Текст книги "Избранные труды. Том II"

Сказанное о роли (значении) версий в следственно-судебной деятельности, как нам представляется, не зависит от того, считать ли выдвижение версий, работу с ними структурным элементом уголовно-процессуального доказывания, как это делают некоторые авторы,[87]87
  См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Жогина. М., 1973. С. 41–426; Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980. С. 159; Лубин А.Ф. Методологические предпосылки механизма доказывания по уголовному делу // Уголовно-процессуальная деятельность: Теория. Методология. Практика. Н. Новгород, 2001. С. 68–78.


[Закрыть] или не считать.[88]88
  См.: Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. М., 1986. С. 18; Уголовный процесс / Под ред. И.Я. Дюрягина, П.М. Давыдова. Екатеринбург, 1992. С. 77.


[Закрыть] Главное, чтобы та или иная форма деятельности (логическое мышление, конкретная практическая работа и т. д.) способствовала установлению по каждому делу объективной истины. Более того, как отмечалось нами выше, уголовно-процессуальное доказывание начинается именно с выдвижения следственных версий. Выдвинутые версии в ходе дальнейшего производства по уголовному делу могут дополняться, видоизменяться, заменяться другими, а отдельные из них – отпадать. В силу этого рассматриваемый структурный элемент уголовно-процессуального доказывания необходимо именовать как построение и динамическое развитие следственных версий по делу.

Вместе с тем относительно самого понятия следственной версии в литературе существуют различные суждения.

Так, А.И. Винберг, Г.М. Миньковский и Р.Д. Рахунов определяют следственные версии как «одно из нескольких возможных в данном случае объяснений, даваемых какому-либо событию, факту. В уголовном деле версиями называются вытекающие из имеющихся фактических данных и опыта расследования аналогичных дел предположения о характере и обстоятельствах исследуемого события, наличии или отсутствии в нем состава преступления, виновности или невиновности определенного лица»[89]89
  Винберг А.И., Миньковский Г.М., Рахунов Р.Д. Косвенные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1956. С. 86.


[Закрыть]. Исходя из того, что версии представляют собой логические построения в процессе исследования явлений, состоящие из предположений о причинах, объясняющих эти явления, А.Н. Васильев определяет следственные версии как предположения следователя о причинах, объясняющих расследуемое событие[90]90
  См.: Васильев А.Н. Планирование следствия // Соц. законность. 1956. № 4. С. 48.


[Закрыть]. По мнению В.И. Теребилова, «именно версии о характере совершенного преступления, о лице, совершившем его, о форме вины и в связи с этим о мотивах преступления, и, наконец, об обстоятельствах совершенного преступления являются теми версиями, которые кладутся в основу исследования всех материалов дела. Эти версии целесообразно называть следственными версиями, подчеркивая их ведущее положение среди других версий, естественно используемых в процессе расследования»[91]91
  Теребилов В.И. К вопросу о следственных версиях и планировании расследования // Советская криминалистика на службе следствия. М., 1955. Вып. 6. С. 109–110.


[Закрыть].

«Следственная версия – обоснованное предположение о наличии и обстоятельствах расследуемого события, о действиях конкретных лиц и о наличии в этих действиях состава определенного преступления», – таков взгляд А. Н. Колесниченко[92]92
  Колесниченко А.Н. Роль следственных версий и построение их при расследовании преступлений // Учен. зап. Харьков, юрид. ин-та. 1957. Вып. 9. С. 165.


[Закрыть].

Г.Н. Александров дает следующее определение следственной версии: «Криминалистическая версия – это обоснованное умозаключение следователя, объясняющее конкретное событие преступления. На основании этого умозаключения принимаются решения о возбуждении уголовного дела и производстве следствия в определенном направлении. Главная задача криминалистической версии – обеспечить правильное направление расследования и раскрытия преступления»[93]93
  Александров Г.Н. Некоторые вопросы теории криминалистической версии // Вопросы криминалистики. 1962. № 3. С. 15.


[Закрыть]. Со сказанным согласуется утверждение А.Ф. Дубина о том, что «версии выступают движущей силой в каждом технологическом шаге – расследовании, раскрытии и доказывании»[94]94
  Лубин А.Ф. Методологические предпосылки механизма доказывания по уголовному делу // Уголовно-процессуальная деятельность: Теория. Методология. Практика. Н. Новгород, 2001. С. 75.


