Текст книги "Германий"

Снова по назначению врача принял еще 30 уколов А. Т. Ф.

С целью прохождения обследования моего здоровья оформил отпуск и 25 марта с Галой выехали в Москву.

В Москве по инициативе Цисина я прошел обследование в 6-й поликлинике у врача Свергуненой Раисы Борисовны.

Встреча с Женей, Ниной и Галочкой прошла тревожно: Галочка лежала в больнице одна без мамы с воспалением легких.

Мы на время пребывания в Москве останавливались у Лайнеров. Юра, Клава и Таня (их дочь) сделали все, чтобы нам у них было хорошо. Врач подтвердила через электрокардиограмму диагноз моего заболевания: блокада левой ножки пучка Гисса, выраженное изменение миокарда.

Параллельно по телефону разговариваю со Шманенковым, Резник о нашем сотрудничестве по оформлению документов на Государственную премию. Шманенков обещает «пошевелить» дело! Ему в то время было уже за 80, и едва ли кто его мог слушать, его «шевеление». Хотя он и заслуженный деятель науки и техники.

«Дело хорошее провалят, так как нет авторитетов от науки типа Сажина или Сахарова, способных защитить документы в Комитете по государственным премиям», – делаю вывод для себя.

В моей памяти в советское время всякие награждения и присвоения носили компанейский характер. К какому-нибудь событию: или «десятилетию», или «юбилею», или в связи с тем-то и тем-то по заданию партийных комитетов на предприятиях готовились кандидатуры награждаемых с обязательными признаками: «от женщин», «от молодежи, «по национальности», «по выполнению норм выработки», «партийности», «от рабочих», «от ИТР» и т. д.

Руководитель любого уровня подбирал для награждения «удобных, «нужных», «преданных» ему кандидатов, и, конечно же, себя не забывал. Если из числа рабочих рекомендовался кандидат в «героя труда», то и руководитель или в «героя» или, на худой конец, к большому ордену.

Поэтому часто и густо награжденные и не знали, за что их наградили.

Ну а представление к почетным званиям не могло проходить без «руководящего» указания заинтересованного лица в собственном участии в групповом присвоении.

Так вот в нашей группе, представленных к присвоению почетного звания «лауреата государственной», не оказалось заинтересованного авторитетного лица, чтобы защитить представление в Комитете.

В соответствии с договоренностью мое здоровье было обследовано в институте сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Наташа Пекушева на современном, по тому времени, приборе сделала мне электрокардиограмму, по которой и при личном обследовании доктор медицинских наук, профессор Кассирский Генрих Иосифович сделал заключение.

Галина Дмитриевна была в кабинете Кассирского в момент осмотра. Между Галой и Кассирским при моем молчании состоялся пикантный разговор. Кассирский: «Галина Дмитриевна, а что он за человек, намекая на меня?» «Очень хороший человек, с высокой личной дисциплиной и высшим самоконтролем!» – отвечает. «И не курит, и не пьет, и ничего чего-то такого у него нет что ли?» – снова Кассирский. «Да нет, что вы, Генрих Иосифович!» – в запале Гала. «Хороший то он хороший, но что-то стало же причиной стресса и надрыва миокарда?» – снова с вопросом Кассирский. «А баня не могла стать причиной?» – спрашивает у него Галина Дмитриевна. «Конечно, могла, баня могла дать перегрузку!» – констатирует Генрих Иосифович. «А что у вас в меню, Галина Дмитриевна?» – снова. После паузы Гала: «Семья наша обеспеченная, у нас все есть!» «Вот и плохо, это надо перестроить на преобладание в рационе растительной пищи и кисло-молочных продуктов», – говорит Кассирский.

И ко мне: «Хорошо, Борис Тимофеевич, если бы ты пил козье молоко, оно помогло бы тебе в подпитке сердечной мышцы!» – глядя на меня, сказал профессор.

Семья Кассирских (отец и два сына) выдающиеся кардиологи, а отец – выдающийся ученый-медик в области гематологии.

