Текст книги "Три короля. Как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией"

Техника уже появилась, но информация в те дни распространялась небыстро. «В узком понимании хип-хоп напрямую зависел от местности, – объясняет Кэз. – Если вы из Бронкс-Ривер, вы узнавали о хип-хопе от Бамбааты. Если вы с Вест-Сайда, вы узнавали о нем от Кула Герка. А если из Южного Бронкса, то от Флэша» [58]58
  То от Флэша: Грэндмастер Кэз, интервью автору, август 2016 года.


[Закрыть].

Из них Бамбаатаа стал первым, кто вызвал интерес за пределами Бронкса. В 1978 году Том Силверман, получивший степень по геологии в Колби-колледже, вместе с другими недавними выпускниками школы штата Мэн запустил «Вестник танцевальной музыки» (Dance Music Report). Однажды Силверман заскочил в магазин Downstairs Records на задворках Таймс-Сквер и увидел толпу подростков из Бронкса. Они искали пластинки Incredible Bongo Band, а также рокера Билли Скайера и поп-рок-квартета Monkees. Когда он спросил, почему им нужны именно эти альбомы, те ответили почти с религиозным трепетом: «Мы скупаем все, что играет Африка Бамбаатаа» [59]59
  Мы скупаем все, что играет Африка Бамбаатаа: Том Силверман, интервью автору, август 2016 года.


[Закрыть].

Восходящий жанр во многом был абсолютно оригинальным. В то же время он казался смутно знакомым.

«Хип-хоп был всегда, испокон веков, – говорит Теодор. – Племенные люди собирались у костра и рассказывали детям истории – прямо как эмси сегодня. Мои предки били в барабаны – как диджеи сегодня. Были танцующие под барабаны – вот и бибои. А потом идешь в пещеры и видишь иероглифы… Это как и граффити-художник… Все четыре элемента хип-хопа. В принципе, мы просто заново его изобрели» [60]60
  Мы просто заново его изобрели: Грандвиззард Теодор, интервью автору, август 2016 года.


[Закрыть].

* * *

Возможно, бит существовал всегда, но люди, исследующие его возможности, появились каждый в свое время. Географически самым близким к Бронксу был Шон Комбс, также известный как Паффи, Пафф Дэдди, Пи Дидди и Дидди; он родился 4 ноября 1969 года в Гарлеме. Почти через три года его отца Мелвина Комбса застрелили в машине [61]61
  Считается, что Мелвина Комбса застрелили, по ошибке приняв за полицейского информатора.


[Закрыть], припаркованной на Сентрал-Парк-Уэст, – некто из его круга решил, что он готовился к разговору с властями об одной деликатной сделке [62]62
  Об одной деликатной сделке: Брэнсон Белчи, интервью автору, октябрь 2015 года.


[Закрыть].

В начале превосходной книги «Большая расплата» автор Дэн Чарнас замечает, что Гарлем был родиной Александра Гамильтона – человека, который фактически заложил основы американской финансовой системы (а позднее вдохновил авторов самого успешного бродвейского мюзикла десятилетия). С тех пор в районе появилось немало специалистов по тому, как делать деньги и хвастаться ими. Комбс-старший может похвастаться внушительным количеством проведенных сделок – разнообразных и далеко не всегда законных. Он зарабатывал деньги как таксист, владелец бара, управляющий компанией проката лимузинов и распространитель наркотиков. Компаньон наркобарона Фрэнка Лукаса (по мотивам его биографии в 2007 году сняли фильм «Американский гангстер», главную роль сыграл Дензел Вашингтон), Комбс иногда приводил маленького сына в дом Лукаса. (Делиться Дидди не любил уже тогда. «Моей дочери приходилось оттаскивать его от игрушек», – однажды сказал Лукас.)[63]63
  Однажды сказал Лукас: Jayson Rodriguez, «Real ‘American Gangster’ Frank Lucas Talks About Hanging with Diddy’s Dad», MTV News, 6 ноября 2007 года, http://www.mtv.com/news/1573648/real-american-gangster-frank-lucas-talks-about-hanging-with-diddys-dad-possible-sequel/.


[Закрыть] Хотя Мелвин Комбс умер, когда Дидди было совсем мало лет, отец произвел на сына неизгладимое впечатление.

«Я очень рано понял, что оттуда только два пути: в тюрьму или в могилу, – объяснил рэпер в 2013 году, рассказывая о жизни отца. – Поэтому я стал работать еще упорнее… У меня, как и у него, менталитет воротилы» [64]64
  У меня, как и у него, менталитет воротилы: Diddy, «Confessions», Revolt TV, октябрь 2013 года, доступно на https://www.youtube.com/watch?v=S9HNZwUiuM8.


[Закрыть].

Комбс не так привлекал внимание по сравнению с Лукасом: тот однажды бросился в глаза федералам, придя на бой Мухаммеда Али с Джо Фрейзером в шиншилловой шубе в пол за 100 тысяч долларов, – но яркую моду любил, за что получил прозвище Красавчик Мелвин. Современник Комбса-старшего Диллард Моррисон-младший говорит: «Сын пошел в него. [Мелвин] был безупречен. Всегда с идеальной прической. Среди парней он всегда выделялся тем, как держался на людях» [65]65
  Среди парней он всегда выделялся тем, как держался на людях: Диллард Моррисон, интервью автору, октябрь 2015 года.


[Закрыть].

