Текст книги "Казак в океане"

– Этого надо было ожидать, дорогая моя Луиза, – говорил он утешительно. – Старики умирают. Это смерть детей трагедия, а стариков – неизбежное явление.

– Тебе хорошо так говорить, Люк! Не твой отец умирает!

– Мои родные были убиты, когда мне и восемнадцати не было, Луиза. И я горевал. Так мои были еще не старые. Не то что твой батюшка. Сколько ему?

– Скоро должно быть семьдесят два, – удрученно ответила Луиза.

– Дорогая! До таких лет мало кто доживает! Это же хорошо, что так долго прожил батюшка! И не волнуйся, еще ничего неизвестно. Все может измениться, и он поправится. Доктор сказал, что с этим можно прожить и десяток с лишним лет. И, кстати, посоветовал тебе не выходить из дому. Был доволен тобой, тем, что ты осталась дома.

Дни потянулись медленные, тоскливые. И когда посыльный оповестил о кончине отца, у Луизы тут же начались схватки. Поэтому похороны прошли без нее.

Хорошо, что нашлись дальние родственники жены, которые все хлопоты взяли на себя. Лука был благодарен им за эту заботу.

Луиза пошла на могилу отца лишь тогда, когда здоровье позволило это сделать.

Лука же больше занимался сыном, который был не совсем крепок и нуждался в постоянном присмотре.

– Придется нанять кормилицу и няньку, – вздохнула Луиза с отчаянием в голосе. – У меня со всеми этими несчастьями совсем нет молока. Как все плохо сложилось!

– Главное, что ты здорова. В твоем возрасте родить не так уж просто, да еще в первый раз. Благодари Всевышнего, что он ниспослал тебе такую благодать, Луиза! Могло быть много хуже.

– Ты прав, Люк. Надо отслужить молебен и за упокой и за здравие. И возблагодарить Господа нашего за то добро, что он положил нам!

– Не нам, дорогая Луиза, а тебе! И этого не стоит забывать.

И все же Лука был доволен. Кормилица-негритянка, которую звали Марта, отлично справлялась со своими обязанностями, и ребенок рос здоровым. Его окрестили в церкви и дали имя Максим, как настоял Лука. Да Луиза и не возражала.

Но прошло самое трудное время, и Лука стал задумываться. Он с нетерпением поджидал возвращения своего судна. С ним должны были прибыть сведения о Катуари. И теперь, когда невзгоды миновали, сердце опять защемила тоска по индианке. Она тоже должна была родить скоро, и его неудержимо тянуло к ней. Его разрывало между сыном и Катуари. А судна все не было.

И когда оно бросило якоря в бухте Мариго, Лука вскочил в ялик и скоро уже вскарабкался по трапу на палубу.

– Почему так долго не возвращались? – тут же закричал Лука, не отвечая на приветствия друзей.

– Не гонять же судно с балластом, Люк, – спокойно ответил Самюэль. – Ждали груз. Зато теперь можно с чистой совестью отдохнуть и поговорить.

– Где Жан? Я что-то его не вижу!

– Я здесь, хозяин! Готов слушать, говорить.

– Ладно, ребята! Занимайтесь делами, а вечером быть у меня. Я стал отцом! Жан, ты отправляешься со мной прямо сейчас.

– О! Люк! Это следует отметить! Обязательно будем у тебя, – Самюэль расплылся в радостной улыбке.

Лука греб к причалу, а Жан подробно рассказывал про усадьбу. Но больше о Катуари.

– Она тоскует, хозяин. Волнуется, страх, роды скоро, а хозяин нет. Просила поторопить с возвращением.

– Ты ей говорил про Луизу?

– Нет, хозяин! Как я мог? Приказ нет! Молчать!

– Хорошо! Но что мне делать?

– Надо ехать в усадьба, хозяин. Потом придумать.

– Легко сказать! Ладно. Что слышно об индейцах?

– Ничего слышать нет, хозяин. Карибы прятать в лес, гора.

– Про меня слухи есть?

– Я не знать, хозяин. Слышать нет. В поселок ходить нет. Назар говорить нет, а Катуари сидеть дом.

Лука задумался. Мысли не дали ему спокойствия.

Две недели спустя он уговорил Луизу отпустить его домой.

