Текст книги "Операция ''Апокалипсис''"

Глава 11

Дорога из красной глины, по обе стороны которой буйно цвела тропическая зелень, была пригодна для езды только в сухой сезон. К счастью, стояла жаркая пора, и лишь громадные ухабы то и дело подбрасывали «линкольн», который давно утратил свой роскошный белый цвет. Эта часть Мексики по-прежнему жила в семнадцатом веке, и автомобиль здесь заменяли мулы.

...Малко ожесточенно вертел рулем, опасаясь оставить колесо в очередной яме. Сзади еще спала Кристина, соединенная неразрывными узами с Фелипе: они заночевали в пути (Малко не хотел приезжать затемно), и Фелипе наручниками пристегнул к себе бесновавшуюся Кристину. Остальные почти не сомкнули глаз и отправились дальше с первыми лучами солнца. С самого рассвета они не встретили ни одной живой души.

– Подъезжаем, – сказал Эудженио, сидевший теперь рядом с Малко. – Я помню вот это хлебное дерево. Осторожнее, здесь могут быть охранники.

– Они наверняка знают машину Кристины, – ответил Малко. – К тому же и она снами. А что она прикована, они не увидят.

Фелипе тем временем достал револьвер и положил его на колени. Эудженио всматривался в зеленые заросли справа и слева.

– Здесь держитесь правее, – посоветовал он.

Еще около двух километров дорога повиляла среди невысоких колючих кустов, и наконец за ветвями показались два белых строения.

– Вот она, ферма, – притихшим голосом сказал Эудженио.

Кристина открыла глаза, села на сиденье и дернула прикованной рукой.

Малко обернулся к ней.

– Не вздумайте кричать, – предупредил он. – Фелипе вас жалеть не станет. Мне нужны не вы, а безумец, который задумал истребить миллионы ни в чем не повинных людей. Когда он будет обезврежен, мы вас отпустим. Понятно?

Женщина не удостоила его ответом.

Они прибыли на место. Машина проехала под белым шлагбаумом, и Малко остановился перед главным зданием. Это был одноэтажный дом с десятком окон, закрытых ставнями. Дом выглядел нежилым. Поодаль поддеревьями стояло несколько строений поменьше, с виду напоминавших конюшни.

– Что будем делать? – спросил Фелипе.

– Идемте посмотрим, – сказал Малко.

Оставив Эудженио в машине, он вышел, тихо прикрыв дверцу. Фелипе, сжимая в руке кольт, вытащил за наручники Кристину. Прекрасная индианка с непроницаемым лицом двигалась как автомат. Поднявшись на крыльцо, Малко толкнул дверь. Она оказалась запертой. Он обернулся к Фелипе и хотел что-то сказать, как вдруг в воздухе раздался свист. Фелипе вскрикнул и полетел на землю, увлекая за собой орущую Кристину.

В тот же миг ставни ближайшего окна распахнулись и Малко увидел направленный на него ствол «винчестера». Оружие держал человек с бычьей шеей и огромными усами. Малко поднял руки вверх.

Отовсюду выходили люди в белой одежде с ружьями в руках. Фелипе катался в пыли, спутанный брошенным с крыши лассо. Трое мужчин, подскочив, прижали его к земле. Двое других завели Малко руки за спину и связали их веревкой. Его тут же обыскали. Кристину освободили от наручников. Она поднялась и несколько раз злобно ударила ногой лежавшего Фелипе. Эудженио вывели из машины и тоже связали.

Наконец один из нападавших отдал короткий приказ, и троих пленников повели через двор к другому дому. Там их втолкнули в большую комнату, обставленную как рабочий кабинет.

Конвоиры усадили их на пол, отчего Малко испытал сильное унижение. Он проклинал себя за то, что втянул Эудженио в эту авантюру. Ведь чистильщик ничем не был обязан ЦРУ.

Его невеселые мысли прервал скрипучий голос:

– Вот, значит, кто решил мне помешать!

Малко повернул голову: в комнату входил невысокий тщедушный азиат в белом халате. За ним на пороге показался чамало, молча сжимавший рукоятку автомата «томпсон». В азиате Малко сразу узнал профессора Йошико Такату – выпускника Осаки, в прошлом заведовавшего лабораторией ЦРУ, а ныне человека, которого ему, Малко, было приказано уничтожить.

