Текст книги "Психология вторичного образа"

Например, уточняя подкласс репродуктивных образов, следует различать образы фактической и эпизодической памяти. На уровне первых надо различать информацию о мире и самом себе. Образы на уровне эпизодической памяти делятся на «образы истории внешней среды» и «образы личной истории». Иными словами, по характеру запоминаемой информации (основание 2) в воображаемой таблице эти образы займут четыре «клеточки». Относительно способа извлечения информации в репродуктивных образах следует говорить о произвольности и непроизвольности (тоже четыре «клеточки»). Причем и то и другое предполагает наличие и отсутствие актуализации образа. В итоге нетрудно представить получение матрицы в 16 клеток и применять ее в типологизации репродуктивных образов

Примером классификации подклассов образов измененных состояний сознания может быть разложение по общенаучному базису образов онтоэмбрионального содержания в так называемых «базисных перинатальных матрицах» (БМП по терминологии С. Грофа). БМП 1 выражает пространственный аспект, ибо обобщенно речь идет о переживаниях внутриутробного единства со средой. БМП 2, связанная с началом родов, рассматривается как энергетический аспект. В БМП 3 образы символически отражают собственно процесс родов – временной аспект8787
  Не случайно переживания содержат образы, воспроизводящие реальные события и обстоятельства рождения. Разрыв пуповины логично зафиксирован в ощущениях биологического разрушения, уничтожения, в переживании «смерти Эго». Понятна смена тотального уничтожения видением «этого света», чувством снятия давления (эмбриональной оболочки) и расширения пространства. Образы «встречи с очищающим огнем», например, являются символическим выражением появления на свет. Интересно, что феноменология «посмертного опыта» также содержит константу «свет» («тот свет»). Понятно и чувство любви к миру: после разрыва с матерью новорожденному нужен новый механизм соединения с миром.


[Закрыть]. БМП 4 соответствует переходу в новый мир – информационный аспект. Сложные переживания БМП 3 также доступны систематике. Так, «титанические переживания» (энергетический аспект) отражают тему «взрыва-извержения». Информационный аспект в садомазохистских переживаниях связан с фиксацией в памяти эмбриона страданий в процессе родов. Сексуальные переживания, связанные с идеей соединения полов, можно соотнести с пространственным аспектом. Временной аспект так называемых «скатологических переживаний» отражает завершение родов8888
  Сделаем ряд гипотетических замечаний относительно типологизации онтоэмбриональных образов. Будем различать: 1) генетическую информацию в мужских и женских зиготах до оплодотворения (обладание эмбрионом информации, содержащейся в них представляется естественной) и 2) информацию, фиксируемую в памяти эмбриона в процессе своего роста, и репрезентируемую субъектом, преимущественно в символической форме (онтоэмбриональная память). Так, согласно С. Грофу, «образы ада» могут быть отнесены к символическому выражению «плохого» внутриутробного развития. Содержания образов может определяться также притягиванием информации, сходной по эмоциональному знаку, из постнатального опыта и фантазий. Несомненно, имеет место и «просачивание» информации из культурогенетической памяти и коллективного бессознательного. Вряд ли стоит искать основной информационный источник образов «сражений», «опасных приключений» только в БМП 3.


[Закрыть]. Другим примером детализации систематики является классификация феноменологии подклассов «трансцендентально-трансперсональных образов». Здесь применимо такое основание, как особенности содержания образов – «реально-бытийного» (подпадающие под естественнонаучные представления) и «виртуально-инобытийного» (описываемые иными формами познания) [89]. Также можно использовать идею каналов получения человеком информации о мире (см. часть 3).

Итак, систематика превращается из плоскостной в многомерную: в секторах кольца мы будем иметь многомерную структуру оснований, категоризирующую разнородный образный опыт человека.

