Текст книги "Германий"

XLIII. Защита кандидатской диссертации

Готовлюсь в поездку в Казахстан (Алма-Ата) и Узбекистан (Ангренский химико-металлургический завод).

Для меня эта поездка и потому еще была интересной, что в Узбекистане я окончил военное танковое училище в годы войны. И несмотря на то, что претерпел штрафную роту, получил по результатам учебы в училище самое высокое (по правилам училища) воинское звание – лейтенант.

И еще, у меня было намерение посетить Алма-Ату, так как в Казнииэнергетике проводилось много работ по циклонной плавке и там работали мои друзья: Тонконогий, Вышенский, Балфанбаев. Они следили за моими диссертационными делами и активно помогали мне при проведении экспериментов.

И вот я в командировке, сначала в Москве. Сахаров Б. А. при встрече: «Борис Тимофеевич, нужно вводить в курс отдельных членов ученого совета, особенно приглашенных, с содержанием работы и ответить на их возможные вопросы!»

Встречи с Эльхонес, Скворцовым, Шманенковым, Крапухиным, Чижиковым, другими товарищами шли только в интересах защиты мной диссертации, а Лайнер и Резник активно мобилизуют институт металлургии АН СССР в лице Чижикова выступить на защите и МИТХТ также готовится к этому.

Самолетом Ил-18 лечу в далекий Ташкент, в котором я не был более 28 лет. Каков он, интересно, после землетрясения, после его восстановления, да и вообще время идет и все изменяется!

В самолете я познакомился с одним именитым узбеком, который, на мое желание осмотреть Ташкент, ответил делом: мы на его машине объехали город, а затем его шофер отвез меня в Ангрен.

Небольшой город в горах, плохо устроен, плохо смотрится. Такой же и АХМЗ, завод барачного типа и почти не работает.

Надо, кстати, сказать, что СХМЗ среди редкометальных заводов в Подольске, в Пышме, Волновахе смотрелся очень хорошо, лучше всех и во всех отношениях: и по производству, и по культуре, да и в географическом расположении.

Я поработал в комиссии пару дней, оставил свое мнение в документе проверки и вылетел самолетом Ташкент – Алма-Ата.

В Алма-Ате Балфанбаев и Вышенский устроили меня в отличном номере гостиницы «Казахстан» и провели со мной целый ряд деловых встреч и с людьми, и по технологии, а затем сопровождалось наше общение отличными обедами и встречами в ресторанах.

Казахи очень своеобразный народ: мало пьют водки, умеют отдыхать в ресторанах семьями. На полу ресторана «Казахстан» ковры и на них дети посетителей играют в разные забавы, а взрослые пьют вино и кушают бешбармак, а затем пьют чай с молоком. Оригинально!

Я был приглашен в «Казахстан» и мы хорошо отдохнули.

В предпоследний день перед отлетом в Москву я был приглашен Балфанбаевым в ресторан в горах «Аулы», где кушанья готовятся только из конского мяса. Посещение «Аулы» для меня было неповторимым. Тихая казахская музыка, отдельные небольшие кабины, шикарная мебель и кушанья. На одном большом блюде «монтируется» закусочный комплект, состоящий из кусочков тушеного мяса, колбасок, котлет и мелко-мелко нашинкованного лука. Ну и, конечно же, коньяк!

После тостов с пожеланиями успешной защиты Балфанбаев, Вышенский и я съели еще горячее блюдо с пряностями, которые по запаху ощущались далеко за стенами ресторана. А затем – чай с урюком, кишмишем, но без сахара. Необычно все было, и в памяти приятно встает та встреча в «Аулы» и вообще в Алма-Ате.

Они ответили на мое гостеприимство.

Затем мы побывали на катке «Медео». Он тогда котировался, как один из лучших высокогорных катков в мире.

А утром следующего дня из аэропорта самолетом Ил-62 в беспосадочном перелете я улетел в Москву. Меня проводили Вышенский и Балфанбаев.

И сегодня я им опять говорю: «Спасибо, Виктор и Эрик, вам за ту замечательную встречу!»

В Москве снова встречи, снова о диссертации, снова о защите и сроках ее!

