно убогие, хотя на словах и на гоноре они что-то себе представляют.

Третий уровень бессмертия связан с двумя первыми. Он самый смысловой и значительный. Чтобы человека приняли духи предков, и чтобы живые люди о них долго помнили и чтили, он старается значительными делами укрепить и упрочить свой прижизненный авторитет и статус вечности. То есть он продлевает жизнь не только телесно, но и в материальной памяти потомков. Отдельные броские словечки типа того, что память должна быть лишь в сердце, наивны. Любыми путями, а не только подвигом, человек старается отметиться в этой жизни. Отсюда тяга к строительству городов и других вечных объектов, к наградам, к народной славе в эпосе, в фольклоре, в фотографиях, в печатном слове, в живописи, в архитектуре, в обычном промысле, в шоуигре «Минута Славы». Передача «Играй, гармонь». В кадре простой народ. Как он, родимый, кривляется и потешается – потому что попал в кадр «вечности». В комичном эпизоде комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» персонаж Бобчинский или Добчинский умоляет Хлестакова о том, чтобы он там, в столице, намекнул тамошним людям, а лучше губернатору или самому государю, что здесь, в захолустном углу России проживает, всего лишь проживает, он – Бобчинский или Добчинский! И тот же Гоголь: «Как так? Быть в мире и ничем не означить своего существования»? Персонажи живой жизни, не исключение. Сотни, тысячи жителей пишут в газеты, на радио и задают свои простенькие вопросы, типа того, является ли геморрой наследственной болезнью. На это соседи ответят, но они пишут «туда». Заказывают о себе статьи в газетах и книги у журналистов. Доски почёта. Доски памяти и славы. Доски отличия. Именные улицы. И это уже не комично, ибо связано с сокровенной сущностью человека продлить свою жизнь на «третьем уровне». А как стараются всякого рода артисты? Певцы? Спортсмены? Ради чего древний охотник выдалбливал зверя на трудной скале? Для чего пишутся картины, оперы, книги? Для чего устроена Аллея Внуков в Горынях? В странном ряду атанасистов – суицидисты, увечные мутанты, социальные рецидивисты и педофилы. Первым много не надо. Им достаточно увековечиться на пару дней, чтобы о бедных вспомнили, оплакали, сказали, что был человек безвредный (хороший, добрый или ещё). Вторые несут в себе пороки кровосмешения и болезненные амбиции. Третьи познали счастье чифиря и го́нятся за его возрождением. Четвёртые, среди которых оказались сотни подонков, после шумной презентации «подвигов» Чикатилло в СМИ захотели «обессмертится» наиболее гнусно; они рады любой известности, иного смысла существования они не знают. Обо всех атанасистах можно бы сказать следующее. Человеку не принято удивляться тому, что его появление на свет – это чудо. Но понимать это надо. Человек примитивен настолько, что не осознаёт: он явился из миллиардов возможных вариаций; он явился, а миллиарды его собратьев-сперматозоидов погибли в сточных коммуникациях, не глотнув глотка воздуха. И этот мозгляк, которому жизнь досталась ни за что, ни про что, который явился из миллиардов случайностей, этот мозгляк считает свою жизнь копейкой, не понимая свою исключительную уникальность. Этот мозгляк способен убить себя, удушить другого, утопить третью, зарезать четвёртого, а потом и себя. Войны – это ужасно. Эпидемии, катастрофы, стихии – это кошмар. Но чтобы убить себя и других никотином, алкоголем, наркотой, ядом, механическими средствами – этому нет определения. Но если он не способен понимать своего собственного чуда и не хочет жить, как другие, зачем же стараться помогать ему? Ему не поможешь, пусть умирает, другого миллиарда для него не будет. Это не гуманно? Освобождать общество от подонков – это пристойный гуманизм и им следует распоряжаться. Так по мирскому суду, если он ещё жив, или по божьему суду, если в него не верят.

Всех примеров не приведёшь. Но эпитафии назвать необходимо, они венчают нашу веру в бессмертие.