[Закрыть].

По мнению М.С. Строговича, версиями называются «возможные, конкретные варианты, возможные объяснения подлежащих исследованию по делу фактов»[95]95
  Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. T. 1. С. 299.


[Закрыть].

Таким образом, сейчас большинство ученых едино в том, что, говоря о версиях, подразумевают определенные предположения. При этом есть согласие и в том, что эти предположения имеют объективную базу, ибо основаны они на существовании определенных фактов, являются отражением материала, собранного расследованием, познанных фактов и обстоятельств дела. Следственную версию нельзя отождествлять ни с понятием, ни с суждением, ни с умозаключением. Ей принадлежит самостоятельное место.

Следственную версию нельзя сводить к предположению как проблематичному суждению. В основе следственных версий лежат как проблематичные (вероятностные), так и достоверные суждения. Роль их различна: одна группа служит для обоснования объяснения фактов, другая же, соответственно, для обоснования следствий, которые должны были бы существовать в действительности. Мы вправе здесь говорить об определенной системе знаний о расследуемом предмете на данном этапе расследования. Эта система представляет результаты расследования уголовного дела в данный момент, характер наших знаний о расследуемом деле и степень их обоснованности. Роль следственных версий состоит в том, чтобы давать объяснение собранному материалу, определять направление дальнейшего расследования и поиска новых фактов и на этой основе быть средством достижения объективной истины в уголовном процессе. Особенность состоит прежде всего в том, что проблематичное суждение, предположение, объясняя известные, собранные расследованием факты и обстоятельства, занимает в этой системе знаний центральное место.

Следующий специфический признак следственной версии связан с установлением объективной истины по уголовному делу. Это значит, что с ее помощью устанавливаются лишь факты и обстоятельства, которые имеют уголовно-правовое значение как для расследуемого дела – для выявления и изобличения обвиняемого (подсудимого), определения справедливого наказания, так и для устранения условий, способствовавших преступлению или облегчавших его совершение.

Как известно, объем устанавливаемых фактов и обстоятельств дела определяется уголовным законом. Это значит, что предметом следственной версии являются не любые факты и обстоятельства, а только такие, которые существенны для расследуемого (разрешаемого) дела и лишь в объеме пределов предмета уголовно-процессуального доказывания.

С вопросом пределов предмета уголовно-процессуального доказывания связан другой специфический признак следственной версии, состоящий в том, что она должна быть доказана в строго установленные законом сроки. Если, например, следователь не может закончить расследование дела в установленный законом двухмесячный срок, то он должен просить о его продлении соответствующего прокурора (ст. 162 УПК РФ).

Расследование дела в кратчайшие сроки является одной из лучших гарантий возможности всестороннего, полного и объективного его исследования. Необходимо иметь в виду, что преступление есть явление, совершенное в прошлом. Раскрытие его достигается посредством поиска и обнаружения следов, которые остались в сознании людей и на материальных предметах, а со временем часть следов полностью исчезает, другие утрачивают свою ценность, потому и установление истины оказывается затрудненным или даже невозможным.

Способы проверки следственной версии являются следующим ее признаком. Объективная истина в уголовном процессе устанавливается лишь специфическими средствами и в специфической форме. Следователь при проверке следственной версии не обладает полной свободой выбора средств и форм этой проверки. Его инициатива в этой области ограничена уголовно-процессуальным законом, который необходимо соблюдать. Следственные версии проверяются только посредством сбора новых доказательств. Характерно и то, что следственные версии используются следователями и судьями как субъектами уголовно-процессуального доказывания. Речь идет об органах, деятельность которых строго регламентирована правовыми нормами; им вменено в обязанность оценивать установленные доказательства по своему внутреннему убеждению, руководствуясь при этом лишь законом и правосознанием.

Среди признаков следственной версии следует указать и на характер следствий, наступающих после доказывания следственной версии. Неустановление виновного в преступлении есть в определенной мере попустительство к совершению преступлений. Столь же недопустимо предание суду и осуждение невиновного, приводящее не только к нарушению прав граждан, но и к утрате доверия к правоохранительным органам.

