Текст книги "Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам"

Глава VIII. Новый путь

23. Независимость Грузии

Треволнения, вызванные домогательствами турок, достигли крайнего напряжения, когда делегация наша получила от генерала фон Лоссова формальное предложение добрых услуг в качестве посредника, ввиду безуспешности сношений между оттоманскими и закавказскими представителями (19 мая). Большинство находило, что за это предложение следовало ухватиться. Однако мусульмане, как выяснилось в совещании делегации, боялись принятием германского посредничества обидеть турок: их надлежало бы предварительно спросить и т. д. По мнению Гаджинского, вообще не следовало затягивать переговоры. «Надо кончать, – говорил он, – так или иначе: для восточной части Закавказья несогласия не существенны». Эти несогласия были очень существенны для Грузии и Армении. Мы стояли на перекрестке: одним было по пути с турками, другим – не по пути.

Фон Лоссову тогда же ответили принятием его предложения.

Близилась развязка. Победоносная Турция, как сильнодействующий реактив, вызывала распадение слабого еще, неустроенного, потрясенного войной и революцией агломерата – Закавказья. От него естественно отваливался мусульманский Азербайджан, влекомый к Турции магнитной силой ее притяжения. Голос породы оказался сильнее векового предубеждения шиитов против суннитов, особенно в тех образованных слоях, шиитское рвение которых значительно остыло под влиянием русско-европейской культуры.

Этим одним для Закавказья уже исключалась возможность единого политического маневрирования, то есть единой внешней политики. Каждая часть его должна была сама о себе позаботиться.

Что Грузия была к тому готова, сравнительною организованностью своей, с такой уверенностью мы приехали в Батум. Что она должна действовать самостоятельно, выяснилось окончательно после занятия турками всей мусульманской части Грузии – от Батума до Боржомского ущелья – и ввиду неудержимой тяги их к берегам Каспийского моря.

Быть этапным коридором для «армии ислама», хотя бы временно, нас не соблазняло. Прогнать турок силою мы не могли. Единственный выход – политика германского «намордника». Но для этого нужно: выступление независимой Грузии; уговор с Германией и определенная германская поддержка.

Практическая злоба дня побуждала именно так ставить вопрос; но гораздо более глубокие побуждения толкали на тот же путь. Как было не услышать в этот единственный момент клокотания исторических стихий, как было не внять голосу всех, кого уже давно нет; как не подумать и о тех, что еще придет? Сколько поколений создавали грузинскую нацию и тщетно искали для нее условий вольного развития под солнцем? Вот независимость застучала в дверь – как не броситься ей навстречу! Если упустишь это мгновение, как ответить потом перед теми, кто будет после нас? Или этот народ рожден только для рабства, для подчинения, и ему окончательно превратиться в «этнический материал», из которого штампуются, смотря по обстоятельствам, то персы, то турки, то русские? Нет, он помнит; он желает воспрянуть и стать опять самим собою. Он этого не желает? Он вздохнет о своей тюрьме как «Шильонский узник» Байрона? Пусть это теперь и обнаружится! Перевертывается страница истории.

Впрочем, в таких размышлениях не было надобности: одним, немногим, они давно были знакомы. Другие проникались скорее тактическими соображениями. У большинства и вопроса не возникало: воля, инстинкт, подсознательное несли их в эту сторону. «Шахматный» же расчет был не бог весть какой сложный: прежде всего, опираясь на Германию, оградиться от турок и организоваться. В организованном виде, как нация, ждать окончания мировой войны – положение наше тогда и определится, причем мы и сами будем фактором, его определяющим, – хотя бы и скромным. И соотношение с Россией выяснится тем же путем.

В откровенных беседах с членами германской делегации подготовлена была намечавшаяся позиция Грузии – в предвидении неизбежного развала Закавказской коалиции. Всего несколько лиц были, так сказать, в секрете. Приехавший из Тифлиса Н. Жордания, по своему положению председателя грузинского Национального совета, лидера социал-демократической партии в Законодательном сейме и в Грузии, был лицом, на чью долю выпала трудная задача проведения в Тифлисе основных актов (провозглашения независимости Грузии и самой отмены Закавказского сейма). У него были, по-видимому, колебания, вполне понятные и законные: независимость Грузии мало вязалась и с доктриной всей его прежней работы, и с принадлежностью его к российской социал-демократической партии. Но, раз «уверовав», он взялся за проведение новой программы искусною рукою.

