Текст книги "Подкидыш"

– И все же с учетом того, что его светлость – молодой неглупый и обладающий прекрасным здоровьем человек, кто угодно поставил бы крупную сумму на то, что вам не удастся стать вторым в очередности наследования в течение… скажем… месяца!

– Какую сумму? – поинтересовался Гидеон.

Мистер Ливерседж, неопределенно помахав рукой, ответил:

– О, полагаю, такая вероятность настолько мала, что можно смело ставить пятьдесят тысяч фунтов!

Гидеон покачал головой.

– Я никогда не выхожу так далеко за пределы моих возможностей, мистер Ливерседж, – сказал он. – Вот если бы вы предложили мне пари на то, что в течение месяца я не смогу стать герцогом Сэйлом…

Мистер Ливерседж принялся лихорадочно размышлять.

– Что ж, полагаю, это вполне возможно, – нерешительно произнес он.

Гидеон едва не расхохотался ему в лицо. С трудом подавив такое желание, он произнес:

– Видите ли, сэр, я не настолько уж азартный игрок, как вы полагаете. Подобные пари меня особо не привлекают. Вряд ли вам удастся собрать сумму, которую придется выплатить в том случае, если его светлости не случится расстаться с жизнью в течение месяца.

– Сэр, – убедительно произнес мистер Ливерседж, – если бы я заключил пари эдакого масштаба, то лишь в полной уверенности, что его светлость действительно расстанется с жизнью в течение месяца!

– Откуда у вас такая уверенность? – улыбнулся Гидеон.

Мистер Ливерседж затаил дыхание.

– Капитан Уэйр, – произнес он, – я вполне здравомыслящий человек и пришел не для того, чтобы вынудить вас потратить время на пустые разговоры. Более того, сэр, принимаю во внимание всю щекотливость вашего положения! И будучи человеком весьма чувствительным, я много размышлял над вашим положением. Разумеется, вы не могли допустить, какое бы соглашение мы с вами сейчас ни заключили, вероятность получения… э-э…

– Кровавых денег?[11]11
  Кровавые деньги – плата наемному убийце, денежная компенсация родственникам убитого или деньги, выплачиваемые следующему в роду. (Примеч. пер.)


[Закрыть] – подсказал ему Гидеон.

Мистер Ливерседж поморщился.

– Это, сэр, уродливое выражение, которое звучит отвратительно как для моего, так и для вашего слуха. Все, что я вам предлагаю, – занятное пари. Я уверен, в клубе Уайта делают еще более невероятные ставки. Не такие, чтобы наше с вами пари можно было бы записать в тамошние книги. Простого обмена расписками, сэр, оказалось бы вполне достаточно. Хотя, позвольте заверить вас, я рассматриваю это в качестве простой формальности, обычно соблюдаемой при заключении подобных сделок. Зная вас как человека чести, капитан Уэйр, не могу допустить и мысли о том, что мне когда-то придется предъявить вам вашу расписку.

– Премного благодарен, – кивнул Гидеон. – Но моя вера в вас, мистер Ливерседж, не столь велика. К примеру, я не верю в то, что в ваших силах не позволить мне выиграть это пари.

Мистер Ливерседж, укоризненно посмотрев на капитана, заявил:

– Я с болью осознаю, сэр, что мне отказывает в доверии человек, с которым я был предельно откровенен. Я бы сказал даже, человек, которому мне не терпится услужить. Или я должен был с самого начала сообщить вам, что в настоящее время его светлость пребывает в небольшом домике, расположенном в очень живописной местности в непосредственной близости от Лондона? Когда я удостоился чести встретиться с ним в последний раз, он был одет в серое пальто с четырьмя пелеринами поверх костюма для верховой езды оливкового цвета и великолепного покроя. В кармане у него – изумительно красивые часы, на задней крышке которых выгравирован герб герцога, а на передней его инициалы. – Ливерседж вздохнул. – Возможно, стоило привезти их вам, сэр, но мне претит все, от чего несет самым заурядным воровством. Впрочем, вполне вероятно, вы узнаете вот этот изысканно вышитый платок.