Разумеется, данные уровни условны, лишь разграничены для ясности, но вся деятельность человека, включая его любовь и продление себя в детях, направлена на сохранение и продление своей жизни в настоящем, в будущем, на этом и на том свете. Эту животрепещущую психологию человека претворяют в общественной и в индивидуальной жизни Горыней. Здесь делали и делают всё возможное, чтобы каждый род и каждый член рода, живя до ста лет, смог прославить себя записанными на его счёт делами. И каждого человека, с его достигнутыми и записанными делами причисляли к родовым предкам, хороня его после смерти в родовом склепе. Вот и вся хитрость. Но она отличается от иной хитрости. Человечество словно бы упражняется в уничтожении масс людей, а потом – в поисках имён убиенных, пропавших без вести, расстрелянных, вымерших от голода, выселенных и репрессированных. Сменяющиеся элиты развенчивают зверства предшествующих режимов и ищут более изощрённые способы уничтожения ещё большего множества себе подобных. Новая элита уже будет развенчивать их… Войны призваны славить победителей-убийц армий и войск. Новоявленные победители, отобрав имущество убитых, стараются после этого уничтожить огнём память о них; на место их памяти спешат утвердить «навечно» свою… Война, как ни чуждо нам принимать её, является гнусным проявлением жажды людей утвердится в бессмертной истории. Победители войн составляют реестр истории. То есть война – тоже следствие бессмертной натуры людей, но крайнее следствие, скрытое экономическими и политическими целями безудержных властолюбцев. Есть ли цена у бессмертия?

После всего мы обязаны ведать цену бессмертия. Атанасизм, вера в бессмертие, и борьба за бессмертие – это неистребимо и неуничтожимо. Однако с тем же упорством, с каким живой человек стремится к бессмертию, дух человека, обретший бессмертие, жаждет освободиться от него, поскольку никакой радости от бессмертия дух не испытывает. Дух ничего не испытывает, кроме своего пресловутого бессмертия. По этой причине бесчувственный вечный дух «страстно» ищет любые пути перевоплощения в чувствующую среду. Он беспардонно внедряется в любое чувствующее тело, хоть муравья, хоть травинки, но желательно человека. Но это трудно осуществляется. Всё дело в том, что объективный мир включает в себя видимые и невидимые составляющие. Тот свет – это тоже явление общего мира, как бы ни сопротивлялись этому религия и наука. Самым прискорбным явлением сложного мира являются общие законы, существующие там и сям. Иерархия – не открытие живого мира. Иерархия служит порядком и «там», где мы, живые, не видим. Дух, получив абсолютную свободу бессмертия, оказывается не свободным, потому что тотчас попадает под власть иерархических образований невидимой части мира. Главным образом – это конгломераты родовых реликтов, группирующиеся вокруг наиболее сильного и авторитетного духа предка, бывшего таким и при жизни. Он и поддерживает тот порядок, который духи считают целесообразным. И, таким образом, внедрение в какое-то чувствующее тело может представлять для индивидуального духа незнакомые нам трудности и препятствия. Мы можем лишь догадываться о том, что трудности и препятствия того света копируются с матрицы живой жизни…

Но это, так сказать, там. А горыничи? У них есть материальная база жизни. У них есть смысл и смыслостроение жизни. У них есть Книги Памяти, куда записывают их славные деяния. Они имеют высшее образование и учёные степени. У них повышенная энергетика любви, из чего можно судить, что они не обездолены в данной сфере. У них любимое поприще деятельности, прошедшее отбор выборов. Они живут по сто лет. Они имеют прекрасное здоровье. Много чего ещё можно назвать, и потом назовём. Вопрос к горыничам:

– Чего вам, прости господи, ещё не хватает в этой жизни, которую вы хотите продлить до бессмертия?

– Для достижения полного смысла бессмертия нам не хватает времени… Мы не успеваем осуществить своих земных замыслов, торопимся, и всё равно, не успеваем за сто лет своей жизни…

Утром поезд прибывал в их город. Им не хотелось расставаться с поездом. Им бы ехать в нём хотя бы с месяц… Но что же делать. Он одевал свою богиню и не мог на неё налюбоваться, до чего она была хороша и прекрасна. В последнюю минуту перед выходом он всё испортил, разорив её кофточку – ему надо было что-то проверить под кофточкой… Смеясь и сердясь, она утихомирила страсть своего негаданного и ненасытного геркулеса. Граф пристыдил обоих и принял их вещи.

Родители Елены не ожидали дочь в сопровождении эскорта богатырей-красавцев. К тому же дома была только мама, Анна Ивановна Купцова. Елена, как говорится, была вылитая мать. Но только внешне. В отличие от бойкой дочери, мать была луговой овечкой, хотя и занимала в вузе большую должность, – заместителя заведующего кафедрой педагогики. А заведующим кафедрой был её муж, Иван Григорьевич Купцов. Он, по словам дочери, хоть и был крутой, но исповедовал гуманные принципы обучения и воспитания. Поэтому от жены далеко не отошёл. Оба паслись на молочном лугу доброты и благонравия. Оба были кандидаты педагогических наук, а их кафедра благополучно дрейфовала недалеко от берега, на котором и был тот молочный луг.

