Электронная библиотека » Захар Прилепин » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 21 апреля 2022, 13:38


Автор книги: Захар Прилепин


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Грозный день радости

Мы имеем привычку помещать всякую историческую личность в сегодняшний контекст, измеряя её достоинства и недостатки сообразно тому, что имеет на день текущий высшую ценность.

Или то, что кажется нам таковой ценностью.

Объект непрестанных споров – Иоанн Грозный.

Одни говорят, что при нём империя разрослась географически, и, как следствие, население многократно увеличилось: земли-то брали вместе с жителями.

Другие пытаются доказать, что Грозный воспринимал русского человека как раба, а наследственное рабство мы, как известно, пытаемся в себе изжить. И так получается – не ахти, а тут ещё Грозному памятник поставили. Хотя ведь, боже мой, в Орле! Далеко за МКАДом. Даже не на Красной площади! Но крик стоит, словно этот памятник скоро из Орла на очередной «прогрессивный» митинг прискачет и переедет всех пополам.

Противники установления памятника Иоанну Грозному с завидной убеждённостью говорят о том, что этого кровопийцу осудил сам народ, поименовавший его «иродом»; а народ у нас – высший суд.

Народ, впрочем, Петра Великого считал антихристом, Николая II именовал «кровавым», зато Сталин по-прежнему остаётся самым почитаемым политиком в России, невзирая на сериал «Московская сага» и многолетнюю работу Николая Карловича Сванидзе на телевидении.

На мнение народа у нас принято ссылаться, только когда оно совпадает с мнением прогрессивной части интеллигенции.

– Мужик, Грозный хороший был царь?

– Ирод!

– Вот видите!

– Что «вот видите?» Мужик, подожди, а Ельцин хороший был?

– Ирод!

Тут либо сразу двум иродам сносить памятники, либо вообще на мужика не ссылаться.

Либо, как положено в демократических странах, оба памятника оставить и суету не наводить.

Тем более, что фольклорные источники, касающиеся Иоанна Грозного, весьма разнооб– разны и заключают разнородные оценки его деятельности. Не ставя целью обобщать весь фольклорный свод, приведу лишь один показательный пример.

Сохранившиеся в достаточном количестве песни о Степане Тимофеевиче Разине – одном из любимейших персонажей русского народа – имеют некоторые важные для нашего разговора особенности. Во многих песнях казнит Разина – Иоанн Грозный. Но напомню, что казнь его случилась в правление Алексея Михайловича из династии Романовых.

По мнению сочинявшего и певшего эти песни народа, Алексей Михайлович, по прозвищу Тишайший, не был столь состоятелен, чтоб казнить самого Разина. Нужна была соразмерная Разину фигура. Таковым оказался Грозный царь.

Несмотря на то, что при Алексее Михайловиче состоялось воссоединение Украины с Россией, он всё-таки не тянул на эту роль: значимости не доставало.

Характерно, что в народных песнях, о которых идёт речь, Грозный не выглядит злодеем. Разина, конечно, жаль, но в целом ситуация подаётся внеэмоционально. Разин погулевал, Грозный царь, осерчав, нахмурил брови и приказал срубить казаку головушку. Два серьёзных человека не смогли разойтись на просторах суровой русской истории, бывает.

И вот что ещё интересно. Песни эти создавались в течение следующих полутора столетий, в том числе после смерти Петра Великого, сына Алексея Михайловича. Историческая аберрация могла бы привести к тому, что народ устроил бы встречу Разина не с Грозным, а с Петром: отчего бы и нет? Полтора века спустя, за неимением под рукой печатных источников, русские люди вполне могли ошибиться в датах: чтоб попасть на суд к Грозному, Разину надо было буянить на сто лет раньше, а чтоб угодить в лапы к Петру – лет на тридцать-сорок позже. То есть, вероятность смещения разинского бунта чуть вперёд была даже выше.

Но нет, русские песнетворцы отправляли Степана Тимофеевича именно к Иоанну Васильевичу. Царь-ирод оказывался предпочтительнее царя-антихриста.

Основной причиной столь высокого положения Грозного в национальном сознании являются не географические приобретения как таковые – они имелись и у Алексея Михайловича, и у Петра Великого.

Да, то, что при Грозном Русское государство стало больше всей остальной Европы, впечатляет; видимо, где-то здесь находятся истоки сложного европейского отношения к нам: с чего бы у этих варваров такая огромная земля? Откуда они взялись вообще?