Сунув руку в карман, он извлек испачканный кровью платок Джилли.

Гидеон взял его в руки и, побледнев, молча уставился на него. Вокруг носа и губ капитана Уэйра внезапно залегли глубокие складки. Пятна уже потемнели, из красных став коричневыми, но Гидеон безошибочно понял, что смотрит именно на пятна крови, а не на что-либо иное. С трудом сглотнув подступившую к горлу тошноту, он дрожащими пальцами положил платок на стол, поднял голову и взглянул на мистера Ливерседжа.

Едва упомянув оливковый костюм, Ливерседж понял, что попал в точку. От него также не укрылась дрожь в пальцах, которую тщетно пытался унять капитан. Ливерседж снисходительно улыбнулся, размышляя над тем, что на месте капитана Уэйра тоже был бы взволнован, неожиданно узнав, что в течение месяца ему предстоит стать герцогом. Затем он встретился с капитаном взглядом и за то короткое время, которое ему было отведено на это, успел подумать, что никогда еще не видел, чтобы чьи-то глаза так светились. Ему даже показалось, будто этот взгляд его опалил, что было совершенно неудивительно, ведь поле зрения Гидеона заволокло пылающим красным туманом.

В следующее мгновение две железные руки вырвали далеко не тщедушную фигуру мистера Ливерседжа из кресла и принялись его жестоко душить и трясти одновременно. Беспомощно цепляясь пальцами за эти руки, тот в ужасе смотрел на потемневшее от ярости лицо, бешеный оскал, обнаживший плотно стиснутые зубы, и чудовищно раздутые ноздри. Прежде чем у него в глазах потемнело, мистер Ливерседж успел увидеть в этом лице свою смерть и понял, что впервые в жизни ошибся. Затем его глаза выкатились из орбит, язык вывалился изо рта, и Ливерседж утратил способность видеть и понимать. Стоило ему потерять сознание, как Гидеон отшвырнул его от себя, и он безжизненной массой рухнул на пол.

Глава 16

Грохот от падения на пол тела мистера Ливерседжа немедленно призвал Рагби к месту событий. Слуга застал хозяина отряхивающим ладони как будто в попытке избавиться от прилипшей к ним грязи, а гостя – неподвижно лежащим на полу. Ничем не выдав удивления, вызванного этой странной картиной, но окинув мистера Ливерседжа наметанным глазом, Рагби заметил:

– Похоже, этого вы действительно прикончили, сэр! Но что меня интересует сейчас, сэр, так это как мне от него избавиться, если вы его убили? Вы чересчур поспешны, сэр, вот что я вам скажу!

– Да жив он, – буркнул Гидеон. – Во всяком случае… Набери воды и вылей на него! Мне он нужен живым!

– Жаль, вы раньше об этом не подумали, сэр! – сурово заметил Рагби. – Удивительно, что только может происходить в гостиной джентльмена!

Он вышел из комнаты и через пару минут вернулся с кувшином воды, щедро вылив все его содержимое на физиономию мистера Ливерседжа.

– Похоже, все это напрасно, – заметил Рагби, – но, может, лучше залить ему в глотку огоньку?

Гидеон подошел к буфету и налил в бокал немного бренди.

– Живой? – поинтересовался он, глядя на Рагби, прижавшего ладонь к грудной клетке пострадавшего.

– Живой, сэр, – отозвался слуга. – Живой, но еле дышит. – Он увидел смятый шейный платок мистера Ливерседжа и покачал головой. – Ну, я думал, вы ему врезали, сэр, но теперь вижу, вы его чуть не задушили.

Рагби ослабил узел платка, выпрямил руки и ноги страдальца и приподнял его голову.

