Текст книги "Война в воздухе"

6. Глаза артиллерии и танков

Воздушный разведчик – друг всех родов войск. Конница, артиллерия, бронетанковые войска – все пользуются услугами воздушного наблюдателя. Кроме разведки войск противника, летчиками ведется также разведка и своего расположения. Это очень важное дело.

Войска всегда тщательно маскируются от неприятельской воздушной разведки. Поэтому необходимо, чтобы натренированный опытный глаз летчика-наблюдателя проверил, насколько хорошо укрылись от воздушного противника своя пехота, артиллерия, танки. И ясно, что если в спокойной обстановке воздушный разведчик не обнаружил свои замаскировавшиеся войска, то противнику заметить их будет еще труднее. О всех замеченных недостатках маскировки летчики сразу же сообщают командирам частей.

Но не одной только разведкой обслуживает самолет войска. Воздушный разведчик является еще и метким глазом артиллерии и танков. И вот каким образом.

Сразу попасть в цель из артиллерийского орудия почти невозможно, особенно когда мишень находится на далеком расстоянии. Поэтому, чтобы поразить мишень, приходится предварительно сделать несколько выстрелов и пристреляться. С какого-либо высокого места артиллеристы наблюдают за разрывами снарядов и после каждого выстрела исправляют наводку орудия до тех пор, пока снаряд не попадет в мишень.

Но очень часто цель вовсе не видна с земли. Тогда на помощь артиллеристам приходит самолет.

Мне хорошо запомнился такой случай.

Неприятельская артиллерия в течение нескольких дней упорно обстреливала одну из наших батарей. Снаряды, правда, не попадали в цель, но разрывались уже довольно близко от батареи и мешали нормальной работе наших артиллеристов. Мне было дано задание обнаружить стреляющую неприятельскую батарею, а затем помочь нашим артиллеристам разгромить ее.

В тот же день под вечер я вылетел на разведку, надеясь в сумерках по блесткам выстрелов найти неприятельскую батарею. Обычно в эти часы она начинала обстреливать наши орудия. К великому нашему удовольствию, мы с летнабом быстро обнаружили ее. Она удачно замаскировалась у ограды кладбища и днем совершенно не была заметна.

Мы точно указали нашим артиллеристам место расположения неприятельской батареи и, договорившись с ними, приступили к разгрому.

Признаться, я мало верил в успех этого предприятия. У меня с летнабом не было достаточного опыта в корректировке артиллерийской стрельбы, да и с материальной частью у нас что-то не ладилось.

Самолет, на котором я летал в то время, только недавно вышел из ремонта. В полете из-за ветхого мотора и покоробленного воздушного винта он дрожал так сильно, что, казалось, бился в приступе тропической лихорадки. Летнабы шутливо признавались, что у них от безумной тряски в зубах не удерживаются пломбы…

Но это бы полбеды, если бы только не радиопередатчик, который постоянно причинял нам немало хлопот и огорчений. Его конструкция не отличалась большой прочностью, и от тряски то и дело перегорали лампочки, развинчивались детали, расходились контакты. И по этой причине мне редко удавалось довести корректировку до конца.

Однако в этот раз все мои опасения оказались неосновательными. Мы тщательно приготовились к полету. Воздушный винт заменили новым, только что полученным с базы. Хорошо закрепили расшатавшиеся детали радиопередатчика и настроили его на требуемую волну. Словом, сделали все, что было в наших средствах.

Корректировка прошла наславу. Этим мы были обязаны в значительной степени тому случайному обстоятельству, что в районе нашего полета не оказалось неприятельских истребителей. Мы работали без всякой помехи.

Первые снаряды, выпущенные артиллерией по нашему требованию, перелетели через кладбище и разорвались в полукилометре от батареи. Мой летнаб сейчас же сообщил артиллеристам по радио: «Перелет пятьсот метров».

Те моментально изменили наводку, и следующий залп взрыл землю значительно ближе, но уже левее цели.

«Влево двести метров», сообщил летнаб.

Четвертый или пятый залп попал прямо в кладбище. Высоко взметнулась черная земля. После этого залпа мы заметили на неприятельской батарее смятение: забегали люди, задвигались повозки.

Неприятельская батарея открыла стрельбу по нашей. Но следующие три-четыре залпа нашей артиллерии решили судьбу противника. Снаряды разорвались у самой ограды кладбища и, по всей вероятности, повредили некоторые орудия. Об этом красноречиво говорил тот факт, что неприятель перестал стрелять.

