Текст книги "«В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников."

В 1961 году Владимир Дворцов освещал чемпионат мира по хоккею, который проходил в Швейцарии. В свободное от матчей время бродил по берегу Женевского озера и оказался около виллы Чарли Чаплина.

«Он прогуливался по своему большому участку – седой такой, маленький человек. Увидел меня по другую сторону невысокой изгороди, понял, что я что-то хочу спросить, и подошёл поближе. А я английский не знаю! Чаплин постоял рядом со мной, виновато улыбнулся и пошёл в глубь участка. Обидно было ужасно! Тогда-то я понял, как важно знать язык». Действительно, обидно, ведь Владимир Дворцов мог стать первым советским журналистом, взявшим интервью у великого актёра! Обаяние Владимира Александровича, его искренний интерес к собеседнику, его отзывчивость – всё это могло расположить к нему любого. Вот и Чаплин был уже готов с ним побеседовать. Это дорогого стоило. Незадолго до этого Чарли Чаплин не принял делегацию советских писателей в знак протеста против очередной антисемитской кампании в СССР. А тут сама судьба благоволила к Дворцову – и такое разочарование! И когда представитель нашего посольства по просьбе Владимира Александровича передал Чаплину переведённые на английский вопросы, пресс-секретарь актёра прислал «весьма нелюбезный ответ, в котором указывалось «господину Дворцову, чтобы он не беспокоил Чарльза Чаплина своими вопросами, пока в Советском Союзе будут преследоваться ни в чём не повинные евреи».

И ещё один раз фортуна отвернулась от Владимира Дворцова. Была у него возможность взять интервью у выдающегося футбольного форварда Пеле (этот эпизод описан в рассказе «Аннаунд Марта баден»). «Король футбола» журналистов не всегда жаловал, но в этот раз был настроен благодушно. Владимир Дворцов к нему по-русски, а «король футбола», стараясь ему помочь, – на всех языках. Кроме, естественно, русского. Но Владимир Александрович только и мог вспомнить фразу из школьного учебника: «Анна и Марта купаются». Вот и «поговорили».

Впрочем, Владимир Дворцов вынес из этих случаев урок: «Через десять лет я стал ездить на хоккейные матчи в Америку, Канаду и к тому времени выучил хоккейную терминологию, несколько десятков слов и фраз, с помощью которых уже мог брать интервью».

Владимир Александрович истово работал до самого конца. Даже перенеся инфаркт и инсульт, оставался деятельным, неунывающим. Жаль, не успел попреподавать начинающим журналистам. Урокам Дворцова не было бы цены. Впрочем, его книги – это, без преувеличения, учебник репортёрского дела. Владимир Александрович делился своим опытом щедро, как и положено шестидесятнику. Вот одно из его профессиональных правил: «Писать кратко, просто, но чтобы в каждой большой информации или зарисовке присутствовали новости, откровения и улыбка». Когда его спрашивали о главных качествах спортивного журналиста, он отвечал: «Знание предмета и быстрота работы». Владимира Дворцова называли самым мобильным корреспондентом ТАСС. «Разговаривает по телефону, отстукивает на машинке заметку и ест бутерброд одновременно», – шутливо писал «Журналист».

Многие профессиональные секреты Дворцова могут пригодиться начинающим журналистам. Хотя повторить многое просто невозможно, потому что находчивость, умение заставить ситуацию работать на себя – качества врождённые, и они были присущи Владимиру Дворцову.

Его кумиром в журналистике был Эгон Эрвин Киш, чешский журналист, «король репортажа» (1885–1948 гг.). Владимир Александрович давал мне почитать книжку «неистового репортёра», особенно рекомендовал очерк «Дебют на пожаре Мельниц». А я теперь советую почитать этот очерк студентам – будущим журналистам. В нём звучит мысль К. Паустовского, которой руководствовались наши МГПИшники: М. Кусургашев, А. Якушева, Б. Вахнюк, В. Коржиков. Это мысль о праве художника на такую подачу материала, когда всё важное укрупняется и, если надо, усиливается, как писал Паустовский, «лёгким вымыслом». Но при этом важно соблюсти чувство меры и вкус, чтобы не исказить факты и не уничтожить сути. Всё это умел Дворцов. Читаешь его очерки и думаешь: какие невероятные истории, какие удивительные судьбы, но ведь всё это – правда!