– Окончательно приготовлю все необходимое для вашего переезда и вернусь за вами. Это будет через месяц, если ничего не задержит, дорогая Луиза.

– Люк, милый, мне кажется, что ты что-то от меня скрываешь. Не томи душу! Расскажи, прошу тебя!

– Луиза! Что тебе рассказать? Меня зовут дела. Теперь я не имею права на беззаботную жизнь! У меня семья, и я должен заботиться о ней!

– Милый, здесь все есть! Все налажено! Почему бы не остаться на месте? Зачем переезжать, да еще с младенцем? Это может быть опасно!

– Так это через месяц, Луиза! И идти всего дня три. От силы четыре. Успокойся и не переживай. Мне необходимо завершить там много дел.

Он уехал с тяжелым ощущением неприятностей, ожидающих его.

Всю дорогу до Гваделупы он думал, что объяснение с Катуари неизбежно. С трепетом представлял, как она воспримет это. От такой женщины всего можно ожидать. Но и вести себя по-прежнему, скрывать все было бессмысленно и даже опасно.

И все же он был уверен, что Кату можно уговорить, хотя это будет очень и очень трудно. С Луизой все сложится проще. Так, во всяком случае, ему казалось.

Глава 4

Лука еще издали заметил Катуари. Она медленно шла, неся большой живот гордо, непринужденно, почти не изменив свою походку. Лицо ее ему не понравилось своей хмуростью и сосредоточенностью.

И все же голос прозвучал бодро, когда она крикнула с причала:

– Люк! Быстрей греби! Я жду!

Этот голос несколько приободрил молодого человека. Он лихо подвел ялик к причалу и вскочил наверх, ощущая прилив радости и волнение от встречи.

– Осторожнее, Ката! – прошептал он на ухо женщине, прижал слегка к себе и нежно поцеловал в губы. И удивился, что эта нежность сама, непроизвольно выпирает из него.

– Ты здорова, Ката? Как дела? – И он взглянул на живот.

– Все хорошо, Люк! Только слишком долго пришлось ждать тебя. Это очень тоскливо, милый мой Люк.

Ее слова напомнили ему его главную заботу. Луиза! Что произойдет вскоре? Догадывается ли Ката о том, что ее ждет?

Вихрь мыслей на мгновение затуманил голову, и Катуари спросила, с подозрением заглядывая в глаза:

– Ты чем-то озабочен, Люк? Не все в порядке с поездкой?

– Именно, Ката! Но тебя это не должно волновать. Не думай о плохом.

Они отправились пешком в новый дом. Лука с замиранием в груди представлял, как тут окажется Луиза и что из этого может получиться.

– Тебе нравится дом, Ката? – спросил Лука, когда они обошли все комнаты.

– Не представляю, как буду в нем жить, – призналась женщина. – Это так непривычно для меня.

– Надо было привыкнуть без меня, – ответил Лука. – Дом ведь уже давно готов. Можно было и переселиться в него.

– Без хозяина я не могла, Люк, – заглянула она ему в лицо.

– Что за глупости, Ката! – воскликнул Лука и сам озлился на себя за такие слова, полные обмана и трусости.

И все же Лука испытывал блаженство рядом с Катуари. Она действовала на него возбуждающе и в то же время успокаивающе. Ему казалось, что она защищает его от какой-то опасности, неприятности.

И даже сейчас, в ее положении, она ему невероятно нравилась, была для него очень привлекательна, желанна. Он был уверен, что это настоящая любовь.

Вдруг в памяти всплыл образ той далекой бледной девушки, спасенной им когда-то во Франции. Он ворвался в его мозг, заставил вздрогнуть и задуматься. Та была воплощением беззащитности, горя и прелести. Эта источала силу, волю и достоинство. Они были слишком разными, но первая была мечтой, в то время как вторая – жестокой реальностью, хотя и желанной. К Катуари он постоянно испытывал физическое влечение, готов был сдавить ее в своих объятиях. А та девушка действовала лишь духовно. Ничего физического, словно она была воздушным каким-то образом. Ничего телесного!

– Люк, что с тобой? – удивилась Катуари, никак не ожидавшая, что он мог так погрузиться в свои тайные мысли, что перестал замечать ее.

– Да вот, задумался о прошлом, Ката. О тех временах, когда я воевал во Франции. Почему-то нахлынули воспоминания.