22 мая он уехал обратно в Тифлис. Работа «германо-грузинская», параллельно с «закавказско-турецкой», шла полным ходом.

24 мая генерал фон Лоссов известил нас о безуспешности попыток его посредничества. 25-го председатель закавказской делегации получил от генерала уведомление, что ввиду предстоящего, по его сведениям, распадения Закавказской республики и изменения, в связи с этим, всей обстановки ему необходимо личное сношение со своим правительством, вследствие чего он решил покинуть Батум вечером же на пароходе «Минна Хорн».

Германская делегация действительно отбыла в этот вечер из Батума.

26 мая закавказская делегация получила ультиматум Турции с требованием принятия совокупности турецких предложений (дополненных новым изменением границ в пользу Турции) в 72-часовой срок. В момент получения ультиматума Закавказская республика уже не существовала: ровно за 4 часа до того в Тифлисе последовало объявление независимости Грузии. Вот, впрочем, несколько отрывков, которые лучше выразят смену событий.

24. Дни решения

Батум, 21 мая 1918 г.

Утром обозреваем с Н. Жордания и Николадзе по карте необходимые нам границы. В крайнем случае готовы «отдать» Закатальский округ. Никаких других исправлений границ в пользу Азербайджана не допускаем. Турки пристали буквально с ножом к горлу – но Ахалцих, Хертвиси должны остаться в Грузии.

Днем – совещание грузин с татарами о взаимной границе. С одной стороны – Николадзе, Жордания, Сургуладзе и я; с другой – хан Хойский, Хасмамедов, Сафикюрдский, Пепинов, Усубеков, Джафаров. Армяне отказались от частей Елисаветпольской губернии (Карабаг), и мусульмане… согласны на образование особого армянского кантона в Закавказье (примерно по схеме Александропольской губернии недавней эпохи земских мечтаний). У нас они не прочь отхватить части уездов Сигнахского, Тифлисского и Борчалинского (каково слышать об этом царям в мцхетских могилах!), но соглашение здесь возможно: они уступят. По ахалцихскому вопросу Пепинов выдвигает самоопределение (разумея присоединение к Турции).

В общем, наши друзья-мусульмане уверяют, что «триединое» Закавказье будут отстаивать всячески; но, говорят они, как быть, если турки от своих требований не откажутся и один из проектируемых «кантонов» будет отсутствовать? Они желали бы сохранить в этом случае Закавказье хотя бы «двуединым»…

Мы ответили, что если Закавказью будет действительно нанесен такой удар в Батуме, то мы будем считать себя свободными и каждая сторона должна будет осмотреться.

Ну, не преждевременно ли было приступать к сочинению Закавказской конституции в Тифлисе?

Позже прогулка в «закавказском» автомобиле; спутники мои – Чхенкели, Жордания – уже более года как освоились с этой ценною прерогативой революционной власти. Вверх по ущелью Чороха, до впадения Аджарисцкали. Насколько этот пейзаж, эти мощные коренные деревья приятнее приморских «субтропических» ухищрений.

Группы мулов с вьюками и проводники их едва ли были иными в дни блаженного отца нашего Григория из Хандэты, который здесь поблизости, в грузинской Фиваиде – Кларджетии, вместе с другими иноками молился за грехи наши – тому назад свыше тысячи лет.

Это беженцы, рассеянные русско-турецкими сшибками, возвращаются обратно.

Поздно ночью помогаю генералам Одишелидзе и Корганову в просмотре, вместе с двумя турецкими офицерами, текста специально военного соглашения. Жаль генералов.