– Мама, мамочка! Знакомься, – это мои женихи!.. То есть один жених, а другой друг жениха и мой друг. Но почти одинаково я люблю их обоих. Это Граф, а это Григорий! – Так доложила с порога матери её славная доченька. И мама что-нибудь поняла? Когда так бывало? Она растерянно озирала явившуюся троицу. Шквальная информация сбила её с толку.

– Леночка. Что ты говоришь? Женихи? Обоих?..– Анна Ивановна подала ручку Графу:

– Анна Ивановна!

– Евграф. Сокращённо зовите Граф, как все… – представился один из «обоих». – И глянул в её глаза. Бедная Анна Ивановна вздрогнула и едва не вскрикнула. Во всяком случае, ей показалось, что она вскрикнула. На неё налетели жгуче серые сокола глаз, скомкали, смяли, встряхнули и тут же обняли лаской. Она едва передохнула.

– Анна Ивановна! – подала она руку другому из женихов и вновь приготовилась вскрикнуть, но услышала обыкновенный приветливый голос и увидела добрые располагающие глаза.

– Григорий! – представился тот. Анна Ивановна облегчённо вздохнула. Но неожиданно она набралась храброго любопытства и повернулась к Графу.

– Почему вы на меня так посмотрели? – хотела она знать магию взгляда.

– Как? – не совсем понял Граф. «Не совсем» – это натяжка, он прекрасно знал свою «магию».

– Покоряюще… – уточнила Анна Ивановна.

– Не обращайте внимание. Это родовое свойство глаз. Как учил один философ, врождённое качество. Но я заметил, что вы как бы старшая сестра Елены, это приятно видеть. Извините, такая же красавица!

– Однако… – не нашлась больше Анна Ивановна.

– Мамочка! Граф чудо, ты в него влюбишься, как и я. Он и на меня так посмотрел, и я никогда не забуду этого взгляда. Григорий шутил, что он вождь племени своего селения. Но я заметила, что такому вождю ещё надо подобрать достойное племя…

– Леночка, объясни конкретно, кто твой жених и в кого ты влюбилась?

– Мамочка, влюбилась я в обоих, ты же видишь, каковы ребята, но предложение я приняла от одного Григория, поскольку Григорий сказал, что у Графа уже есть жена и дети… А Григорию я проигралась в шахматы и мне ничего не оставалось делать, как признать его женихом и мужем… – После этого разъяснения ребята порскнули смехом, а Анна Ивановна упала на грудь дочери и заплакала. Дочь заревела вслед за матерью. Кое-как они успокоились. Жениху и слова не дали. А, может, и давали, но потом не помнили, говорил ли он что-нибудь или молчал.

– Проходите, ребята, мойте руки, пока я соберу на стол, и, может быть, отойду от шока.

Через час молодые люди заболтали бедную маму, и они уже ехали на такси в пединститут, на работу к папочке. Тут уж досталось другому кандидату наук. Мать сразу его огорошила:

Ванечка, Леночка выходит замуж, вот и женихи…

– Стоп, стоп, стоп! Вчера ещё никого не было, и не было даже известий. А сегодня женихи и их два. Кто они? Откуда взялись? – Вопросы Ванечка задавал вполне разумные, тем более, строгим голосом.

– Ванечка, двое были вначале, а потом утряслось, у Лены остался один.

– Что за ерунда! Леночка, объясни!

– Папа, всё очень просто. Вот Григорий, он мой жених, можно сказать, что мой муж, он попросил моей руки, я не отказала, но, как истинный славянин-русич-родович, он хочет получить ваше благословение. Что тебе не понятно?

– Ну, вот, теперь стало яснее. Ну, Григорий, говори, чего ты добиваешься?

– Я, Григорий Иванович Купцов, родом из нашего города, люблю вашу дочь Елену. Она согласилась выйти за меня замуж. Я и Елечка просим вашего одобрения, или, как говорится, вашего благословения.

– Любопытно…

– Ванечка, выясни, не твой ли это внебрачный сын?.. Всё одинаковое… Будет номер, жених сестры…

– Леночка, расскажи, что за человек, этот Григорий, давно ли ты его знаешь?

– Папа, я только сейчас узнала, что он Григорий Иванович Купцов, об остальном же я всё знаю… Мне даже неудобно хвалить жениха. Пусть лучше Граф скажет, какой Гриша хороший…

– Какой граф?