Обследование у Кассирского было для меня программным в моем поведении по отношению к здоровью.

Очень хорошо смотрелась Гала в беседе с Кассирским. Их диалог носил компетентный характер, потому что Галочка спокойно и лаконично информировала профессора, не уступая ему в лексике.

Любуясь ею в те минуты, я с удивлением восхищался: «Надо же так толково и ясно осведомлять, молодец, Гала!»

А потом при встречах с Кассирским, а они были до 1980 года, он всегда осведомлялся: «А как там Галина Дмитриевна?» «Спасибо, хорошо!» И он, довольный моим ответом, как-то теплее со мной обращался в благодарность за хороший ответ за самочувствие Галочки.

Клава Лайнер купила нам билеты (а это было не просто) и мы посетили Большой театр СССР, в котором прослушали оперу «Евгений Онегин». Главную роль исполнил Гуляев. Гала лучше меня воспринимает камерное и оперное искусство, ей понравилось все в ходе прослушивания оперы. Я же остался недоволен Гуляевым.

А в целом, с учетом осмотра Большого театра внутри здания, все было хорошо и по делу. И до сих пор это памятно.

В ту поездку мы многое купили в Москве: и пальто, и плащи, и костюмы, и платье, и другое нужное для дома.

Общение с детьми – Женей, Ниной и маленькой Галочкой – было тоже нашей задачей. Многим мы им помогли: и покупками, и вниманием, и встречами с долгим совместным проведением времени, помогли им и деньгами.

В начале апреля мы возвратились домой.

Я восстановил все свои физические нагрузки: ходьба на далекие расстояния – 5—10 км, езда на велосипеде, бег в течение 40—60 минут, купание в бассейне и по утрам в ванне с холодной водой. Прекратил прием лекарств.

Дача стала главным местом физических нагрузок.

На работе оформлено включение корпуса БИС в состав института, как опытно-экспериментального подразделения и в него вселился отдел микроэлектроники для проведения НИР по отработке технологии изготовления ИМС.

НТД, полученная с НИИМЭ, рекомендовала освоить изготовление ИМС РЕ21—24 (так называлась модель 1К ПЗУ).

Коллектив отдела, в том числе я и мои товарищи, осваиваем оборудование и делаем пробы по НИР уже в корпусе БИС.

Таким образом, от сопровождения создания базы микроэлектроники я перешел на работу только по проведению НИР в отдел и лабораторию.

Работа ведется по оперативно-календарному плану отдела, лаборатории и моей группы по теме, которая едина для всего отдела.

В отделе около 150 человек, в моей группе 23 человека. Сформированы группы в составе моей по характеру работ: Соболева – технохимия; Лубенский – фотолитография по формированию топологии ИМС на кремниевой пластине; Тюльпинов – фотолитография гибридных ИМС; Чегодин – фотолитография на пленочном носителе.

В обществе «Знание» в городе мне приходится вести работу и за председателя Можаро Ф. Е., так как он прекратил практически выполнять свою общественную работу. Бородина М. Ф. – ответственный секретарь полностью пользовалась моим участием в работе общества, где я бы зам. председателя.

Администрацией с меня снята ответственность за доводку корпуса БИС. Новохатний, Мирский, Резанов Владислав Васильевич (зам. генерального директора по науке) и Сомкин продолжают привлекать меня для решения вопросов по корпусу БИС, вплоть до командировок.

27—29 июня в Киеве я участвовал в международной научно-технической конференции по проблемам микроэлектроники как кандидат технических наук. Конференция проходила в Республиканском доме экономической и научно-технической пропаганды и была организована АН УССР.

Поселился я по разнарядке хозяев конференции в кемпинге «Пролисок». Очень хорошо, занимал один домик, обеспечение отличное.

На конференции были представлены лучшие силы науки и техники Союза и гости из-за рубежа. На пленарных и секционных заседаниях много интересного я услышал и в память о ней у меня до сих пор хранится конспект докладов и выводов.