22 мая

Решительное совещание, ввиду угрожающего Закавказью крушения, – о необходимости провозглашения независимости Грузии. Схема та, о которой давно уже в качестве «советника» я твержу здесь и с которой Чхенкели и другие согласны. Независимость и территориальная целость Грузии обеспечиваются Германией. Восточное Закавказье получает свободу действий и устраивается с помощью турок. Армяне также должны будут провозгласить свою независимость; главная их забота в данный момент – оградить жизнь населения от турецких приемов. Они добиваются заступничества и помощи Германии и, наверное, получат ее. Позже они, да и мы можем рассчитывать на более справедливое разграничение с Турцией. Но это, как и устройство наших закавказских взаимоотношений и пр., – вопрос дальнейший.

Написал примерный проект провозглашения независимости Грузии – пора уточнять, действовать. Чхенкели, Николадзе, Жордания, Сургуладзе одобрили. Жордания взял этот проект с собой в Тифлис[38]38
  Я не оставил себе его копии и не знаю, пользовались ли им при составлении «Акта независимости Грузии» 26 мая 1918 г.


[Закрыть]. Мы особенно пожимали ему руку на прощание. Ему придется аранжировать нешуточную пьесу. Подумать только об этой чаще всяких организаций, советов и еще более густой чаще предрассудков! Впрочем, он уже, очевидно, подготовил последний акт: остается дернуть за шнурок.

23 мая

После облачной, необычно прохладной погоды яркое солнце.

Решили, что временное соглашение с Германией, над которым мы спешно работаем (точнее, соглашения – будет несколько документов), должно быть, согласно брестлитовской моде, изложено на двух языках: по-немецки и по-грузински. Сегодня, между прочим, читаем проект соглашения о предоставлении временным грузинским правительством Германии в пользование всего находящегося в гаванях Грузии тоннажа.

Если контрагенту это приятно, отчего не уступить ему того, что и не существует в природе? Каково! Договор о грузинском тоннаже! С Германией!

24 мая

Напряженная работа. Считываю с Везендонком окончательные проекты. Многие начинают догадываться, что за сценою идет глухая работа, что декорации меняются. Поздно вечером составляю следующую телеграмму, которая отправляется в ночь на 25 мая, за подписью Чхенкели:

«Тифлис, генералу Квинитадзе.

Передайте президиуму Национального совета Грузии следующее: дальнейшее промедление провозглашения независимости повлечет за собою непоправимые последствия. Попытка германского посредничества не удалась. Остается одно: противопоставить турецкому нашествию независимую Грузию, поддерживаемую Германией. Ее представителем при грузинском правительстве будет граф Шуленбург, которого необходимо признать немедленно по провозглашении… Подготовлен уже к подписанию ряд временных соглашений с Германией… Жду скорейшего сообщения об акте».

Генерал И. З. Одишелидзе собственноручно зашифровал эту телеграмму. Георгиевский кавалер (еще за японскую войну), бывший военный губернатор Самаркандской области, начальник штаба одной из русских армий на Западном фронте и прочее!

– До чего вы дошли, генерал!

А он ничего, рад.

25 мая

Полным ходом заканчиваем закулисную работу.

Германцы покидают вечером Батум на «Минне Хорн». В последнюю минуту приехал за текстами адъютант фон Лоссова. Дали ему все, что было готово…

Гудок. «Минна Хорн» отчалила – куда, никто не знает. Но мы знаем. Лишь бы не запоздало провозглашение независимости!

Поздно ночью толкуем о наших шансах с Чхенкели и Николадзе. Из Тифлиса депеша: независимость будет провозглашена завтра, 26 мая. Вопрос проведен по всем инстанциям. Только татары просят повременить.

26 мая. Воскресенье

Пишу для Тифлиса проект некоторых нужных актов, а также письмо на имя фон Лоссова, которое повезет в Поти Артур Лейст. Делегация начинает расходиться – но закулисная, по необходимости, работа наша прошла незамеченной. Никто, кажется, не подозревает того, что произойдет сегодня и завтра.

За табльдотом обычная болтовня. Мой сосед, сроднившийся с Грузией немец-литератор, беседует о Риме. Отличная тема, когда кругом все плачутся – кто по Ахалциху, кто по Александрополю.

Позже улучаю несколько минут, чтобы посидеть на морском берегу. Вот у самой воды, сблизив стулья, доверительно и серьезно обсуждают что-то Халил и Вехиб-паша.