Наконец, для системного описания образной сферы человека воспользуемся рядом идей описания индивидуального сознания, с которым могут быть соотнесены классы вторичных образов в их феноменологии и функционировании [67]. Поскольку в основе такого описания лежит общенаучный базис, то данный вариант систематики соотносим с предыдущим и представляет иную развертку тех же оснований с привлечением дополнительных идей. Последнее дает возможность получения «феноменологических кирпичиков» для детального описания образного опыта в спектре измененных состояний сознания. Рассмотрим следующие аспекты системного описания.

I. Субстанционально-атрибутивный аспект. Носителем индивидуального сознания является человек, включенный в групповое (различного уровня), общечеловеческое и «вселенское» взаимодействие. Анализ существующих представлений об индивидуальном сознании дает его следующую атрибутивную структуру. Прежде всего, это деление индивидуального сознания на актуализированное, выступающее в форме «самосознания» и «миросознания», и потенциальное – в форме «подсознание» и «надсознание». Атрибутивная структура соотносится с атрибутивным описанием человека как «индивидуальности», «личности», «субъекта» и «индивида» (Б. Г. Ананьев). Деление индивидуального сознания на «надсознание – подсознание»8989
  «Надсознательное» связано с трансперсональным и трансцендентальным опытом и определяется выходом индивидуального сознания за пределы ограничений в психическом отражении-регулировании. Характеристики надсознания метафоричны, символичны, а потому трудны для концептуализации. «Подсознание» в понимании современной психологии – это приграничная часть некой огромной внутренней реальности. Трансперсональная психология различает множество уровней, планов подсознательного, в том числе и такие, которые вообще не концептуализированы и могут быть открыты лишь в непосредственном переживании. Подсознание отражает эволюционное прошлое в самом широком смысле.


[Закрыть] производится по таким основаниям, как «биологическое – социальное», «сохранение – развитие», «воспроизводство – творчество», «прошлое – будущее» (или ахронизм-временность), а дихотомия «миросознание —самосознание» акцентирует различия в осознании человеком противопоставленных «мира» и «себя», объективной и субъективной реальности. Основное содержание понятий о «самосознании», «подсознании», «миросознании» и «надсознании» ясно без комментариев.

В онтологическом смысле не существует субстрата без атрибута, и атрибута вне субстрата. Вопрос о субстрате индивидуального сознания, однако, для традиционной западной и отечественной психологии является менее очевидным. Известно, что субстратом является весь организм в целом [8]. Культурологические данные позволяют говорить о том, что различные компоненты «целостного субстрата» как бы различаются по «тонкости» и по «однородности». В восточной психологии выделяются «субстраты сознания» в виде «энергетических центров». Существуют представления и о четырех «телах» человека: «физическом», «витальном», «ментальном» и «супраментальном» [285]9090
  С точки зрения онтологического понимания индивидуального сознания значима идея о том, что «супраментальное» ответственно за многообразные проявления «надсознательных состояний». «Ментальное» – за осмысление и вербализацию. «Витальное» – за чувственное и эмоциональное отражение (различного уровня). «Физическое сознание» управляет функционированием организма [385].


[Закрыть]. В святоотеческой православной традиции также можно найти нужные представления о «телесной», «душевной» и «духовной» составляющей человека и в первом приближении с абстрагированием от деталей соотнести с представлениями о «четырех телах». «Телесное» объединит в себе «физическое» и «витальное», «душевное» соотнесется отчасти с «витальным» и отчасти с «ментальным», а «духовное» – с «супраментальным».