Однако русскому мужику до всех этих просторов дела было мало. Глобуса он не имел, оценить просторы не мог.

Зато у этого мужика имелась колоссальная и, как мы даже без малого пятьсот лет спустя понимаем, неистребимая травма: он помнил, как однажды и на многие века была унижена Русь; он знал про Ордынское иго.

История взаимоотношений с Ордой была даже не частью национальной памяти – а едва ли не всей памятью целиком, причём по большей части пугающей, чёрной.

Ни победа Дмитрия Донского на Куликовом поле, ни случившееся сто лет спустя, в 1480 году, стояние на Угре, согласно официальной точке зрения, положившее конец игу, – не вытравили этой травмы. Непрестанные набеги с территорий Казанского ханства и Крымского ханства не позволяли ни о чём забыть.

Только в правление Иоанна Грозного было осуществлено до сорока походов казанских татар на русские земли – в регионы Нижнего Новгорода, Вятки, Владимира, Костромы, Галича, Мурома, Рязани, Вологды. Это почти вся русская земля на то время – за исключением стольного града, который крымцы ещё успеют сжечь в правление Грозного, и ещё свободного Новгорода.

Знание простого русского человека об Орде было знанием о непобедимой тьме; оно являло собой жесточайший сгусток трагедий, обид, мук.

Для русского человека эпохи Иоанна Грозного доордынская Русь была почти неразличима.

От дедов, прадедов, прапрадедов русский человек принял одно: Орда была всегда.

Орда беспощадна, Орда неоспорима, Орда сожгла сотни городов и деревень, увела тысячи и тысячи голов скота, продала тысячи и тысячи жён и дочерей на невольничьих рынках.

Орда – это чудище ненасытное, многоголовое, ужасающее.

И вот в 1552 году Грозный берёт Казань.

Это вам не Куликовская битва, через два года после которой Орда вновь сожгла Москву. И не стояние на Угре – что там стояние! – это поход и долгожданная, невозможная, необъяснимая победа.

Тогда случился абсолютный слом сознания.

Когда сегодня говорят, что Иоанн – синоним рабства, в это слово вкладываются нынешние, по сути, нелепые, паразитарные смыслы.

Русский человек эпохи Грозного воспринимал рабство более чем конкретно: в любой день может накатить злое воинство, накинет тебе верёвку на шею, если ты ещё здоров и полон сил, изнасилует у тебя на глазах твою дочь и оставит малолетнего грудного сына задыхаться и кричать в пылающей деревне. Вот, чёрт возьми, рабство – а не те эфемерности, которыми сегодня многие так трогательно озабочены.

…Затем Грозный пошёл по следам откатывающейся и переходящей в русское подданство Орды – Астрахань, Сибирь. В 1556 году была разрушена одна из прежних столиц Золотой Орды – Сарай-бату.

Это, конечно, не было никакой колонизацией, как иногда представляют то движение Руси на восток. Если и был русский Грозный царь колонизатором – то вослед Чингисхану: тем более, что и сам, по матери, Иоанн Васильевич род вёл от Мамая, что для ордынской знати, давшей основу многим великим дворянским родам, имело огромное значение.

Послесловием к этому может служить полная победа в 1572 году русских войск над войском Крымского хана, пытавшегося вернуть Астрахань и Казань и возродить Орду.

Триста с лишним лет – вы только вдумайтесь в эту цифру! – длилось противостояние. И – закончилось.

Чтоб осознать масштабы тех событий, мы даже не можем подыскать подходящего примера.

Представьте себе, что война с фашизмом длилась не четыре года, а хотя бы лет тридцать?

Или, если совсем близко к нашим дням, то такой пример. Девять десятых населения России было счастливо в день возвращения Крыма. И до сих пор большинство из нас рады этому событию, как чуду.

А теперь помножьте эту радость на сто раз, или даже на тысячу – ведь сегодняшний Крым не был источником бесконечных страданий для жителей России, а только лишь свидетельством двадцатилетнего – но не трёхвекового – национального унижения.

И когда радость внутри вас, заполняя всё ваше сознание и отменяя бесконечную чёрную память, станет почти невозможной, – вы, быть может, поймёте, чем русские люди обязаны Иоанну Васильевичу.

Грозный – не синоним рабства. Грозный – символ того, что рабство преодолимо.

Когда сидишь в столичном кафе, помешивая ложечкой свой утренний эспрессо, эти нехитрые вещи понять сложно.