После разговора с Мягких по телефону я понял, что мне нужно лететь в Запорожье, на ЗТМК.

На ЗТМК целый ряд встреч с отделами и руководством. Набравшись вопросов по работе и согласовав свой отпуск, я уехал домой.

Долго был в отлучке и душа болела. Но все обошлось благополучно. «Везет хоть в работе!» – радуюсь.

А сам готовлю доклад на защиту и собираюсь его освоить, будучи в санатории.

В двадцатых числах марта, вооружившись материалами диссертации, я еду в Сочи в санаторий «Заполярье».

У меня самая дорогая путевка и я получил одноместный номер.

Санаторий прекрасен, в нем когда-то будто бы отдыхал сам Берия, а сейчас – работники Норильского горно-металлургического комбината.

А теперь вот и я, да еще со своей специальной программой: учить содержание диссертации!

На финише пребывания в Сочи я по телефону узнал, что умер Борис Андреевич Сахаров. Я получил еще один удар по моей диссертационной работе: дважды уходят из жизни авторитетные руководители Сажин и Сахаров. Я принимаю решение и еду в Москву, в Гиредмет.

Состоялись встречи с Эльхонес, Скворцовым и другими, кто сопровождает мою диссертационную работу. Моим руководителем снова стал Скворцов.

Элин Петрович Бочкарев, директор Гиредмета, доктор технических наук, решает о допуске меня к защите, срок определится дополнительно.

Состоялись мои встречи и сыновьями. Они принимают решение о продолжении учебы после демобилизации в Московском институте тонкой химической технологии имени Ломоносова по специальности «Технология редких, рассеянных и радиоактивных элементов».

Резник – доцент этого института (МИТХТ), оказывает помощь ребятам в организации встреч с деканом факультета. Теперь дело за оформлением их перевода из ОПИ и РФ ХПИ в МИТХТ. Я доволен таким ходом событий по учебе ребят!

По телефону из Северодонецка мне сообщили о моей поездке прямо из Москвы в Запорожье на ЗТМК.

«Что они меня терзают постоянно?» – думаю.

В Запорожье с руководством было рассмотрено ряд вопросов работы завода и, в частности, по галлиевой установке, о целесообразности затрат на ее обслуживание. Я недоволен таким подходом Гашенко и лишь предстоящая защита сдерживает меня от возражения по поводу его аргументов о нецелесообразности заниматься галлием: «Что ему нужно?»

И вот после длительной отлучки я снова дома, снова на работе.

Чалов уволился и я подбираю кандидатуру на должность главного прибориста. Мой выбор «пал» на Лысогора Бориса Ивановича, начальника цеха КИП и А ТЭЦ. Я пригласил его и, с его согласия, он был принят на работу начальником лаборатории КИП и А.

Дела на производстве идут хорошо, с планом по всем показателям мы справляемся.

Дома мы с Галиной Дмитриевной ждем приезда ребят после демобилизации из армии.

И вот 21 мая Евгений, а 23 мая 1973 года Зигфрид возвратились домой! Встреча была праздничной и деловой. Ребята знали, что им делать: оформить свои документы о поступлении в МИТХТ.

Наконец, и я дождался приглашения на защиту, и 16 июня 1973 года уезжаю в Москву.

Альма-матер №2

В Москве, после некоторых подготовительных деталей и напутствий друзей, 20 июня 1973 года состоялась защита моей диссертации по закрытой теме. Защита прошла успешно, голосование прошло единогласно.

21 июня в «Славянском базаре» состоялся банкет по случаю защиты мной кандидатской диссертации. На банкете было более 50 человек и пришел он очень хорошо. Ко мне подошла праправнучка федьдмаршала М. И. Кутузова Кира Михайловна Хитрово-Кромская и сказала, что степень кандидата наук одновременно в наших непростых условиях предполагает и принадлежность к дворянству. за что я ей очень благодарен и вспомнил о своих предках.

«Славянский базар» один из лучших ресторанов московской старины. Мы там пробыли всю ночь: и поздравления, и музыка, и песни, и танцы. Я спел песню в сопровождении рояля «Я люблю тебя, жизнь»:

Я люблю тебя, жизнь,

Что само по себе и не ново.