Специфическим признаком следственных версий можно признать и то, что при их разработке следователь, судья должны считаться с мнением того или иного участника уголовного процесса, субъекта уголовно-процессуальной деятельности, которое в существенной мере влияет на построение и проверку следственной версии. Так, обвиняемый обычно не заинтересован в раскрытии преступления и потому предпринимает все возможное, чтобы вообще скрыть факт преступления, при случае направить расследование по ложному пути, затруднить или отдалить выяснение преступления.

Содержание следственных версий обусловлено их предметом. Образуют его предполагаемые формы связи и причины расследуемого события или его элементов. Содержание следственной версии могут образовывать все обоснованные предположения как о преступлении в целом, так и о его некоторых признаках. Это будут не только предположения о характере расследуемого события, об отдельных фактах и обстоятельствах, имеющих существенное значение для полного и объективного расследования дела, но и предположения о причинах, которые обусловили существование определенных следов и на материальных предметах, и в сознании людей, и об остальных связях между отдельными фактами, существенными для расследуемого дела.

Следственные версии могут быть классифицированы на отдельные группы (виды) в зависимости от того, что берется в качестве основания такой классификации: если этим основанием является объем фактов, лежащих в основе следственной версии, то происходит деление следственных версий на общие и частные, простые и расширенные или на узкие и широкие; если основанием является субъект, который эти версии строит, то говорится о версиях либо следовательских, либо обвиняемого; если это основание образует значение версии для расследования дела, то получается деление версий на основные или дополнительные; если этим основанием служит степень вероятности, то говорится о следственных версиях малой или большой вероятности и т. д.

Содержание следственных версий определяется, во-первых, объективно познавательным содержанием установленных к этому времени фактов, из которых выводятся версии, и, во-вторых, объективно познавательным содержанием предполагаемого нового знания, которое пока имеет явно проблематичный характер.

Из определяемого таким образом содержания следственных версий можно сделать, прежде всего, выводы для правильной методики построения следственных версий: следственная версия строится лишь на основе тех фактов и обстоятельств дела, которые мы установили; следственная версия выводится лишь из тех фактов и обстоятельств дела, которые допускают различное их объяснение; содержание следственной версии расширяется по мере расширения круга фактических обстоятельств дела, устанавливаемых в ходе проверки следственных версий.

Итоги проведенного анализа можно свести к следующим выводам, которые, на наш взгляд, имеют значение для определения понятия следственной версии.

Цель предварительного и судебного следствия – установить объективную истину. Доказывание объективной истины по уголовному делу есть, как отмечалось, сложный, многосторонний процесс.

Следственные версии как результат мыслительной деятельности следователя (судьи, суда) являются существенным средством установления объективной истины по делу. Необходимость использования следственных версий вытекает из потребности практики, а значит и истины, устанавливаемой предварительным и судебным следствием.

Под следственными версиями как средством доказывания объективной истины понимаются и собственно выводы в форме предположения, которые были построены на основе предварительно установленных фактов, и путь их выведения и проверки.

Следственной версией является, однако, не всякое предположение: она должна соответствовать многим научным требованиям. Разработка следственных версий и их проверка – сложный процесс. Единство познавательной, логической и психической сторон этого процесса лежит в основе формы мышления.

Процесс мышления в форме следственных версий включает в себя следующее: всестороннее исследование и оценку собранных фактов, построение предположений (следственных версий) о вероятности существующих отношений; определение следствий, которые должны были бы обязательно существовать в случае, если выдвигаемая следственная версия является истинной; проверку этих следствий в основном посредством установления новых фактов; выдвижение новых версий, дополнение, уточнение старых. Причем этот процесс нельзя отождествлять с процессом доказывания.

Выдвижение следственных версий о факте или определенном событии прошлого имеет место лишь там, где установленные факты и обстоятельства допускают разное объяснение недостающих связей. Событие, относящееся к прошлому, как правило, связано с деятельностью людей, которые часто не заинтересованы в выяснении его. Из этого вытекает существенная роль субъекта (участника) уголовного процесса, которую следует учитывать при разработке и проверке версий.

Содержание следственной версии задано уголовным законом и уровнем знаний о выясняемом событии, но существенны и следственные версии, выработанные в ходе дальнейшего расследования. Проверка соответствия следственной версии своей цели проводится специфическими средствами в формах и сроки, установленные уголовно-процессуальным законодательством.