Несмотря на трудности, выпавшие ему в раннем детстве, Комбс-младший с нежностью вспоминает то время. «Мне повезло, что я родился в 1969-м, – сказал мне Дидди в 2014 году. – В 1970-е, на которые пришлось мое детство, я воспитывался на музыке и атмосфере тех лет, а потом наступили 1980-е, и я повзрослел, слушая хип-хоп» [66]66
  Я повзрослел, слушая хип-хоп: Дидди, интервью автору, март 2014 года.


[Закрыть].

Детство Комбса прошло в Эспланад-Гарденсе – комплексе доступного жилья неподалеку от конечной станции метро «148-я улица» в Гарлеме всего в десяти минутах езды от вечеринок Герка на Седжвик. Дидди растили бабушка и мама Дженис, которая быстро поняла, что сыну нравится быть в центре внимания. Поэтому уже в два года он появился в телерекламе Baskin Robbins; позднее его снимали для журнала Essence вместе со звездой мюзикла «Виз» Стефани Миллсом [67]67
  «Виз: Суперсоул-мюзикл „Волшебник страны Оз“» стартовал на Бродвее в 1974 году и пользовался большим успехом. В 1978 году по нему сняли одноименный фильм Сидни Люмета, в котором Страшилу сыграл юный Майкл Джексон.


[Закрыть]. Когда Дидди пора было идти в среднюю школу, Дженис перевезла семью в Маунт-Вернон, пригород Вестчестера, где жили люди со средним уровнем доходов [68]68
  Маунт-Вернон – северный пригород Нью-Йорка, вплотную прилегающий к Бронксу.


[Закрыть]. Подростком Дидди продолжал интересоваться модой и продавал рубашки и галстуки в «Мейсиз»; одно время он также подрабатывал доставкой газет. («Я не ограничивался одним маршрутом, – объясняет он в рекламе Cîroc. – Я взял себе четыре».)[69]69
  Я взял себе четыре: Там же.


[Закрыть]

Его страшно раздражало, что новые белые жильцы в Маунт-Верноне не приглашали его поплавать в бассейне, поэтому он выклянчил у матери свой собственный – больше того, что был у соседей. Так его дом стал местом, куда хотели попасть дети всех рас [70]70
  Так его дом стал местом, куда хотели попасть дети всех рас: Dan Charnas, The Big Payback, New American Library, New York (2010), с. 459.


[Закрыть]. Дидди и дальше пользовался популярностью, когда поступил в Академию Маунт Сент-Майкл, католическую школу в Бронксе на границе округа, – там он стал звездой местной футбольной команды. Друзья заметили, что он всегда ходил с выпяченной грудью, и дали ему прозвище Паффи («Напыщенный»). Он помог школьной команде выиграть чемпионат дивизиона, но в год выпуска сломал ногу, и его карьера завершилась преждевременно. «Эту мечту пришлось отложить, – говорит он. – У Господа на меня были другие планы» [71]71
  У Господа на меня были другие планы: Дидди, интервью автору, март 2014 года.


[Закрыть].

* * *

Граница культурных и экономических реалий Гарлема и Бронкса в 1970-е проходила не только по узкой реке, разделяющей два района. В Бронксе все стало так плохо, что собственники нанимали мелких уголовников для поджога своих домов. Нередко они выкладывали за это всего по пятьдесят долларов, надеясь получить прописанную в страховке шестизначную сумму (эта участь постигла первый родной дом Старски [72]72
  Участь постигла первый родной дом Старски: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть]). Один такой пожар в 1977 году было хорошо видно со стадиона «Янки» во время игр Всемирной бейсбольной серии. Работавший на матче комментатор Говард Коселл выдал в эфир крылатую фразу: «Бронкс сгорает от напряжения, дамы и господа».

В то же время Гарлем сохранял исторический статус неформальной столицы черной Америки – здесь были театр «Аполло», Майя Энджелоу [73]73
  Майя Энджелоу (1928–2014) – американская писательница и поэтесса, активистка движения за гражданские права.


[Закрыть] и гарлемский ренессанс [74]74
  Гарлемским ренессансом, или Новым негритянским движением называют значительный прорыв афроамериканской культуры с 1918 года до середины 1930-х. Он привел к росту самосознания черных американцев. Одним из эпицентров ренессанса стал «Аполло», долгое время остававшийся единственным театром Нью-Йорка, где черные актеры могли найти работу.


[Закрыть]. В этом же районе жила и работала гангстерская элита вроде Фрэнка Лукаса и его коллеги рангом пониже.

Деньги в Гарлеме лились рекой, и это были доходы не только от наркобизнеса, но и от неофициальной (и незаконной) общегородской лотереи, известной как игра в числа. Игроки нацарапывали на клочках бумаги трехзначные числа, предположения выигрышного номера, и передавали их курьерам. (Выигрышное число зависело от района: его могли взять из опубликованных результатов скачек – например, последние три цифры общей суммы ставок на треке в обозначенный день.) Гарлем был бурлящим центром этого неформального экономического механизма: в определенный момент в нем было задействовано около сотни тысяч человек, из-за чего число арестов выросло до восьми тысяч за год [75]75
  Число арестов выросло до восьми тысяч за год: Michael Wilson, «Relics of the Bygone (and the Illegal)», New York Times, 22 марта 2013 года, доступно на http://www.nytimes.com/2013/03/23/nyregion/numbers-runner-a-rarity-is-arrested-in-harlem.html.


[Закрыть].