Гидеон опустился на колено, поднеся бокал к безвольно открытым губам мистера Ливерседжа.

– Полегче, сэр, полегче, – предостерег его Рагби. – Не то он захлебнется. Да и проливать этот огненный напиток ему на сорочку тоже жаль! Позвольте мне его угостить. Я его мигом приведу в чувство.

Гидеон уступил бокал слуге и, выпрямившись, сказал:

– Рагби, его светлость в беде!

Слуга на мгновение оторвал бокал от губ пострадавшего и поднял голову.

– Что? – спросил он. – Не может быть, чтобы из-за этого толстяка, сэр! Что случилось с его светлостью?

– Я не знаю. Кажется, он в плену у этого типа. Я должен был выяснить больше, прежде чем его задушить, но… Залей в него еще бренди!

– Оставьте его в покое, сэр. Он постепенно приходит в себя. Не может быть, чтобы он явился сюда, чтобы сообщить вам это.

– О, именно с такой целью он и явился! Он приехал продать мне его! За пустяковую сумму в пятьдесят тысяч фунтов был готов устроить так, чтобы его светлость больше никто никогда не увидел. Он даже готов организовать убийство моего отца! Услужливый тип, ты не находишь? Предъявил мне вот это!

Рагби застыл, глядя на платок герцога.

– Боже мой, сэр! Что он сделал с его светлостью? – воскликнул слуга. – Это кровь, это точно кровь!

– Говорю тебе, не знаю. Но, уверяю, что очень скоро все выясню! Я не верю, будто Джилли умер! Этого не может быть!

– Господи, нет, сэр, конечно, он не умер! – поспешил согласиться с хозяином Рагби. – Скорее всего, они подрались и его светлости разбили нос. А пока не стоит кипятиться и переживать раньше времени. Вообще в этом нет ничего удивительного. Этого следовало ожидать! Нельзя было позволять его светлости убегать…

– Черт возьми, ты что же думаешь, я бы его отпустил, если бы предполагал, что ему может угрожать опасность?! – рассвирепел Гидеон.

– Конечно нет, сэр! Если вы мне немного поможете, мы уложим этого висельника на диван. Нянчиться с ним не стоит, но, с другой стороны, если мы устроим его чуть удобнее, он разговорится быстрее. А он обязан заговорить! Коль он сам этого не поймет, придется создать ему условия еще хуже, чем те, в которых он пребывает сейчас. Но я бы не сказал, что у нас возникнут с ним трудности, сэр. А чем спокойнее мы все сделаем, тем лучше, сэр.

Гидеон, кивнув, нагнулся к ногам мистера Ливерседжа. Незадачливого джентльмена подняли на диван, где он еле слышно застонал.

– Предоставь его мне, – отрывисто произнес Гидеон, не глядя на Рагби. – Я позову тебя, если ты мне понадобишься.

Рагби, с сомнением взглянув на хозяина, сказал:

– Да, сэр, но судя по тому, как вы с ним обращались, и по вашему ужасному настроению… прошу прощения, но я бы сказал, что снова понадоблюсь ему, а не вам!

– Не будь глупцом! Я не собираюсь его трогать. Он думает, все козыри у него, но он заблуждается! Да, да, мистер Ливерседж! Промашка у вас вышла!

Ливерседж открыл глаза и поднял дрожащую руку к своему истерзанному горлу. Он снова застонал, и Гидеон налил в бокал еще бренди. Рагби, не скрывая неодобрения, наблюдал за тем, как капитан приподнимает мистера Ливерседжа и снова подносит к его губам бокал. Впрочем, он, похоже, остался доволен тем, что его хозяин, во всяком случае, на первый взгляд, не собирается прибегать к новым методам физического воздействия. Заметив, что нет смысла напаивать пройдоху допьяна, он удалился, чтобы нести караул за дверью.