Я помню добрую, чуть заговорщицкую улыбку Владимира Александровича, приветливый взгляд из-под очков, его широкий приглашающий жест к любовно накрытому столу… И снова с гордостью думаю: чело век, с которым мы попивали чаёк за неспешной беседой – гордость российской спортивной журналистики. Он недаром написал в книге воспоминаний: «Работа у меня была боевая». Тут нужны были бойцовские качества. Откуда только взялись они у домашнего мальчика? Быстроту реакции, изобретательность, ум, обаяние, проницательность, умение чувствовать и понимать людей он противопоставил агрессивному расталкиванию локтями конкурентов, которое сплошь и рядом можно наблюдать у нынешних «желтопрессников». И ещё он был бесстрашным человеком.

В. Дворцов

Как напряжённый приключенческий рассказ, читала о том, как Дворцов брал интервью у президента Югославии Иосипа Броз Тито. У югославского маршала отношения с «большим братом» – Советским Союзом – всегда были сложные. В 1966 году в Югославии проходил чемпионат мира по хоккею. На торжественном приёме у президента для руководителей спортивных делегаций и журналистов Советский Союз представлял корреспондент ТАСС Владимир Дворцов. «А что если взять у президента интервью в связи с чемпионатом мира по хоккею?» – подумал я. Протоколом не предусматривались беседы журналистов с главой государства, и приближаться к нему слишком близко нам тоже не полагалось. Но… профессия обязывает…

– Вам нравится хоккей? – задал я вопрос, едва оказавшись рядом с президентом.

Президент, в то время уже пожилой человек, не ожидал вопросов прессы. Более того, он намеревался, видимо, передохнуть несколько секунд, пока одна делегация отошла, а другая ещё не приблизилась. Так что неудивительно, что с ответом он немного помедлил.

Если бы пауза затянулась ещё на мгновение, интервью не состоялось бы вообще: на затылке я уже чувствовал чьё-то жаркое дыханье. Но президент не медлил.

– Да, мне очень понравился хоккей, – ответил он и, словно вспомнив о чём-то приятном, улыбнулся…»

И слово за слово получилась эксклюзивная беседа о хоккее и о спорте. Потом В. Дворцова пригласил на званый обед советский посол, чтобы счастливчик журналист рассказал об этой беседе. Интервью «дали на заграницу полностью и на страну кусочек». «Кусочек», как с иронией пишет Владимир Александрович, сильно отличался от того, что он записал: цензура постаралась. За излишнюю инициативность журналиста могли и наказать. Зам. генерального директора ТАСС В. Хатунцев потом выговаривал В. Дворцову: «Зачем ты брал интервью у Тито? Тебя что, уполномочивали? Всё обошлось… А вначале пришлось поволноваться: кто его знает, какие отношения между КПСС и югославской компартией?»[77]77
  В. Дворцов. Новости, откровения, улыбка. – М., 1999, С. 95–96.


[Закрыть]

Этот монолог – урок истории для начинающих журналистов. Вот как приходилось лавировать в условиях идеологического прессинга, рискуя напороться на вездесущих чекистов…

Остаться порядочным человеком в большой журналистике непросто. Нередки компромиссы и сделки с совестью. Владимир Дворцов, умея быть жёстким, напористым (иначе как бы добывал он ценный материал?) оставался Человеком. Потому что главное для него было – не импортные тряпки в зарубежных командировках, не лавры первого спортивного обозревателя СССР, из рук которого вся страна получала информацию о победах нашей сборной. И уж конечно, не мелкое тщеславие и желание обставить коллег, мечтавших занять его место. Главное другое. Он объективно оценивал свои возможности и знал, что лучше его о хоккее не напишет никто.

А раз так – надо защищать профессиональную честь. Завистников у него было много. Ещё бы, Дворцов, единственный в ТАССе беспартийный, объездил полмира! «Конечно, начальству это не нравилось. Заведующий спортивной редакцией, его заместители возмущались: «Пропусти хоть один чемпионат, дай поехать Иванову или Сидорову». Хорошо, поедет Сидоров. Но он отвечает за гимнастику, в хоккее ничего не понимает. Что он может рассказать тысячам болельщиков? А я был фанатик хоккея, мне каждый матч нужно было видеть своими глазами… Я каждое движение в командах знал (а ещё знал наизусть досье на игроков всех клубных команд и национальных сборных, тренеров, судей, наших и зарубежных, помнил подробности множества матчей, знал назубок историю мирового хоккея – Н. Б.) Я первый узнавал все хоккейные новости. Если бы я не был такой фанатик, у меня в 58 лет не случился бы инсульт. Недоброжелатели мои считали, что рвусь за границу за тряпками. А какие тряпки, если платили 20 долларов суточные? Мы с Озеровым всегда брали с собой неподъёмный чемодан, набитый консервами с сайрой: завтрак, обед, ужин…»[78]78
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.65.