Через минуту три неприятельских орудия снялись с места и умчались в поле, поднимая за собой тучи пыли. За ними следом устремились повозки, зарядные ящики и прочий обоз батареи…

Помощь разведчиков нужна также и танкам. Прежде всего летчики фотографируют для них район, где им придется вести бой с неприятелем. Это очень важно для танкистов: они заранее должны знать, по какой местности придется вести машины.

Но самая ответственная работа разведчиков с танками начинается во время самых боев. Самолеты внимательно обследуют район боев и по радио предупреждают танкистов об угрожающей им опасности, о местонахождении неприятеля и тому подобном. Кроме того, они охраняют танки от воздушного врага.

7. На линии Маннергейма

Огромную роль сыграла воздушная разведка во время боев Красной армии с финской белогвардейщиной зимою 1939/40 года. Особенно большую услугу оказала она своим войскам при прорыве знаменитой линии Маннергейма. И трудновато пришлось здесь советским воздушным следопытам. Ведь эта линия строилась лучшими иностранными специалистами в течение многих лет, и все укрепления были заранее тщательно замаскированы хитрым врагом.

Все подземные сооружения и знаменитые ДОТы – долговременные огневые точки – были обсажены деревьями, перекрыты особыми маскировочными сетями. В эти сети финны вплетали белое полотно, которое сливалось с снегом и не было заметно с высоты полета. Все окопы и ходы сообщений были хорошо замаскированы. Под невидимым сверху перекрытием коварно притаились белофинские войска, их пулеметы и пушки…

Во время боев белофинские войска обычно не выходили из укрытий в светлое время суток. Чтобы не выдать своего места дымом, землянки отапливали только ночью. Ночью же подвозили боевые припасы, снаряжение и продовольствие. К утру все следы тщательно заметались. И вот попробуйте в этих условиях обнаружить противника с самолета, летящего с большой скоростью и на значительной высоте. А обнаружить надо было именно с самолетов, так как разведывательные отряды наземных войск не могли проникнуть за сплошной фронт маннергеймовских укреплений.

И все же, невзирая на тщательную маскировку врага, советские летчики с честью выполнили возложенную на них задачу. Воздушную разведку производили не только разведчики, но и бомбардировщики и истребители. Каждый полет над вражеской землей использовался одновременно для получения новых данных о противнике.

В самом начале войны наша авиация сфотографировала район укреплений противника. Полученные снимки были тщательно изучены и помогли нашему командованию обнаружить многие замаскированные сооружения. Фотографические снимки вновь возводимых противником укреплений и особенно минных и других заграждений принесли огромную пользу при прорыве ряда вражеских позиций.

Большую помощь оказали воздушные разведчики и своим артиллеристам. Они помогали им обнаружить и разгромить неприятельские батареи. Авиация и артиллеристы работали в таком тесном взаимодействии, что одно только появление наших самолетов в воздухе заставляло финских артиллеристов замолкать. Они боялись блестками выстрелов выдать себя. И летчикам нередко приходилось прибегать к хитрости, чтобы заставить финских артиллеристов открыть стрельбу.

Был такой интересный случай.

Экипажу разведывательной машины дали задание отыскать часть неприятельских укреплений и обнаружить там огневые точки. Задача была разведывательная, но запасливый летчик обычно во всякий полет прихватывал с собой несколько небольших «гостинцев» – бомб. Он взял несколько бомб и в этот раз.

– Лететь в тыл противника и не сбросить «подарка» – это просто неприлично, – хитро улыбаясь, отвечал лейтенант Здесенко на возражения товарищей, советовавших ему не возиться с бомбами.

Постепенно набирая высоту, самолет Здесенко пересек линию фронта и направился в назначенный район. Внизу поплыла незнакомая угрюмая панорама. Летнаб Иванов и летчик внимательно всматривались в землю, но никаких признаков укреплений пока еще не было. Враг очень хорошо замаскировался, и отыскать его стоило больших трудов.

– Ты посмотри внимательней, они вот где-то здесь, – ворчал лейтенант, впившись глазами в одну «подозрительную» точку. – Должны же мы их найти наконец!

И действительно, летнаб заметил на снегу проторенные тропы. Пересекая друг друга, они шли в определенном порядке, были прямы, и Иванов сразу определил, что под ним система сообщений между отдельными огневыми точками.

– Вижу внизу цель! – сообщил он летчику радостную весть.

Здесенко тоже видел ее, но еще не вполне был уверен в том, что это и есть разыскиваемые укрепления.

– А ну-ка, давай проверим, – предложил он летнабу и повел самолет на снижение.