А утром, часов в 6.00, гости мои разъехались из «Славянского базара», а я уехал в гостиницу.

И раздумья: «Мне 49, я прошел еще одну жизненную стадию закрепления себя, как ученого со степенью кандидата технических наук. Как много вложено в это сильное звание труда, терпения и ума. В диссертации отражены материалы 68 публикаций, в том числе 16 изобретений по технологии получения германия из первичного сырья – аргиллитов и комплексному использованию с получением галлия!» «Мой пятилетний труд увенчался успехом!» – подытоживаю.

После защиты ко мне подошли два профессора института стали и сплавов – Крапухин и Олькин, оба заведующие кафедрами: «Борис Тимофеевич, ваша диссертация явно претендует на докторскую степень, материала для этого предостаточно!» Я в ответ: «Ловлю на слове, если не будет каких-то помех, особенно организационных, я привезу вам „скелет“ докторской диссертации, а вас приглашаю в руководители этой работы!» Они оба дали согласие.

Я снова получил программу своей перспективы. «Ничего себе нагрузочка!» – размышляю я после такого внезапного разговора.

После оформления документов у ученого секретаря Цепюк я возвратился домой.

Моя специальность, как кандидата технических наук, звучит так: «Технология редких, рассеянных и радиоактивных веществ».

В течение июня-августа на заводе проведено ряд мероприятий по ремонту оборудования.

В конце августа Зигфрид и Евгений уезжают в Москву, в МИТХТ. Жить будут на квартире, которую я снял для них еще летом.

Наша мама в августе-сентябре лечится в Моршино, в санатории по желудочно-кишечному тракту, беспокоит низкая кислотность.

Ребята в Москве, Галочка на лечении, дома я один. Дел очень много, а жизнь требует не снижать темпов нагрузки.

Министр Ломако выступил с инициативой присоединения СХМЗ снова к Северодонецкому химкомбинату. Но эта инициатива не нашла поддержки зам. председателя СМ СССР Костандова Л. А.

«Сколько Петр Фадеевич Ломако сделал гадостей СХМЗ, да и мне, своими не продуманными действиями?! – думаю. – В чем дело?» «Да, опять в том же, что это все будоражит Грибов с целью притормозить развитие германиевой проблемы в пользу развития кремниевой».

«Ну, зачем так?! – думаю. – Разве нельзя делать и то, и другое? Зависть, что ли?» – в недоразумении я остаюсь. «А это же так мешает делу!» – заключаю свои мысли.

Я часто бываю в Москве: Главк проявляет интерес к делам завода в плане привлечения в качестве сырья сахалинских углей, да и по другим причинам (быть в курсе дел работы). «Потеряли информацию о деятельности предприятия, занимающего второе место в мире по производству германия, а теперь всполошились, стали часто мне звонить и приглашать в Москву. Бестолковщина все-таки в руководстве промышленностью!» – беспокойно я реагирую на проявления внимания Главка. «Послать их к черту и не давать информацию, пусть выводят СХМЗ из кабалы ЗТМК и управляют непосредственно!» – про себя думаю.

В Москве у детей дела шли хорошо, у нас дома тоже. Лечение в Моршино дало хорошее подкрепление в здоровье Галочки. Пора бы и мне отдохнуть, подлечиться, но я все отпуска использовал для работы над диссертацией.

Круто ставится вопрос главным инженером ЗТМК Гашенко о ликвидации галлиевой установки. Кто-то из наших «деятелей» «подогревает» эту «мышиную возню».

Я подозреваю в этом Захарченко. Он часто бывает на ЗТМК и много разговаривает.

Я беру его на свое внимание по этому делу: «Почему до сих пор ты не можешь защитить пересмотр потерь германия при перевозке сырья железнодорожным транспортом?» – спрашиваю. «Не дают мне такой возможности Ткаченко и другие экономисты», – отвечает. «Вы же с Ткаченко „воруете“ показатели работы завода и искусственно увеличиваете расход сырья на единицу полученной продукции!» – повышаю свою требовательность в разговоре с ним. «Ты плохо, Борис Павлович, работаешь, прикрываясь своим партийным портфелем, ты мне мешаешь правильно вести дела!» – еще жестче.