[Закрыть]

Не о собственной славе думал Владимир Дворцов, когда после матча с канадцами мчался передавать драгоценные сведения в Москву, когда писал свои книги. Он всегда помнил о людях, которые ждут правдивой информации. Говорить правду о спорте, пусть это небезопасно в условиях «железного занавеса» и цензуры, Дворцов взял себе за правило. И это ещё одно ценное и редкое в современных журналистах качество.

Владимира Дворцова ценило высшее начальство, частенько обращалось к нему за подмогой. Владимир Александрович вспоминал, что Брежнев обожал хоккей и часто просил тассовское начальство рассказать какие-нибудь хоккейные новости. Тогда генеральный директор ТАСС С. Лапин и сменивший его Л. Замятин вызывали Дворцова, просили рассказать «что-нибудь весёленькое о хоккее» и спешили с докладом к Брежневу.

Так что не связи, не чинопочитание сделали Дворцова – Дворцовым, а талант журналиста, рассказчика, порядочного человека.

Я так мало общалась с Владимиром Александровичем. Но те уроки, что он успел мне преподать, запомнились. Я поняла, что главное в профессии журналиста не мобильность, трудолюбие, бойкое перо – хотя всё это важно. Главное – любить тех, о ком пишешь. И тогда в материале будет душа живая. И люди это почувствуют.

Елена Аркадьевна Дворцова (1935–2013 гг.), сурдопедагог, сотрудница Института коррекционной педагогики РАО. Окончила дефектологический факультет МГПИ в 1958 г.

До ухода Владимира Александровича я общалась в основном с ним. А первое впечатление от Елены Аркадьевны было такое: как девочка, стройная, глаза большие… Движения лёгкие, грациозные. Двигается бесшумно. Она была немногословна, но отчуждения или враждебности к себе я не почувствовала. Была деликатность. Присев на подлокотник кресла, она внимательно слушала мужа, порой делала меткие, точные, всегда к месту замечания, к которым Владимир Александрович с благодарностью прислушивался. Умная, тактичная, хозяйственная, создающая все условия для работы известному журналисту, образцовая жена великого мужа – подумала я тогда. Правильно сказал о ней Н. С. Эпштейн: «Как трудно быть женой спортивного журналиста! Лена Дворцова с честью с этой задачей справлялась. Она очень гостеприимная хозяйка, и дом их всегда был хлебосольный». Дом Дворцовых всегда был одним из центров притяжения творческой, спортивной, научной, педагогической элиты, московской и не только московской.

А когда Владимира Александровича не стало, и я стала чаще общаться с Еленой Аркадьевной, то начала открывать в ней всё новые и новые достоинства. Какой это глубокий, мудрый и талантливый человек! Она не была незаметной женой при выдающемся муже, хотя такая участь уготована многим жёнам талантливых и ярких людей. Но не ей. Она была его единомышленником, другом, опорой. В последние годы, когда Владимир Александрович много и тяжко болел, она самоотверженно выхаживала его. А ведь она ещё и работала и до сих пор работает! Елена Аркадьевна всегда была самодостаточна. И Владимир Александрович, зная это, ценил её мудрость, её богатый внутренний мир, её жизненный опыт и был ей благодарен за то, что все эти годы она была для него самым близким человеком.