Вся эта суматоха породила экономическую систему, которая позволила диджею Голливуду стать знаменитостью среди гарлемских авторитетов. Ему платили до пяти тысяч долларов, чтобы он отжигал на модных вечеринках Верхнего Манхэттена. Он не только болтал в микрофон, как другие диджеи, но и часто клал на диско-биты длинные синкопированные строчки. По этой причине некоторые считают его одним из первых настоящих хип-хоп-исполнителей, хотя другие с этим категорически не соглашаются [76]76
  Настоящих хип-хоп-исполнителей, хотя другие с этим категорически не соглашаются: Том Силверман, интервью автору, октябрь 2015 года.


[Закрыть]. «Когда появилась первая школа хип-хопа, это был наш протест против всего происходившего в то время, – говорит Кэз, выросший в Бронксе неподалеку от Герка. – Все эти клубы и диско-диджеи… они выгоняли нас со своих вечеринок» [77]77
  Они выгоняли нас со своих вечеринок: Грэндмастер Кэз, интервью автору, август 2016 года.


[Закрыть].

У Голливуда появилось множество поклонников, которые не могли попасть на его шоу. Поэтому в начале 1970-х он записывал на восьмидорожечный магнитофон микстейпы, в которых начитывал рэп поверх диско-ритмов, и распространял их в Гарлеме и Бронксе среди расширяющегося круга слушателей. Старски вспоминает, как однажды встретился с другом, чтобы просто посидеть в его кадиллаке, где был проигрыватель восьмидорожечных кассет [78]78
  Восьмидорожечные пленочные картриджи («Стерео 8») были в ходу в Америке в 1970-х годах. Потом формат постепенно сдал позиции, уступив рынок обычным компакт-кассетам, хотя у него остался небольшой круг преданных поклонников вроде дальнобойщиков.


[Закрыть], и послушать записи Голливуда [79]79
  И послушать записи Голливуда: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть]. «Когда я услышал его [диджея Голливуда] пламенную читку, я понял: это то, чем я хочу заниматься, – говорит Старски. – И ничто в этом мире меня бы не остановило».

Подростком Старски работал помощником бывшего участника баскетбольной команды «Гарлем Глобтроттерс», который стал диско-диджеем и взял имя Пит Диджей Джонс. Старски платили по пять долларов в ночь за переноску аппаратуры, но нередко ему приходилось и подменять Джонса. Рэпер вспоминает: «Иногда он мог перепить и сказать: „Ну чего, Старски, тебе сегодня играть мою программу. Ты только в микрофон ничего не говори, не хочу, чтобы они поняли, что это не я“». Потом пошатывающийся Джонс находил тихий уголок и вырубался. Просыпался он как раз под овации. Вскоре Старски уже сам начал зарабатывать за ночь по триста долларов и к 1979 году вместе с Эдвардом Стержисом (Эдди Чиба) и Голливудом стал одним из самых успешных диджеев, читающих рэп.

В том же году ныне покойная Сильвия Робинсон (жительница Гарлема, талантливая соул-исполнительница, в раннем возрасте попавшая в топ-15 американского чарта под именем Литтл Сильвия; позднее она основала с мужем Джо маленький лейбл Sugar Hill Records) получила приглашение на вечеринку по случаю дня рождения двоюродного брата в клубе Harlem World на 116-й улице [80]80
  В клубе Harlem World на 116-й улице: Лиланд Робинсон, интервью автору, ноябрь 2015 года.


[Закрыть]. Они с Джо переехали через реку в Нью-Джерси и не горели желанием идти на празднование, но в приглашении среди гостей указывалась Сильвия. «Ты ведь не хочешь расстроить поклонников и не прийти», – сказала племянница Дайен [81]81
  Сказала племянница Дайен: Дарнелл Робинсон интервью автору, ноябрь 2015 года.


[Закрыть].

Приехав в клуб, Сильвия сразу увидела, как Старски заряжает толпу. Когда он читал рэп во время песни Chic «Good Times», зрители подчинялись его перекличкам, как армейские кадеты. Среди указаний было и знаменитое «Поднимите руки повыше и машите ими, будто вам на все наплевать». Старски вспоминает: «Она никогда не видела, чтобы кто-то управлялся одновременно с вертушкой и микрофоном, как я»[82]82
  Кто-то управлялся одновременно с вертушкой и микрофоном, как я: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть].

Проникнувшись в ту ночь клубной атмосферой, Сильвия ощутила в этом нечто потенциально большее: форму музыки, которую можно перенести с вечеринок на винил. Она предположила, что слушатели, двигавшие бедрами в Harlem World, будут готовы заплатить за копии таких пластинок, – и решила записать их у себя в студии. «У нее всегда была предпринимательская жилка, – рассказывает ее сын Лиланд Робинсон. – Когда остальные говорили „нет“, она говорила „да“» [83]83
  Когда остальные говорили «нет», она говорила «да»: Лиланд Робинсон, интервью автору, ноябрь 2015 года.


[Закрыть].

Сильвия отправила Дайен к диджейскому пульту – передать Старски, что она хочет его записать. Тот подумал, что это шутка, – и в шутку позвал охрану. Сильвию это не смутило, и она связалась со Старски после шоу, но выяснила, что у него уже есть контракт с концертным агентом. Тот не желал вести с ней дела, потому что ему не нравился Джо, бывший курьер игры в числа, у которого оставались связи в криминальном мире [84]84
  У которого оставались связи в криминальном мире: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть]. Робинсоны открыли Sugar Hill, заняв 20–25 тысяч долларов у Морриса Леви – коллеги Джо, музыкального менеджера, известного хорошим нюхом на таланты, а иногда и не только на них. (Незадолго до смерти, в 1988 году, Леви вместе с членом криминальной семьи Дженовезе был осужден за вымогательство.)

