Текст книги "Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe"

7. Воскресшие племянники

Спасшиеся от пожара смоляного дома Пандавы и Кунти уходят по подземному ходу, так что все, кроме предупредившего их об опасности Видуры и всевидящего Вьясы, считают их погибшими. Пандавы скитаются по лесам и весям инкогнито под видом брахманов, живя милостыней. Навестивший скитальцев Вьяса сообщает братьям, что царь панчалов Друпада приглашает претендентов на руку его дочери принять участие в состязании, после чего прекрасная Драупади сама выберет достойнейшего (т. наз. обряд сваямвары). На сваямвару собирается множество героев. Помимо Пандавов, в качестве претендентов на руку царевны там присутствуют сыновья Дхритараштры в сопровождении Карны, а также дядя Пандавов царь мадров Шалья и многие другие цари и знатные кшатрии. Только неузнанному Арджуне под личиной юного брахмана удаётся выполнить условие состязания, натянув богатырский лук и поразив цель. Разгневанные и униженные конкуренты во главе с Карной и Шальей нападают на Арджуну с Бхимасеной, но те выходят из схватки победителями и уводят Драупади, так и не открыв своего имени. Из всех присутствовавших на сваямваре только божественный Кришна узнал Пандавов, но секрета их не выдал. Юдхиштхира решает, что Драупади будет общей женой пятерых братьев. Затем происходит свадьба, и Пандавы приобретают могущественных союзников в лице царя Друпады и его доблестных сыновей Дхриштадьюмны и Шикхандина, будущих убийц непобедимых Дроны и Бхишмы, соответственно. Это один из стандартных мотивов фольклора: принцы-изгнанники удачной женитьбой восстанавливают своё пошатнувшееся положение, а впоследствии и обеспечивают возвращение царства (ср. изгнанные дядей и кузеном из Микен Агамемнон и Менелай женятся на дочерях царя Спарты Клитемнестpе и Елене, а в союзники получают своих шурьёв Диоскуров). Можно думать, что Пандавы сразу восстановили тестя против дяди: «Услышав же то, что было рассказано сыном Кунти, царь Друпада осудил тогда Дхритараштру…»

Наконец, весть о Пандавах достигает Хастинапурa. Реакция разных персонажей на эту новость многое говорит о настроениях при дворе Кауравов. Например, о Видуре аудитория узнаёт, что он не только сочувствует Пандавам, но и способен радоваться неудачам Кауравов (Мбх I, 192, 16): «Между тем Видура, услышав о том, что Пандавы избрали Драупади и о том, что сыновья Дхритараштры, устыдившись, возвратились (в Хастинапур) с разбитой гордостью, – возрадовался душою». Со своей стороны, Дхритараштра верил, что Пандавы с Кунти погибли в огне, и был удивлён, узнав, что они спаслись. Очевидно, старый царь верит тому, чему он хочет верить. Ведь слухи о спасении Пандавов и раньше расходились по разным странам. «Мы слышим, что Партхи спаслись от сожжения в огне», – говорит принц панчалов Дхриштадьюмна ещё до сваямвары своей сестры (Мбх I, 185). В сцене получения известия о «воскресших» племянниках устойчивая эвфемистическая характеристика Дхритараштры как «наделённого оком разума» выглядит издевательской, как бы намекая на парадигму слепота=неведение (см. предыдущую главу). Услышав от Видуры после сваямвары Драупади, что «Кауравы благополучно здравствуют» (в данном случае под общим родовым именем Видура имел ввиду Пандавов), Дхритараштра возрадовался. «Ибо владыка людей, обладая вместо зрения разумом, по неведению считал, что (прекрасною) Драупади избран его старший сын Дурьйодхана» (курсив наш – А. И.).

Можно себе представить, что когда Дхритараштра неожиданно узнаёт, что его племянники живы, да ещё и отбили невесту у Дурьйодханы, его радость, высказанная Видуре, не слишком искренна. Свои настоящие чувства царь выкладывает Дурьйодхане и Карне сразу после ухода Видуры. Когда молодые заговорщики убеждают царя в необходимости плана, «дабы Пандавы не проглотили нас вместе с сыновьями, войском и родственниками» (Мбх I, 192, 29), Дхритараштра отвечает (Мбх I, 193, 1–2): «Я думаю об этом точно так же, как и вы, но я не хочу подать вида Видуре. Именно поэтому я особенно превозносил их достоинства, чтобы Видура не узнал о моём намерении…»