– Граф – это я, Евграф Горынин, из селения Горыни. Как скажу, что я Евграф, так меня сразу начинают звать Графом. Непривычное русское имя, затерянное в веках и подобранное греками. Сообщаю, – начал Граф самым убедительным в таких случаях языком, канцелярским, – Григория Купцова знаю семь лет по учёбе в Московском государственном университете имени Михаила Васильевича Ломоносова, по службе в армии, в войсках ПВО, по совместной творческой работе над диссертациями по теме «Философия и связь». Станет ли Григорий окончательно хорошим, покажет жизнь. Но и теперь он неплохой. Среднюю школу закончил с золотой медалью. Философский факультет закончил с золотой медалью и красным дипломом. Защитил диссертацию в войсках вместе со мной и ныне является кандидатом философских наук по проблемам связи, включая войсковую связь, и одновременно он же – лейтенант запаса. Представлен к награде. В подлости не замечен. Имеет законных родителей, похож на родного отца Ивана Степановича Купцова. А мама у него Мария Степановна Купцова, с отцом тёзка по отчеству и с той же фамилией. Сошлось, как и у вас… Родители не богатые. Но дело в судьбе. Ваши судьбы грань в грань вошли друг в друга. Вам даже менять в паспортах ничего не надо. Сам Григорий не имел в кармане ни одного трудового рубля и беден, как церковная мышь… Невеста Елена или, по выражению жениха, Елечка, мечтает заняться теорией воспитания вундеркиндов. У неё есть возможность изучать живой материал на родном муже Григории и убедиться в том, всегда ли вундеркинды несчастны, как предполагала автор еще не созданной теории воспитания вундеркиндов… С учётом изложенных положительных и сомнительных качеств, ходатайствую за друга по существу просьбы Елены Ивановны… – Последние слова были явно не служебные, не канцелярские, а смешные, почему всё общество немедленно рассмеялось. Оно и понятно, такую аттестацию редко услышишь, а, может быть, никогда не услышишь о кандидатах на роль женихов и мужей в возрасте до двадцати лет, пусть и с хвостиком. Произнеся свою представительную тираду, Граф пристально посмотрел на Купцова старшего, то есть на тестя Григория. У заведующего кафедрой закружилась голова и он сел. Однако через мгновение он бодро вскочил и хотел что-то спросить. Но его опередила Леночка.

– Ну, вот, папочка, теперь ты узнал больше, чем я до настоящего момента. Гриша скромный. Граф говорит, что такие, как он, возглавляют атаки и подрывают себя гранатой вместе с врагами. А Граф о Григории знает всё!.. Меня Григорий обыграл на спор три раза в шахматы и заморочил мне голову байками на шахматную тематику. Хвастун и враль, он заявил в моё утешение, когда я проигралась ему, что он чемпион республики. Но Граф его тотчас разоблачил, говоря, что тот вообще не умеет играть в шахматы, а первый разряд заработал еще в школе. То есть мальчишкой… В то же время сам Гриша признался, что он сражался со мной не как чемпион республики, а как чемпион мира за мировую божественную корону и было бы абсурдом аннулировать его выигрыш, то есть божественную корону, то есть меня…

– Послужной список более чем внушает. Сколько нелепости, сколько поэзии, сколько нахальства… Как понимать твои слова, что ты проигралась ему?

– Ну, мы поспорили, что если я выигрываю хоть одну партию, то он свободен. Как недоумок… Если он выигрывает, то я становлюсь его…

– Его? Как понимать это слово?

– Ну, папа, он не уточнил, видимо, ему было ясно, каќ, сказал, что будешь моя… Впрочем, он понимал «моя», как «жена»…

– То есть он мог тобой попользоваться и бросить? И ты шла на это?

– Папа, ты разве не слышал, что Григорий в подлости не замечен?.. Ты какой-то несовременный, нетактичный. Что значит «попользоваться»? Уж не хочешь ли ты, чтобы я оставалась вечной девственницей?.. Как сказал Гриша, это здорово; обменять девственность на ребёнка – это замечательная компенсация. А Гриша зря не скажет… И мы с ним старались не опозориться перед нашим ребёнком…

– О Боже, кого мы воспитали! Сразу ребёнка. Ты бы походила невестой, узнала жениха получше… – вразумлял отец.

– Я ему говорила, что мы ещё не прошли, мол, стадию жениха и невесты, а он…

– Что он?