Но в этом разбирательстве пришлось остановиться.

Произошел несчастный случай с трактористом Сениным М. Г. Он, нарушив правила техники безопасности при «заводке» трактора, ломиком выбил себе глаз.

Я был вынужден лично разбираться с этим случаем, конкретно. Во всем по смыслу был виноват Сенин. Но лишь потому, что он был пострадавшим, пришлось его вину приписывать руководству транспортного участка Кудрявцеву, в частности.

Виктор Андреевич Кудрявцев – хороший деловой начальник, попал «в опалу» только по вине того самого Сенина.

Мне с трудом пришлось остановить решение о снятии Кудрявцева с работы. А самому – держать отчеты в обкоме профсоюза, Укрсовпрофе⁹⁵⁾, в ЦК профсоюза работников цветной металлургии и даже в ВЦСПС⁹⁶⁾.

Мой директор почти совсем не работает: его алкогольное увлечение принимает грозную опасность.

Я принимаю меры: беседы, разговоры, просьбы и даже физическое принуждение – не пить. Но это положительного результата не дает. Я уговорил его поехать в Челябинск и закодироваться. Он это сделал. А вот надолго ли? Я не уверен!

Я более пристально присматриваюсь к работам лабораторий ИОНХа АН УССР⁹⁷⁾ в Одессе. Работы мне близки по специальности. И, в частности, по морскому планктону с переработкой зольных остатков планктона для извлечения из них редкоземельных элементов. Этими работами занимается доктор технических наук Андрианов Анатолий Михайлович

В целом 1973 год для меня был хорошим годом: отличные производственные успехи (германия выпущено около 20 тонн), успешная защита кандидатской диссертации, ребята определились с учебой в МИТХТ, устойчивое состояние работы у Галины Дмитриевны и домашнее равновесие.

Все это радовало меня и обнадеживало на дальнейшую перспективу развития.

XLIV

Наиболее крупных проблем перешло на 1974 год порядка двух десятков. Это свидетельствует о продолжающемся развитии предприятия, несмотря на разного рода организационных помех, чинимых ЗТМК и Главком.

1 февраля 1974 года Гиредмет в лице Эльхонес и Скворцова прислали мне телетайпограмму: «В связи с утверждением ВАКом⁹⁸⁾ решения Ученого Совета Гиредмета о присвоении Вам ученой степени кандидата технических наук, поздравляем Вас и надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество с Вами и коллективом Вашего завода!»

Очень приятное поздравление; я приблизился к получению диплома.

Такие поздравления получены от многих знавших меня людей из Москвы, Алма-Аты, Одессы, Киева, Днепропетровска и др.

По инициативе зам. министра Костина формируется мнение о подготовке материалов на государственную премию. Даже прошло распределение числа мест в участии поиска почетного звания «Лауреат Государственной премии».

10 апреля 1974 года отметили Юбилей – пятидесятилетие со дня рождения нашей родной мамочки, Галины Дмитриевны.

На празднике были Вася, Лена, Леночка (внучка Антоненко), Дима, Серафима Прядченко из Уразово; Тарануха Вася и Зина, Настенька и Евгений из Н-Тагила. И, конечно же, друзья и товарищи из Северодонецка. А самое главное из Москвы на мамин Юбилей приезжал Евгений!

Чествование прошло очень хорошо.

На работе у Галины Дмитриевны тоже хорошо был отмечен Юбилей нашей мамы.

Тамадой на празднике был я, а Евгений Дьяченко своими дополнениями в форме шуток вносил разнообразие в ходе праздничного обеда. Настенька тепло приветствовала Галочку стихотворным обращением. Вася, как старший брат, после поздравления подарил своей сестричке чеканку «Девушка и виноград».

Ну и, конечно же, песни.

Я вспомнил одну из песен, имевшую давнюю историю. В 1947 году на концерте Клавдии Шульженко, песни которой сопровождались на рояле Владимиром Корали, мы с моей сестричкой Настенькой впервые услышали песню «Руки».