Следственные версии являются основой для общего направления расследования или судебного следствия и тем самым для получения доказательств. Знание закономерностей разработки и проверки версий – необходимая тому предпосылка.

Определение понятия «следственная версия» не может включать все его признаки. Такое определение понятия было бы слишком обширным и утратило бы свой смысл. Если исходить из положения, что понятие должно содержать лишь те существенные признаки, которые позволяют отличить определенный, объективно существующий предмет от других, то возникает вопрос, какие существенные признаки должны быть включены в наше определение.

По нашему мнению, к ним прежде всего относятся признаки, выражающие специфичность этой формы мышления, цель, которой она служит, и, наконец, то, что обусловливает ее содержание и использование.

На основании этого можно определить понятие «следственная версия» следующим образом: следственная версия – это обоснованное собранным материалом предположение следователя о формах связи и причинах отдельных явлений расследуемого события (или его в целом) как одно из возможных объяснений установленных к этому времени фактов и обстоятельств уголовного дела.

По расследуемому или разрешаемому уголовному делу необходимо выдвигать все объективно возможные предположения (версии), которые нуждаются в своей проверке (исследовании), иначе уголовно-процессуальное доказывание с самого начала ориентируется на одностороннее расследование и завершается необоснованными выводами.

По каждому делу, чтобы избегать односторонности исследования, необходимо выдвинуть и проверить такое количество возможных версий, которое объективно вытекает из имеющейся доказательственной информации (совокупности фактических данных). Как показывает анализ правоприменительной практики, ошибки в определении пределов доказывания в этой части бывают двоякого рода: во-первых, связанные с выдвижением версий (например, выдвигаются версии, не имеющие под собой реальных оснований, либо оставляются без внимания те из них, которые имеют доказательства, требующие своей проверки); во-вторых, связанные с обеспечением необходимой и достаточной полноты исследования выдвинутых версий по уголовному делу. И те, и другие ведут к одному результату – к принятию необоснованного решения по делу.

Отсюда становится вполне понятным то большое значение в уголовно-процессуальном доказывании, какое имеют полнота, широта и степень обоснованности выдвигаемых следственных версий при собирании доказательств по уголовному делу.

В уголовном процессе на всех стадиях должны быть обоснованы соответствующими доказательствами как выдвигаемые следственные версии, так и выводы следователя, прокурора, судьи и суда. Необоснованное сужение числа выдвигаемых следственных версий препятствует достижению целей правоприменительного процесса, снижает его воспитательный эффект. Степень обоснования выводов по делу должна быть такой, чтобы ни для тех, кто делает эти выводы, ни для окружающих не осталось сомнений в их правильности. Любая допущенная при выдвижении следственной версии ошибка может повлечь пробелы в глубине и объеме исследования фактов и обстоятельств дела, что в свою очередь ведет к недостаточной степени обоснованности выводов. Это понятно, так как все моменты, связанные с выдвижением следственных версий, в сущности, неразрывные грани одного явления – пределов уголовно-процессуального доказывания. Каждый из них оттеняет ту или иную сторону данной процессуальной категории, но только все вместе они могут дать правильное о ней представление. Вместе с тем, несмотря на неразрывное единство выдвигаемых следственных версий, различные грани, элементы такого единства не растворяются друг в друге, а сохраняют относительно самостоятельное значение. Следователь, прокурор, судья как субъекты доказывания не могут сразу представить себе все возможные по делу следственные версии, тем более возможные результаты их проверки. По справедливой оценке Г.М. Миньковского «пределы доказывания первоначально намечаются лишь пунктирной линией, затем эти пределы все время уточняются»[96]96
  Миньковский Г.М. Пределы доказывания в советском уголовном процессе. М., 1956. С. 39.


[Закрыть]. Но на этом основании нельзя говорить о том, что работа с версиями, появление в материалах дела новых обстоятельств, фактов и сведений о них, заявления участниками уголовного процесса ходатайств вносят изменения в пределы доказывания по конкретному уголовному делу.

Особенности конкретных уголовных дел накладывают некоторый отпечаток на пределы уголовно-процессуального доказывания.

Не может быть одинаковой степень конкретизации и детализации имеющих значение для дела фактов и обстоятельств, например по делам о преступлениях, за которые установлена по закону ответственность в виде лишения свободы, и тогда, когда в отношении виновного можно ограничиться штрафом.