– Ты стал немного странным, Люк, – голос женщины выдавал волнение и подозрительность, что и заметил Лука.

– Не бери в голову, Ката. Лучше приготовь мне чего-нибудь перекусить. Я проголодался, мечтая о встрече с тобой.

Лука погрузился в дела и каждый день разъезжал по участку, отправлялся в поселок или на пристань.

Назар был доволен привезенными товарами.

– Теперь мы надолго сможем отказаться от услуг местных торговцев, – говорил он. – Пусть теперь попробуют нас свалить.

– Назар, надо хорошенько продумать, куда и как сбывать все то, что дает наша усадьба. Без этого мы быстренько сядем на мель и уж не снимемся с нее, – заметил с тревогой Лука.

– А не воспользоваться ли судном для торговли с Францией, – предложил Назар.

– Опасно, Назар, – возразил Лука. – Судно слишком мало для океанских плаваний. Да и связей у нас там никаких нет. Трудное это дело.

– Тогда надо бы прикинуть, что нужно здесь, на островах и в самой Америке.

– Давай так и будем делать, – с готовностью ответил Лука. – Я слышал, что далеко на севере англичане основали колонии, и там всего нехватка. Наши товары были бы там ходовыми. И в плаваниях постоянно можно будет держаться вблизи берегов.

– Так далеко ходить на север? Это может быть дальше, чем во Францию.

– Зато всегда у берегов, – не соглашался Лука.

– Надо подумать, Лука. Эта идея, как мне кажется, может дать неплохой барыш, – усмехнулся Назар. – Хорошо бы поговорить с людьми, уже бывавшими в тех краях.

– Трудно таких найти, но попытаться можно. Да и капитан нужен настоящий, а не Самюэль. Он хорош на местных маршрутах, но не на тех, о каких мы думаем.

В конце второго месяца Лука, вернувшись из поселка, узнал, что Ката рожает.

Он бросился в дом и уже перед порогом услышал картавый писк и крик новорожденного. Это кричал его ребенок!

Лука ворвался в спальню. Мулатка почтенного возраста держала на руках крошечное орущее создание, завернутое в белоснежные простынки. Ката счастливо улыбалась, глаза ее лучились, хотя вид говорил о только что перенесенных страданиях.

– Ката! Это произошло? Я не думал, что так скоро! Как ты? Кто родился?

– Все хорошо, милый! У тебя дочь! Ты отец, Люк!

Лука приник сухими губами к влажному от пота лбу Катуари. Та мягко обняла его за шею.

– Хозяин, у вас прекрасная девочка, – услышал Лука голос мулатки. – Подумайте, как назвать эту милашку.

– Почему она так кричит? – спросил Лука, заглянул в сверток и удивился такому непривлекательному виду орущего ребенка.

– Развивает силу, хозяин. Это говорит о крепости девочки. А как похожа на мамашу. И глаза голубые, и волосики темненькие.

Лука почти забросил дела и полностью занимался Катой и дочкой. Уже через две недели он мог с любовью рассматривать это создание и часто вспоминал Максима, думая, какое имя дать дочке. Это они с Катой обсуждали много раз и до сих пор не пришли к единому мнению.

– Ката, ну как можно давать девочке, живущей среди белых, индейское имя?

– Можно дать два имени. Это ведь не запрещается и у вас, – предлагала Ката. – Мне хотелось бы назвать ее Тиэра. Правда, красивое имя?

– Помилуй Бог, Ката! Как мы окрестим ее с таким именем? Ни один священник на это не пойдет. Лучше Лоранс. Можно звать ее просто Лора.

После долгих споров Лука все же добился своего. Девочку окрестят Лоранс, а имя Тиэра у нее будет как второе, ласкательное, для дома.

Еще через три недели Лука решил все же поведать Кате свою тайну. Он долго собирался с духом и наконец решился. Тем более что подходило время возвращаться на Сен-Мартен.

– Ты сегодня слишком подавлен, Люк, – сказала Ката, поглядела на Луку и добавила: – Неприятности в делах?

– И большие неприятности, Ката, – вздохнул Лука. – Только не в делах, а личные, связанные с тобой.

– Что же такое может быть со мною связано? Ты меня пугаешь. Может, расскажешь?