Машина постепенно стала терять высоту, но на земле попрежнему было безлюдно и мертву. Противник притаился и упорно молчал, не желая выдавать себя.

«Ну, ежели ты решил молчать, – подумал про себя летнаб, – то придется заставить тебя заговорить». И он приступил к «проверке». Как только лейтенант повел самолет точно вдоль ходов сообщения, Иванов прицелился и сбросил залпом весь имевшийся на самолете запас бомб.

И тотчас к небу взлетели куски дерева, десятки кубометров земли. А затем сноп пулеметного огня прорезал воздух около правого борта самолета. «Немой» враг «заговорил»…

– Ну вот, я же говорил, что тут, – произнес Здесенко, довольный тем, что первый обратил внимание на подозрительное место внизу.

Но Иванов уже не слушал его. Он внимательно рассматривал обнаруженные укрепления врага и точно обозначал на карте расположение огневых точек и ходов сообщений между ними.

Через час самолет возвратился на аэродром. Экипаж доставил в штаб ценные и нужные сведения о противнике.

Глава третья. Боевые машины

1. «Апельсины» с неба

Самолеты применяются на войне не только для разведки, корректирования артиллерийской стрельбы и связи с войсками. С них сбрасывают бомбы и разрушают различные военные сооружения в тылу неприятеля. Они нападают на войска противника и уничтожают их бомбами и пулеметным огнем.

Для бомбардировки самолеты впервые были применены в 1911 году, во время войны Италии с Турцией.

Специальных самолетов для бомбометания в то время еще не было. Не было также ни прицелов, ни приспособлений для сбрасывания аэробомб, ни самих аэробомб. Летчики прихватывали с собой несколько простых бомбочек, которые сбрасывали в тылу неприятеля наглаз, вручную.

Сами бомбочки были размером с апельсин, вроде ручной гранаты, так что свободно умещались в карманах кожаной куртки. Так «апельсинами» и называли их летчики. Людей они ранили и убивали осколками, но домам и различным другим сооружениям вреда принести не могли.

Однако и такие бомбы сильно пугали людей. Когда с самолетов впервые посыпались на головы турок и арабов бомбы, их охватила страшная паника. С жалобными криками бежали они в разные стороны, не зная, где укрыться от смерти, несущейся с неба.

– Это кара аллаха! Небо против нас! – твердили они в диком страхе.

Только в годы мировой войны появились настоящие аэробомбы, которые уже никак не напоминали апельсины. Самые маленькие из них весили два килограмма, а самые большие – пятьсот килограммов.

2. Вместо обоза – в мост, вместо моста – в обоз

Первое время аэробомбы возили главным образом на тех же самолетах, на которых производилась и воздушная разведка.

Большие бомбы подвешивались под самолетом в особых зажимах – бомбодержателях. Летнаб у себя в кабине передвигал специальный рычажок, бомбодержатели отпускали бомбу, и она стремительно падала вниз.

Малые бомбы укладывали в мешки-карманы, имевшиеся в самолете, а то и просто складывали у ног летнаба. Нередко летнаб держал их на своих коленях. Эти бомбы выбрасывали прямо рукой.

Я помню случай, когда одна из бомб, сложенных у ног летнаба, откатилась при взлете и застряла в фюзеляже недалеко от сиденья. Летнаб не заметил этого. Возвращаясь на свой аэродром после бомбометания, он был уверен, что все бомбы сброшены в неприятельском расположении.

Но вот самолет подошел к аэродрому. Едва он коснулся земли колесами, раздался оглушительный взрыв, и самолет мгновенно превратился в пылающий факел. Летчики спаслись от огня, но были тяжело ранены, и этот полет оказался для них последним.

Однако вернусь к рассказу.

Никаких прицелов в то время на самолетах не имелось. Поэтому бомбы сбрасывали за борт в тот момент, когда мишень, в которую надо было попасть, оказывалась под самолетом.

Ясно, что при таком способе нацеливания бомбы чаще всего попадали не туда, куда требовалось.

Однажды в начале мировой войны один из моих товарищей обнаружил большое скопление обозов возле моста через реку С.

– Экая досада! – воскликнул летчик. – Как на грех, ни одной бомбы! А случай такой упустить жаль.

Он решил тотчас слетать за бомбами в отряд, чтобы разбомбить обоз, пока тот не перебрался на другой берег.

Когда летчик вернулся с бомбами, обоз все еще находился на пустыре перед мостом. Тесно сгрудившиеся повозки представляли прекрасную мишень для аэробомб. Но на самолете находился молодой, неопытный летнаб, который чуть ли не впервые летел на бомбометание. Это обстоятельство несколько смущало пилота, и он решил лично руководить действиями летнаба.

– Готово. Сбрасывай! – скомандовал летчик.

– Есть! – ответил летнаб и выпустил из рук первый гостинец, приготовленный для противника.

Затем он перегнулся через борт и впился глазами в землю, стараясь заметить, где упадет бомба. Наконец в стороне от обоза взметнулся к небу высокий столб земли и дыма. Летнаб промахнулся.

Летчик с укоризной посмотрел на товарища и выругался про себя. Следующая аэробомба упала еще дальше от обоза. Третья разорвалась за рекой, в болоте. Летчик даже расстроился. Да и было от чего: в запасе у них осталось только две бомбы.

Между тем после первого же взрыва в обозе поднялся переполох. Обозные бросились к лошадям. Крайние повозки снялись с места и понеслись куда-то врассыпную. Ближайшие к реке повозки рванулись к мосту, где моментально образовался затор…

«Вот бы сейчас в эту кашу бомбочек пяток! – подумал летчик. – Да разве сделаешь что-нибудь путное с таким летнабом!»

Однако сокрушаться поздно. Надо скорей сбросить остальные бомбы – и айда домой, пока неприятель не опомнился.

Летчик повел самолет на снижение и вновь направился к обозу. Летнаб приготовил обе бомбы, чтобы сбросить их одну за другой.

Особенно тщательно нацеливался летнаб на этот раз в обоз. Время тянулось как никогда. Земля медленно плыла под самолетом, и площадь с обозом только-только подошла под нос самолета. Прошло несколько секунд.

«Выпустить разве бомбу?» подумал он, но удержался от соблазна поскорее освободиться от опасного гостинца.

«Ну, теперь пора!» Обоз уже почти под ним. По его расчету, пришло время бросать. Он выпустил одну из бомб, держа другую наготове.

На этот раз бомба угодила прямо в мост. Повозки на мосту смешались в кучу. Некоторые свалились в воду.

Такой удачи никто ожидать не мог. Меньше всего ожидал ее, конечно, сам летнаб. Летчик не верил своим глазам. Ведь попасть с самолета в узенький мост очень трудно даже с точными прицельными приборами и специальными бомбодержателями.

– Ай да летнаб! – воскликнул он. – Молодец парень! Впрочем, летнаб был тут ни при чем – он вовсе не собирался разрушать мост. Он целился в обоз, да промахнулся.

– Ну, раз попали в мост, попробуем еще раз. Авось повезет, – предложил летчик.

Он сделал круг и вновь направился к мосту по тому же пути, что и в предыдущий раз. Летнаб нацелился в мост и выбросил бомбу за борт самолета в тот самый момент, когда цель оказалась под ним в том же месте, что и в первом случае.

В этот день летнабу «дьявольски не везло»: он вновь промахнулся, – бомба попала не в мост, а… в самую середину обоза.

Внизу началась паника. В том месте, где разорвалась бомба, в мгновение ока образовалась пустота. Обезумевшие от страха лошади рванулись в разные стороны, опрокидывая людей и наезжая одна на другую. Через несколько минут на пустыре осталось только несколько групп сцепившихся между собой опрокинутых повозок да разбегавшиеся в разные стороны люди и лошади.

3. Групповой налет

Вот что может натворить одна удачно попавшая бомба! А с каждым днем все больше бомб поднимали боевые машины, все чаще отправлялись они громить противника не в одиночку, а группами. Нетрудно представить себе, что могут сделать десятка два самолетов, сбросив сотню-другую тяжелых бомб.

Лично мне пришлось принять участие в нескольких групповых налетах. Об одном из них я хочу рассказать.

Это было в мае 1916 года. В Буковине русские войска готовились к большому наступлению. В нем должна была принять участие и авиация.

Австрийцы в районе предполагаемого наступления укрепились в земле так сильно, что выбить их из окопов было чрезвычайно трудно. Поэтому было решено с помощью артиллерии и аэробомб разрушить позиции неприятеля в районе деревни Я. Через эту брешь наши войска должны были прорваться на неприятельскую территорию.

В назначенный день с рассвета сотни пушек начали громить позиции противника тяжелыми снарядами. Грохот снарядов слился в единый мощный гул, сотрясавший воздух на много километров вокруг. Земля вздрагивала, словно ее разрывали на части.

Когда войска были готовы к наступлению, пришел черед авиации.

Тяжело нагруженные бомбами самолеты, которых насчитывалось до тридцати, направились к назначенному месту. Впереди с неистовым ревом шли два самых крупных в то время четырехмоторных самолета «Илья Муромец». Мы их в шутку называли «ильюшками».

На некотором расстоянии от них, напыжившись, словно силясь нагнать своих старших собратьев, плелись тихоходные «вуазены» и «фарманы». Километрах в двух от них шли более легкие и быстроходные самолеты, которые были выпущены в воздух последними. На одном из них находился я.

Над нами кружили вертлявые истребители – «ньюпоры», поднявшиеся нам навстречу с передового аэродрома. Они то нагоняли «ильюшек», то кувыркались, как голуби, над «вуазенами» и «фарманами», то возвращались к нам, чтоб подбодрить и нас.

На самолете я был один. Вместо наблюдателя я вез двадцать бомб, которые в специальных ящичках – бомбодержателях – находились снаружи самолета, слева и справа от меня. Стоило мне потянуть за небольшой рычажок – и все эти бомбы, по одной или вместе, кувыркаясь, полетели бы вниз.

Когда первые самолеты подошли к позициям, все небо заклубилось разрывами снарядов. Противник знал, что мало хорошего сулят ему наши самолеты, и поэтому старался не допустить их на свою территорию.

Наконец с «ильюшек» вниз полетели первые бомбы. В деревне, которая давно была оставлена жителями и через которую проходили неприятельские окопы, сразу возникло несколько пожаров. «Ильюшки» пошли дальше – громить неприятельскую артиллерию. Она все еще держалась на своих местах и упорно стреляла по нашим батареям.

Место «ильюшек» заняли мы, и десятки бомб почти одновременно полетели с самолетов. В это время внизу творился настоящий ад. Там, где раньше были неприятельские окопы, дымилась изрытая, как оспой, земля. Широкая лавина артиллерийских разрывов медленно надвигалась на деревню, которая уже была покрыта густым облаком дыма.

Несколько минут кружили мы над этим районом, сбрасывая бомбы на неприятельские батареи. Теперь нас уже никто не обстреливал с земли, и мы были здесь хозяевами положения. Когда все бомбы были израсходованы, мы повернули домой. В это время наши пехотные части уже шли в атаку.

4. Как мы громили дивизию белых

А вот как бомбили в гражданскую войну. Было это на южном фронте. На территории, занятой белыми войсками, в двух крупных хуторах расположилась кавалерийская дивизия. Противник держал ее в резерве, чтобы при первой необходимости бросить на нас. Мы, конечно, решили не дожидаться нападения белых.

И вот в один прекрасный день, перед сумерками, четырнадцать груженных бомбами самолетов один за другим поднялись с аэродрома. Затем повернули на юг и, гудя моторами, направились в неприятельский тыл.

Солнце медленно садилось за горизонт. Под самолетами проплывали разноцветные прямоугольники полей. Их перерезали белые полосы дорог, по которым в тучах густой пыли ползли груженные хлебом арбы. Наконец самолеты пересекли Днепр.

Вот уже видна цель налета – два больших утопающих в зелени хутора. Они разделены широкой пыльной дорогой. Летчики направили свои машины к хуторам. Летнабы приготовились к работе.

При появлении самолетов в хуторах началось сильное движение. Блеснули два ярких и сильных разрыва. Затем еще несколько. Это были первые красные гостинцы белым. С западной стороны одного из хуторов вспыхнуло пламя. Разрастаясь и ширясь, оно захватывает все бульшую и бульшую площадь. Хутор зажжен.

Огни разрывов наших бомб сверкают уже без перерыва. Во дворах, на улицах, на окраинах то и дело вспыхивают яркие блестки. Они разворачивают землю, расшвыривают домашнюю утварь и поражают осколками людей и животных. Дым медленно ползет, заволакивая хутора и дорогу.

После первых же бомб расположенная здесь конница длинными змейками расползлась по всем улицам, выбираясь из хуторов. Но огонь нарастает, и белые рассыпаются во все стороны, мечутся среди разрывающихся снарядов. Кто успел выскочить из хутора, сломя голову носится по степи, пытаясь укрыться от наших летчиков.

Когда все бомбы уже вышли, летчики открыли по кавалеристам убийственный пулеметный огонь с высоты нескольких сот метров.

В результате этого налета дивизия белых была сильно потрепана, потеряв убитыми и ранеными большое количество людей. Теперь она не страшна была нашим частям.