Но если вдруг обнаружить себя в зиндане, затравленным, полуголым и всеми плюнутым, – некоторые исторические реалии сразу станут ближе и понятней.

…А вообще Грозный, конечно же, был деспотом, а временами – параноиком. И вообще – жестоким человеком. Кто бы спорил.

Сорок сороков украинской войны

14 апреля 2014 года киевской стороной был подписан приказ о начале «антитеррористической операции» на Донбассе.

Противостояние длится уже дольше Гражданской и дольше Отечественной – пусть и с неизмеримо меньшим количеством жертв.

Несмотря на многочисленные «перемирия», на Донбассе не было и дня без перестрелок, и не случалось недели подряд – без потерь.

Количество погибших с той и другой стороны – мирных, военных, местных, заезжих, – исчисляется десятками тысяч человек. Точные цифры в ближайшие годы никто не назовёт.

За минувшие годы мы сотни раз слышали упрёки в том, что российская власть неспешна и боязлива: если и так весь мир обвиняет нас, что мы воюем на Украине, – почему бы действительно не ввести туда войска? Как сделал когда-то один из русских государей.

Иногда создаётся ложное ощущение, что раньше всё происходило очень быстро, а сейчас – всё идёт крайне медленно.

Но давайте вспомним.

В 1648 году, после ряда побед над поляками, Богдан Хмельницкий отправил Алексею Михайловичу письмо с просьбой принять в подданство запорожских казаков.

(«Путин, введи войска!»)

Решения в белокаменной и тогда принимались не слишком поспешно.

Спустя почти три года, в феврале 1651-го, созвали Земский собор, где, в числе прочего, было объявлено о желании Хмельницкого и запорожцев перейти в русское подданство.

Однако решение о «вводе войск» не при– няли.

Повоюй, Богдане, ещё немного сам, – посоветовала московская сторона.

Только 1 октября 1653 года Москва решилась взять запорожских казаков в подданство.

Алексей Михайлович знал: это неизбежная война с Польшей.

Более того, он сообщил «европейским парт– нёрам» о своём намерении – в частности, посчитал нужным объяснить причины принятого решения французскому королю Людовику XIV: чтоб нас не воспринимали захватчиками.

(Сейчас часто повторяют: «России не стоит отчитываться ни перед кем! Во все времена мы принимали решения сами, не оглядываясь на Европу!» Нет, это не так.)

18 мая 1654 года московский царь лично выступил в поход. На шестой год описываемой истории!

Началась тяжёлая война с поляками.

Осенью 1656 года с Речью Посполитой было заключено Виленское перемирие.

В июле 1657 года умер Богдан Хмельницкий. В августе на Чигиринской раде казацкая старшина возложила гетманские обязанности на Ивана Выговского, – до момента достижения Юрием Хмельницким полнолетия.

В октябре 1657 года, на Корсунской раде, Выговский был избран гетманом Украины. После чего присягнул Речи Посполитой и пошёл походом на Киев и другие, уже освобождённые русскими, города.

России пришлось направить на борьбу с Выговским отряд Запорожского войска Белгородского разряда.

Гетман Выговский вновь поклялся в верности царю.

Но вскоре выговцы, при поддержке польских войск, опять начали военные действия. В Конотопской битве 28 июня 1659 года победу одержал Выговский.

Исход Конотопской битвы, тем не менее, не укрепил положение Выговского и не предотвратил его скорое свержение.

На территории нынешней Украины шла полноценная гражданская война. Выговского поддерживала польская корона. За спиной «пророссийских террористов» – в лице полковников Ивана Богуна, Ивана Сирко, Якима Сомко – стояла Москва.

Победу одержали наши. Выговский был вынужден сложить гетманскую булаву.

Но смута в Гетманщине продолжилась. Польша не уступала Москве её завоеваний.

Началась очередная польская война, результатом которой стал заключённый 13 января 1667 года мир в деревне Андрусово.

Согласно мирному договору, царь Алексей Михайлович приобрёл Смоленск, Северскую землю, левую сторону Днепра и, кроме того, взял Киев на два года – можно сказать, в аренду. Спустя два года мы должны были его вернуть.

Правобережная Украина, согласно договору, осталась во владении Речи Посполитой.

Война продлилась 15 лет! Но история противостояния вовсе не закончилась.

В 1672–1681 гг., при сыне Алексея Михайловича – Фёдоре Алексеевиче, началась новая война, теперь уже против Османской империи и союзного с ней Крымского ханства. Причиной распри снова была Украина.