В кемпинге «Пролисок» отдыхали и иностранные туристы. Интересно было наблюдать их укомплектованность удобствами для туризма: автомобиль с прицепом; в прицепе, как в доме, все удобства для приготовления пищи и сна, музыкальное обеспечение. И все это удобно выполнено и красиво смотрелось.

Невольно с возмущением вспомнились брехни наших партийных лидеров о нашей хорошей обеспеченной жизни. Но для кого и когда?

А вот капиталистический мир, напротив, без хвастовства создавал человеку достойную человеческую жизнь. Удобства, комфорт, обеспеченность там в почете.

А у нас лишь на желаемом учете. А жизнь-то идет, а мы вот только учитываем наши желания. И ничего более.

В поисках кремниевых пластин для НИР по РЕ 21—24 я вынужден поехать в Запорожье на ЗТМК. Поездка была удачной.

По вызову Минприбора я снова в Москве: по вопросам мерительной техники и пластин по НИР.

Встреча с Женей отметила его хорошие дела и в учебе, и работе. Евгений уехал домой, я его проводил в Донецк: «Вот и у него так же, как у меня когда-то, свои семейные дела!»

А дома все собрались: и Зигфрид с Женей и Нина с Галочкой и, конечно же, Галина Дмитриевна подготовились к моему приезду из Москвы.

Целыми днями в августе мы проводили вместе время, отдыхая на озере «Клешня», в поездках по окрестностях города.

А затем на машине я, Галина Дмитриевна, Евгений, Нина и Галочка уехали в Азовскую Ялту, где два дня отдыхали на пляже, а затем с заездом к Василенко, мы вернулись домой.

Гала купила ребятам путевку на базу отдыха «Белогоровка», где они отдыхали две недели. Мы часто-часто их посещали и наше совместное проведение времени отдыха помнится и сейчас.

Дел так много по НИР и корпусу БИС, что часто бываю в Москве.

У Жени обострилось положение со временем. Он на работе уже только днем и занят. Дома много дел с семьей и он пропускает занятия а, следовательно, отстает.

«Я догоню, папа, не волнуйся!» – мне он говорит. Я снова обеспокоен его делами по учебе.

Из Москвы я уехал в Могилев, где подписал протокол на МЗУППИ о поставке нам линии «Протий 100».

На ситаловой подложке тоже идут работы по гибридной ИМС ЕТ-002, которую ведет Тюльпинов под моим руководством.

По телефону Настенька информирует меня от улучшении состояния здоровья папы, я стараюсь помогать ему переводами и посылками.

По моему заявлению я освободился от руководства городским обществом «Знание».

1978 год тоже был своеобразным:

– полностью сформированы под моим руководством подразделения по технохимии и фотолитографии;

– получены первые образцы микросхем ЕТ-002, ЕТ-002 «О», ОЗУ (оперативное запоминающее устройств); диодного ПЗУ и вплотную приблизились к получению образцов по полупроводниковой технологии;

– дома и у ребят пока дела шли хорошо.

А вот что будет в 1979 году – посмотрим!

XLIX

В январе 1979 года вступило в силу постановление Совета Министров СССР «О льготах для участников Великой Отечественной войны». Наконец-то догадались обратить какое-то внимание на самых заслуженных людей в мире, победивших фашизм под бездарным коммунистическим руководством!» – подумал я про себя, тогда не для распространения своих мыслей.

Зигфрид сдает зачеты, экзамены и, приступив к дипломированию, знаменует так долго ожидаемого окончания учебы.

Обе технологические линии «Лада» и «Куприт» хорошо показали себя на подготовке поверхности ситаловых подложек и полупроводниковых пластин. «Технология готова к работе!» – констатирую я с удовольствием.

Еще в прошлом году Зигфрид расстался с Мариной. Его старательная попытка создать семью натолкнулась на легкомысленное поведение Марины. Мне видно было и раньше, еще при знакомстве, что Марине не удастся преодолеть легкость общения и упрощенное поведение. Так что мы ожидали исход их расставания, благо, не было у них детей.