– А он сказал, что мы по примеру Монголии, махнём в социализм, минуя стадию капитализма… – Тут только очень тупой человек мог не рассмеяться, поэтому рассмеялись все, что означало превышение общего уровня тупости всех персонажей. Все смеялись: и Иван Григорьевич – Ванечка, и Анна Ивановна – Аннушка, и Елена – Елечка, и автор шутки Григорий – вундеркинд, и кремень Евграф – Граф – кровный родич вождя неизвестного племени. А точнее, второй внук старого вождя. Дожив до обратного перехода Монголии из социализма к пропущенному капитализму, они, очевидно, снова засмеются над своими юношескими приколами. Но это ещё будет когда, а сейчас, после смеха острастка отца звучала менее строго или менее убедительно.

– Ты же Мастер спорта по шахматам, как могла ты проиграть?! И в каких же партиях он взял тебя тёпленькую?.. – качал головой отец.

– Папа, я назначила ему три партии, а он был склонен даже на пять. Я сопротивлялась изо всех сил. Он отдал мне белый цвет, и я играла испанскую партию, защиту Каро-Кан и староиндийское начало, то есть я всё время играла белыми. Но этот «несчастный перворазрядник», так сказал о нём Граф, был под парусом. И я ему проигралась… Я бы проиграла и пять партий, потому что к концу игры я уже была под обаянием этого ненормального парня и готова была с ним обниматься… И ты можешь, папа, убедиться в своей неправоте. Ты не подпускал ко мне молодых людей, дрожал, как бы меня не изнасиловали во время занятий в шахматном клубе и вот результат. Во мне накопился интерес к мужскому полу, и тут этот случай с Гришей. Мне стало казаться, что даже выиграв у него, я бы оставила его возле себя… и допустила к себе… Но, слава Богу, он выиграл…

– Не пеняй и не лай. До двадцати лет мы тебя сберегли, а теперь ты сама себе хозяйка. Но любопытно, может быть, он тебя загипнотизировал? Околдовал? – не мог отец понять тонкой материи произошедшего.

– Нет, папа, меня околдовал Граф. С первого взгляда. А Григорий играл честно. И я сражалась с ним тоже честно. И я после того, как он меня успокоил своим враньём, что он чемпион республики, и что он сражался со мной как чемпион мира за божественную корону прекрасного, я перестала жалеть о случившемся. А после Монголии… не жалею я и теперь. Правда, Граф мне нравится больше, но Григорию я стала женой… Григорий тоже хорош и он также мне нравится, потому что подходит мне, тем более, как жене… Каких детей мы с ним нарожаем!..

– Но как же!! Сначала говорили, жених… Как это можно, – жена в один день? Не иначе он применил к тебе силу, – сокрушался отец больше матери. Та молчала при этой вербальной экзекуции дочери, по-русски, бане.

– Какую силу? Он ничего не умел, как и я. Я ему помогала… Но, папа, мама, на то он и вундеркинд, что управился со мной в один день… То есть, по его выражению, он «оформил» меня досрочно… Я ему говорила, что мне станет стыдно перед мамочкой, а он иронизировал тем, что мы теперь всегда будем брать у неё разрешение, отправляясь в постель… Когда я засомневалась, а папа? – он успокоил, мол, берет папу на себя, потому что папа будет его вторым папой… Вы видите, разве я могла устоять… Нам остались формальности с вашим благословением и с ЗАГСОМ… – лукаво оправдывалась Елена перед родителями. Что говорило в ней? Глупость, хитрость, ум, или наивность? Целомудрие или генетическая и логическая память, заложенная Творцом? Всё, что угодно, только не глупость умишка? С её-то 36-центным потенциалом. И ни слова о том, как шептались с Григорием. Как знакомились с «кротом». Как объяли их волны страсти. Как снимали «гипюрчик». Как она с вожделением отдалась Григорию, не зная того, что он вундеркинд… Впрочем, что же ей было плакать или просить прощения? Она разыграла из потери невинности театр, в котором всем было смешно. Она обернула драму комедией. Да и была ли то драма? Поэтому и говорилось, что Елечка – умная, у неё мощный биоэнергетический потенциал, для чего-то интересующий семью самого вождя неизвестного племени; не зря она собиралась создавать теорию воспитания вундеркиндов, и Мастером спорта по шахматам неумные не становятся… Можно даже сказать, что талантливой Елечке вундеркинд попался как подарок судьбы. А вместе с Графом, по каким-то причинам обещавшим ей помощь, то не один, а два подарка судьбы в одни руки получила Елена. Об этом уже сказал и обожаемый ею Граф.