Говоря о полномочиях следователя, прокурора, судьи по выдвижению следственных версий, представляется крайне важным подчеркнуть недопустимость ограничения процессуальной самостоятельности этих лиц под любым предлогом.

Выше мы отмечали, что уголовно-процессуальное доказывание как разновидность познания реальной действительности есть движение человеческой мысли – от незнания к неполному знанию, а от него к знанию достоверному. Логическая сторона происходящих при этом процессов ясна. Но при таком подходе версия оценивается лишь как формально-логическая конструкция, как гипотетическое умозаключение.

Нам думается, что здесь речь должна идти не об одной лишь версии в смысле предположения, а, как отмечалось при анализе отдельных характерных для версии признаков, о мышлении в форме версий, которое имеет гносеологическую, логическую и психологическую стороны.

Действительно, версия – это не только логическое выражение мысли. Между логическими операциями и отражаемой действительностью находятся важные связующие звенья, протекают сложные познавательные процессы и было бы слишком упрощенным представлять себе мыслительную работу следователя, прокурора, судьи только как систему логических развернутых рассуждений. Логика, взятая сама по себе, так же малоспособна привести человека к новым идеям, как и одна грамматика – к созданию высокохудожественных произведений. Использовать доказательственный материал по делу невозможно без соответствующего его анализа и синтеза. При этом надо учитывать: как без анализа нет синтеза, так и без синтеза бесплоден анализ. Версия, план расследования, оценка доказательств – все это синтетические образования, без которых остаются одни лишь частности, механический набор данных, не организованных в единую систему.

Следственное мышление в форме версий требует гармонического сочетания анализа и синтеза. Следует отметить, что в психической деятельности следователя, прокурора, судьи, как и в любой творческой деятельности, воображение занимает одно из ведущих мест. При построении версий воображение и мышление тесно переплетаются. Воображение, обращенное в прошлое, из отрывочных сведений создает цельное представление о расследуемом событии. Не представив себе картины преступления, невозможно построить следственные версии, проверка которых подтвердит или опровергнет правильность этой воображаемой картины. Отражая явление настоящего времени, воображение рождает предположение об имеющихся следах, остатках, отпечатках и иных отображениях – последствиях расследуемого события, посредством которых оно может быть установлено и доказано. Наконец, планируя, регулируя и направляя свои действия, следователь, например, смотрит как бы в будущее. А предвидеть – значит вообразить. Не вообразив готовый результат труда, нельзя выполнить никакую работу. Первоначальные действия следователя подобны первому этапу деятельности врача, которая не сводится к пассивному, стихийному, неорганизованному обследованию больного, а представляет собой избирательное и целенаправленное исследование. Реализуется же это объективное требование именно в рамках версионного мышления.

Такова в основном характеристика первого элемента структуры уголовно-процессуального доказывания, т. е. выдвижения (построения) и динамического развития возможных следственных версий по расследуемому или разрешаемому уголовному делу. Каждая из них подлежит проверке и оценке, приводящим исследователя к определенному, значимому в правовом отношении выводу. Все это возможно лишь на основе доказательств, построенных (собранных) в установленном уголовно-процессуальным законом порядке. Собирание и органически связанная с ним проверка доказательств есть структурные элементы уголовно-процессуального доказывания. Рассмотрим их.

2.2. СОБИРАНИЕ И ПРОВЕРКА ДОКАЗАТЕЛЬСТВ И ИХ ИСТОЧНИКОВ

Вторым структурным элементом уголовно-процессуального доказывания является деятельность по собиранию фактических данных (доказательств) и их источников по расследуемому или исследуемому в судебном разбирательстве уголовному делу. Этот элемент включает в себя выявление (обнаружение), получение и процессуальное закрепление доказательств и их источников по каждой из выдвинутых по уголовному делу следственных версий. Обнаружение доказательств, с одной стороны, и их процессуальное закрепление – с другой, не могут быть в процессуальной деятельности субъектов уголовно-процессуального доказывания разделены, поскольку обнаружение доказательств без их процессуального закрепления не имеет юридического значения. А потому мы поддерживаем мнение тех процессуалистов, которые считают, что действия по собиранию доказательств одновременно являются действиями и по их формированию[97]97
  См.: Хмырев А.А. Косвенные доказательства. М., 1979. С. 5; Шейфер С.А. Следственные действия: Система и процессуальная форма. М., 2001. С. 6.