Эту песенку я пел Галочке еще в Мончегорске в 1950-м. И на сей раз в честь ее 50-летия я спел и мне показалось удачно:

Нет, не глаза твои я вспомню в час разлуки,

Не голос твой услышу в тишине.

Я вспомню ласковые трепетные руки

И о тебе они напомнят мне!..

Руки, вы словно, две большие птицы,

Как вы летали и обвивали все вокруг,

Руки, вы так могли легко обвиться,

И все печали снимали вдруг!

Когда по клавишам твои скользили пальцы,

Каким родным казался каждый звук,

Под звуки старого и медленного вальса

Мне не забыть твоих горячих рук!

Руки, вы, словно, две большие птицы,

Как вы летали и обвивали все вокруг.

Руки, вы так могли легко обвиться,

И все печали снимали вдруг!

А Зигфрид, сынок, подарил маме приветствие по телефону прямо в время праздничного стола!

За столом звучали песни украинские: «Черемшина», «Посіяла огірочки», «Там Василько сіно косить» и другие. А в заключение, по традиции, мы с Галой спели романс «Не искушай меня без нужды».

В честь 50-летия я подарил Галочке золотой перстень и золотой кулон, оба с янтарем!

10 апреля коллектив химкомбината поздравил Галину Дмитриевну, наградив ее Почетной грамотой. В приказе о награждении отмечалось трудолюбие, большой опыт, успешное освоение новейших электронных машин и умение передавать свой богатый опыт молодежи.

В поздравительном адресе ОАСУ комбината говорилось о том, что Галина Дмитриевна своим добросовестным трудом завоевала авторитет и большое уважение.

Теплые приветствия Галочке пришли от моего папы и брата Зигфрида. Это тоже было дорогим и важным.

10-го же апреля на работе у Галочки организовали торжественный обед, на котором были ее сотрудники и руководители. Был там и я, был там и Евгений Несоленихин (сын Настеньки). Обед прошел очень хорошо.

За торжественным столом на работе трудно размашисто отмечать праздники, даже юбилеи. Поэтому все было спокойно, торжественно и сравнительно тихо. Но по просьбе женщин я все-таки подарил им отрывок из неаполитанской песенки:

Ты проснись, проснись, скорей, о, Терезита,

Распахни свое узорное окно.

Серебристым светом все луга залиты,

Все волшебною луной озарено!

Нежным кружевом мантильи

Ты окутай мрамор плеч,

Я хочу, чтоб сохранили

Звезды тайну наших встреч!..

Вскоре гости наши разъехались по домам. Последней уехала Настенька 13 апреля.

Нам с Галочкой понравилось, как мы отметили ее 50-летие.

15 апреля Евгений улетел в Москву, мы передали с ним поздравление Зигфриду с днем рождения, а сами 16 апреля отметили этот день.

Дети взрослые уже у нас – 23 и 21!

В мае я снова в Москве: встречи с Бочкаревым, Шманенковым, Юровским, Чижиковым, Резником, Лайнером, Крапухиным по вопросам сотрудничества, по работе над докторской диссертацией, а 17 мая 1974 г. я получил диплом кандидата технических наук.

Со стороны Гашенко появилось новое требование – о централизации управления, т.е. о ликвидации цеховой структуры. Мне, как стороннику сильной цеховой структуры, когда цех располагает всем необходимым для сопровождения технологии, требование Гашенко противоречит делу. Опять появилось новое противоречие.

Я все чаще начинаю задумываться над сложившимися отношениями между ЗТМК и СХМЗ, между руководством ЗТМК и мной. И прихожу к выводу: не пора ли воспользоваться дипломом кандидата наук для дальнейшей своей деятельности. Нельзя же держать дело на одних противоречиях. «Кнутом обух не перешибешь!» – вспомнил я пословицу, которую услышал еще от мамы.

Я делаю несколько проб по избранию на научную или преподавательскую работу в Донецком госуниверситете на кафедру общей химии; во ВторНИИцветмете (Донецк); в лабораториях ИОНХа АН УССР (Одесса).