Из Москвы на празднование 55-летия нашей мамы, Галины Дмитриевны, приехал Евгений. Мы втроем впервые почти без участия Юбиляра готовимся отметить наш семейный праздник.

Что за вдохновение было? И дата не юбилейная, а промежуточная, а мы, как никогда, ни до, ни после, так вот, чтобы втроем, готовились к чествованию мамы нашей, нашего величайшего из людей человека.

Да потому, что она, мама, пришла к рубежу, когда ее дети, не мальчики, а уже выросли, сами ведут свои дела и их желание приветствовать маму совпало с моим.

Пригласили гостей, заказали торт, готовили блюда дома для праздничного стола сами. Особенно активно вел себя Евгений, как кулинар. Мне выпала роль сервировать стол.

Целую неделю шло праздничное торжество. И, соответственно, за уже праздничным столом наша тройка: я, Зигфрид, Евгений, как хотели, показали наше мастерство исполнения песен.

Евгений, помимо хоровых и наших трио исполнений песен, с особым желанием исполнил «Славное море, священный Байкал».

Вдвоем ребята пели детскую песенку «Звездная страна». Мы втроем (я лишь помогал) пели «Багульник».

Особенно нам троим удалось исполнить песню «О ямщике»:

Степь, да степь кругом,

Путь далек лежит.

Очень хорошо, по инициативе Жени, пропели «Из-за острова на стрежень». И особенно ярко:

Чтобы не было раздора

Между вольными людьми,

Волга, Волга, мать родная,

На, красавицу, прими.

Мощным взмахом поднимает

Он красавицу-княжну,

И за борт ее бросает

В набежавшую волну.

Зигфрид подарил маме стихотворение.

Зачем семьи безвестный круг

Я покидал? Все сердце грело там,

Все было мне наставник или друг,

Все верило младенческим устам!

Как ужасы пленяли юный дух,

Как рвался я на волю к облакам,

Готов лобзать уста друзей был я,

Не посмотрев, не скрыта ль там змея?!

Когда я унесу в чужбину

Под небо северной страны

Мою жестокую кручину,

Мои обманутые сны

И люди с злобой ядовитой

Осудят жизнь мою порой.

Ты будешь ли моей защитой

Перед бесчувственной толпой?

Когда к тебе молва рассказа

Мое названье принесет

И моего рожденья час

Перед полмиром проклянет,

Тогда мне пищей будет новь,

И стану жить среди людей,

Ничью не радуя любовь

И злобы не боясь ничьей!

Спокоен твой лазурный свет

И воспоминание о нем,

Как дальний отзыв дальних гор,

Звучит отрадно и во всем!

А твой привет и твой укор

Все полно дышит божеством!

Чего тебе, о мама, пожелать?

Счастливой быть на разные манеры,

И научись беспечно отдыхать,

Под сенью Марса и Венеры!

Моим праздничным подарком нашей маме была песенка «Одинокая гармонь»:

Снова замерло все до рассвета —

Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.

И в заключение праздничного обеда мы с Галой подарили наш семейный гимн «Не искушай меня без нужды!..»

Прекрасно прошло чествование нашей мамы: приветствия, подарки. Из Н-Тагила папа и Настенька тепло поздравили нашего Юбиляра, а также тепло поздравили Галочку из Мелитополя и Уразово.

В эти же дни мы отпраздновали дни рождения Зигфрида и Галочки – внучки. В Донецк ездил один Евгений.

А затем мы: я, Гала, Зигфрид и Евгений долго были вместе. Работали на даче, ездили на машине, отдыхали в окрестностях города.

И вот эта чудесная встреча пришла к ее завершению: проводили Женю в Москву, и сразу как-то грустно стало.

Но дела-дела – снова выстраиваются в свою последовательность, и все снова стало на «круги своя»!

Зигфрид, избавившись от возни с Мариной, интенсивно дипломирует, все идет к окончанию института.

По завершении всех майских праздников я еду в Н-Тагил к больному папе.

После встречи в Москве с Женей и покупки подарков я поездом Москва – Н-Тагил приехал к папе. Меня встретили Настенька и Евгений, и сразу же домой, к нему.

Контакты с медиками показали, что давление у папы 140 на 80, самочувствие хорошее. Внешние изменения: костыль, ограниченная работа правой части тела (в том числе рука и нога) доставляли неудобства, но сила воли и эти неудобства скрадывала.

Общаться с папой было нормально, он владел собой и казался вполне здоровым человеком: ездил в город на местном транспорте, делал, что хотел по дому и в огороде.

После контактов с городскими властями мне удалось завезти папе дрова, примерно 20 куб. м, оживить работы по подключению дома к центральному отоплению. Моя помощь была нужна, и она состоялась успешно.

Была у меня встреча и с Леней Ефановым (Алексеем Павловичем) и его семьей. Он мой однокашник еще по НТИИ, а сейчас преподаватель средней школы.

Леня живет недалеко от папы и потому часто у него бывает, восхищается его мужеством.

И вот снова отъезд в свои дела!

В Москве при встрече со Шманенковым, Крапухиным и Олькиным определена нецелесообразность работы над докторской диссертацией по следующим мотивам: согласно новым правилам нового ВАКа (а он переподчинен вместо Министерства высшего образования Совету Министров СССР) к соискателю на ученую степень доктора наук предъявлялись и новые требования: иметь свое направление в науке; иметь монографию (изданную); должна быть школа учеников по направлению в науке и др.

Потому и состоялись соответствующие разговоры с этими маститыми учеными.

Шманенков: «Борис Тимофеевич, я считаю, что работу нужно остановить, успех мало вероятен, да и зачем рисковать здоровьем!?»

Крапухин: «Не вижу целесообразности дальнейшей затраты сил и здоровья!»

Олькин: «По-моему, это бесполезно в новых условиях, выдвинутых ВАКом!»

Да и я сам после этих разговоров: «Мне 55, стоит ли, не так уж велика разница в уровне степеней, я ведь уже пенсионер, остановись, поживи спокойнее!»

И сегодня в моих архивах лежит неоконченная (в черновиках) работа по соисканию докторской степени. Время показало правильность принятого тогда, в 79-м, решения.

Встреча с Женей прошла и хорошо, и тревожно. Он уже перешел на работу мастером по ремонту литейного оборудования. А вот с учебой опять пошли перерывы, а затем академотпуск.

Семья его сильно отвлекает.

«Папа, закончу я, уже все для этого есть, экзаменов 2—3 и переход на дипломирование!» – ко мне Евгений.

А дома, втроем, перебирая его детство, мы вспомнили очень интересные эпизоды.

Еще совсем маленьким, 8 месяцев, Евгений вывалился из кроватки, одной ручкой вцепился в веревочную сетку и кричит «Мама». А мама была на кухне: «Вбегаю в спальню, а мой сынок висит на одной ручке, такой сильный был мой малыш!»

Зигфрид: «А как его ребята под балконом нашим звали играть в футбол» «Жека, выходи!» А он выходил на балкон и: «Сейчас, задачу решу и выйду!» А затем брал мяч, выходил, и во дворе стоял шум и гам допоздна.

Евгений хорошо играл в футбол и был в юношеской команде нападающим.

Мама: «В седьмом классе на конкурсе юных исполнителей в Луганске своей песней «Санта Лючия» Женечка наш привел в восторг присутствующих и занял 1-е место на смотре самодеятельных исполнителей современной песни. И там получил признание как северодонецкий «Робертино»115).

