Текст книги "О науках и знании"

«Послойная» картография

Наконец, я хочу представить картографию, которую я назвал «послойной». Она позволяет отдельно рассматривать карту по тем слоям, из которых она составлена. Таким образом мы получаем картографию, которая раскрывается не только в горизонтальном направлении, но также и вертикально. Вот пример такого прочтения карты: «Электронная карта состоит из упорядоченной совокупности графических слоёв карты, которые последовательно отображаются на экране компьютера. В случае необходимости некоторые слои карты могут быть временно отключены, чтобы не мешать просмотру остальных»[19]19
  В: http://lib.znate.ru/docs/index-277395.html?page=21


[Закрыть].

Вертикальное прочтение карты является обязательным при планировании создания на местности протяженных объектов, таких как газопроводы, железные дороги и пр. При планировании моста в Крым через Керченский пролив проектировщики столкнулись именно с такими проблемами, когда они были обязаны «всмотреться» вглубь участков, использованных для мостовых опор. Именно в этом плане были высказаны сомнения о прочности построенной конструкции. Технические возможности для просмотра глубинных слоев, скрытых от непосредственного наблюдения, сегодня существуют; и ими следует пользоваться на все сто процентов.

Такова ситуация с картографией, которая выполнила свою задачу, но, тем не менее, остается активной и продолжает свое дальнейшее развитие. Такая же картина открывается в некоторых иных областях знания. Каковы причины такого положения дел? Одна из них будет рассмотрена в следующем разделе.

Позитивное развитие наук открывает закономерности изучаемого процесса, что в свою очередь дает толчок их продолжениям

Я хочу обсудить здесь проблему философского и логического содержания, которая поможет нам понять некоторые пути развития наук, характерные для сегодняшнего этапа развития цивилизации. Эта проблема касается взаимоотношения двух сторон познания: анализа ↔ синтеза. Вот как их нераздельное единство объясняется в логике: «Синтез – процесс соединения или объединения ранее разрозненных вещей или понятий в целое или набор. Синтез есть способ собрать целое из функциональных частей как антипод анализа-способа разобрать целое на функциональные части… Анализ и синтез лишь в своем единстве дают полное и всестороннее знание действительности. Анализ дает знание отдельных элементов, а синтез, опираясь на результаты анализа, объединяя эти элементы, обеспечивает знание объекта в целом»[20]20
  В: https://www.google.com/search


[Закрыть].

Вот еще более полное с философской точки зрения определение анализа и синтеза, данное Томасом Гоббсом в 1651 году в его знаменитом сочинении «Левиафан»: «Первое начало всякого знания – образы восприятия и воображения, о существовании которых нам достаточно известно из самой природы (naturaliter). Однако, почему они существуют и откуда происходят, мы узнаем только посредством научного исследования, которое состоит в сложении и разложении предмета на его основные элементы, или в анализе (resolutione). Поэтому всякий метод, посредством которого мы исследуем причины вещей, является или соединительным (композитивным), или разделительным (резолютивным), или частью соединительным, а частью разделительным. Обычно разделительный метод называется аналитическим, а соединительный – синтетическим.

Для каждого метода характерно умозаключение от известного к неизвестному – это явствует из приведенного выше определения философии. При познании посредством органов чувств вещь в целом оказывается знакома нам более, чем любая ее часть. Когда мы, например, видим человека, то понятие, или целостная идея этого человека появляется у нас ранее и имеет большую яркость, чем отдельные идеи его определенной фигуры, его одушевленности и его разума. Это значит, что мы сперва видим всего человека и познаем, что он существует, прежде чем замечаем в нем другие особенности»[21]21
  В: http://anthropology.ru/ru/text/komarova-vp/leviafan-tomasa-gobbsa


[Закрыть].