В их семье царило взаимное уважение к интересам друг друга. Друзья одного становились друзьями другого. Владимир Дворцов в силу своей профессии знакомых имел сотни, и каких! Многие стали друзьями семьи. Но и Елена Аркадьевна умеет создавать круг преданных ей людей. Вадим Егоров, в отделе которого в Институте коррекционной педагогики она трудилась много лет, сказал однажды с уважением: «У Елены Дворцовой такие друзья! От хоккеистов до Петра Фоменко!» Это участники знаменитой в 60-е годы эстрадной студии МГУ «Наш дом» Юлий Венгеров и Евгений Харитонов. И многочисленные друзья по МГПИ. И коллеги по Институту коррекционной педагогики. И даже дочь организатора этого института, Всеволода Кащенко, основателя российской дефектологии, преподававшего в 30-е годы в нашем вузе, племянница знаменитого психиатра П. Кащенко – Анна Всеволодовна, тоже выпускница МГПИ… Е. Дворцова практически обо всех своих друзьях-приятелях говорит только хорошее – свойство, присущее многим шестидесятникам. И они платили и платят ей благодарностью и любовью.

Есть люди легендарные, удивительные. Как, например, Павел Юрьевич Гольдштейн, тоже, кстати, выпускник МГПИ 1938-го года. В том же 1938-м он написал письмо Сталину в защиту Мейерхольда. Его, естественно, обвинили в контрреволюционной деятельности и отправили в лагеря, где он просидел до 1956 года. Потом работал в Литературном музее, а в 1971 г. эмигрировал в Израиль.

Елена Аркадьевна рассказывала: «Володя возвращается с работы и видит за столом человек двадцать. «Опять эти полугении сидят!» И начинал искать место, чтобы пристроиться написать заметку». И всё это было – с любовью!

Е. Дворцова, 60-е годы

Есть у Елены Аркадьевны выражение, которым она, как орденом, награждает тех, кого ценит и любит: «московский человек». Определение это даётся не столько по принципу «коренной-некоренной москвич», сколько по принадлежности знакомых ей людей к одной системе координат. Немаловажный критерий этой соотнесённости – любовь к Москве. Сама Елена Аркадьевна любит Москву сильной, но не показушной и не шумной любовью. С её слов можно написать путеводитель по Москве. Основные маршруты в этом путеводителе – Арбат, место её рождения и первых лет жизни. Чистые Пруды, где прошла её юность. Хамовники, связанные с учёбой и сегодняшним днём, проспект Вернадского, где несколько лет жили Дворцовы… Недавно она рассказывала мне, что их дом на Вернадского был последним в Москве, дальше – деревня Тропарёво с церковью. «Мы ходили туда гулять, рвали укроп. Это была некрасовская деревня: дети без портков бегали, куры, гуси… 18 век! И только торчали невдалеке четыре выхода только что построенного метро «Юго-Западная». Это была, наверное, единственная деревня в мире, где было метро!» Теперь на месте деревни стоит корпус гуманитарных факультетов МПГУ. Только церковь осталась прежняя…

Все рассказы Е. Дворцовой о любимых местах наполнены любовью к людям, связанных с этими местами. Эти рассказы насыщены живыми деталями быта, точны и поэтичны. Да, в её путеводителе, если бы Е. Дворцова взялась его составлять, сохранился бы дух Москвы 50-60-х, и судьбы людей, которые жили здесь. Людей известных и обыкновенных, но одинаково интересных…

Она умеет всё делать вовремя: вовремя сказать слово ободрения и поддержки, вовремя смолчать. Она может, почувствовав чужую беду, сорваться среди ночи к друзьям. Всё, как положено истинному шестидесятнику. Если тебе позвонит в три часа ночи друг и скажет: «Бери молоток и приезжай в Перхушково», – ты встанешь и поедешь, не спрашивая зачем. Эта формула, придуманная Э. Успенским, отражает весь строй мысли и сущность отношений шестидесятников.

В Елене Дворцовой сочетаются достоинство, гордость, мудрость, строптивость и умение смирить себя. Временами в ней закипает цыганская кровь. Она порывистая, эмоциональная, страстная. И в то же время терпеливая, выдержанная, проницательная, чуткая. Иногда кажется, что она, как говаривали в старину, читает в сердце. Ей не надо ничего объяснять, чужая невысказанная боль ей так же внятна, как своя. Может быть, потому, что сама пережила много горя? Судьба Лены Мельниковой удивительна. Осиротевшую девочку из большой цыганской семьи взяли на воспитание добрые люди. Девочка выросла, вышла замуж за весёлого, разбитного журналиста, родила дочку Лену, а вскоре умерла. Папаша затерялся где-то на необъятных советских просторах, и Елену воспитывала бабушка, не родная по крови, но заменившая ей мать. Может быть, именно это помогло ей с детства и навсегда усвоить, что духовное родство сильнее кровных уз. Когда не стало воспитавших Елену людей, главной опорой в жизни для неё стали друзья. Школьные, с Чистых прудов. Институтские – в 1956-м г. она закончила дефектологический факультет МГПИ. Друзья по походам и по работе…