Мистеру Ливерседжу было очень трудно глотать, но он выпил бренди и даже сумел сесть. Осторожно ощупав горло, снова застонал и перевел налившиеся кровью глаза на капитана.

– Как некрасиво, сэр! – прохрипел он. – И чересчур поспешно к тому же! Незачем было так кипятиться! Стоило сказать одно слово, и мы бы все устроили по вашему вкусу. За небольшую, совершенно пустяковую сумму в тридцать или даже в двадцать пять тысяч фунтов я согласен доставить вам его светлость в целости и сохранности. – Попытавшись откашляться, Ливерседж поморщился от боли. – Я был бы счастлив это сделать, – прошептал он. – Насилие мне не по душе, не говоря уже о том, что я привязался к его светлости и совершенно не хочу причинять ему вред!

Услышав о том, что Джилли жив, Гидеон испытал невероятное облегчение, поэтому почти полностью успокоился. Он налил мистеру Ливерседжу еще бренди. Тот, взяв бокал, опустил ноги на пол.

– Честно говоря, мне уже значительно лучше, – заявил он, ощущая, как его непостоянная натура начинает представлять все происшедшее в выгодном для него свете. – Должен сказать вам, капитан Уэйр, это очень приятно – обнаружить наличие у вас таких благородных чувств. Хотя для подобных резкостей не было ровным счетом никаких оснований! Более того, это было довольно глупо! Не забывайте, без моей помощи вам никогда не найти его светлость! Отличный коньяк, сэр!

– Угощайтесь, пока есть, – посоветовал ему Гидеон. – В Ньюгейте вам такого наливать не будут.

Мистер Ливерседж осторожно отпил из бокала. Ощущая, как по его телу разливается приятное тепло, он начал чувствовать себя гораздо лучше.

– А это, сэр, весьма грубое наблюдение, – произнес он. – Более того, вы совершенно ничего не добьетесь, действуя поспешно и необдуманно. – А впрочем, что было, то было, капитан Уэйр. Кто старое помянет, как говорится… Возвращение его светлости в семью для меня огромная радость!

– Ах ты, гадкий лицемер! – воскликнул капитан. – Теперь ты требуешь за его светлость выкуп!

– Ну а как вы хотели? – деловито произнес мистер Ливерседж. – Надо же мне на что-то жить, в конце-то концов!

– Вам все равно недолго осталось! Уж об этом-то я позабочусь!

– Я вас понял! – кивнул мистер Ливерседж. – Но вы заблуждаетесь, сэр! Я не прошу выкуп у вас! Для его светлости это ничто! Рискну предположить, он с радостью заплатит. Знаете ли, он вполне может считать, что его жизнь стоит дороже!

– Вот что я вам скажу! – оборвал Ливерседжа Гидеон. – Его светлость не заплатит вам ни единого фартинга! Вместо этого, мистер Ливерседж, мы с вами отправимся туда, где сейчас находится его светлость! Если я увижу его в добром здравии, целым и невредимым, возможно, тебе удастся избежать наказания, хотя я за это не поручусь!

Мистер Ливерседж, откинувшись на спинку дивана, забросил ногу на ногу.

– Полно, капитан Уэйр! Что вы, в самом деле, закусили удила! – спокойно произнес он. – Вы только вдумайтесь! Я полагаю, вам очень хочется упечь меня в Ньюгейт, но если вы обратись к властям, то убьете его светлость. Буду с вами откровенен. Ежели я не вернусь, и притом спешно, во временное пристанище его светлости – разумеется, совершенно его недостойное! – я очень боюсь, что найдутся люди, не такие мягкие, как я, которые положат конец его земному существованию. И это, согласитесь, будет очень прискорбно! Но как же вам предотвратить беду? Вы действительно можете упрятать меня в какую-нибудь отвратительную тюрьму, однако не заставите выдать местонахождение его светлости. Я терпеть не могу банальные и вульгарные выражения, но вынужден обратить ваше внимание на то, что вы в тупике, сэр!