Действительно ли царь «думает об этом точно так же»? Можно подозревать, что слабовольный Дхритараштра в очередной раз симулирует решимость, которой у него на самом деле нет, и делает это, чтобы угодить двум по-настоящему решительным молодцам, Дурьйодхане и Карне. В действительности же старый царь готов на компромисс и примирение с племянниками. Именно поэтому скоро он отправит посольство ко двору Друпады, чтобы передать богатые дары и пригласить Пандавов «домой». Возглавит миссию Видура, и это очень важно. Прежде всего, это самый представительный посол, какого только может найти Дхритараштра – его единокровный брат и наиболее высокопоставленный (пусть не самый желанный) советник. Кроме того, всем известна благосклонность Видуры к Пандавам. Всё это значит, что царь искренне хочет мира и готов разделить царство (если и не пополам, то хоть выделить Пандавам долю в глуши). Позже мы увидим, что перед войной, когда у Дхритараштры не будет искреннего стремления к миру, переговоры будут вестись совсем другим способом и с привлечением других послов.

Эпический правитель

Рассмотрим роль правителя в героическом эпосе. Царь, хан, конунг, ярл, патриарх сказания может быть пассивен из-за старческой немощи, освобождая поле деятельности для наследника. В этой ситуации заложена возможность конфликта между «зажившимся» отцом (шах Гоштасп ШН) или, чаще, дядей (король Марк, Гильом Оранжский), и претендующим на престол или наследство молодым витязем (Исфендиар, Тристан и Вивьен, соответственно). Другой вариант – старый правитель без наследника, который в случае военной угрозы или любой «недостачи» (по классификации сюжетов В. Проппa) нуждается в помощи посторонних витязей. Когда состарившийся конунг данов Хродгар оказывается не в состоянии защитить свой народ от чудовищного Гренделя, на сцену выходит заезжий герой – молодой гаут Беовульф (БB). Эпический правитель может быть обречён на пассивность просто потому, что он вовсе не является эпическим героем, но исключительно олицетворяет в сказании государственную власть. Такой правитель даёт герою службу, награждает, наказывает и милует, но сам подвигов не совершает. Интересный пример даёт анализ эпоса среднеазиатских народов «Алпамыш» (В. М. Жирмунский «Сказание об Алпамыше и богатырская сказка», М., 1960). В тех вариантах сказания, где единственным соперником заглавного героя в борьбе за руку красавицы Барчин оказывается калмыцкий хан, мотив богатырского сватовства оказывается редуцирован: Тайча-хан является типичным пассивным эпическим монархом, поэтому богатырское состязание (борьба, стрельба по мишени) с ним невозможно, остаётся только скачка, но и мчится на шахском скакуне не сам шах, a его конюх!

Крайний пример «державной» пассивности – Киевский князь Владимир Красное Солнышко былин РГЭ. В былинax все собственно героические функции князь делегирует богатырям. На другом конце спектра находится могучий Зигфрид ПН. Даже став королём Нидерландов, Зигфрид остаётся воином и рыцарем par excellence, и аудитория никогда не видит его на троне, но только в седле на турнире или в битве. Его роль витязя подчёркивается тем, что воспетые ПН военные подвиги он совершает не защищая родные Нидерланды, а ради Бургундского королевства своего побратима и шурина Гунтера (то есть выступает в роли не сюзерена, а добровольного вассала). Всё же наиболее распространённым является «сбалансированный» вариант монарха-воителя: многочисленные цари Ил, CУ и самой Мбх. Не следует думать, что роль правителя как военного вождя является особенностью сказаний классической древности. Даже в европейском эпосе зрелого средневековья мы встречаем образы монархов, соединяющих черты мудрого короля и могучего воина (Карл Великий ПР). В сказаниях, населённых подобными царями-воинами, особенно выделяются редкие и жалкие фигуры царей-инвалидов вроде Дхритараштры или немощных старцев, таких, как Приам. Параллель Дхритараштра – Приам интересна для наших разысканий. У обоих старых царей есть могучий сын-воитель, замещающий старца в роли военного вождя, Дурьйодхана и Гектор, соответственно. Важное различие состоит в том, что Гектор служит царю и народу Трои, подчиняясь решениям Приама и старейшин, тогда как завистливый и властолюбивый Дурьйодхана действует исключительно в личных интересах, советы мудрецов игнорирует и манипулирует отцом, а в случаях его несговорчивости готов, как мы убедимся, и на обман старого царя.

