Текст книги "Дезертир флота"

– Чего ждать? – Лорд Иддиг нахмурился. – Кто сюда еще припрется?

– Во-первых, господин Глири подойдет с остатками отряда. Сотник нас с тылу прикрывает. Потом должны два дромона с флота прийти. Если мы из Скара уйти не успеем, корабли нас охранять должны.

– Кого вас?! – зарычал лорд-комендант. – Тебя, что ли, харя половинчатая?

– Видят боги, – проникновенно сказал Квазимодо, – я меньше всего желал, чтобы за мной чудища гонялись. Так чего ж поделать? Приказ, опять же.

– Что ты бормочешь? Я ничего не понимаю. Что у вас там за болотами стряслось?

– Так это… В приказе написано.

– Что здесь написано? – Лорд-комендант раздраженно затряс письмом. – Немедленно отправить в Глор… предоставить каюту. Да с какой стати?! Здесь у нас и лорды таких привилегий не получают.

– Так это… Заложник ведь.

– Какой заложник?! – Лорд Иддиг всерьез разъярился. – Говори толком, или выпороть прикажу.

– Не могу говорить, – мужественно заскулил Квазимодо, озираясь. – Повесят ведь меня. Строгий приказ – все держать в абсолютной тайне. Вы же сотника Глири знаете. Вздернет меня без лишних слов. Уж лучше порите.

– Глири я знаю. Урод еще похуже тебя. Выйди-ка, – приказал Иддиг молодому лорду, с интересом слушающему разговор. Тот недовольно заворчал, но вышел.

– Говори, одноглазый.

– Ваша милость, тайна ведь, – жалобно проблеял вор.

– Если я не пойму, что ты лепечешь, – пойдешь под замок. Надолго. О кораблях и не заикайся. Порт пуст. Опоздали вы, теперь ждите, когда дожди пройдут.

– Плохо, – сокрушенно сказал Квазимодо, хорошо знавший, что в гавани стоят два корабля, собирающиеся в ближайшее время выйти на Север. – Не доживем мы, наверное.

– Говори, скотина, хватит тянуть, не то не только в башню попадешь, но и с палачом пообщаешься. Он у меня что-то заскучал.

– Ну, уж не обессудьте, ваша милость, – вздохнул вор. – Вы здесь главный, значит и ответственность на вас возляжет.

– Да уж не на тебя, сопляк уродливый. Говори…

* * *

Лорд-комендант прошелся по кабинету и с недоумением сказал:

– Много ты здесь всякой чуши наболтал. Все равно не понимаю, почему так важен заложник? Подумаешь, еще одно племя объявилось. Пусть и кровожадное. Мощи Объединенного флота никакие зверушки не могут угрожать.

– Какие же они зверушки? – пробормотал Квазимодо. – Дарки страшнейшие. Вы их в бою не видели. Если объединятся племена да на нас навалятся, плакала наша спокойная жизнь.

Лорд Иддиг поморщился:

– Твое собачье мнение меня не интересует. Все вы у Найти трусливые морды, настоящей крови не видели. Я должен посмотреть на эту зверушку, а потом решу, отправлять вас на Север или просто под замком держать до выяснения обстоятельств.

– Как угодно будет вашей милости. Я вас только умоляю все в строжайшем секрете держать. Приказ…

– Ты язык-то попридержи, обезьянья морда. Я в приказах куда получше твоего разбираюсь. Где твой заложник?

– Заложница, ваша милость. Разрешите ночью привести, чтобы, значит, без лишних глаз. И капитана позовите, с которым нам в Глор идти предстоит. Пусть, значит, тоже знает, что за ужас везти придется.

– Вот дерьмо навозное, еще и капитана тебе позвать?! Да ты совсем сдурел, одноглазый! Может, мне всех лордов перед тобой выстроить? Что ты за представление устраиваешь?

– Так опасное же представление, – взмолился вор. – Два раза заставлять оборотня перекидываться – так и талисман может не помочь. Я же говорю – их только колдовством в подчинении удержать можно. Вырвется тварь – сколько солдат положит.

– Что ты пугаешь, сопляк мятый? – неуверенно прорычал лорд-комендант. – Тоже мне, колдун великий нашелся. Ладно, я тебе пяток воинов дам, приводи свое чудище, посмотрим.