Но Робинсонам, чтобы вести привычный образ, нужен был хит. Поскольку Сильвия не заполучила Старски, она отправилась в Энглвуд на поиски ребят, которые умеют читать рэп. Вскоре она нашла Генри Джексона (Биг Бэнк Хэнк), который работал в забегаловке Crispy Crust Pizza, и время от времени бомжевавшего приятеля ее сына Майкла Райта (Вандер Майк). Пока они разговаривали, к ним подошел Гай О’Брайен (Мастер Ги) и сообщил, что тоже читает рэп. Сильвия окрестила их Sugarhill Gang и наняла группу музыкантов скопировать ритм «Good Times», сказав им: «Эти ребята будут очень быстро говорить под ритм. Не знаю, как еще это описать» [85]85
  Не знаю, как еще это описать: Sean Michaels, «Sylvia Robinson, „Mother of Hip-Hop,’ Dies Aged Seventy-Five“», The Guardian, 30 сентября 2011 года, доступно на http://www.theguardian.com/music/2011/sep/30/sylvia-robinson-dies-aged-76.


[Закрыть].

Трое молодых людей записали куплеты, большую часть текста подрезав у Старски и Кэза. Последний в будущем станет участником знаковой хип-хоп-группы Cold Crush Brothers, однако в 1979 году его внимание было сосредоточено на коллективе Mighty Force, где Хэнк совмещал работу менеджера и вышибалы. До выхода песни «Rapper’s Delight» Хэнк действительно рассказывал о ней Кэзу и даже позаимствовал у него записную книжку с текстами. «Бизнес мы не обсуждали, – рассказывает мне Кэз. – Я просто считал, что если кто-то работает со мной и добивается успеха, то и мне тоже перепадет копеечка» [86]86
  То и мне тоже перепадет копеечка: Грэндмастер Кэз, интервью автору, август 2016 года.


[Закрыть].

Как и в случае рейгановской экономической политики, основанной на идее эффекта постепенного стимулирования и обещавшей процветание сообществам вроде Бронкса, копеечка не перепала. Вандер Майк начинает песню классической строчкой «Now what you hear is not a test, I’m rapping to the beat» [87]87
  «То, что вы слышите сейчас, не проверка звука, я читаю рэп под этот бит»,


[Закрыть], вступает Хэнк с первым куплетом «Rapper’s Delight», слово в слово списанным у Кэза – также известного как Кэзанова Флай (Хэнк даже не потрудился изменить его имя: «I’m the casan, the ova and the rest is fly…») [88]88
  «Я – кэзан, я – ова, дальше – флай».


[Закрыть]

«Они мало что понимали в рэпе, – говорит Старски. – Их знаний хватило ровно на шестнадцать минут этой пластинки» [89]89
  Их знаний хватило ровно на шестнадцать минут этой пластинки: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть].

Трек вышел в сентябре 1979 года и вошел в историю как первый хип-хоп-сингл, пробившийся в топ-40 чартов Billboard, хотя и по сей день многие из основателей жанра отказываются признавать его хип-хопом. Песня принесла Sugar Hill 3,5 миллиона долларов дохода [90]90
  Песня принесла Sugar Hill 3,5 миллиона долларов дохода: Nelson George, The Death of Rhythm and Blues, Pantheon Books (1988), с. 191.


[Закрыть], а Вандеру Майку значительно улучшила качество жизни. («Он купил себе классический „Линкольн“, а на следующий день пошел и купил еще один», – рассказывает Лиланд Робинсон.)[91]91
  Рассказывает Лиланд Робинсон: Лиланд Робинсон, интервью автору, ноябрь 2015 года.


[Закрыть] Так ребенок-звезда из Гарлема помог хип-хопу впервые проникнуть в массовую культуру – в нью-джерсийской студии, при помощи троих подростков и текстов, позаимствованных у отцов жанра из Бронкса.

«Никто из нас не знал про авторские права и отчисления, издание музыки или что-то такое», – говорит Кэз [92]92
  Говорит Кэз: Грэндмастер Кэз, интервью автору, август 2016 года.


[Закрыть]. Старски добавляет: «В те дни никто ни с кем не судился. Не было такого: „Ты украл мои строчки, я подам на тебя в суд“. Нигги не знали музыку с этой стороны, ее правила. Они не думали о ней как о бизнесе» [93]93
  Они не думали о ней как о бизнесе: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть].

* * *

Шон Картер узнал о хип-хопе за год до «Rapper’s Delight» прямо во дворе за домом. В жаркий летний полдень в Марси-Хаусез – мрачном бруклинском жилом комплексе, очень похожем на те, где выросли Герк и Бамбаатаа, – девятилетний мальчик, вскоре ставший известным как Джей-Зи, заметил стоявших в кругу ребят. Один из них, местный рэпер Слейт, фристайлил обо всем подряд, начиная с толпы вокруг и заканчивая качеством своей рифмы. Он читал рэп до самого заката, выплевывая строчки, как одержимый.

«Первое, что я подумал: „Вот это крутая херня“, – пишет Джей-Зи в автобиографии. – Второе: „Я тоже так могу“». Он пошел домой и сразу начал записывать в блокнот сочиненные им рифмы. (Позже, боясь, что конкуренты украдут его строчки, он стал хранить песни исключительно в своей голове [94]94
  Он стал хранить песни исключительно в своей голове: Jay-Z, Decoded, Spiegel and Grau, New York (2010), с. 4.


[Закрыть].)

Бруклин времен детства Джея-Зи отличается от сегодняшнего Бруклина крафтового пива и йоги так же, как «Rapper’s Delight» – от нынешних высокобюджетных хип-хоп-синглов и клипов. Джей-Зи пришел в этот мир четвертого декабря 1969 года – всего через месяц после Дидди и через десять лет после того, как район лишился своего сердца – бейсбольной команды «Бруклин Доджерс».

После сезона 1957 года она покинула стадион «Эббетс Филд», находившийся в двух с половиной милях к югу от Марси-Хаусез, и перебралась в Лос-Анджелес. Владелец «Доджерс» Уолтер О’Мэлли хотел остаться в районе, нацелившись на место рядом с транспортным узлом в Атлантик Ярдс, деловом центре Бруклина. Но Роберт Мозес ясно дал понять, что пресечет любую попытку О’Мэлли закрепиться в Бруклине, и предложил для постройки запланированного стадиона только место во Флашинге [95]95
  Флашинг – район в нью-йоркском Куинсе.


[Закрыть]. При этом он выставил такую цену, что переезд в Лос-Анджелес обходился команде на много миллионов дешевле [96]96
  Переезд в Лос-Анджелес обходился команде на много миллионов дешевле: Michael D’Antonio, Forever Blue, Riverhead Books, New York (2009), с. 239–240.


[Закрыть].

Столкнувшись с таким выбором, О’Мэлли перевез команду на запад. («Эббетс Филд» снесли в 1960 году, заменив его еще одним невзрачным жилым комплексом.) Вину за переезд «Доджерс» Мозес сумел взвалить на плечи О’Мэлли. (Расхожая бруклинская присказка: «Если бы вам дали пистолет с двумя патронами и отвели в комнату с Гитлером, Сталиным и Уолтером О’Мэлли, в кого бы вы выстрелили?» – «В О’Мэлли – дважды!») Уехали не только бейсболисты: с 1950-го по 1960 год 428 тысяч жителей перебрались отсюда [97]97
  С 1950-го по 1960 год 428 тысяч жителей перебрались отсюда: Demographia, «City of New York and Boroughs: Population and Population Density from 1790», доступно на http://www.demographia.com/dm-nyc.htm.


[Закрыть], когда десятки тысяч рабочих мест в предприятиях вроде Spalding и Brooklyn Navy Yard перестали существовать [98]98
  Spalding и Brooklyn Navy Yard перестали существовать: Michael D’Antonio, Forever Blue, Riverhead Books, New York (2009), с. 137.


[Закрыть]. Бруклин превратился в заброшенную, никому не нужную дыру. «Во дворах Марси подростки носили автоматическое оружие как кроссовки, – отмечал Джей-Зи. – Наши бабушки боялись на улицу выйти: перестрелка могла начаться посреди бела дня» [99]99
  Перестрелка могла начаться посреди бела дня: Jay-Z, Decoded, Spiegel and Grau, New York (2010), с. 13.


[Закрыть].

Для Джея-Зи все стало еще хуже, когда ему исполнилось десять лет: отец ушел из семьи, из-за чего юный рэпер стал более замкнутым и перестал доверять людям [100]100
  Юный рэпер стал более замкнутым и перестал доверять людям: Диджей Кларк Кент, интервью автору, январь 2010 года.


[Закрыть]. Матери с трудом удавалось заработать на хлеб, и Джей-Зи часто обедал у друзей: дома есть было нечего. Чтобы сбежать от реальности, он слушал материнскую коллекцию соул-пластинок и оттачивал рэперские навыки, отбивая ритмы на кухонном столе и штудируя словари в поисках новых слов, пока друзья играли в баскетбол на улице [101]101
  Пока друзья играли в баскетбол на улице: Би-Хай, интервью для RD 20 Джея-Зи, июнь 2016 года.


[Закрыть].

Амбиции Джея-Зи могли ограничиться жилкомплексом Марси, если бы с малых лет у него не появились наставники. Среди них была учительница шестого класса, которая однажды свозила учеников к себе в гости – тогда Джей-Зи впервые выехал из гетто. «У нее в холодильнике была такая штука для льда, – рассказал Джей-Зи Стиву Форбсу в 2010 году. – Такая, знаете, нажимаешь, и из нее вываливается лед и вода льется. Меня она просто поразила. Я думал: „Вот бы мне такую“… В тот день я увидел совершенно другой мир, и у меня разыгралось воображение» [102]102
  У меня разыгралось воображение: Джей-Зи, интервью Стиву Форбсу и Варрену Буффету, сентябрь 2010 года, доступно на http://www.forbes.com/forbes/2010/1011/rich-list-10-omaha-warren-buffett-jay-z-steve-forbes-summit-interview.html


[Закрыть].

Позже, в 1984 году, Джей-Зи познакомился с Джонатаном Берксом по прозвищу Джэз-О. Разглядев в ученике потенциал, он начал учить Джея-Зи понимать метафоры, сравнения, звукоподражание и другие важные элементы. «По большому счету, я научил его, как пишутся песни, – говорит Джэз-О. – В том числе таким тонкостям, как музыкальный посыл; я научил его, как говорить так, чтобы люди тебе верили вне зависимости от того, что ты говоришь» [103]103
  Как говорить так, чтобы люди тебе верили вне зависимости от того, что ты говоришь: Джонатан «Джэз-О» Бёркс, телефонное интервью автору, май 2010 года.


[Закрыть].

Вскоре Шон Картер стал Джеем-Зи – псевдоним, составленный из детского прозвища (Джаззи) и названий двух веток метро рядом с Марси-Хаусез (J и Z). Это же слово было данью уважения его первому музыкальному наставнику. В одной из первых записанных песен они читают настолько быстро, что можно подумать, будто это просто ускоренная версия какого-нибудь раннего хип-хопа. Этот трек назывался «The Originators» («Основатели»).

* * *

Прежде чем хип-хоп превратился в индустрию с миллиардным оборотом, ему предстояло сменить жилые комплексы и общественные парки на собственные площадки. Старски, Голливуд и другие, разумеется, крутили раннюю разновидность хип-хопа на дискотеках, но само по себе диско быстро теряло популярность.

В этот момент на сцену выходит 25-летний Сэл Аббатьелло – итало-американец из Бронкса с усами, гладко зачесанными волосами и фиолетовым кадиллаком. Его семья – одна из немногих белых, еще не сбежавших из района, – осталась управлять лаунж-барами и ночными клубами. Сэл вырос, помогая матери в баре, а в 1976 году встал у руля новейшего приобретения Аббатьелло – клуба Disco Fever («Диско-лихорадка»). Он находился на углу 167-й улицы и Джером-авеню, в двадцати минутах пешком к югу от Седжвик, 1520 и всего в шести кварталах к северу от стадиона «Янки». Диджеи до закрытия – до шести утра – в основном играли диско, но иногда уходили пораньше и уступали место амбициозному тернтейблисту Свиту Джи.

«Под конец вечера он начинал рифмовать в микрофон, – вспоминает Аббатьелло. – В то время на наших дискотеках в микрофон никто не говорил. У диджеев их не было, потому что им они были не нужны» [104]104
  У диджеев их не было, потому что им они были не нужны: Сэл Аббатьелло, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть].

Но каждый раз, когда Свит Джи просил посетителей размахивать руками, будто им на все наплевать [105]105
  To wave their hands in the air like they just didn’t care.


[Закрыть], клуб взрывался от восторга. Аббатьелло предположил: это что-то новое, возможно, молодежный жанр, который придет на смену диско. Он подружился с Джи и попросил сводить его в парк, где играли такие же диджеи. Флэш и его команда эмси, Furious Five, впечатлила Аббатьелло больше других [106]106
  Флэш и его команда эмси, Furious Five, впечатлила Аббатьелло больше других: Примечание автора: Старски сказал, что читал рэп с Ковбоем, участником Grandmaster Flash and the Furious Five, когда разрабатывал термин «хип-хоп».


[Закрыть].

«Я сделаю тебя звездой», – сказал он Флэшу при долгожданном знакомстве и пообещал еженедельный оклад: пятьдесят долларов за ночь [107]107
  Пообещал еженедельный оклад: пятьдесят долларов за ночь: Сэл Аббатьелло, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть]. «Пятьдесят долларов!» – возмутился Флэш. «А сколько ты хочешь? – спросил Аббатьелло. – Мы берем доллар за вход и доллар за порцию выпивки».

Флэш уступил, когда Аббатьелло согласился платить отдельный гонорар Furious Five. Но друзья отца Аббатьелло – старая клиентура из числа черных, которые ходили в другие клубы, принадлежавшие его семье, – сочли это ужасной идеей. По словам Аббатьелло-младшего, обычно их реакция была такой: «Они говорят в микрофон под чужую музыку? Это что еще за хрень?»

Аббатьелло убедил отца запустить еженедельную вечеринку. Он стал носиться по Бронксу и раздавать флаеры с рекламой первого выступления группы Grandmaster Flash and Furious Five. Когда важный день наконец наступил, результат оказался впечатляющим. «В первый же вечер к нам пришло около семисот человек, – говорит Аббатьелло. – А это был вторник».

Первые хип-хоп-артисты – от Флэша и Герка до Голливуда и Чибы – поняли, откуда дует ветер. Все подтянулись в Disco Fever – сюда ходили толпами, чтобы посмотреть на Grandmaster Flash and Furious Five. В то время алкоголь не продавали людям до восемнадцати лет, но в Fever попадали и несовершеннолетние. Аббатьелло искал новые подходы к клиентам: например, пообещал бесплатный вход тем, кто учился на одни пятерки и показывал табель на входе. Иногда он пускал переночевать бездомных подростков или давал им денег на еду.

Впрочем, Fever отнюдь не был белым и пушистым клубом. Аббатьелло выяснил, что некоторые завсегдатаи приходили в клуб продавать наркотики. Вместо попытки искоренить торговлю он обустроил в клубе так называемые комнаты кайфа. Он даже установил специальную систему мигающих лампочек, которая предупреждала посетителей о появлении полиции. Такая благожелательная политика подняла уровень лояльности среди любителей хорошо отдохнуть – многие из них впоследствии стали знаменитыми. Одним из них был гарлемский эмси Курт Уокер.

«Мы прозвали его Кёртис Блоу [108]108
  Blow – слэнговое обозначение кокаина.


[Закрыть] по двум причинам, – говорит Симмонс, лысый, уверенный в себе основатель лейбла Def Jam, который начал карьеру с того, что стал менеджером этого рэпера. – Он продавал поддельный кокаин… и его дурь была получше травы» [109]109
  Его дурь была получше травы: Расселл Симмонс, интервью автору, апрель 2016 года.


[Закрыть].

Чуть ли не за вечер Блоу и Симмонс прошли путь от очереди в Fever до VIP-гостей заведения. Это случилось, когда вышел праздничный хит Блоу «Christmas Rappin» – буквально через несколько недель после того, как Sugarhill Gang показали миру хип-хоп. («Когда вышел „Rapper's Delight“, у нас уже был готов „Christmas Rappin“, – объясняет Симмонс. – Мы чувствовали, что нас обокрали».) Когда песня Блоу начала греметь в клубах, менеджер британского лейбла Mercury Records, входившего в состав PolyGram, отыскал его и подписал с ним контакт на 10 тысяч долларов. Так впервые в истории рэп-исполнителя подписал мейджор-лейбл.

К началу 1980-х хип-хоп прочно обосновался на Восточном побережье. На Западе все только начиналось.

* * *

Андре Ромелл Янг родился 18 февраля 1965 года – он самый старший из трех королей. Среднее имя мальчик, который позже станет Доктором Дре, получил в честь вокальной группы, где пел его семнадцатилетний отец Теодор, – The Romells. Матери Дре Верне было всего пятнадцать, когда у нее родился первый сын. Она вышла замуж за Теодора, когда они учились в старших классах. Союз был непрочным и распался, еще когда Дре был младенцем, как рассказывает она в мемуарах «Долгая дорога из Комптона». Верна растила Дре одна в городе Комптоне, округ Лос-Анджелес.

«Андре обожал слушать музыку еще совсем маленьким, – пишет она. – Он лежал довольный и оглядывался, будто искал, откуда идет звук» [110]110
  Он лежал довольный и оглядывался, будто искал, откуда идет звук: Verna Griffin, Long Road Outta Compton, Da Capo Press, Philadelphia (2008), с. 47–49.


[Закрыть].

На детстве Дре отразилась суровая реальность упадка американских городов середины века – так же, как было с Джеем-Зи, Дидди и их предшественниками. Роберту Мозесу не пришлось разрушать городскую структуру Лос-Анджелеса; как писал романист Томас Пинчон [111]111
  Писал романист Томас Пинчон: Thomas Pynchon, The Crying of Lot 49, Bantam Books, New York (1966), с. 12.


[Закрыть], он был «не столько городом, сколько конгломератом различных проектов: районов стандартной застройки, кварталов, построенных по жилищному займу, торговых зон – и все они располагались вдоль дорог, ведущих к автостраде» [112]112
  Томас Пинчон, «Выкрикивается лот 49» – цитируется в переводе Н. Махлаюка, С. Слободянюка.


[Закрыть].

Несмотря на хаотичность длинных маршрутов, Лос-Анджелес подчинялся общему для других американских городов ключевому принципу устройства – неявному институциональному расизму от Федеральной администрации жилищного строительства. ФАЖС настоятельно рекомендовала домовладельцам не продавать собственность нежелательным этническим группам. «Для поддержания стабильности в районе необходимо, чтобы собственность переходила представителям одной социальной и расовой принадлежности», – объяснялось в методичке, выпущенной ФАЖС в 1938 году [113]113
  Объяснялось в методичке, выпущенной ФАЖС в 1938 году: Douglas S. Massey and Nancy A. Denton, American Apartheid: Segregation and the Making of the Underclass, Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts (1993), с. 54.


[Закрыть]. В 1920-х в Лос-Анджелесе муниципальные группы (включая ту, что без тени смущения назвалась Антиафриканской жилищной ассоциацией) использовали так называемые ограничительные ковенанты, чтобы отгородить вплоть до 95 % городского пространства от черных и азиатских семей. Так продолжалось до 1948 года, когда Верховный суд запретил подобные практики, но к тому моменту большая часть города уже была размечена расовыми границами [114]114
  Уже была размечена расовыми границами: Mike Davis, City of Quartz, Verso, London (1990), с. 161–162.


[Закрыть].

Комптон расположен между даунтауном Лос-Анджелеса и портовым районом Лонг-Бич, поэтому как жилой район чуть меньше пострадал от ограничительных условий. Район привлекал средний класс этнических меньшинств, обещая по пальмовому дереву в каждом дворе – «черная американская мечта», как говорит закадровый голос на Compton, альбоме Доктора Дре 2015 года.

Из-за миграции «цветного» населения белые семьи с расовыми предубеждениями переехали, выстроив неофициальное деление внутри района. Капитал тоже утек. Обычная для середины столетия практика «красной черты», когда банки и другие организации отказывались инвестировать в районы, населенные преимущественно меньшинствами, разрушила финансовую основу и инфраструктуру Комптона. К началу 1980-х число жителей Лос-Анджелеса с годовым доходом ниже 15 тысяч долларов выросло на треть, а тех, чьи личные доходы достигали 50 тысяч долларов, стало больше почти втрое; средний же класс сократился вдвое [115]115
  Промежуточный средний класс сократился вдвое: Там же, с. 7.