Из этих вариантов наиболее удачным оказалось избрание на научную работу в лаборатории ИОНХа.

Андрианов Анатолий Михайлович доктор химических наук и Могунов договорились с академиком АН УССР Богацким Алексеем Всеволодовичем, ректором университета им. Петра Великого и директором лабораторий ИОНХа об избрании меня на должность старшего научного сотрудника.

Работа предполагалась по исследованиям использования зольных остатков морского планктона для извлечения редкоземельных элементов. Предполагалось также создание межотраслевой лаборатории с директорским постом, в задачу которой входила бы отработка исходных данных по проектированию производственных мощностей получения продуктов микробиологии.

По приглашению Андрианова я взял отпуск и приезжаю в Одессу.

В результате двухнедельной работы с руководством лабораторий ИОНХа с Богацким и Андриановым мы определились об избрании по конкурсу на научную работу. Открытым остался вопрос по обеспечению жильем.

Евгений и возвратился в августе домой. Я договорился с руководством ГИАПа и мы его оформили на работу в научную часть старшим лаборантом и одновременно студентом на вечернее отделение РФ ХПИ.

Готовимся к празднованию моего Юбилея: разосланы приглашения папе, Зигфриду – брату, Настеньке, Антоненко, Мите и многим другим родственникам о приезде в Северодонецк.

Первым приехал Сергей – брат. Я его встретил в Валуйках (он поездом приехал) и мы на машине прибыли в Казначеевку к отцу Нади – Еременко Федору Назаровичу. Федор Назарович после разговора решил приехать к нам на праздник.

На Юбилей приехал: папа, Зигфрид – сын, Антоненко из Мелитополя, Дима из Уразово.

На семейном Юбилейном празднике были: папа, Сергей, Надя, Андрей, Зигфрид, Евгений, Вася, Лена, Леночка, Федор Назарович, Зинаида Васильевна, Дима, Сима и приглашенные друзья.

Галочка подарила мне перстень. Было много подарков от родных и друзей. Приветствия пришли из многих городов от товарищей по совместным работам. ЗТМК наградил меня Почетной грамотой.

Закончилось празднование моего Юбилея в семейном кругу. Такого большого сбора родных у нас больше не было, как на наших юбилейных праздниках 50-летия.

Остались в память хорошие фотографии.

По метрическим документам день моего рождения 28 сентября, а родился я 14 сентября. Поэтому Юбилей 14-го отметили в семейному кругу, а с товарищами встреча по моему 50-летию состоялась 28 сентября на нашей базе отдыха на озере Боброво около села Боровское. На празднике был Мягких В. С. и мои товарищи по работе на СХМЗ. Очень весело и дружно прошло чествование Юбиляра. Были поздравления, было много шуток и песен, а я спел им песню:

Я в весеннем лесу пил березовый сок,

В подарок мне вручили портативный радиоприемник «Океан».

Мои товарищи, в том числе и Володя Мягких были в восторге, а я взял свою гитару и в 2 часа ночи Петя Болотов по моей просьбе отвез меня домой. А друзья мои остались за столом в честь моего Юбилея.

На заводе выполнен план 1974 года, выполнены работы по ремонту оборудования.

А мой директор снова вошел в алкогольную истерию, снова отлучки с работы, снова уговоры, сдерживания его от пьянок, но все безрезультатно. Информация об этом проникает и в Запорожье, и в горком КПУ. Наступает какая-то тревога!

По итогам работы отрадно отметить, что в 1974 году завод произвел около 20 тонн германия, валовая продукция составила более 10 млн. руб. Выработка продукции на одного работающего составила 32 тыс. руб.

В моих личных делах главный успех: закончена работа над кандидатскими делами и я получил диплом кандидата технических наук. Это – самая важная награда мне за многолетний труд над проблемой увеличения производства германия.

XLV

3 января 1975 года Галочка уезжает в Друскининкай (Литва) на лечение. Одновременно мама посетила Зигфрида в Москве.

Директор Мягких 4 января уезжает в Курганскую область на похороны своей мамы.