– Да я сам приведу. Не нужно воинов – слухи пойдут. Те твари, что за нами по следу идут, все в точности вынюхают, они ловкие как змеи, да и подкупить кого угодно могут. И ваша милость опасности подвергнется. Мы в сумерках придем, незаметненько так, спокойненько. Вы только стражу здесь предупредите. И никаких лишних свидетелей, сами понимаете…

– Ох, что-то крутишь ты, одноглазый. Смотри, у меня недолго и с петлей познакомиться.

«Хвоста» не было, и мрачный Квазимодо вернулся в хижину на окраине сонного города.

– Собираемся. Ныр, упаковывай барахло. Жратву купил?

– Да, купил. – Фуа нервно вытер руки о рубашку. – Ква, а у нас получится?

– А когда у нас не получалось? – Квазимодо повернулся к бледной Теа. – Лошади… Ну, в общем, ты с ними попрощаешься? Потом некогда будет.

Лиска кивнула и молча ушла в сарай.

Квазимодо окинул взглядом сваленные в углу вещи и оружие, натекшую с прохудившейся крыши лужу на земляном полу. Журчали дождевые струи на улице – небо исходило очередным послеобеденным дождем. Распространяя аромат нутта, посапывал на низком топчане хозяин хижины. Тощая собака, глубоко пораженная долгим присутствием страшной и непонятной Теа, нерешительно завозилось под топчаном. Мир был уютен и спокоен, и менять его на морскую неизвестность совсем не хотелось. Правда, до моря еще дожить нужно.

Вор нашел сухую тряпку, вытер мокрые волосы и тщательно промокнул кожаную повязку, закрывающую пустую глазницу. Чуть-чуть времени еще оставалось.

– Ныр, ты пиво взял?

– Взял. Что ж я, главное позабуду?

– Давай посидим. Может, в последний раз.

– Не нравится мне твое настроение, – грустно заметил фуа, ставя на шаткий стол кувшин с пивом. – Мне и самому страшно.

– Не очень-то я боюсь. Просто не уверен, что мы правильно делаем.

– Ты и не уверен? Так не бывает. Врешь небось. Неуверен он, как же. Небывальщина какая. Скорее уж мне каюту с тремя девками выделят. Там, в порту, что за корыта стоят? – поинтересовался ныряльщик, разливая пиво.

– Большой драккар и та посудина, что нынче коггом принято называть.

– Мы на какую имеем шанс попасть?

– Боги его знают. Думаю – скорее не на корабль, а в башню комендатуры. Там, я посмотрел, полно пустых номеров.

– Нас на когг должны посадить – там каюты нормальные есть, – задумчиво предположил фуа.

– Я бы драккар предпочел. На тех драккарах, что последними строили, вполне приличные палубы делали. Да и понадежнее старые корабли будут.

– Тесно нам на драккаре будет.

– Нам везде тесно будет, – грустно сказал Квазимодо. – Кончается свобода.

– Да… – Фуа заглянул в кружку с пенной шапкой и за хвост оттянул норовившего попробовать пахучий напиток геккона. – Мы, Ква, сами себе свобода. Рыжую звать?

– Не нужно. Пусть одна посидит.

Серую пелену туч сгустили первые сумерки. Квазимодо вошел в сарай. Сквозь щели с трудом пробивался свет. Дождь прошел, но с крыши часто капало. Теа сидела на соломе.

– Пора одеваться, мое сокровище, – нежно сказал вор.

Рыжая только ниже опустила голову.

Квазимодо присел на корточки рядом.

– Может быть…

Лиска сердито тряхнула разноцветными волосами:

– Сейчас встану. Мне лошадей жалко. И вообще я боюсь.

Вор осторожно коснулся губами ее щеки. Рыжая обхватила его шею:

– Ква, я никогда не думала, что могу умереть, утонув в такой огромной воде. Я не хочу так подохнуть.

– Ну, зачем нам именно так умирать? У нас же полно других вариантов. Да и вообще, стоит ли торопиться?

Когда Квазимодо и Ныр принялись сгружать перекинутый через седло длинный сверток, стражники у дверей комендатуры вытаращили глаза, но ничего не сказали. По крайней мере охрану лорд Иддиг предупредить не забыл. На улице стемнело. Квазимодо кивнул солдатам и вместе с Ныром затащил увесистый сверток в двери. Подниматься пришлось по темной лестнице. Друзья сопели.

– Поосторожнее, не эвфитон тащим, – прошептал вор.

Сверток возмущенно дрогнул. Старый гобелен пришлось покупать на рынке, и от него сильно попахивало плесенью. Ткань хоть и проветрили, но вряд ли лиске нравилось длительное пребывания внутри.

– Ты, одноглазый, заставляешь себя ждать, – рявкнул лорд Иддиг. – Мы с господином капитаном устали здесь торчать. Уже подумываем – не вздернуть ли тебя без всяких представлений?

– Виноват, – пробормотал Квазимодо. – Мы тихонечко шли, чтобы никто не заметил.

В комнате горели масленые светильники. Их копоть смешивалась со стойким запахом сливовой настойки – видимо, благородные господа действительно устали ждать. За столом рядом с комендантом сидел широкоплечий бородатый человек и слегка картинно опирался на широкий меч. Хохотнул, явив отсутствие передних зубов:

– Что-то мелковаты стали бойцы у Найти. Видать, поиздержался лорд-командор. Что у тебя за цацка на груди, мозгляк?

Квазимодо выпятил грудь и, оттянув рубаху, продемонстрировал жетон:

– Награжден за отличную стрельбу из эвфитона.

– Видать, засадил карро какой-то «желтушке» между ног?

– Никак нет. «Желтушка» не попалась, попался стурворм. Сдох скотина мгновенно. Весь «Эридан» сапоги из его шкуры шил.

– Что-то верится с трудом, – ухмыльнулся щербатый капитан. – Небось обделались всей командой на своем «Эридане», вот стурворм и околел. А это, с тобой, тоже стрелок самозваный?

Фуа сделал шаг вперед и браво отрапортовал:

– Ныряльщик второго десятка Ныр Аванк. Согласно приказу, конвоирую пленного.

– Вот, нагадь на меня нава, в первый раз вижу такую болтливую лягушку, – изумился капитан. – Еще и аванком зовется.

– Все они одинаковы, рыбоеды вонючие, – нетерпеливо махнул рукой лорд-комендант. – Хватит болтать. Показывай, одноглазый, кого вы там приволокли.

– Вы бы отошли, ваша милость, – почтительно посоветовал Квазимодо. – Может кинуться.

– Ха, да я перед десятком таких не уступал, – заявил лорд Иддиг, но все-таки сделал шаг назад и положил руку на рукоять меча.

Квазимодо и Ныр принялись раскатывать на полу сверток из старого гобелена.

– Баба? – в изумлении пробормотал лорд Иддиг.

– Шлюха, – радостно провозгласил щербатый капитан.

– Я говорил, что самка, – подтвердил Квазимодо.

Теа сидела на краю раскатанной ткани, дерзко выставив полуобнаженную грудь. Платье, вернее, лоскуты тонкого шелка почти ничего не закрывали: длинные ноги, оплетенные ремнями точеные икры, коленки, высокая шея, необычайная красота узорчатой кожи – все было выставлено под мужские взгляды. Скудость одежды с лихвой компенсировалась изобилием украшений. На шее и между грудей сияло серебро и камни покойной леди Атры. Богатые браслеты с трудом держались на слишком узких предплечьях девушки. Разноцветные волосы растрепались, запястья были стянуты толстой веревкой, в накрашенных губах торчал кляп, но искрящиеся глаза лиски смотрели с бесстыдным вызовом.

– А она ничего, не страшная, – пробормотал лорд-комендант.

– Подкормить бы хорошенько, – задумчиво согласился капитан.

Лорд Иддиг недоуменно обернулся к Квазимодо:

– Ты что тут про зверушку плел?

– Так вот, ваша милость. – Вор протянул руку с зажатым в кулаке плетеным амулетом. Диковинное украшение было позаимствовано у убитого человека-муравья и сейчас пришлось очень кстати.

Ни капитан, ни лорд-комендант не успели ничего понять.

Сидящая на старом гобелене тонкая девушка исчезла. К ногам лорда-коменданта рванулось что-то длинное, нечеловеческое. Треугольное лицо мгновенно вытянулось в оскаленную морду, волосы вздыбились густой рыже-красной шерсть. Из пасти, полной белоснежных клыков, полетели хлопья слюны. Менялось все: длинные руки и ноги стали узкими лапами, особенно пугающими тем, что заканчивались хищно согнутыми человеческими пальцами с любовно выточенными острыми коготками. Вдоль позвоночника гладкая узорчатая кожа выбросила пучки-ростки шерсти. Спина твари неестественно прогнулась…

– Стой! – заорал Квазимодо, выбрасывая навстречу жуткому существу руку с фальшивым амулетом.

Лорд-комендант шарахнулся в угол, капитан чуть не опрокинулся на своем стуле, выхватывая меч. Даже фуа резво скакнул к двери. Но все это уже было ни к чему – на старой подстилке сидела уже вполне человеческая встрепанная девушка, и лишь звякали и крутились на досках пола не выдержавшие неоконченного превращения звенья одного из драгоценных колье с шеи кицунэ.

– Вот чтоб вас боги с детства кастрировали! – хрипло изрек лорд Иддиг, с опозданием выставляя перед собой меч. – Одноглазый, ты, скотская рожа, почему не предупредил?

– Вы же сами желали лично убедиться, – жалобно пробормотал Квазимодо, тыча в сторону возлюбленной чудодейственным амулетом.

Теа облизывалась длиннющим розовым язычком и демонстративно растирала освобожденные запястья. И кляп, и толстая веревка не выдержали трансформации рыжей пленницы. Над толстой веревкой, правда, заранее пришлось поработать ножом.

– Талисман ее надежно держит? – осведомился капитан, нервно разглаживая бороду и не торопясь убирать в ножны свой широченный меч.

– До сих пор осечек не было, – с гордостью заверил Квазимодо.

– Нужно ее, того, сразу на голову укоротить, – быстро сказал опомнившийся лорд-комендант. – И никаких проблем не будет.

– Да вы что, ваша милость?! – с искренним ужасом взвыл вор. – Я же рассказываю – по нашему следу ее родственнички идут. Вы знаете, какой у них нюх? Учуют смерть ее – что мы делать будем? Вы же главный в Скара, вам объясняться придется. А когда точно узнают, что мы их принцессу убили, – все кланы мстить соберутся. От них и в замке не отсидишься. Кицунэ за Канутом тысячи водятся. И кровь они очень любят.

На кицунэ рыжая ответила угрожающим рычанием.

– Чтоб ты сдох со своим Канутом и этими зверями, – с чувством сказал лорд Иддиг. – Какого свинячьего дерьма ты сюда приволок эту тварь? У нас в Скара никаких опасных дарков не было.

– Так приказ ведь, – беспомощно сказал Квазимодо. – Я-то что…

– А если ее в мешок и в воду? – озабоченно предложил капитан. – В море какие следы?

Лиска нехорошо посмотрела на щербатого мореплавателя и оскалилась.

– Ты ее крепче держи, – поспешно приказал лорд-комендант. – Не опускай талисман.

– В мешок можно бы попробовать, – задумчиво сказал Квазимодо. – Но, во-первых, приказ совершенно другой имеется. А во-вторых, они ведь до Скара дойдут, а потом примутся выяснять, куда принцесса делась. Обмануть оборотней трудновато будет. Хотя если ваша милость прикажет…

– Что там какие-то дарки? – бодро заявил капитан. – Отобьетесь. Не везти же эту демоншу и вправду на Север?

– Везти, очень даже везти, и именно за океан, – шепотом заорал лорд-комендант. – Приказ есть приказ. Она заложница, а не приговоренная. У меня в Скара полторы сотни солдат осталось, да и те – шваль, каждый день нутта обжирающаяся. Мне только резни с дарками не хватало. Мы здесь не для войны поставлены, а порт охранять.

– Я такое чудище на борт не возьму, – категорически заявил капитан.

– Это еще почему? – прищурился лорд Иддиг. – Что, приказ только меня одного касается? Или ты, Кехт, командованию Объединенного Флота больше не подчиняешься? Ты эти пиратские ухватки брось. Провизию тебе, значит, срочно грузи, а приказы ты в заднице обезьяньей видел?

Капитан Кехт хмуро посмотрел на лорда-коменданта и сказал:

– Если нужно и приказ есть, я эту девку лохматую в Глор доставлю. А эти двое недоростков мне зачем? Корабль перегружен.

Квазимодо прекрасно знал, о чем сейчас думает бородатый капитан: выйти в море подальше от Скара, а там для нежелательной пассажирки мешок обязательно найдется. Путь далекий. Даже если на Севере кто-то о принцессе-дарки впоследствии интересоваться вздумает, легко списать пропажу пленницы на шторм или еще на какую-нибудь уважительную причину. Да и кому в Глоре дело до того, что происходит на далеком Желтом берегу?

Вор радостно шагнул к капитану, протянул талисман:

– Спасибо, ваша милость, что забираете это страшилище. Вы только все время при ней находитесь и талисман в правой руке держите. Иначе взбунтоваться может…

Рыжая жутковато зарычала.

Капитан поспешно спрятал руку за спину:

– Что ты мне суешь, одноглазый?! Мне только демонского талисмана не хватало. И почему это я при вашей твари неотлучно должен быть?

– Хватит спорить, – скомандовал лорд-комендант. – В приказе четко указано: отправить «заложника и конвой».

– Воля ваша, господин комендант, – угрюмо пробормотал капитан Кехт. – Пусть этот урод с талисманом ее сторожит. А фуа мне зачем? Я за жемчугом или утопленниками охотиться не собираюсь. Зачем мне ныряльщик-дармоед?

– Разрешите доложить, ваша милость. – Ныр, еще слегка бледный после зрелища превращения рыжей, шагнул вперед. – Мне приказано неотлучно со сторожем дрессированным быть, охранять его и кормить. – Фуа полез за пазуху.

– Что еще за сторож? – Лорд Иддиг на всякий случай попятился.

Ныр выудил из-под драной рубахи недовольного и слегка напуганного геккона:

– Пестрый горный дракон. Их в Кануте специально выводят, чтобы об оборотнях предупреждали. Драконами их, конечно, зря называют, но зверьки дорогие.

– Эта твоя ящерка дарков, наверное, в клочки рвет? – с усмешкой поинтересовался лорд Иддиг.

– Зачем рвет? – удивился фуа. – Он же маленький. Сейчас на него талисман действует, а так, если кицунэ приближаются, у пестрого дракона глаза красным загораются. Ярко, как фонари.

– Да что ты за чушь несешь?! – зарычал капитан.

– Почему чушь? – запротестовал Ныр. – Вот вы сможете сами убедиться…

– Где это мы этих ваших оборотней встретим? Уж не в океане ли?

– А вдруг они корабль захватят и следом за нами двинутся? Они жутко хитрые, – убежденно гнул свое фуа.

– Ублюдок подводный, да ты… – Капитан Кехт полез из-за стола.

– Заткнитесь все! – рявкнул хозяин кабинета.

Все замерли, даже разъяренный капитан Кехт.

Лорд-комендант смачно сплюнул в угол комнаты:

– Значит, так: завтра с утра догружаем солонину, и к полудню я ни тебя, Кехт, ни пиратских морд твоей команды, ни этого зверинца непотребного в Скара не вижу. Пусть с вами в Глоре разбираются. И не вздумай от этих уродов в море избавляться. За вами «Боевой тёрн» идет, я с ним донесение отправлю.

– Да пишите что хотите, – зло сказал капитан. – Только у меня ни каюты для этой зверюги нет, ни кормить этих недоростков нечем. Я у команды и благородных пассажиров куски изо рта вырывать не буду.

– Угол какой-нибудь для этой собачей девки найдешь. С пайком сложнее. Я вам дополнительную провизию выписать просто так не смогу, – в замешательстве сказал лорд-комендант.

– Нам на прокорм серебро Глири выдал. Опять же, лошади наши остаются, хорошие лошадки, – доложил Квазимодо. – Взаимозачетом можно…

– Ну, вот все и устроилось, – с облегчением констатировал лорд Иддиг. – Коней я сам посмотрю и оценю, а вы убирайтесь прямо сейчас на корыто уважаемого господина Кехта. И, ради богов, никогда больше не появляйтесь в Скара.

Глава 16

Одномачтовый когг «Высокий», шустро переваливаясь с волны на волну, держал курс на северо-запад. Крутобокий корпус корабля ощутимо поскрипывал, но и обшитые внакрой дубовыми досками борта, и составленная из нескольких брусьев мачта стойко выдерживали свежий ветер. Все эти новейшие достижения судостроения уже прошли достойную проверку океаном. А жаловаться на ветреную погоду – только богов гневить. Сегодня «Высокому» везло.

Теа лежала на плаще, смотрела на щели в досках над головой и раздумывала – можно ли считать, что и некой одинокой лисе тоже везет? Уже двадцать восемь дней Теа сидела взаперти. Низкий дощатый ящик-чулан – растянуться во весь рост можно, но встать и выпрямиться, даже на коленях, нечего и думать. Сундук для «хранения лис» располагался на носу судна, прямо под боевой треугольной надстройкой, носящей непонятное название «кастл[59]59
  Кастли (замки) – поднятые платформы с ограждениями для стрелков на носу и корме судна (носовая башня – форкастль, кормовая ахтеркастль).


[Закрыть]». Эти помосты, похожие на зубчатые башенки, были возведены в спешке, уже в самом конце строительства добротного когга. Квазимодо говорил, что эти надстройки понадобятся «Высокому» в бою. Очень может быть – такие подробности лиску не волновали, – никаких боев пока не предвиделось, а вот в качестве крыши настил площадки никуда не годился. Теа с содроганием вспомнила последний шторм. Океан сотней пенных водопадов рушился сквозь щели сверху, бурно протекал сквозь крошечный загончик, уходил под дверь и под стены, чтобы тут же с новой силой вернуться с потолка. Мокрую насквозь Теа носило от одной стены к другой, попытки растопырить руки и ноги и задержать тело в каком-то одном положении ни к чему не приводили – «Высокий» весь, целиком и полностью, взлетал под самое хмурое небо и рушился в морскую пучину. Волны величиной с гору кидали корабль, как пустой орех. Жалобно скрипела мачта, стонали снасти. Сквозь рев воды и ветра до лиски иногда долетали крики людей. Кажется, люди работали. А может быть, вопили от ужаса. В плеске волн, промывающих камеру-убежище, Теа не могла разобрать слов. Лично лиске было страшно до судорог. Корабль тонул, это было и дураку понятно. Вот только Квазимодо и Ныр как ни в чем не бывало обсуждали происходящее. Правда, непринужденной беседы у них не получалось – приходилось орать, чтобы перекричать вой ветра, но тем не менее парни продолжали обмениваться впечатлениями о поведении корабля. По их мнению «Высокий» вел себя неплохо. Теа понимала, что друзья говорят для нее. Как они сами держатся на скользкой палубе у двери в ее каюту и почему их не смывает за борт или в широкий люк трюма, понять было невозможно. Но они оставались рядом. Несколько раз Теа была уже готова выползти к ним. На низкой дверце «камеры» висел массивный замок, на который капитан Кехт лично запер опасную заложницу. Ключи хранились только у капитана и у его помощника. Два раза в сутки Квазимодо или Ныр допускались в загон, дабы покормить пленницу и привести в порядок камеру. Ну да, на второй же день Квазимодо соорудил отмычки из заранее припасенной проволоки. Одна из отмычек хранилась в «каюте» лиски – Квазимодо научил пользоваться смешным крючком-ключом. Сквозь щель у косяка узкая кисть лиски вполне могла протиснуться. Договорились, что в крайнем случае Теа выйдет на свободу самостоятельно.

Шторм был крайним случаем – крайнее уже не придумаешь. Потоки воды волокли по полу, шутя и издеваясь над бессилием лиски, били об стены. Теа упиралась, зажимая ключ-отмычку в мокром кулаке. Среди ужаса пенной, отвратительно соленой воды Теа старалась думать хладнокровно и правильно, так, как всегда мыслит мудрый Полумордый. Ведь понятно – стоит исчезнуть спасительным занозистым стенам, и ты, Хозяйка Холмов, станешь беспомощнее новорожденного щенка. Океан с радостью утянет тебя за борт. Может быть, тебе и не дадут утонуть сразу – Квазимодо цепок, а фуа в любых волнах как дома. Но ты станешь обузой, мокрой, несчастной и некрасивой вещью. Больше всего на свете Теа не желала быть глупым грузом.

Весь океан, все эти бесчисленные горы воды прошли через ее дощатую клетку. Изнемогшая Теа вдавила себя в угол, каблуки испорченных сапог все-таки смогли нащупать доску-опору в палубе. Осталось закрыть глаза и ждать смерти. Через какое-то время лиска поняла, что ее больше не отрывает от стены и не норовит прогнать от стены к стене, как легкую, обгрызенную добела косточку. Теа качалась вместе с кораблем в его сложном запутанном ритме. По-прежнему скрипел-жаловался корпус «Высокого» и соленая вода щедро омывала полуголую скорчившуюся девушку. Теа тряслась, старалась слушать, что там за дверью рассказывает про шторма неугомонный Ныр. Шло время, «Высокий» бесконечно взлетал и падал, сквозь вой ветра в снастях, хрипловато бормотал Квазимодо, в щелях над головой слегка светлело небо, и лиска начала верить, что корабль сегодня не перевернется и не пойдет ко дну.

Ну кому еще из Хозяев Холмов приходилось пережить шторм? Жуткое чудовище этот океан. Шторм – еще не самое пугающее. Теа никак не могла забыть первые дни пребывания на «Высоком». Будка для дикого опасного животного, неумолчный командный крик ненавистного Кехта, мерзкие шелковые лохмотья и драгоценные цацки, которые нельзя снять. Ква, наглухо отделенный худосочной, но непреодолимой дверью. И качка.

Потом и Ныр, и Квазимодо объясняли, что, едва выйдя из Скара, корабль попал в крайне неприятное морское явление – смесь бортовой и килевой качки. Даже опытным морякам редко выпадает настолько паршивое развлечение. Тогда лиска раз и навсегда поняла, что ненавидит море. Тошнота, мутная и бесконечная, овладела миром. Теа стояла на четвереньках, обхватив ладонями такой знакомый походный котелок, и, издавая жалкие звуки, ненавидела весь раскачивающийся мир. В короткие просветления слабо хотелось кого-нибудь убить. Еще никогда в жизни лиска не чувствовала себя такой больной. И ей было ничуть не лучше от того, что остальным людям так же плохо. Половина команды перевесилась через борт. Вторая половина моряков вяло управлялась со снастями, и тоже то и дело отвлекалась, дабы принести жертву прожорливым и неразборчивым в кулинарных пристрастиях морским демонам. Капитан Кехт не жалел ругательств, но и сам то и дело заглядывал за борт и издавал кашляющие звуки. В действительности ли было виновато в поголовном приступе морской болезни мерзкое скарское пиво, как объясняли друг другу бывалые моряки, осталось неизвестным. Теа, не пробовавшая никакого пива, чувствовала себя непоправимо несчастной. За что такие муки? Разве на Холмах заслужишь такую мерзкую погибель? И почему Ныр и Полумордый чувствуют себя почти нормально? Правда, оба бледные, но разве будешь иметь цветущий вид, когда все вокруг непрерывно выплевывают свои желудки? Ладно, фуа – они лягушки, им быть в море как дома положено. А Ква почему чувствует себя хорошо? Он ведь только человек?

Теа было плохо, плохо, плохо. Квазимодо открыл дверцу «каюты», но у рыжей не было никакого желания даже выглядывать на палубу. Только не сейчас, когда там целый борт занят судорожно подергивающимися спинами и задницами моряков. Квазимодо что-то поспешно совал подруге. Какой-то невзрачный комочек, довольно противный на вид.

– Жуй, должно помочь.

Теа обессиленно сунула серый комок в рот. Все равно, что это такое. Может, яд? Тогда наверняка поможет.

Квазимодо взял котелок, пошел к борту.

Теа вытянулась на животе. Слабый, но приятный вкус слегка утешил рот, измученный горечью плохо усвоенной пищи. Теа машинально трогала комочек языком. Что это такое Полумордый подсунул? Лекарство свое зубное? Так у лис с зубами все в порядке.

Квазимодо опустился рядом, обтер влажной косынкой бледное конопатое лицо возлюбленной:

– Легче?

– Да, – жалобно простонала рыжая. – Что это?

– Лекарство. Жуй, но не глотай, и будет легче.

– Хорошо. Запри, пока никто не заметил.

Квазимодо вздохнул, выскользнул наружу и ловко навесил тяжеленный замок. Очутившись в уже привычной полутьме, лиска легла на бок и вытерла глаза. Не хватало еще, чтобы Полумордый видел ее слабой, как какую-то селянскую бабу. Слезы никого не украшают.

Теа отдала чудодейственный комочек на следующий день. Упрямый одноглазый не хотел брать, пришлось пригрозить дать ему в лоб. Квазимодо счел, что возлюбленная достаточно оправилась, и забрал упругий обрезок жилки. Тошнотворная пляска корабля понемногу стихала. Угрюмая команда наводила на борту порядок. Изредка кто-то припадал к борту, но общая эпидемия миновала. У Теа уже хватало сил подглядывать сквозь щели своей собачьей будки, и лиска поклялась больше не давать себе воли. Все, что могут эти морские ублюдки, сможет и воин с Холмов. Если они блюют и работают, то и она сможет. Живут ведь на одном корабле. Вон даже Ныр до сих пор бледным выглядит, а его возлюбленный дракончик вообще лежит кверху лапками и даже на сыр не смотрит. Тяжко, но лиса обязательно переживет море.

Правда, тогда лиса еще не знала что такое настоящий шторм. Зато теперь знает. Осталось познакомиться со знаменитыми морскими змеями. Честно говоря, Теа не думала, что они будут хуже трехдневной, изматывающей желудок рвоты.

Лежа на спине, Теа вытянула ноги и уперлась подошвами сапог в крышу «ящика для лис». Тело требовало движения и привычных нагрузок. Вообще-то в «каюте» было не так уж плохо. Отдельное помещение – огромная роскошь. Правда, помещение для оборотней больше походило на ящик-гроб, которые, по слухам, делают для усопших лордов в богатых замках и городах. Ну, Квазимодо говорил, что у капитана Кехта каюта ненамного просторнее. Наверное, так и есть – корабль набит людьми, как бочка квашеными овощами. И всех людей Теа теперь знает благодаря замечательным щелочкам в стенах – не будь их, несчастная лиса давно бы взбесилась.

На когге «Высокий» ютились, кормились, мокли, блевали, путешествовали и ежедневно рисковали пойти ко дну тридцать шесть человек. Двадцать семь из них – видавшие виды моряки, уже третий раз возвращающиеся с Желтого берега к родному северному побережью. По словам Квазимодо, треть команды – бывшие пираты и контрабандисты с островов западнее Кау, откликнувшиеся на призыв Фейрефейского союза и получившие амнистию и право войти в ряды Объединенного флота. Коренастые, бородатые, грубые бойцы и мореплаватели умело управлялись со сложной оснасткой когга, хотя можно было быть уверенным, что еще три-четыре года назад каждый из бородачей поднял бы на смех саму мысль, что корабль может обходиться одним парусом. Времена простых и надежных парусно-гребных драккаров-хищников уходили в прошлое. Впрочем, стремительное изменение корабельной моды мало волновало Теа. Разглядывая в щели ругающихся и сноровисто работающих моряков, она размышляла о разнообразии людских пород. Моряки совсем не походили ни на селян, обитавших у Холмов, ни на солдат и горожан Канута и Калатера. Лиц на море не брили, совершенно не боялись десятки дней не видеть нормальной, твердой земли и норовили даже блевать и подыхать от качки с грубыми шуточками. Теа с трудом определяла возраст людей по лицам, одинаково заросшие и загоревшие дочерна матросы казались ей похожими друг на друга. Должно быть, все они бывали в боях и, что еще важнее, наверняка пережили десятки штормов. Теа с детства уважала храбрость. Но этих бородачей уважать почему-то было трудно. Лиска ловила обрывки чужих разговоров, слушала, как болтают с матросами Ква и Ныр, и команда «Высокого» все больше напоминала рыжей девушке плохо сплоченную стаю. Они повиновались только вожаку. Случись что с капитаном Кехтом, и стая неминуемо перегрызется или разбежится. Нет, именно перегрызется – деваться с окруженного необъятной соленой водой судна попросту некуда.

Капитан Кехт и его помощник… Они здесь командуют. Вернее, командует единолично Кехт. Помощник лишь язык капитана и его указующий перст. Наверное, помощник, этот высокий лысеющий мужчина, храбр и будет выполнять приказы своего капитана до конца. Возможно, он будет отчаянно драться за свою жизнь. Очень может быть – но лиска помощника не слишком опасалась.

Другое дело – капитан. Его Теа твердо и уверенно ненавидела. Дело не только в том, что он был готов хладнокровно избавиться от непрошеной пассажирки-пленницы еще до выхода из Скара. Не нужны ему никакие оборотни на корабле – это понятно. Тогда избавиться не получилось. Кехт не шел напролом, но можно дать хвост на отсечение – он никогда и ничего не забывает. Просто не умеет забывать. Конечно, у него полно дел – сначала проклятая тошниловка, потом шторма, полный трюм воды, промокшая мука и прочие насущные вещи, – но о девке-оборотне он не забыл. Ждет, когда ее можно будет использовать. Что это будет за решение – скормить ее какому-нибудь стурворму, доставить в Глор и выторговать хорошее вознаграждение или продать кому-нибудь как редкость, наподобие диковинного заморского уродца, – неизвестно. В подземелье лорда Дагда и его утонченной сучки Теа узнала, что представляет собой немалую ценность. На лисью задницу, хвост и все остальное вполне может подвернуться щедрый покупатель, и капитан Кехт отлично это понимает. Опасен, очень опасен.