– А вы, я смотрю, все рассчитали? – хищно улыбаясь, заметил Гидеон.

– Сэр, – многозначительно произнес мистер Ливерседж, – если хочешь преуспеть в значительных предприятиях, то иначе и быть не может! Я слышал, герцог – и сейчас, капитан Уэйр, говорю о его светлости герцоге Веллингтоне, а не о его светлости герцоге Сэйле, – так вот, герцог Веллингтонский когда-то сказал, что ему очень помогают веревки. Если что-то не получалось, то, по его словам, он завязывал узел и шел дальше. Очень ценный принцип, сэр, и я всегда стараюсь использовать его в своих делах. Я, завязав узел, иду дальше!

– Все хорошо, пока узел не развяжется, – ответил Гидеон. – Но этот узел точно долго не продержится! Если бы мне в поисках кузена пришлось прочесывать всю Англию, я, возможно, и вынужден был бы договариваться с вами. Однако все гораздо проще, мистер Ливерседж. У меня имеется козырь, которого вы, наверное, никак не ожидали. Сегодня я получил письмо от кузена. Он написал мне из «Белой лошади» в Балдоке. Поэтому мы с вами, занятный мой мерзавец, завтра едем в Балдок, – добавил капитан, с удовлетворением наблюдая за переменившимся в лице гостем. – А когда мы приедем в Балдок, то либо вы сами отведете меня туда, где заперт мой кузен, либо я отведу вас в ближайший суд. И позвольте мне также сообщить вам, сэр, что даже если мне придется задействовать всех сыщиков Лондона и всех констеблей Хертфордшира с добровольцами в придачу, я позабочусь о том, чтобы они перевернули вверх дном все жилые дома и все сараи в радиусе двадцати миль от Балдока!

Глядя на горящее негодованием решительное лицо хозяина дома, мистер Ливерседж думал о том, что ему трудно было бы не поверить. Капитан Уэйр явно относился к числу людей, которые без малейших колебаний прибегали к самым крайним и чрезвычайно неприятным мерам. Более того, сокрушенно размышлял мистер Ливерседж, он, скорее всего, еще и удовольствие получит от того, что поставит на уши Хертфордшир. И было ясно, что он это сделает, ведь никто не откажется отдать все силы розыскам такой важной персоны, как герцог Сэйл. Мистер Ливерседж представил себе чувства мистера Миммса, если поисковый отряд явится в «Синицу в руках», как это непременно и случится. Когда безжизненное тело герцога укладывали в одном из подвалов, протесты мистера Миммса были столь же громкими, сколь и бесполезными. Он не являлся человеком, стремившимся навлекать на себя неприятности, однако внимания властей Хертфордшира ему избежать все же не удалось. Поэтому не вызывало сомнений то, что его заведение станет одним из первых, куда явится полиция.

Также мистер Ливерседж не мог полагаться на забывчивость работников почты. Он готов был поставить десять к одному, что какой-нибудь въедливый клерк припомнит, как держал в руках письма, адресованные мистеру Ливерседжу. Оттуда потянется цепочка, которая, вполне возможно, приведет в Бат, где живет множество людей, мечтающих добраться до мистера Ливерседжа. Этот господин не относился к числу тех, кто склонен к самобичеванию, но в тот момент готов был признаться самому себе в нескольких ошибках. Понятное дело, он не мог винить себя в том, что капитан Уэйр так и не увидел в его предложении собственной выгоды. Но, возможно, с самого начала было мудрее отказаться от своей великой военной хитрости в пользу более простого, однако надежного плана и ограничиться требованием выкупа у герцога. Мысль о том, что у него в кармане уже мог лежать чек на крупную сумму, выписанный его светлостью за свое освобождение, причиняла Ливерседжу нестерпимую боль. Он с отвращением смотрел на капитана, пытаясь понять, что могло заставить герцога делиться своими тайнами с таким омерзительным типом. Ему с трудом верилось, что капитан Уэйр вообще может испытывать какие-то нормальные чувства, поэтому, когда в конце концов Ливерседж заговорил, в его голосе уже не было прежней уверенности:

– Я убежден, вы не станете устраивать такой переполох, сэр!