«Субстраты сознания» были сопоставлены с указанной уже «атрибутивной структурой» так, что каждый из элементов субстрата связан с каждым из «атрибутов сознания» (т.е. «миросознанием», «самосознанием», «надсознанием», «подсознанием»). Взаимосвязи субстратной и атрибутивной макроструктур имеют, естественно, различный «удельный вес» (понятно, что «витальное» более соотносимо с самосознанием и подсознанием, чем с «надсознанием» и т.п.). Взаимопроникновение субстратов и атрибутов порождает так называемую «субстанционально-атрибутивную решетку». Последняя помогает понять парадоксальность, разночтения, сложности в существующих описаниях феноменологии образов измененных состояний сознания. В частности, «решетка» помогает понять, что человек остается причастным духовному (носителем «образа Божьего») в любой ячейке «субстанционально-атрибутивной решетки», в том числе и в состоянии субъективной утраты сознания9191
  Сознание понималось [67] как объективно существующая «субъективная реальность» в структуре макрокосма. Оно всегда связано с субъектом как носителем сознания – индивидуальным, групповым различного уровня. Сознание неразрывно связано, с одной стороны, с информацией, а, с другой, – с энергией своего носителя. Более того, в феномене сознания энергия и информация настолько тесно интегрированы, что их разрыв невозможен даже в научной абстракции без потери сущности сознания. Поэтому для его описания используется понятие «энерго-информационного потенциала» (характеристика состояния сознания субстрата конкретного плана и уровня) и «вибрации энерго-информационного сгустка» (как процесса).


[Закрыть]. Хотя большинство ячеек находится в латентном состоянии относительно «повседневного сознания», это не исключает их неизвестного науке взаимодействия.

Относительно пары «физическое – подсознание» заметим, что основной смысл существующих подходов к подсознанию заключается в акценте непроизвольной фиксации опыта (включая идею генокода), не присутствующего в актуальном сознании. Пара «витальное – самосознание» объединяется идеей глубокой вовлеченности обоих элементов пары в сферу эмоций, желаний и т. п., связанных с проявлениями Эго в социуме. Пара «ментальное – миросознание» связана с отражением предметного мира и регуляцией по отношению к нему. «Супраментальное – надсознание» объединяет ориентированность субъекта в неограниченное пространство – время (вечность и бесконечность), связь с творчеством, с приобретением новых, высших, духовных качеств и т.п.

Каждый субстанциональный уровень характеризуется полным набором атрибутов со своими «удельными весами» (т.е. существует «витальное надсознательное», «ментальное подсознательное» и т.д.). С другой стороны, каждый атрибут, являясь интегральным отношением различных субстратов, несет в себе в снятом виде все многообразие субстанциональных основ (например, каждый план субстрата сознания обладает своим подсознательным).

Субстанционально-арибутивная структура применима к групповому сознанию различного масштаба. Интересно в этой связи предположение о том, что каждый из субстратов индивидуального сознания взаимодействует с элементами некоего «макрокосмического сознания» (по аналогии с подчиненностью физического тела всеобщим законам материального мира), т.е. с всеобщими – «супраментальным», «ментальным», «витальным», «физическим» [285].

II. Функционально-структурный аспект. Образные события в сознании неразрывно связаны с механизмом взаимодействия человека с миром. Отметим следующие два варианта [65]: 1) функциональная структура индивидуального сознания в общенаучных категориях. Мы уже говорили о взаимообусловленных и взаимосвязанных функциях активного и реактивного отражения и регулирования психического образа, обеспечивающих целостность сознания в норме, возможность интеграции психического; 2) Функциональная структура в общепсихологических категориях – сознание: перцепция + мышление + аффект + воля. Исходя из принципа повторяемости целого в частях, функционально-структурный «срез» применим к любому элементу субстанционально-атрибутивной «решетки сознания». Применение общепсихологических понятий способствует пониманию «надсознания». Например, «супраментально-надсознательная область» индивидуального сознания может быть охарактеризована имеющейся в опыте религиозно-мистических традиций феноменологией «вселенского видения», «действий в человеке вселенского разума», особыми «вселенскими действиями» (например, в связи с молитвой за весь мир, столь характерный, в частности, для святоотеческой традиции)9292
  В структуре «надсознания» , например, просматриваются следующие общепсихологические измерения [385]. Мы находим понятие «глобального видения», охватывающего точки зрения на макрокосм. Термин «супраментальное мышление» связан с отражением единой истины с особой точки зрения – переживания одухотворенности мира, в котором «все в каждом», и «каждое во всем», переживание каждого мгновения «здесь и теперь», обретение бесконечного в конечном и вневременного (вечного) в преходящем. Аспект «воли» раскрывается через «действие сознания в материи».


[Закрыть].