Море голубое, как никогда. Зелень горных лесов вокруг угадывается: она закрыта полупрозрачной голубой мглой. Дельфинова морда все выскакивает из воды – какой он жесткий и мокрый! Баклан плавает, ныряя и оставаясь подолгу внизу. На пляже гуляют группами константинопольские чиновники – молодежь с видом манекенов из магазина готового платья, турецкие офицеры и германцы в турецкой форме, чиновники старого режима с каким-то посторонним видом, их дебелые дамы, наши офицеры, не имеющие вида пленников.

Музыка поблизости играет что-то наивно-пошлое, прогудел наверху аэроплан – лодка под парусом резво прошла берегом…

Итак, клин клином вышибай; но мы заслонимся от турок германцами. «Заслон» больше символический, так как войска у них здесь нет; впрочем, в Нотанеби уже образовался германский пикет (из военнопленных). Вопрос, не соблазнит ли турок близость городов и надежда на добычу?

Другого пути нет: мы организуем независимость, Германия будет держать за фалды турок; за это поживится у нас кое-чем. Азербайджан будет пока под влиянием Турции. Армения – под турецким нажимом, смягчаемым присутствием германцев.

В 9 часов вечера меня и Николадзе зовут к председателю делегации. Пакет от Халил-бея. Ультимативное требование в 72 часа принять полностью полученные нами 11 мая турецкие условия. Притом турки прихватили теперь уже и Нахичеванский уезд (Эриванская губерния), то есть железную дорогу Карс – Александрополь – Джульфа целиком.

О существе этого ультиматума наши мусульмане знали еще днем. Мотивировка его была облегчена жалобами, шедшими из известных кругов татарского общества: послушать теперь Халил-бея, мусульман везде грабят и режут, и турки не могут отдать их на съедение бандитам-революционерам и т. д.

Турция опять захватывает Ахалцихский уезд, древнюю Месхетию; и хребет, окаймляющий Рионскую долину с юга, который так хорошо виден с балкона митрополичьего дома в Мартвильском монастыре, снова делается границей между Исламом и Грузией…

Ультиматум – а наши соглашения с Германией еще не подписаны. Брр…

…Приносят депеши из Тифлиса. Полковник К., командующий в Нотанеби, поздравляет… но вот телеграмма Н. Жордания и Н. Рамишвили: «Сегодня в пять часов пополудни Национальный совет провозгласил Грузию независимой республикой. Председатель правительства – Рамишвили, министр иностранных дел Чхенкели. Закавказский сейм признал себя упраздненным, и единство Закавказья прекратилось».

Таким образом, за четыре часа до получения нами турецкого ультиматума Закавказская республика, огромный моллюск – без позвоночника, перестала существовать.

Немедленно составляю текст письма на имя Халил-бея с извещением, что ультиматум, адресованный им правительству Закавказской республики, не мог быть вручен по принадлежности ввиду распадения ее и состоявшегося провозглашения независимости Грузии.

Тем временем в кабинет Чхенкели приходят Хатисов, Качазнуни, генерал Одишелидзе. На этот раз вопрос «что нового?» не остается без ответа. Хатисов недоумевает: что же будет с Тифлисской обсерваторией, Закавказским повивальным институтом и другими общекраевыми учреждениями? Вообще, в Тифлисе грузины в меньшинстве и т. д.

Какие тут повивальные институты! Закавказье объявили федерацией трех народов раньше, чем организовали каждое из этих слагаемых. Правда, целый ряд обстоятельств заставил начать постройку с крыши, а не с фундамента. Теперь новые обстоятельства возвращают нас к необходимому началу, то есть к организации Грузии, Армении и Азербайджана как самостоятельных единиц, союзное соединение которых должно быть осуществлено при первой же возможности, то есть как только Турция перестанет играть здесь роль разлагающего фактора.

Раз вопрос ставится так – впрочем, так он уже разрешен сегодня! – то Тифлис будет, как всегда, столицей Грузии, армяне имеют Эривань, а татары обоснуются в Гандже, пока не освободят Баку.