8. Возвращение Пандавов

Нам стоит разобраться, как Пандавы вернулись в царство Кауравов: детали этой интриги могут многое сказать о старом царе. После ухода Видуры, сообщившего о «воскресших» Пандавах, Дхритараштра открывает совещание с явившимися к нему Дурьйодханой и Карной. Предложения Дурьйодханы сводятся к тому, что следует расправиться с Пандавами и их новым союзником Друпадой. Вопрос в том, как это сделать. Обезумевший от ненависти и зависти принц (воскресшие Пандавы снова создают угрозу его притязаниям на престол, да ещё и отняли у него невесту) сыпет предложениями, как горохом, но все они выглядят крайне непродуманными. Даже его друг Карна не может не возразить своему сюзерену (Мбх I, 194, 1): «О Дурьйодхана, твоё суждение неправильно – таково моё мнение, ибо Пандавов невозможно убрать твоими средствами, о потомок Куру!» Вместо неуклюжих хитростей и интриг Карна предлагает спешно, пока не явился верный и могучий союзник Пандавов Кришна, напасть на них (Мбх I, 194, 20–21): «Ведь в самом деле ни переговорами, ни подкупом, ни внесением раздора невозможно погубить Пандавов; поэтому сокрушим их своею силой. И, победив их силой, владей всей землёю. Я не вижу здесь другого средства действовать, о повелитель людей!»

Из этого обмена мнениями аудитория узнаёт, что из двух главных ненавистников Пандавов Дурьйодхана злобен и неумён, тогда как в Карне доблесть и решительность сочетаются с вдумчивостью. Старый царь опять оказывается неспособен открыто противостоять агрессивной молодёжи и, польстив Карне и поддерживая его на словах, пытается нейтрализовать его планы. Вот как он это делает (Мбх I, 194, 22–25): «И, услышав речь сына Радхи» (имя приёмной матери Карны – А. И.), «могучий Дхритараштра одобрил её и потом сказал такое слово: „Эта речь (твоя) исполнена отваги и подходит тебе – сыну суты, одарённому большой мудростью и искушённому в оружии. Пусть же Бхишма, Дрона и Видура, вместе с вами обоими выскажут (вместе) суждение, которое смогло бы привести к достижению нашего благополучия“. И, пригласив тогда всех этих великолепных советников… Дхритараштра созвал совет». Дхритараштра в данном случае проявляет известную ловкость, очевидно, стремясь к примирению с Пандавами, ведь советы Бхишмы, Дроны и Видуры предсказать несложно: они воспротивятся коварным планам Дурьйодханы и Карны.

Замысел Дхритараштры успешно реализуется, когда Бхишма недвусмысленно требует раздела царства и выделения доли Пандавов (Мбх I, 195): «Пусть же ради мира с (теми) героями… будет отдана им полюбовно половина царства…» Бхишму поддерживает Дрона (Мбх I, 196, 1-12). Так Дхритараштра устранился от спора о правах Пандавов, и теперь оппонентом Бхишмы и Дроны оказывается Карна, обвиняя престарелых советников в пренебрежении интересами царя. Царь и здесь ухитряется воздержаться от вмешательства в спор, хотя речь идёт о нём самом, и Дрона вслед за Бхишмой обращается именно к нему, игнорируя Дурьйодхану и предрекая гибель рода Кауравов, если права Пандавов будут попраны (Мбх I, 196, 28): «…Если будет признано высшим благом иное, чем я говорю, тогда Кауравы вскоре погибнут – таково моё мнение». К старцам присоединяется Видура, также избегая обращаться к Дурьйодханe; он подчёркивает непобедимость Пандавов, тем более, в союзе с божественным Кришной и его старшим братом могучим праведником Рамой, а также дипломатические выгоды восстановления дружеских отношений с могущественным тестем Пандавов – царём Панчалы. При этом Видура чётко разграничивает два лагеря при дворе Кауравов по возрастному признаку (Мбх I, 197, 28): «Дурьйодхана и Карна, а также Шакуни, сын Субалы» (дядя Дурьйодханы по материнской линии – А. И.), «руководствуются беззаконием, они неразумны и молоды».

Возможно, Дхритараштра в силу природного благодушия и чувства справедливости внутренне склонен поддержать Пандавов, но ссориться с любимым сыном из-за племянников он явно не готов. И ему удаётся достичь своей цели, не вступая в открытый конфликт, с помощью Бхишмы, Дроны и Видуры. Очевидно, Дхритараштра следует рекомендациям мудрецов потому, что и сам склонялся к сходному решению. Позже, во время роковой игры в кости, мы убедимся, что при желании царь может игнорировать их мудрые советы. Но сейчас Дхритарштра склонен дать перевес партии умеренных, и он закрывает совещание, отправляя Видуру с дипломатической миссией ко двору Друпады, чтобы вызвать Пандавов в Хастинапур. Пожалуй, это единственный случай, когда старому царю удаётся осуществить ловкий манёвр и, не вмешиваясь в спор открыто, настоять на своём вопреки планам Дурьйодханы и Карны; ещё раз подчеркнём, что к открытой конфронтации с принцем Дхритараштра, в отличие от Бхишмы и Дроны, не способен. Данная ситуация очень интересна для нас и по другой причине. Это редкий, если не единственный пример того, что, если Дхритараштра придерживается советов праведных мудрецов, судьба благоприятствует его планам. Сам царь, очевидно, подобных выводов не делает: каждый раз, когда коварные планы царя и Дурьйодханы будут терпеть неудачу, Дхритараштра в слепом отчаянии будет клясть всесильную Судьбу (Дайва) или Время (Калa).

Встречу Пандавов вместе с их юной женою, матерью и сопровождающим их Видурой царь обставляет с торжественностью важного для царского дома события, выслав им навстречу своих сыновей Викарну и Читрасену, а также почтенных брахманов – наставников Дрону и Крипу. Население столицы встречает Пандавов восторженно (Мбх I, 199): «Разве сегодня не дана нам высокая радость, что сыновья Кунти – доблестные братья – возвратились…» По прибытии племянников Дхритараштра действует в несвойственной ему манере – решительно, – что подразумевает заранее продуманный план. Кроме того, к решительным действиям старого царя мог подтолкнуть благожелательный приём, оказанный бедным изгнанникам столичными жителями: оказывается, за годы отсутствия Пандавов не забыли. Как тут снова не отправить не в меру популярных принцев куда-нибудь в глушь!

Действительно, царь не дал доблестным племянникам зажиться в столице: когда Пандавы после торжественной встречи «отдохнули некоторое время, они были призваны царём Дхритараштрой и сыном Шантану» (Бхишмой – А. И.) (Мбх I, 199, 23). Старый царь объявляет Юдхиштхире свою волю (Мбх I, 199, 24–25): «Внемли вместе с братьями, о Каунтея, этому моему слову: дабы не возникло снова раздора у вас (с моими сыновьями), отправляйся в Кхандавапрастху. Ибо, когда вы будете жить там, никто не сможет обижать вас… Получив половину царства, отправляйся же в Кхандавапрастху».

Что же собственно получили Пандавы? Фразу о половине царства можно принять за обычную для фольклора формулу, но на совете Бхишма говорит о половине царства для Пандавов во вполне определённом контексте, подчёркивая равенство наследников Дхритараштры и Панду (Мбх I, 195): «О Дурьйодхана, подобно тому, как ты… смотришь на царство как на наследие отцов, точно так же смотрят (на него) и Пандавы… Если ты (считаешь), что получил царство по закону, то по закону они также унаследовали царство ещё раньше…» Поэтому, когда «деду Кауравов» вторит слепой царь, есть основания полагать, что Пандавам причитается и действительно будет выделена половина территории. Другой вопрос – где. Тут Дхритараштра вновь проявляет, казалось, несвойственную ему решительность и смекалку. Во-первых, очевидно, что в результате предложенного Дхритараштрой раздела царства Пандавы лишились наследственной столицы, кроме которой в царстве, кажется, только и есть, что леса и веси. Во-вторых, им досталась не просто сельская окраина, а дикая местность, возможно, вовсе лишённая населения (Мбх I, 199): «И, вняв тому слову царя и поклонившись ему, все быки среди мужей отправились тогда в тот дремучий лес… На священном и благоприятном месте… совершив очистительные обряды, стали строить город». Примечательно, что против такого раздела царства, соблюдaющегo справедливость только pro forma, никто не протестует: даже почтенным старейшинам Кауравов важно сохранить лицо, по возможности не портя из-за «мелочей» отношений с могущественным Дхритараштрой и мстительным Дурьйодханой. Аудитории предстоит убедиться, что почтенные Бхишма, Дрона и Крипа готовы поступиться интересами Пандавов: их главная цель – не абстрактная справедливость, а желание сохранить мир.

Часть II. Путь к войне

«Те люди, которые по природной ли ограниченности, или по невежеству, или, наконец, по легкомыслию не в силах постигнуть в каком-либо событии всех случайностей, причин и отношений, почитают богов и судьбу виновниками того, что достигнуто проницательностью, расчётом и предусмотрительностью»

Полибий «История»

«В том, что происходит на свете, часто просматривается режиссура, которую при невнимательном взгляде на вещи можно посчитать случайным стечением обстоятельств»

Евгений Водолазкин «Моя бабушка и королева Елизавета»

1. Триумф Пандавов

Построив в глуши на реке Ямуне прекрасную и хорошо укреплённую столицу, названную Индрапрастхой, Пандавы, очевидно, сразу приступают к расширению пределов царства (Мбх I, 200): «Покорив своих врагов, премудрые сыновья Панду, преданные закону и правде, жили там в великом счастье» (курсив наш – А. И.). В этот момент можно думать, что план старого царя блестяще осуществился. И Пандавы не обижены, «с дозволения Дхритараштры получив царство», и Дурьйодхана должен быть доволен, оставив за собой наследственную столицу Кауравов. Но если старый царь действительно питал подобные надежды, он серьёзно недооценил предприимчивость Пандавов и дурной нрав своего отпрыска. Кроме того, Дхритараштра, возможно, подозревает, что Пандавы не удовлетворены своим уделом, а их восторг и благодарность не совсем искренни (не стоит забывать, что доставшаяся им доля царства Кхандавапрастха носит «говорящее» название – область леса Кхандава). Может быть, именно поэтому, а также, чтобы направить их энергию вовне, старый царь подбивает державных племянников на завоевание окружающих царств (Мбх I, 214, 1): «Живя в Индрапрастхе, Пандавы по велению царя Дхритараштры и сына Шантану убили других царей». Возможно и иное толкование: Пандавам благосклонно предоставили удел, в действительности принадлежавший соседним царям. Кроме того, ссылка на старого царя и на Бхишму показывает, что Юдхиштхира пока не является совершенно независимым от дома Кауравов правителем. Но скоро мы увидим, что глава Пандавов, подстрекаемый Кришной, устремится к статусу самодержца.

Так или иначе, обзаведясь собственным царством со столицею, Юдхиштхира и его братья благоденствуют. Спасённый из огня Арджуной данава (демон) Майя по настоянию Кришны строит для Пандавов великолепный дворец собраний. Отметим вкратце два связанных с возведением дворца обстоятельства, чтобы в подходящее время рассмотреть их подробнее. Во-первых, инициатором строительства выступил Кришна; во-вторых, вскоре роскошь созданного для царя Юдхиштхиры дaнaвой-ремесленником дворца доведёт Дурьйодхану до исступления [«С огорчённой душою и охваченный ненавистью, он бродил по дворцу» (Мбх II, 43)] и провоцирует роковое обострение конфликта между Пандавами и Kауравами.

Кришна неспроста настаивал на строительстве дворца, и время для этого строительства выбрано неслучайно: отделившись от Дхритараштры, Пандавы завоёвывают окружающие царства, a дворец – это сакральный символ самодержавной власти. Напомним последовательность событий, утверждающих ветхозаветного героя Давида в качестве царя объединённых Израиля и Иудеи (правил 1005-965 гг. до н. э.) (2 Цар 5, 3-12): «И пришли все старейшины Израиля к царю в Хеврон, и заключил с ними царь Давид завет в Хевроне перед Господом; и помазали Давида в царя над [всем] Израилем… И пошёл царь и люди его на Иерусалим против Иевусеев, жителей той страны… Давид взял крепость Сион… И преуспевал Давид и возвышался, и Господь Бог Саваоф был с ним. И прислал Хирам, царь Тирский, послов к Давиду и кедровые деревья и плотников и каменщиков, и они построили дом Давиду. И уразумел Давид, что Господь утвердил его царём над Израилем…» Так возведение жилища, соответствующего новому положению, да ещё и санкционированное небом, подчёркивает легитимность царской власти вчерашнего пастуха, разбойника и узурпатора (Давид в ходе гражданской войны сверг династию царя Саула).

Точно так же действуют и божества. Когда вавилонский Мардук повергает хтоническое чудовище Тиамат и становится царём богов, он озирает свои владения и тотчас приступает к постройке дворца:

 
«Он проходит всё небо, озирает его края,
он становится над океаном, жилищем Нудиммуд;
и когда измерил владыка простор океана,
подобный небу дворец он поставил…»
 

Не следует думать, что сакральная роль дворца как средоточия и символа власти характерна только для народов Ближнего Востока. В англосаксонском эпосе можно найти эксплицитную связь между возвышением датского конунга и возведением достойных палат:

 
«Хрoдгар возвысился
в битвах удачливый,
без споров ему
покорились сородичи,
выросло войско
из малой дружины
в силу великую.
Он же задумал…
хоромы строить,
чертог для трапез…
…По воле владыки
от дальних пределов
народы сходились
дворец возводить
и воздвигли хоромы…»
 

(БB, cт. 64–77)

Сказание подчёркивает, что дворец предназначен для исполнения функции конунга («там разделял бы он со старыми, с юными всё, чем богат был»).

Итак, постройка дворца собраний (здесь, как и в случае конунга Хродгара, название также указывает на связь дворца с отправлением функций правителя) Юдхиштхиры – важный шаг для утверждения в статусе самодержца. Но на этом Пандавы не останавливаются. Неуёмный Кришна настойчиво уговаривает Юдхиштхиру совершить обряд раджасуя, в результате которого правитель не просто коронуется как суверенный монарх, но становится самраджей, то есть великодержавным государем, так что окрестные цари являются его вассалами. Чтобы иметь право (и средства – раджасуя длится два года и требует огромных сокровищ) на этот обряд, Пандавы должны привести к покорности окружающие царства и свергнуть нынешнего самраджу – могучего Джарасaндху, царя Магадхи, сумевшего подчинить восемьдесят шесть из ста окрестных царей. «Пока могущественный Джарасaндха жив, ты не в состоянии будешь совершить жертвоприношение Раджасуя», – наставляет Юдхиштхиру Кришна. Кришна подбивает Юдхиштхиру на убийство Джарасaндхи, убеждая его, что царь Магадхи, «придерживаясь с самого детства дурного поведения», заслуживает расправы. Правда же состоит в том, что племя Кришны (вришнии) было изгнано Джарасандхой из наследственной столицы Матхуры (Мбх II, 13, 48) и вынуждено было обосноваться в Двараке (Мбх II, 13, 66), и Кришна хочет отомстить великому властелину. В какой-то момент он «проговаривается», признав достоинства правителя Магадхи (Мбх II, 14, 12): «Благодаря таким качествам, как чувство справедливости, богатство и (искусная) политика, Джарасндха, сын Брихадратхи, заслуживает того, чтобы носить титул (великодержавного государя)…» Получив неохотное разрешение от Юдхиштхиры, Кришна с Арджуной и Бхимасеной под видом брахманов отправляются в Магадху, вызывают почтительно принявшего их царя на поединок, и Бхимасена, одолев Джарасандху в рукопашной схватке, по требованию Кришны убивает его, хотя условия поединка, кажется, не требовали убийства: побеждённый в борьбе с Бхимасеной царь и так должен был покориться Пандавам. Подводя итог избавлению от Джарасандхи, сказание недвусмысленно указывает на фигуру, стоящую за всеми нынешними и будущими основными действиями и достижениями Пандавов (Мбх II, 22, 51): «Так могучерукий Джанардана» (Кришна – А. И.) …«понудил Пандавов убить своего врага Джарасандху». Это очень характерный эпизод: и в грядущем военном противостоянии Пандавов и Кауравов движущей силой конфликта будет не миролюбивый Юдхиштхира, а могущественный и агрессивный союзник Пандавов Кришна.

После убийства Джарасандхи прежде подчинённые ему цари согласились поддержать pаджасую Юдхиштхиры (по сути, принеся ему присягу), и «могущество Пандавов ещё больше возросло». Далее Пандавы по примеру Джарасандхи «подчиняют своей власти четыре страны света»: Арджуна идёт походом на север, Бхимасена на восток, Сахадева – на юг, Накула – на запад. Интересная деталь: во время похода на восточные царства Бхимасена «выступил против Карны» (Карна в своё время был помазан Дурьйодханой на царство Анги). «Сотрясая землю войском четырёх родов он, наилучший из Пандавов, сразился с Карной, истребителем врагов. И победив в битве Карну и подчинив его своей власти… он, могучий, покорил тогда царей, обитавших в горах» (Мбх II, 27). Так Пандавы подчиняют ненавидящего их верного вассала и друга Дурьйодханы. По устранении могучего Джарасандхи, завоевании мира и приведении окружающих царств к покорности Пандавы могли приступить к раджасуе.