Таката покачивался с пятки на носок, машинально потирая руки. Один из конвоиров ударил Малко прикладом, приказывая встать. Он подчинился, распрямил онемевшие ноги и посмотрел японцу в глаза.

– Как ваше имя? – спросил Таката.

– Принц Малко Линге, – спокойно ответил Малко. – Мои предки жили как вельможи уже в то время, когда вашу страну населяли одни обезьяны.

Профессор помахал рукавом халата.

– Можете язвить сколько угодно, господин Линге. Это вам не поможет. Итак, вы один из «темных» агентов ЦРУ, к которым когда-то принадлежал и я. К своему великому стыду! Что ж, то время не прошло даром, и вскоре я смогу с лихвой искупить свою вину. Знайте же, уважаемый коллега, за несколько дней я нанесу Америке такой удар, с которым не сравнятся потери Германии и Японии за все годы мировой войны!

– Что это вам даст? – сказал Малко. – В Америке достаточно места для вас и для ваших подручных. Зачем вам ее покорять?

Таката оскалил зубы в подобие улыбки.

– А я не собираюсь покорять, уважаемый. Я собираюсь убивать! И как можно больше! Моя собственная судьба мне безразлична. Наши славные офицеры, которые пикировали на ваши авианосцы в конце войны, надев белые одежды камикадзе, не думали о том, чтобы выжить. Точно так же дело обстоит и со мной. Зато я знаю, что японцы пронесут мое имя через многие поколения. Я нанесу свой удар через неделю. Знаете, в какой день?

– Нет, не знаю.

– Шестого августа. Вам о чем-нибудь говорит эта дата?

Малко тщетно пытался припомнить. Таката торжествующе продолжал:

– Шестого августа 1945 года летающая крепость «Энола Гей» сбросила на Хиросиму атомную бомбу, убившую 140 000 человек, господин Линге... Но я убью в десять раз, в сто раз больше! Это сделаю я, жалкий маленький японец, над которым посмеивались ваши ученые... Я совершу то, что не под силу ни русским, ни китайцам: нападу на Америку, не боясь ответного удара и не поднимая пропагандистских воплей. Как там называлась ваша ядерная операция? А впрочем, какая разница... день шестого августа станет для Америки апокалипсисом!

Таката в крайнем возбуждении топтался перед пленниками, размахивая руками, как сказочный злобный гном. Малко посмотрел на чамало:

– Вы что, заодно с этим безумцем? Перед вами-то в чем провинились американцы?

Мексиканец обнажил белые зубы в жестокой ухмылке:

– Я их ненавижу! Они покупают за свои доллары всех наших президентов и превращают свободных людей в рабов. Наша родина стала их колонией.

Таката согласно кивнул:

– Мне ни за что бы не удалось осуществить мой план без помощи наших друзей-кубинцев. Ведь это они помогли мне тогда покинуть вашу проклятую страну. Они же узнали о разработке «СХ-3» и похитили его для меня. Любопытно, правда? Куба стала отравленным шипом, вонзившимся в огромную глупую Америку!

Он засмеялся. Малко краем глаза следил за ним, но японец держался на безопасном расстоянии.

– Ваш «СХ-3» – настоящее чудо, милейший. Я испробовал его на соседней деревне. Хорошо работает! Даже слишком хорошо! Мне потребовалось немало времени, чтобы изготовить достаточное количество. Условия здесь, сами понимаете, неважные. Но, кажется, я даже смог улучшить качество порошка. Нужно было спешить. Ведь ваши вашингтонские друзья уже подослали ко мне одного шпиона по милости этого пьяницы-мексиканца. Мои люди застали его в деревне и гнались за ним по джунглям. Теперь он уже гниет где-нибудь в болоте. Скоро наступит и ваш черед...

Малко посмотрел на японца с отвращением, которое тот почему-то принял за любопытство.

– Прежде чем вас убить, – добродушно сказал Таката, – я покажу вам свое оборудование. Не будучи уверен, что мне удастся получить «СХ-3», я параллельно проводил и другое исследования. Идемте.