Глава IX. Курс на Германию!

25. Из Батума в Поти

С германской делегацией было условлено, что выработанные в Батуме временные соглашения будут подписаны в Поти, куда германцы выехали, как мы видели, 25 мая вечером. Там предстояла встреча их с Н. Рамишвили и А. Чхенкели; последний должен был затем вместе с германской делегацией отправиться в Берлин для более основательных и регулярных переговоров с германским правительством.

Временным представителем Германии в Тифлис назначался граф Шуленбург, о принятии которого в этом качестве, а также г. Андерса, консульским представителем в Поти грузинское правительство уже известило генерала фон Лоссова.

Однако официально мы просто возвращались в Тифлис, ввиду изменившихся обстоятельств. Вместо закавказской должны были явиться в Батум делегации трех новых республик.

Легко представить себе смятение, царившее в отеле Oriental 27 мая, когда все узнали, что закавказская делегация приказала долго жить. Решили уехать специальным поездом, вечером того же дня. Остались кое-кто из состава военной миссии, драгоман доктор Гамбашидзе и др.

На вокзале целую вечность ждем отхода поезда. Пришлось долго занимать разговором Вехиб-пашу, приехавшего провожать членов бывшей закавказской делегации. Ему всего 42 года, по его словам; но вид у него человека пожилого. Сколько ночей, говорит, приходилось мне, командиру, проводить в автомобиле, а на обед довольствоваться стаканом молока и одним яйцом вкрутую! Родом он албанец из Янины, но мать его была грузинка-мусульманка из Ахалкалаки. У них в семье – 17 офицеров, 3 командующих армией. Нусрет-бей, юрисконсульт, тоже албанец из Янины[39]39
  После 1924 г. Вехиб-паша – эмигрант в Италии, а Нусрет-бей – уполномоченный ангорского министерства иностранных дел в Константинополе.


[Закрыть].

Наконец уехали из Батума. В Нотанеби (пограничная станция) энергичная фигура полковника К. Толпа солдат свободной Грузии. Но вот новость – германский офицер в каске. Это – импровизация, с нашей помощью, графа Шуленбурга. Офицер в роли пугала, явно балтийского происхождения, но главное – каска: знак того, что туркам здесь нечего делать. Иным из наших спутников каска эта не очень по вкусу: они видят в ней ущерб для фески. Какое множество «различий» выражено различием этих головных уборов!

На узловой станции Самтреди вагон с теми, кто должен ехать в Поти, отделяется. Остальной поезд продолжает путь на Тифлис: из его пассажиров мало кто и знает о назначенном в Поти свидании.

Ночью приехал из Тифлиса наш премьер Рамишвили, которого я видел впервые. Представительная фигура, не без изящества. Но что скрывается за этим фасадом?

Рано утром у нас совещание с Рамишвили и Чхенкели, ввиду предстоящего подписания соглашения с Германией. Тем временем поезд приближается к Поти по местности, плоской как стол, заболоченной, в вековом ожидании дренажа и других мелиораций – одна из любимых тем грузинского словесного прожектерства!

В Поти знакомые лица – П. Сургуладзе, бывший здесь при германской миссии, И. Гоголашвили, с готовыми уже печатями, бумагами и прочим канцелярским оборудованием новорожденной республики, граф Шуленбург. Едем дальше, в порт. На молу развевается германский флаг, в ожидании грузинского. У пристани германский стационер из Константинополя «Лорелей»; рядом гордо возвышается купчиха «Минна Хорн». Торжественно поднимаемся по крутому трапу: я, за мною Чхенкели, за «его превосходительством» ординарец Ахмет-бек Бежанидзе, офицер весьма внушительного вида, из грузин-мусульман, и другие – сцена достойная… недельной хроники кинематографа.

Генерал фон Лоссов очень нас торопит: чем скорее в путь, тем лучше. Все ли в сборе и т. д. Недостает только Николадзе, который прибудет в последнюю минуту. Тем временем мы приступаем к делам, и несколько позже я отправляюсь за Рамишвили, который, в свою очередь, поднимается наверх, салютуемый на борту часовыми. После трехчасового обсуждения (в перерыве мы завтракаем с германской делегацией) соглашения наконец подписываются.