Помимо таланта дружить Е. Дворцова, как и положено выпускнице МГПИ, обладает ещё одним – даром слова. Писать начала относительно недавно. Скромная книжечка. На обложке двое, держась за руки, уходят в синие сумерки. Заснеженный бульвар, цепочка следов. Вдали старинный особняк, и почти растаявшие в сумраке большие дома, и троллейбус – конечно, синий… Московская картинка.

Е. Дворцова

Читаешь эти рассказы – и такое щемящее ностальгическое чувство вдруг возникает. Е. Дворцова словно перебирает задумчиво старые ломкие фотографии. С этих фотографий смотрят любимые лица, такие молодые, смеющиеся. И все ещё живы. Писательство – спасительная вещь. Об этом написал в предисловии к её сборнику Ю. Ряшенцев: «Перо для Елены Дворцовой… скорее рычаг, с помощью которого она включает некую машину времени, помогающую ей перенестись в годы, милые автору». И снова все они молоды и полны сил и задора: Владимир Маландин – «рыжий вождь», Владимир Красновский – «певчий дрозд», Юлий Венгеров и Евгений Харитонов – заядлые туристы и участники студии «Наш дом». И другие хорошие «московские люди» из холодного военного детства и беспечной солнечной юности.

Это удивительная книжка. Печаль не раздирающая душу, а задумчивая. Свет неяркий, но греет. Написано коротко, но так, что открывается небывалая глубина чувств и мыслей. Всего два каких-нибудь штриха – и ты видишь Чистопрудные переулки, пятнистые от солнца, которое пробивается сквозь листву. Пустой летний институт, пахнущий штукатуркой и опилками… О том, что рассказы E. Дворцовой точны и объёмны, говорит и Ю. Ряшенцев: «Люди, знавшие людей, о которых она пишет, с радостным чувством узнают их в прозе Дворцовой».

Использованная литература

В. Дворцов. Книги о спорте:

1. «На трассе в Шмерли»

2. «Хоккейный репортаж»

3. «Вызов принят»

4. «Хоккейные баталии СССР – Канада»

5. «Форвард № 17»

6. «Кумиры хоккея из России», – М., 2000

7. «С олимпиадой не соскучишься!», – М., 2000

8. «Улыбки футбола», – М., 2000

9. «О хоккее с улыбкой», – М., 2000

Сборники рассказов, автобиографические очерки:

1. «Новости, откровения, улыбка», – М., 1999

2. «Горшок № 48», М., 1991

3. «Дорога в Нью-Йорк», – М, 2000

4. «Если бы я сразу пошёл на волейбол…», – М., 2000

Сценарии художественных и документальных фильмов:

1. «Такая жёсткая игра – хоккей»

2. «Последний сезон» (об Александре Мальцеве)

Е. Дворцова:

1. Мне надо смотреть на тебя…». Рассказы. – М., 2003

Глава 2. Ирина Демакова (Олтаржевская)

Ирина Дмитриевна Демакова (р. 1938 г.) (однокашники до сих пор зовут её Ирой Олтаржевской), доктор педагогических наук, профессор. Закончила филологический факультет МГПИ в 1960 г.

А ещё она действительный член Академии педагогических и социальных наук. Заведующая кафедрой педагогики и психологии Российской Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования. Вице-президент Российского общества Януша Корчака, создатель и руководитель Региональной общественной организации Молодёжный центр «Наш Дом». Автор многочисленных научно-исследовательских статей и монографий по проблемам гуманистического воспитания. Она училась на одном курсе с Ю. Ковалём, М. Харитоновым, Г. Бабушкиным, С. Яковенко, Р. Харитоновой. Пела в октете А. Якушевой, которым затем руководила. Известна как исполнительница песен, но в студенческие годы, конечно, тоже сочиняла. Одна из её песен, «Расскажу вам по секрету», даже заняла призовое место на конкурсе авторской песни. Эту песню часто пародировали. Студенты МЭИ, изображая октет в капустнике, старательно вытягивали шеи и пели: «Расскажу вам по секрету: ухожу я по декрету».