Он вышел. Пленники поплелись за ним в сопровождении чамало и остальных мексиканцев. Они были прикованы друг к другу и даже не помышляли о бегстве. Кристина куда-то исчезла. Зато в коридоре Малко повстречал двух братьев Майо, взгляд которых не предвещал ничего хорошего.

Процессия приблизилась к первому строению. Один из мексиканцев открыл дверь. За ней оказались клетки с кроликами и морскими свинками. Таката голосом профессионального экскурсовода произнес:

– У этих кроликов тиф, причем размножаются они, как известно, с огромной быстротой. Но, к несчастью, против тифа существует вакцина.

Процессия направилась в другую часть дома по коридору, по обе стороны которого располагались клетки размером с одиночную тюремную камеру. Глаза Такаты блестели от возбуждения.

В каждой клетке находилось не меньше сотни крыс. Они рыскали вдоль стен, то и дело просовывая нос в ячейки металлической сетки. Охранники держались от сеток подальше.

– Это мои любимцы, – пояснил Таката. – Все они – носители вируса бубонной чумы. Сейчас у них самый вирулентный период болезни. От чумы, конечно, тоже есть вакцина, но размножаются они гораздо быстрее кроликов. Просто молодцы!

Свет в коридоре погасили, все вышли наружу и оказались перед строением, покрытым ровной бетонной крышей и на три четверти зарытым в землю, так что его стены достигали в высоту не больше метра. Таката остановился.

– А здесь я делаю «СХ-3», пользуясь образцами, которые вы мне столь любезно предоставили. Большая часть лаборатории, как видите, опущена под землю, поскольку производство препарата должно проходить в прохладном месте. Ну, а принцип действия, я думаю, вам известен. Чтобы заразить человека, не обязательно поить его водой с растворенным в ней порошком. Препарат действует даже через поры. Стоит лишь окунуться или даже побрызгаться этой водой – и через пять минут из живого человека превращаешься в красный труп.

Малко с большим трудом сохранял спокойствие. Эту последнюю подробность генерал Хиггинс от него утаил. Будь у Малко хоть малейший шанс задушить перед смертью японца – он не стал бы размышлять ни секунды. Но пули из «томпсона» наверняка сделают свое дело быстрее. Нужно было постараться выиграть время и поверить в чудо.

– И как же вы собираетесь нанести свой удар? – спросил Малко. – Ведь одному человеку это не под силу.

– А я вовсе не один. Там мне кое-кто поможет. Главное – быстрота передвижения. Чтобы вызвать по-настоящему крупные эпидемии, достаточно отравить сотню главных рек и водоемов. Санитарные службы прежде всего бросятся проверять очистные сооружения. Им и в голову не придет обследовать родники и источники. А «СХ-3» не реагирует ни на один из применяемых очистных реактивов.

Они вернулись к зданию главного корпуса. Перед ним по-прежнему стоял белый «линкольн». Малко одновременно обуревали и ярость, и грусть при мысли о том, что Кристина замешана в этом страшном деле. Однако предаваться печали было слишком поздно. Он гадал, каким образом японец собирается от них избавиться. Это наверняка будет не слишком приятная смерть...

Время близилось к одиннадцати, и солнце начинало изрядно припекать. Вокруг фермы сплошной стеной тянулись переплетенные лианы с тропическими кустарниками. Там и сям картину оживляли огненные дикие орхидеи. Все это было слишком красивым фоном для фабрики смерти...

– Господа, – сказал Таката. – Перед последним путешествием я угощу вас чашкой чая в обществе очаровательной молодой союзницы.

Фелипе и Малко переглянулись. Какую роль играет здесь Кристина? И к чему такое светское чаепитие? Таката радостно посмеивался, замышляя при этом что-то коварное.

Процессия снова отправилась в путь. На этот раз пленники, по-прежнему сопровождаемые охраной, пересекли главный корпус и вышли на террасу, устроенную на заднем дворе. Там был бассейн площадью около двадцати квадратных метров. По его краям стояли стулья и кресла. В одном из кресел сидела Кристина Ариман. Таката подошел к ней и низко поклонился.

– Развяжите их, – приказал он чамало.