Второй раунд переговоров в Вене о выдачи советским властям кредита банковского дома «Ротшильд и сыновья» был мало приятным. Переговоры вел единственный прямой наследник Эдмонда Амшеля II Хуан Карлос Бурбон, герцог Бабенберг, князь Висконти, принц Штауфен. Переговоры, начавшиеся 15 марта, длились уже две недели, и сего дня, 29 марта 1956 года, должны были бы быть уже завершены, но коммунистическая делегация, настаивавшая на участии в переговорах прямого наследника Всероссийского монарха Николая II Патриарха Всея Руси Алексия I, огласила свое требование в нескольких венских газетах, а также добилась трансляции переговоров на Первом и Втором канале трансляций Австрийской государственной радиовещательной системы. Благодаря этому был назначен третий раунд переговоров, который под вниманием телекамер должен был начаться 14 июня 1956 года и продлиться две недели под внимательным обзором телевизионных камер Первого и Второго канала трансляций Австрийской государственной радиовещательной системы, американских каналов NBC и CBS. В компании освещения переговоров, организованной Хуаном Карлосом, герцогом Бабенбергом, бароном Ротшильд, также намеревались принять участие итальянский государственный радиовещательный канал RAI 2. Обстоятельства проведения третьего раунда переговоров восемнадцатилетний Хуан Карлос, обвиненный коммунистической делегацией в неуверенном поведении и неспособности обсуждать серьезные государственные проблемы, и собирался изложить представителям руководства СССР утром 29 марта 1956 года. Но при приближении к переговорным комнатам гостиницы Grand Hotel Wien Хуана Карлоса и его комиссию по долгам СССР перед банковским домом «Ротшильд и сыновья» ждало невероятное по своей изумительности действо. Советская делегация обычно без ожидания коллег по переговорам, занимавшая и весьма беспорядочно, потому как не стоит обращать внимания на восемнадцатилетнего отпрыска семьи, похоронившей в раннем СССР трех лучших представителей семьи, места за переговорным столом, на сей раз жалась к стенам коридора и заходить в переговорную комнату не решалась. – Что случилось, господа? – устало обратился к главе делегации Владимиру Попову барон Ротшильд: – У Вас новые декреты от Вашего руководства? Вас попросили провести переговоры не в переговорной комнате в последний день? – Там… журналисты…, – несколько смято и взволновано ответил заместитель главы делегации, находящийся в ранге временного заместителя Государственного планового комитета Совета Министров СССР по спорным и конфликтным вопросам, Владимир Юрьевич Кораблев. Владимир Юрьевич был наибольшим шутником в делегации. Правда, шутки его для людей, знавших русских язык, определенно, казались бы несколько несоответсвующим нормам дипломатического русского языка, но шутки временного заместителя Государственного планового комитета Совета Министров СССР приводили большинство членов советской делегации в восторг, взрывавший переговоры бурей апплодисментов. Невысокий рост и бритая налысо круглая голова, всегда слегка превышающий объемы Владимира Юрьевича костюм с большими карманами способствовали комическому образу. Но, определенно, 29 марта 1956 года что-то мешало проявлять Владимиру Юрьевичу свои таланты в переговорной комнате. – Вас испугали журналисты, на присутствии которых Вы же и настаивали? – изумился Хуан Карлос, открывая тяжелые и оснащенные звукоизоляцией двери переговорной комнаты. – Я полагаю, что руководству Советской России следует более внимательно относится к банковской документации и банковским проблемам, – звучал знакомый Хуану Карлосу с детства голос, так похожий на голос Николая II: – Руководство Советской России получает в свои руки 94 процента дохода церковных учреждений. Народ у нас благостный и на пожертвования Всевышнему Господу не жалеет. О подобных доходах для государства мой батюшка и мечтать не мог. Во времена монархии все церковные доходы принадлежали лишь церкви. Кстати, вопрос о местопребывании церковной казны времен монархии мне бы тоже хотелось поставить перед мистером Булганиным и мистером Поповым. Ваш непосредственный руководитель мистер Каганович утверждает, что господин Богоявленский перед смертью завещал все богатства церкви на его, мистера Кагановича, имя. Существует даже бумага, оформленная в виде наследственного дара Русской православной церкви руководству Советской России. Я уж и не знаю с поры предъявления мне сей бумаги: является руководство Советской России, органом выполняющим функции Священного Синода или органом выполняющим функции Всероссийской монархии. В дочернее подразделение корпорации «JPMorgan Chase» банковский дом «Morgan, Stanley & co» церковное имущество было заложено под собственностью мистера Лазаря Моисеевича Кагановича, а в банковский дом господина Генри Шредера Вага под собственностью мистера Булганина. Частной собственности, прошу заметить. Вот господина Булганина здесь присутствующего и хотел бы я вопросить: на каком основании предметы из казнохранилища Русской православной церкви заложены им в банк господина Вага на правах частной коллекции? Не является ли господин Булганин и наследником Святого Духа по совместительству с наследованием Церкви? Сам того не ожидая, вступив в переговорную, Хуан Карлос оказался на брифинге правителя Русской православной церкви Петриарха Московского и Всея Руси Алексия I и его коллег. – Да ты, мне лучше скажи, когда ты на нас царские деньги перепишешь! Народ благостный! – попытался защитить председателя делегации Николая Александровича Булганина оттесненный журналистам в угол председатель Государственного банка Попов: – Что ты, к Булганину привязался! Он – маршал! А ты-то кто!? Пономарь!? Священник третьего разряда!? – Генералиссимус я, – пытаясь скрыть улыбку, ибо, вероятно своими бурными излияниями мышления мистер Попов радовал журналистов в это утро не в первый раз, проговорил Патриарх: – Церковный генералиссимус. Надеюсь Вам подобное название должности понятнее. – Нет у тебя в церкви должностей, – Попов, с трудом выбирающийся из-за спин журналистов, постучал заскорузлым пальцем по переговорному столу: – Нету! Ты вот нам про организацию труда заливал в прошлом годе, а у себя ничего организовать не можешь. Тычешь нам только бумажками, – Вова, отойди, – схватил колегу за плечо Булганин: – Пусть серьезные люди поговорят. Нас, представителей советской делегации, здесь в грош не ставят. – Но ведь вопрос Патриарха был обращен как раз к Вам, Николай Александрович? – удивленно оборотился журналист Второго канала Австрийского государственной радиовещательной системы к Булганину: – Вы вполне могли бы ответить. – Мне отвечать не о чем – документов Его Святейшество не предъявляет, – попытался уйти от ответа Николай Александрович Булганин. – Его Высокопреосвященство, Николай Александрович. Его Высокопреосвященоство, – вздохнул Патриарх Всея Руси: – Уж Вам-то церковное чинопочитание помнить стоит. Неоднократно Вы и Ваши помощники ко мне бумаги направляете, в коих чин мой обозначается. Бумаг о коллекции господина Булганина в банковском доме господ Шредеров у меня, определенно, с собой сейчас не имеется, но, как я понимаю, Его Светлость господин принц Бурбон, герцог Бабенберг Хуан Карлос Ротшильд намерен предложить Вам третий раунд переговоров в освещении телевизионными каналами Австрии и США, я бы почел за честь принять участие в данных переговорах. Хотя в моем статусе гражданина Советской России сие и будет весьма проблематичным, но, как представитель семьи Романовых, я бы с удовольствием передал права на ведение данных переговоров от нашего имени принцу Бурбону и герцогу Бабенбергу. Хуан Карлос Ротшильд, бесконечно счастливый от возможности лицезреть любимейшего из своих воспитателей, казалось, совсем потерял нить беседы Его Высокопреосвященства Алексия I с журналистами, посему растерялся от микрофонов и телевизионных аппаратов сразу оборотившихся на него. – Ваше Высокопреосвященство, принцем все же являюсь не я, а Георг, – растерянно улыбнулся Хуан Карлос: – Хотя и тому еще предстоит лишь принять чин престолонаследника. Впрочем, как герцог Бабенберг и как единственный наследник ветви Ротшильдов дома Эдмонда Эдварда, я, несомненно, согласен принять сию великую честь. Церковное наследие, переданное в виде коллекции в частные руки, должно быть возвращено России. Руководство России должно быть заинтересованно в данном процессе чрезвычайно. Совершенно неверно, что предметы, принадлежащие русской истории, в которой история церкви составляет ключевую и созидательную роль, переданы в частные банки в виде частных коллекций. Я считаю, что вопрос финансовых средств дома Романовых, находящихся в распоряжении банковского дома «Ротшильд и сыновья», определенно, должен обсуждаться в свете проблем частного владения на предметы и средства казны Российской Империи и предмет и средств казнохранилища Русской православной церкви, переданные в банковские дома в виде частных средств от весьма определенных лиц, являющихся руководителями Советской России. Мои родители считали сие первоочередной своей целью. Дело своего отца и своей матери намерен продолжить и я. На сем делегация Советской России была приглашена к переговорному процессу, Хуан Карлос Ротшильд с радостью занял место рядом с Патриархом Всея Руси Алексием I.