Традиции института Ирина Дмитриевна принесла в школу, где проработала почти 20 лет. Организовывала вокальные коллективы, руководила хором. Благодаря её энтузиазму школа с рабочей окраины Москвы стала поющей школой, окрылённой «алыми парусами романтики». Там И. Д. Демакова вновь стала сочинять песни, теперь уже из чисто практических соображений.

«Я вела уроки литературы и огорчалась, что ребята мои не очень любят поэзию, – рассказывала И. Демакова. – И я вдруг подумала: а что если некоторые стихи… спеть? И школа эти песни подхватила. А вскоре ребята начали читать стихи, не обязательно те, что пелись. Лет десять я вела факультатив по серебряному веку. И довольно много написала песен. Но никогда не придавала этому значения. Тем не менее когда в 2004 году мне мои голландские друзья предложили записать диск, я выбрала десять песен. Это песни на стихи Михаила Кузьмина, Анны Ахматовой (решиться на это было очень страшно), Ирины Снеговой, с которой я дружила, и Юрия Левитанского».

Но песни – это, так сказать, побочный продукт. И. Д. Демакова избрала делом своей жизни педагогическую психологию. Когда на вечере авторской песни в декабре 2004-го, перечисляя имена знаменитых выпускников, ведущие назвали Ирину Олтаржевскую-Демакову в ряду выдающихся педагогов, Ирина Дмитриевна потом сказала: «Я так благодарна ребятам, что меня упомянули не в связи с авторской песней, а как педагога, вместе с Семёном Богуславским».

Великим Педагогом назвала И. Д. Демакову Президент Российского общества Януша Корчака Роза Валеева, поставив её имя в один ряд с именами Макаренко и Сухомлинского. Ирина Дмитриевна вдохнула однажды воздух корчаковских книг и идей и, как натура увлекающаяся и страстная, понесла эти идеи своим студентам на физфак МГПИ, где преподавала тогда педагогику.

Результатом стало создание Молодёжного корчаковского центра и организация уникальных, не имеющих аналога в России интеграционных лагерей, где в одну семью объединяются дети-сироты и дети «новых русских», здоровые дети и дети-инвалиды: слепые, страдающие ДЦП и другими недугами. Больше десяти лет, дважды в году, проводятся эти лагеря. Ирина Дмитриевна руководит ими, воспитывает вожатых, возится с ребятами и отмахивается от дифирамбов в её честь: «Я это делаю для себя, люблю этих ребятишек». Скромность скромностью, но лагеря стали для И. Демаковой своеобразной научно-исследовательской площадкой. Жизнь в них – весёлая, насыщенная, а ИДД, как зовут её дети и вожатые, здесь первая заводила. Эта жизнь стала предметом её напряжённых размышлений, которые вылились в докторскую диссертацию и книгу «Гуманизация пространства детства: теория и практика». Книга эта увлекательнее любого бестселлера!..

И. Демакова, 60-е годы

ИДД сделала жизнь в корчаковском лагере такой, какой хотела её видеть: чтобы каждому было тепло и уютно, чтобы страхи и неуверенность, которые мучают детей в реальной жизни, хотя бы на месяц отступили от них. А заряда, полученного в лагере, хватает надолго. Кому – на год, кому – на всю оставшуюся жизнь.

И. Д. Демакова постоянно подчёркивает, что лагерь «Наш Дом» – коллективное дело. И действительно, его строят десятки людей: вожатые из России, Украины, Голландии, Германии, Америки, родители детей, сами дети, которые вырастают и пополняют ряды вожатых. И всё-таки лагерь держится на одном человеке – на Ирине Дмитриевне. Как и российское молодёжное корчаковское движение. И что бы ни говорили о роли коллектива, роль конкретной яркой талантливой личности является решающей. Без неё, этой личности, «здесь ничего бы не стояло».

Там, где Ирина Дмитриевна, люди расцветают, начинают улыбаться друг другу. Какие психологические тренинги она проводит для учителей, воспитателей, будущих педагогов! Уже через пять минут люди, одуревшие от своих проблем, ожесточённые, колючие, напряжённые, оттаивают, раскрываются навстречу удивительной этой женщине, её доброй энергии. Умеет она разбудить в людях творческую жилку, умеет поддержать. И детей в своём лагере, и взрослых. И. Д. Демакова много ездит с лекциями по стране, и везде: от Магадана и Красноярска до южных окраин России – её с нетерпением ждут, а потом долго вспоминают с благодарностью и любовью. Она мгновенно находит общий язык с молодёжью.