Мексиканец отдал приказание, и один из охранников разрезал веревки своим мачете. Малко и Фелипе принялись растирать онемевшие запястья, а Эудженио оторопело смотрел на Кристину.

Бассейн образовывал четвертую сторону прямоугольника, ограниченного домом и двумя кромками леса. Сразу за бассейном начинался крутой склон, поросший густым кустарником. Малко подумал, что это, пожалуй, единственный путь к бегству: переплыть бассейн и сбежать вниз по склону. Стараясь, разумеется, не схлопотать пулю в спину...

– Садитесь, – велел Таката. – Сейчас принесут чай. Пленникам пододвинули стулья. Между ними и японцем стояло четверо охранников с ружьями и автоматами. Таката от души наслаждался своей победой. Намеренно игнорируя Эудженио и Фелипе, он повернулся к Малко.

– Американцы глупы, – заявил он. – Они ведь знали, что я в течение шести лет отдавал все силы борьбе против их страны. И все-таки открыли передо мной двери своих лабораторий! Они, наверное, думали, что я бесчестен, как доктор Браун, предавший своего фюрера... А теперь кусают локти и отправляют своих агентов, чтобы убить меня!

– Да хватит вам! – устало сказал Малко.

Подошел мексиканец с подносом, на котором стояли прохладительные напитки. Кристина с отсутствующим видом взяла один из бокалов. В этот момент Малко краем глаза увидел, что Эудженио собирается прыгать в бассейн, но помешать ему не успел. Парень отчаянно сорвался со стула и нырнул в прозрачную воду, сквозь толщу которой виднелось выложенное мозаикой дно. В тот момент, когда Эудженио коснулся воды, Малко приготовился броситься на чамало, так как тот со своим автоматом представлял наибольшую опасность, но внезапно застыл на месте: вместо того, чтобы стрелять, все мужчины расхохотались. Японец смеялся громче всех и хлопал себя по ляжкам.

Малко и Фелипе не пришлось долго гадать, в чем дело. Эудженио вынырнул с гримасой ужасной боли. Вода вокруг него словно кипела. Вместо того чтобы плыть дальше, Эудженио попытался подгрести к тому краю, откуда нырнул. Его лицо полностью распухло и превратилось в сплошной чудовищный ожог. Прожженное до костей мясо отваливалось целыми клочьями.

Нечеловеческим усилием он ухватился за край бассейна и повис на нем, не в силах выбраться. Все новые и новые лоскуты его кожи исчезали среди пузырьков и пара. Фелипе и Малко вскочили на ноги, но охранники отстранили их. Малко успел лишь увидеть руки Эудженио – кости, на которых еще оставалось немного розоватого мяса... Чамало подошел поближе, не спеша наступил тяжелым ботинком на остатки рук и столкнул их обратно. Эудженио отнесло назад, и парень с последним сдавленным криком утонул.

Наступила гробовая тишина. Охранники направили оружие на Малко и на Фелипе. Кристина смотрела куда-то в сторону. Таката откашлялся и торжественно произнес:

– Вот какая смерть уготована вам, господа. Но этот болван испортил весь сюрприз. Это мое старое изобретение: сочетание кислот, которое внешне очень напоминает обычную воду. Такая жидкость растворяет человеческое тело всего лишь за два часа. Здорово, правда? Мы пользовались ею в Манчжурии, чтобы уничтожить тела неугодных политических заключенных...

– Вы отвратительный мерзавец, – сказал Малко. – Тот, кто вас прикончит, окажет человечеству большую услугу.

– Во всяком случае, это будете не вы, – прошипел Таката. – Чико, Хорхе, бросьте его в бассейн.

Мексиканцы подскочили к Малко. Он получил удар прикладом в живот и согнулся от боли. Силы покинули Малко, в глазах все кружилось. Сантиметр за сантиметром палачи подтаскивали его к смертоносной купели, Фелипе обреченно смотрел на них.

Голова Малко склонилась над смертоносной водой, и он увидел в ней свое отражение. Мексиканцы с обеих сторон держали его за руки. Им осталось лишь подтолкнуть злосчастного американца. «Нужно проглотить как можно больше этой дряни, конец будет быстрее», – подумал Малко.

И вдруг раздался дикий крик.

Кристина вскочила с кресла и вцепилась в палачей. Они не отпускали Малко, и тогда она повисла у него на шее, грозя упасть в бассейн вместе с ним.

На этот раз заорал чамало. Мексиканцы поспешно оттащили Малко и Кристину назад. Малко помотал головой и перевел дыхание.

Чамало и Кристина ожесточенно спорили на индейском диалекте. Таката в бешенстве смотрел на них. Возвысив голос, Кристина закончила спор длинной тирадой. Чамало повернулся к профессору:

– Она не желает, чтобы его убивали таким образом, – проговорил он.

– Как это – не желает?! – взвился Таката. – Усмирите ее! Свяжите! Здесь распоряжаюсь я!

Чамало невесело усмехнулся:

– Не спорю, но Кристина всегда была нашим верным помощником. Я не собираюсь ссориться с ней из-за такой мелочи.

– Мелочи? Да их нужно убить, убить! Это наши враги!

Таката кипел от злости. Кристина смотрела на него с нескрываемым презрением. Чамало примирительно предложил:

– Посадите их в клетку с крысами. Это будет не так весело, но не менее эффективно. Кристина ведь не говорит, что их не нужно убивать вообще: она просто против этого способа.

Мексиканец увещевал профессора, как капризного ребенка. Японец несколько минут размышлял, а затем недовольно пробурчал:

– Ладно, отведите их к клеткам. Я сейчас.

Охранники повели Малко и Фелипе обратно. Малко ни разу не удалось встретиться глазами с индианкой. Спустя три минуты два человека в кожаных брюках и высоких сапогах втолкнули их в одну из клеток и заперли дверь снаружи. Крысы испуганно отскочили к противоположной стене.

Фелипе и Малко прислонились спиной к решетке, снабженной железной сеткой, и стали всматриваться в темноту. В трех метрах от себя они слышали царапанье сотен лапок о бетонный пол; грызуны сновали из угла в угол. В потемках горели бесчисленные красные огоньки – крысиные глаза. Что-то задело ногу Фелипе. Он ахнул и отпрянул к решетке.

– Пардон, сеньор SAS! – пробормотал Фелипе. – Но я с детства боюсь крыс. А уж этих – и подавно!

– Да что там, старина, – сказал Малко. – Я и сам так боюсь, что даже говорить не могу.

В коридоре зажегся свет, и у входа показался белый халат Такаты. Он мелкими шажками подошел к клетке и встал в нескольких сантиметрах от нее. Эх, если бы не сетка, – подумал Малко.

– Господа, вы променяли быструю смерть на долгую и мучительную, – вкрадчиво сказал японец.

Фелипе метко плюнул ему в лицо. Таката утерся рукавом халата, дрожа от гнева.

– Сожалею, что не смогу присутствовать при вашей агонии, – сказал он. – Но мне нужно выезжать сразу после окончания работы над препаратом. Увы... А с вами будет вот что. Пока мои малышки сыты, они не будут вас особенно донимать. Но завтра сильно проголодаются. Я приказал их не кормить. И тогда крысы начнут подбираться к вам все ближе и ближе. Потом самые смелые попытаются вас укусить. Нескольких вы, конечно, убьете, но всех в темноте не разглядите. Они осмелеют. А когда вирус чумы попадет в вашу кровь, вам останется жить всего неделю. Чума, скажу я вам, – очень неприятная вещь. У вас появятся огромные волдыри на всем теле. Вы начнете гнить заживо. Но крысы помогут вам умереть быстрее. Их аппетит будет все разгораться. Прощайте, господа. Не садитесь на пол. Крысы обожают мужские достоинства. Оставьте это им на десерт, когда уже перестанете что-либо чувствовать.

Малко не нашелся, что ответить, и японец удалился. Блестящего агента ЦРУ охватили отвращение и ужас. Его тошнило от одной мысли о мерзких тварях, копошащихся на расстоянии вытянутой руки.

– У вас нет спичек или зажигалки? – спросил он Фелипе. – Они боятся огня.

– Нет, – вздохнул мексиканец. – Только руки для молитвы.

Они стояли плечом к плечу, прижавшись спиной к решетке. Когда же все начнется? Малко попытался припомнить все, что когда-либо читал о крысах и о способах борьбы с ними. Да, нужен огонь. А его нет. И решетки крепки и непреодолимы...

Снаружи не доносилось ни звука, и пленники чувствовали себя как в могиле.

Они долго молча стояли на месте, прислушиваясь. Время от времени один из них топал ногой, чтобы отпугнуть самых нахальных крыс. Прошло время, показавшееся им вечностью. Малко посмотрел на часы: они еще не пробыли здесь и часа.

– Мы тут сойдем с ума, – пробормотал он. – Какая скверная смерть!

– Мексиканская пословица гласит: «Сладких смертей не бывает», – вздохнул Фелипе. – Все в руках Господних.

– Что-то не похоже, чтобы он помнил, что мы в его руках, – заметил Малко. – А я-то собирался свой замок достраивать!..

– У вас есть замок, сеньор SAS?

Малко принялся рассказывать ему о своей жизни. Поведал о своем замке, о своих планах. Позабыв на минуту о крысах и чуме, они стали вспоминать счастливые дни, женщин, житейские радости с такой ностальгией, с какой голодный мечтает о бифштексе. Время шло, и они постепенно умолкли, обмениваясь теперь лишь односложными замечаниями и пристально глядя себе под ноги. Обоим не давала покоя одна и та же мысль: кого из них крысы укусят первым? Участь второго обещала быть более тяжелой.

«Когда наступит роковая минута, – подумал Малко, – я сам пойду к крысам. Я не собираюсь оставаться здесь наедине с трупом Фелипе».

Полицейский размышлял о том же.

Однако ни один не решался сделать три последних шага вперед: между трезвым рассуждением и ужасом прикосновения крысиных зубов лежала целая пропасть, заставлявшая цепляться за любую, даже нереальную возможность.

Пошатываясь от утомления, Малко и Фелипе старались не закрывать глаза и следить за крысиной стаей. Иногда возня слышалась совсем рядом, и они стискивали зубы. Но подойти вплотную грызуны по-прежнему не решались. Малко посмотрел на часы: полночь. Ждать уже было невыносимо.

– Фелипе, – сказал он. – Пошли?

Тот не стал спрашивать, куда. Их мозг работал в унисон. Выбирая время своей смерти, они все же оставались мужчинами.

– Вамос, сеньор SAS, – отозвался Фелипе.

Они шагнули вперед. И в этот момент в коридоре загорелся свет.

Между клетками неслышно ступала Кристина Ариман. В руке у нее был длинный темный предмет. Малко посмотрел ей в лицо: она печально улыбалась. Теперь их разделяла только решетка. Кристина просунула сквозь нее то, что держала в руке. Малко машинально взял предмет.

– Напильник, – сказала она. – Все, что я смогла найти. Ключи от клеток у японца. До них я добраться не могу.

Действительно, это был большой слесарный напильник, завернутый в бумагу. У Малко забилось сердце. Может быть, смерть еще подождет!

– Кристина, – сказал он. – Уезжайте отсюда. Вы же видите – эти люди сумасшедшие. Она покачала головой:

– Нет, Малко, они не сумасшедшие. Им пришлось много страдать, и я их понимаю. Я освобождаю вас не для того, чтобы вы помешали исполнению их планов, а потому что не хочу, чтобы вы умирали. Американцев же мне не жалко. На этом континенте каждый год умирают от голода миллионы людей, так что, сами понимаете...

– Кристина, вы ввязались в опасную игру, – заметил Малко.

Но она не прореагировала на его замечание и продолжала:

– Чтобы выйти к людям, вам придется идти по джунглям не меньше пяти дней. Сюда ведет только одна дорога, и японец прикажет своим людям охранять ее. Если хотите выжить, прячьтесь в лесу. Туда они не пойдут. Когда доберетесь до Гвадалахары, мы будем уже далеко.

– А что будет с вами?

– Не беспокойтесь обо мне. И не пытайтесь угнать мою машину. Она стоит как раз напротив дома охранников. Адиос. Желаю удачи. Берегитесь крыс.

Она улыбнулась и пошла прочь. Малко начал отрывать сетку в углу. Фелипе молчал, сжимая в руках напильник. Кристина оставила свет включенным. Крысы сплошной серой массой сбились у противоположной стены, попискивая и блестя красноватыми глазками. Некоторые из них порой приближались к пленникам, волоча длинный облезлый хвост.

Фелипе пилил как безумный. По его лбу стекали громадные капли пота, руки покрылись черными опилками. Инструмент вонзился в прут решетки уже более чем на сантиметр. Нужно было перепилить два прута – каждый в двух местах. Малко с тревогой посмотрел на часы: час ночи. Нужно обязательно успеть уйти до рассвета!

– Давайте я, – сказал он Фелипе.

Измученный мексиканец молча протянул ему напильник и принялся отгонять крыс. Малко накинулся на решетку. Работа оказалась тяжелее, чем он думал: Фелипе обладал колоссальной силой. Стиснув зубы, Малко налегал на деревянную рукоятку, пока у него не заболели руки.

Они непрерывно пилили, сменяя друг друга, и к трем часам одолели первый прут. К этому времени на них уже наскакивало два десятка крыс. Фелипе схватил отрезок прута и замахал им перед собой. Крысы не отходили. Стоило им напасть всем сразу – и конец... Малко видел, как раскрываются и закрываются их розовые рты.

– Жрать хотят, – сказал Фелипе. – Надо спешить.

Они снова принялись за работу, и в пять часов второй прут держался лишь на тонком стержне. Фелипе яростным рывком сломал его. Крысы уже собрались полукругом в метре от них.

– Бежим, – приказал Малко и полез в дыру первым. Когда он выскользнул из-за решетки, его охватила безумная радость. Фелипе последовал за ним, держа в руках оба прута, служившие отличным оружием. Пробежав по коридору, они без труда открыли двустворчатую дверь. Фелипе выключил свет. На дворе уже почти рассвело. Они осторожно вышли на улицу. Фелипе обернулся и указал на коридор:

– Смотрите!

Крысы постепенно заполняли пространство между клетками.

– Хороший сюрприз для этих скотов! – проговорил Малко. К счастью, крысиный корпус находился у самого леса. Пробежав около двадцати метров, они залезли в густую зеленую чащу – и остановились, чтобы отдышаться. До сих пор их мысли были заняты крысами.

– Что будем делать? – спросил Фелипе. – Если крысы разбегутся по ферме, эти мерзавцы сразу же кинутся искать нас... Нужно идти на юг.

– Кажется, есть и другой выход, – сказал Малко. – Помните, что говорил японец насчет Ленца?

Фелипе покачал головой.

– Ленц приехал сюда на машине. Может быть, она еще в деревне. Ведь гнались они за ним пешком. Шанс, конечно, один из тысячи, но попробовать стоит.

– Неплохая мысль, – одобрил Фелипе. – Деревня наверняка недалеко от дороги. Идемте на запад, а как только выйдем на дорогу, повернем на север.

Они отправились в путь. К счастью, джунгли в этом месте были проходимыми, и они тихо пробирались сквозь высокую траву и лианы. Фелипе шел первым. Вскоре перед ними показалась дорога. Вокруг не было видно ни души, и все же они просидели в придорожной канаве добрых пять минут, опасаясь засады.

– Вперед! – сказал наконец Малко.

Они повернули на север. Дорога, петляя, пошла в гору. Малко тяжело дышал и едва поспевал за Фелипе. Внезапно тот обернулся:

– Смотрите!

Впереди, в небольшой долине, примерно в километре виднелась деревня.

Оба стремглав понеслись вниз по склону, даже не пытаясь укрыться от чужих глаз. Вскоре перед ними предстали первые полуразрушенные дома, уже заросшие травой. Из окон и из щелей спускались к земле вьющиеся растения. Фелипе стал искать слева, Малко – справа. Главная улица деревни уже превратилась в лесную тропу.

Первым машину заметил Фелипе. Почти случайно: зеленая автомобильная краска сливалась с яркой тропической флорой; лобовое стекло закрывали банановые листья. Фелипе обошел машину кругом. Давление в шинах, на первый взгляд, оставалось вполне приличным. Полицейский открыл левую переднюю дверцу, оказавшуюся незапертой.

Сиденья покрылись зеленоватым мхом, но салон, похоже, не пострадал. Ключей зажигания, разумеется, не было. Фелипе пошарил под приборной доской, вытащил два провода и соединил их, но безрезультатно.

– Тока нет, – объявил он.

– Наверное, сел аккумулятор, – предположил Малко. Было семь часов, и уже полностью рассвело. Их окружал лес, полный птичьих криков и звона насекомых. Времени было в обрез. Фелипе потянул за рычаг и открыл капот. Малко склонился над аккумулятором, покрытым белым окислом. Провода высокого напряжения были на месте, прерыватель-распределитель тоже.

– Может, в багажнике есть рукоятка, только как мы его откроем? – неуверенно произнес Фелипе.

– Давайте толкнем, – предложил Малко. – Теоретически должна завестись.

Дальше центральная улица деревни спускалась под гору. Фелипе вылез из машины и уперся в задний бампер – машина не сдвинулась ни на сантиметр. Малко бросился ему на помощь, но все усилия оказались напрасными. Тяжело дыша, они опустились на траву. Она была слишком скользкой, чтобы можно было как следует упереться, и к тому же машина успела увязнуть в рыхлом грунте.

– Бесполезно, – вздохнул Фелипе. – Нужно уходить, пока они не пришли сюда.

– Погодите, – сказал Малко, нащупав под задним бампером какой-то бугорок. Он поскреб там пальцами и достал ключ, прикрепленный клейкой лентой.

– Ключ от багажника, – пробормотал Малко. – Бедняга Ленц перед смертью сделал нам отличный подарок.

Ключ подходил и к замку зажигания, но совать его туда при разряженной батарее не имело смысла. Малко вставил ключ в замок багажника и аккуратно повернул его. Багажник открылся. Внутри оказалось запасное колесо, пусковая рукоятка и две канистры с бензином.

Через полминуты Фелипе бешено вращал рукоятку, а Малко, сидя за рулем, покачивал педаль газа. Но двигатель даже ни разу не чихнул.

Фелипе бросил рукоятку и открыл сумку с инструментами. Он быстро вывернул свечи, протер их, установил нужный зазор между электродами и снова ввернул свечи. Потом снял крышку распределителя, очистил его от копоти и влаги и снова взялся за рукоятку.

– Если «схватит», – сказал он, – нажимайте акселератор до отказа.

Ухватив «кривой стартер» обеими руками, он завертел его что было сил.

Двигатель фыркнул и завелся. Малко немного погазовал, затем пустил его на холостом ходу. Стрелка индикатора уровня бензина показывала около полубака. Имея в багажнике еще две канистры, можно было запросто доехать до Гвадалахары.

– Теперь нужно незаметно проехать мимо фермы, – сказал Малко. – На «линкольне» они нас быстро догонят. К тому же у них автоматы.

– Позвольте, я сяду за руль, – предложил Фелипе. – Я привык к старым драндулетам.

Он включил первую скорость и плавно нажал на газ. Машина затряслась, колеса немного побуксовали, но все же сдвинули ее с места. Полицейский вел автомобиль нежно, словно невесту под венец. Выехав на дорогу, он поддал газу, чтобы взобраться на холм. Двигатель работал безупречно. Они выскочили на вершину холма. Внизу, с левой стороны, находилась ферма Кристины.

Фелипе погнал машину под гору. Посреди спуска, когда скорость достигла восьмидесяти километров в час, он заглушил мотор, и стало слышно только шуршание колес и свист ветра.

– На ферме ничего не услышат, – сказал Фелипе. – Ветер работает на нас.

Поворот на ферму они миновали со скоростью пятидесяти километров в час, не заметив там ни души. Фелипе еще немного проехал накатом, затем снова завел двигатель. Малко смотрел в заднее стекло. Преодолев на малой скорости еще с десяток километров, полицейский погнал автомобиль во всю прыть.

Золотисто-карие глаза Малко горели странным огнем.

– Теперь, – проговорил он, – у меня личные счеты с этим япошкой. Я ему припомню клетку с крысами!