Предполагаемые соискатели ученой степени Мягких, Харлампиев, Бараней, Ковалевский, Захарченко в течение 1972—74 гг. ничего не сделали по сдаче кандидатского минимума, хотя все условия для этого созданы: заключен договор с Алчевским горно-металлургическим институтом, организованы консультации по иностранному языку.

Мои напоминания о повышении своих знаний не дают результата, но а для поиска кандидатской степени нужна личная инициатива, только напористость и желание.

Я и Скворцов настойчиво работали с Мягких и начальником ЦЗЛ Харлампиевым: отработаны темы экспериментов, определены наименования диссертационных работ, многое было сделано под нашей опекой, но оба они в личном плане вели себя пассивно.

В конце концов я понял, что с ними работать, как с соискателями, бесполезно, они не сумеют выполнить эту работу.

Из группы соискателей под моим руководством работали целеустремленно Баканов из Нальчика и Харабет из Одессы. Они работники институтов, им это очень нужно!

На этом факте видно каждого, на что он способен и ценен, как работник.

Я был вынужден прекратить работу с соискателями, нашими сотрудниками, так как они не проявили в этом заинтересованности, а Харабет и Баканов защитил свои диссертации и в их судьбе есть мое участие.

При встрече с директором института Титана в Запорожье Петрунько, ранее работавшим главным инженером ЗТМК, мне была предложена, как кандидату наук, должность заведующего отделом сырья. Я почему-то отказался, но подумал: «А чья это инициатива, не руководства ли ЗТМК, ведь институт Титана тоже входит в состав комбината?» Я спросил Петрунько: «Ну и как работается в составе ЗТМК по сравнению с былой самостоятельностью, ты же бывший главный инженер?» «Плохо!» – ответил. «Ограничиваются возможности внешних связей, работа с заказчиками и другое», – продолжает он. «Ну и как же дальше?» – углубляю разговор. «Я уже начал работу по выходу из состава ЗТМК и она идет успешно!» – рассказывает далее. «Но тебе это не удастся, Борис Тимофеевич, ты делаешь продукцию натурально, а я документацию для отрасли, разные условия у нас для выхода, хотя я тоже считаю, что решение о подчинении СХМЗ ЗТМК было ошибочным!» На том мы и закончили разговор с Петрунько. Он, между прочим, тоже выпускник СКГМИ 1952 года.

В феврале из Одессы с группой специалистов ИОНХа приехал Могунов и сообщил мне, что состоялось избрание меня старшим научным сотрудником ИОНХа АН УССР и что Андрианов с Богацким ждут приглашение их и меня на собеседование в Президиуме АН УССР, где возможна встреча с Президентом АН УССР Патоном Борисом Евгеньевичем.

В это же время приезжают к нам на завод Галкин и Устинов. Наша встреча и разговоры носили общий характер и не представляли для меня интереса.

Устинов: «Борис Тимофеевич, поздравляю тебя, как соученика СКГМИ, с успешной защитой диссертации, теперь и ты будешь занесен в Книгу Почета нашего института!»

При этой встрече я договорился с Галкиным об отпуске и после получения путевки 19 февраля уехал в Кисловодск в санаторий «Нарзан». «Надо же отдохнуть и подлечиться!» – решил я.

За много лет, наконец-то я в отпуске и мог свободно, без мыслей о работе над диссертацией, дать возможность моему организму снять деловой «наклеп» и разгрузиться. Что и было сделано в санатории «Нарзан» с 20 февраля по 15 марта 1975 года. Жил в одноместном номере, принимал нарзанные ванны.

1 марта приехала ко мне Гала и мы хорошо провели и лечение, и отдых: ходьба по терренкуру до «Храма воздуха» не менее двух часов (туда и обратно), вода нарзан, посещение театра (загребская эстрада из Югославии), побывали на экскурсии к храму «Коварство и Любовь». Очень много сделали фотографий, видели главный кавказский хребет – Эльбрус (на горизонте). Ходили на танцы и загорали под мягким горным солнышком. Посмотрели и киевскую эстраду.

15 марта поездом Кисловодск – Москва мы выехали домой, а затем автобусом из Артемовска приехали в Северодонецк.