Сравнивая оба определения, мы убеждаемся, что определение Гоббса нисколько не отличается от того, что мы знаем сегодня, и которое бесконечно повторяется в многочисленных работах, посвященных этому вопросу. Между тем, мне представляется, что эти определения далеко не полностью описывают взаимоотношения между анализом и синтезом, искажая таким образом цельную картину, очень важную для понимания современного состояния наук. В них верно подмечена сущность анализа и синтеза, верно описывается их противоположный характер, но игнорируется тот факт, что в двух сторонах процесса, применяемых для объяснения того же самого явления, пути анализа и синтеза могут не совпадать по своему содержанию.

Смысл анализа ясен и конкретен: мы разлагаем целое на его составные части, обнаруживая, как они «склеены» в целое, и создавая при этом алгоритм их соединения. Затем, получив положительный результат, мы повторяем обратный ход по тому же самому маршруту (синтез), но можем это делать, отклоняясь от прежнего пути, открывая новые перспективы и получая новое знание о том же самом предмете изучения. Иначе говоря, я могу ехать на машине по дороге, ведущей меня к цели, но возвращаясь, могу выбрать иной маршрут, дающий мне иные впечатления и другие знания. Приведу несколько примеров, подтверждающих мое утверждение.

Начнем с самого простого, с настольных игр для детей и для взрослых – лото, карт, шашек или шахмат. Участникам предстоит изучить все фигуры, принятые в игре, их удельный вес и алгоритмы их использования. Они начинают с малого, с очевидных алгоритмов (т. е. анализа правил игры), совершенствуют свои навыки и умения, затем перед ними открываются необъятные перспективы конкретных и каждый раз новых продолжений той же самой игры (это уже синтез).

При обучении в любой учебной дисциплине проявляется одинаковая стратегия получения знаний, характерных для отдельной области жизни и деятельности человека. Мы изучаем законы развития данной науки или деятельности, отрабатываем их важнейшие алгоритмы, потом по аналогии применяем их на совершенно разных примерах. Каждый раз мы сталкиваемся с новой ситуацией, в которой проявляются общие черты и вместе с тем конкретные обстоятельства, присущие только данному случаю. Обучение правилам – это анализ типовых ситуаций и способов их разрешения; их конкретное применение – синтез полученных знаний. То же самое происходит в профессиональной деятельности, когда мы применяем полученные при обучении знания на практике.

Наконец, в науке. И в ней проявляется то же самое соотношение анализа и синтеза, только в науке это связано со структурой изучаемого предмета или явления, то есть, с соотношениями онтологической реальности и реальностью семиотического плана. Как в «точных науках», исследующих онтологию, так и в «приблизительных» общественных науках, мы сталкиваемся с одинаковым подходом – сначала анализ предмета изучения, затем применение полученного результата в обстоятельствах, обогащающих наши предыдущие знания, умения и навыки (синтез). Приведу пример из химии, поскольку химия, по-моему, самая структурированная наука.

Венцом химической структурированности можно считать «Таблицу химических элементов», созданную Дмитрием Ивановичем Менделеевым[22]22
  Описание таблицы Менделеева дано по книге Айзека Азимова. «Краткая история химии». Москва. «Полиграф», 2002, с. 141–161. Это избавляет меня от необходимости ссылаться на многочисленные иные источники.


[Закрыть]. Таблица появилась не на пустом месте. В 1864 году английский химик Джон Ньюлендс уловил первые признаки сходства между известными на то время химическими элементами. Расположив элементы вертикальными столбцами по семь элементов в столбце, Ньюлендс обнаружил, что сходные элементы, как правило попадают в одни и те же горизонтальные ряды.

Двумя годами раньше французский геолог Александр де Шанкуртуа расположил элементы в порядке возрастания их атомных весов и разместил их на так называемом винтовом графике. И в этом случае наблюдалась та же тенденция – только сходные элементы попадали в вертикальные ряды («вращающегося винта». – А.С.). Так что самый принцип расположения элементов рядами по возрастанию их атомных весов и помещение в ряды определенного количества элементов как бы прошел проверку.