Все дворцы Ротшильдов, отличавшиеся исключительными размерами, огромными коллекциями картин, доспехов, гобеленов и статуй, были конфискованы и разграблены нацистами. После окончания второй мировой войны Ротшильды вернулись в Европу. В 1999 году правительство Австрии согласилось вернуть баронам Ротшильдам ряд дворцов и 250 предметов искусства, конфискованных нацистами и отданных в государственный музей. Австрийская ветвь Ротшильдов пресеклась в мужском колене в 1980 году, в женском ещё существует.

Schloss_Rothschild_Reichenau 14 июля 2007. АвторDr.Bobo

«Папа и мама, после защиты диплома я снова поеду в Москву, мы с Женей должны быть вместе!» – говорит Зигфрид, «Ну, а мы с папой как же?» – мама. «Это наша забота!» – говорит Зигфрид, наш старший сынок. «Да, сынок, готовь себя к работе и жизни в Москве!» – заключил я.

В институте имени Бакулева снова сделали ЭКГ, фотографию сердца и после изучения я уже дома получил заключение профессора Кассирского об удовлетворительном состоянии моего здоровья.

На моей работе идет освоение технологий получения изготовления гибридных и твердотельных ИМС.

В июне Зигфрид защитил диплом и получил звание инженер-химик-технолог, а затем выехал «на разведку» в Москву.

В июле в гости приехали Настенька и Евгений, и вскоре из Москвы возвратились домой наши сыночки Зигфрид и Евгений.

После небольшой побывки дома, после обсуждения проблемы переезда Зигфрида в Москву Евгений, озабоченный делами братика, уехал на работу.

За время пребывания Настеньки и Жени мы очень активно провели время, объездили всю округу. В Горске Настенька купила и подарила мне балалайку: «Ты когда-то, Боря, играл на ней, может быть, когда и вспомнишь!» – с улыбкой вручила мне сестричка свой подарок.

Балалайка до сих пор «жива», нет-нет да и звучат на ней звонкие ноты.

В начале августа Настенька и Евгений улетели из Луганска в Свердловск, а оттуда домой.

Я до сих пор жалею, что у меня не хватило убежденности уговорить Настеньку переехать им к нам, в Северодонецк. «Нет, Боря, я там привыкла, там мне все свое, да и родители там!» – убежденно на мое предложение отреагировала Настенька.

А 9 октября 1979 года Зигфрид уже навсегда покидает наш дом и уезжает на жительство в Москву.

Таким вот образом они, оба наши сыновья Зигфрид и Евгений, образовали в Москве наше семейное поселение.

Мы приглашены на Золотой юбилей Антоненко в Мелитополь. По пути следования на «Золотую свадьбу» мы побывали в Донецке у Стрижаковых. Чествование Юбиляров в честь 50-летия семьи Антоненко прошло очень интересно.

На обратном пути на «Запорожце» Антоненко мы снова побывали у Стрижаковых с участием Васи и Димы.

Дома мы пообщались с ними и проводили их в Уразово, где Дима уделил внимание Васе, а он, в свою очередь, посетил могилы родителей.

И после приезда к нам, отдыха у нас Василий Ильич уехал в Мелитополь. Это было его последнее посещение нас и нашего города.