Лишь по итогам Бахчисарайского мира Турция признала за Россией левобережную Украину и Киев – ставший, наконец, русским. Спустя 33 года после первого обращения Богдана Хмельницкого к московскому государю!

Правобережная Украина вошла в состав Российской империи только в 1793 году, при Екатерине II, – в результате второго раздела Польши. Спустя 145 лет после начала этой истории.

Россия, к счастью, живёт дольше, чем мы, и дыхание её – иное: для нас почти неприметное.

Конечно, многое хочется увидеть собственными глазами. Но, с другой стороны, разве мы не видели? На нашем веку уже случались чудеса.

Остальные придётся – заслужить, добыть, в крайнем случае – ждать их и верить в них.

Они неизбежны.

Мальчики кровавые идут

Недавно один известный русский публицист националистических взглядов сделал любопытное утверждение.

Каждый почитатель советского периода, написал он, вправе верить в свои ассоциации: одному мила лампочка Ильича, другому – дом Павлова, третьему – полёт Гагарина, четвёртому – великие стройки, советская поэзия, фильмы Гайдая и Рязанова и так далее.

Но в основании всего этого, сказал он, всё равно лежит убийство царской семьи: страшное злодеяние, с которым ничего уже не поделаешь.

И теперь, не совсем искренне огорчался русский националист, нам неизбежно придётся избавиться от всего советского наследства: оно порченое.

Оспорить это – не так просто; с пролитой кровью вообще сложно спорить. Кровь – самый весомый аргумент.

Но некоторые вопросы возникают всё равно.

В самую глубь времён уходить не станем: во времена усобиц и княжеской распри не раз и не два Рюриковичи вырезали Рюриковичей – своих родных и двоюродных братьев, дядьёв и племянников.

Рискнём напомнить лишь несколько общеизвестных фактов времени заката династии Рюриковичей и воцарения Романовых.

Иоанн Грозный, как мы помним, лично убил в ноябре 1581 года своего сына Иоанна Иоанновича. Есть и другие предположения о причинах смерти царского наследника, но версия убийства по сей день считается основной.

Другой сын Грозного царя – царевич Дмитрий – либо погиб вследствие несчастного случая, либо тоже был убит. По крайней мере царица Мария и ее брат Михаил утверждали, что царевича зарезали заговорщики.

Характерный момент: во время правления Бориса Годунова будущие зачинатели династии Романовых подверглись опале. На них донесли, что они собираются погубить и умертвить царскую семью, – и 26 октября 1600 года братьев Романовых арестовали. Пять сыновей старшего Романова были пострижены в монахи и сосланы в Сибирь, где большинство из них погибли.

Грубо говоря, Рюриковичи – или, если верней, то Годунов, который был роднёй Грозному царю, но Рюриковичем не являлся, – закончили в каком-то смысле тем же, с чего начали большевики. Большевики погубили царскую фамилию в финале, а Годунов губил, да не догубил – в самом начале.

Дальше явился Лжедмитрий, которого, заметим, вдовствующая царица Мария Нагая признала своим сыном.

Лжедмитрия, не взирая на признание царицы, убили русские стрельцы. Версию о том, что Лжедмитрий действительно был спасшимся ребёнком Грозного царя, до сих пор разделяет ряд учёных.

Царём стал Василий Шуйский, который совсем недавно тоже считал Лжедмитрия I настоящим сыном Иоанна Грозного.

Нельзя не вспомнить здесь Марину Мнишек – жену Лжедмитрия (или просто Дмитрия). Они были венчаны, и в 1606 году она была официально коронована как русская царица Марианна Юрьевна.

Не без оснований Марианна Юрьевна претендовала на московский трон, а своего сына Ивана считала наследником.

Но в 1613 году начал царствовать первый Романов – Михаил Фёдорович – и годом позже Марианну Юрьевну пленили, а её трёхлетнего сына – повесили.

Чтоб никто новой династии править не мешал.

Жалко нам убитых княжон – дочерей Николая Романова? Жалко. А трёхлетнего мальчика?

Что такое «лишний» наследник, в прежние времена понимали все, в связи с чем представления о гуманизме серьёзно корректировались.

К примеру, когда в 1670 году внук Михаила Фёдоровича, царевич Алексей Алексееевич, внезапно скончался в возрасте пятнадцати лет, бунтовщик и гулевой атаман Степан Тимофеевич Разин, взявший под контроль добрую треть России того времени, объявил, что на своём струге он везёт Алексея Алексеевича, спасшегося от желавших его погубить бояр.

Идя в бой, разинцы кричали: «Нечай!».

Нечаем – то есть, нечаянным, неожиданным – они прозвали Алексея Алексеевича: верней, того человека, что выдавал себя за наследника престола.

О насильственной смерти наследника в данном случае говорить не приходится; а вот ситуация с другим Алексеем – старшим сыном Петра Великого – куда сложней.

Отец, на весьма веских основаниях, посчитал его изменником. Утверждают, что Алексея Петровича пытали в присутствии отца. По официальной версии, наследник умер от удара, – но многие историки склоняются к тому, что наследника замучили до смерти.

Идём далее, по трудным маршрутам российской истории.

Иван VI – российский император, царствовал только первый год своей жизни, после чего был свергнут Елизаветой Петровной и оставшуюся часть жизни провёл в одиночном заключении. За всё время заключения этот несчастный человек не увидел ни одного человеческого лица, а к финалу жизни, судя по всему, двинулся рассудком.

Но даже сойти с ума ему не дали спокойно – и зарезали его в 1764 году во время попытки освобождения.

Скорее всего, взошедшая на трон Екатерина II сама разыграла этот жуткий спектакль: ранее ею уже был отдан приказ, что свергнутого императора следует немедленно умертвить, если кто-то предпримет попытку выпустить его на свободу.

23 года было шестому Ивану.

Нельзя здесь забыть и мужа Екатерины Великой – Петра III, тоже российского императора, низложенного волей его жены 28 июня 1762 года.

Петра тогда отправили в Ропшу, но прошла всего неделя, и он вдруг умер от геморроя. Пока был у власти – никак не умирал, а потом – раз, и всё. Наиболее известная версия: императора убил фаворит Екатерины Алексей Орлов.

Так просвещённая императрица погубила двух наследников царской фамилии. Сама Екатерина к династии Романовых не принадлежала.

Пока она была у власти, за низвергнутого и погубленного Петра Фёдоровича успело выдать себя сорок самозванцев. Самым известным из них является, конечно же, Емельян Иванович Пугачёв – великий буян и казачий атаман.

Третьей, хоть и не кровавой, но всё-таки жертвой Екатерины Великой стал её сын Павел Петрович. Императрица обязана была передать ему власть, когда он достигнет определённого возраста, но передумала. Сыну пришлось смиренно дожидаться своей очереди.

По смерти своей матушки Павел всё-таки начал царствовать, но был убит офицерами в Михайловском замке в собственной опочивальне в ночь на 12 марта 1801 года. Организатором заговора стал петербургский генерал-губернатор и глава тайной полиции Пален.

Это уже был девятнадцатый век.

В том же веке родился некто Владимир Ильич Ульянов.

Ни для кого в те времена не было секретом, что существование наследника или нескольких наследников престола сразу гарантирует любой государственности и всякому народу великие происшествия.

В результате этих происшествий не только представители царских фамилий могли потерять власть. Всё это могло послужить – и почти всегда служило! – началом великой смуты, когда погибали тысячи, а то и сотни тысяч вовлечённых в разнообразные конфликты людей. Всякий раз государственность трещала и рассыпа́лась, и ни в чём не повинные люди тратили огромные силы на преодоление кровавого хаоса.

Существование посторонних претендентов на власть было почти неизбежной гарантией войны. Посему в основе многих и многих государственностей лежат убитые наследники: отравленные, повешенные, задушенные и зарезанные.

Наказания Господня не избегает никто из совершивших столь чудовищные злодеяния.

И Советский Союз тоже в конечном итоге отравился пролитой кровью.

Однако досужие размышления вслух о том, что советское наследство маркировано убийством царской семьи, могут вести только те люди, которые всякую государственность почитают бедой и узаконенным злодейством.

Потому что если отрицать на этом основании всё советское, то и династию Романовых тоже, как мы видим, придётся списать со счетов. И Рюриковичей отправить туда же, в утиль.

И будем мы, наследники вождей, монархов и князей, сидеть в чистом поле и думать: а отчего ж мы в такой пустоте? Как мы оказались на промозглом сквозняке? Без наследства, без прошлого, без будущего?

Да потому что всякий хотел в угоду своим взглядам что-нибудь отменить, переименовать, перерыть, присыпать и сесть сверху, в одиночестве.

Подвинься, идеолог. Я тоже тут сидел.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации