Текст книги "Гадание на розах"

Глава 8
ЧЕРНАЯ РОСА

Третья неделя сентября выдалась в Луизиане непривычно ненастной.

Ливень за ливнем.

А в понедельник четвертой недели наконец-то выглянуло солнце.

Но счастливая аспирантка, разбуженная взбалмошной маман ни свет ни заря, в конечном счете проспала великолепный рассвет.

В честь парижской удачи Глория Дюбуа сегодня позволила себе проигнорировать нудный будильник, а также пропустить утреннюю пробежку, тренажерный зал, бассейн, легкий завтрак, фитнес, обматывание свежими морскими водорослями, солярий и даже визит в фитотрон к своей Безымянной красавице.

Впрочем, пообщаться с белыми розами, готовящимися завоевать весь мир, Глория могла, и не выходя из аспирантского бунгало.

Конечно, здесь их была не тысяча, как на опытной делянке, а всего лишь пара.

В хрустальных вазах на трельяже.

Как только начался осенний семестр, Глория, по подсказке своей мудрой бабушки, принялась гадать на розах.

Каждый вечер послушная внучка срезала по два бутона своей Безымянной красавицы и ставила их в вазы по обе стороны зеркала.

Бабушка уверяла, что в этом гадании все гораздо проще, чем в бросании высушенных костей хорька или в мудреной хиромантии.

Если распустится правый цветок – жди сегодня любви.

Если же левый – то встреча с долгожданным суженым, увы, откладывается еще на сутки.

В спальню через распахнутое окно врывалось солнце, вспомнившее о прошедшем лете.

Глория, блаженно жмурясь, обернулась к трельяжу, как всегда делала по утрам.

Только бы погодную благодать и определенность не испортил результат очередного гадания. Весь сентябрь цвет давала исключительно левая роза. Правая упорно опаздывала в этой судьбоносной гонке. Но, может, смена дождей на солнце изменит расклад.

Глория с надеждой открыла глаза – и вскрикнула от неожиданности.

Правая роза торжественно и горделиво расправила атласные лепестки.

– Не может быть! – отрешенно сказала Глория своему отражению в зеркале. – Две удачи в один день!

Но тут же ее радость пошла на убыль.

Оказывается, левая роза, вечная предательница, тоже расцвела… одновременно с правой вестницей долгожданного счастья и близкой любви.

Глория печально вздохнула и ласково коснулась пальцами свежих и роскошных лепестков – сначала правой красавицы, потом – левой.

Обе розы виновато качнулись в хрустальных вазах, радужных от осеннего солнца.

Глория раскидала подушки.

Но, по крайней мере, такая неопределенность результата гадания намного лучше, чем постоянное и категоричное отрицание возможности крутого разворота аспирантской судьбы.

Глория сбросила одеяло и смяла простыню.

Весь день еще впереди.

Глория распинала шлепанцы.

И возможно, именно сегодня, когда безымянной пока красавице так повезло в далеком Париже, ее создательнице уготована подобная участь в университетском кампусе.

Глория захлопнула окно, за которым птичьи рулады и щебетанье сменились рокотом автомобильных моторов, далеким самолетным гулом и взвизгиванием тормозов.

Что бы там розы ни пророчили, а ровно через один час и сорок пять минут надо быть в аудитории – никто семинар по семейству розоцветных не отменял.

Глория поспешила в душ.

Впервые сам декан доверил тихой и трудолюбивой аспирантке читать вместо себя раздел, посвященный розам и их многочисленным родственникам.

Глория натянула купальную шапочку, чтобы не намочить волосы.

А после дебютной лекции можно будет плотно засесть за компьютер и отыскать в Интернете адекватное название для беленького, атласного, благоухающего первенца.

Глория сделала воду погорячей.

Хотя, конечно, лучше было бы подыскивать имя для настоящего первенца – орущего и сосущего…

Глория дотянулась до флакона с гелем.

Если, конечно, это будет мальчик.

Глория откинула пробку.

С девочкой-то все проще, без вариантов: только Глория.

Гель, охлаждая разогретую кожу, медленно и вязко потек по грудям, животу и спине.