Капитан Уэйр рассмеялся, но это не был его привычный заразительный смех, и ответного веселья у мистера Ливерседжа он также не вызвал. Более того, смех неприятно резал слух.

– Я думаю, вы приведете меня к кузену, – заключил капитан Уэйр, подходя к двери. Отворив ее и увидев за ней Рагби, Гидеон улыбнулся. – Входи, Рагби, – пригласил он слугу. – Завтра мы отправляемся в небольшое путешествие в Хертфордшир и берем этого человека с собой.

– Вам лучше немедленно меня отпустить! – в отчаянии воскликнул мистер Ливерседж. – Я не могу отвечать за последствия для его светлости, если сейчас же не вернусь! Он может умереть, прежде чем вы его найдете, сэр!

– Скажите, что мне сделать, чтобы вы поняли – я не такой уж идиот, за которого вы меня принимаете? – спросил капитан. – Нынешние тюремщики герцога наверняка не тронут его светлость до тех пор, пока не узнают, чего вам удалось добиться от меня. Рагби, этого типа необходимо охранять! Надеюсь, тебе будет несложно?

Бывший сержант, снисходительно улыбнувшись, ответил:

– Ну конечно нет, сэр! Мы с ним отлично заночуем вместе. Позвольте спросить, чем мы будем заниматься в Хертфордшире.

– Нам предстоит выручить его светлость из затруднительного положения, – сверкнув глазами, ответил Гидеон. – Я возьму бричку и своих гнедых лошадей. Скажи Старри, чтобы все приготовил! Мы выезжаем на рассвете.

– Сэр, нам обязательно тащить с собой этого толстяка? – недовольно пробормотал Рагби.

– Сэр, – с достоинством произнес мистер Ливерседж, – я ни за что не поверил бы, что такой знатный джентльмен столь мало дорожит своей честью и способен так поступить с другим человеком!

– Закрой рот, мерзавец! – добродушно порекомендовал ему Рагби. – Такого человека, как капитан, во всем мире не сыщешь, и ты скоро в этом убедишься! Пошли со мной! Прошу прощения, сэр, но если вы собираетесь покинуть Лондон, вам было бы неплохо встретиться с полковником.

– Вот сейчас я этим и займусь, – кивнул Гидеон. – Смотри, чтобы этот тип не сбежал!

– От кого, от меня? – оскорбленным тоном поинтересовался Рагби. – От меня никто не сбежит, сэр, не то что этот толстячок-дурачок!

По узкой лестнице Рагби затолкал мистера Ливерседжа в кухню, усадил его на деревянный стул и сообщил: он полный идиот, если решил потягаться со столь отважным воином, как капитан, после чего поздравил со счастливым спасением от смерти через удушение. Мистер Ливерседж, который никогда не упускал ни единой представляющейся ему возможности, предпринял несколько попыток убедить Рагби в том, что его ждут необыкновенные блага, если он решит встать на сторону своего узника. Рагби с восхищением выслушал все его речи, после чего сообщил Ливерседжу: если ужин входит в его планы, то ему лучше всего заткнуться. Мистер Ливерседж решил удовольствоваться тем малым, что ему предложила жизнь, принял этот совет к сведению и пододвинулся ближе к столу.

Капитан Уэйр, хотя и выбрал несколько непоследовательный метод убеждения полковника, все же в конце концов без труда получил заветный отпуск. Полковник не только считал Гидеона одним из самых перспективных офицеров, он также терпеть не мог скандалов и шумихи вокруг офицеров своего полка. Стоило ему услышать, что Гидеон желает отправиться на розыски кузена, как он заявил: очень рад этому и уверен – в город они вернутся вдвоем.