[Закрыть].

Проблема собирания доказательств и их источников исследуется в целом ряде работ[98]98
  См.: Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М., 1966; Шейфер С.А. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе. Методологические и правовые проблемы. Саратов, 1986; Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Жогина. М., 1973. С. 366–426; Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности). 2-е изд. / Под ред. Б.П. Смагоринского. М., 1994; Кольницкий В.В. Следственные действия. Омск, 2001.


[Закрыть]. Известно, например, что сам термин «собирание доказательств», прочно утвердившийся в юридическом лексиконе, является в большей степени условным. Деятельность дознавателя, следователя, судьи на начальном этапе доказывания нельзя рассматривать как завладение «готовыми», уже существующими доказательствами. В действительности существуют различные по характеру следы оставшегося в прошлом события, отражающие те или иные его особенности. Восприятие их субъектом доказывания с помощью органов чувств, преобразование и сохранение с помощью процессуальных средств возникшего при этом в сознании познавательного образа и составляет сущность собирания доказательств. В результате этой деятельности доказательства приобретают свои объективные свойства в процессе взаимодействия события с окружающей обстановкой, т. е. независимо от сознания субъекта доказывания. А формирование доказательств в процессуальном смысле осуществляется в ходе познавательно-удостоверительной деятельности субъекта доказывания и завершается в момент, когда полученные сведения он закрепляет одним из предусмотренных законом способов. Сказанное дает основание рассматривать доказательство как объективно-субъективную категорию, единство содержания и формы. Учитывая творческую роль субъекта доказывания, невозможно сводить собирание доказательств к механическому копированию всех их свойств и признаков. Деятельность субъекта доказывания на этом этапе протекает как активный избирательный процесс. Сложный состав любого объекта, подлежащий отображению, требует от него умения исследовать объект под углом зрения всех существенных связей между его элементами. Кроме того, субъект доказывания, не ограничиваясь связями, лежащими на поверхности явлений, должен проверять предположения о возможности существования менее очевидных связей.

Необходимо учитывать, что в зависимости от особенностей протекания события преступления оставленные им следы могут иметь достаточно значимый объем информации по делу. Иначе говоря, собирание доказательств можно представить как своего рода информационный процесс, т. е. перенос доказательственной информации со следов преступления в материалы уголовного дела. Успешность этой деятельности зависит от того, в какой мере сохранившаяся в следах информация выявлена субъектом доказывания и зафиксирована им в материалах уголовного дела. Данный критерий характеризует количественный, правда, не поддающийся точному исчислению аспект отражения.

И, наконец, собирание доказательств сопровождается преобразованием формы полученной информации, влечет за собой утрату определенной ее части и в некоторых случаях может негативно повлиять на правильность отражения. Поэтому предотвратить подобные нежелательные потери в информации может ограничение числа преобразований ее сигналов, т. е. возможное уменьшение промежуточных звеньев в информационных процессах. Законодательно такое процессуальное выражение этого требования находит в известном принципе непосредственности, получившем практическое выражение во многих установленных законом правилах извлечения и сохранения доказательственной информации.

Не ограничиваясь ст. 86 УПК РФ, законодатель неоднократно упоминает далее о собирании (обнаружении) доказательств и дает самую общую нормативную характеристику способов осуществления такой деятельности. Анализируя действующее уголовно-процессуальное законодательство, можно легко вывести, что способами собирания доказательств закон считает: 1) производство допросов и других следственных действий; 2) истребование предметов и документов от предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц и граждан; 3) принятие доказательств, представленных подозреваемым, обвиняемым, защитником, обвинителем, потерпевшим и его представителем, гражданским истцом, гражданским ответчиком и его представителями, а также любыми гражданами, предприятиями, учреждениями, организациями.

Анализ уголовно-процессуального закона свидетельствует о том, что правовые формы доказывания не остаются неизменными. Структура предмета доказывания единая для всех уголовных дел и для всех стадий их движения, а формы проявления образующих ее фактов и обстоятельств по каждому уголовному делу различны. Различаются между собой и применяемые в отдельных стадиях процесса способы и конкретные средства их установления.