Дочка вся будет в маму-аспирантку – ласковая, верная, чуткая, добрая, трудолюбивая.

Глория захватила подмышки.

А самое главное – умная.

Глория обработала маленькие острые холмики, которые университетский профессор анатомии называл чуть нараспев – молочные железы.

И такая же невезучая.

Глория занялась тем, что почтеннейший и титулованный профессор, давно утративший даже намек на сексуальность, именовал академично, бесстрастно и суховато, прибегая лишь к мертвой латыни.

Невезучая по линии мужчин.

Глория, припомнив еще с десяток профессорских терминов, разразилась звонким смехом.

Нудный старикан напрочь позабыл, что когда-то балдел от женских прелестей и наверняка, по уши влюбленный, именовал притягательные части тела гораздо поэтичней и разнообразней.

– Как там у шотландского барда про девичьи груди?.. Метель, наверно, намела два этих маленьких холма…

Глория прослезилась – то ли от умиления, то ли от досады.

– А самый мудрый из царей тоже неплохо сказал о грудях невесты: пара молоденьких серн, пасущихся между лилиями.

Глория смыла непрошеные слезы.

– Куда профессорам анатомии до влюбленных поэтов и царей, охваченных страстью.

Глория бодро присвистнула.

– Рано или поздно любовь приходит к каждому человеку.

Но слезы снова – предательски, на рефлекторном уровне – проступили, не давая расслабиться.

– Неужели мне никогда, никогда, никогда не услышать подобных слов?

Глория плакала тихо и долго, стоя под горячим душем, не приносящим облегчения.

– Ни-ког-да…

Как правило, упругие водяные струи и ароматный гель очень быстро приводили расстроенную девушку в академическое чувство.

Но в этот раз почему-то интенсивное намыливание и энергичное смывание абсолютно не помогало.

Как и воспоминание о невнятном гадании.

Ну почему левая не помедлила хотя бы минутку?

И, чтобы больше не забивать голову идиотскими мечтами о пылкой, страстной, всепоглощающей любви, аспирантка принялась вслух повторять тезисы к грядущему семинару:

– Известно, что к семейству розоцветных относятся груша, яблоня, персики, слива и вишня!

Аспирантка удовлетворенно представила, как при этих проникновенных словах первокурсники и первокурсницы начнут аппетитно облизываться.

– Но вы вряд ли, дорогие мои, в курсе, что к розоцветным также принадлежат земляника, ежевика, малина, рябина.

Фруктово-ягодные миражи не на шутку растревожили воображение аудитории, пускающей слюнки.

Смыв пену, аспирантка повторила процедуру с гелем.

– Отличительной чертой строения цветка является наличие двойного пятичленного околоцветника.

Глория потратила еще половину флакона.

– Не забыть бы еще про чашелистики, лепестки и тычинки… расположены по внутреннему краю более или менее выраженной и обычно вогнутой, часто бокальчатой или блюдцевидной цветочной трубки…

В общем, продолжительный экскурс в ботанику привел Глорию Дюбуа в обычное аспирантское состояние.

А заканчивая семинар, можно чуть-чуть и похвастаться, поразить аудиторию рассказом о Безымянной красавице, готовой к завоеванию самого престижного места на Всемирной цветочной выставке в Париже.

Глория Дюбуа, кутаясь в уютный махровый халат, обрела прежнюю уверенность в себе как в крепком профессионале-селекционере.

И никто не виноват в том, что ум, талант и научные достижения никак не влияют на обыкновенное житейское счастье.

Глория босиком пробежала на кухню.

Надо просто набраться терпения. Настоящую любовь получить гораздо сложнее, чем вывести новый сорт розы.

А ведь любовь где-то совсем рядом, где-то неподалеку, и осталось только не пропустить момент ее прихода.

Глория открыла холодильник.

Вместе с надеждой на удачное будущее в личной жизни к ней вернулся аппетит.

Теперь лишь требовалось по-быстрому зажарить омлет с ветчиной.

Глория заправила сковородку чем полагается и даже при этом не пересолила.

Похоже, события все-таки развиваются в нужном направлении. Еще год назад упорная аспирантка наметила вполне реальный план из двух значительных пунктов. Сначала довести до полной кондиции свою милую розу, чтобы Безымянная красавица покорила мир, а потом непременно встретить того – единственного и неповторимого. И вот первый пункт выполнен… не без помощи и содействия энергичной и пробивной маман. А вот со вторым сложнее. Надо будет обходиться собственными силами.

Пока ветчина и пара диетических яиц шумно спорили, кто из них вкусней, аспирантка, взбодренная душем и успокоенная семейством розоцветных, вышла на лоджию, щедро залитую осенним солнцем, уставшим от буйства собственных протуберанцев.

Глория по-дирижерски взмахнула ножом, на котором белел осколок яичной скорлупы.

– Надо бы сделать в лекции этакий забористый финал.

Глория повторила движение, и скорлупка сорвалась с лезвия и упала на коробку, в которой деловитая ученая мадемуазель прятала от всех старую куклу, самую любимую, такую же черноволосую и голубоглазую, как и хозяйка.

– А вот мы сейчас проверим заключительные аккорды.

Улыбнувшись, Глория достала из коробки малость поблекшую любимицу.

– Так, госпожа студентка, можете начинать конспектировать.

Безмолвной кукле наверняка хотелось услышать о свиданиях, поцелуях, объятиях и предложениях руки и сердца.

Но ее ученая хозяйка принялась за тоскливое перечисление недомоганий и болезней семейства розоцветных.

Глория встала у воображаемой доски, используя в качестве указки все тот же нож.

– Ложная мучнистость поражает лепестки бутонов.

Из голубоглазой куклы получилась идеальная студентка, послушно внимающая каждому слову.

– Септориоз наносит непоправимый урон листьям. Марссонина – враг побегов, а так называемая ржавчина приводит к преждевременному осыпанию цветов и засыханию ветвей. Пестолоция губит надземную часть куста. Серая гниль необратимо вредит зимующие побеги.

Глория тыкала ножом в воображаемые слайды, демонстрирующие печальные последствия нашествия плесеней и грибков на доверчивые и беззащитные растения.

Кукла сидела, обмерев.

Глория решила окончательно поразить аудиторию:

– А одной из самых редких, но чрезвычайно вредных болезней является Черная роса.

Глория на мгновение призадумалась, отвернувшись от куклы, утомленной апокалипсическими видениями.

Черная роса!

Аспирантка вдруг поняла, что, кажется, в тестировании Безымянной красавицы допустила непростительную ошибку…

Но тут с кухни донесся тревожный запах, возвещающий о напрочь испорченной яичнице и загубленной ветчине.

Прихватив куклу, вдоволь наслушавшуюся о бедах и горестях семейства розоцветных, Глория помчалась на кухню и немедленно отправила несостоявшееся блюдо в мусорное ведро.

– Какая же я дура! Не проверить Безымянную красавицу на устойчивость к Черной росе!

Глория натощак отхлебнула совсем остывший кофе, позабыв о сахаре и сливках.

– Если об этом узнают в Париже…

Аппетит пропал.

– Если отборочная комиссия, кроме названия, еще затребует и полный отчет о проведенных испытаниях…

Глория, отправив чашку в мойку, схватила телефон и набрала парижский номер.

– Ма, ты еще не спишь?

– Нет, бэби. А что случилось? Ты придумала название своей розе?

– Пока нет.

– Значит, влюбилась?

– Тоже нет.

– Тогда я не понимаю.

– Ма, что тебе известно про Черную росу?

– Ну… это весьма редкая форма грибкового заболевания у элитных роз.

– Так вот, я не протестировала на эту гадость свою красавицу!

– Ничего страшного, бэби.

– Ты думаешь?

– Кажется, в последний раз массовое поражение роз этой гадостью было в штате Луизиана в конце позапрошлого века.

– Ты намекаешь, что за давностью времени Черную росу можно проигнорировать?

– Бэби, сходи в библиотеку и просмотри Ботанический вестник за прошлый век – если там не будет зарегистрировано вспышек данной инфекции, то можно тему Черной росы закрыть.

– А вдруг о ней проведает – ну… этот лысый?

– Кто-кто?

– Ну этот, председатель отборочной комиссии…

– Бэби, не беспокойся. Месье Вайяра я беру на себя. Он, хоть и лысый, но вовсе не лишен мужского шарма… – Маман хищно и довольно хихикнула из европейского далека. – Тем более что он пригласил меня в ресторан.

– Не может быть!

– Так что, бэби, успокойся: на мне – председатель, на тебе – Ботанический вестник.

– Ма, тогда я сразу бегу в библиотеку.

– Бэби, может, ты там найдешь и суженого?

Глория на шутку матери ответила гораздо ядовитее:

– Уж лучше в библиотеке, чем в какой-нибудь пьяной компашке.

– Не сердись, бэби.

Так маман из Парижа дала сомневающейся аспирантке шанс на благополучный исход.

– Ну что же, кажется, на сегодня мой лекционный дебют отменяется.

Глория Дюбуа щелкнула по носу молчаливую визави с неестественно голубыми глазами.

– Сейчас проинформируем декана, что у меня разыгралась мигрень. – Глория отнесла куклу на девичью кровать, не познавшую еще не одного мужчину. – А сами тихонечко прошмыгнем в библиотеку.

Глория воспользовалась мобильником.

Декан, имеющий платоническую, но устойчивую слабость к хорошеньким аспиранткам, дал Глории Дюбуа три дня на полное выздоровление и отправился на семинар сам, чтобы донести до неофитов и неучей хотя бы пару ботанических откровений о тычинках, пестиках и завязях с плодами.

Псевдобольная отправилась экипироваться к объемистому шкафу с раздвижными дверцами.

– Не стоит даром терять время.

Она, как всегда, облачилась в привычный джинсовый костюм стиля «унисекс», в котором обычно вела семинар по размножению отпрысками и черенками. Потом прихватила старый, из крокодиловой вечной кожи портфель, доставшийся ей в наследство от матери, которая прекратила занятия наукой, как только дочь получила степень магистра.

Но тут прощальный взгляд хозяйки бунгало наткнулся на пару окончательно раскрывшихся пышных роз.

Мудрая бабушка Дюбуа ничего не говорила о таком неопределенном варианте…

– Нет, я так больше не могу! – Глория высказала вслух сама себе всю досаду и горечь от накопившегося до самого края одиночества. – Не могу!

Она присела на кровать рядом с притихшей куклой.

– Неужели я недостойна хотя бы малюсенького кусочка житейского счастья?

Глава 9
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ

Розовый куст не был удовлетворен сбивчивым, отрывистым и сумбурным рассказом.

Тина Маквелл – тоже.

– Гло, я, конечно, поняла, что ты сегодня утром вполне созрела для того, чтобы втюриться по уши в первого попавшегося самца.

Аспирантка ответила беспомощной улыбкой.

– Но обманывать милашку декана – это как-то слишком. – Тина Маквелл всюду искала повода для легкого подкалывания. – Впрочем, любовь ничем от мигрени не отличается.

Глория молча согласилась.

– Хотя мигрень проходит быстрее любви.

В ответ аспирантка облизнула пересохшие от волнения губы.

– Ти, я бы выпила чего-нибудь.

– Пошли в офис – у меня там холодильник забит грейпфрутовым соком.

– Жаль, не апельсиновым.

– Да, был только грейпфрутовый. Я его хапнула оптом прямо с трейлера.

Тина Маквелл обожала делать покупки с впечатляющей скидкой.

– Считай, на каждом пакете сэкономила 50 центов. – Тина Маквелл извлекла из бездонного кармана садового фартука мини-калькулятор. – Умножим 50 на 25.

– Ой, Ти, мне сейчас не до арифметики.

– И не до алгебры.

– С тригонометрией.

Обменявшись веселыми, ничего не значащими репликами, подруги вышли к перекрестку с указателем номеров аллей.

– Гло, по-моему, для поднятия тонуса тебе сейчас нужен не сок, а изрядная порция виски.

– Увы, я за рулем.

– Тогда я тебе сделаю изумительный кофе.

– По мексиканскому рецепту?

– Да, с красным перцем и корицей.

– Неплохо бы также что-нибудь съесть.

– У меня, кажется, с обеда еще осталась пара бутербродов с овечьим сыром.

– Сойдет.

– Только учти, Гло, любовный пожар не погасить ни бутербродами, ни кофе – даже по мексиканскому рецепту.

Отсмеявшись, подруги гуськом двинулись к офисному зданию, крыша которого, из металлической черепицы, багрово и густо окрасилась закатным солнцем.

Тина обернулась на ходу.

– Гло, ты не обижайся, но, по-моему, эйфория от парижской сенсации сыграла с тобой злую шутку.

– Вероятно.

– Ну а инцидент с Черной росой окончательно раскачал твою нервную систему.

– Так ты считаешь, я совершила ошибку, влюбившись?

– Ну… об этом я узнаю, когда ты меня посвятишь в интимные подробности.

Глория Дюбуа в замешательстве остановилась на перекрестке аллей.

– Какие-какие подробности?

– Ну, может, я неправильно выразилась…

– Да просто не было никого интима.

– Тебе видней.

Подруги отшагали половину аллеи молча.

Но вот Глория не выдержала и возобновила прерванный диалог.

– Понимаешь, Ти, мне тоже кажется, что я опрометчиво и слишком легко дала волю своим чувствам.

– Ладно, Гло, я погорячилась, объявив твою влюбленность ошибкой.

– Ох, Ти, если бы знать, чем все это кончится…

– Время покажет.

Иногда Тина Маквелл говорила вполне разумные слова.

– Бывает, из прекрасного жениха получается никудышный муж.

– А из идеальной невесты – жена-стерва.

Подруги рассмеялись, вновь обретя полное согласие и взаимопонимание.

– Ти, знаешь, я иногда завидую цветам.

– Нашла кому завидовать… Нет уж, Гло, растительная жизнь не по мне.

– Да я в смысле чувств. Как там все просто устроено – никакой любви. Прилетело жадное и голодное насекомое, откушало нектара и попутно, само того не ведая, произвело опыление. А вот человеку для продолжения рода нужен партнер, и, желательно, хотя бы чуточку влюбленный.

– Гло, а может, роза, дождавшаяся жужжащего шмеля, который проник в ее сладчайшую и нежную сокровенность, испытывает что-то особенное к невольному, но необходимому насильнику?

– Ти, умоляю, только не приписывай растениям склонность к мазохизму, садизму и эксгибиционизму.

Подруги снова рассмеялись.

– Гло, но все-таки расскажи, как ты запала на кареглазого незнакомца.

– В общем, Ти, все получилось спонтанно и мгновенно.

– Ничего себе… Впрочем, говорят, настоящая любовь разит, как молния, – прямо в темечко.

– Молния не молния, но озноб меня пробил.

– В библиотеке?

– Ага, в малом читальном зале.

– Да, все-таки классическая библиотека, в отличие от Интернета, гораздо перспективней для съема, – мечтательно протянула Ти.

– В Интернете псих на психе, – небрежно заметила Гло.

– Не без этого, – согласилась Ти. – Значит, Гло, тебе крупно повезло, что Ботанический вестник до сих пор не оцифровали…

Глава 10
ГОЛУБОГЛАЗАЯ МИШЕНЬ

Малый читальный зал, выстроенный в античном стиле – ротондой, – имел высокие окна от мозаичного пола до купольного потолка, окна, выходящие на центральную площадь кампуса, украшенную конной статуей генерала, отдавшего жизнь за освобождение рабов.

А весь купол был расписан в греко-римской пасторальной традиции.

Над книжными стеллажами, над рядами столов, над жесткими антикварными креслами парили шаловливые амуры и эроты, вооруженные луками.

Малый читальный зал идеально подходил для любовных свиданий, но студенты предпочитали встречаться там, где музыка, там, где танцы, там, где кино и мороженое.

Даже суровый бронзовый генерал видел целующиеся парочки намного чаще.

Так что амурам приходилось изрядно скучать, понапрасну натягивая тетиву с острыми стрелами.

Но сегодня богам любви повезло.

В ротонду вошла перспективная мишень.

Кудрявые библиотечные шалунишки прицелились в аспирантские мозги, аспирантское сердце, ну и, разумеется, гораздо ниже.

Любовная эскадрилья атаковала яростно и метко, так как голубоглазая мишень была холодновата и рассудительна и слабо верила в спонтанную любовь с первого взгляда, по крайней мере, здесь – в кладези умных мыслей и обветшалых слов.

Так Глория Дюбуа, израненная внезапной страстью, получила шанс – потому что в малом зале кроме нее находился еще один посетитель. Это был русоволосый незнакомец, склонившийся над подшивкой старых пожелтевших газет.

Аспирантка, позабывшая и о Безымянной розе, и о Черной росе, сняла с полки случайный том и заняла место, весьма удобное для разглядывания одинокого читателя.

Глория напрочь забыла кодекс поведения в библиотеке, гласивший, что ни в коем случае нельзя мешать присутствующим.

И даже строгий блеск очков мымры, заведующей выдачей и приемом, не остудил аспирантского пыла.

Впрочем, тот, кто упорно листал старые газеты, не замечал вокруг ничего, исключительно поглощенный какими-то важными для научной карьеры изысканиями.

Как ни старалась расчувствовавшаяся аспирантка получить хотя бы толику внимания от нечаянного избранника, все было понапрасну.

У амуров не хватило стрел на кареглазого симпатягу с чертами лица мужчины, достойного женщины рода Дюбуа и немного похожего на того, кто белозубо улыбался ей с глянцевого постера над кроватью.

Так вот, сердце библиотечного незнакомца билось в прежнем ритме.

И его взгляд скользил по убористому шрифту.

И по крупным заголовкам.

А не по фигуре той, которая могла составить его истинное счастье.

Пока неопытная в делах соблазнения аспирантка мысленно перебирала возможные в данной ситуации варианты, чтобы найти хотя бы самый маленький, хотя бы самый безобидный повод для знакомства, объект, избежавший амурного расстрела, не торопясь закончил листание старых газет и, сдав подшивку, медленно удалился, так ни разу и не оглянувшись.

И тут Глория поняла, что сегодня утром хотели сказать ей розы при гадании.

Правая уверенно констатировала неизбежность влюбленности.

А левая выразила сомнение в том, что кареглазый и русоволосый испытает подобное же чувство.

Потрясенная аспирантка не стала задерживаться в ротонде для поиска сведений о том катастрофическом сезоне, когда Черная роса погубила чуть ли не все розы штата Луизиана.

Глория, щедро пронзенная стрелами любви, испытывала лишь одно чувство: страх, что никогда больше не увидит этого мужчины, достойного женщины рода Дюбуа.

Оставив на столе открытым случайный том, аспирантка, словно завороженная, поспешила следом за незнакомцем, который вышагивал бодро и раскованно.

Незнакомец вел себя немного странно, как на экскурсии в музее, – оглядывал все попутные достопримечательности, не исключая скамеек, фонарей и даже урн.

Глория послушно и незаметно повторяла забавный маршрут.

Но у памятника генералу влюбленная девушка вдруг остановилась, заколебавшись, – ей показалось, что библиотечный морок ослаб и она возвращается в прежнее состояние.

Воспользовавшись предоставленной заминкой, незнакомец исчез в толпе студентов.

Генерал и его лошадь укоризненно взглянули на глупую и сомневающуюся аспирантку.

Но с каждой секундой, с каждой минутой Глория убеждалась, что на этот раз влюбилась безоговорочно и безошибочно.

Возвращаться в библиотеку не хотелось.

Идти на семинар – тем более.

Надо просто как-то скоротать этот великолепный день.

Надо лишь дотерпеть до завтрашнего утра, появиться в читальном зале с мгновения открытия, занять стол как можно ближе и оставаться там как можно дольше – вплоть до закрытия.

А он придет, обязательно придет – не завтра, так послезавтра.

Глория Дюбуа была теперь готова сколько угодно ждать повторения встречи под античным куполом.

Она поспешила в гараж.

Надо срочно рассказать фамильным розам о том, что произошло, и заодно удивить лучшую подругу…