Расставшись с полковником, Гидеон некоторое время колебался, не навестить ли ему отца, но потом счел за лучшее ограничиться запиской. У него не было ни малейшего желания вступать в длительные пререкания, не говоря уже о том, что лорд Лайонел вполне мог примкнуть к их экспедиции, а его сына подобная перспектива совершенно не радовала. Ужинать в клуб «Даффи», где его ожидали друзья, он тоже не пошел, не только потому, что было уже слишком поздно, Гидеон и думать не мог ни о чем, кроме опасности, в которой оказался Джилли.

Вместо этого капитан вошел в отель «Стивен» на Бонд-стрит, где его хорошо знали, благодаря чему, а также его принадлежности к военному сословию приняли весьма радушно, немедленно проводив к свободному столику в кофейне. Ужин, который ему принесли, состоял из отлично приготовленных, изысканных блюд, но капитану кусок в горло не лез. Если бы в этом был какой-то смысл, он предпочел бы уехать сегодня же вечером. Не то чтобы он опасался, будто сообщники мистера Ливерседжа действительно могут убить герцога, но мысль о том, что его кузен находится в руках мерзавцев, которые могут грубо с ним обращаться или держать его в скверных условиях, была ему ненавистна.

Гидеон и представить себе не мог, как Джилли умудрился угодить в такой переплет, но подозревал, что приключение, на которое он намекал, имело определенное отношение к мистеру Ливерседжу. Он-то был уверен, что кузен просто немного развеется, и появление мистера Ливерседжа потрясло его до глубины души. Потрясение сменилось тошнотворным чувством, когда он понял, что было глупо считать, будто наивный и неопытный кузен способен за себя постоять. Если бы у Гидеона была хоть капля разума, он взял бы отпуск неделей раньше и вместе с Джилли отправился на поиски приключений. Затем он припомнил озорство, которым сверкали глаза герцога, когда он видел кузена в последний раз, и его отказ сообщить о том, куда и зачем он собрался. Джилли не хотел общества кузена, и уже этого было достаточно, чтобы здравомыслящий человек насторожился. По мере того как понижался уровень вина в бутылке, капитан Уэйр начинал чувствовать себя чуть ли не убийцей. Воображение рисовало ему нынешнее положение Джилли, и ему стоило большого труда не вскочить и бегом не покинуть отель. Бездействие в то время, когда Джилли нуждался в его помощи, казалось Гидеону невыносимым. Если бы ночь была лунной, он, скорее всего, отправился бы в путь немедленно. Уэйр попытался утешиться мыслью о том, что если Джилли знал о намерениях Ливерседжа, то он также понимал – старший кузен не мешкая примчится к нему на помощь. С другой стороны, Гидеон осознавал, насколько маловероятно то, что Ливерседж посвятил его в свои планы, а значит, Джилли уже утратил всякую надежду.

Вернувшись домой, капитан Уэйр обнаружил, что Рагби значительно облегчил свою задачу, напоив подопечного таким количеством джина, что Ливерседж заснул, лежа прямо на полу посреди кухни.

– Как ты мог истратить впустую столько хорошего джина? – произнес Гидеон, глядя на неподвижное мешковатое тело похитителя его кузена.

– О нет, сэр, хорошим джином я его не поил! – заверил хозяина Рагби.

Гидеон вошел в гостиную и сел к столу, чтобы написать краткую записку отцу. Он всего лишь поставил его в известность о том, что получил информацию о местонахождении Джилли и собирается покинуть город, чтобы найти кузена. После этого отправился спать, предупредив Рагби – выехать необходимо как можно раньше. Слуга ответил, что с этим проблем не будет, разве что мистера Ливерседжа придется нести в бричку на руках, поскольку после того количества джина, которое употребил этот господин, до утра он точно не проспится.