Менделеев опубликовал свой вариант таблицы в 1869 году. Он был улучшен автором в 1870 г. и оказался таким удачным, что просуществовал до наших дней и, кажется, не собирается уступать место иным предложениям, хотя таковые появляются постоянно. Менделеев разместил все элементы подряд по возрастанию их атомных весов, но также с учетом валентности каждого элемента. В результате появилась великолепно структурированная таблица со сходными элементами, читаемыми по вертикалям (отдельно щелочные металлы, отдельно инертные газы и другие, так называемые группы). Однако семиотический смысл таблицы намного превосходит ее простое описание. Он заключается в том, что периодическое описание общей картины позволяет реформировать эту общую картину в соответствии с соразмерностью ее частей. Менделеев, прибегает к оригинальному интеллектуальному решению: он оставляет пустые места для тех химических элементов, которые еще неизвестны, но по общей конструкции необходимы, и заявляет: они должны здесь появиться с такими-то и такими характеристиками. И его предвидение осуществилось.

Я вижу в открытии Менделеева классический пример взаимодействия онтологической, семиотической и виртуальной реальностей. Вначале, в реальной действительности мы выделяем отдельные вещи-события (в данном случае химические элементы). Их набирается довольно много – в первый вариант таблицы включены символы 63 элементов. Мы их анализируем и находим сходные по признакам элементы, которые можно изучать отдельно, сравнивая между собой их совпадающие и несовпадающие характеристики. Получается некая семиотическая конструкция. Она должна быть привлекательной внешне; и обладать внутренним содержанием, сходным с содержанием отраженных в конструкции вещей.

Тогда она приобретает самостоятельную ценность, отталкиваясь от которой мы можем возвратиться к реальной действительности и посмотреть на нее иными глазами. Таблица Менделеева позволила исправить некоторые принятые ранее атомные веса; открыла новые перспективы для сравнения элементов одного и того же ряда, а также подтолкнула ученых к открытию элементов, заполнивших пустые ячейки в таблице; одним словом, она превратилась в навигационный прибор для понимания химии как науки. Каждый раз, когда химик обозревает таблицу, в его мозгу возникают новые вопросы, требующие ответа. Это обеспечивает структурной модели обратную связь с той реальностью, которая данную структуру вызвала к жизни.

Такой же обратный отклик характерен для любой знаковой системы, созданной как отражение онтологии или семиотически сложных объектов (языка, математики и других наук). Разве нельзя этот вывод применить к иллюстрациям в художественных текстах или к графикам, помещенным в координатные сетки? Изобретенные однажды, эти знаковые изображения передаются из поколения в поколение, вызывая восхищение и удивление. Ученые же используют их для пополнения и понимания панорамы происходящих событий. Я еще раз возвращусь к затронутым здесь вопросам в главе о виртуальных моделях.

Научный период второй ступени

Обращаю внимание читателей на то, что этот и предыдущий разделы содержат слово «научный» в своих названиях. Я ни в коем случае не собираюсь отказываться от научного способа познания мира. Речь идет лишь о степени проникновения в исследуемую реальность, а что это такое, смотрите дальше.

Наука последних столетий сделала колоссальные успехи, но в основу мировоззрения ученых был, по-моему, априорно заложен неполный логический импульс – рассматривать только то, что соответствует закону исключенного третьего (лат. tertium non datur, то есть «третьего не дано»). Принцип этот логический и требует логического анализа. Человечество немало потрудилось, чтобы выделить наиболее эффективные методы мышления. Для этого и была создана наука логики. Основоположник формальной логики Аристотель разработал теорию умозаключений – силлогистику. Тот, кто следовал ее правилам, – философ или оратор – мог составить рассуждение таким образом, что из приводимых утверждений (посылок) непротиворечивым образом вытекал последующий вывод. Аристотель иллюстрировал свои рассуждения языковыми примерами, которые остались в веках и дожили до нашего времени.

Любая знаковая система (каковой является и силлогистика) в процессе совершенствования изменяется в сторону увеличения абстрактности своих знаков. Не избегла этой судьбы и логика. Каждый член силлогизма получил буквенное обозначение, что расширило сферу применения Аристотелевой логики до любых возможных высказываний. Теперь можно было с помощью определенных правил, манипулируя буквами (знаками), обозначить целую последовательность мыслей. А в XIX столетии английский ученый Джордж Буль (1815-1864) создал такую логику, которая с помощью простых операций могла служить для связи между людьми и машинами. Она стала прообразом компьютерного программирования.

Логика Буля еще называется «Булевой алгеброй». Создание высказываний в ней (исчисление высказываний) покоится на двух принципах: на принципе непротиворечивости (высказывание не может быть одновременно и правильным, и ложным) и на принципе исключенного третьего (высказывание не может быть одновременно и неправильным, и неложным). Логический принцип исключенного третьего направляет наше мышление с юных лет и позволяет избежать множества ошибок, но в некоторых важных случаях он оказывается неработающим и ведет к ошибочным суждениям, ибо ряд жизненных ситуаций ему неподвластен. Они-то и подрывают веру в непогрешимость общепринятых принципов современной философии познания.

Вот некоторые примеры из различных наук, а также из практической жизни. Мы все верили в то, что люди могут быть двух полов, – мужского либо женского. Само русское слово «пол» произошло от слова «половина», и до ХХ века люди были уверены, что существуют лишь два пола. Сегодня мы являемся свидетелями борьбы против этого утверждения: люди меняют пол, вступают в однополые браки, даже существует целое племя людей, которые считают себя двуполыми (не попеременно мужчиной и женщиной, а одновременно). В биологии есть определение живой материи, которое гласит: «Клетка – элементарная структурная и функциональная единица живого». В этом случае легко отделить живое от неживого: живое имеет в своей основе клетку, а неживое – атом. Не тут-то было; выяснилось, что вирусы и бактериофаги, которые явно принадлежат к живым существам, бесклеточны и размножаются делением, а не половым образом. То есть они относятся к промежуточной ступени между неживой материей и живой.

Наиболее показательным для моих рассуждений является современное определение света. С давних пор физики спорили о том, какова природа света: имеет ли он корпускулярную природу и распространяется прямолинейно отдельными порциями-корпускулами (Исаак Ньютон), или же распространяется волнами (Гук, Гюйгенс и др.). Спор продолжался более двухсот лет, пока в 1923 году Луи де Бройль не доказал, что свет имеет двойственную (дуалистическую) природу. По современным представлениям свет обладает волновыми свойствами и представляет собой электромагнитные волны, но одновременно является и потоком частиц – фотонов. В зависимости от светового диапазона проявляются в большей мере те или иные свойства. Обратите внимание: два абсолютно противоположных свойства совмещаются в одном явлении природы.

На заре ХХ века физики начали изучать микромир атомных и субатомных частиц. К своему изумлению они обнаружили, что он не подчиняется хорошо известным и проверенным законам механики. Жаркие споры привели к появлению квантовой механики, которая базировалась на утверждении, что микромир является неопределенным по самой своей сути и что он может быть описан лишь в вероятностных, приблизительных терминах (Шрёдингер, Гейзенберг и др.). В это же время появились теории Альберта Эйнштейна об относительности проявлений макромира. Сегодня мы по-разному описываем процессы, происходящие в трех сегментах природы: в мире мельчайших частиц, в мире космических масштабов и в нашем, так сказать, подлунном мире, на Земле.

Наконец, из конкретной повседневной практики. Человечество можно разделить на две группы: верующих в Бога (богов) и атеистов. Между ними происходят бесконечные споры, которые в ряде стран приобретают агрессивный характер. И в том, и в другом лагере есть люди, которые отказывают сторонникам противоположных взглядов в равных с ними правах, объявляя их «врагами народа». Они, мол, не патриоты, хотя живут и работают по законам страны, исправно платят налоги и служат в ее вооруженных силах. Эти споры, базирующиеся на принципе отрицания альтернативных взглядов и на двух непримиримых позициях, обычно ни к чему не приводят.

Я полагаю, что нынешний этап развития цивилизации требует более изощренного подхода к уже существующему научному способу изучения мира. Он должен стать более чувствительным к изыскам природы. Нельзя втискивать все природные и социальные явления в строго формальные рамки «черного» против «белого» и в лозунг «кто не с нами, тот против нас». Можно представить себе историю философии познания как прошедшую три этапа развития: первый этап – мифологический или религиозный, второй – метафизический и третий – первичный научный. За последние четыреста лет в результате активного научного натиска человечество добилось колоссальных успехов и во многом изменило условия существования людей.

Пришло, однако, время для перехода к следующему, более продвинутому научному подходу, который бы признал, что возможны отклонения от непременных дуалистических «да» против «нет», а третьего не дано. Приходится допускать правомерность существования третьего, а может быть, и четвертого варианта одного и того же, проявлять толерантность к несогласным с тобой и признать в некоторых исключительных случаях возможность совместного существования «правдивого» ↔ «ложного».

Этот четвертый период я хочу обосновать логикой «суперсимметрии». Термин этот уже применяется в физике высоких энергий и описывается в Википедии следующим образом: «Суперсимметрия, или симметрия Ферми-Бозе – гипотетическая симметрия, связывающая бозоны и фермионы в природе. Абстрактное преобразование суперсимметрии связывает бозонное и фермионное квантовые поля, так что они могут превращаться друг в друга.

‹…› Основная физическая модель современной физики высоких энергий – стандартная модель – не является суперсимметричной, но может быть расширена до суперсимметричной теории. ‹…› В любой реалистической суперсимметричной теории должен присутствовать сектор, нарушающий суперсимметрию. Наиболее естественным нарушением суперсимметрии является введение в модель так называемых мягких нарушающих членов. В настоящее время рассматриваются несколько вариантов нарушения суперсимметрии»[23]23
  В: https://ru.wikipedia.org/wiki


[Закрыть].

Меня особенно привлекает та часть определения, которая касается связи физической суперсимметрии с действующей Стандартной моделью строения мира. Последняя не является суперсимметричной, но допускает введение дополнительных оттенков с помощью новых теорий.

Наивно полагать, что мы уже открыли все или даже большинство загадок природы. Каждый день приносит нам доказательства от обратного. Так сегодня я прочитал в газете заинтриговавший меня заголовок: «Обнаружено новое состояние материи. Ученые Колорадского университета в Боулдере (США) обнаружили новую фазу вещества, о которой было известно теоретически больше ста лет, но которую до сих пор не получали экспериментально. ‹…› Специалисты изучили свойства искусственной органической молекулы RM734, созданной группой британских ученых несколько лет назад. Это вещество демонстрировало обычную нематическую фазу при высокой температуре, однако, при низкой – начало демонстрировать аномальные характеристики. Это указывало на то, что молекулы в составе жидкого кристалла склонны упорядочиваться одинаковым образом, чего ученые никогда не видели раньше. ‹…› Нематические жидкие кристаллы сочетают в себе свойства жидкости и твердых кристаллов… (sic! – А.С.)»[24]24
  В: https://lenta.ru/news/2020/06/15/phase/


[Закрыть].

По моей модели в философии познания стандартный научный подход, который повсеместно принят сегодня, должен сочетаться с возможностью его расширения за счет допусков и альтернатив, которые природа нам постоянно открывает заново. Невозможно опираться только на жестко сформулированные логические принципы сегодняшнего дня; это приводит к конфликтам и недоразумениям. Новый подход еще предстоит сформулировать и уточнить как в философии познания (что является, по-моему, первостепенной задачей философов), так и в логике. Если говорить о логике, следует подчеркнуть, что уже существуют попытки создания «паранепротиворечивой логики»[25]25
  В: http://www.freepapers.ru/26/paraneprotivorechivaya-logika/95139. 620860.list1.html


[Закрыть], развивающейся именно в том направлении, о котором было сказано выше. Могу сослаться также на свои работы по многофункциональной логике в знаковых системах, которую я строил на протяжении многих лет в упомянутом мною ключе[26]26
  См., например, мою монографию Опыт современной философии познания в: http://conpl.ru/pub2/as_mpin.php


[Закрыть].