III. Стато-кинетический аспект. Индивидуальное сознание в актуальном времени является и психическим процессом, и психическим состоянием. В систематике вторичных образов мы выделяли 8 уровней состояний индивидуального сознания, которые замыкаются в «кольцо». На фоне любого своего состояния сознание разворачивается как полифункциональный процесс. Актуальный результат данного процесса следует отличать от куммулятивного результата – накопление индивидуального опыта и формирование свойств личности.

IV. Активно-реактивный аспект. Активность сознания заключается в воздействии на реальность. Издревле известно, что «область Духа» потенциально обладает огромной силой, способной воздействовать на материальный мир, творить события социальной жизни, изменять внутренний мир человека пропорционально уровню его духовно-нравственного развития. Например, «стяжание Духа святого» делает человека открытым благодати. Православно-христианская традиция располагает поражающими воображение фактами, показывающими силу духовного молитвенного делания, влияющего на ход истории (об этом в книге читатель найдет много материала). Энергетический аспект сознания акцентирован и в восточной психологии. Сознание рассматривается как управляемая сила, получающая выражение в зависимости от уровня, на котором действует. Потенциальные способности сознания выражают идею активной регуляции. Традиционно же психологии больше известно активное и реактивное отражающее (реагирующее) сознание. Подчеркнем, что именно активно-реактивный аспект описания индивидуального сознания очень важен для понимания созидающей силы образной сферы личности.

V. Эколого-эволюционный аспект. Здесь перед нами встают вопросы развития сознания, которые а силу крайней мировоззренческой принципиальности (возникает, например, вопрос о том, можно ли серьезно говорить сегодня об эволюции сознания на фоне нравственной деградации человечества через уход от нравственного закона), объемности, сложности и запутанности здесь рассмотрены быть не могут. Изначально неясны многие принципиальные вещи. Что есть эволюция сознания (и есть ли она)? Каковы опасности на пути развития сознания? Можно ли избежать «ловушек» на этом пути? Каково соотношение понятий эволюции сознания и святости, духовного совершенствование, овладения магическими способностями? Есть ли «белый» и «черный» путь изменения сознания о котором говорит история религии? Как концептуализировать порой парадоксальные закономерности в трансформации индивидуального сознания? Ключевая проблема в анализе развития последнего, на наш взгляд, связана с нахождением безопасного пути развития человека с духовной и нравственной точки зрения.

Экологические аспекты связаны с идеей воздействия индивидуального сознания на мир. А это вопросы «экологии сознания» и «чистоты души», задающие содержание, «среду-арену» и вектор действия сознания. Здесь мы выходим и на проблемы социальной экологии. Макрокосм и его структурные компоненты – суть вся экология субъекта. В макрокосме действуют объективные законы (духовные и физические), проекции которых на земной план экологии индивидуального сознания приводят к ограничениям степеней свободы последнего. Понятие нравственности выражает суть основных ограничений со стороны законов духовного мира (Заповеди Божии), важных для человека в плане регуляции его отношение с реальностью. Эти отношения охватывают весь интервал отпущенного человеку на земле времени – от «здесь и сейчас» до «везде и всегда» (проблема «вечной участи» души).

Итак, человек рождается с многофакторной программой развития и функционирования сознания, в частности, через образную сферу личности. С другой стороны, существуют биологическая, социальная (общественное, групповое сознание) и космические среды, которые, взаимодействуя с заданной программой развития индивида, определяют характер изменения (рост или инволюцию) сознания в онтогенезе. Диалектика связи индивидуального сознания с групповым сознанием чрезвычайно сложна. Индивидуальное сознание развивается по тем же законам, что и любая система. Поскольку оно формируется у индивида с уже существующим субстратом с определенными свойствами (и имеющим представительство во внешнем мире), то центральное место занимает субстанционально-атрибутивный аспект. Следствием развертки процесса в пространстве и времени становится выделение основных атрибутов индивидуального сознания. Последнее возникает как запрос внешней среды (запрос макроносителей сознания – группового, этнического и др., требующих собственного воспроизводства), удовлетворяемый функциями сознания (интеграция–дифференциация, отражение–регулирование), которые, взаимодействуя между собой, образуют описанную выше функциональную структуру индивидуального сознания. Функционирование же индивидуального сознания в актуальном времени подводит к необходимости детального описания процессов и состояний9393
  Существенным дополнением к синтезу картины индивидуального сознания является использование для ее построения принципов гармоничного целого [63]. Работа принципа уравновешенности» – это равновесие противоположностей в целом. Это затронутые вопросы интеграции-дифференциации, отражения-регулирования, дуализации «черного-белого», «добра-зла». Принцип «соподчиненности» реализуется в упорядоченности состояний сознания в «кольце». Действие принципа «соразмерности» иллюстрируется проблемой пропорциональности в различных измерениях сознания (например, по субстратам и атрибутам). Пока известна лишь одна пропорция – временная – относительно некоторых состояний сознания – сна и бодрствования. В принципе можно вычислить пропорцию активности —реактивности сознания. Принцип повторяемости целого в частях использовался при описании голографической «решетки сознания». Принцип «единства» (гармоничности) сознания работает на проблему интеграции сознания.


[Закрыть].

Итак, предложенные варианты типологизации вторичных образов реализуют принцип множественности описаний и подтверждают многомерность оснований системных представлений об образной сфере. Дальнейшая работа в плане системного анализа предполагает развитие интегрированности различных описаний образной сферы человека, в частности, использование формальных и содержательных сторон описания, множественности не только концептуальных, но и мировоззренческих оснований.

Глава 4
Роль феноменологических характеристик образной сферы человека в деятельности

Данный глава посвящена выяснению принципиального вопроса: обладают ли феноменологические характеристики образной сферы человека диагностическим и прогностическим потенциалом? Положительный ответ на данный вопрос снимает или по крайней мере уменьшает традиционные возражения против феноменологически-герменевтического подхода к изучению внутреннего мира личности, связанные с субъективностью и произвольностью интроспекционистских оценок. Но надо сказать, что общий положительный ответ на поставленный вопрос уже дан: применимость субъективных измерений образов в широком спектре когнитивных заданий считается оправданной [395; 404; 407–409; 433]). В данной главе это общее мнение будет конкретизировано в ряде аспектов.

Необходимым этапом исследований в этом направлении является построение системы многомерной классификации характеристик образной сферы человека, способной разводить общие и частные параметры, соотносить их не только с сенсорной, но и с эмоциональной и двигательной сторонами психического отражения‐регулирования, а также включать оценку отношения человека к своим образам. В этой связи требуется не столько расширение диапазона рассматриваемых характеристик образной сферы, сколько систематизация в наборе известных, а также взгляд на сочетания характеристик вторичного образа как на некое целое, объединенное системообразующим фактором – прежде всего целью и задачей (познания, деятельности, поведения) в связи с доминирующими переживаниями.

Понятно, что проблема не может быть решена без рассмотрения вопроса о методах изучения вторичных образов.

Проблема методов является одной из центральных в изучении образной сферы человека, поскольку применение той или иной методики дает конкретное измерение вторичного образа и тем самым влияет на его описание. Использование же нескольких методов соответствует принципу «множественности описания» (В.Н. Садовский) и способствует раскрытию многомерной природы образной сферы.

Проблема методов изучения вторичных образов стоит весьма остро. Методические трудности вызваны, прежде всего, отсутствием объекта-стимула, с которым может быть прямо соотнесено содержание образа. Образы предстают перед исследователями, по словам Л. М. Веккера, неуловимыми «летучими» структурами, трудно поддающимися фиксированию [51, т. 1]. Все это акцентирует опосредованный характер изучения образной сферы человека, а потому в качестве центральной проблемы выделяет вопрос о средствах ее исследования.

Экспериментальное изучение вторичных образов было начато в XIX в. и прервалось в начале XX в. под влиянием бихевиоризма. В зарубежной психологии в 1940-е годы было модно говорить об образах как об «обусловленных ощущениях». В то же время возникали сомнения в возможности применения к ним «павловской парадигмы», поскольку непосредственно воздействующие стимулы здесь отсутствуют. Однако в целом становилось ясно, что лабораторные методы были неспособны охватить «жизнь образов» во внутреннем мире личности.

История изучения образной сферы человека богата неудачными попытками однозначно привязать конкретные измерения образа к вербальному отчету или рисунку, количественно оценить их по субъективным шкалам. Вместе с тем можно указать на разработку следующих подходов: 1) объективные оценки выполнения тестовых задач; 2) измерения «эйдетической образности»; 3) тесты на мысленное манипулирование пространственными отношениями; 4) опросники субъективного оценивания образного опыта. Обобщая, можно выделить группу объективных измерений образной сферы человека, оценивающих: а) поведение, деятельность, действия, б) продукты актуализации образа, в) решение задач на мысленное манипулирование, г) характеристики узнавания и идентификации. Другую группу составляет субъективное оценивание образов – ранжирование субъектом параметров образов, их свободное описание, заданный самоотчет, анкетирование, интервью и т.д. К смешанным измерениям можно отнести: а) изучение образа через ассоциации и метафоризацию, б) изучение влияния экспериментально контролируемого стимула на содержание образа.

Объективные методы изучения вторичных образов

Оценка деятельности и анализ объективных показателей актуализации вторичного образа составляют основную группу методов его изучения. При данном подходе способами объективации обычно служат актуализация содержания образа в рисунке, в лепке, в характере деятельности (действиях), в поведении. В зарубежной психологии данная группа методов основана на стандартизированных тестах.

Оценка графической актуализации содержания образа является самым древним методом (по сути, восходящим к «пещерной живописи»). Так, образ, воспроизводимый в рисунке, чертеже, позволяет изучать его пространственную структуру, различные масштабные преобразования. Графическая актуализация образов в виде проективного рисунка может быть применена и для изучения представлений человека о себе, неосознаваемых структур опыта, личностно значимых фантазий, а также образов измененных состояний сознания.

В качестве метода успешно применяется анализ двигательных компонентов (актуализация образов регистрируется, например, кино/телезаписью). Он касается, например, изобразительных жестов, действий с воображаемыми предметами (Б.Ф. Ломов, В.К. Гайда, В.П. Зинченко, Е.А. Сурков [196; 198; 199]). Анализ определенных параметров операторской деятельности позволяет вскрывать значимые особенности формирования образов информационной cреды [243]. Идеомоторика оценивалась в контексте изучения представлений о движениях (работы А.Ц. Пуни, В.Л. Марищука [89; 199]).

Существуют методики, направленные на изучение особенностей отдельных классов вторичных образов. В исследованиях фантазии, например, широко применяются прожективные техники (ТАТ и Роршах), разрабатываются специальные тесты [364; 445, гл. 7]. Наиболее простым и часто используемым методическим приемом является актуализация образа фантазии в рисунке, например, изображение комбинаций из объектов неживой природы, растений, животных [201а]. В целом же методики изучения воображения характеризуются своей условностью, неспособностью охватить полноту воображения и его роль в жизни людей, трудностями интерпретации результатов, субъективизмом экспериментатора (берущегося оценивать степень оригинальности ответов испытуемых).

В изучении эйдетических образов, помимо методик, базирующихся на графической актуализации или использовании так называемых закономерностей Эмерта [28], укажем на разработку тестов, выполнение которых возможно только при наличии у человека эйдетической способности (random-dot stereograms/correlograms test of eidetic imagery) [407, ch.1]. Следует отметить, что феномен эйдетической образности, определяемый исключительно объективными методиками, оказался весьма редким явлением: даже дети не удовлетворяли требованиям к эйдетичности. Был сделан вывод о том, что исследования должны быть дополнены субъективными измерениями [395; 407, ch. 1], например, классической процедурой, предполагающей рассматривание «картинки» с последующим детальным описанием увиденного.

К объективным методам изучения вторичных образов относятся методики, использующие процедуры узнавания и идентификации. Например, в исследованиях Е.Н. Суркова спортсмены по кинограммам опознавали конкретные виды спортивных упражнений; получались прогностичные измерения, коррелирующие с уровнем спортивного мастерства, раскрывающие важные стороны формирования профессионально значимых пространственных представлений [199].

Изучение мысленного манипулирования пространственными отношениями базируется в основном на специальных тестах. В ретроспективе можно вспомнить тест Уолтера (в котором способность к визуализации и мысленному манипулированию определяется на основе ответов на вопросы, касающиеся числа сторон, цвета граней куба, который надлежит представить разрезанным на маленькие кубики), «спеллинг-тест» (воспроизведение матрицы, заполненной буквами и называние букв в обратном порядке), тест Бине и др. При изучении мысленного сравнения часто используются тесты на запоминание изображений с целью их дальнейшего сопоставления на уровне представлений (например, последовательно предъявляются два слегка отличающиеся изображения; их сравнение стандартизировано опросником «picture memory test»). На сегодняшний день в зарубежной экспериментальной психологии существует множество измерительных процедур мысленного манипулирования [407, ch. 7; 433], среди которых следует отметить наработки Терстона, Гилфорда, Шепарда, Пэйвио.

В отечественной психологии аналогичные процедуры разработаны Б.Ф. Ломовым [198], А.П. Черновым, Е.Н. Корнеевой, И.А. Мироненко и др. [89]. Существуют методики определения уровня развития и структуры пространственного мышления, устойчивым показателем которого является тип оперирования пространственными образами [165; 369; 370]. К заданиям на мысленное манипулирование могут быть отнесена и известная методика «Компас» и метод «разрушения образа» [254].

В изучении вторичных образов использовались методы регистрации движения глаз (Б.Ф. Ломов, В.П. Зинченко, Н.Ю. Вергилес и др. [89; 199]). Показано, что с феноменом визуализации связаны различные моторные алфавиты в маршрутах движений глаз. Данные о движении глаз во время представливания дают информацию (хотя и противоречивую) относительно типологии вторичных образов [395, гл. 2]. Так, послеобразы «движутся вместе с глазами», а эйдетические образы при сканировании остаются неподвижными. Представление динамики в образах памяти и воображения характеризуются высокой глазодвигательной активностью, в то время как статические образы сканирующими движениями глаз, как правило, не сопровождаются. В качестве индикатора ярких зрительных образов может быть использован оптокинетический нистагм.

Положение глаз может диагностировать (на примере «правшей») наличие вторичных образов определенного класса: зрительных эйдетических образов – «вверх и влево», зрительных образов воображения – «вверх и вправо», слуховых образов – «вниз и влево», кинестетических образов – «вниз и вправо»; положение глаз влево или вправо дает, соответственно, акцент на воспроизведение информации или создание образов.

Определенные возможности изучения вторичных образов имеют психофизиологические измерения – набор показателей ЭЭГ, ЭКГ, ЭМГ, пульс, дыхание, КГР, кровяное давление, движение глаз, зрачковый рефлекс, вазомоторные реакции и др. [199; 395, ch. 15; 404; 407; 429; 431]. Исследования А.Ц. Пуни, Е.Н. Суркова выявили многообразные электрофизиологические корреляты представления гимнастических упражнений (индикаторы идеомоторики), что способствовало изучению тренирующего эффекта образов. Определенную информацию об индивидуальных различиях в визуализации, особенностях аффективных образов дают паттерны указанных физиологических реакций.

Ограничения физиологических методов существенны. Они определяются не только тем, что природа связи «физиологического» и «психологического» не ясна, но и тем, что сознание принципиально не может быть описано с помощью физиологической терминологии. С физиологической точки зрения, подчеркивает, например, В.М. Аллахвердов, нельзя ни понять работу сознания, ни доказать его существование. «Глухой от рождения человек может смотреть на то, как пальцы пианиста бегают по роялю, но вряд ли потом стоит доверять его рассказу о полученном им музыкальном впечатлении. Физиолог, изучающий сознание только физиологическими методами, находится в положении такого глухого» [4, c. 132–133].

Объективные методы изучения вторичных образов могут быть представлены и необычными, пока гипотетическими вариантами: возможностью объективной фиксации образов, спроецированных людьми вовне, и фотографирование образов на сетчатке глаза (см. например, ссылки в [308а]).

Объективные методы изучения образов могут объединяться с субъективными измерениями. Это может быть проиллюстрировано на примере эффекта Перки. Так, во вторичных образах обычно представлена не только хранящаяся в памяти информация, но и характеристики сенсорного воздействия. Неосознаваемое влияние стимула на формирование образа замечалось в различных ситуациях: под гипнозом, во сне, в наркотическом и психотическом состояниях, при алкогольной интоксикации, при сенсорной депривации. Экспериментальное изучение феномена смешения образа и перцепта предполагает совмещение указанных методов.

Субъективные методы оценки вторичных образов

Многомерность образной сферы человека предполагает взаимодополняемость всех ее возможных описаний. Объективные методы не отвечают задаче ее всестороннего изучения. К тому же существует опасность различной интерпретации объективных измерений образов (Вудвортс). Уже такой простой вопрос: как оценить индивидуальные различия людей в степени субъективной яркости и четкости «картинки», стоящей перед «мысленным взором»? – приводит к пониманию важности выделения методического подхода, связанного с субъективным оцениванием вторичных образов. Уже говорилось о том, что данные методы сегодня снова широко применяются в исследованиях внутреннего мира личности, в частности, образного опыта, помогая получить более полную научную картину.

Трудности привязки показателей деятельности к изучаемым сторонам образов привело не только к пониманию разницы между объективными и субъективными измерениями. Был обнаружен и весьма неоднозначный характер связи между характеристиками вторичных образов и считающимися их показателями объективными данными [268]. Различия в зарисовках и описаниях образов нашли, например, А.Я. Дудецкий [150], М. Хоровитц [404], Н.И. Кувшинов [180].

Можно констатировать, что методы субъективного оценивания вторичного образа необходимы, прежде всего, для измерения характеристик его субъективной формы, особенностей потока образного опыта. Изучение некоторых классов вторичных образов (сновидений, образов измененных состояний сознания) вообще невозможно без их описания. Проблема методов остро стоит при изучении образов дремотного сознания. Так, трудности оценивания гипнагогических образов связаны с тем, что человек может иметь образы, но не рефлексировать их. В то же время изучение гипнагогических образов актуально для исследования измененных состояний сознания, ибо человек все же способен описывать свой внутренний опыт.

Существуют и свои трудности применения рассматриваемой группы методов. Самонаблюдение в подавляющем большинстве случаев не выявляет содержания сновидений. И не только потому, что сны забываются. Для пересказа снов словами, по мнению Фолькмана, необходим особый язык, так как попытка изложить сон, часто разрушает его особенности [98, с. 23]. На помощь в какой-то мере приходят стандартизированные процедуры оценивания. Характеристики сновидений, их цветность (хроматичность-ахроматичность), частота воспроизведения оцениваются, например, опросником А. Ричардсона [89], шкалой воспроизводимости сновидений Хискока-Коэна [402]. Однако проблема остается.

Заметим, что объективные показатели (например, движение глаз во сне – REM-критерий) говорит о содержании сна еще меньше. В то же время и они должны учитываться. Данные самоотчета о сне следует дополнять наблюдением за телодвижениями, позой, речью сновидца [107]. Отметим также, что сновидения, с одной стороны, следует анализировать сразу после пробуждения, однако, с другой стороны, необходимая для этого процедура лабораторного эксперимента (в которой можно было бы совместить объективные и субъективные показатели) изменяет картину сна.

Большие трудности возникают при изучении образов измененных состояний сознания. Даже детальное интервьюирование не является достаточным, поскольку переживания образов могут быть описаны лишь весьма приблизительно. Поэтому считается, что можно анализировать и формальные пространственно-временные характеристики образов, в частности, локализацию образа во внутреннем пространстве [33].