По просьбе Шуленбурга пишем бумагу для германского лейтенанта барона П., посылаемого с небольшим пикетом в Сухум.

Еще разговор на пристани с германским консулом и с графом Ш., который просит «передать привет Германии»; отъезд близится; на пристани собралась огромная толпа… наконец отчаливаем, часов, кажется, в пять. Берег стал быстро удаляться: мне, даже мельком, не пришлось видеть независимой Грузии!

26. Потийское соглашение 28 мая 1918 г.

В чем же заключалось существо временного грузино-германского соглашения 28 мая 1918 г.? Вопрос не лишен исторического интереса ни для того, кто изучает методы и цели Германии в последнем фазисе мировой войны, ни кому интересна история Ближнего Востока вообще и отдельно судьба Грузии и Кавказа после русской революции.

Основное «временное соглашение по установлению предварительных взаимоотношений между Германией и Грузией», договоренное в Поти между германским императорским правительством, в лице королевско-баварского генерал-майора фон Лоссова, и грузинским правительством, в лице министра иностранных дел Акакия Чхенкели, состояло всего из пяти статей.

По ст. 1 Грузия признавала постановления Брест-Литовского договора 3 марта 1918 г. основой своих взаимоотношений с Германской империей.

По ст. 2 Грузия разрешает германскому правительству пользоваться, до окончания войны, грузинскими железными дорогами для перевозок войск и военных материалов четырех союзных держав. Для контроля железных дорог с этою целью учреждается в Тифлисе особая комиссия под руководством Германии, действующая совместно с грузинским правительством. Предусматриваются германские команды на железнодорожных станциях и в Потийском порту.

Ст. 3 и 4 касаются установления взаимного дипломатического и консульского представительства; и, наконец, ст. 5 гласит о возможно скорой замене настоящего соглашения (вступающего в силу одновременно с подписанием) формальным трактатом между договаривающимися сторонами – поскольку не будет заключено общего договора между четырьмя союзными правительствами (то есть германским, австро-венгерским, турецким и болгарским), с одной стороны, и грузинским правительством – с другой.

Главная сила этого (основного) соглашения лежит, конечно, а) в фактическом признании грузинского правительства германским и б) в установлении, на время войны, германского контроля над железными дорогами Грузии.

Одновременно заключено было два дополнительных соглашения. Из них первое касается тех хозяйственных вопросов, разрешение которых будет иметь значение для заключения грузинским правительством в Германии займа. Это как бы программа будущего экономического соглашения, связанного с этим займом.

Так как предполагалось, что доходы от железных дорог и от порта Поти могли бы служить обеспечением платежей по займу, грузинское правительство заранее (ст. 1) декларирует, что железные дороги Грузии составляют собственность государства, что Потийский порт перейдет в государственное управление и что оно согласно на учреждение особой грузино-германской комиссии для контроля эксплуатации названных дорог и порта (если их доходами будет обеспечиваться погашение займа).

Ст. 2 намечает создание, на паритетных началах, грузино-германского горнопромышленного общества, которому грузинское государство передаст исключительное право эксплуатации недр, предварительно закрепив за собой, в законодательном порядке, монополию горного промысла.

Общество это будет находиться под надзором государства; особыми законами будет осуществлена, путем соглашений, ликвидация существующих горных предприятий и приобретенных прав. Экспорту добываемых руд не будет чиниться препятствий.

Если изложенная здесь схема очень соответствует господствовавшим с особой силой во время войны идеям государственного социализма и объединенного планомерного предпринимательства, то в ст. 3 выразился чрезвычайный интерес Германии к сырью, вся наличность которого, за покрытием местных нужд, могла быть приобретаема и вывозима Германией.

В ст. 4 Германия обещала наладить пароходное сообщение с Грузией и облегчить привоз в последнюю фабрикованных товаров, полуфабрикатов и продовольственных грузов.

Второе дополнительное соглашение (всего из двух статей) имеет в виду интересы немцев-колонистов, поселенных в Грузии русским правительством еще в первой половине XIX в.; сохранение их привилегий, свободу возвращения в Германию, право ее заступничества за них.