[Закрыть]. В результате крэк-эпидемии (подробнее об этом позже) Комптон стал кишащим бандами центром наркобизнеса с самым высоким процентом убийств на душу населения в США [116]116
  С самым высоким процентом убийств на душу населения в США: Dr. Dre, «Intro», Compton, Aftermath/Interscope Records, 7 августа 2015 года.


[Закрыть].

Личную жизнь Дре тоже лихорадило. Когда родители разошлись, он почти перестал общаться с отцом [117]117
  Он почти перестал общаться с отцом: Алонзо Уильямс, телефонное интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть]. Мать снова вышла замуж и снова развелась. Младший брат Дре умер от пневмонии, а сводный погиб в бандитской перестрелке. Новый сводный брат у него появился, когда мужем матери стал Уильям Гриффин, отец Уоррена Гриффина (Уоррена Джи, который тоже стал успешным хип-хоп-исполнителем). Пытаясь прокормить семью, мать Дре сменила несколько офисных работ – даже служила в дорожном отделе полицейского департамента Комптона, – пока наконец не подыскала место аналитика в авиастроительной компании McDonnell Douglas, где провела в общей сложности тринадцать лет. Так она скопила приличную коллекцию пластинок – к большой радости маленького Дре. Он крутил альбомы на ее мероприятиях и часто получал от друзей по несколько долларов чаевых [118]118
  Получал от друзей по несколько долларов чаевых: Verna Griffin, Long Road Outta Compton, Da Capo Press, Philadelphia (2008), pp. 111, 116.


[Закрыть].

«Parliament-Funkadelic и Джеймс Браун, Айзек Хейс, Марвин Гей – на этой музыке я вырос, – рассказал Дре программе VH1 „За кулисами музыки“ в 1991 году. – И я обожаю маму за это».

В средней школе Дре был примерным учеником, но в старших классах все изменилось. Оценки по неинтересным предметам казались ему бессмысленными, но преподаватели видели в нем проблески гениальности. «Я смотрел, как он играет в шахматы в обеденное время – он всех обыгрывал, – говорит его учитель английского. – Ученики выстраивались в очередь, но никто не мог победить его». Дре преуспевал в предметах, развивающих творческие способности, например в черчении. Один из учителей подбил его подать заявку на профессиональное обучение в оборонном предприятии Northrop Aviation, но оценки оказались недостаточно высокими. Стипендия ему пригодилась бы, поскольку отцом первого из шести детей он стал уже в семнадцать лет (некоторые источники утверждают, что детей у него около дюжины). Учеба в школе не могла конкурировать с двумя главными интересами Дре: музыкой и женщинами [119]119
  Конкурировать с двумя главными интересами Дре: музыкой и женщинами: Там же, с. 122–127.


[Закрыть].

«Иногда Дре сидел в гримерке, и о том, что он там, ты узнавал, только когда к нему входила женщина, – говорит Алонзо Уильямс, владелец местного ночного заведения под названием Eve After Dark. – Он был очень интровертным пацаном. Но когда он выходил на сцену, сразу преображался» [120]120
  Но когда он выходил на сцену, сразу преображался: Алонзо Уильямс, телефонное интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть].

Уильямс узнал об этом первым. Однажды вечером 1982 года, увидев выступление Кёртиса Блоу, Дре набрался смелости и напросился с вертушками в клуб Уильямса. Зрители увидели подростка, который мастерски владел скретчингом – техникой, привезенной из Нью-Йорка диджеем из команды Блоу. Он даже мог свести два трека с разным числом ударов в минуту. Уильямс никогда не видел ничего подобного и вскоре предложил Дре присоединиться к своей группе, выступавшей в комбинезонах с блестками – диско-соул-коллективу World Class Wreckin’ Cru. Дре – часто беспокойство пряталось под маской уверенности – был совсем не против стать второй скрипкой у Уильямса. («Я не люблю быть на виду, – рассказал Дре в интервью Rolling Stone в 2015 году. – Я выбрал охрененно странную карьеру».) [121]121
  Я выбрал охрененно странную карьеру: редакция Rolling Stone, «N.W.A. Tell All», Rolling Stone, 12 августа 2015 года, доступно на http://www.rollingstone.com/music/news/n-w-a-tell-all-inside-the-original-gangstas-rolling-stone-cover-story-20150812.


[Закрыть]

В 1984 году мать Дре и ее муж подарили ему на Рождество микшерный пульт. Он подключил его к саунд-системе и паре вертушек и весь день тренировался в своей комнате. Когда праздник закончился, Верна зашла к Дре пожелать спокойной ночи. «Он лежал на кровати и крепко спал, а в наушниках, которые так и остались на голове, играла музыка, – пишет она. – С того дня Андре отвечал за музыку в нашем доме»[122]122
  С того дня Андре отвечал за музыку в нашем доме: Verna Griffin, Long Road Outta Compton, Da Capo Press, Philadelphia (2008), с. 131.


[Закрыть].

* * *

«Я не могу сдержать эмоций, когда вспоминаю то время, – говорит Старски. – Это были самые счастливые дни моей карьеры». Мы говорим с ним уже больше часа, и на глазах у него снова выступают слезы. «Я и сейчас могу позвонить Герку, и он мне ответит» [123]123
  Я и сейчас могу позвонить Герку, и он мне ответит: Лавбаг Старски, интервью автору, январь 2016 года.


[Закрыть]. В доказательство он вынимает мобильный, находит в адресной книге строчку «DJ Kool Herc», нажимает кнопку вызова и переводит телефон на громкую связь. Конечно же, Герк почти сразу берет трубку: