Текст книги "Вдова аятоллы"

– Нам лучше будет поговорить в моем кабинете...

Они поднялись и пошли за ним. По небольшой зеленой лестнице все взобрались на второй этаж галереи и вошли в огромный кабинет, уставленный старинными статуэтками доколумбовских времен, всевозможными предметами искусства. Из окна с затемненными от солнца окнами открывался великолепный вид на всю гавань. Взгляд Малко остановился на фотографии, где их хозяин был изображен вместе с шахом, его женой и какими-то еще, видимо иранскими, деятелями. Тот, улыбаясь, смотрел на Малко. Сев за массивный письменный стол, он сказал:

– Я хорошо знаю Иран. Уже давно...

– В 1980 году там произошла революция, – заметил Малко. – Это уже другие люди...

Джон Бёрч сделал неопределенный жест.

– Это Восток. Месяц назад я встречался с бывшей императрицей, но у меня есть друзья и среди окружения аятоллы. Некоторые приверженцы старого режима остались на своих местах и занимают важные посты. Как тот, кто попросил меня встретиться с вами.

Он замолчал. Малко попытался оценить их собеседника, который, казалось, знал все об их проблеме, в то время как им было известно только его имя. Во всяком случае, тот был на Сент-Томасе не проездом. Что, возможно, объясняло присутствие «Ормуза» в водах Виргинских островов.

– Что делает ваш друг теперь? – поинтересовался Малко.

Джон Бёрч принял загадочный вид.

– Он исполняет важные функции и пользуется доверием аятоллы Хомейни. Впрочем, в этом качестве он решал некоторые неприятные проблемы семьи Пехлеви. Как мы решим и проблему миссис Хасани, не так ли?

Он зажег сигару с добродушной улыбкой, поглядывая на них своими маленькими хитрыми глазками.

– Что я должна сделать, – спросила молодая женщина глухим голосом, – чтобы понравиться этим убийцам?

Джон Бёрч не принял вызова и только медленно произнес:

– У вас есть некоторые документы, интересующие иранское правительство. Передав их ему, вы уладите спор, разделяющий вас с иранцами. Со своей стороны, они не будут пытаться вернуть деньги, которыми вы владеете без надлежащих прав...

– Без надлежащих прав?

Он сделал успокаивающий жест.

– Не будем вдаваться в детали! Иранцы богаты, и это их не волнует. Но они очень чувствительны по отношению к некоторым фактам, что объясняет те грубые методы, которые они использовали против вас...

– Грубые методы! – взорвалась Шарнилар. – Это звери, нацисты!

– Все это забудется, и вы успокоитесь.

Он повернулся к Малко и добавил:

– И вы тоже, разумеется...

– А если я откажусь? – спросила Шарнилар дрожащим голосом.

Звук сирены портового буксира помешал Джону Бёрчу ответить сразу. Когда снова стало тихо, он сказал:

– Боюсь, что вы будете похоронены на одном и том же кладбище. Что было бы очень жаль.

Глава 13

Ледяное молчание воцарилось в кабинете после слов Джона Бёрча. Лучи солнца били в окно, превращая комнату в парилку. Их собеседник вдруг погрузился в созерцание старинной статуэтки. Это было объявление войны! Малко спрашивал себя, какую роль тот играл во всей этой истории. Он искоса взглянул на Шарнилар. Молодая женщина нервно теребила квадрат из черной ткани, прикрывавший левый глаз, избегая взгляда Малко. Тот решил перейти в контратаку.

– Американское правительство, – сказал он, – готово обеспечить защиту госпожи Хасани, если она не примет ваше предложение.

Полный мужчина саркастически улыбнулся.

– Американскому правительству хорошо бы вспомнить о заложниках в Тегеране, – заметил он своим тихим голосом. – Американцы здесь не могут говорить с позиции силы. Если Хомейни захочет отомстить, он это сделает. Иранцы не остановятся ни перед чем, и они терпеливы. Советовать госпоже Хасани оказывать им сопротивление – не очень разумно... Они ее убьют. И вас тоже.

Вновь раздался рев сирены на буксире, словно усиливая угрозу... Малко и Шарнилар обменялись, наконец, взглядами. Он прочел отчаяние на лице молодой женщины и спросил:

– А что нужно сделать для выполнения этого соглашения?

– Ей надо отправиться в Цюрих, взять из банка документы и передать тому, кто встретит ее там от моего имени, – ответил Джон Бёрч. – Это можно сделать очень быстро.

Он выдержал паузу и добавил:

– Это нужно сделать очень быстро.

Шарнилар внезапно встала.

– Хорошо, – сказала она, – я дам ответ завтра утром. Где мы встретимся с вами?

– Я буду здесь, – сказал Джон Бёрч, – с восьми утра.

И снова он стал воплощением добродушия. Сердечно пожал им руки и проводил до двери.

Крис и Милтон терпеливо ожидали во внешней галерее, куда выходили двери контор. Толпа перед лавками и витринами оставалась такой же плотной. Шарнилар шла, как автомат, не опуская головы. Малко не решался ни о чем спросить молодую женщину. То, что говорил Джон Бёрч, было правдой: она рисковала жизнью. Но уступив, она не получала никаких гарантий... Дойдя до магазина Картье, она остановилась и повернулась к Малко.

– Мне нужно освежить мозги и побыть одной, – сказала она. – Я пойду по магазинам. Мы скоро встретимся на судне. Извини меня.

На ее лице появилась принужденная улыбка. У Малко внутри все перевернулось.

– Крис и Милтон могут тебя проводить, – предложил он.

– Не надо, я ничем не рискую... до завтра, – сказала она. – А йотом мы посмотрим...

Она удалилась по Мэйн-стрит и смешалась с толпой туристов.

– Мы идем за ней? – спросил Крис Джонс, запарившийся в своем костюме при 35 градусах в тени.

Он решительно не любил тропики.

– Среди этих негров с ней может случиться все что угодно, – добавил Милтон Брабек. – Пять лет назад они тут убивали белых.

– Не нужно, – сказал Малко. – Это может испортить ей настроение. Сейчас она ничем не рискует.

Но их противникам могла бы прийти в голову идея ликвидировать его самого, чтобы оказать давление на Шарнилар... Он торопился представить отчет о сложившейся ситуации и узнать побольше об этом странном персонаже – Джоне Бёрче.

* * *

Слышимость была плохой даже по каналу правительственной связи. Малко трижды разъединяли с телефоном в Лэнгли, где он с трудом добился соединения с отделом компьютерных архивов. Благодаря удостоверению сотрудника секретных служб, предъявленного Крисом Джонсом, Малко смог устроиться в спокойном кабинете резиденции губернатора. Затем американцы отправились на судно посмотреть, что там происходит, и переодеться.

Телефон снова задребезжал, толстая секретарша передала трубку Малко и скромно удалилась в соседнюю комнату. К тому же урчание старого кондиционера заглушало его голос.

– Готово! – услышал он голос собеседника. – Я нашел его данные.

– Что там?

– Вы хотите, чтобы я прочитал все? Тут целая статья. Этот Джон Бёрч уже четверть века связан со всеми видами торговли с Ираном... Он продолжает помогать им продавать нефть. Например, в начале года заключил сделку на шесть миллионов баррелей нефти с «Оксидентл петролеум». Много путешествует...

– Меня это не интересует, – сказал Малко. – У вас есть что-нибудь с точки зрения проблем безопасности?

– Да, – ответил собеседник, – он является главой администрации «Тадирана», иранско-израильской компании, строящей телефонные станции. Она тесно связана с Моссадом...

– Джон Бёрч – агент Моссада?

– Агент ли – неизвестно, во всяком случае, «почетный корреспондент».

– Это все?

– Вам недостаточно? У него были контакты с нашей «Компанией» во время истории с заложниками. Но он ничего не сумел сделать. Я могу вам послать его карточку телексом, если хотите. С именами тех, кто имел с ним дело.

– Спасибо, – сказал Малко.

Недоставало только израильтян... Каковы могли быть их интересы в этом запутанном деле? Разумеется, Малко было известно о секретных контактах Израиля с аятоллой Хомейни, чтобы обеспечить безопасность сорока тысяч евреев, еще живущих в Иране.

Таким образом, этот бизнесмен был связан с двумя разведками, а если считать и ЦРУ, то с тремя... Это обещало многое...

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Крис Джонс.

– Она улизнула! – объявил он. – Идемте скорей.

Малко уже встал. Они скатились по лестнице, ведущей на улицу. Милтон Брабек ждал за рулем «шевроле», и они сразу же рванули с места в облаке пыли.

– Мы были на судне, когда она вернулась, – пояснил Крис. – Она приказала отвезти себя на «Экскалибуре» до пристани посадки на гидроплан. Возможно, она еще там. Не знаю, далеко ли она собралась, у нее с собой только небольшая сумка...

– Это ни о чем не говорит, – сказал Малко.

Милтон Брабек поехал по улице с односторонним движением и оказался в пробке на Ветеране Драйв, двигаясь с черепашьей скоростью... Рядом тащились маршрутные такси. Дебаркадер для гидропланов находился в миле отсюда, на выезде из города. Самолеты использовали часть бухты в качестве взлетной полосы.

Они были еще в полусотне метров от пристани, когда увидели, как двухмоторный аппарат набрал скорбеть и, тяжело поднявшись над стоящими на якоре парусниками, взял курс на юг.

– Черт побери! – воскликнул Крис Джонс. – Наверняка, она там!

Когда они подъехали к дебаркадеру, гидросамолет стал уже небольшой точкой в небе. Следующий рейс был через полчаса. Малко справился в окошке кассы. Самолет, который они видели, обеспечивал связь с рейсами «Америкэн эрлайнз» из Нью-Йорка. Догнать Шарнилар было невозможно.

– "Экскалибур" еще здесь, – объявил Крис Джонс.

– Вернемся на судно, – сказал Малко.

Матрос доставил их на парусник за несколько минут. На нем никого не было. Мэнди и Шаба, наверное, гуляли где-то на берегу. Малко бросился в каюту Шарнилар. Здесь не было видно никаких признаков поспешного отъезда.

Он прошел в свою каюту, и здесь его ожидало небольшое потрясение. На кровати лежали письмо и небольшой пакет. Сперва он открыл письмо. Это была короткая записка, написанная торопливым почерком.

«Я не хотела, чтобы ты чувствовал угрызения совести. Я решила согласиться. Не сердись на меня. Я хочу жить. Вернусь через три дня. Аллах велик».

Он развернул пакет и остановился, не зная, плакать или смеяться. Тут лежали часы «Патек Филип», обрамленные бриллиантами, которые стоили, видимо, столько же, сколько загородный дом. Они были завернуты в бумагу с изображением пронзенного стрелой сердца...

Поистине мидинетка. Он спрятал часы и поднялся на палубу. ЦРУ будет, конечно, довольно... Второй раз его миссия заканчивалась ничем. В глубине души он не мог осуждать Шарнилар. Она поступила элегантно, поставив его перед свершившимся фактом. Но так подумают, наверняка, отнюдь не все.

* * *

– Догоните ее! Не допустите передачи документов! Это приказ!

За три тысячи километров отсюда, в своем кабинете в Лэнгли, директор по вопросам разведки Гарри Рокхоунд был в состоянии неописуемого гнева. Малко положил трубку на стол, чтобы дать тому успокоиться. Когда вы крики прекратились, он снова взял трубку и спросил:

– Господин генеральный директор, чего вы ждете именно от меня? Чтобы я вскочил на самолет и отправился застрелить миссис Хасани? В таком случае я потребую от вас письменного приказа.

Риск услышать подтверждение был невелик. Гарри Рокхоунд внезапно успокоился и пробормотал:

– Я этого не говорил... Но мы не можем сидеть сложа руки. Уже несколько месяцев мы идем по следам. Мы были уверены, что вы сумеете убедить миссис Хасани передать документы нам.

Малко всегда поражался наивности своих заказчиков.

– Я сделал невозможное и даже больше, – сказал он.

Он не собирался, конечно, рассказывать директору по вопросам разведки о своих любовных приключениях. Малко продолжал:

– Миссис Хасани запугана иранцами. И у нее есть для этого основания. Моя совесть не позволяет мне послать эту женщину на смерть. Вспомните, она была под нашей защитой, когда на нее было совершено нападение в Нью-Йорке.

– Отправляйтесь все-таки в Цюрих, – попросил американец. – Если вы сядете на «Конкорд», то прибудете практически одновременно с нею.

– Нет, – ответил Малко. – Пошлите кого-нибудь другого. Я отказываюсь выкручивать ей руки.

На том конце провода наступило долгое молчание. Видимо, собеседник Малко онемел от гнева. Наконец Гарри Рокхоунд произнес ледяным тоном:

– Очень хорошо. С этой минуты вы больше не работаете на «Компанию». Я прошу вас немедленно покинуть кабинет, где вы находитесь!

– С удовольствием, – сказал Малко.

Он положил трубку и взглянул на Криса и Милтона, которые пытались угадать, что произошло.

– Я думаю, что наши пути расходятся, – сообщил он им. – Я больше не состою в «Компании».

Когда он объяснил им ситуацию, Крис Джонс печально покачал головой.

– Эти бюрократы просто кретины, – сдержанно сказал он. – Когда подумаешь обо всем, что вы сделали для этой бесстыжей «Компании»... Это позор.

– Это их надо бы вымести оттуда, – подхватил Милтон Брабек.

Они вышли из здания резиденции губернатора и окунулись в послеобеденный зной влажного тропического дня.

Малко еще плохо представлял себе свою дальнейшую судьбу. Он потерял работу и приобрел любовницу-миллиардершу, которой угрожала смертельная опасность. Выгода отнюдь не была очевидной. Он тщетно ломал голову, не зная, что еще он мог бы предпринять. Разве только упрятать Шарнилар где-нибудь в крепости штата Канзас. Они дошли до улицы Ветеране Драйв и вернулись на парусник. Мэнди Браун встретила их у трапа, одетая в шорты, прикрывавшие лишь половину ягодиц, и сиреневую тенниску с проделанными почти всюду отверстиями. Они словно нарочно предназначались для того, чтобы можно было просунуть руку. Не обращая внимания на присутствие экипажа, она обвила руками шею Малко.

– Шарнилар уехала, – сказала Мэнди, – и попросила, чтобы мы втроем дождались ее. – Она сняла целый этаж в отеле «1829», и у нас есть еще судно. Это будет потрясающе! Я думаю, твои товарищи тоже останутся довольны.

– Если они смогут остаться, то конечно, – сказал Малко.

Милтон Брабек чуть не задохнулся.

– Во всяком случае, у нас есть несколько месяцев неиспользованного отпуска... С сегодняшнего дня я болен...

Мэнди Браун шепнула на ухо Малко:

– Шаба находит тебя потрясающим. Я заказала ужин на вечер... Только икру. Это придаст тебе силы.

Она была неисправима. Однако Малко не был настроен на развлечения. Сопровождаемый молодой женщиной, он спустился в каюту. Она тотчас же закрыла дверь и прижалась к нему, решительно настроенная взять задаток в счет предстоящих каникул. Нужно было совершенно не любить женщин, чтобы оттолкнуть Мэнди Браун. Но Малко их любил...

Когда Мэнди выпрямилась, то у нее был какой-то блуждающий взгляд. Ее грудь порывисто приподнималась. Она прошептала Малко:

– Порви мне эту штуку.

Он потянул на себя майку, обнажив одну грудь, а затем, войдя во вкус, добрался и до крошечных шорт, которые, однако, не поддавались. Малко взял их обеими руками и сорвал... Когда на ней еще оставалось несколько лоскутков, Мэнди отдалась с рычанием осчастливленной кошки, извиваясь под ним, царапая его и, наконец, испустив легкий крик, совершенно расслабилась.

– Блеск, – сказала она. – Я классно побалдела! Почти как в первый раз! Я так довольна, что Шарни уехала. Можно было подумать, что я тебе неприятна. Однако я не настолько изменилась...

* * *

Горячее солнце светило в окна отеля «1829», обращенные в сторону порта. Малко открыл глаза, ощущая вязкость во рту, и почувствовал тут же что-то горячее под боком. Это была голова Шабы, молодой саудовки, – подарок Мэнди Браун, которая накануне вечером героически пожертвовала собой ради подруги. От этого подарка спина Малко была в лоскутах: саудовка, должно быть, измеряла интенсивность своей страсти по площади сорванной кожи.

Они занимались любовью практически до зари, под неотступным взглядом Мэнди, которая, казалось, испытывала особое удовольствие при виде подруги, трахавшейся всеми возможными способами.

Каждый раз, когда казалось, что Малко начинал сдавать, она устремлялась к нему с шампанским и себя при этом не забывала. К четырем часам утра Малко готов был оказать ей соответствующие почести, так как она угрожала, что пойдет голышом стучаться во все двери гостиницы.

Фурия.

Уже три дня Малко жил в каком-то роскошно-эротическом тумане, переходя из «Сторми Уэзер» в «1829», окруженный двумя самками, жадными на удовольствия, и попивая «Дом Периньон» как воду из крана. Смирившиеся обитатели соседних номеров прекратили жаловаться на более или менее притворные вопли удовольствия, испускаемые Мэнди Браун, которая вела себя как кошка во время течки...

На протяжении трех дней от Шарнилар не было никаких известий. Один раз Малко нанес визит Джону Бёрчу, но толстяка на месте не оказалось. Что касается Криса и Милтона, они развлекались, как могли, спрятав свой арсенал в сейфе отеля. Для них это был оплаченный отпуск. Впервые в жизни они загорали без майки на палубе «Сторми Уэзер». Судя по их безмятежному виду, можно было догадаться, что Мэнди и ее подруга щедро одаривают их своим вниманием, но те никогда не намекали на это.

Из Лэнгли также не поступало никаких известий, если не считать очень прохладного разговора с директором по оперативным вопросам, потребовавшим от Малко написать подробный отчет. А пока, воспользовавшись передышкой в этом маленьком раю, он решил предоставить делу идти своим чередом и дождаться возвращения Шарнилар для окончательных объяснений.

Мэнди, которая улеглась спать, что-то прорычала с другой стороны кровати, затем перекинула ноги через Шабу и уткнулась головой точно между ног Малко, что бесспорно, свидетельствовало об очень развитом чувстве ориентации в пространстве. Она снова принялась за то, что завершила несколько часов назад... Проснувшись, в свою очередь, Шаба сразу внесла свой вклад в усилия подруги. Словно два котенка, сосущие мать, обе молодые женщины всерьез взялись за пробуждение Малко.

Остекленевшим взглядом он созерцал панорамную фотографию замка Лицен, установленную им на комоде, чувствуя, как к нему постепенно возвращается сила. Поистине, выносливость человека безгранична. Одной рукой он рассеянно приласкал отлично загоревшую спину Мэнди... Увы, все лучшее в этом мире имеет свой конец, и ему придется вернуться в Австрию и в холод.

Безработным.

Раздались яростные удары в дверь, и он подскочил. Мэнди оторвалась от него и крикнула:

– Завтрак принесете попозже!

– Телефон! – объявил женский голос.

В номерах отеля «1829» не было телефона. Малко выскользнул из постели, преследуемый Шабой, которая вцепилась в него как пиявка. Он уже был более чем в презентабельном виде, но не настолько, чтобы идти к телефону. Наспех обернувшись полотенцем, он вышел и поспешил к телефонному аппарату, установленному на лестничной площадке. Горничная, которая вызвала его, рассматривала его полотенце весьма заинтересованным взглядом, медленно подметая ступеньки рядом с ним.

Трубка висела на проводе. Малко подхватил ее и сказал:

– Алло!

– Малко?

Это была Шарнилар. Его сердце забилось сильнее. Он спросил:

– Где ты?

– В Цюрихе, – ответила она. – Я сейчас сажусь на самолет.

– Я тоже, – сказал Малко. – Сперва в Нью-Йорк, а потом в Австрию.

– Не уезжай, – сказала она. – Я хочу тебя видеть.

– Это необходимо?

Он не мог бесконечно вести жизнь плейбоя на содержании.

– Да, – сказала она, – это очень важно.

Он почувствовал, что Шарнилар напряжена и готова разрыдаться. Ему вдруг стало страшно.

– Что случилось?

Она замолчала, а потом проговорила, почти всхлипывая:

– Эти негодяи не сдержали своего слова!

– То есть?

– Иранское государство только что выдвинуло против меня обвинение в мошенничестве, – сказала она. – Они хотят заблокировать все мои банковские счета...

– Мне очень жаль.

– Тебе не будет жаль. Потому что ты выиграешь от этого.

Глава 14

Малко показалось, что он плохо расслышал, ибо связь была отвратительной. Он переспросил:

– Каким образом я выиграю?

– Я хочу отомстить! – промолвила Шарнилар. – Раз они не сдержали своего обещания, я не сдержу своего... Я привезу тебе документы.

Удивление Малко было так велико, что он едва не уронил полотенце.

– Разве ты их не отдала?

В трубке послышался треск. Он вынужден был, затаив дыхание, дождаться, пока голос молодой женщины снова не донесется до него.

– Да, – сказала она, – но я приняла свои меры предосторожности.

– Ты сделала фотокопию?

– Да, я отдам ее тебе. Ты сможешь делать с ней что захочешь.

– А они ничего не подозревают? Не следят за тобой?

– Не знаю. Я возвращаюсь. Тебе надо только дождаться меня.

Клиенты отеля проходили мимо, с удивлением глядя на него, но он не обращал на них внимания. Его первая радость прошла, он предвидел, какие опасные последствия мог иметь этот внезапный ход Шарнилар.

– Послушай, – сказал он, приблизив губы к трубке. – Эти иранцы очень опасны, ты знаешь. Если ты отдашь мне документы, я передам их американцам. В Иране это быстро узнают со всеми вытекающими последствиями. Они захотят отомстить. Я не смогу тебя защитить и американцы тоже...

Последовало долгое молчание. Малко затаил дыхание. Если бы люди из ЦРУ слышали, как он становится «адвокатом дьявола», то с него живого содрали бы кожу. Но он знал, что не способен послать Шарнилар на смерть ради удовольствия ЦРУ.

Даже если бы замок должен был рухнуть.

– Мне все равно, – сказала молодая женщина усталым голосом. – Они не сдержали слова. Если им удастся меня разорить, они меня убьют... Они подозревают, что у меня есть копия. По крайней мере, я им отомщу. Это негодяи. Если я буду разорена, то не хочу жить с одним глазом.

Она казалась совершенно растерянной.

– Приезжай, – сказал Малко. – Я жду тебя. Мы обсудим вместе.

– Я хочу тебя видеть, – сказала она. – Мне страшно. Я прилечу завтра.

Повесив трубку, Малко задумавшись, поднялся по лестнице. Коварство иранцев могло иметь серьезные последствия как для Шарнилар, так и для него самого. Если война возобновится и люди Хомейни заподозрят ее в сотрудничестве с ЦРУ, он станет первоочередной целью. Не заходя к себе в номер, он постучал в комнату телохранителей. Открыл Милтон.

– Что случилось? – спросил он. – Вы выходите из игры?

– Нет, – ответил Малко. – Но похоже, что передышка закончилась.

Он вошел и рассказал им о новом повороте событий. Крис Джонс потянулся.

– Мне уже надоело бездельничать. У меня стали появляться комплексы.

– Положение нешуточное, – сказал Малко. – Я думаю, вам надо смазать ваши большие револьверы.

– Ирану достанется, – проговорил мрачно Милтон Брабек, наливая себе стопку коньяка, чтобы промочить горло.

* * *

Здание небольшого аэровокзала Сент-Томаса, похожего на барак военного лагеря, заполняла возбужденная толпа. По причине пресловутой «дерегламентации» все рейсы прибывали и отбывали со значительным опозданием, заставляя томиться в ожидании сотни пассажиров. Носильщики отсутствовали, внутри бесконечных коридоров царили хаос и тропическая влажная жара, а снаружи выстроились вереницы маршрутных такси. Малко всматривался в пассажиров, спускавшихся с только что приземлившегося «Боинга-727».

– Вот она! – объявил он.

Крис Джонс и Милтон Брабек непрестанно обводили взглядом толпу, высматривая подозрительные лица. Но никаких признаков присутствия иранцев не было видно.

Белая яхта не появлялась, но ее обитатели могли прятаться на острове, за Шарнилар могли следить, сопровождая из Цюриха. Она показалась в конце длинного деревянного туннеля, похожего на рудничную штольню и ведущего с летного поля в здание аэровокзала. Как всегда, она выглядела великолепно. Ее черная повязка привлекала всеобщее внимание. Однако меньше, чем ее платье с пуговицами спереди, три из которых были расстегнуты, открывая стройные матовые ноги.

– Малко!

Она обвила руками его шею под взглядами шокированных монахинь из Армии Спасения, которые сразу же принялись молиться за спасение ее души. Через три минуты они вышли к машине, взятой напрокат, Крис сел за руль, и они помчались в сторону Шарлотты-Амалии. «Экскалибур» ждал их у дока, и они сразу же отплыли на парусник, где было безопаснее, чем в отеле. Мэнди и Шаба должны были также вернуться на судно в течение дня.

В машине никто не сказал ни слова. Милтон все время поворачивался и смотрел назад. Шарнилар, казалось, похудела, лицо с небрежным макияжем осунулось. Она держала Малко за руку и сжимала ее время от времени, как больной, пытающийся найти хоть немного утешения.

Едва оказавшись в своей каюте, она открыла сумочку и бросила на постель толстый коричневый пакет.

– Держи, – сказала она, – и отдай твоим друзьям.

Малко посмотрел на конверт, но не взял его.

– Ты знаешь, – проговорил он, – что если процесс начнется, назад хода не будет. Когда ЦРУ получит то, что ему нужно, оно выбросит тебя, как выжатый лимон. Я их знаю, они не разводят сантиментов.

– Не сомневаюсь, – сказала она. – А пока у меня есть достаточно денег, чтобы нанять телохранителей. И есть ты.

Снова она прижалась к нему всем телом, поцеловав в шею. От нее исходил тонкий запах духов.

– Я не смогу быть вечно с тобою, – заметил Малко. – Здесь у нас короткий отдых.

– Даже если я тебе заплачу? – насмешливо спросила она.

Малко был не уверен, действительно ли она шутит. На минуту у него мелькнула мысль, не изменить ли свою жизнь, но потом он вернулся на землю.

– Что произошло в Цюрихе? – спросил он.

Шарнилар с сожалением отстранилась от него, села на постель, зажгла сигарету и сказала усталым голосом:

– То, что я и предполагала. Я взяла документы из банка. На другой день мне позвонили от Джона Бёрча. Я проверила по телефону у него. Он дал мне зеленый свет. Я встретилась с одним мужчиной в отеле «Дольдер». Я даже не знаю, останавливался ли он в этой гостинице.

– Это был иранец?

– Мне так показалось, но он очень хорошо говорил по-английски. Он мне сказал, что положит конец нашему спору и что я могу оставить себе деньги. Что я могу даже получить визу в Иран...

– Чтобы там тебя немедленно повесили, – вставил Малко.

Они уже устроили такую штуку с братом генерала Овесси. Аятолла Хомейни освободил генерала во имя «великого и милосердного Аллаха». Тот поехал в Париж, чтобы встретиться там с прятавшимся братом. Но убийцы отправились за ним, выследили и убили обоих...

– Короче говоря, – сказала Шарнилар, – я была довольна, что весь этот кошмар кончился. Впервые я спокойно уснула. Но на другой день мне позвонили из моего банка: уже в девять часов адвокаты Хомейни явились туда с обращением в суд, чтобы блокировать мои счета, обвиняя меня в хищении средств у Иранской революции... Я смогла устранить ближайшую угрозу, но те не остановятся. Они хотят оставить меня на соломе...

Малко слушал ее, не удивляясь. Это было похоже на иранцев. Он уже познакомился с их коварством. На персидском языке слово «фарда», которое переводится как «завтра», на самом деле означает «никогда». Шарнилар подняла конверт с документами, протянула ему и сказала:

– Возьми.

– Ты знаешь имя мужчины, которого видела?

– Нет.

– Ты можешь его описать?

– Да. Высокий, худой лет под пятьдесят, черные, зачесанные назад волосы, толстые очки в роговой оправе. Словоохотлив. У него ужасные зубы.

Малко взвесил пакет на руке.

– Оставайся здесь, – сказал он. – Я отправляюсь на берег.

Шарнилар поцеловала его и тихо сказала:

– Возвращайся поскорее. Я не видела тебя целых три дня. Это было так долго.

Заботы не отняли у нее, по крайней мере, вкуса к жизни... Он вышел на палубу, где сторожили Крис и Милтон, и направился на корму, сунув драгоценный пакет за пазуху. «Экскалибур» взревел, как прирученный зверь, и направился в сторону города. Он решил прежде, чем передать документы Шарнилар ЦРУ, нанести визит человеку, заключившему сделку и, следовательно, несущему ответственность за ее исполнение – Джону Бёрчу.

Даже в ущерб интересам ЦРУ он был полон решимости сохранить у себя этот динамит, если еще оставалась возможность уладить тем самым проблемы Шарнилар. Он не строил никаких иллюзий. Передача документов американцам развяжет беспощадную месть со стороны Ирана. Единственным человеком, который, возможно, был способен помочь, представлялся Джон Бёрч.

* * *

Полная фигура Джона Бёрча показалась в дверях. Узнав Малко, он широко улыбнулся.

– Заходите, – сказал он, – заходите.

Он был все так же приветлив. На этот раз в его кабине те, загроможденном произведениями искусства, царила приятная свежесть, работал кондиционер. Джон Бёрч присел на маленьком диванчике рядом с Малко.

– Итак, все прошло хорошо?

– Не совсем, – ответил Малко. – Именно поэтому я хотел вас повидать.

– Да? А что не так?

Толстяк, казалось, был искренне удивлен. Малко рассказал ему, что произошло в Цюрихе и как реагировала на это Шарнилар, добавив:

– Хотя я действительно работаю на американскую службу, я готов сделать все необходимое, чтобы документы не попали ей в руки, если это поставит под угрозу жизнь госпожи Хасани. Я хотел бы, чтобы вы передали эту информацию вашему другу в Тегеране.

– Понимаю, – сказал задумчиво Джон Бёрч.

Малко почувствовал его растерянность. Его предложение явно застало собеседника врасплох. Несколько секунд молчания тянулись невыносимо долго, затем Джон Бёрч встал.

– Я посмотрю, что смогу сделать. Зайдите в конце дня.

Чернокожие дети запрудили узкую лестницу, ведущую на Палм-пассаж, и им пришлось расступиться, чтобы Малко мог пройти. В ожидании ответа Джона Бёрча он решил для большей сохранности положить документы в сейф отеля «1829». Было бы безумием оставлять их при себе. Прокладывая дорогу в толпе туристов, он не мог отделаться от одного интриговавшего его вопроса: Джон Бёрч казался скорее смущенным его предложением вернуть документы иранцам, чем обрадованным. Почему?

* * *

Чтобы занять время до встречи с Бёрчем, Малко сперва прошелся по набережной, поднялся на борт «Стормп Уэзер», затем отправился выпить стакан вина в баре отеля «1829».

Слезая с табурета, он лицом к лицу столкнулся с Мэнди Браун, облаченной в эротическое кружевное белое платье и, как всегда, на высоких каблуках. Она прыснула, глядя на себя в зеркало бара.

– Я надела эту штуку сегодня для вечера. Надо было сказать «для постели».

Она уцепилась за руку Малко.

– Проводи меня. Мне надо купить кое-что. А потом мы можем вернуться сюда.

Он вынужден был согласиться на ее компанию. Все мужчины оборачивались на непристойное платье, к великой радости Мэнди, которая всем строила глазки, рискуя вызвать расовый бунт. В конце концов Малко почти затолкал ее в магазин Картье у входа в Палм-пассаж.

– Подожди меня немного, мне нужно встретиться кое с кем.

Он прошел в другой конец Палм-пассаж, поднялся по узкой лестнице и постучал в дверь офиса Джона Бёрча. Ответа не последовало. Он постучал снова, а затем повернул ручку двери. Секретарша, наверное, уже ушла, ее кресло было пустым, пишущая машинка накрыта чехлом.

Дверь в кабинет Бёрча была приоткрыта. Малко подошел и постучал.

– Господин Бёрч?