Эти специфические черты не исключают внутренней преемственности уголовно-процессуального доказывания. Неверно было бы считать, что каждая стадия уголовного процесса – изолированный, полностью автономный этап уголовно-процессуального познания. Нам представляется, что уголовно-процессуальное доказывание это развивающаяся динамическая система, состоящая из последовательно сменяющихся и взаимосвязанных циклов. Каждый такой познавательный цикл реализуется в рамках соответствующей стадии уголовного процесса и обладает определенной самостоятельностью и законченностью. Это значит, что управомоченный орган государства самостоятельно решает специфические для данной стадии познавательные задачи. Законченность познавательного цикла проявляется в получении управомоченным органом знаний, достаточных по их объему и содержанию для обоснования решения, завершающего стадию. На каждой стадии уголовного процесса законодатель конструирует свою специфическую познавательную ситуацию, руководствуясь: а) уже достигнутым на предыдущем этапе уровнем знаний о доказываемых фактах и их правовом значении для последующей стадии; б) познавательными задачами, подлежащими разрешению на новом этапе; в) статусом субъектов, участвующих в доказывании на новом этапе; г) особенностями действия в конкретной стадии принципов уголовного процесса. Соответственно этому определяются полномочия субъектов доказывания и правовые средства решения (достижения) задач, стоящих на той или иной стадии уголовного процесса.

С учетом изложенного отметим специфику познавательной ситуации и соответствующих ей способов собирания доказательств на отдельных стадиях уголовного процесса.

При анализе ст. 86 УПК РФ может сложиться мнение, что собирание доказательств осуществляется только при производстве предварительного расследования и в суде, а стадия возбуждения уголовного дела «не включает в себя доказывание»[99]99
  Жогин Н. В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие в советском уголовном процессе. М., 1965. С. 20; см. также: Лупинская П.А. Доказывание в советском уголовном процессе. М., 1966. С. 53.


[Закрыть]. В действительности же в уголовном процессе нет ни одной стадии, где бы вообще отсутствовало доказывание. Оно имеет место и в стадии возбуждения уголовного дела. Убедительные аргументы этому приведены в ряде работ ученых-процессуалистов[100]100
  См.: Арсеньев В.Д. Доказывание фактических обстоятельств дела в отдельных стадиях советского уголовного процесса // Вопросы борьбы с преступностью по советскому законодательству. Иркутск, 1969. С. 7–28; Михайленко А.Р. Возбуждение уголовного дела в советском уголовном процессе. Саратов, 1975; Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела: Автореф. дис.… канд. юрид. наук. Харьков, 1980; Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе. Саратов, 1986. С. 55–56.


[Закрыть].

Представляется необходимым отметить здесь общие аргументы в подтверждение этой концепции, вытекающие из уже рассмотренных позиций о сущности уголовно-процессуального доказывания. Так, П.А. Лупинская считает, что любое итоговое решение, завершающее ту или иную процессуальную стадию, может быть принято лишь при наличии совокупности фактических данных, достаточных для ответа на главный вопрос этой стадии. Фактические данные представляют собой основания решения, а их установление происходит путем доказывания[101]101
  Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание, формы. М., 1976. С. 82.


[Закрыть].

Таким главным вопросом стадии возбуждения уголовного дела является вопрос о наличии либо отсутствии признаков преступления в событии, о котором стало известно органу дознания, следователю, прокурору, суду. Чтобы ответить на этот вопрос по закону, необходимы достаточные данные, указывающие на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ). Для их сбора в законе устанавливается определенная правовая процедура, цель которой – принять и проверить поступившее сообщение, получить достаточно надежную информацию для суждения о признаках преступления и сохранить ее для последующего использования. Следовательно, на этой стадии процесса осуществляется познавательная деятельность, в ходе которой предусмотренным законом способом получаются фактические данные, используемые для обоснования доказываемого положения. Такая деятельность полностью подпадает под признаки доказывания как познания, осуществляемого в особой форме, предусмотренной уголовно-процессуальным законом, а ее результаты, т. е. полученные фактические данные, обладают нормативными признаками доказательства. Поэтому есть все основания для исследования специфики способов собирания доказательств в стадии возбуждения уголовного дела.