31 марта после окончания отпуска вышли на работу.

26 апреля отметили 25-летие нашей семьи, да и поездка в Кисловодск была посвящена этому событию.

В гостях у нас были родные: Вася, Лена, Леночка, Дима и Сима, а из товарищей по работе: Ушкало, Мягких, Панарин. Все прошло хорошо. Очень интересной была вылазка в лес, где мы приготовили вкусный шашлык из баранины.

Мягких спел свою любимую песню «Ох не везет!»

А я спел – «Тройку»:

Ехали на тройке с бубенцами,

И в заключение наших встреч как дома, так и на «шашлыке», мы с Галой спели «Не искушай!..»

На первомайской демонстрации Мягких не было, он болен после удаления камней из одной почки.

Наша колонна шла в числе передовых предприятий города за химкомбинатом.

На перекрестке Комсомольского (ныне Химиков) и Советского проспектов мы встретились с колонной НПО «Импульс». Я подошел к генеральному директору Новохатнему Андрею Александровичу и поздравил его и других с праздником. Новохатний: «Ну как, вошли вы в объединение?» «Да» – отвечаю. «Ну и как?» «Хуже не бывает, так как сковывается любая инициатива, головному предприятию нужно сырье и подешевле!» – отвечаю. Новохатний: «Приходите, поговорим!» Новохатний знал, что я защитился и кандидат технических наук.

В майские дни 1975 года торжественно, с наградами (медали) отметили 30-летие Победы.

20 мая приехал Булаев с комиссией по снятию остатков аргиллитов на складе. «Очередной шантаж Гашенко! – в мыслях. И так ясно, что их меньше в натуре, чем по учету, и причина известна – смена перевозки с морской на сухопутную!»

«Борис Тимофеевич, какую недостачу записать?» – спрашивает Булаев. «Ту, которая есть, примерно 3000 тонн, как уже не раз говорилось, и в цифрах известно в проекте документа о новых потерях в связи с изменением транспорта для перевозки!» – говорю ему. «Хорошо!» – согласился он.

Комиссия закончила работу и материалы проверки увезла на ЗТМК.

Меня сам факт проверки возмутил, я понял, что это открытая «подсидка» под руководство, в том числе и меня.

Руководству ЗТМК нужно было сменить руководство СХМЗ, которое в моем лице мешало им по их усмотрению проводить свои мероприятия по структуре управления, системе окладов, сокращению штатов и ограничению НИР.

И Гашенко, и Галкин понимали, что Пергунов не потерпит такого небрежного, даже хамского отношения к заводу, и к нему, и будет принимать меры по уходу. А затем можно легко снять Мягких по алкогольной причине и направить сюда своего директора, а там «делай, что хочешь!»

Так оно и произошло! Они, конечно, знали, что я уже ищу работу с учетом кандидатской степени, а своими действиями усилили мое стремление к поиску.

Меня теперь волновал только капитальный ремонт котла-утилизатора в пирометаллургическом цехе, мне очень хотелось заменить его экран с обычно стали (жаропрочной) на нержавеющие трубы.

Я с Андреевым съездил на Белгородский котельный завод и добился изготовления экранов из нержавеющей стали.

5 июня приехал из Одессы член-корреспондент АН УССР Назаренко Василий Андреевич и сообщил мне, что в связи с избранием меня на научную работу я приглашен на заседание Президиума АН УССР, что Богацкий и Анрианов ждут моего приезда в Одессу.

«А как с квартирой? Вот если завтра будет квартира, то я послезавтра буду в Одессе!» – говорю я. «Хорошо, я еще раз переговорю со своими товарищами и ждите мое письмо!» – заключает свой разговор Назаренко. Я тоже на том согласился.

А тем временем на заводе шел капитальный ремонт.

Мой директор в очередном угаре от алкоголя. Это уже болезнь, его и болезнь почек не удерживает от злоупотреблений спиртными напитками.

В связи с приездом в гости старшего брата Мягких – Михаила, Геннадий (брат Владимира), работающий у нас на строительном участке Скуридина Виктора Степановича, берет отпуск, и трое братьев впадают в алкогольный запой.