Сверх вышеизложенных трех соглашений, создающих в совокупности основу грузино-германских взаимоотношений, в Поти были подписаны еще три отдельные конвенции: о временном допущении германской валюты в качестве платежного средства наряду с туземными деньгами, по особому курсу, и о порядке установления этого курса особым соглашением правительств; о средствах и способах к скорейшему размену пленных (в дополнение к постановлениям Брест-Литовского дополнительного договора); о предоставлении в распоряжение германского правительства находящегося в грузинских портах тоннажа.

Необходимость первой из этих специальных конвенций связывалась главным образом с предстоявшим прибытием в Грузию, по соглашению с правительством последней, германских войсковых частей (подобные же конвенции были Германией заключены в свое время с Болгарией и Румынией). Вторая едва ли нуждается в особых пояснениях; значение третьей было вообще очень невелико.

Потийские соглашения разрешали злободневные вопросы, вытекавшие из войны; в то же время они предусматривали помощь Германии, то есть главным образом германского капитала в государственном строительстве и экономическом развитии Грузии. Германия обеспечивала себе немалые преимущества – особенно в будущем; но и Грузия извлекала выгоды – притом непосредственные из соглашения.

Благодаря последнему, она избавилась от бремени грозившей ей турецкой оккупации: и никто, кроме Германии, не мог этого дать – по крайней мере летом 1918 г. В то же время Германия оказалась – и только она могла в данный момент сыграть эту роль – восприемником государственной независимости Грузии. Благодаря ее поддержке, вопрос этот получал международное значение.

В секретном письме, адресованном генералом фон Лоссовом грузинскому правительству, тогда же, то есть 28 мая 1918 г. в Поти, он брал на себя обязательство добиться того, чтобы «германское правительство объявило свою готовность оказать поддержку Грузии в переговорах с русским правительством относительно выступления Грузии из состава Российской империи и, после отделения ее, признать Грузию свободным и независимым государством». Равным образом уполномоченный Германии обязывался приложить старания к тому, чтобы «Германия оказала Грузии помощь в деле обеспечения ее границ и при установлении взаимоотношений Грузии с соседними государствами».

В том же письме давалось общее определение территориального состава Грузии: границы ее охватывают прежние губернии Тифлисскую, Кутаисскую и Сухумский округ.

Согласно этому определению, Батумская область исключалась из пределов Грузии (что, впрочем, соответствовало Брест-Литовскому договору); но заявленные только что в Батуме новые претензии Турции на два уезда Тифлисской губернии (Ахалцихский и Ахалкалакский) не принимались во внимание представителем Германии. Это был результат наших настояний и переговоров. Разумеется, лишь позже, в Берлине, могло выясниться, насколько Германия действительно пожелает взять на себя обязательство, в пользу которого генерал фон Лоссов обещал всемерно стараться.

Любопытна, равным образом, следующая оговорка, изложенная в письме: Сухумский округ (включая Гагры) составляет часть Грузии до тех пор, пока Грузия образует отдельное государство в пределах Кавказа. В случае же образования конфедерации кавказских народов, с участием в ней Грузии, населению Сухумского округа должно быть предоставлено решение вопроса о положении его среди кавказских стран.

Иными словами, население Абхазии имело бы в этом случае выбор между соединением с Грузией, вступлением в Союз горских народов или участием в Кавказской конфедерации в качестве особого государства-кантона.

Отсюда видно, какое значение придавалось плану политического объединения кавказских народов в тот самый момент, когда обстоятельства сделали необходимым расторжение Закавказского союза!

Остается прибавить, что вышеозначенное письмо генерала фон Лоссова заканчивалось сообщением о предстоящем прибытии в Поти германских войсковых частей: это знаменовало для Грузии возможность приступить к первым актам своей государственной жизни, не опасаясь дальнейшего турецкого наступления. Первейшая наша задача близилась, таким образом, к осуществлению. Более определенные результаты, разграничение с Турцией, согласование грузинского вопроса с положением вещей в России и т. д., могли быть добыты лишь в Берлине: наш путь туда и вел.