– Именно это я и собираюсь сделать, любовь моя. Только обещай, что выслушаешь и не будешь бушевать и совершать необдуманных поступков.

– Так страшно, Люк, ты говоришь! Что за таинственность? Но я готова пообещать все, что ты просишь. Только говори, а то мне боязно.

– Помни, что ты обещаешь спокойно выслушать, Ката, – повторил он в волнении.

– Да говори же, Люк! Не тяни!

– Ката, должен признаться, что у меня уже давно, задолго до знакомства с тобой, была и есть жена, – Лука остановился и испытующе глянул на Катуари. Та застыла в оцепенении и молчала. – Прости, но я боялся тебе об этом сказать раньше. Но уверяю, что я люблю лишь тебя. Ты для меня все в этом мире! Пойми меня, Ката!

Она долго молчала, бледная, осунувшаяся и поникшая. Потом вдруг подняла голову, пристально глянула в глаза Луке, сказала зловеще тихим голосом:

– Это ты к ней плавал на Сен-Мартен?

– Да, Ката. Она была беременна, а теперь родила сына. Максимом назвали, я должен был быть там. Что теперь будет, Ката?! Я ведь люблю тебя, только тебя!

– Она красивее меня, Люк?

– Нет, что ты, милая! Как женщина она вовсе меня не интересует. Я намерен развестись. Раньше не мог по причине беременности, а потом – рождение сына. Сама понимаешь, как мне было трудно все это время.

Он пугался ее трагического спокойствия, но Катуари продолжала тихо сидеть и размышлять. Лука горел в возбуждении и больше не находил слов для разговора. Казалось, что все уже сказано.

– Я тебя понимаю, Люк, – проговорила она как-то мирно, и это испугало Луку еще сильнее. – У карибов тоже есть обычай иметь две и больше жен. Пусть будет так и у нас.

– У нас так не может быть, Ката! У нас может быть только одна жена! Правда, у нас имеется такое понятие, как любовница. Ты понимаешь значение этого слова?

– Любовница? Что это такое, Люк?

– Это когда у мужчины кроме жены есть еще женщина. Но она не является ему женой и чаще всего живет с ним тайно.

– Выходит, я была тебе любовницей?

– Но мы же не венчались, Ката! И даже по вашим обрядам не заключали брака. Выходит, что… – он не закончил, боясь признать то, что никак не хотел и не осмеливался признать.

– Понятно, – тихо протянула Катуари.

– Дорогая моя Ката! Что ты надумала! Я разведусь, возможно, даже при ближайшей поездке туда.

– Только так ты сможешь взять меня в жены, Люк?

– Только так, Ката, – согласился Лука. – У нас иначе никак нельзя!

Она задумалась, но быстро встрепенулась, молвила спокойно, хотя Лука знал, что внутри у нее клокочет вулкан:

– Тогда мне придется покинуть тебя, Люк. Уеду к себе на Доминику.

– Погоди, не стоит так сразу решать, Ката! Развод можно быстро устроить. Какой-то месяц, и я свободен. И мы будем вместе, Ката! Навсегда!

– Ты поезжай, Люк, а я подумаю. В одиночестве хорошо думать. Видишь, милый, я выполнила свое обещание и спокойно выслушала тебя. Я хорошая?

Ее глаза не улыбались. Они пугали Луку своей непреклонностью, и он ничего не мог с этим поделать.

Катуари замедленно поднялась и удалилась в молчании, оставив Луку со своим смятением и неуверенностью. Он был в растерянности, голова уже не работала, и лишь смутная надежда на то, что Катуари не выкинет ничего страшного, немного успокаивала его душу.

Они вели себя друг с другом спокойно, но Катуари этим лишь подчеркивала свою непреклонность в том решении, которое, как догадывался Лука, она приняла. И это никак не давало ему покоя. Он пытался расспрашивать ее несколько раз, но Катуари или отмалчивалась, или отделывалась незначительными отговорками.

Наконец Лука ушел на судне к Сен-Мартену. Он долго стоял и смотрел, как на площадке мыска маячила одинокая фигурка Катуари.

Что она задумала? На что решилась? И как сложится их жизнь?

Все эти вопросы неотступно вертелись у него в голове, пока он продолжал всматриваться в далекую фигурку женщины. Потом мыс скрылся из виду, а мысли продолжали будоражить его на протяжении всего пути.