И. Демакова

Как-то раз на традиционном вечере встречи выпускников 27 декабря она взяла под своё крыло моих студенток, которые приготовили специальную программу для шестидесятников и очень волновались. Потом они говорили: «Мыза пятнадцать минут общения с Ириной Дмитриевной получили такой психологический тренинг!»

Её воспитанники и ученики её обожают. Однажды даже выпустили в честь неё настоящую, изданную типографским способом газету, сплошь состоящую из объяснений в любви.

Мне посчастливилось побывать на лекции И. Д. Демаковой «Педагог в пространстве детства» (тема, которой она занимается много лет). Это был авторский психологический тренинг, коллективное действо, после которого информация воспринималась обострённо, от сердца к сердцу. (Я потом занятия по детской литературе попробовала начинать с такого вот тренинга по методике ИДД – студенты были счастливы!) Я за этот час столько узнала нового! Её лекции – не отвлечённая теория, а подкреплённые практикой открытия, которые с радостью возьмёт на вооружение любой педагог. В них речь идёт о том, «как с детьми разговаривать, спорить, делить радость и печаль, путешествовать, играть и как при этом педагогу остаться самим собой и быть счастливым человеком».

Исследовательской манере И. Д. Демаковой присуща смелость, даже дерзость идей и дел (иначе она не стала бы выдающимся педагогом): «В воспитании существует понятие синергетики: порядок из хаоса. Не бойтесь хаоса! Надо уметь рискнуть!» Один из педагогических принципов И. Д. Демаковой – начинать не с целей, а с ценностей: «Мне важно чтобы ребёнок был здоров, успешен, следовательно, я должна поставить такие цели, чтобы эти ценности реализовывались». А главное – принципы гуманизации пространства детства, которые я впервые услышала от И. Д. Демаковой: признание самоценности детства, признание прав ребёнка и его свободы, что, по Корчаку, не потакание анархии, а предоставление возможности выбора и договор.

Рассказывая о гуманистической педагогике, И. Д. Демакова и лекции свои делает гуманистическими, то есть человечными, обращенными к душе слушателей. А статьи и монографии И. Д. Демаковой сочетают в себе вещи, казалось бы, несовместимые: безупречную корректность научного изложения и публицистическую остроту, эмоциональность. В них пульсирует живая мысль и живое чувство. Темперамент лидера, умеющего воодушевить людей, увлечь их своими идеями, свободно и мощно изливается со страниц книг И. Д. Демаковой.

В конце своих тренингов Ирина Дмитриевна часто просит завершить фразу: «Сегодня я узнал, что я…» И вот что отвечали мои студенты (сохранилась запись).

Сегодня я узнала, что я попала в нужное место – МПГУ – и в нужное время.

Сегодня я узнала, что я жалею, что поздно родилась и не училась вместе с Ириной Дмитриевной и её друзьями в институте.

Сегодня я узнала, что я учусь в замечательном вузе, в котором учились такие талантливые люди.

Сегодня я узнала, что я недаром спорила со многими людьми, что у нас такой шикарный университет.

Сегодня я узнала, что я так редко встречаюсь со своими одногрупниками. Надо чаще!

Сегодня я узнала, что я нуждаюсь в дружной хорошей компании.

«А я сегодня узнала, – сказала в финале И. Д. Демакова, – что я, слава тебе, Господи, ещё могу полюбить новое количество людей. Вокруг меня так много людей, что иногда кажется: всё, больше не вмещается! Но оказывается, безграничны возможности человека. Он встречает людей и влюбляется в них».

Это ещё одно отличительное свойство шестидесятников: способность любить и вмещать в своё сердце – живое и просторное – новых людей.

Отвечая на вопрос о том, что для неё счастье, Ирина Дмитриевна сказала: «Это способность терпеть, мужество выжить и продолжать жить в любых, даже самых трудных условиях и ситуациях». Мужеством и терпением она наделена сполна. А ещё – драгоценным качеством делить с друзьями и горе и радость.

Использованная литература

И. Д. Демакова:

«Гуманизация пространства детства» – Казань, 2003