Текст книги "Орлиный мост"

Глава 19

Через несколько минут, как и ожидал Мишель, они вошли в парк имения Дювалей.

В сотне метров от дома он посоветовал Мюрьель спрятаться в траве, а сам стал вглядываться в темноту. Никакого движения. Ни шороха. Ни одного горящего окна в доме.

Тем не менее инспектор оставался начеку. Стоило лишь немного приблизиться к дому, и они становились легкими мишенями.

– Подождем, – прошептал он. – Быть может, наш незнакомец как-то проявит себя.

Через некоторое время, поскольку ничего не происходило, они подкрались к дому и обошли его кругом, прижимаясь к стенам. Им приходилось двигаться не спеша, чтобы не наткнуться на неожиданное препятствие. Когда Мишель и Мюрьель находились позади здания, они услышали голоса, доносившиеся из слухового окна. Инспектор лег на землю и заметил, что отверстие заделано ветошью и бумагой.

Осторожно убрав все это, он различил мерцающий свет, исходивший снизу, танцующие блики которого походили на пламя свечи. Потом снова раздались голоса.

Надеясь хоть что-нибудь рассмотреть, Мишель попытался просунуть голову в отверстие, но оно оказалось слишком узким и он увидел лишь сводчатый потолок помещения с романскими колоннами, украшенными лепниной.

Он встал и прошептал:

– У нас нет выбора. Если мы хотим узнать, что происходит, нужно войти в дом.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Что тебя смущает?

– Мы проникаем на частную территорию без разрешения.

– Здесь жизнь людей подвергается опасности…

И инспектор увлек Мюрьель к парадной лестнице. Стеклянная дверь была заперта, и Мишель разбил стекло ударом рукоятки пистолета на уровне замочной скважины. Звон падающего стекла заставил Мюрьель обратиться в панику.

– Спасаемся! Они все слышали!

Словно не слыша, Мишель повернул ключ в замке и проник в холл, потащив женщину за собой.

Они прошли по дому, залитому лунным светом, открывая каждую дверь, которая встречалась им на пути. К несчастью, лестницы в подвал они так и не нашли.

– Поищем кухню, – предложила Мюрьель, указав кивком на коридор.

Они двинулись туда, стараясь идти бесшумно и не споткнуться о какой-нибудь предмет мебели. Мишель и Мюрьель вышли к просторной комнате, вероятно столовой, судя по обстановке, и без труда обнаружили кухню.

Она была довольно большая, посредине стоял простой стол, на нем высились целые горы посуды. По обе стороны стола стояли скамейки. Осмотревшись, Мишель и Мюрьель направились к двери рядом с камином, в котором тлели последние угольки. Инспектор открыл дверь. Наконец-то лестница, ведущая в подвал!

– На этот раз мы взяли верное направление! – прошептал Мишель.

Спускались они в полной темноте.

– Мне страшно, – призналась Мюрьель. Мишель взял ее за руку, чтобы успокоить, и вдруг замер. Он увидел внизу полоску света. Значит, там другая дверь. Мишель заколебался. Что-то было не так. Их поиски оказались слишком легкими! Предчувствуя, что совершил ошибку, он велел Мюрьель возвращаться.

– Уходи! Здесь ловушка! – Он передал ей свой мобильный телефон. – Позвони Вердье. Расскажи ему все! Его номер – в памяти телефона.

– А ты?

– Ради Бога, быстрее уходи отсюда!

Подчиняясь больше собственной тревоге, нежели уговорам Мишеля, Мюрьель молниеносно поднялась по лестнице, добежала до кухни и успела выскочить за дверь, готовую закрыться.

Мишель оказался прав! Эта лестница на самом деле существовала для того, чтобы поймать в капкан непрошеных гостей!

Не тратя время на раздумья, она возвращалась прежним путем с одной мыслью: дойти до дороги живой и невредимой…

Мишель же тем временем медленно приближался к двери подвала. Внезапно она широко распахнулась перед ним.

– Войдите! – приказал ему человек, которого он еще не видел.

Удивленный Мишель прошел в зал, освещенный факелами, и увидел пятерых человек, неподвижных и молчаливых. Каждый из них был одет в длинный красный балахон с капюшоном. Все они стояли на конечных точках пентаграммы, вписанной в круг, причем рисунок был выполнен белой краской.

Неожиданно шестой человек, одетый как и все остальные, вышел из-за колонны.

– Ваша подруга с вами?

Пытаясь узнать голос, безусловно принадлежавший мужчине, Мишель направил на него пистолет.

– Нет! Она пошла за подкреплением.

Незнакомец рассмеялся:

– Как вы наивны, инспектор! Когда приедет полиция, все уже будет кончено… – Он приблизился к Мишелю, не обращая внимания на оружие. – Этим пистолетом вы нас не запугаете. Разве что вам придется убить шесть человек. А я не уверен даже в том, что у вас осталось столько пуль в обойме.

– Снимите капюшон! – приказал Мишель.

Незнакомец ухмыльнулся и вошел в магический круг.

– Вы не можете отдавать приказы великому мэтру, повелителю сил ада!

Служители культа тотчас стали петь мелодии, похожие на заклинания.

– Прекращайте эту чушь! – воскликнул Мишель, подскочив к одному из них, чтобы сдернуть капюшон.

Но инспектор не успел этого сделать. Кто-то нанес ему сильный удар по затылку, и он потерял сознание.

Выбежав из парка, Мюрьель оказалась на дороге, соединяющей Кальвиак с Лазалем. Она перевела дух, пытаясь подавить страх. Ночь, какие-то тени, шорохи, резкие крики то здесь, то там – ее нервы были на пределе.

Пытаясь унять дрожь в руках, она позвонила Вердье и объяснила, что произошло.

– Никуда не уходите! – посоветовал он. – Мы будем через двадцать минут.

Мюрьель села на ствол поваленного дерева и зарыдала. Но подумав о Мишеле, который находился в опасности, она взяла себя в руки и решила пуститься в обратный путь. Необходимо сделать все возможное, чтобы помочь ему.

Это было не просто. Продвигаясь в темноте, задевая ветки деревьев и кустов, прислушиваясь к подозрительным шорохам, она почувствовала, что все детские страхи вернулись к ней.

Когда Мишель очнулся, он понял, что привязан к стулу, стоящему в нескольких метрах от группы служителей культа.

Тот, кто считал себя великим мэтром, с разведенными руками стоял в середине круга, тогда как другие произносили таинственные заклинания.

Потом они взялись за руки и стали ходить по кругу, продолжая распевать псалмы все быстрее и быстрее.

Через несколько минут круг порвался. Один из членов группы исчез на какое-то мгновение и вернулся с графином и стаканами. Он поставил их рядом с великим мэтром.

– Как поклялись, – заявил последний, – мы отдадим почести Люциферу, принеся ему в жертву наши жизни!

– Аминь! Аминь! – ответили другие хором.

Взбешенный нелепой сценой, Мишель начал кричать:

– Прекратите! Это бессмысленно! Во всяком случае, я знаю каждого из вас!

Великий мэтр прервал церемонию и приблизился к нему.

– Вы правда это знаете?

– Конечно!

Собеседник поднял пистолет Мишеля.

– Поскольку вы так в этом уверены, я даю вам возможность это доказать!

Он подошел к одному из служителей культа, приставил дуло пистолета к его виску и подвел его к Мишелю.

– Вот правила игры, месье Всезнайка! Если вы правильно назовете его имя, он помилован, если нет – умрет на месте!

– Да вы сумасшедший, Массар!!! – закричал Мишель.

Тот отвечал ему безумным смехом:

– Вы не угадали, инспектор!

– Кончайте эту глупую игру. Для вас это конец. Сейчас сюда приедет полиция.

– Нам все равно. Они найдут лишь безжизненные тела!

В следующее мгновение, словно забыв о кровавой игре, мэтр занял прежнее место и положил пистолет на линию круга.

– Братья сатаны! – воскликнул он, делая знак остальным приблизиться к нему. – Прочтем нашу последнюю молитву и исполним клятву!

Снедаемый тревогой, Мишель попытался освободить руки. Если Вердье не прибудет с минуты на минуту, он станет свидетелем кровавой резни, да и сам погибнет!

Он заметил, что его пистолет больше не лежит в том месте, где оставил его повелитель. Это не предвещало ничего хорошего. Вероятно, подумалось Мишелю, мэтр прячет его за обшлагом рукава, готовый выстрелить в любой момент…

Пока он размышлял над этим, один из служителей культа выхватил пистолет и выстрелил в повелителя. Тот упал.

– Хватит! Хватит! – истерически закричал стрелявший.

Держа других на прицеле, он освободил Мишеля и отдал ему пистолет.

– Теперь твоя очередь, – сказал он и снял капюшон.

Это был Жером.

– Вот бедолага! – пробормотал Мишель, приближаясь к людям в балахонах.

И тут прозвучал еще один выстрел. Дверь в подвальную комнату распахнулась, и в нее вбежал Вердье со своими помощниками. С сатанистов сняли капюшоны и надели наручники. Мишель увидел лица Пьера, Матильды, Полена и Элен. Мадам Дюваль рыдала. Она бросилась к безжизненному телу Массара, и ее с трудом удалось оторвать от него.

У всех был жалкий вид. По приказу Вердье задержанных вывели во двор, где их ждал специальный фургон.

Стоя рядом с Мюрьель, Мишель наблюдал за странной процессией со смешанным чувством негодования и сожаления.

– Как они могли дойти до этого?

Мюрьель взяла его за руку.

– Не стоит пытаться понять это сейчас. Для этого нам потребуется немало времени.

Через несколько минут в дом вошли жандармы, чтобы произвести обыск. По подсказке Жерома Ноэми и Вероника были найдены в котельной. Несмотря на усталость, девушка вновь обрела ясность сознания и улыбалась. Их проводили к только что подъехавшей машине «скорой помощи».

Когда Ноэми собиралась в нее сесть, Мишель отвел ее в сторону.

– Почему вы сразу не сказали мне правду? Это, возможно, помогло бы избежать еще одного убийства…

– Я не могла, инспектор. Они уже убили Тома. Я не хотела, чтобы они принялись за нашу дочь.

Мишель согласно кивнул и присоединился к Мюрьель, которая пообещала навестить Веронику перед отъездом.

На следующий день Мишель и Мюрьель покинули дом в Лазале – он был опечатан полицией – и переехали в гостиницу Алеса.

Им еще многое предстояло сделать. Мишель немало времени посвящал допросам обвиняемых и свидетелей – всех, кроме Жерома, которого передал другому инспектору. Инспектору было необходимо восстановить полную картину этого темного дела.

Поскольку речь шла о разветвленной организации, он попросил себе в помощь специалистов по уголовным делам из Парижа, а также следователей из финансовой бригады, которые должны были выявить влияние секты на экономику района.

Это была каторжная работа, требующая постоянных допросов, обысков в банках, на предприятиях, у частных лиц. Не говоря уже о том, что нужно было выяснить связи этой сатанинской секты с подобными организациями во Франции и за границей.

В конце недели, когда Мюрьель выяснила все, что могла, оказалось, что ей здесь больше нечего делать. Несмотря на формальное предписание полиции оставаться поблизости для освещения всех паранормальных аспектов дела, она тем не менее получила разрешение вернуться в Тулузу.

Мюрьель решила уехать из Алеса в воскресенье утром. Для нее это было настоящее освобождение, поскольку, покидая Лазаль, она покидала и Жерома, обвиняемого в убийстве и находящегося в заключении. Кроме того, грядущий отъезд доставлял ей радость, ведь она собиралась вернуться к Эндрю и наконец-то заняться им.

Однако был еще и Мишель. Мюрьель не хотела больше себя обманывать. Этот человек ей нравился, она привязалась к нему и готова была пойти ему навстречу, если он только подаст ей знак.

Она не могла сказать, что готова взять на себя какие-то обязательства, что ее снедает пламя жгучей страсти. Нет! Речь шла скорее о симпатии, еще робкой, но уже достаточно глубокой, вселявшей надежду на будущее.

Глупо отрицать, что в течение последней недели ей очень хотелось поговорить с Мишелем, проверить его чувства, которые он так тщательно, но безрезультатно скрывал. Однако, к сожалению, подходящий случай так и не представился. Занятые собственными проблемами, они в лучшем случае встречались случайно, в худшем – искали друг друга и не находили.

Пока она думала об их отношениях, пакуя чемодан, в то воскресное солнечное утро, в дверях ее комнаты появился Мишель и пригласил вместе позавтракать.

Они сели в укромном уголке ресторанного зала, сделали заказ и молча посмотрели друг другу в глаза. И он и она чувствовали, что еще не все потеряно. Они беспрерывно курили, как будто хотели скрыться за завесой дыма.

Когда им принесли заказ, Мишель первым осмелился заговорить с деланно-равнодушным видом:

– Я не хотел, чтобы ты уехала вот так, не попрощавшись.

– Я тоже, – ответила Мюрьель тем же тоном.

– Почему ты не предупредила меня вчера или не разбудила сегодня утром?

– Я не думала, что это так важно для тебя.

Он внимательно посмотрел на нее. Ему захотелось обнять, поцеловать ее, быть может, отвести в свою комнату. Но он не осмеливался – как если бы подходящий момент еще не наступил…

Выбитая из равновесия его молчанием, Мюрьель решила, что кажется ему смешной. Потом, вспомнив, что давно не была близка с мужчиной, она почувствовала, как ее уверенность улетучилась. Вероятно, она растеряла все навыки обольстительницы! Ей больше не удавалось вызвать любовь мужчины! Мюрьель охватила паника при мысли, что она окончательно запуталась. Она залпом выпила кофе и объявила, что ей нужно немедленно уезжать, так как дорога до Тулузы неблизкая.

Застигнутый врасплох, Мишель не знал, что предпринять. Он поднялся с совершенно глупым видом, чтобы проводить ее, но она его удержала.

– Нет, – сказала Мюрьель, целуя его в щеку, – я бы предпочла, чтобы ты остался.

– Созвонимся, – прошептал он.

– Как хочешь…

Она ушла не оглядываясь. Мишель, разозлившись на собственную глупость, ругал себя последними словами.

Уже сидя в машине за рулем, Мюрьель с трудом сдерживала слезы. Да и зачем! Здесь никто не мог ее видеть. Со слезами на глазах она тронулась с места, но в ту же минуту вспомнила об обещании, данном Веронике, навестить ее перед отъездом.

Конечно, ей очень хотелось поскорее уехать отсюда, но обещания надо выполнять. Тем более что Мюрьель не только обязана этой девушке новыми знаниями о паранормальных явлениях, но еще и симпатизирует ей.

Через несколько минут, наложив легкий макияж, чтобы скрыть следы слез, она отправилась к Майарам.

Дверь открыла Вероника. Несмотря на улыбку, она выглядела усталой: щеки ввалились, под глазами образовались большие темные круги.

– Заходите, я рада вас видеть.

Мюрьель прошла в гостиную, извинившись за визит без предупреждения.

– Что вы, – весело сказала девушка, – я обожаю сюрпризы.

Они сидели друг против друга, Мюрьель – на диване, Вероника – на пуфе, и улыбались.

– Мамы нет дома? – спросила Мюрьель.

– Нет, но догадайтесь, где она.

– Не знаю…

– Ну! Это не трудно!

– Нет, уверяю тебя, я не знаю.

– Вместе с моим отцом! – воскликнула Вероника, заливаясь смехом. – На горе Монвайан!

Заразившись весельем собеседницы, Мюрьель тоже рассмеялась.

– Какая я глупая, я должна была догадаться!

– Да, – сказала Вероника более серьезным тоном. – Все осталось по-прежнему. Только сегодня я не захотела идти вместе с ней.

– Почему?

– Эти прогулки не так много значат для меня.

– Да? А я думала…

– Вас это удивляет? – спросила Вероника немного агрессивно.

– И да и нет, – осторожно ответила Мюрьель. – Я думала, после всего, что произошло, тебе бы захотелось…

Девушка усмехнулась:

– Еше бы, после того как чуть не сошла с ума по воле какого-то кретина, я должна боготворить своего папочку, которого никогда не знала и которого моя мать описывала как сущего негодяя!

Она встала и принялась расхаживать по комнате. Мюрьель попыталась ее успокоить:

– Послушай, Вероника, я не хотела…

– Хорошо! Выслушайте меня! Вы мне симпатичны, но я не хочу вникать во всю эту чепуху про духов, призраков и так далее. С меня хватит! Это чуть не убило мою мать, а я едва не лишилась рассудка! Не хочу верить в эту дребедень и тем более зацикливаться на воспоминаниях об отце, образ которого постоянно искажали в моих глазах. Несколько лет я жила, веря словам матери, и думала, что он нас попросту бросил. Я злилась на него, хотела, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое, воображала, как разыщу его и убью… Все эти глупости приходят в голову, когда начинаешь понимать, что ты не такая, как все! Вы знаете, чего мне стоила эта история?

– Нет, – призналась Мюрьель, искренне взволнованная словами девушки.

– Я поняла, что моя мать жила воспоминаниями о человеке, которого убили! Что она тысячу раз мне лгала, лишь бы не признаваться в ужасной правде, которая вызывала у нее чувство вины. Ведь она считала, все произошло из-за нее! – Едва сдерживая слезы, Вероника подошла к Мюрьель и продолжила: – Да, моя жизнь состояла из сплошной лжи! Сейчас я не желаю больше иметь придуманного отца, который при необходимости составил бы мне компанию! Мне не нужна мать, которая постоянно лгала! И вспоминать не хочу, как она заставляла меня в сотый раз взбираться на гору Монвайан якобы для того, чтобы полюбоваться красотой пейзажа! Это немыслимо! В сущности, она вела себя как безумная, а я этого даже не замечала! Однако мне следовало обратить внимание на то, что она запиралась в комнате со своими талисманами. Но нет! Я ее любила и поэтому была слепа!

Она упала на диван и разразилась рыданиями. Мюрьель прижала Веронику к себе – девушка продолжала плакать.

– Нет! Нет! Не хочу ничего больше слышать ни о прошлом, ни об отце, ни об этой грязной истории…

– Успокойся! – ласково попросила ее Мюрьель. – Понимаю твои чувства. Я тоже много страдала, когда была девчонкой… Но это не повод, чтобы сдаваться. В жизни тебя, вероятно, ожидает еще много приятных сюрпризов. Так посмотри на все по-другому. Не важно, что ты думаешь о духовном возрождении отца. Важно, что он у тебя был. И уверяю, судя по тому, что я узнала, это был хороший человек, он любил твою мать. Любил настолько сильно, что не отказался от тебя и защищал как только мог. А твоя мать совсем не заслуживает упреков. Возможно, она уделяла тебе мало внимания, недостаточно, как тебе кажется, любила, но она в этом не виновата. Ведь она тоже страдала. Ты понимаешь, что ее жизнь не удалась? Что она никого так больше и не полюбила? Она принесла себя в жертву своим чувствам, а ведь это тоже вызывает уважение, не так ли? Не требуй от нее невозможного…

Вероника высвободилась, вытерла слезы и обняла Мюрьель.

– Вы правы. Я была идиоткой. Извините, что я так раскисла…

– Теперь все хорошо. Я счастлива, что ты успокоилась. И спасибо тебе за то, что поделилась со мной своими переживаниями.

Вероника встала, вышла из комнаты и вернулась с фотографией Тома. Мюрьель внимательно ее рассмотрела.

– У него был свой стиль, ты знаешь это. И можешь этим гордиться. Кстати, ты на самом деле на него похожа.

Вероника улыбнулась:

– Возьмите ее на память!

– Ни в коем случае.

– Пожалуйста, прошу вас. Несмотря ни на что, именно благодаря вам я услышала его голос… А это уже немало.

Мюрьель встала и обняла девушку.

– Обещаю хранить ее очень бережно.

Она положила фотографию в сумочку и сказала, что ей пора ехать.

Вероника проводила ее до двери. Она вновь научилась улыбаться по-детски.

– Когда-нибудь я приеду навестить вас в Тулузе.

Мюрьель улыбнулась в ответ:

– Приезжай когда захочешь, ты всегда будешь желанной гостьей.

А потом, не оглядываясь, чтобы не выдать своих чувств, она пошла к машине.

Глава 20

В это весеннее утро Мишель, покинув здание уголовной полиции, прогуливался вдоль Сены, останавливаясь иногда перед лавочками букинистов, чтобы полюбоваться старинной гравюрой или книгой. Он только что расстался с Бертраном Барнье, который рассказал ему об окончании следствия по делу Тома Дюваля и Эмиля Массара.

Несмотря на то что прошло уже несколько недель после окончания расследования, разочарование Мишеля все возрастало.

Он не только потерял старого друга, но и страдал, оттого что открыл в себе новые качества, о существовании которых и не подозревал.

К счастью, он познакомился с Мюрьель. Конечно, после их нелепого расставания в Алесе не произошло ничего серьезного, кроме нескольких телефонных звонков по поводу следствия и обмена почтовыми открытками. Но, по мнению Мишеля, это было не столь важно. Он знал, что их объединяло, а в остальном полагался на волю случая…

Возможно, думал он с некоторой восторженностью, это произойдет в «Брассри Альзасьен», где через несколько минут они будут обедать…

Вчера Мюрьель, как всегда неожиданно, позвонила ему и сказала, что оказалась проездом в Париже. Она хотела его видеть, чтобы поделиться выводами относительно паранормального аспекта их совместного дела.

В ресторане, заметив, что ее еще нет, Мишель сел за столик у окна с видом на площадь Сен-Андре-дез-Ар и заказал пива.

Он наблюдал, как уходят и приходят люди, потом, предвкушая разговор с Мюрьель, стал вспоминать о расследовании, которое так занимало его в последние месяцы…

Все началось в сентябре 1961 года – с рождением Тома. Уже в это время отношения Элен и Бернара оставляли желать лучшего. Она больше не любила мужа, которого ей навязали в результате жестких переговоров между двумя семьями. Быть может, она его даже ненавидела…

Тем не менее, следуя традициям своей среды, она продолжала играть роль любящей супруги. Появление сына принесло ей не много радости. Однако вскоре все изменилось! Через несколько недель после рождения Тома из-за проблем со здоровьем она встретилась с Шарлем Массаром, известным в округе целителем, и ее судьба круто изменилась.

Они без памяти влюбились друг в друга. Это была настоящая любовь, отчаянная и беспощадная, над которой ничто не властно.

Элен позволила себе увлечься по многим причинам. Шарль был чудесным любовником, пылким и темпераментным, способным на крайности и непредсказуемые поступки. Короче, полная противоположность Бернару, финансовому барону, холодному, расчетливому, добивавшемуся лишь одного – власти. И тогда она начала изменять ему без всяких угрызений совести, чувствуя себя самой счастливой женщиной в мире.

Конечно, неизбежное случилось: она забеременела!

Но это совсем не смутило Элен. Договорившись с Массаром, она возобновила интимные отношения с Бернаром, с тем чтобы тот поверил, будто ребенок от него. Исполняя роль идеальной матери в Кальвиаке, Элен продолжала тайно встречаться с Массаром.

Так могло продолжаться довольно долго, если бы в действие не вмешались враждебные силы.

Дело в том, что Массар был не только целителем. Одни считали его святым, потому что он мог излечить их недуг, другие приравнивали к Создателю – настолько пугала их его сила.

Он на самом деле обладал таким даром притяжения, что никто не мог избежать его влияния независимо от того, шло ли оно во благо или во вред.

Но именно в этом и состояла проблема! Массар являлся не только чудесным целителем, но и колдуном, и большинство людей об этом не знали. И это был очень сильный колдун, намного превзошедший своего учителя, Эмиля.

Мишель прервал размышления о деле и вновь подумал об убитом старике. Он сожалел о его смерти, как сожалеют о тех, кто, словно метеор, проходит через жизнь и кого невозможно забыть. Он вспоминал об этом с большой горечью, тем более что Эмиль очень деликатно попытался сказать ему правду. Мишель мог бы его спасти…

Но откуда ему было знать, что сам Эмиль – колдун и что у него есть сын, которому он передал свои знания? Как можно было предположить, что Шарль будет использовать свои таланты во зло, а не во благо? А ведь именно это и произошло в последние годы, когда он жил в скандальной связи с Элен. День за днем он тайно приобщал ее к сатанинскому культу. Хуже того – он раскрыл в ней способности, о которых она и не подозревала! В частности, он научил ее думать о зле и осуществлять его. Из женщины, задыхавшейся от равнодушия мужа и скучной жизни, она превратилась в счастливую почитательницу Люцифера.

И это сразу принесло плоды. Полен, тайно влюбленный в Элен и близкий друг семьи, также был обращен в эту веру. Затем очередь дошла до Пьера, который, вероятно, догадывался, что он сын Массара.

Только Тома стал исключением в их узком извращенном мирке. Он был воплощением ангельской чистоты и любил жизнь во всех ее проявлениях, поэтому всеми силами противостоял сатанистам.

Взрослея в окружении близких людей, которых не понимал, и отца, занимавшегося исключительно финансовыми делами, Тома привык жить собственной жизнью. Его взгляды были совершенно иными, он много читал и совершал длительные прогулки по окрестностям. Так он обнаружил небольшое кафе Антонена в Лазале.

По словам врачей, Антонен вышел из состояния летаргического сна, когда умер Массар. Позже Мишель встречался с ним во время слушания дела. Конечно, он допросил хозяина кафе, с тем чтобы точно определить очередность событий. Кроме того, инспектор хотел поговорить с пожилым человеком о Тома, поскольку ему казалось важным узнать, каким был этот парень.

Антонен действительно знал Тома лучше, чем желал показать. Парень часто заходил в кафе, и в конце концов они прониклись симпатией друг к другу. По мнению Антонена, Тома обожал слушать его рассказы об этом крае и истории о забавных случаях из жизни местных жителей. Именно он рассказал юноше об Орлином мосте и порекомендовал ему побывать там.

Тома последовал совету январским днем 1982 года. По воспоминаниям Антонена, тогда было очень холодно и повсюду белел иней. Но сам он не поднимался с Тома на мост и не мог сообщить Мишелю, что там произошло. Об этом ему рассказала Ноэми…

Когда Тома пришел туда, девушка уже стояла на мосту и любовалась окрестностями. Конечно, они разговаривали, как могут разговаривать только два очень юных существа. Без всякого притворства, переходя от самых общих тем к сокровенным.

Что это было – случай, судьба? Не важно. Одинаково несчастные, они оба были поклонниками совершенства, истины, красоты. Их сердца соединились, и через несколько дней у них начались романтические отношения, которые, по словам Ноэми, заставили их забыть о безрадостности собственной жизни.

В самом деле, жизнь Ноэми отнюдь не напоминала праздник. Она училась в Монпелье, мечтала о путешествиях, приключениях, тайнах. И больше всего ей не хотелось думать о родителях, которые совершенно о ней не заботились. Ноэми оставалось лишь бороться с собственной тоской, но любовь Тома все изменила. Наконец-то в ее жизни появился смысл. Она больше не была одна – вот ради чего стоило жить!

После первого свидания молодые люди полюбили друг друга и стали встречаться.

Местом свиданий стало кафе Антонена. Здесь они просиживали часами, обмениваясь своими тайными мыслями, строили планы. Потом, когда страсть захлестывала их, они шли в самые неожиданные и отдаленные места и там предавались любви. По словам Ноэми, они это обожали. Иногда они даже возвращались на Орлиный мост, чтобы любить друг друга там, под аркой, с видом на Севенны.

Одним весенним днем Тома задумал рискованное приключение. Он предложил Ноэми пойти на сеновал в поместье Кальвиак. С одной стороны, для него это означало утереть нос собственной семье, а с другой – было своеобразным способом доказать девушке, что он ее любит.

К несчастью, это не привело ни к чему хорошему. Любовники были обнаружены Элен…

С этого момента, по мнению Мишеля, и начались драматические события. Ноэми была изгнана, а Тома заперт в имении Кальвиак под наблюдением брата, его подружки Матильды, а также Элен и Бернара. Не было и речи о том, чтобы прогуляться в Алее или куда-нибудь еще! Никакой возможности увидеть Ноэми, эту шлюшку, как назвала ее Элен! Он останется в Кальвиаке и будет жить так, как подобает члену добропорядочной семьи!

Эти несколько месяцев стали настоящим адом для влюбленных. И несмотря на многочисленные попытки усыпить бдительность семьи, им ни разу не удалось встретиться.

Сентябрьским утром 1982 года эта история получила продолжение. Будучи на шестом месяце беременности, Ноэми позвонила в дверь имения Кальвиак, чтобы потребовать принадлежащее ей по праву: признание семьи Дюваль и возможность жить с Тома.

Однако это был слишком наивный поступок. Элен дала Ноэми крупную сумму наличными и беспощадно выпроводила, пригрозив принять самые жестокие меры, если девушка что-нибудь расскажет посторонним. Что до Тома, его попросту «арестовали» в Кальвиаке.

Мишель посмотрел на часы. Мюрьель опаздывала. Он снова заказал пива и, вернувшись к своим мыслям, подумал, что бы он сам сделал на месте Ноэми. Вероятно, устроил скандал.

Она этого не сделала, потому что знала: в одиночку она не сможет противостоять семье Дюваль. Ноэми решила сопротивляться по-другому – создать для своего будущего ребенка достойные условия жизни. Она переехала в Алее, чтобы находиться поблизости от имения Кальвиак в ожидании родов, которые должны были произойти в декабре.

Тома же, запертый в четырех стенах и подвергнутый унижению, просто погибал. Перед ним встал выбор: или бежать из дома и воссоединиться с Ноэми и их ребенком, или же умереть…

В это же время в Кальвиаке разыгрывались другие трагедии.

Страсть Элен и Массара разгоралась, вследствие чего ее ненависть к Бернару и Тома становилась все сильнее. Кроме того, Пьер узнал правду о своем настоящем отце, причем непосредственно от матери… Вероятно, это обстоятельство оказало влияние на ход событий. Пьер радовался, что Бернар не его отец. До тех пор парень его просто недолюбливал, теперь же мог ненавидеть. К тому же возникла дополнительная причина ненавидеть Тома.

В конце концов по прошествии некоторого времени алчная жажда денег проявилась сначала у Массара и Элен, потом у Пьера и Матильды… В действительности, в ходе следствия и при учете собственности и состояния семьи Дюваль, выяснилось следующее: у Элен не было ничего, у Бернара – все!

При таком положении дел Элен, по совету Массара, а позже Пьер и Матильда решили прибрать к рукам все состояние старика. Нужно же было оплачивать сатанинские пристрастия Массара и леность остальных…

В этой связи следователю так и не удалось определить, был ли у них план преднамеренного убийства Бернара. Но для Мишеля не существовало никаких сомнений – они просто ждали удобного случая.

И такой случай представился в июне 1983 года.

В то время – Полен подтвердил это в ходе слушания дела – у Бернара стала прогрессировать болезнь сердца, беспокоившая его уже много лет. Обреченный, практически импотент, он был лишь тенью самого себя.

К тому же выяснилось, что жена изменяет ему с Массаром, причем уже давно, и что Пьер не его сын.

Конечно, это открытие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Бернар потребовал удаления Массара, вернул свободу Тома и объявил, что примет все необходимые меры, чтобы лишить наследства Элен и Пьера в пользу старшего брата.

Это было одновременно и много, и очень мало. Чтобы добиться своего, он должен был не только действовать быстро, но и тотчас покинуть поместье Кальвиак. Однако Бернар остался: физическое состояние не давало ему возможности диктовать свою волю другим. Хуже того – на этот раз он сам превратился в пленника!