Луиза встретила Луку радостными глазами, но Лука заметил, что в них мелькнуло беспокойство. Она показалась ему старой и неряшливой и совсем не притягивала его. Он вздохнул, пытаясь скрыть свое впечатление, заставить себя относиться к этой женщине по-доброму, спокойно и предупредительно. Это стоило ему больших усилий.

Его мучило сознание того, что скоро это лицо опечалится страшной для нее вестью. Ему было жаль ее и в то же время хотелось побыстрее разрубить этот гордиев узел. Однако решимости ему не хватало.

Он много времени занимался сыном. Тот уже сидел, был здоров и походил на отца. Сам Лука признал это и был доволен. Лишь сын несколько смягчал его тягостное состояние. Он отвлекал от надоевшей жены, все время требовал заботы и внимания, что, однако, не укрылось от Луизы.

– Ты так занят сыном, что полностью перестал замечать меня, – жаловалась она уже не в первый раз.

– Разве он того не стоит, Луиза? – отвечал он вопросом. – Посмотри, какой он шустрый и милый!

– Я его постоянно вижу, Люк, а вот тебя – лишь изредка. А мне тоже необходимо внимание. Ты так не считаешь?

В ее голосе звучал справедливый укор, но перебороть себя Лука не мог и не старался. Он лишь увиливал от близости с нею, хотя изредка до этого снисходил, что давалось ему с трудом.

Лука уже не раз заводил разговор о переезде, но Луиза отвечала каждый раз одинаково:

– Дорогой, ты уверен, что там будет лучше для нас?

В душе Лука соглашался с Луизой, но стоял на своем, не решаясь признать ее правоту.

Он все думал о той минуте, когда две его женщины встретятся, и о том, что же из этого выйдет.

И вдруг многое изменилось.

Жан неожиданно заявил поздно вечером, когда отправлялся спать:

– Господин, – начал он официально, чем удивил Луку. – Должен вам сказать важно. Так просила Катуари.

– Катуари? – почему-то шепотом спросил Лука и оглянулся. – О чем она могла тебя просить, Жан? Говори!

– Катуари уходить Доминика, Люк.

– Как на Доминику? Зачем? Ты что-то скрываешь, Жан!

– Так говорить Катуари. Она на Доминика, господин.

– А ребенок? Она взяла дочь с собой?

– Так, Люк. Больше я ничего не знать. Так велеть Катуари.

– А ты знаешь, как ее найти на Доминике?

– Нет, господин. Жан на Доминика никогда быть нет. Катуари не хотеть говорить Жан, где быть жить.

– Господи! Этого еще не хватало! Как там она будет жить с малюткой? У них же нет никаких условий для этого! Бог мой, помоги мне вернуть ее!

Жан потихоньку удалился, а Лука продолжал волноваться, пока Луиза не позвала его в спальню.

– Что-то случилось, милый? – встревожилась она, заметив состояние Луки.

– Оставь, Луиза! Мне не до объяснений! Я получил дурные вести из усадьбы!

– Да что случилось, Люк? Расскажи!

– Потом, Луиза! Когда-нибудь потом расскажу, – огрызнулся довольно грубо Лука и отвернулся к стене.

Луиза повздыхала, потом затихла, а Лука все думал и не мог заснуть почти до самого утра.

Теперь Лука мог перевезти семью в свой новый дом. Он еще долго уговаривал жену, пока та не согласилась просто погостить там некоторое время.

– Хорошо хоть так, Луиза, – вздохнул с облегчением Лука, хотя должен был признать, что это не самый лучший выход из его щекотливого положения.

Он так и не осмелился потребовать развода, хотя эта мысль постоянно сверлила его мозг, и не только в последние дни.

Минуло время ураганов. Лука объявил день отплытия. Луиза неторопливо и с неохотой что-то собирала из вещей, хотя служанка уже все приготовила к отправке на судно.

Гваделупа встретила новоселов приветливо. Рабы с интересом поглядывали на новую хозяйку и старались не проговориться относительно Катуари, о чем были строго предупреждены заранее.

– Должна признать, Люк, что дом ты отстроил красивый. И вид на море великолепный! И вообще, мне здесь нравится. Не ожидала этого.

– Очень рад слышать, что ты довольна, Лиза. Скоро ты совсем привыкнешь и не захочешь уезжать.

– И не надейся, милый! Там могилы моих родителей, и я должна их навещать.

– Непременно, дорогая, – тут же согласился Лука. – Я предоставлю тебе такую возможность. Знаешь, я думаю строить еще одно судно. Побольше. И заниматься перевозками грузов. Возможно, и в Европу. Как тебе нравится моя задумка? Хотела бы ты посетить Голландию или Францию?

– Почему нет, Люк? Очень хотелось бы.

– Тогда наберись терпения и подожди с годик.

Лука чувствовал облегчение в отсутствие Катуари. Но постоянная тоска из груди не уходила. Он все больше и больше отдалялся от Луизы. Она это уже отлично понимала. Они перестали быть любящими супругами и жили каждый своей жизнью. Она переживала этот разрыв, но упрекнуть его в измене не могла.

А Лука все вынашивал план посещения Доминики. Останавливало его лишь то, что он не представлял, где искать Катуари. Вспоминал место, где он впервые увидел эту индианку, но найти теперь его было бы затруднительно.

– Послушай, Жан, – приставал он к мальчишке, – не может быть, чтобы ты ничего не знал о Катуари.

– Клянусь, господин! Ничего не знать! Может, она давать знать себя?

– Когда это случится? И случится ли вообще? Постарайся разузнать хоть что-нибудь! Я просто места себе не нахожу без нее!

Жан ничего не обещал, но глаза его хитровато щурились.

Потому Лука продолжал выспрашивать, хотя результат был прежний. Мальчишка упорно отнекивался или молчал.

А Луке часто хотелось, чтобы оба его ребенка были рядом. Он мечтал о том моменте, когда сын и дочь будут бегать здесь, оглашая все вокруг радостными криками и смехом.

Однажды Савко принес из поселка тревожную весть.

– Ты бы поберегся, Лука, – сказал он другу, выбрав момент, когда никого рядом не было. – Люди в поселке в открытую говорят о том, что это ты купил индейцам мушкеты. Как бы они чего не учинили против тебя.

– Откуда стало известно о моем участии в снабжении индейцев оружием? – все допытывался Лука.

– Да точно-то оно и не известно. Прямых улик нет, но это не остановит некоторых буйствующих, и они могут на свой страх и риск решиться на нападение.

– Ты считаешь, что такая угроза существует, Савко?

– А почему нет? Горлопаны всегда готовы на драку. Так что лучше тебе с семьей перебраться к нам в усадьбу.

– Нет! Лучше я приму некоторые меры здесь. Вооружу рабов и буду отбиваться, коль нападут. Да и матросы будут поблизости.

– Во всяком случае, мы можем услышать стрельбу и прийти на помощь. Ты только пальни вовремя, Лука.

– Так это же надо будет палить из пушки, а то не услышите. Кстати, хорошо бы приобрести хотя бы малую пушчонку. Ты сможешь это устроить? Я в свое время не подумал об этом, а теперь было бы необходимо.

– Трудное дело, Лука. Такое просто так не купишь.

На этом дело вроде бы закончилось, но тревога осталась.

Лука предупредил рабов и матросов о возможном нападении. Рабы немного постреляли из трех мушкетов, что были у Луки на судне, и успокоились.

А примерно через две недели прибежал негр и с трудом доложил, что со стороны поселка движется отряд человек в двенадцать с мушкетами и шпагами.

– Куда они идут? – спросил Лука озабоченно.

Негр ничего не мог на это ответить, кроме того, что идут в эту сторону.

– На всякий случай беги в усадьбу и предупреди наших, – приказал Лука Жану. – И сам постарайся проверить эти сведения.

Мальчишка вскочил на лошадку и помчался в усадьбу.

Близился вечер. Негры, что были посмелее, получили мушкеты и находились в доме. Остальные отдыхали в хижинах, расположенных шагах в двухстах в глубине острова.

Шлюпка с четырьмя матросами пристала к причалу. Они были вооружены тесаками, топорами и баграми.

Прежде чем солнце закатилось за горизонт, примчался Жан.

– Люк, они остановились за два миля, – и он показал два пальца. – Лагерь устроить в лесу. Еда готовят.

– Сколько их всего и какое вооружение?

– Человек, – Жан подумал и показал тринадцать пальцев за два приема. – Вот сколько, Люк. Все с мушкет, пистолет, шпага.

– Приличное войско. Почему они остановились, не дойдя до усадьбы?

Жан неопределенно пожал плечами, потом заметил:

– Я сам смотреть, Люк, – и в голосе его слышалась не то гордость, не то хвастовство. Лука этого не заметил, полностью поглощенный предстоящим событием.

– Ты предупредил наших в усадьбе, Жан?

– Савко и дед знают, Люк.

Следующий день прошел в томительном ожидании. Раб, посланный в усадьбу, вернулся и рассказал:

– Они пришли в усадьбу и почти весь день торчали там, господин. Половина ушла, их отговорил Назар-господин. Остальные грозят напасть, если господин не сдастся.

– Чего захотели! Перебьются! Встретим их здесь.

Лука уже начал делать лук, тот был почти готов. Жан точил стрелы и насаживал наконечники. Лука приговаривал:

– Мы с тобой выйдем на охоту с луком. Пока они сообразят, что да как, мы парочку храбрецов подстрелим. Все легче с остальными будет справиться.

К вечеру Лука сумел выпустить для пробы с десяток стрел. Навык был потерян, но после тренировки стало неплохо получаться.

– Ничего, Жан! Мы еще посмотрим, кто кого! Надо послать чернокожего разведать, что там у них делается. Пусть говорит, что он из усадьбы. А лучше отправить двоих. Пусть движутся в отдалении друг от друга.

Мальчишка с гордостью помчался исполнять распоряжение.

Когда негры вернулись и доложили, что французы еще находятся в своем лагере, Лука решил, что они не решаются на нападение и чего-то выжидают.

Ночь прошла спокойно. А к полудню появились люди с мушкетами. Издали один из них прокричал, сложив ладони рупором:

– Эй, Люк! Выходи к нам! Поговорим!

Лука вышел к изгороди, прокричал в ответ:

– Чего вы хотите, господа? Пусть кто-нибудь подойдет и скажет, что привело вас в мою усадьбу!

Пришельцы посовещались, один из них отделился и осторожно приблизился к ограде, держа руку на пистолете.

– Опустите руку, месье! – крикнул Лука. – Я без оружия. – И поднял руки, показывая. Француз поколебался, но ладонь с пистолета убрал.

– Чего вы хотите от меня?

– Вас подозревают в сношениях с индейцами, Люк.

– Есть свидетели этого, месье?

– Есть косвенные сведения. Но мы уверены, что это вы снабдили их оружием.

– Эти свидетельства бездоказательны. И я не намерен отвечать перед вами, – ответил Лука. – И кого вы представляете? Губернатора?

– Господин де Казен знает о наших намерениях и одобряет их. Но мы и сами по себе хотим выяснить это дело!

Лука обомлел, услышав это имя.

– Как вы назвали губернатора? Повторите!

– Господин Эсеб де Казен. Он уже две недели как прибыл из Франции, куда отозван прежний губернатор.

Вот это была новость, так уж новость! Эсеб де Казен, тот самый капитан капера «Хитрый Лис». Именно на его судно попали когда-то во Франции пленные казаки, именно он обучал их всем тонкостям морского разбоя и безжалостно обирал команду, лишая ее законной доли добычи. И не зря экипаж взбунтовался. Капитана тогда оставили в живых, высадив в шлюпку вместе с несколькими людьми и небольшим запасом воды и пищи.

Получается, что выкрутился этот и вправду хитрый лис. Ишь ты, из Франции прибыл. И совершенно понятно, что он теперь попытается отыграться, отомстить за все то, что пришлось пережить. Еще бы ему не одобрять намерения тех людей, которые пришли сейчас сюда с оружием в руках. Надо бы Назара предупредить, ведь именно он и Лука руководили тогда судом на борту «Хитрого Лиса». Да и остальным не мешало бы поберечься. Ну да это не сейчас…

– Выясняйте, но только за пределами моих владений, – вернулся Лука к прервавшемуся было разговору. – Иначе мои люди будут стрелять при малейшей попытке проникнуть дальше. Уходите! Я больше не намерен разговаривать и обсуждать всякие домыслы праздных людей.

Лука поднял мушкет и демонстративно положил его на ограду.

Француз потоптался немного и вернулся назад, к своим. Те долго совещались, затем что-то прокричали и скрылись за кустарником.

Ночью истошные крики со стороны негритянских хижин подняли Луку и его людей. Ночь озарилась заревом горящих хижин.

– Хватайте оружие и за мной! – прокричал Лука.

Они обогнули далеко с юга строения негров и вышли к широкой тропе для вьючных мулов. Тут же послышались негромкие голоса.

– Вы пройдите чуть дальше и встретите их выстрелами. Не переживайте, если промахнетесь. И тут же убегайте к дому. А я подожду их здесь с луком.

Лука сделал всего шагов десять, как французы уже появились тенями среди ветвей. Их было человек шесть. Они спешили. Лука не стал вслушиваться в их редкие фразы, затаился, пропуская их мимо.

Когда они прошли, Лука поднялся, прицелился в последнего и спустил тетиву. Раздалось ругательство, шум, а Лука успел ранить еще одного из напавших. В ответ грохнуло несколько выстрелов. Пули сбили ветки и унеслись дальше. Лука держал руку на пистолете и ждал. Но французы скоро заспешили дальше, и в темноте блеснули вспышки выстрелов, крики, шум убегающих людей и вопли раненого человека.

Грохнуло еще несколько выстрелов, и все затихло. Лука прислушался. После нескольких секунд тишины он услышал негромкий говор, а потом и проклятья, сквозь зубы пропущенные ранеными.

Лука пробрался ближе, затих за стволом дерева. Впереди смутно маячили тени французов. Они тихо переговаривались, по голосам было ясно, что они в панике и готовы дать деру.

По отрывочным словам Лука догадался, что трое ранены, а разговор идет о том, куда двигаться далее.

Прицелившись, Лука пустил стрелу. Промахнуться с десяти шагов было немыслимо. В ответ снова прозвучали проклятья, и французы шумно бросились бежать.

– Не бросайте меня! – простонал голос. – Мне конец здесь!

Ответа не последовало. Лишь шум удаляющихся шагов затихал впереди.

– Не двигаться! – произнес Лука негромко и тут же отскочил в сторону. – Мушкет и пистолет отбрось! Выполняй, иначе прикончу!

– Уже отбросил! Кто ты?

Лука не ответил и осторожно приблизился, нацелив ствол пистолета на еле различимый силуэт. Выждав немного, он подошел вплотную. Человек сидел на земле и шумно дышал. Спросил жалобно, но с нотками озлобления:

– Это господин Люк?

– Не имеет значения, приятель, – тихо ответил Лука. – Какого черта вы сожгли хижины рабов? Месть?

– Все считают вас пособником индейцев, господин.

– Это власти так считают? Тогда пусть вызывают в суд и предъявляют доказательства. А самосуд наказывается строго. Даже в колониях. Даже губернатору это с рук не сойдет. Что вы еще задумали? Отвечай!

– Хотели захватить вас и повесить, господин Люк.

– А кто вас уполномочил на это? Губернатор?

– Да, он согласен был с этим, господин.

– И что с тобой делать? Как ранены твои товарищи?

– Легко, господин! Один я получил и стрелу, и пулю в ногу. Помогите, господин Люк! Я все скажу!

– Все и так ясно, парень. Придется тебя оставить умирать здесь. Ты преступник и должен понести наказание.

– Господин Люк, помогите, и я останусь вашим должником на всю жизнь! Я истекаю кровью! Умоляю, смилуйтесь, прошу Господом Богом!

Лука молчал, раздумывал. Потом высек огонь, разжег костерок, и огонь осветил человека лет тридцати, заплывшего черной кровью. Он был слаб.

Осмотрев раны, Лука вытащил стрелу из спины француза. Она засела не более как на дюйм и не представляла опасности. А в ноге сидела пуля, и француз идти самостоятельно уже не мог. Пришлось Луке перетянуть ему бедро тугой повязкой из пояса, потом он сказал:

– Сиди здесь и жди. Я пришлю рабов, они отнесут тебя в дом.

Глаза француза блеснули благодарностью, он кивнул в ответ, а Лука подобрал оружие с припасами и поспешил к дому. Зарево над хижинами негров затихало.